О сериалах и не только

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.



"Никто кроме тебя"

Сообщений 1 страница 20 из 21

1

Зарубежный кинороман

НИКТО, КРОМЕ ТЕБЯ

Кинороман  "Никто,  кроме  тебя"  создан  по  одноименному   популярному
мексиканскому телесериалу. Закрученность фабулы, неожиданные повороты сюжета
и романтическая история любви Ракель Саманьего и Антонио  Ломбардо  позволят
вам получить удовольствие от чтения, а также вспомнить понравившийся фильм.

http://s60.radikal.ru/i167/1008/2b/7ed770cc447c.jpg

0

2

Ракель  Саманьего  никогда  не  испытывала  ничего  подобного.  Вот  уже
несколько дней душа ее была полна необыкновенным чувством, которое  простыми
словами объяснить было невозможно. Наверное, думала она, это и есть то самое
счастье, о котором мечтает каждая женщина на земле.  Она  ходила  по  улицам
своей родной Гвадалахары, словно во сне, и все мысли ее были только о нем. В
какие-то минуты девушку охватывало чувство страха: а ведь  они  могли  и  не
встретиться. Три месяца назад он зашел бы в  другой  магазин,  за  прилавком
которого стояла еще более очаровательная сеньорита, у которой глаза были еще
больше и выразительнее, чем у нее, и кожа более эластичная  и  загорелая,  и
талия более тонкая, и волосы еще длиннее и красивее... Но вот  же  случилось
так, что он прошел мимо тех и выбрал именно ее. И теперь, завтра, - когда же
наступит это завтра? - она станет его женой...
    Дверь открыла Марта. Да, конечно, Ракель купила свадебное платье,  может
быть, не такое шикарное, как ожидала ее  сестра,  но  она  просто  не  могла
позволить себе взять у Антонио больше денег. С какой  стати?  Ракель  видела
осуждающий взгляд Марты - глупо отказываться от щедрот жениха! Что ж, они  с
сестрой часто не находили общего языка, вот как и теперь.  Ракель  неумолимо
стояла на своем: Антонио совсем не так богат, но нашел возможность  оплатить
ее свадебный туалет, и туфли, и драздник, который должен  был  состояться  в
честь их гражданского бракосочетания.
    Марта ощутила необычное волнение сестры. Но не удивилась  ему:  в  такие
дни это простительно, - на месте Ракель она была бы тоже не в своей тарелке:
такого парня  отхватить!  Мужественного,  интересного,  решительного.  Марта
усмехнулась. До полного  совершенства  ему  не  хватает  только  миллионного
состояния. Конечно, - думала расчетливая,  прагматичная  Марта,  -  Антонио,
может, и неподходящая партия  для  ее  красавицы  сестры,  рядовой  служащий
строительной компании; но как он сам говорит, начальство  его  ценит,  и  он
надеется на скорое повышение. Хотя, если вдуматься, он и  сейчас  не  беден:
снял вполне комфортабельную квартиру в Гвадалахаре, они  с  Ракель  посещают
дорогие рестораны,  и  Ажтонио  хочет,  чтобы  жена  после  свадьбы  бросила
работу... Но все же она,  Марта,  вела  бы  себя  по-иному  -  не  стала  бы
постоянно, как Ракель, твердить всем и каждому о том, как она безумно  любит
своего будущего мужа...
    А вот и он, легок на помине, звонит из  Акапулько:  там  он  у  каких-то
заказчиков,  -  уж  не  мог  накануне  бракосочетания  отложить  дела,  -  с
неудовольствием думала Марта. Но Ракель, Ракель!.. Она даже лицом  меняется,
когда подходит к телефону, берет трубку...
     - Да, дорогой, купила... Очень красивое! Надеюсь, тебе понравится... Не
опоздаешь? А самолет не может задержаться? Придет судья,  а  экениха  нет...
Завтра первым рейсом? Антонио, я люблю тебя... Люблю...
    Ракель почувствовала,  что  Марте  пришелся  не  по  душе  отказ  жениха
отпраздновать, как подобает, это событие вместе с друзьями: ведь те ни  сном
ни духом не ведают, за кого она выходит замуж, будут только два каких-то  не
известных никому свидетеля - близких у жениха здесь нет  никого.  А  вот  уж
после венчания - непременно пир горой! Так решил Антонио. И Ракель не  могла
не согласиться с ним, несмотря на  недовольство  Марты  и  отца.  Ну,  Марта
понятно: она остается вдвоем с  отцом,  и  ей  скорее  всего  придется  идти
работать, чтобы содержать дом. На отца-добряка и любителя пропустить рюмочку
надежды плохие. Конечно, Ракель  не  оставит  их  после  замужества,  будет,
насколько позволят ей средства, помогать им... Но как все  сложится,  одному
Богу известно. Как-то отнесется ко всему  будущий  муж.  Бездельница-сестра,
отец, который даже накануне свадьбы неизвестно где обитает - "Наверное,  уже
празднует свадьбу своей любимой дочери!" - не без ехидства  заметила  Марта.
"Ревнует, как всегда", - подумала Ракель, спокойно поглядев на сестру, и  не
могла удержаться от переполнявших ее чувств:
     - Ах, Марта! Завтра моя свадьба. Просто не верится... И  медовый  месяц
мы проведем в Кан-Куне...
    Вилла семьи Ломбардо утопала в зелени. Стоящая  в  отдалении  от  центра
знаменитого курорта, на самом берегу океана, она была  похожа  на  сказочный
белоснежный дворец. Тщательно обрабатываемая садовниками почва щедро платила
дань обитателям райского уголка: невиданных оттенков и форм  цветы  радовали
глаз, сочная густая зелень вековых хвойных великанов охраняла покой и тишину
этого благословенного уголка  земли.  Между  белоснежным  домом  причудливой
архитектуры и необозримым океаном прихотливой рукой зодчего  в  изумрудность
лесов был вписан бассейн замысловатой формы, а наверху совмещался с солярием
другой бассейн, окаймленный петельчатым  кружевом  белой  балюстрады.  Много
знойных часов проводили обитатели дома и их частые гости  под  разноцветными
зонтиками рядом с небесно-голубой гладью бассейна: встречались  с  друзьями,
загорали, читали и просто ничего не делали. С  солярия  открывался  чудесный
вид на океан, неустанно кативший свои волны,  и  берег  Акапулько,  радостно
встречающий их. Глаза обитателей дома привыкли к этой вечной красоте, она не
казалась  никому  из  них  чем-то  необыкновенным   и   воспринималась   как
данность, - по-иному они не мыслили  своего  существования,  -  так  же  как
бедняк, выросший в нищете, привык созерцать убогие стены убогого жилья.  Но,
как говорится, каждому свое...
    Кого  нельзя  было  представить  лениво  нежившимся  долгие  часы  около
бассейна,  так  это  хозяина  виллы  Ломбардо,  молодого  сеньора   Антонио.
Нескончаемые дела строительной фирмы заставляли его колесить  по  стране,  и
редко когда удавалось застать  Антонио  в  конторе  или  домашнем  кабинете.
Наследник своего отца, умершего несколько лет назад, он с детства не  привык
к праздности, хотя состояние и позволяло  ему  вести  жизнь  легкомысленного
повесы - жизнь, которую вели люди его круга, дети богатых  семей  Акапулько.
Правда, иногда и он, отрешившись от дел, любил  поехать  на  вечеринку,  где
собиралось привычное общество. Он нравился женщинам, привлекая их и умом,  и
богатством, и мужественной красотой.  Да  и  ему  не  были  чужды  увлечения
прекрасным полом. Но он не терял головы и со всей страстью энергичной натуры
отдавался  целиком  лишь  делам  своей  фирмы,  заключая  новые   контракты,
обдумывая очередной проект, всеми силами стремясь воплотить его в жизнь.  Он
легко взвалил на свои плечи груз дел фирмы, и никто из его семьи  не  спешил
разделить с ним эту ношу. А сводный брат Максимилиано, сын Виктории,  второй
жены покойного отца, нередко просто мешал ему.
    Сколько помнил себя Антонио,  мачеха  искренне  любила  его,  ничуть  не
меньше собственного сына, не делая никогда различия между ними. И он  платит
ей тем  же,  -  не  было  женщины,  к  которой  он  относился  бы  столь  же
трогательно, как к Виктории, считался с ее мнением, был откровенен с  ней  и
ласков.
    Родная сестра  Антонио  -  Камила,  человек  по  натуре  холодный,  была
сдержанна в проявлениях чувств, хотя в душе любила брата и гордилась им.
    Ладу же между сводными братьями никогда  не  было.  Антонио  терпел  все
выходки Максимилиане только из-за Виктории и нередко прощал ему многое  лишь
бы не рас-. строить мать. Хотя Макс раздражал и возмущал Антонио. Ну, ладно,
Максимилиано нечист на руку - Антонио не раз ловил его на этом, -  но  чтобы
самовольно, не посоветовавшись с  ним,  разрешить  строительство  на  горном
участке в Сан-Фелипе, где такое высокое содержание песка в грунте!.. Да, что
Максу эксперты! У Антонио сложилось твердое убеждение,  что  брат  постоянно
вредит ему, старается  скомпрометировать  не  только  его,  но  и  фирму.  В
последнем разговоре Антонио был  очень  резок  с  ним,  называя  все  своими
именами.
    Конечно, Максимилиано такое обращение взбесило. Вылетев  из  кабинета  и
столкнувшись в гостиной с матерью, он не стал сдерживать  свое  негодование.
Да, да, Антонио назвал его только что идиотом! И в который раз! Зачем только
его мать вышла замуж за его отца - это же несчастный случай. Никакой он  ему
не брат, вечно хочет казаться честным и порядочным, а на самом  деле  просто
ненавидит его, Макса. Впрочем, так же, как и Макс  его,  что  скрывать!  Они
квиты...
    На лице Виктории отразилась душевная боль. В который раз слышит  она  от
родного сына это признание и упреки. Разве виновата она,  что  покойный  муж
Альберто ничего не оставил ни ей, ни сыну Максу. Все ее доводы  о  том,  что
они с Максом ни в чем не нуждаются, были напрасны: не  иначе  как  проклятым
стариком Макс отчима не называл. И это было  больно  слышать  Виктории,  она
боготворила своего мужа и никогда не жалела о том, что вышла за него. Почему
же так ненавидят друг друга дети?.. Что предпринять?  И  эта  угроза  Макса,
который зло бросил, уходя: "Скоро все это кончится... Должно  кончиться".  О
чем это? Что он имел в виду? И этот его непредвиденный отпуск, о котором  он
сообщил им всем за обедом? Куда он собрался ехать завтра утром?..
    Оставшись наедине  с  Антонио,  Виктория  попыталась  смягчить  грубость
родного сына: он постоянно чувствует себя униженным от того, что всем обязан
сводному брату. "Так что же, - не выдержал Антонио своего  обычного  ровного
тона с мачехой, - мне следует отказаться от наследства отца? Так?"  Впервые,
пожалуй, пасынок был резок с мачехой, говорил, что Макс ненавидел его давно,
с самых первых дней их совместного житья в этом доме и что, если  он  терпит
его выходки, то только ради нее.
    Антонио нежно поцеловал руку мачехи и это немного  сгладило  впечатление
от столь тяжкого  для  нее  объяснения.  Вряд  ли  ей  удастся  когда-нибудь
примирить братьев. Во всяком случае, она будет  стараться  это  делать,  как
делала  всегда.  Но  оба  завтра  с  утра,  улетают:  Антонио  просил  Луиса
подготовить его персональный самолет, чтобы отправиться на  плотину  -  там,
похоже,  возникли  какие-то  осложнения.  Другой...  Другой   вообще   летит
непонятно куда. Много странностей в поведении  Макса  замечала  в  последнее
время Виктория. Вот, скажем, вчера. Она застала Макса в комнате за  странным
занятием.  Хотя  он  старался  спрятать  незаметно  между  книгами  какие-то
листочки из блокнота, на которых что-то писал, когда  она  постучала  в  его
комнату и вошла. Но один, покружившись в воздухе,  спланировал  прямо  к  ее
ногам. Сердце  Виктории  отчего-то  сжалось  в  недобром  предчувствии:  она
разглядела на листке подпись Антонио - так он всегда расписывался на деловых
бумагах...
    В ушах Ракель все еще стояли слова жениха, только что произнесенные им в
доме дона Даниэля: "Я так люблю тебя... Что бы ни случилось, всегда помни об
этом. Обещаешь?" Эти слова удивили  ее  и,  когда  она  осторожно  спросила,
почему он так говорит, он ответил еще более непонятно: "Потому что  я  очень
счастлив".
    Все прошло, как он хотел: свидетели с его стороны, никого  из  гостей...
Да разве Ракель были не безразличны эти пустяковые мелочи? И  то,  что  даже
судья не поднял бокала вместе со всеми? Бог с ним, он  спешил  еще  на  одно
бракосочетание. Отец чуть не прослезился от счастья, поздравляя молодых,  но
был трезв, как стеклышко. А когда они очутились вдвоем в квартире, снятой ее
женихом, выпили шампанского, и он  стал  с  неистовой  страстью  обнимать  и
целовать  девушку,  называя  своей  королевой,   вдруг   внезапно   зазвонил
телефон. - Да, Луис... Молодец! Отлично, он сейчас  же,  ближайшим  вечерним
рейсом, возвращается в Акапулько... Что же тут  решать:  он  давно  все  уже
решил. Да, это и  в  самом  деле  подходящий  момент  для  осуществления  их
планов... Кстати, авиабилет на Гвадалахару - он должен  быть  положен,  куда
они условились накануне. Луис все сделал? Да? Ну и прекрасно!..
    Ракель почти ничего не поняла из невнятных  реплик  жениха,  ясно  стало
одно: он, едва женившись, покидает ее. И должен принять какое-то решение.  И
улетает немедленно. Когда вернется? Ему еще неясно... Сейчас он проводит  ее
обратно домой к отцу. Вот  уж  представится  подходящий  повод  поиздеваться
сестрице Марте! И порасспросить о несостоявшейся брачной ночи... Ну, сколько
можно объяснять ей, что ночь эта  будет  только  после  венчания!  Наверное,
Ракель и в самом деле очень несовременна в этом смысле, даже  стыдно  бывает
порой за свои такие допотопные взгляды на отношения между молодыми людьми. А
Марта любит еще и поиронизировать, и порассуждать о ее целомудрии  -  Ракель
после таких разговоров бывает тошно и она подолгу сердится на сестру. Ракель
удивляется иногда, как они не похожи с Мартой, хотя рождены в  одной  семье.
Марта может беззастенчиво допытываться, было ли у Ракель что-то с женихом до
свадьбы или нет. Не верит, что ничего не было, а довод один: столько раз они
оставались наедине... Но неужели Ракель так ничего и  не  хотелось,  неужели
жених ей не нравится? И разве он не предлагал ей?.. Тут Ракель  бросалась  к
сестре, зажимала ей рукой рот, и та, шутя, отбивалась  от  нападок.  К  чему
спешить, вот теперь они муж и жена, рано или поздно это случится... И в кого
она только такая, Марта? Бросается то к одному, то к другому, мечтает  выйти
замуж только за богатого... О любви же никогда ни слова. Ракель, конечно, от
души желает ей счастья с таким мужем, но не может согласиться с сестрой. Да,
очень они разные...

0

3

Глава 2

    Антонио не любил летать. И каждый раз, когда приходилось  по  неотложным
делам совершать тот или иной рейс, у него портилось  настроение.  А  в  этот
раз - особенно. Едва он отдал распоряжение Луису готовить самолет и вернулся
к себе в кабинет, чтобы  еще  раз  внимательно  просмотреть  все  документы,
связанные со строительством на плотине, как  один  за  другим  пошли  звонки
заказчиков. В  разговорах  незаметно  приблизилось  время  ужина,  и,  когда
подошло время идти в столовую, Антонио вышел из кабинета, но тут же в  холле
столкнулся с Максимилианом, удивившись  вслух,  что  так  быстро  закончился
отпуск брата. "Да, - объяснил  тот,  -  у  меня  важное,  неотложное  дело".
Сомнение не могло не закрасться в душу Антонио, невольно  пришло  сравнение:
"Как предвестник недоброго". И тут же отругал себя за мнительность. Господи,
да если каждую встречу с братом считать за  недоброе  предзнаменование,  как
вообще можно жить с ним столько лет. А ведь живут...
    И уже позже, наутро, в самолете он еще раз  вспомнил  выражение  лица  и
глаз сводного брата, и ему опять почудилось, что что-то должно произойти.  В
общем-то немнительный Антонио внимательнее, чем всегда, смотрел на приборный
щит. И вдруг самолет тряхнуло сначала едва заметно и тут же  еще  раз  очень
ощутимо. Заволновался пилот, сидящий рядом с Антонио,  предложил  поменяться
местами: что-то необъснимое происходило с показателем высоты.  Антонио,  как
всегда, был собран и успокаивал инженеров, летящих  вместе  с  ним...  Своих
последних слов он уже не помнил, взрыв  страшной  силы  тряхнул  самолет,  и
пламя внезапно охватило машину, взвившуюся огненной свечой на  какой-то  миг
вверх...
    Утро в доме сеньоров Ломбардо началось  как  всегда.  День  обещал  быть
необычайно жарким и душным, уже сейчас не спасали ни  бассейн,  ни  холодные
соки и мороженое. Обменявшись приветствием с матерью,  листавшей  журнал,  в
изнеможении опустилась в кресло рядом с нею  Камила,  сообщив,  что  ее  муж
Клаудио не спал сам и не давал ей сомкнуть  глаз  всю  ночь  -  накануне  он
сильно перепил, а потому теперь в ужасном расположении духа. Не  то  что  ее
брат Антонио. Как, опять улетел? И  зачем  ему  перетруждать  себя?  Столько
работать? Виктория сухо напомнила, что Антонио не любит сидеть без дела,  не
в пример Камиле, ее мужу, Максу. Да и потом он же заботится  обо  всех  них.
Ответом ей был глубокий вздох дочери, потянувшейся  еще  за  одним  стаканом
апельсинового   сока.   Спустился    из    своей    комнаты    Максимилиано,
поинтересовавшись у  матери,  летал  ли  Антонио  вчера,  как  собирался,  в
Гвадалахару? Виктория этого не знала - Антонио почти никогда  не  говорил  о
своих делах, внезапно появлялся в доме у океана и так же  внезапно  исчезал.
Впрочем, как и сын Максимилиане А почему это беспокоит Макса?
     - Да так, - невнятно пробормотал сын, - я зашел  в  кабинет  Антонио  и
обнаружил у него на столе авиабилет на Гвадалахару. На вчерашний день...
    С озабоченным лицом в холле появился служащий конторы фирмы в  Акапулько
Мартинес.  Почтительно  раскланявшись  с  женщинами,  попросил  Максимилиано
пройти с ним в кабинет. И едва за ними хлопнула дверь, из груди его вырвался
горестный вздох.
     - Кажется, случилось несчастье,  сеньор!  В  аэропорту  получен  сигнал
бедствия с борта самолета, на котором улетел утром дон Антонио.  Что-то  там
стряслось... Потом они окончательно потеряли с самолетом связь.
     - И что? Он разбился? - озабоченно посмотрел на Мартинеса Макс.
     - Пока неизвестно. Его ищут. Я был в конторе, когда  мне  сообщили,  но
решил тотчас прийти и рассказать вам.
     - Скажите, известно, где исчез самолет?
     - Над горами. Между Чилпансинго и Игуалой. Как только его  найдут,  мне
позвонят.
     - Так идемте, Мартинес, в контору, и поживее... Они вышли  в  гостиную,
где, удобно расположившись в креслах, Камила вела задушевную беседу со своей
подругой Маурой. Бегло поздоровавшись с гостьей, Максимилиано и Мартинес, не
задерживаясь, вышли из комнаты. Маура медленно проводила  их  взглядом.  Она
собралась было дать волю своему острому язычку, но духота и жара  заставляли
экономить слова и жесты. У подруги Камилы была броская внешность и столь  же
яркий, под стать ее крупной фигуре, вызывающе открытый туалет - что-то вроде
сарафана, едва прикрывающего грудь и ноги, ярко-красного цвета.
     - А где Антонио? . - повернувшись  к  Камиле,  поинтересовалась  Маура.
Разговор с Маурой неизбежно заканчивался на  Антонио.  Камила  знала  об  их
затянувшемся романе, о желании подруги стать сеньорой Ломбарде, но  не  была
уверена, что Мауре удастся, как она говорила, заарканить ее братца. Но ей не
хотелось расстраивать Мауру и она смолчала о своих сомнениях.
     - Не знаю, не знаю, Антонио всегда такой скрытный. Впрочем, может быть,
тебе, дорогая, и удастся его разговорить, - многозначительно сказала Камила.
    ...Ракель не находила себе места после отъезда Антонио  в  Акапулько.  И
вот теперь она безвыходно, второй день дома с отцом, который очень  нежен  с
ней и ласков. Может быть, чтобы отвлечься, ей лучше  сходить  куда-нибудь  с
Мартой, например, в кино? - осторожно советует  дон  Даниэль.  -  А,  должен
звонить Антонио, тогда другое дело.
    Дон Даниэль поморщился от боли, не дает покоя  нога:  то  ничего,  а  то
вдруг просто не наступишь. Старшая дочь с жалостью посмотрела  на  отца,  и,
поймав ее сочувственный взгляд, отец решил, что настал  самый  благоприятный
момент, чтобы попросить кое  о  чем  любящую  дочь,  тем  более,  что  через
день-другой она навсегда покинет отчий дом.
     - Послушай, Ракель, - нерешительно начал он. - Тут мой  кум  Панчо,  ты
знаешь, я иногда с ним работал, доставал ему вещи на продажу...
     - Да, знаю, - подтвердила дочь.
     - Ну, вот, и есть тут одна сеньора... У нее дома куча  всякой  всячины,
есть кое-что ценное, антикварное... Только у Панчо не хватает  денег,  чтобы
купить это все, а эта сеньора даже  не  подозревает,  чем  владеет.  Но  она
готова продать... И мы могли бы неплохо подзаработать, дочка.
     - Папа! - на лице Ракель страдальческая мина.  -  Сколько  раз  я  тебе
говорила, что мне это не нравится! Твой кум Панчо уже сидел однажды в тюрьме
за скупку краденого, и мне бы не хотелось, чтобы с  тобой  случилось  то  же
самое.
     - Нет, дочка, нет!.. Не думай, это порядочная женщина, домохозяйка... Я
знаю, тебе заплатили выходное пособие, когда ты уволилась из магазина. А мне
нужно всего-то пятьдесят тысяч песо... В долг, дочка, в долг! Очень скоро  я
тебе их верну. Как только продам эти вещи.
     - Но, папа!.. Я же просила...
     - А, ты не веришь собственному отцу?
    Ракель не ответила. Она сейчас думала совсем о  другом:  прошло  столько
времени, а звонка из Акапулько все еще не было.
    Наконец-то!.. Теперь уже сомнений не оставалось: только что из аэропорта
сообщили, что самолет, на котором  летел  Антонио  с  группой  специалистов,
найден.  Никому  спастись  не  удалось:  на  месте  падения  -   воронка   и
разлетевшиеся  на  много  метров  вокруг  нее  обгоревшие  обломки  погибшей
машины... Максимилиано залпом выпил полный бокал виски. Теперь  осталась  не
менее трудная проблема - сообщить об  этом  домочадцам.  Эсекьель  пошел  за
ними, чтобы пригласить в кабинет. Виктория, войдя, сразу спросила, почему он
не пришел  обедать?  Он,  очевидно,  хочет  устроить  с  нами  спиритический
сеанс, - высказала предположение Камила. Но  Макс  не  обращал  внимания  на
реплики  женщин.  Стакан  виски  подействовал  вовремя:  он  обрел  желаемое
спокойствие, вздохнул тяжело.
     - Присядьте, пожалуйста... Хочу сообщить вам... Произошло  несчастье...
Самолет, на котором летел Антонио, разбился. Все погибли.
     - Если это шутка, - не  в  состоянии  осмыслить  сказанное,  засмеялась
Камила, - то совсем неудачная.
     - Не собирался шутить... Самолет взорвался, пока неизвестно, в  воздухе
или при падении на землю... Полиция прекратила поиски...  потому  что...  не
знаю... начало темнеть и... там все погибли...
    Камила не помнила, как добралась до комнаты. Слезы лились из  глаз,  она
не вытирала их: горе ее и в самом деле было неподдельным. Клаудио  удивленно
поднял глаза на рыдающую жену: он ни разу не видел ее слез.
     - Клаудио, Антонио погиб... Макс только что сказал нам об этом...  Мама
в ужасном состоянии.
    Вздохнув и помолчав секунду, он почти радостно воскликнул вдруг:
     - А ты отдаешь себе отчет в том, что теперь все достанется нам... Нам с
тобой!
     - Но как ты можешь... в такую минуту? Ведь  Антонио  мой  брат,  родной
брат!..
     - Да, дорогая!  -  философски  заметил  Клаудио.  -  Но  такова  жизнь.
Максимилиану ничего не светит... Он сын Виктории, а не твоего отца...
     - Ты прав, прав, но... я этого не хотела, видит Бог!.. Виктория  всегда
умела держать себя в руках, не терять самообладания. Ее ошеломило  сказанное
Максом, она до сих пор не могла поверить в случившееся, но  рыдания,  помимо
ее воли вырвавшиеся из груди в первую минуту, сменились безысходной  тоской,
легшей на душу тяжелым камнем. Эта тоска привела ее в кабинет  Антонио,  где
неожиданно она застала сына за чтением каких-то бумаг.
     - Ах, что за несчастье на нашу голову! - горестно сказала  Виктория!  -
Он всегда, сколько я помню, предпочитал  самолету  машину,  поезд...  Только
когда уже не было выхода,  как  в  последний  раз...  Словно  предчувствовал
что-то.
     - Да, я знаю, мама. Но успокойся, прошу тебя. Смотри, что  я  нашел,  -
вдруг оживился Макс.
     - Что это, сынок? Брачное свидетельство?
     - Да, Антонио. И женщины по имени Ракель Саманьего. Я нашел это  в  его
комнате.
     - Но этого не может быть! - в  недоумении  воскликнула  Виктория.  -  И
дата - вчерашний день! Но почему он нам ничего не сказал об  этом?  Кто  эта
женщина? Ты знаешь?
     - Я не знаю, мама. Не знаю, но завтра газеты всей Мексики напишут о его
гибели. Надо узнать, кто эта женщина. Я думаю, что  нам  лучше  всего  самим
связаться с ней, пусть приедет сюда.
     - Но как же он женился и не сказал нам ни слова?
     - Позвони ей, мама! Позвони.
     - Кому, Максимилиано?
     - Этой женщине. Его жене. Она живет в Гвадалахаре. Я нашел ее телефон в
бумагах Антонио.
     - Значит... для этого он вчера летал в Гвадалахару? Чтобы жениться?..
     - Да, очевидно.
     - Послушай, сынок, но о чем мне с ней говорить? - в недоумении смотрела
на сына Виктория.
     - О том, что случилось. И пусть приезжает. Это необходимо. Возьми  себя
в руки и позвони.  Ведь  мы  даже  не  знаем,  что  она  за  человек.  Нужно
познакомиться с ней раньше, чем ее разыщут газетчики.
     - Наверное, Макс, ты прав...
     - Ну, возьми же, возьми трубку!..
    Виктория, беспрекословно подчиняясь сыну, подошла к телефону:
     - Э... простите... дома сеньора... Ракель?..
    Ну, наконец-то  позвонил  Антонио,  наконец-то!  -  пока  Ракель  шла  к
телефону, волнение ее почему-то все увеличивалось. И когда  она  услышала  в
трубке незнакомый женский голос, сердце ее чуть не разорвалось.
     - Алло! Кто говорит! Виктория Муран?.. Вдова Ломбардо? Вы  родственница
Антонио?.. Да?
    И пока Ракель, застыв, слушала, что говорил незнакомый  голос,  ноги  ее
уже не слушались, она вынуждена была присесть на краешек кресла,  и  отец  с
Мартой увидели, как по щекам ее градом покатились слезы.
    Положив трубку, она безнадежно смотрела в одну точку, а спустя некоторое
время, чуть придя в себя, еле вымолвила:
     - Произошло несчастье... Погиб Антонио. Звонила... вдова отца  Антонио.
Просила как можно скорее приехать в Акапулько... Антонио погиб...  Не  может
быть... Это неправда...  Неправда,  Марта,  папа!..  Как  теперь  жить?  Эта
сеньора сказала, что они ничего не знали о том, что Антонио вчера женился...
Но этого не может быть... Он всегда  говорил,  что  у  него  нет  никого  из
близких. Еще она сказала, что  Антонио  вылетел  на  своем  самолете  и  что
самолет разбился... Его самолет? У него был свой самолет?.. Ах, если бы  это
оказалось ошибкой!.. Пусть  кто-нибудь  другой  с  таким  же  именем...  Она
настаивала, чтобы мы вылетели первым же рейсом.  Адрес,  Марта?  Нет,  я  не
спросила... Она сказала: дом сеньоров Ломбарде знают все  в  Акапулько.  Да,
Марта, придется ехать... нам с тобой. Одна я не смогу...
    Виктория, повесив трубку, пыталась хоть что-то выяснить у  Максимилиано,
но на все свои вопросы она слышала односложный ответ: нет,  Антонио  никогда
не говорил ему, что собирается жениться, ни на этой, на на какой-либо другой
женщине...
     - Господи, почему он сделал это втайне от всех, от меня?
    Макс, усмехнувшись в сторону, заметил:
     - Антонио не без странностей, и этот поступок - один из их проявлений.
     - Но почему в Гвадалахаре? У фирмы там,  насколько  мне  известно,  нет
никаких дел? Я никогда и не слышала, чтобы Антонио ездил туда.
    Макс напомнил матери о найденном вчера на  столе  у  Антонио  билете  на
самолет... - Что теперь делать, когда эта женщина, его жена, приедет сюда? -
Надо выяснить, из какой она семьи, что за человек. Господи, шуму  теперь  не
оберешься, газетчики несомненно ухватятся за эту сенсацию,  как  за  лакомый
кусочек!.. А тут еще эти непристойные споры, нездоровый, неприличный интерес
Клаудио к наследству.  Но  ведь  никому  не  известно,  оставил  ли  Антонио
завещание. Как они  могут  все  -  и  Клаудио,  и  Камила,  и  даже  ее  сын
Максимилиано вести сейчас такие  разговоры?  Они  вообще  беспочвенны,  ведь
наследницей, по всей видимости, станет эта не известная никому жена Антонио,
Ракель Саманьего из Гвадалахары.
    Да, многое казалось ей непонятным, непостижимым  в  поступках  покойного
Антонио. Но не менее странно то, что  Макс  не  желает  ехать  за  останками
брата.  Говорит,  позаботится  Пабло  Мартинес  и  полиция,  там  все  равно
невозможно разобраться кто есть кто... Какой ужас! Бедный Антонио!.. А  Макс
же летит в Гвадалахару - опять не странно ли, что его не будет на похоронах?
Он надеется вовремя вернуться, через несколько часов,  говорит,  что  сейчас
самое главное - выяснить все, связанное с этой неизвестной женой Антонио. Ее
же, Викторию, Макс убедил, чтобы она не  делала  удивленных  глаз  при  виде
Ракель - пусть все думают,  что  в  семье  Ломбарде  знали  и  о  ней,  и  о
предстоящей свадьбе... Это надо сделать ради  Антонио,  вздохнул  Макс,  что
окончательно убедило мать в искренности намерений сына...
    Перед отъездом Ракель пришлось выдержать истерику Марты: да, она  отдала
отцу пятьдесят тысяч песо, свое выходное пособие, полученное в магазине  при
расчете. Что же тут особенного? Ведь никто не предполагал, что  сегодня  они
еле наскребут денег на два авиабилета в Акапулько... Кто мог даже подумать о
таком несчастье?.. Отцу решили ничего не говорить,  пусть  занимается  своим
антиквариатом, тем более, что деньги уже ушли на его покупку,  а  там  будь,
что будет.
    У Ракель с момента разговора с  вдовой  сеньора  Ломбардо  не  проходило
чувство нереальности всего происходящего. Она сомневалась и не верила ни  во
что: ни в скорбное сообщение из Акапулько, ни в саму  гибель.  И  в  течение
всего  полета  Марта  слышала,  как  сестра  полушепотом  время  от  времени
повторяла, не глядя на нее: "Не может быть, не может  быть..."  Когда  же  в
аэропорту Акапулько к ним подошел таксист с предложением  отвезти  в  нужное
место, первой нашлась Марта, спросив его, знает ли он  дом  семьи  Ломбарде?
"Антонио Ломбарде? - уточнил таксист. - Вы приехали на его похороны? Кто  же
в городе не знает этого дома..."
    Ответ молодого человека вверг обеих сестер  в  еще  большее  сомнение  и
смятение. Когда же они подъехали к воротам виллы, то и  вовсе  потеряли  дар
речи, увидя при подъезде все великолепие дома Антонио  Ломбарде  Ракель  еще
сомневалась и даже переспросила таксиста, уверен ли он,  что  это  тот  дом,
который им нужен.
    Привратник, глядя на обеих женщин, усомнился: пропускать ли  их,  -  все
визиты на сегодняшний день отменены: таково распоряжение сеньоров  Ломбардо.
И только после того, как к Ракель подскочил бойкий репортер и назойливо стал
выспрашивать ее, привратник позвонил  в  дом,  откуда  получил  распоряжение
немедленно впустить сеньориту Ракель Саманьего  с  сестрой  и  проводить  до
дверей.
    Тут же их встретил Эсекьель. Вежливо предложив свои услуги, взял  у  них
из рук чемоданы и сумки... - "С вашего позволения...  Проходите,  сеньорита,
проходите, сеньорита. Вас ждут".
    Ракель не переставала плакать, все время  поднося  к  глазам  платок,  а
Марта словно забыла,  что  послужило  поводом  ее  приезда  в  этот  дом,  и
несколько раз в восхищении, когда никто не слышал и не видел, шептала на ухо
сестре: "Невозможно поверить! Ну, прямо как в кино!.."  Ракель  с  укоризной
смотрела на нее, пытаясь остановить. Она была уверена, когда придет сеньора,
которая ей звонила в Гвадалахару, все сразу выяснится:  ведь  у  Антонио  не
было ни семьи, ни родственников... И если он жил в таком доме, для чего  ему
было обманывать ее.
    Не прошло и несколько минут, как к ним вышла стройная элегантная женщина
со светлыми волосами-, собранными на затылке в пучок, вся в  черном.  У  нее
были удивительно добрые глаза, с печалью глядящие на девушек из-под  низкой,
пышной пряди волос, спускающейся на лоб.  Обе  девушки  поняли,  что  она  в
нерешительности и не знает, кто из них Ракель, а потому каждая представилась
ей, назвав свое имя. Виктория, извинившись за то, что  заставила  их  ждать,
молча  протянула  Ракель  свидетельство  о  браке,  найденное   в   кабинете
Антонио. - Да, подтвердила Ракель, они  с  Антонио  поженились  позавчера  в
Гвадалахаре, у нее дома скромно отметили это событие... Но, милая сеньора, -
обратилась она к Виктории, обливаясь слезами, - произошла какая-то ошибка...
Антонио никогда не говорил о доме, родственниках...
    На  Ракель  снова  нахлынула  неизбывная  волна  печали,  она  заплакала
навзрыд, утверждая, что ее муж не мог погибнуть, она не верила в это, она не
хотела слышать об этом, нет!..
    Сеньора Виктория тоже не могла понять, почему Антонио скрывал правду, но
тотчас посоветовала Ракель взять себя в руки, быть  стойкой,  контролировать
свое поведение... - Тут много общих знакомых их круга... Они не должны ни  о
чем  догадываться.  Так  будет  лучше...  И   тут   же   предложила   Ракель
успокоительные таблетки, отдала распоряжение  Эсекьелю,  чтобы  тот  передал
Камиле: пусть подберет для сестер подходящие  трауру  платья  и  туфли:  они
уезжали из Гвадалахары в спешке и не успели их приобрести. И еще один  совет
дала сеньора: ни в коем случае не отвечать  ни  на  один  вопрос  репортерам
газет. Что касается многочисленных знакомых  семейства  Ломбардо,  им  будет
сообщено, что сеньору Ракель Саманьего все члены семьи знали и раньше. Ну...
а бракосочетание Антонио держал в секрете, потому что так ему хотелось...
    Ракель слушала со  вниманием,  ей  трудно  было  решить,  соглашаться  с
сеньорой или поступить по-своему - немедленно вместе с Мартой уехать  домой:
слишком много неопределенного и  загадочного  возникло  вокруг  ее  брака  и
гибели Антонио Ломбардо.  Но  у  Ракель  уже  почти  не  осталось  сил,  она
действовала, ходила, говорила по инерции. Перед нею  мелькали  лица;  черные
туалеты многочисленных знакомых, пришедших отдать последний  печальный  долг
ее мужу. Но чаще всех рядом оказывалась Виктория. Как  во  сне  промелькнули
перед Ракель лица ее новых родственников - их тоже представила  ей  приемная
мать Антонио - сестра Камила, ее муж Клаудио, их подруга Маура.  И  все  они
почему-то, словно сговорившись, повторяли имя брата  Антонио,  Максимилиано:
где он, почему не присутствовал на похоронах?
     - Макс, это мой сын, - пояснила Виктория...

0

4

Глава 3

    Старый  дон  Даниэль,  проводив  дочерей,  удобно   расположился   перед
телевизором и потягивал  свое  любимое  пиво.  Временами  на  него  нападала
дремота, и он с удовольствием отдавался во власть сна. Когда же  просыпался,
с удивлением отмечал, что по телевизору идет все тот же фильм  и  что  герои
никак не могут выяснить свои отношения... Слава Богу, подумал  дон  Даниэль,
что у них в семье все постепенно налаживается. Вышла замуж старшая дочь, дай
Бог, и младшая не задержится...
    Его приятные размышления прервал  неожиданный  стук  в  дверь.  О,  это,
оказывается, дон Антонио Ломбарде!.. Но как же так? Девушки уехали к нему  в
Акапулько!..
    Дон Даниэль был поражен непривычной резкостью движений зятя, его  грубым
тоном. Прежде всего, не спросив разрешения, тот выключил  телевизор  и,  сев
напротив старика, сказал, что им надо поговорить,  никак  не  объяснив  свое
появление здесь в этот час. Дон  Даниэль  даже  испугался.  Но  каково  было
изумление старика, когда Антонио, не спуская с него своих сверлящих недобрых
глаз, будто припечатывал его к стенке словами; ему известно, как дон Даниэль
и  его  кум  Франсиско  Гонсалес  торгуют   краденым...   У   Антонио   есть
неопровержимые доказательства, не надо отпираться: бесполезно!.. Речь идет о
группе поставщиков, профессиональных воров, которые поставляют  краденое,  в
том числе и ему, дону Саманьего. И он, отец Ракель,  сбывает  этот  краденый
товар... Но пусть дон Даниэль не беспокоится: муж Ракель его не выдаст.
     - Ах, дорогой зять, вы же знаете, что из-за своей  больной  ноги  я  не
могу найти работу! Но ведь я не мог позволить, чтобы Ракель  одна  содержала
нас с Мартой. А теперь, когда она вышла замуж, тем более...
     - Теперь... Теперь, когда Ракель вдова Антонио  Ломбардо,  вам  незачем
беспокоиться о своем будущем! - бесцеремонно перебил  дона  Даниэля  молодой
человек.
     - Вдова?! - изумлению Саманьего не было границ.
     - Дон Даниэль! Антонио  Ломбарде,  муж  вашей  дочери,  один  из  самых
богатых людей Мексики!
     - Но ведь Антонио Ломбарде - это вы?!
     - Выслушайте меня! Антонио Ломбарде - мой сводный  брат.  То  есть  моя
мать вышла замуж за отца Антонио. А меня зовут Максимилиано Альбенис.
     - Но вы обманули мою дочь, обманули нас всех! - запричитал дон Даниэль.
     - И вы должны мне быть благодарны за это,  -  оборвал  его  Макс.  -  Я
сделал вас миллионерами. У вас теперь будет столько денег, сколько вам и  не
снилось. Вас это не радует, дон Даниэль?
     - Да, но... Откуда вы знали, что этот  человек  погибнет?  Я  говорю  о
настоящем Антонио Ломбардо.
     - У него было полно врагов, дон Даниэль! Так что, рано или поздно,  они
бы все равно его убили. Я только воспользовался обстоятельствами...
     - Но каков случай, что его убивают в самый подходящий момент!
     - Да нет! Его смерть была несколько скоропостижной.
     - Ну, хорошо... Максимилиано, а если кто-нибудь узнает об этом?
     - Никто ничего не узнает! Моя семья убеждена, что Ракель вышла замуж за
Антонио.
     - А она сама уже знает?
     - Еще нет. Но я сумею ее убедить, поверьте! А вы должны  быть  на  моей
стороне. Идет, дон Даниэль?
     - Нет, нет... Вы предлагаете мне поступить нечестно...
     - Вот уже несколько лет вы поступаете так  ради  нескольких  песо.  Так
попробуйте еще раз, но ради миллионов. Мы теряем время...  Выбирайте...  Или
жить, как  крез,  или  провести  остаток  дней  хуже  крысы.  Не  забывайте,
достаточно мне шепнуть полиции, и, уверяю вас, остаток жизни вы проведете  в
тюрьме.
     - В-вы мне угрожаете, Максимилиано? Ну... Ладно. Я согласен.
     - Отлично, дон Даниэль. Я знал, что вы согласитесь. Вот деньги  -  это,
чтобы вы уже могли начать жить как тесть Антонио Ломбардо. Вы позволите  мне
произвести еще одну операцию? На этой фотографии ваша дочь и Антонио...
     - Но послушайте... Когда моя дочь успела сняться с ним?
     - Это фотомонтаж, дон Даниэль. Постарайтесь,  чтобы  фотографию  увидел
каждый, кто зайдет в ваш дом. Особенно журналисты, которые вот-вот появятся.
Итак, сейчас мы с вами договоримся о том, что вы скажете любому, кто спросит
о браке вашей дочери. Согласны, дон Даниэль? Присядем!..
    ...Последнее, что ощутил Антонио, это молниеносный  штопор,  и  огненный
смерч,  в  который  превратился  самолет  со   всеми   летящими   на   борту
немногочисленными пассажирами... И  все.  Он  не  мог  вспомнить,  что  было
дальше, как очутился на мягкой лесной траве  под  раскидистым  кустом.  Этот
куст, очевидно, и смягчил его приземление, сохранив тем самым ему жизнь.  Но
все эти мысли пришли после.  Первое  же  ощущение  -  полная  неподвижность,
невозможность пошевелить ни рукой, и ногой. Он увидал человека, бродившего в
зарослях, но окликнуть его Антонио как ни старался  не  мог.  От  усилий  он
снова потерял сознание. И  очнулся  от  звуков  молодого  голоса,  ругавшего
запропостившуюся куда-то козу. Потом в голосе прозвучал неподдельный  испуг,
обращенный  к  какому-то  дяде  Чучо:  "Мертвец,  это  мертвец!"  -  Антонио
почувствовал, что над  ним  склонились  и  услышал  незнакомые  голоса.  Они
заметили, что "мертвец" еще дышит. Антонио понял: его  не  бросят.  Ощущение
легкого покачивания не  причинило  боли,  а  когда  оно  кончилось,  раненый
догадался, что его куда-то перенесли. Первое, с трудом  произнесенное  слово
было: "Воды!" Два голоса  над  ним  продолжали  обмениваться  впечатлениями,
совещаться...  Он  прислушался  к  их  словам:  "Ни  одной  монетки...   Его
ограбили... А почему часы не сняли?.. Вроде, очухался!.. Надо за доктором...
Нет, лучше бы мы  его  там  оставили...  Это  ты,  Фелипе,  виноват,  иди  к
дороге... Нам еще горшки продавать... Часы я спрятал, Фелипе, зачем они ему,
если умрет?"
    Он открыл, наконец, глаза. Болело все тело, с трудом  ворочался  во  рту
язык, и все же он сумел объяснить им, что  упал  из  самолета,  потерпевшего
аварию  где-то  поблизости.   Просил   немедленно   врача.   Обещал   щедрое
вознаграждение. Был крайне удивлен, когда эти двое сообщили ему, что никого,
кроме него, в горах не обнаружили.
    Ладно, пусть этот нескладный толстый человечек по имени Чучо оставит его
золотые часы себе, только бы его племянник поскорее привез из Игуалы  врача.
Антонио  попытался  шевельнуть  ногой,  но  это  вызвало  дикую   боль.   Он
застонал... Значит, самолет упал... А что было потом, он не помнит, - сильно
ударился головой... И тут Антонио снова впал в забытье.  Очнувшись,  увидел,
что рядом с ним все тот же... как его... да... Чучо. Говорит, шоссе  в  трех
километрах от его хижины. Почему же так долго  нет  племянника?  Пусть  Чучо
идет к шоссе и  остановит  любую  машину.  Пусть  отдаст  часы...  Если  они
отправят его в больницу, он свяжется оттуда со своей семьей в Акапулько и те
дадут  деньги,  сколько  нужно.  Только  скорее...  Ну,  наконец-то,  сигнал
клаксона...
     - Это вернулся Фелипе, сеньор, - извещает Чучо, - с машиной...
    Ракель и Марту после похорон проводили в комнату, отведенную  для  вдовы
сеньора Антонио. Ракель оглядела  большую  солнечную  комнату,  обставленную
светлой мебелью,  потрогала  яркое  полосатое  покрывало,  дорогую  вазу  на
антикварном столике. Антонио миллионер! А потом, упав на подушки,  зарыдала:
она больше никогда не  увидит  его,  любимого,  желанного.  Что  за  ужасная
судьба,  даже  поженившись,  они  так  и  не  смогли  побыть  вместе,  стать
настоящими мужем и женой...
    Вечером Виктория поднялась к ней, осведомилась о самочувствии,  и,  видя
состояние девушки, умолила не вставать с постели. А потом начала неназойливо
расспрашивать, когда и как они познакомились с ее сыном, есть  ли  у  них  с
Мартой родственники?
    Ракель почувствовала искреннее к ней расположение и, как могла, ответила
Виктории на ее вопросы.
     - Отдыхай, Ракель. День у тебя был тяжелый! -  сочувственно  пожала  ей
руку Виктория. - Завтра решим, когда тебе возвращаться в  Гвадалахару.  Есть
еще много такого, о чем тебе необходимо знать... Из-за  нашего  положения...
нашей семье приходится заботиться о многом... Отдыхай.  Скоро  вернется  мой
сын Макс и наверняка захочет познакомиться и поговорить с тобой.
    Ракель  только  что  заснула,  утомленная  событиями  дня,   похоронами,
слезами, своими собственными переживаниями, впечатлениями  от  знакомства  с
родственниками мужа. Но сон ее был поверхностен, она слышала,  как  в  доме,
сначала далеко, потом ближе к ее комнате, кто-то ходил, поскрипывала  дверь.
Она улавливала шум океанских волн, доносившийся из открытой балконной двери,
назойливую монотонную перекличку ночных птиц. Все это тревожило,  не  давало
окончательно погрузиться в спасительную дремоту. И вдруг она скорее ощутила,
чем услышала какое-то движение  недалеко  от  своей  постели,  еле  уловимый
шорох. И в ту же минуту край кровати прогнулся под тяжестью чьего-то тела.
     - Тс-с-с, Ракель... Ракель, это я!..
     - Кто здесь? - в испуге приподнялась на кровати девушка.
     - Тише! Пожалуйста, не кричи! - успокаивал знакомый голос.
     - О, Антонио! Любимый! Антонио!.. Что произошло? Мы все думали, что  ты
погиб! - она жарко прильнула к нему, обняла за шею.
     - Я потом объясню тебе, дорогая, потом!..
     - Не могу поверить! Твои родственники уже знают?
     - Нет, еще нет, тише!
     - Ах! Дорогой мой, это было так ужасно, когда мы узнали!
     - Да, любимая!.. Я понимаю и прошу, прости меня. Я  тебе  все  объясню.
Так было нужно.
     - Да, но... почему ты обманул меня? Почему не  сказал,  что  живешь  со
своей семьей и что ты богат?
     - Прежде всего, я хочу, чтобы ты знала и помнила всегда: я люблю  тебя.
Люблю по-настоящему...
     - Я тоже тебя люблю. Но я ничего не понимаю, Антонио!
     - Где твой халат? Вот он, надень.
     - Но куда мы идем?
     - Туда, где сможем спокойно поговорить. Я не хочу,  чтобы  твоя  сестра
помешала нам.
     - В чем дело? Что-нибудь случилось?
     - Ракель, идем в сад! Мне нужно многое сказать тебе, а здесь нам  могут
помешать.
    Они вышли из дома и спустились  в  сад.  Ночь  была  бурной.  Волновался
океан, с грохотом  опрокидывая  волны  на  берег;  яростный  ветер,  налетая
порывами, шумно гулял средь густой листвы сада. Поежившись,  Ракель  плотнее
запахнула халат.
     - Сядь, пожалуйста. - Максимилиано указал на скамью. - Ты знаешь, что у
меня... есть брат? Правда, не совсем брат...
     - Знаю. Сеньора Виктория мне сказала, что вышла замуж за твоего отца  и
что у нее есть сын от первого брака. Но при чем тут это?
     - Все верно... С того момента, как я узнал его... когда мы оба были еще
мальчишками... он никогда не скрывал, что ненавидит меня. Он  был  настоящим
деспотом, пользовался любой возможностью,  чтобы  унизить  меня,  оскорбить,
выставить идиотом перед другими. Он украл у меня любовь отца и матери...
     - Твоего отца и сеньоры Виктории? Но почему?
     - Откуда я знаю? Потому что он был негодяем, наверное...
     - Был? - вздохнула Ракель, все еще не понимая, к чему клонит Макс.
     - Дай объяснить тебе. Старик любил Антонио и, умирая, оставил все  ему.
Ни мне, ни Камиле не досталось ни гроша. Мы, конечно, продолжали жить в этом
доме, но только на его подачки. А несколько месяцев назад он  самым  грязным
образом разорил  одного  человека  и  тот  поклялся  убить  его,  предпринял
несколько попыток... Об этом никто не знал, кроме его и меня. Я знал, что он
не остановится, пока не достигнет своей цели. И тогда мне пришло в голову...
Ракель! Антонио Ломбарде, действительно, погиб. А я, Максимилиано  Альбенис,
его сводный брат.
     - Что ты такое говоришь?..
     - Ты должна помочь мне, Ракель! Все должны по-прежнему думать, что ты -
вдова Антонио.
     - Ты сошел с ума! - в ужасе попятилась от него девушка и заплакала.
     - Нет, Ракель! Послушай! Антонио рано или поздно должен был  погибнуть.
Слишком много людей его ненавидели. И тогда  все  досталось  бы  его  родной
сестре Камиле, чтобы ее идиот-муженек пустил все  по  ветру...  Любовь  моя,
успокойся! Ты теперь вдова. Понимаешь? Мы  с  тобой...  Мы  выждем  какое-то
время, а потом поженимся.
     - Как ты мог подумать, что я соглашусь на такое? Ты  обманул  меня,  ты
все время врал, насмехался надо мной!.. Это ты его убил! Ты! - в исступлении
закричала Ракель, не выдержав.
     - Клянусь тебе, я не убивал? Пойми же!
     - Не верю! Отойди от меня! Мне противно твое прикосновение!
     - Ладно, успокойся. Послушай внимательно, - Макс пытался взять рыдающую
Ракель за руку, обнять. - Этот тип не имел права жить. Я уже  говорил  тебе,
его несколько раз пытались убить, и, рано или поздно, это случилось бы. Я на
сей раз сумел все предвидеть и воспользовался случаем...
     - Ты воспользовался моей любовью! Как ты мог? Как? Не  верю  ни  одному
твоему слову!..
     - Ракель, Ракель! Я хотел, чтобы мы были вместе всегда... Всю жизнь!..
     - Почему  ты  обманул  меня?  Всех  обманул?  Если  ты  знал,  что  его
собираются убить, ты должен был предупредить его, а не оправдывать убийц.
     - Может, это был просто несчастный случай!
     - Очень удобный для тебя случай! А если бы он не погиб?  Что  бы  было?
Скажи мне!
     - Но ведь он погиб! И мы теперь все  замешаны  в  этом  убийстве.  Надо
как-то выбираться из этой ситуации, понимаешь?
     - Нет! Я не стану делать того, что ты  хочешь!  Я  скажу  правду  твоей
матери и всем!
     - Тогда ты и твоя сестра окажетесь в тюрьме вместе с вашим отцом!
     - В тюрьме? - опешила Ракель. - Но за что?
     - Да, в тюрьме! Я в состоянии убедить всех, что это вы все так задумали
вместе с одним из ваших сообщников... Хоть кто-нибудь из твоих друзей сможет
меня опознать? Ну, скажи?
    Девушка подняла к нему умоляющие глаза, но, прочитав в лице  Макса  лишь
злую решимость, бросилась к дому и, упав на постель, дала волю слезам.
    Утром  семья  собралась  за  завтраком.  Ракель,  сославшись  на  плохое
самочувствие, осталась в постели. Марта же заняла отведенное  ей  за  столом
место, но сидела молча, с интересом прислушиваясь  к  общему  разговору.  На
нее, казалось, никто не обращал внимания, говорили свободно, не делая скидку
на ее присутствие. На недоброжелательную реплику Камилы о том, что она не  в
состоянии понять, как брат мог жениться на такой простолюдинке, как  Ракель,
Виктория тотчас отреагировала однозначно: нет, она понимает  Антонио,  выбор
которого пал именно  на  нее.  Сеньора  Саманьего  очень  красивая  и  милая
женщина. Марте были неприятны злые слова Камилы об их  бедности  и  простоте
нарядов. Однако, слушая заступничество Виктории, она понимала, что в ее лице
они с Ракель обрели союзника. И когда она забежала после завтрака к  сестре,
чтобы сообщить ей эту приятную новость, та ее буквально огорошила едва ли не
с порога:
     - Марта, слушай!... Антонио не умер!.. Нет, я хочу  сказать...  что  он
погиб, но... я вышла замуж не за Антонио, а за другого человека...  За  сына
сеньоры  Виктории  -  Максимилиано.  Меня  обманули,  Марта!  Подло  и   зло
надсмеялись надо мной и моей  любовью!..  Я  не  знаю,  что  теперь  делать.
Максимилиано просто мошенник... Я не могу и не  хочу  лгать  далее.  Он  уже
грозил нам с тобой и отцу тюрьмой,  если  я  не  соглашусь  на  его  гнусное
предложение, но я уверена, что можно найти выход... Говоришь, у них  деньги,
связи, власть, а у нас ничего? Что же, по-твоему, мы должны согласиться?  Но
ведь это преступление, Марта! Ты видишь, как сеньора Виктория добра к нам...
    Марта с грустью посмотрела на Ракель.
     - Но если ты, сестренка, расскажешь сеньоре, что все это было  выдумкой
ее сына, она станет хуже зверя. Ракель! Мы  бессильны.  Я  не  хочу  идти  в
тюрьму, да еще не по своей вине... Если ты признаешься сеньоре  Виктории  во
всем, я скажу, что ты просто сошла с ума и никогда раньше  не  видела  этого
Максимилиано. Я не хочу в тюрьму... Это ведь ты связалась с Антонио, или как
его там... а я ни в чем не виновата, и папа тоже...
    Виктория страшно обрадовалась, увидев в гостиной возвратившегося  Макса.
Сын тотчас осведомился,  приехала  ли  девушка  из  Гвадалахары  и  как  она
показалась матери? - Красива, похоже, и в самом деле  искренне  принимает  к
сердцу потерю Антонио... Виктория вздохнула: на похоронах  она  была  словно
рыба, вытащенная из воды. И, конечно, всем сказано,  что  ее  знали  тут,  в
доме, и прежде... Что удалось узнать в Гвадалахаре Максу? Там все по закону;
он нашел ее дом, познакомился с отцом. И, конечно, в гостиной дома обнаружил
на видном месте фотографию Ракель с Антонио.  Так  что  сомнений  этот  брак
вызывать ни у кого не может... Она и в самом деле вдова Антонио Ломбардо...
    Ракель никогда не думала, что наглость Макса дойдет  до  такой  степени:
утром он снова без стука ворвался к ней в  комнату.  По  какому  праву?  Она
неприязненно смотрела на него. Мало того, что он обманул всех, выдав себя за
другого человека, так теперь хочет сделать  ее  своей  сообщницей.  Снова  и
снова  говорил  он  о  том,  как  любит  ее,  какие  блестящие   перспективы
открываются  перед  ними,  если  она  по  прошествии  времени,   унаследовав
состояние Антонио, выйдет за него... Похоже, он умело  расставил  ей  силки,
где только мог, и она, куда бы ни кидалась, не находила  выхода.  В  газетах
напечатана ее фотография... Виктория и Камила всем сказали, что знают  ее...
И что окончательно убило Ракель, так это сообщение Макса о том, что  и  отец
ее, дон Даниэль, осведомлен обо всем и согласен сохранять тайну... Нет,  нет
и нет! Она никогда не выйдет за него замуж, никогда. Она  ему  прямо  так  и
заявила. И никакой тюрьмой ее не запугать!.. Недаром говорится, от любви  до
ненависти один шаг... И если бы Ракель еще три дня назад кто-то сказал,  что
она будет ненавидеть человека, женой которого согласилась добровольно стать,
она бы ни за что и никогда этому не поверила. Но теперь она  совсем  другими
глазами смотрела на этот великолепный дом, принадлежавший покойному  Антонио
Ломбардо. Она прошлась по комнате и вышла в  коридор,  неслышно  по  мягкому
голубому ковру мимо вазонов с невиданными букетами цветов. Она оказалась  на
площадке перед широкой  лестницей,  устланной  тем  же  голубым  ковром.  На
площадке  в  просторной  нише  -  барельефное  изображение  солнца.   Ракель
спустилась  вниз,  обошла  гостиную,   центром   которой   были   роскошные,
бледно-голубые диван и кресла, мраморный столик. Она по-особому оценила  все
великолепие и удобство этого богатого дома, хозяйкой которого она  могла  бы
стать... Но девушка, легко вздохнув, вышла на террасу, а оттуда к  бассейну.
Возле бассейна она увидала Эсекьеля, приветливо поздоровавшегося с нею.  Она
попросила его, как человека с детства знающего Антонио, рассказать немного о
нем. Здесь оказывается, все любили покойного,  услышала  она  слова  верного
слуги, он был очень хороший хозяин. Добрый. С характером, правда, но человек
благородный.
     - Нет ли его фотографии в кабинете? - Ракель с надеждой  посмотрела  на
дворецкого.
     - Да, сеньора, дон Антонио не очень любил сниматься. Но здесь есть  его
последний снимок, и он с радостью покажет его...
    Темные, с затаенной улыбкой, глаза.  Небольшие  усы  над  волевым  ртом.
Курчавые темные волосы. Казалось, он знает что-то очень важное. И так сильно
было это ощущение,  что  Ракель  поспешно  поставила  фотографию  на  место,
поблагодарив Эсекьеля. Она вернулась  в  комнату  и  достав  чемодан,  стала
быстро кидать туда свои вещи.
    Неплохо все придумал Максимилиано, думала Марта.  Конечно,  не  очень-то
красиво она выглядела перед родной сестрой, уговаривая ее  молчать.  Но  ей,
конечно, есть прямой смысл не ссориться с Максом - он ей так прямо и сказал,
что ценит за покладистость. И еще признался, что не хочет  причинять  никому
из ее семьи вреда, наоборот... Но если не будет выхода,  ничего  другого  не
останется. Слишком щепетильна Ракель, - недовольно добавил он,  сморщившись.
Не все ли равно, погиб Антонио случайно или это кем-то  подстроено...  Важно
воспользоваться моментом. Теперь все его состояние достанется Ракель, ему  и
конечно, ей как сестре. Многое перепадет... И тут же предложил Марте  -  она
ушам своим не поверила! - прокатиться за покупками в Нью-Йорк...
    Но, кажется, ее сестрица и в самом деле закусила удила. Марта  поднялась
после разговора с Максом к ней и обнаружила на туалетном столе  записку:  "Я
возвращаюсь домой. Можешь сказать, что я сошла с ума. Ракель".
    Макс пришел в негодование, сказал, что она и в самом  деле  сумасшедшая,
забил тревогу, отчитал портье у ворот - зачем, мол, выпустил без разрешения,
а Марте строго-настрого приказал никому  не  говорить  о  внезапном  отъезде
сестры - никто не должен об этом знать, даже Виктория, пусть думают, что она
отдыхает или спит... Так Марта и должна всем говорить, а  он,  Макс,  срочно
полетит за ней в Гвадалахару...
    Виктория, спустившись в гостиную, попросила Эсекьеля  узнать,  как  себя
чувствует Ракель. Дворецкий постучал в комнату Ракель, и  тут  же  навстречу
ему вышла Марта, прикрыв за собой дверь и,  выслушав  дворецкого,  ответила,
что Ракель плохо спала ночью и сейчас еще отдыхает, а ей, Марте,  ничего  не
нужно. Эсекьель доложил обо всем хозяйке, прибавив к докладу и свой  рассказ
об утреннем разговоре  с  Ракель.  Упомянул  он  и  о  фотографии.  Виктория
растрогалась. Какая она хорошая девушка! Бедный мой сын... И сеньора  тяжело
вздохнула. Как раз в этот момент раздался пронзительный  телефонный  звонок.
Сообщили,  что  говорит  доктор  Хименес  из  отделения  Красного  Креста  в
Игуале...
    Виктория побледнела, потом, чтобы удержаться на ногах, присела  рядом  с
телефонным аппаратом на диван.
     - Повторите, что вы сказали? - голос ее  срывался.  -  Да,  я  Виктория
Ломбардо... Сеньор Антонио у вас?! Его доставили сегодня  утром?!  Не  может
быть! - Виктория не в силах была  поверить  в  услышанное.  -  Но  ведь  его
самолет  развалился  на  куски...  взорвался...  Конечно!  Да,  да!   Ничего
опасного, доктор? Спасибо, спасибо, доктор. Мы немедленно едем к вам!..
    Положив трубку, сеньора Ломбардо срывающимся от радости голосом позвала:
     - Камила, Клаудио, Маура! Скорее к нам! Антонио жив!
    Первой сбежала по лестнице Марта. Лицо ее было растерянным, но  Виктория
ничего не замечала, сквозь слезы повторяя:
     - Антонио жив, жив... Что-то спасло его!.. Какие-то  крестьяне  сегодня
утром привезли его в отделение Красного Креста в Игуале. К  счастью,  ничего
серьезного! Скажи  Ракель...  пожалуйста!  А  я  постараюсь  найти  Макса  и
отправить его с Пабло за Антонио.
    Каково же было изумление Виктории, когда по  прошествии  часа,  она,  не
дождавшись девушек, поднялась в комнату Ракель и  обнаружила  ее  пустой,  а
портье сообщил по телефону, что и сеньор Максимилиано  только  что  уехал  в
аэропорт.

    Глава 4

    Доктор Хименес обнадежил пациента: ребро заживет через некоторое  время,
осмотр черепа не выявил никаких повреждений. Возможны правда, провалы памяти
вследствие шока, полученного при аварии...
    И этот диагноз подтвердился очень скоро,  когда  приехавший  за  Антонио
Пабло рассказал сеньору о переживаниях его  жены  -  сеньоры  Ракель.  Жена?
Антонио с удивлением смотрел на собеседника. Он впервые слышит о ней. И  уже
в машине по дороге в Акапулько Пабло подробно изложил ему детали  приезда  в
дом его жены и всех событий, связанных с  его,  Антонио,  женитьбой.  Сеньор
Ломбардо только изумленно слушал: свадьба  в  Гвадалахаре  накануне  аварии?
Жена - Ракель Саманьего?..
     - Неужели я действительно потерял память? Как странно, что я  не  помню
ничего, связанного с женитьбой.
    Многозначительно  взглянув  на  него,  Пабло   посоветовал   обязательно
съездить в Мехико или... в Америку, чтобы пройти полное обследование.
    Они подъехали к дому и сразу  увидели  счастливую,  радостную  Викторию,
встречающую их. Пабло, уходя, осторожно предупредил сеньору, что  у  Антонио
теперь бывают провалы памяти. Виктория с тревогой всмотрелась в  лицо  сына.
Антонио улыбнулся: ну, не совсем, помнит же он ее, Камилу,  Клаудио,  Пабло,
Мауру... да, пожалуй, всех. Но есть какие-то события, какие-то вещи, которые
он не помнит совершенно, врач говорил, что все  со  временем  нормализуется,
так что особенно волноваться нечего.
     - Ты не помнишь каких-то конкретных событий? - допытывалась Виктория.
     - Да, - медленно сказал Антонио. - Я напрочь забыл  о  своей  женитьбе,
поездке  в  Гвадалахару.  Не  помню  жены,  ее  лица,  имени...  -   Антонио
задумался. - И  потом,  почему  я  женился  столь  скоропалительно  и  столь
тайно, - это так на меня не похоже.
    Виктория не в силах  была  дать  ответ  на  эти  вопросы,  и  откровенно
призналась, что состояние его здоровья пугает ее. Антонио признался,  что  и
сам испуган не менее матери... Ему нужно немедленно увидеть жену...  Ракель,
кажется.
    Виктория  опустила  глаза,  едва  слышно  произнесла,  что  теперь   это
невозможно: девушку так  огорчило  известие  о  смерти  Антонио,  что  после
похорон она сразу же захотела уехать,  несмотря  на  все  ее  уговоры.  Макс
полетел за ней. Виктория показала газету,  где  была  напечатана  фотография
Ракель... Может, он вспомнит ее, если увидит?.. Нет,  увы,  фотография  этой
красивой девушки не всколыхнула память.  Виктория  снова  и  снова  подробно
описывала  ему  события  прошедших  трех   дней.   Как   обнаружив   брачное
свидетельство и телефон Ракель в его кабинете, она позвонила в  Гвадалахару.
Как потерянная, убитая горем, девушка приехала на следующий день в Акапулько
вместе с сестрой... Да, еще такая странность:  Ракель  утверждала,  что  он,
Антонио, скрыл от нее свое истинное положение, уверял, что у него нет родных
и что он всего-навсего является рядовым служащим строительной компании.
    Нет, и этого Антонио не помнил...
    Виктория умолчала об одном: о своем недавнем разговоре с сестрой Ракель,
Мартой, который чрезвычайно  озадачил  ее.  Сеньора  Ломбарде  не  могла  не
заметить смятения на лице девушки, когда она сообщила ей, что  Антонио  жив.
Вместо радости - кислое выражение лица, опущенные глаза... С чего бы  это?..
Виктория, дожидаясь приезда Антонио, попросила Марту  зайти  в  кабинет,  ей
хотелось узнать причину отъезда Ракель. Почему  она  покинула  дом  Ломбарде
тайно, никому ничего не  сказав?  Потом  она  попросила  Марту  позвонить  в
Гвадалахару.  Дон  Даниэль  сообщил,  что  дочь  уже  уехала  обратно   с...
Антонио... нет с Максимилиане, в Акапулько: тот ее уговорил...
    Но как Макс  узнал,  что  Ракель  уехала  в  Гвадалахару,  для  Виктории
оставалось загадкой.
    Всю  дорогу  в  самолете  Ракель  не  промолвила  ни  слова.  Молчал   и
Максимилиане Только когда самолет пошел на посадку, он попытался взять  руку
Ракель в свои, хрипло прошептал: "Прошу, не держи на меня  зла,  я,  правда,
люблю тебя". Ракель отвернулась к окну, выдернув руку, очень тихо, но внятно
сказала: "А я тебя ненавижу!". У нее были все основания говорить и поступать
именно так - слишком живы  воспоминания  о  недавних  часах,  проведенных  в
отцовской квартире Гвадалахары. Когда она, уставшая и  измученная,  вошла  к
отцу, Макс был уже там. Она думала, что  отдохнет,  придет  в  себя,  но  не
тут-то было: он тут же потребовал ее возвращения обратно в  Акапулько.  Нет,
бросила Ракель ему в лицо, - нет, ей плевать на  его  далеко  идущие  планы,
пусть он даже посадит ее в тюрьму... Он обманул их всех, назвавшись  Антонио
Ломбардо, и убил этого, ни в  чем  не  повинного  человека  -  никто  ее  не
разубедит в обратном, теперь ясно все. И  тогда  этот  подонок,  называя  ее
своей любимой - какова наглость! - снова стал грозить тюрьмой, теперь уже ее
отцу, держа его в страхе, напоминая постоянно, что тот торговал краденым...
    Макс все отрицал: он хочет ей только добра, он не убивал брата, и у  его
семьи достаточно денег, чтобы развеять все сомнения судей  относительно  его
причастности к этому делу...
    А тут еще этот пронырливый корреспондент из журнала "Эпока" пристал, как
с ножом к горлу. И отец, под страхом угроз о  тюрьме,  дал  интервью,  жалко
умоляя Ракель согласиться с Максимилиано ради них всех, ради  Марты  и  его,
старика...
    Как она могла отрицать происшедшее, когда фотография, стоящая на  низком
столике в квартире отца, прежде всего бросилась в глаза репортеру! А  там...
там... она нежно прильнула к плечу Антонио... Как же  отрицать  случившееся?
Где найти силы? Как убедить всех, что между ней и этим  красивым  элегантным
сеньором на фотографии не существует никаких отношений, они ни разу даже  не
видели друг друга... Кто может  подтвердить  это?  Только  человек,  сидящий
рядом с нею. Но он никогда этого не сделает, Макс...
    Молча доехали до дома Ломбардо. С каким лицом она  войдет  туда?  Ракель
мучительно прислушивалась к тому, что происходило вокруг. Что ждет  ее  там,
за этими деревьями?.. Неловко было перед матерью Антонио  за  свое  бегство.
Как встретит ее Виктория?..
    Войдя в дом, Ракель увидела в  гостиной  Викторию,  сидящую  на  диване.
Около нее спиной к дверям, стоял  высокий  широкоплечий  мужчина  в  светлых
брюках и легкой тенниске. Они были так увлечены разговором  друг  с  другом,
что не обратили внимания на вошедших. Но Ракель, подходя, услышала конец  их
разговора.
     - Ты хорошо сделал, сынок, что не сказал о  своих  сомнениях  Камиле  и
Клаудио, о том, что память тебя немного подводит, а то Камила  напридумывала
бы Бог знает что. Ах, милый, меня это так беспокоит! Что ты скажешь  Ракель,
когда она приедет?
     - Не волнуйся! - голос говорящего был приятен,  мягок.  -  Может  быть,
когда увижу ее, я вспомню все?..
    В это мгновение Виктория увидела приближающуюся девушку, и протянула  ей
навстречу руки. Молодой человек обернулся на радостный  возглас  женщины,  и
Ракель узнала в нем  того  человека,  с  которым  она  была  запечатлена  на
поддельной фотографии у них дома. Антоиио! Сомнений не оставалось!..  И  она
под взглядом  его  пронзительных  глаз  остановилась,  не  дойдя  до  дивана
нескольких шагов, словно пригвожденная к полу.  Между  тем  он  тоже  сделал
навстречу ей несколько шагов.
     - Ракель, подойди ко мне! - попросил он, не отрывая своего  взгляда  от
ее широко открытых изумленных глаз.
     - Это не сон,  Ракель,  милая!  -  взволнованно  говорила  Виктория.  -
Посмотри! Это же - Антонио. Он чудом остался жив...  Просто  чудом!  Сегодня
утром нам сообщили из Игуалы, где его  подобрали  местные  крестьяне.  Слава
Богу, ничего страшного... сломанное ребро, ушиб головы... Сынок! - бросилась
она к Максу. - Видишь, твой брат жив, жив, какая радость! Нам сообщили после
того, как ты вылетел в Гвадалахару.
    На лице Максимилиано отразилась сложная гамма чувств, которые  он  не  в
силах был скрыть - от жалкой улыбки до растерянности.
     - Вот как! - прохрипел он осипшим от волнения голосом. -  Очень  рад...
Мне пришлось... поехать... в Гвадалахару.
     - Да, мама сказала, я знаю.
    Виктория пыталась обратиться к Ракель, но не находила подходящих слов.
     - Ты словно... онемела... Скажи что-нибудь!..  Антонио  жив,  посмотри,
вот он!..
     - Ты удивлена, взволнована, я понимаю! - Антонио осторожно взял девушку
за руку. - Я ждал тебя, Ракель... А сейчас мне надо прилечь...  После  всего
случившегося я еще... не пришел окончательно в  себя.  Устал.  Ты  проводишь
меня? Пойдем!..
    Они пошли к широкой лестнице, ведущей на второй этаж, и Виктория,  глядя
им вслед, подумала,  что  Ракель  предпринимает  неимоверные  усилия,  чтобы
сделать каждый свой  следующий  шаг.  Едва  Антонио  и  Ракель  скрылись  за
поворотом лестницы, как сеньора Ломбардо встре-воженно обратила свой  взгляд
на сына.
     - Понимаешь, он... не помнит... что женился.
     - Как это не помнит? - Максимилиано не верил собственным ушам.
     - У него сильный ушиб головы, который  он  получил  при  падении.  Врач
предупредил, что возможны провалы памяти.
     - Что ты говоришь! - не мог не удержаться от возгласа Макс.
     - Дай-то Бог, чтобы это поскорее прошло!  В  любом  случае  необходимо,
чтобы он прошел полное обследование... Но что меня  особенно  удивляет,  это
реакция девушки... Понимаю... Это может быть шоковое состояние... Но  Ракель
словно не рада, что вновь обрела его. Даже не поцеловала!..
    Они молча стояли друг  против  друга.  Антонио  со  спокойным  интересом
всматривался в девушку. Ракель в напряжении ожидала дальнейших событий. Стук
в  дверь  помог  выйти  из  затруднительного  положения:  на  пороге   стоял
Максимилиано.
     - Прости, - с места в карьер обратился он к брату, - но  мама  сказала,
что ты потерял память? Что ты ничего не помнишь ни о своей  женитьбе,  ни  о
жене?..
     - Ты, как я погляжу, прямо специалист по предупреждению сюрпризов! Я бы
предпочел сам сказать  Ракель  об  этом  и  тогда,  когда  сочту  нужным,  -
саркастически улыбнулся Антонио.
     - Да, но я беспокоюсь о тебе... И еще я хотел бы  сказать  твоей  жене,
что ее сестра исчезла.
     - Марта? Исчезла? Как? Когда? - встревожилась, оживившись, Ракель.
     - Не знаю. Несколько часов назад. Никто ее не видел.
     - Но куда она могла пропасть?..
     - Можно узнать, что здесь происходит? - нетерпеливо спросил Антонио.  -
Теперь еще сестра какая-то...
     - Да, сестра! Думаю, Ракель, тебе надо пойти со  мной  поискать  ее,  -
Макс направился к выходу.
     - Минуту, - движением руки Антонио попытался задержать Ракель. - Прежде
я хочу, чтобы мне объяснили... Я знаю, что кое-что не помню... Но...
     - Может, с Мартой что-то  случилось?  -  перебила  его  Ракель.  -  Она
испугалась чего-нибудь? - взор ее был обращен к Максу.
     - Дело в том, - пояснил  Максимилиано  Антонио,  -  что  Ракель  уехала
сегодня утром, никому не сказав ни слова.
     - Но если, Макс, она ничего никому не сказала, как ты узнал, что она  в
Гвадалахаре? - Антонио не спускал глаз с брата.
     - Я... Я... предположил это...
     - Так вот,  прошу,  займись  поисками  сам.  А  ты,  Ракель,  останься,
пожалуйста, со мной.
     - Нет, нет! Она моя сестра,  я  должна  идти  искать  ее!  Если  с  ней
что-нибудь случилось, я этого не перенесу. Я пойду тоже!..
    Антонио не в состоянии был противиться ее желанию уйти, тем  более,  что
при Максе никакого разговора  с  Ракель  получиться  не  могло,  да  и  ему,
Антонио, нужно было многое обдумать в одиночестве. Он с изумлением узнал  от
горничной  Рехины,  всегда  откровенной  с  ним,  что  его  жена  рыдала  на
похоронах, не переставая. Она так бедна, что сестра  Камила  вынуждена  была
подыскать ей среди своих туалетов траурное  платье  и  туфли.  И  что  самое
странное  -  сеньор  Максимилиано  отсутствовал  вообще  на   похоронах.   А
вернувшись ночью  домой,  сразу  поинтересовался  у  Эсекьеля,  приехала  ли
сеньора из Гвадалахары.  На  утвердительный  ответ  дворецкого  сеньор  Макс
строго-настрого приказал никому не говорить, что он уже  вернулся  и  тотчас
поднялся к молодой сеньоре Ломбардо... И еще: Ракель  попросила  у  Эсекьеля
показать фотографию сеньора Антонио, долго смотрела на нее у него в кабинете
и плакала.
    Странными показались Антонио и эти неотложные  поиски  сестры  Марты.  А
когда ее поздно вечером нашли,  она,  на  его  вопрос,  не  моргнув  глазом,
ответила, что... ждала у ворот, когда вернется Ракель. Когда поздним вечером
все расходились по комнатам, Антонио решил еще раз попытаться  поговорить  с
Ракель, она отказалась, сославшись на головную боль, - ей не хотелось своими
недомоганиями причинять ему беспокойство...
    Виктория и Антонио остались в гостиной одни.
     - Как  ты  себя  чувствуешь,  дорогой?  -  заботливо  спросила  сеньора
Ломбарде сына.
     - Устал. Такой тяжелый день...
     - Я имею в виду Ракель... Ты все еще не вспомнил?
     - Не  волнуйся,  все  в  порядке!  -  глаза  Антонио   в   задумчивости
остановились на лестнице, по которой только что поднялась к себе Ракель.
    Марта  не  раз  попрекала  Ракель  чрезмерной  щепетильностью,  излишней
самовзыскательностью. Надо жить  проще,  не  усложнять  жизнь  ни  себе,  ни
другим; и, конечно, сама неотступно следовала этому принципу. Поэтому у  нее
всегда  было  прекрасное  настроение,  не  омрачаемое  никакими   муками   и
сомнениями. Вот и теперь, она без конца твердила Ракель, что  Макс  сам  все
уладит, в его интересах не допустить, чтобы все раскрылось - не  сумасшедший
же он в конце-концов.
     - Но ведь Антонио может обо  всем  догадаться,  он  вовсе  не  ...  -
предположила Ракель.
     - Конечно, - усмехнулась Марта, - не ... и к тому же красавец...
    Нет, Ракель было не до шуток: красавец или не красавец, он  их  запросто
может отправить в тюрьму. Эта мысль не давала ей покоя, но Марта уверенна  и
спокойна: им повезло - Антонио потерял память. Он ведь  ни  разу  не  сказал
Ракели: "Нет, свадьбы не было!" Значит, он и в самом деле не помнит, как все
происходило. Но Ракель ни  минуты  не  сомневалась,  что  Антонио  обо  всем
догадывается и, если молчит, - то просто играет с ними до поры, как кошка  с
мышками. Ракель задумалась над ужасным положением, в котором  она  очутилась
по вине Макса,
    В чем-то Марта была права: время упущено. Если  уж  Ракель  хотела  быть
честной и принципиальной, надо было признаваться сразу, как  только  узнала,
что Макс не Антонио.  А  теперь  где  логика?  Ее  фотография  напечатана  в
газетах, все знают, что Антонио ее  муж...  Теперь  заявлять,  что  все  это
сплошной обман, - поздно, да кроме того, эти постоянные угрозы Макса, упреки
Марты! Будь она  одна,  куда  ни  шло,  но  ведь  за  шантаж  привлекут  как
соучастников и ее, и сестру, и отца.  Марта  так  ей  и  заявила:  если  это
случится, все будет на ее совести. Имеет ли она право брать  на  душу  такой
грех?..
    Ракель тяжело вздохнула,  в  который  раз  тщательно  оправила  атласное
полосатое покрывало на кровати, вызвала неудовольствие сестры: сколько можно
возиться с постелью, они тут все подумают, будто у них и служанки-то не было
никогда, все делали сами...

0

5

Глава 5

    На утро Антонио вызвал к себе Пабло Мартинеса. Потом должен был зайти их
семейный врач доктор Пласенсиа - Антонио уже условился с ним. Встретив внизу
Макса, Антонио глядя пристально на брата, еще раз поинтересовался, где  Макс
нашел брачное свидетельство и билет на самолет в Гвадалахару, - единственные
доказательства, как подумал про себя Антонио... Он еще и еще  раз  спрашивал
Макса, что тот выяснил в Гвадалахаре, кто был свидетелем на его  свадьбе,  в
самом ли деле под документом стояла его подпись... Ответ  Макса  был  тверд:
подпись, без сомнения, Ломбарде
     - Без сомнения? - переспросил Антонио. - Я, действительно,  кое-что  не
помню из последних событий. Но... если я женился  на  ней,  значит  я  любил
ее... А когда я ее увидел, она мне была совершенно безразлична. Кроме  того,
предполагается, что я ее знаю в течение нескольких недель,  даже  месяцев...
Почему же я совершенно не помню ее лица? И лица ее сестры тоже, и ее отца? У
нее ведь есть отец?
     - Да, есть, - подтвердил Максимилиано.
     - И что он за человек? - снова пристально посмотрел Антонио на Макса.
     - Да, старый черт. Может, была какая-то причина, по  которой  ты  забыл
все с ней связанное? Послушай, я тебе советую никому  не  говорить  о  твоих
сомнениях.
     - Почему?
     - Ну, прежде всего, чтобы избавить от страданий твою жену. Потом,  если
это станет известным, может произойти скандал. Многие  наши  друзья  уже  ее
знают, мы представили ее как твою супругу...  и  сказали,  что  знали  ее  и
раньше. Так что, если  ты  теперь  ничего  к  ней  не  чувствуешь,  потребуй
развода. Не думаю, что тебе стоит жить с женщиной, которая  тебе  совершенно
безразлична.
     - Хорошо, я подумаю над тем, что ты сказал. А сейчас позови Ракель...
    Боже, как устала Ракель от  советов  и  наставлений  Макса!  Еще  только
начался день, а он уже тут, у нее в комнате, говорил, что Антонио  хочет  ее
видеть. И тут же, жарко дышал ей в затылок -  она  сидела  около  туалетного
стола - умалял не выдавать  его,  предвидел,  что  Антонио  попросит  у  нее
развод.
     - Прости меня, жизнь моя! - молил он. -  Все  будет  хорошо!  Послушай,
когда  он  начнет  расспрашивать  тебя,  расскажи  ему,  как  мы   с   тобой
познакомились, но так, словно это  был  не  я,  а  он.  Постарайся  говорить
спокойно, чтобы он ничего не заподозрил. И не забывай,  что  я  люблю  тебя,
Ракель.
     - Никогда больше не говори мне об этом! Ясно? Никогда! Я не желаю этого
слышать.
     - Но это правда! Я люблю  тебя!  Не  дай  Антонио  обмануть  тебя,  он,
конечно, постарается выглядеть любезным, но он негодяй и  ни  перед  чем  не
остановится, чтобы добиться своего.
     - Так же, как и ты, между прочим!
     - Нет, не так! Во мне есть хоть что-то хорошее - это моя любовь к тебе.
     - Я хочу, чтобы ты знал раз и навсегда, если я и делаю это, играю в эти
игры, то только потому, что хочу спасти моего отца и мою сестру от тюрьмы, а
не для того, чтобы защитить тебя!
    Когда  Ракель  вошла  в  комнату  Антонио,  он  предупредительно  встал,
пододвинул ей банкетку. Она терялась, как вести  себя,  что  говорить.  Одно
дело, если он и в самом деле ничего не помнит о каких-то событиях, связанных
с последними неделями  его  жизни.  Тогда  она  не  будет  лгать,  а  просто
расскажет, как советовал Макс, об их знакомстве, свадьбе, своей семье...  Не
глядя ему в глаза, это было бы слишком рискованно... Но Ракель сразу -  едва
она увидела Антонио в первый раз - почувствовала, что он, непонятно по каким
причинам, включился в эту  рискованную  дурную  игру,  затеянную  Максом.  И
каждый раз, когда Антонио ее о чем-нибудь спрашивал, она боялась встретиться
с ним взглядом - в его глазах она улавливала неподдельный интерес к себе и в
то же время ее не покидало ощущение, что он упорно загоняет ее в угол.
    Вот и сейчас он встретил ее словами, которые тотчас озадачили,  смутили,
поколебали ее решимость.
     - Мы ведем себя друг с другом, как чужие, хотя предполагается, что  это
не так. Правда?
     - Правда, - едва слышно согласилась Ракель.
     - Что ж, мне придется заново знакомиться с твоими привычками. Ты всегда
так молчалива? Не хочешь отвечать? Мне  бы  хотелось,  чтобы  ты  что-нибудь
сказала и помогла мне кое-что вспомнить.  К  сожалению,  Ракель,  совершенно
вылетело из головы, как ты вела себя со мной до этой аварии. Думаю, ты  была
другой, не так ли?
     - Да, другой, - согласилась девушка.
     - Что же случилось? Предполагается, что я такой же, как и раньше. Или я
изменился? Ракель,  я  понимаю  нелепость  этой  ситуации...  Сколько  я  ни
пытаюсь, ничего не могу о тебе вспомнить... прости, что  я  говорю  тебе  об
этом... но ты ведешь себя как  чужая,  и,  главное,  вчера,  когда  ты  меня
увидела, ты не проявила никакой радости, не было с твоей стороны и намека на
любовь.
     - Это было так неожиданно. Я думала, что ты умер...
     - Ты вышла за меня по любви? Ты сама этого хотела?
     - Я... я бы теперь хотела... развестись.
     - Развестись? Уже второй раз за сегодняшнее утро мне говорят о разводе.
А  почему  ты  хочешь  развестись?  Скажи...  Ответь...  Почему  ты   хочешь
развестись?
     - Потому что... потому что я не должна была выходить за  тебя  замуж...
Не знаю... Это было ошибкой. Мы разные люди. Я поняла.
     - Что ты этим хочешь сказать?
     - Когда я сюда приехала, я поняла...
     - ...что у меня много денег? Так что с того? Первый  раз  слышу,  чтобы
женщина хотела развестись только потому, что ее муж богат.
     - Нет, дело не в этом... Дело в том, что... я не люблю тебя.
     - Не слишком-то приятно  это  слышать.  Но,  полагаю,  раньше  ты  меня
любила? Что заставило тебя переменить свое отношение? Я  чем-то  разочаровал
тебя? Может, в нашу брачную ночь?..
     - Не было никакой брачной ночи! - сердито посмотрела на Антонио Ракель.
     - Ты хочешь сказать, что мы с тобой?..
     - Да, да, никогда...
     - Что за странный брак? А... почему?
     - Потому что ты вернулся в Акапулько сразу после  свадьбы  и...  потому
что я тебя не люблю, дай мне развод, вот и все!
     - И приличное содержание, конечно?
     - Меня не интересуют твои деньги! Единственное, чего я хочу, это уехать
отсюда! Дай мне уехать, Антонио, пожалуйста... Если ты  ничего  не  помнишь,
если ты меня не знаешь, для чего мне здесь оставаться?..
     - Для чего? Я хочу знать, почему женился на тебе. Ты красива,  это  да.
Но я сомневаюсь, что это была единственная причина. У  тебя  должны  быть  и
другие достоинства, и мне бы хотелось открыть их для себя. Если я  не  найду
их достаточно привлекательными, тогда, может быть, мы и разведемся.
     - И ты думаешь, я останусь тут в твоем распоряжении, пока ты не изучишь
меня, как следует? Я не вещь и не раба! Ты не  можешь  мне  запретить  выйти
отсюда, когда я захочу.
     - Почему же?.. Могу! Если не веришь, попытайся... Уверяю  тебя,  ты  не
уйдешь дальше садовых ворот.
     - Ты что, будешь держать меня тут как пленницу?
     - Нет. Я только хочу, чтобы ты была рядом со мной. Ты должна  была  мне
очень понравиться, если я попросил тебя выйти за меня замуж.  Мне  интересно
знать - чем же... Ты очень странная, Ракель. Ты  плохо  ко  мне  относишься.
Почему? Я ведь твой муж, а ты не девочка, которую воспитывали в монастыре...
Привыкай...  Шутки  в  обществе  иногда  бывают  некорректны.   Надо   уметь
парировать...
     - Я же сказала тебе, что не люблю тебя и ни к чему привыкать не хочу.
     - Послушай, я знаю, твое отношение ко мне  изменилось,  но...  разве  я
тебе противен?
     - Дело не в этом, Антонио...
     - А в чем же?  Если  хочешь  развестись,  пожалуйста.  Но  прежде  надо
проверить, может, мы устроим друг друга, как муж и жена?..
    Луис видел, как Хозяин нервничает.  Еще  бы!  Отхватил  такую  красотку,
продумал до мелочей весь замысловатый план, и теперь, возвращение Ломбарде -
уж поистине с того света - поставило под угрозу все. К тому же, Луис  видел,
Хозяин бешено ревновал свою красавицу к сводному брату. Это явно мешало  ему
сосредоточиться на деталях, а, как известно, именно  детали  в  таких  делах
порой решают все. У Луиса с Хозяином давняя дружба, они понимают друг  друга
с полуслова.  Да,  помимо  всего  прочего,  очень  похожи:  оба  коренастые,
смуглолицые, ширококостные, темноволосые - со спины порой и не  отличишь.  В
их деле похожесть помогала осуществлять планы - и это-то Хозяин продумал  до
мелочей. Скажем, возникни необходимость, никто  не  смог  бы  точно  описать
человека, появлявшегося в Гвадалахаре последние три месяца -  ни  квартирная
хозяйка, где Луис снимал квартиру для Хозяина, ни  судья,  которому  в  день
бракосочетания  была  вручена  кругленькая  сумма  с   условием   немедленно
отправиться на другой конец земного шара попутешествовать...  И  так  всюду,
где Луис представлял своего Хозяина.
    Вот и вчера вечером они решили, что Луису надо немедленно  посетить  это
проклятое Сиуатанехо, где пребывал накануне аварии Антонио. Хозяин  приказал
дать денег сторожу имения "Паломар" - единственному,  кто  видел  Антонио  в
Сиуатанехо, чтобы он немедленно убрался... И навсегда. Да, любовь, наверное,
и в самом деле почище всякого наркотика, думал Луис.  Вон  как  его  Хозяин,
рискуя головой, бегает то и дело к этой девице из Гвадалахары, Ракель. Ну  и
есть   за   что   дрожать:    а    вдруг    Антонио    Ломбарде,    везучему
красавчику-миллионеру и в самом деле приглянется эта  кареглазая  пташка,  и
ему взбредет в голову оставить ее при себе? Готовая жена-красотка! Не  беда,
что нищенка, у него хватит на всех... Вот почему Хозяин последние дни  рычит
как лев на всех - боится, уведут... А женщина - что... она и есть женщина: у
кого деньги, с тем и она. Так что,  видимо,  не  очень-то  хороши  дела  его
Хозяина... Он-то  ее  и  лаской,  и  словами  всякими,  -  Луис  каждый  раз
удивляется, откуда только нежностей таких понабрался - а она смотрит на него
разъяренной кошкой, ни на что не соглашается. А как Хозяин ненавидит  своего
брата! И кошечке своей в порыве ревности только наговаривает  на  Антонио!..
Что и негодяй-то он, и бабник, и чего только  не  придумает,  чтобы  та,  не
приведи Господи, не решила, что Антонио лучше! Да, дела любовные... Пожалуй,
сестрица Ракель - Марта - будет посговорчивей, она Луису нравится больше.  И
веселее, чуть что - хохочет... Не то, что жена Ломбардо - ходит  насупленная
и озабоченная,  какие-то  все  проблемы  создает  на  ровном  месте  себе  и
другим... Особенно его Хозяину... Вот он и мечется, мечется.  Как  все  было
хорошо там, в Гвадалахаре, а теперь его и не узнать... словно подменили...
    ...Пабло Мартинес - правая рука  Антонио  и  в  офисе,  и  дома.  Иногда
Ломбардо только подумает о чем-то, а Мартинес уже предлагает ему то или иное
решение. Вот и теперь, Антонио поразился, как верно мыслит Пабло, как  четко
выполняет намеченное. Он уже успел дать опровержение  в  газетах  по  поводу
ошибочного сообщения о смерти  сеньора.  Антонио  в  ответ  попросил  срочно
подготовить список всех дел за неделю, предшествовавшую аварии,  -  встречи,
поездки, телефонные разговоры. Короче -  все,  включая  Сиуатанехо.  И  еще:
Пабло необходимо тщательно проследить за экспертизой останков самолета.
    Да, еще Маура... Ну, об этом с Пабло говорить нечего, тут  он  справится
как-нибудь и сам... А она настойчива! Все пытается своими вопросами  смутить
его, загнать в  угол.  То,  что  было  между  ними,  безусловно,  не  лишено
приятности, но ведь он никогда не обещал жениться. Интимная связь  вовсе  не
означает обещания вступить в брак. Иначе, усмехнулся про себя Антонио, Маура
давно была бы замужем. И не за ним!.. Его несколько коробило ее  откровенное
поведение - поцелуи на людях в губы, объятия ненароком...  Что  и  говорить,
она хороша, элегантна, светскости ей  не  занимать.  Но  эти  ее  замечания,
которые она, не стесняясь, делает в присутствии Ракель относительно скудости
ее туалетов, отсутствия надлежащих манер... Нет, этому надо положить  конец.
Вчера он попытался это сделать, так прямо  ей  и  сказал,  что  понимает  ее
антипатию к Ракель, но ведь достаточно просто не приходить в дом Ломбардо  -
и проблема будет решена! Ракель - его жена  и  к  ней  нужно  соответственно
относиться.
    Последнее, что намечено на сегодняшнее утро - это встреча с их  семейным
врачом Оскаром Пласенсио. Едва войдя, врач сообщил, что последний рентген не
выявил никаких аномалий. Но в любом случае Пласенсио настаивал на  детальном
обследовании.
    От Оскара у Ломбардо не было никаких секретов и тайн. Вот уже много  лет
он лечил членов всей семьи, его  любили  тут  в  доме.  Ведь  известно,  что
болезнь всегда легче предупредить, а назначение  такого  семейного  врача  -
именно предупредить надвигающуюся болезнь. Пласенсио  наблюдал  долгие  годы
старого сеньора Ломбардо, сын доктора рос вместе с Антонио, и они до сих пор
сохраняли добрые дружеские отношения. Была тут и маленькая тайна.  С  первым
появлением второй жены старого Ломбарде, Оскар безнадежно влюбился в молодую
красивую сеньору Викторию. Бросил из-за этой любви свою  жену,  заслужил  на
всю жизнь немилость единственного сына, который не  мог  простить  ему  этой
прихоти. Доктор выдержал все потери за счастье  каждый  день  на  протяжении
многих лет приходить в этот дом и видеть  Викторию.  После  кончины  старого
сеньора мало что изменилось. Разве что Оскар стал  гораздо  ближе  Виктории,
вызывая неизменно ее уважение, но, увы, не любовь. Оскар привык быть  нужным
этой семье, привык видеть обожаемую Викторию и  без  этого  не  мыслил  себе
своей  жизни.  К  Антонио  и  Максу  относился  с  отцовской  заботливостью,
наверное, и потому, что собственный сын не питал особенных сыновьих чувств к
Пласенсио, виня его в несчастьях своей семьи, одиночестве матери...
    Антонио, как всегда, был откровенен с Оскаром. Для того Пласенсио  являл
собою тип настоящего мужчины, преданного делу и любимой  женщине  и,  честно
говоря, он не всегда понимал, почему мать  так  настойчиво  отказывается  от
своего счастья.
     - Меня удивляет, - задумчиво  говорил  Антонио  в  то  утро,  -  что  я
совершенно ничего не помню об этой женщине, Ракель. Что я делал за  день  до
случившегося. Саму катастрофу. То, как я спасся - понятно, что  я  этого  не
помню... Но как я мог забыть то, что произошло три месяца назад? Если  бы  я
совсем потерял память, тогда понятно. Но ведь это не так. Недавно  приходила
Маура, и я не только сразу узнал ее, но и вспомнил все, что было между  нами
раньше. То же и с другими - со слугами, работниками  компании...  Почему  же
тогда  я  не  могу  вспомнить   ничего,   относящегося   к   Ракель   и   ее
родственникам?..
     - Поэтому я и настаиваю на полном  обследовании,  дорогой  Антонио!  Не
знаю, может быть, дело в какой-то психологической травме, связанной с  твоей
женой, а удар, который пришелся в голову, только спровоцировал реакцию.
     - Знаешь,  что  меня  еще  удивляет,  Оскар?  Судя  по  тому,  что  мне
рассказала Ракель, мое поведение с ней до катастрофы было довольно странным,
просто необъяснимым.
     - В каком смысле, Антонио?
     - Зачем,  скажем,  мне  понадобилось  скрывать  от  нее  свое  истинное
положение? Зачем я женился тайком, ничего не сказав близким, словно стыдился
этой связи? Ты же знаешь, это не в моем характере. Ракель  простая  девушка,
она бедна, но... если бы я был в нее влюблен, это для меня ничего не значило
бы.
     - Ты хочешь сказать, что у тебя нет к жене  никаких  чувств?  Абсолютно
никаких?
     - Какие могут быть чувства, если она мне совсем чужая,  если  я  только
узнал ее...
     - Но, Антонио... Это значит, дело может быть гораздо серьезнее, чем  мы
думали...
     - Может быть... Может, тут дело совсем в другом.
     - Что ты хочешь сказать?
    Звонок телефона прервал их беседу. Антонио внимательно слушал  несколько
минут, потом положил трубку и посмотрел на Оскара.
     - Звонил Пабло. Он контролирует  ход  экспертизы.  Похоже,  сказал  он,
катастрофа произошла не из-за технических неполадок  в  самолете:  все  было
специально подстроено.

    Глава 6

    Ракель ощущала себя загнанным зверьком. Ее чудесная, светлая комната,  с
распахнутой в сад дверью, казалась ей сначала норкой,  что  укроет  хоть  на
время от любопытных, осуждающих взглядов. Теперь же эта норка напоминала  ей
скорее  клетку,  где  держат  добычу,  не  зная,  до  времени,  как  с   ней
расправиться. Надо же такому случиться именно с ней, стремившейся к простой,
честной жизни. Она окутана ложью, словно липкой паутиной. И  все  это  -  по
вине Макса, который еще смеет предъявлять ей какие-то претензии,  уверять  в
своих чувствах,  домогаться  ее,  ревновать  к  Антонио...  Ракель  невольно
усмехнулась: окажись на ее месте Марта,  -  как  все  было  бы  просто,  без
проблем: Макс ревнует? Антонио ее поцеловал? Ну, а потом, что  было?  Словно
все происходящее - веселое развлечение, предмет досужего разговора. Марта не
видит  и  не  чувствует,  что  за  ухаживаниями  Антонио   кроется   зоркий,
пристальный взгляд и упорное желание докопаться до истины. Ракель с  досадой
вспомнила их последний разговор с сестрой. "Он богат и красив, чего тебе еще
желать!" - твердила свое Марта... А то,  что  над  ней,  Ракелью,  постоянно
висит угроза быть уличенной в подлом  обмане,  то  что  ей  стыдно  смотреть
Антонио в глаза, - сестре безразлично! А страх, который поселился  в  ней  с
той минуты, когда она поняла, что Антонио  подозревает  их,  а  молчит  лишь
потому, что еще не решил, как поступить с ними.
    Да, как поступить с ними, посягнувшими на  его  жизнь,  имя,  состояние?
Антонио откинулся на спинку стула, выжидательно глядя на Оскара. Доктор  был
потрясен услышанным от Ломбардо:  женщина,  выдающая  себя  за  его  жену  -
авантюристка.  У  нее  есть  сообщник,  который  устроил  аварию   самолета.
Возможно, он человек из окружения Антонио, может быть, самого близкого...
    Нет, это какие-то больные фантазии, и  Оскар  впрямь  начинает  серьезно
задумываться, что у Антонио и в самом деле что-то с головой. Но ведь кому-то
нужно было, чтобы Антонио погиб в этой авиационной  катастрофе.  Кому  же?..
Ракель? Но Оскар видел ее во время похорон:  она  места  себе  не  находила,
единственная из всех присутствующих безудержно плакала, не обращая  внимания
на то, как распухли ее веки,  покраснели  глаза,  не  заботясь  о  том,  как
выглядит. Неужели так можно притворяться? Нет, вряд ли,  все  более  убеждал
себя Оскар. Виктория, которая очень любила Антонио, и та  вела  себя  в  тот
день куда более сдержанно.
    Антонио был спокоен  и  ироничен,  Ракель  же  горячилась,  ей  хотелось
ответить ему резко, определенно, но сдерживал  страх  за  отца  и  Марту,  -
Максимилиано запугал ее так, что  она  только  и  думала  над  каждым  своим
словом, прежде чем ответить Ломбардо. Отец ее уже знает, что она никакая  не
вдова? - Искорки смеха засветились  в  зеленых  глазах  Антонио.  Как  вдова
сеньора Ломбардо она должна была унаследовать его миллионы, отчего  же  этот
внезапный отъезд в Гвадалахару? Уладить какие-то дела? А как его брату Максу
удалось  ее  уговорить  вернуться?..  Увидев,  что  муж  остался  в   живых,
по-прежнему есть желание развестись, не требуя алиментов? Деньги безразличны
сеньоре Ломбардо? Неужели ее до свадьбы  не  интересовал  ни  заработок,  ни
состояние будущего мужа? О, что за  женщина,  которую  абсолютно  ничего  не
интересует! - И снова ироничный смешок. - Ах, выходила замуж по  любви!  Так
какого же черта теперь она не ведет себя, как нормальная женщина, почему  он
этой  любви  не  чувствует?  Что  он  такого  сделал  за  один  день,  чтобы
перечеркнуть все хорошее, что было между ними? Ах, разлюбила?..
    Снова, ворвавшись без стука во время  объяснения  с  Ракель,  Макс  имел
наглость давать ему советы отпустить Ракель: мол,  не  по-мужски  удерживать
женщину, если она не любит... Ну, это уж сверх всякой меры! Антонио, засунув
руки в карманы, еле сдерживался, чтобы не накинуться на брата с кулаками.  -
Да какое он имеет право лезть не в свои дела? До тех пор, пока  эта  женщина
носит его фамилию, она принадлежит только  ему,  Антонио  Ломбарде!  Слишком
страстно и явно проявляет Максимилиано свой интерес к их отношениям! С  чего
бы это?..
    Господи, если они оба сошли с ума,  то  почему  Ракель  должна  все  это
выносить? Теперь Ломбарде вытворяет Бог знает что: запер дверь  ее  комнаты,
распорядился по телефону  при  ней  и  Максе,  ни  под  каким  предлогом  не
выпускать ее за ворота виллы.
    Ушел, хлопнув дверью Макс, не предполагая, что  едва  стемнеет,  к  нему
прибежит Марта с просьбой от Ракель о помощи.
     - Скажи ей пусть будет готова. И ты, и она! Этой ночью мы уйдем  морем,
на лодке. А когда Ракель вернется в Гвадалахару, Антонио не сможет заставить
ее делать то, что ему заблагорассудится. Руки коротки!..
    Виктории было дико услышать от Макса, что  Антонио  запер  Ракель  в  ее
комнате. Родной сын был вне себя от ярости, говорил,  что  брат  ведет  себя
гадко, словно дикарь. Девушка не любит его, а он удерживает ее силой.  Может
быть, вообще он заставил ее вступить с  ним  в  брак  тоже  силой.  Виктория
непременно должна поговорить с ним, Макс все доводы исчерпал, может быть, ей
удастся вразумить его. Виктория вошла в кабинет Антонио, где  он  заканчивал
разговор с Пабло.
     - Скажи мне, сынок, что происходит? - спросила мать, как  только  Пабло
закрыл за собой дверь. - Твой брат говорит, что Ракель не любит  тебя,  что,
наверное, ты ее как-то вынудил...
    Виктория развела руками.
    Антонио тихо, но очень отчетливо, чеканя каждое слово, произнес:
     - Я ни на что ее не вынуждал! Я уверен, что никогда раньше ее не видел,
никогда не был на ней женат. Эта женщина не жена мне!..
    Виктория почувствовала, что еще минута и ей станет дурно.
     - Ты... Наверное, ты шутишь, - едва слышно задала она вопрос.
     - Я только  что  просмотрел  список  всех  дел  за  прошлую  неделю,  -
невозмутимо отвечал Антонио. - Там нет никакой  поездки  в  Гвадалахару.  Ни
телефонных звонков, ничего...
     - Да, но ты не всегда сообщаешь в офис о  своих  намерениях.  Иногда  я
звоню, спрашиваю, но никто не знает, где ты. Если тебе хотелось сохранить  в
секрете твои отношения с  Ракель,  естественно,  что  ты  никому  ничего  не
говорил. - Едва Виктория пришла в себя, логика рассуждений снова вернулась к
ней.
     - Это же абсурд, мама! Зачем мне было скрывать, что Ракель моя невеста?
Кроме того, в тот  день,  когда  я  будто  бы  летал  в  Гвадалахару,  чтобы
жениться, по  словам  моей  секретарши,  я  выезжал  в  Сиуатанехо  смотреть
земельные участки.
     - И ты в самом деле был там?
     - Я не слишком хорошо помню. Но это не трудно проверить. С кем-то я там
должен  был  встретиться?  Кроме  того,  я  совершенно  ничего  не  помню  о
Гвадалахаре: ни о квартире, которая, по словам Ракель, у меня там была, ни о
ней самой, ни о ком-либо  еще.  А  почему  не  помню?  Потому  что  все  это
неправда. Для меня и эта женщина, и ее родственники - совершенно  незнакомые
люди... Интересно получается... Я помню лица, имена всех.  Кроме  них.  Есть
еще одна вещь, гораздо  более  серьезная,  Виктория,  -  в  минуты  волнения
Антонио с детства называл приемную мать по имени.  -  Авария  самолета  была
подстроена.
    Виктория снова чуть не потеряла дар речи.
     - ...То есть, - продолжал сын, - кто-то намеревался убить меня как  раз
на следующий день после моей мнимой женитьбы.
     - Нет, нет, Антонио, - горестно вырвалось у сеньоры Ломбарде  -  Ты  не
можешь думать, что эта девушка... способна на такие страшные вещи... Не могу
поверить! А потом Макс же ездил в Гвадалахару и все проверил... Нет,  сынок,
это ошибка. Все дело в том, что ты не помнишь... И не вздумай говорить такие
ужасные вещи этой девушке... Или ты уже  сказал  ей?  И  поэтому  она  хочет
уехать?
     - Нет. Она хочет уехать, потому что, как она говорит, не любит меня.  И
потому, что наш брак был ошибкой.
     - В таком случае, дай ей уехать, сынок, будь настоящим  рыцарем,  каков
ты и есть на самом деле,
     - Уверен, что эта женщина мошенница! Я хочу узнать правду, мама.
     - Но что ты собираешься делать? Заявить на нее в полицию?
     - Почему бы не заявить?
     - Нет, Антонио! Ради Бога! Прежде чем  разразится  скандал,  ты  должен
быть абсолютно уверен в том, что ты делаешь!..  Умирая,  твой  отец  завещал
тебе быть главой семьи Ломбарде, потому что верил в твой разум, в то, что ты
сумеешь  сохранить  наш  дом,  наше   доброе   имя,   защитить   его,   если
понадобится...
     - Всем нашим знакомым вы сказали, что у,же знали Ракель  раньше?  Может
быть, это было сделано поспешно...
     - Мы не могли допустить, сынок, чтобы все думали, что  ты  женился  без
нашего ведома. Мы сказали, что знаем Ракель, бывали у нее в  Гвадалахаре,  и
она - не первый раз здесь...
    Антонио сидел молча, поглаживая усы  -  этот  жест  всегда  помогал  ему
сосредоточиться...
     - Ну, хорошо, не беспокойся. Я постараюсь быть максимально  осторожным,
но мне необходимо все выяснить, понимаешь, мама? И  хочу  попросить  тебя...
Никому не говори о моих сомнениях. Ни Максу, на Клаудио.
     - Хорошо. И я тоже хочу тебя  попросить,  Антонио!  Не  обижай  Ракель.
Поверь, она хорошая, порядочная девушка. Я редко ошибаюсь в людях и не хочу,
чтобы ты потом горько раскаивался в своих поступках.
     - Ну, если так, мама, я подумаю.  А  пока,  пожалуйста,  позвони  своим
модисткам, пусть они привезут Ракель платья и... все необходимое. Хорошо?
     - Так-то оно лучше, сынок! Я все сделаю, как ты хочешь.
    Это решение пришло внезапно - о платьях, а следом за ним явилось желание
еще раз поговорить с Ракель, но не здесь, дома, а в каком-нибудь  маленьком,
уютном ресторанчике, где они будут избавлены от вторжений  Макса,  бдительно
следящего за девушкой, предупреждающего каждое ее движение..
    Сначала Ракель  категорически  отказывалась,  не  хотела  снова  терпеть
унизительные допросы,  изворачиваться.  Она  так  и  сказала  Антонио:  меня
оскорбляет твое обращение  со  мной.  Антонио  смотрел  на  блестящие  глаза
девушки, на красиво очерченный рот,  произносивший  резкие  слова  отказа  и
чувствовал, что желание подозревать и уличать вытесняется  другим  желанием:
смотреть на это чудесное, нежное лицо, быть рядом с этой девушкой.
     - Ракель, ты знаешь, я потерял память, и не можешь винить меня за  это.
Если я обидел тебя, сказав, что не чувствую к тебе любви, то  прошу,  прости
меня. Но в одном я тебя хочу заверить... Я никогда бы не женился, если бы не
был по-настоящему влюблен в свою  жену.  Хочу,  чтобы  ты  помогла  мне  все
вспомнить. Почему ты плачешь?
    Нет, она не плакала, всхлипнула, как ребенок, несколько раз. Нет, у  нее
ничего не болело она просто предпочла  бы  остаться  дома,  но  раз  он  так
проникновенно просит ее об особом одолжении, она согласна пойти с ним.
    Часом  позже  Ракель  снова  упрямо  отказывалась,  -  теперь   уже   от
многочисленных платьев, принесенных в ее комнату модисткой  в  сопровождении
Виктории. Чем плохи ее платья?.. Конечно, они скромны, но ей к лицу. И пусть
сеньора Ломбарде не обидится, она не может принять этот подарок от Антонио.
     - Послушай, Ракель, - убеждала ее Виктория. - Я понимаю, для тебя  было
неожиданностью узнать об истинном положении  Антонио...  Но,  буду  с  тобой
откровенна, ты не виновата в том, что твоя семья жила достаточно  скромно...
Теперь ты жена Антонио и не сможешь никуда выходить в твоей прежней  одежде.
Не обижайся, девочка, но это так. И если люди увидят тебя рядом  с  мужем  в
неподходящем туалете, они подумают плохо о нем, а не о тебе. Кроме того, нет
ничего зазорного в том, что муж делает подарки жене. Это его долг...
    Так или иначе, лед сопротивления, благодаря настойчивости Виктории,  был
сломлен. Да еще Марта после ухода  Виктории  и  модистки,  подлила  масла  в
огонь: как можно отказываться от таких туалетов! Появись она сегодня в  этом
ресторане в одном из своих старых платьев, ее засмеют. Сестрица, видно,  все
еще не поняла, какое благополучие плывет ей в руки.
     - Единственное, что я поняла, - грустно  заключила  Ракель,  равнодушно
примеривая у  зеркала  белое  элегантное,  вечернее  платье,  подчеркивающее
прелесть ее точеных плеч и  стройность  фигуры,  -  это  то,  что  обманываю
человека, который не заслуживает, чтобы с ним так поступали. Кстати,  Марта,
я не изменила своего решения уехать. Ты виделась с Максом?  Он  поможет  нам
выбраться отсюда?
    Макс, оказывается, ничего определенного Марте не сказал.
     - Жаль, - снова вздохнула Ракель. И, попрощавшись с сестрой, спустилась
в гостиную, где ее уже ждал Антонио.
    Щеки ее вспыхнули, когда Ломбардо вынув из внутреннего кармана  светлого
пиджака ожерелье, протянул его девушке.
     - Ты прекрасно выглядишь! Пожалуйста, надень его!
     - Нет, нет... Спасибо за платья, Антонио, они очаровательны,  но  я  не
могу принять этот подарок. Правда, не могу...
    Если бы Ракель попыталась в тот вечер, проведенный  в  уютном  маленьком
ресторанчике   "Мадейрас",   сосчитать,   сколько   Антонио   наговорил   ей
комплиментов, она скорее всего сбилась бы со счета. Но  так  случилось,  что
впервые за  эти  последние  тягостные  дни,  проведенные  в  Акапулько,  она
почувствовала себя прежней  Ракель,  которой  не  нужно  было  притворяться,
обдумывать каждое слово, лгать и изворачиваться.
    Их  столик  располагался  на  открытой  веранде,  с  которой  открывался
чудесный вид на окропленный огнями залив.  Они  сели,  и  Антонио  предложил
забыть на этот вечер все проблемы, почувствовать  себя  друзьями,  решившими
приятно провести время и получше узнать друг  друга.  Что  ж,  условия  игры
вполне подходящие, и Ракель радостно согласилась на них. Ее вдруг отпустило,
и тому  немало  способствовал  аперитив,  от  которого  она  сначала,  было,
отказалась, но несколько глотков мартини приятно затуманили голову,  помогли
расслабиться. Она протянула свой бокал навстречу протянутому бокалу Антонио.
От их соприкосновения в воздухе поплыл долгий легкий звон, который слился  с
тихими звуками оркестра, с нежной мелодией, льющейся прямо в сердце.  Ракель
легко разговорилась.
    Ломбардо узнал, что она дважды бывала в Акапулько.  Однажды  с  отцом  и
сестрою, другой раз большой компанией с друзьями на пасхальной  неделе.  Что
значит для нее весело провести время? Ракель на минуту задумалась, но только
на минуту. Это  когда  она  с  людьми,  которые  ей  нравятся,  когда  можно
поговорить по душам, послушать музыку, пойти в кино...  Оказывается,  и  ему
тоже нравилась лирическая музыка, вот как эта, которая  звучала  сейчас.  Он
пошутил: наверное, это не единственное, что есть  у  них  общего,  наверное,
есть и еще что-то... Но, в отличие от нее,  он  путешествовал  всегда  один.
Отец постоянно был занят делами, а Виктория, любя  его,  не  хотела  никогда
оставлять одного. С остальными членами семьи Ломбарде у него никогда не было
теплых отношений. Как не было и настоящего  друга  -  его  найти  не  так-то
просто. В самом деле, согласилась  Ракель,  друг  должен  быть  искренним  и
бескорыстным... А она сама, Ракель, бескорыстна? Девушка ответила: если  она
ищет чью-то дружбу, то потому, что  ей  нравится  сам  человек,  его  мысли,
взгляды... Честолюбива ли она?.. - Если он, Антонио, о деньгах, то нет: она,
конечно, знает, что деньги - это хорошо, но для  нее  они  никогда  не  были
главным. - Что главное для нее в жизни? Снова задумалась... - Конечно,  быть
счастливой. - Даже без денег? - А разве нельзя быть счастливой и без них?
    Антонио осторожно взял Ракель за руку и, прищурившись,  словно  стремясь
лучше разглядеть сокрытое, сказал:
     - Ты прекрасна, Ракель, и телом и душой...
     - А ты, Антонио, ты... - она в волнении не договорила.
     - Что я? - тут же спросил он.
     - Ничего... Ты пользуешься всем этим,  -  она  плавным  движением  руки
обвела веранду, показала на стол, - чтобы окрутить меня?
    Антонио очаровательно улыбнулся.
     - А разве это плохо, Ракель?
     - Не знаю! - В словах девушки не было уверенности.
    Ракель  старалась  пить  вино  совсем  маленькими  глоточками,  чтоб  не
опьянеть, и все же она  опьянела.  Ею  овладела  та  степень  раскованности,
которая еще не давала переступить в поступках и словах грань  отчужденности,
но раскрепощала, позволяла не задумываясь отвечать на многочисленные вопросы
Антонио. И она поймала себя на  новом  ощущении:  ей  эти  вопросы  не  были
безразличны и неприятны. Хорошо ли Ракель было с ним в этот вечер, спрашивал
Антонио, когда они глубокой ночью вернулись домой и поднимались по лестнице,
взявшись за руки. Да, конечно, она чувствует себя... спокойной.  Теперь  она
примет от него ожерелье? Нет, нет, нет...
    И тут только Ракель увидела, что они пришли не в ее комнату. Разве?..  -
Антонио был удивлен не меньше девушки. Его руки осторожно и нежно  легли  на
ее плечи, лицо приблизилось настолько, что она видела  только  его  глаза...
Нет, нет, она ничего не хочет!.. Антонио на  мгновение  прижал  ее  к  себе,
спросил:  "Ты  уверена?"  -  "Совершенно  уверена..."  -  ответила   она   и
почувствовала, как он отпустил ее.
     - Не знаю, что и думать о тебе,  Ракель.  Ты  очень  странная.  Мне  бы
хотелось, чтобы мы познакомились при других обстоятельствах. Доброй ночи...

0

6

Глава 7

    Пока отсутствовали Ракель и Антонио, Максимилиано почти  не  отходил  от
Марты и уже порядком ей надоел своими расспросами о том,  как  она,  сестра,
допустила, чтобы эти двое отправились в ресторан, - ведь все уже наготове: и
катер, и самолет. Сколько же  можно  ждать,  ведь  уже  второй  час  ночи...
Какое-то время Макс отсутствовал, и девушку развлекал муж  Камилы,  Клаудио,
приглашал следующим  вечером  пойти  поужинать,  заглянуть  на  дискотеку  -
свободного времени у него было  более  чем  достаточно,  ведь  он  нигде  не
служил. На вопрос хорошенькой, прикидывающейся, когда  было  нужно,  наивной
Марты насчет жены, Клаудио искренне рассмеялся и сказал что-то насчет  их  с
Ракель простодушия: в их кругу, здесь, в  Акапулько,  подобное  считается  в
порядке вещей и вообще он не прочь бы стать... учителем Марты.
    Они не успели обсудить этого животрепещущего вопроса, Клаудио  удалился,
завидев нервного, взбудораженного Максимилиано:  Ракель  с  Антонио  еще  не
вернулись.  Марта  невинно  заметила:  наверное,  зашли   еще   куда-нибудь,
потанцевать... Макс ревнует? О, его брат настоящий красавец!..
     - Не болтай!  -  совсем  разъярился  Макс.  -  Как  только  приедете  в
Гвадалахару, пусть твоя сестра немедленно наймет  хорошего  адвоката,  чтобы
добиться развода. О деньгах не беспокойтесь.
     - А потом ты хочешь жениться  на  Ракель  по-настоящему?  -  наивничала
Марта.
     - Да, да, по-настоящему! - выходил из себя Макс. - И у меня  достаточно
для этого средств!
     - Но не так много, как у твоего брата! - не унималась Марта.
    В это мгновение они услышали, как в  дом  вошли  Ломбардо  и  Ракель;  и
Максимилиано поторопил девушку - пусть она поднимется следом за  Ракель:  он
ждет их на молу...
    Марта вернулась подозрительно  быстро,  сказав,  что  Ракель  не  желает
спускаться к молу, говорит, что очень устала и хочет спать...
    Наутро  Ракель,  поднявшись  очень  рано,  решила  пойти  искупаться   в
бассейне, надеясь, что будет одна, однако ожидания ее не оправдались: там ее
уже поджидал злой, невыспавшийся  Максимилиано  и  закатил  сцену  ревности,
достойную мужа со стажем,  осыпая  упреками  по  поводу  вчерашнего  вечера:
зачем-де  согласилась  отправиться  в  ресторан,  зачем  не  отказалась   от
приглашения зайти в комнату Антонио - Марта  все  ему  рассказала.  Зачем...
Ракель уже не слышала,  что  он  говорил  дальше,  для  нее  было  полнейшей
неожиданностью, что Макс ждал ее минувшей ночью на молу, чтобы переправить в
Гвадалахару... - Так... Значит, Марта ей ничего не сказала.  Она  уже  давно
поняла намерения своей сестрицы - слишком  ей  нравилась  богатая  жизнь  на
вилле Ломбарде, чтобы так просто она  рассталась  с  ней.  Когда  же  Ракель
спросила у Марты, почему та ей ничего не сказала, она, глядя как ни в чем не
бывало в глаза Ракель, ответила: "Я думала, ты переменила решение и намерена
остаться здесь. Ведь не может быть, чтобы после всех неприятностей,  которые
доставил тебе Макс, ты все еще любишь его!"
     - Дело не в этом, Марта, пойми! -  Ракель  будто  раздумывала,  сказать
сестре то, что ее волновало, не давало спокойно жить. - Дело в  том,  что  я
боюсь Макса... И Антонио тоже...
    Единственный человек, чье доброе расположение  постоянно  чувствовала  к
себе Ракель Саманьего, была Виктория. Она не раз повторяла девушке,  что  та
должна чувствовать себя у Ломбардо, как дома, - это и есть  ее  дом,  и  нет
оснований  быть  такой  робкой  и  нерешительной.   Виктория   не   одобряла
агрессивного поведения Камилы, осуждающей ее за теплое отношение  к  простой
девушке, затесавшейся, по мнению Камилы, не по праву в их  родовитую  семью.
Они с мужем  постоянно  обсуждали  каждый  шаг  Ракели,  отмечая  повышенный
интерес Макса к жене брата. А Клаудио даже слышал, как они спорили на днях о
чем-то. Макс хватал Ракель за руку, что-то выговаривал ей.
    Единственное, что уловил вездесущий Клаудио, в этом бурном разговоре  не
единожды упоминалось имя брата Камилы. С чего бы это?.. Камила возмущалась и
отношением Антонио к Ракель, но, опасаясь гнева  брата,  -  тот  не  терпел,
когда родственники вмешивались в его  дела,  молчала.  Однако  не  преминула
сделать выговор Ракель, когда они остались наедине.
     - Ты влезла туда, где не место таким, как ты! Насколько  я  знаю,  брат
подарил тебе несколько платьев, но ты, вижу, предпочитаешь ходить одетой как
прислуга, тебе так больше нравится?
     - Да! - гневно выпалила Ракель, ненавидяще глядя на сестру  Антонио.  -
Не лезь не в свои дела! Это моя одежда, я заработала ее своим трудом!
     - Уж не на улице ли? - ехидно посмотрела Камила. -  Ты  ведь  там  и  с
Антонио познакомилась...
    Этого Ракель уже не стерпела. Звонкая пощечина была ответом  на  гнусное
оскорбление. Теперь, конечно, она все расскажет брату, в  этом  Ракель  была
абсолютно уверена. Но не предполагала, какие темные  силы  разбудила  она  в
душе миловидной женщины, какие неприятности и потрясения  навлекла  на  свою
голову этой пощечиной.
    Но разве всегда суждено нам предположить, к чему приведет тот  или  иной
наш поступок, совершенный в порыве гнева или отчаяния? Да если бы мы даже  и
догадывались, остановило бы нас внутреннее  предчувствие?..  Наверное,  нет.
Потому что в эти роковые минуты натурами сильными и эмоциональными, какой  и
была Ракель, всегда руководит чувство.
    Камила не  успела  выплеснуть  Антонио  все,  накопившееся  за  эти  дни
негодование:  внезапно  Ракель  и  Антонио   улетели   утренним   рейсом   в
Гвадалахару - гостиница была заказана за пять минут  до  отъезда.  Никто  не
знал, какие обстоятельства вызвали  столь  поспешный  отъезд  -  ни  сеньора
Ломбарде, ни Макс, ни Марта. Только  видела  Виктория,  как  потемнело  лицо
Макса, когда он расспрашивал ее, чем вызван столь поспешный вояж, какие  там
дела у брата. Она, в свою  очередь  пыталась  узнать,  чем  встревожил  этот
отъезд Макса, такого нервного,  вспыльчивого  в  последнее  время.  Но  сын,
небрежно ответив, что с ним все в порядке, вышел из дома.
    Когда они вошли в  квартиру  сеньора  Даниэля  Саманьего,  их  встретила
тишина: хозяин отсутствовал. Это встревожило Ракель,  но  она  старалась  не
подать вида, мало ли куда мог выйти отец... Первое, что  бросилось  в  глаза
Антонио, фотография его и Ракель.
     - Когда это мы снимались, ты не помнишь? - Он пристально  посмотрел  на
жену.
     - Нет, Антонио, не помню, - спокойно ответила Ракель.
     - А еще у тебя есть такой снимок?
     - Нет, Антонио... не знаю...
     - Значит, это единственный? Как же не помнишь? Ты  что,  тоже  потеряла
память?
    ...Ракель заплакала, когда Антонио еще раз спросил, есть ли у нее  такой
же снимок, который стоит в доме ее отца... Но открылась дверь  и  вошел  дои
Даниэль, живой и невредимый.  Дочь  бросилась  ему  навстречу,  и  принялась
неуклюже объяснять, что она приехала...  с  Антонио.  Что  он  после  аварии
потерял память и скорее всего... не сразу узнает, припомнит дона Даниэля...
     - Он ничего не помнит, дочка? - радостно  спросил  он  ее,  но,  быстро
одумавшись, виновато посмотрел на новоявленного зятя со  скорбным  лицом:  -
Невероятно! Садитесь, пожалуйста! Думаю, надо поднять  бокал  вина  за  ваше
спасение...
    Антонио тактично отказался, сославшись на то, что у него  в  Гвадалахаре
назначено на этот день немало дел.
    От  Ломбарде  не  укрылась  чрезмерная   суетливость   дона   Саманьего,
пытавшегося оживленным разговором скрыть свое замешательство, но как всякому
мягкому, непривыкшему обманывать, человеку, игра ему не удавалась, и Антонио
сразу почувствовал в нем какую-то неестественность.
    Даниэль говорил, как он скучал по дочерям, - поэтому-то и  вынужден  был
от тоски временно пожить у своего  кума.  Поэтому-то  и  Ракель,  пытавшаяся
несколько раз звонить из Акапулько, не заставала его здесь.
    Когда Антонио ушел, Даниэль дал волю своей искренней  радости  -  приезд
дочери был для него праздником. Он вспоминал за чашкой чая, как они  однажды
с матерью Ракель провели лето в Веракрусе у друзей - с тех пор он всей душою
полюбил море и с  удовольствием  бы  навсегда  поселился  около  него.  Увы,
неосуществимая мечта... Он  с  детской  непосредственностью  расспрашивал  о
доме, в котором жила дочь, заранее восхищался красотой  парка,  бассейнов  и
океана. Конечно, он с удовольствием бы  побывал  там,  у  них,  погрел  свои
старые косточки на солнышке, подлечил больные ноги...
    Ракель слушала отца и думала, что она  очень  соскучилась,  ведь  они  с
Мартой  никогда  и  никуда  не  уезжали  из  дома  надолго.  Отец  видел  ее
озабоченность, расспрашивал, понимая в какое двусмысленное положение  попала
его  любимица  из-за  преступной  выдумки  Максимилиане.   Наверное,   стоит
посоветоваться с адвокатом, вздыхала Ракель, и зсе-все  рассказать  Антонио.
Ведь он что-то подозревает, она это чувствует, все время задает вопросы. И в
Гвадалахару  приехал  неспроста,   хочет   разузнать   "подробности"   своей
женитьбы...
    Она не в состоянии более обманывать Антонио, скрывая истинное  положение
вещей, она расскажет, как его брат втянул ее в коварную авантюру, а  теперь,
угрожая, заставляет скрывать все.  Но  кто  же  поверит  теперь,  сокрушался
Даниэль, - он и сам только что, к своему великому стыду, притворялся,  будто
знает Антонио... А весь ужас в том, что  Макс  может  свалить  всю  вину  за
происшедшее на них. Ему, Даниэлю, правда, и тюрьма  не  страшна,  он  молчит
ради них, ради Ракель и Марты, ведь они, его девочки, только жить  начинают,
за что же им такое выпало...
    Старик весь так и просиял, когда вернувшись вечером, Ломбарде  пригласил
его вместе с Ракель в ресторан, сказав, что рассчитывая на их согласие,  уже
заказал столик. Пока дон Даниэль  переодевался  к  ужину,  Антонио  попросил
Ракель  на  следующий  день  обязательно  пройтись   по   лучшим   магазинам
Гвадалахары и купить себе элегантные и модные туалеты. Девушка  усмотрела  в
этом что-то оскорбительное для себя, решив, что Камила,  очевидно,  все-таки
поговорила с братом перед их отъездом, -  ведь  она  только  нынешним  утром
сказала, что Ракель одевается точно прислуга... Но ведь она не так богата...
На глаза Ракель навернулись слезы, Антонио нежно взял ее за РУКУ-
     - Камила...просто глупая девчонка! Если бы она жила  на  доходы  своего
мужа, то одевалась бы много хуже, уверяю тебя. И то, что ты не богата,  тоже
неверно. Ты же моя жена...
    В ресторане  дон  Даниэль  был  разговорчив,  не  спускал  восторженного
взгляда с Ракель и Антонио: в душе он считал этого  молодого  человека  куда
более  достойной  партией  своей  дочери,  чем  Максимилиане  Вино   ударило
Саманьего в голову, он разоткровенничался.
     - Я женился, знаете ли, уже в солидном возрасте. Елена,  она  была  еще
совсем девчонка. Я - намного старше ее. Она была просто ангел. Поэтому  Бог,
наверное, и призвал ее к себе довольно  скоро...  Елена  оставила  мне  двух
дочерей... таких хороших и красивых.  Правда  же  они  красивые,  сеньор?  -
Взгляд его  обратился  к  Антонио,  и  тот  с  улыбкой  кивнул,  подтверждая
справедливость сказанного. - Конечно, все родители гордятся  своими  детьми,
но мои дети - это моя радость, - ласковые, добрые. Особенно  Ракель.  Она  к
тому же, сеньор, очень серьезна и трудолюбива... О!  Замечательное  мясо!  Я
уже давно не пробовал ничего подобного... Тебе нравится, дочка? Да ты ничего
не пьешь. Давай-ка, попробуй хоть  немного...  Это  французское...  Спасибо,
сеньор, своим приглашением сюда вы доставили мне истинную радость.  Когда  я
расскажу об этом куму, он просто не поверит!..
     - Не бойся, Ракель! - успокаивал ее Антонио, когда они,  проводив  дона
Даниэля, вернулись в гостиницу. - Не бойся... Я отлично знаю, почему ты  так
хотела остаться в доме отца. Тебе не о чем беспокоиться! Просто я  не  хотел
подвергать свою семейную жизнь риску, - вдруг тебе  опять  придет  в  голову
сумасбродная идея...
     - Сумасбродная идея? - засмеялась Ракель.
     - Ну, да, например, сбежать. Как бы там ни было, хочу, чтобы ты  знала:
когда я оставил тебя с отцом, шофер все равно следил за вашим домом...  Тебе
понравился сегодняшний вечер?
     - Да, спасибо, Антонио, Особенно за папу...
     - Знаешь... Твой отец не такой, каким я себе его представлял.
     - Да, мы простые люди, самые обычные... Мой папа, он... -  у  Ракель  в
который раз за вечер навернулись на глаза слезы.
     - Он очень хороший человек, и  мне  понравился,  а  значит,  и  ты  мне
нравишься теперь еще больше...
     - Антонио! Я не понимаю тебя...
     - Разве я тебе не говорил еще сегодня, что ты очень красивая?  Нет,  не
говорил?..
    Девушка была не в состоянии отвести руки Антонио, обвившиеся  вокруг  ее
талии, но он сам являл  воплощение  корректности:,  чувствуя  ее  внутреннее
сопротивление, он разжал руки, отпустил ее и тихо спросил, какую  комнату  в
их номере  она  предпочитает,  главную  или  другую.  Она  выбрала  ту,  что
поменьше...
    Утром  они  позавтракали  втроем  в  гостиничном   ресторане.   Ломбардо
отправился, как он сказал, по своим делам. Ракель с отцом  -  по  магазинам,
уступив просьбам Антонио. Когда же вернулись  в  гостиницу,  дон  Даниэль  с
удовольствием рассматривал покупки Ракель - клетчатый элегантный костюм  для
улицы  в  желто-коричневых  тонах,  серебристое,  обтягивающее  платье   для
коктейля, туфли...  Сокрушенно  вздыхая,  спрашивал  дочь,  нравится  ли  ей
красиво одеваться и сожалел, что был не в состоянии купить своим хорошеньким
дочерям ничего  подобного,  потому  что  всегда  был  беден,  как  церковная
крыса...
     - Но ты дал нам свою любовь, папа, а это гораздо важнее.
     - Да, конечно, дочка, я понимаю, это важно, но и остальное тоже  важно!
Этот вчерашний ужин, этот роскошный отель... Эта одежда... не знаю,  но  мне
кажется, он тебя любит.
     - Ну, папа, он же думает, что я его жена.  И  старается  быть  со  мною
любезным, не более того.
     - Это значит - он благородный человек.
     - Ах, папа, ты знаешь  его  только  с  хорошей  стороны!  Но  когда  он
сердится...  я  его  просто  боюсь!  -  Ракель  замолчала,  припоминая   все
пережитое:
     - Папа, папа!.. Если бы ты не ввязался в это  дело  с  кумом...  Может,
Антонио поверил бы, что мы порядочные люди? А?
     - Мы порядочные люди, дочка.
     - Тот, кто скупает краденое, папа, не  может  считаться  порядочным.  И
хуже всего, что Максимилиано об этом знает. Если  я  стану  обвинять  его  в
присутствии Антонио, он от всего откажется  и  всю  вину  свалит  на  нас...
Наверняка он все уже так и рассчитал... А я не хочу в  тюрьму,  папа!  И  не
хочу, чтобы вас посадили в  тюрьму!  Это  несправедливо.  Мы  ни  в  чем  не
виноваты!
     - Я тебе об этом и толкую, дочка. Он хороший человек и  любит  тебя,  и
если ты будешь к нему внимательна, клянусь тебе памятью твоей матери,  я  не
смог бы пожелать тебе лучшего мужа!
     - Папочка, ты так говоришь, потому что он богат.
     - Нет,  не  только  поэтому.  Он  хорошо  воспитан.  Тот,  кто  уважает
старость, благородный человек. Что тебе  еще  нужно,  дочка?  Он  образован,
порядочен, с положением... Наконец, он красив...
     - Ах, папа, я хочу любить своего мужа, пойми! Я не хочу,  чтобы  у  нас
что-то было, если... я не люблю его.
     - Да, дочка, ты права. Не надо жертвовать  собой  ради  меня  или  ради
кого-то другого.
     - Папочка, папочка, как же нам быть?
     - Если хочешь, дочка, когда Антонио вернется, мы скажем ему всю правду.
Хочешь? Ты не должна беспокоиться, я всю вину возьму на себя, скажу, что это
я  тебя  заставил,  что  это  был  мой  план,  против  этого...  как  его...
Максимилиано.
    Четырехчасовым самолетом они вылетели в Акапулько. Перед самым  отъездом
Антонио пригласил дона Даниэля погостить у  них  на  вилле,  и  Саманьего  в
восторге от этого предложения, с радостью согласился: он увидит море!  Какое
это было счастье!..
    Пребывая  в  полном  неведении  относительно  целей  поездки  Антонио  в
Гвадалахару, обитатели виллы на берегу океана продолжали тем не менее  вести
привычный им образ жизни.
    Виктория,  отдав  распоряжения  на  кухне,  зашла  к  Максимилиано:  сын
тревожил ее с каждым днем все более. Она видела, с ним что-то происходит, но
его маловразумительные ответы походили на небрежные отговорки. Он доходил до
дерзостей, что очень обижало Викторию, ревновал ее к Антонио,  говорил,  что
если бы она и в самом деле тревожилась о нем, то перед смертью уговорила  бы
старика завещать что-нибудь и ему... Но нет,  все  досталось  этому  негодяю
Антонио!.. И тот отпускает ему  средства  на  содержание!  Унизительно,  как
милостыня!..  Нет,  Виктория  была  не  согласна:  разве  Макс  роняет  свое
достоинство, работая в строительной фирме брата? Ведь Антонио такой добрый и
щедрый... Он - лицемер - настаивал сын, - разве она не видит, что  он  Макса
ненавидит? Если Антонио и терпит его, то только ради Виктории  -  это  разве
для нее новость?..
    Еще больше  страсти  вокруг  отсутствующего  Антонио  кипели  у  Камилы,
которую почти каждый  день  навещала  Маура,  считавшая  себя  уязвленной  и
обиженной Ломбарде: как он мог предпочесть ей такую женщину,  как  Ракель...
Камила, в свою очередь, не могла забыть пощечину и желала во что  бы  то  ни
стало отомстить этой наглой девке.
    Обе женщины сошлись  единодушно  во  мнении,  что  Антонио  ревнует  эту
невоспитанную простушку к брату, вообще ведет себя  по  отношению  к  ней  в
высшей  мере  странно.  Как  всем  кажется,  еще  более  странным   и   этот
таинственный брак...  Ох,  как  хотелось  им  насолить  этой  гвадалахарской
выскочке! Может быть, в их заговоре примет участие и Максимилиано, тем более
и он, как заметила Маура, не в своей тарелке... Уходя от Камилы, она увидела
сидевшего в шезлонге около бассейна  Макса,  он  только  что  выкупался,  но
купание не помогло ему стать менее мрачным  и  раздражительным.  Поэтому  он
тотчас нагрубил подсевшей к нему Мауре, которая, не разобравшись в  причинах
его плохого настроения, шутя пригласила его  в  сообщники,  чтобы  отомстить
Антонио. Почему бы Максу не влюбить в себя эту Ракель?.. Скорее всего, она и
не влюбится,  но,  может,  удастся  ее  как-то  скомпрометировать  в  глазах
Ломбарде?.. А почему это Ракель не может в него  влюбиться?  -  Максимилиано
стал похож на рассерженного льва и это забавляло Мауру. - Что, кроме Антонио
разве нет других мужчин? Если она, Маура,  от  него  без  ума,  это  еще  не
значит, что все другие женщины тоже.
    Маура уже жалела, что затеяла разговор, но, решив довести дело до конца,
равнодушно  бросила  ему,  уходя:  ну,  если  Макс  так   уверен   в   своей
привлекательности, пусть покажет, на  что  способен:  случай  подвертывается
подходящий...
    Но Маура  не  успокоилась  на  этом.  В  тот  же  вечер  она,  к  своему
удовольствию, перемыла косточки Ракель и  с  сестрой  Карлой,  которая  жену
Антонио и в глаза не видела - только обратила внимание на  ее  фотографию  в
газете. Ах, с точки зрения Мауры,  она  дурнушка?  Одета  как  секретарша  в
праздничный день? И Ракель дала пощечину Камиле? О, это уже интересно, ей бы
очень хотелось познакомиться с нею, она завтра же  зайдет  к  Ломбардо,  тем
более, что давно к ним не заглядывала. Маура задумалась, - а что если  Карле
подружиться с Ракель, стать ее доверенным лицом.  Карла  видела,  что  обида
переполняет ее сестру: Антонио оставил ее, женившись на простой девчонке  из
Гвадалахары... Что ж, Карла постарается помочь сестре.

    Глава 8

    Едва вернувшись в Акапулько и отдав распоряжение дворецкому позаботиться
об отце Ракель, Антонио уединился в кабинете вместе с только  что  пришедшим
Оскаром.
     - Зачем ты ездил в Гвадалахару? Я имею  в  виду,  помимо  знакомства  с
тестем...
     - Выяснить кое-что.
     - Но,  похоже,  ты  ничего  так  и  не  выяснил.  Видимо,  нечего  было
выяснять?..
     - Ты ошибаешься, Оскар. Я много чего узнал интересного.
     - Например? - Оскар придвинул кресло поближе к письменному столу.
     - Сеньора Саманьего я никогда прежде не видел. Никогда... А он  никогда
не видел меня.
     - Он тебе это сам сказал? - Оскар со все возрастающим интересом  слушал
Антонио.
     - Нет.  Но  это  не  трудно  было  понять.  Он  совершенно   не   умеет
притворяться, этот симпатичный отец Ракель.
     - Но зачем ты его привез сюда, если уверен, что они  тебя  обманули?  -
недоумевал Пласенсиа.
     - Потом объясню, Оскар. Еще я был в квартире, где якобы жил раньше... И
консьержка дала мне очень интересное описание Антонио Ломбардо.
     - Какое же?
     - Молодой, черноволосый, крепкого сложения... Так же описали мне его  и
в конторе по сдаче квартир. Хотя там он представился  под  другим  именем...
Затем я посетил брачную контору и забрал  свой  брачный  контракт.  Согласно
ему,  мы  с  женою  владеем  всей  собственностью   совместно.   Свидетелями
выступали: со  стороны  Ракель  -  ее  сестра,  с  моей  -  двое  совершенно
неизвестных мне людей. Я искал их по указанным адресам... В одном случае это
оказался заброшенный участок, в другом - школа. И,  естественно,  никто  там
этих людей никогда не видел.
     - И что ты сделал, Антонио, после этого? - недоумевал Оскар.
     - Я попросил показать мне регистрационную  книгу,  чтобы  сверить  свою
подпись... И, знаешь, что оказалось? Книга пропала! Судья, заключивший брак,
вообще уехал из страны. Исчез!  Взял  бессрочный  отпуск...  Тебе  все  это,
Оскар, не кажется интересным?..
     - Да,  неплохо  все  задумано...  -  ошарашенный  сообщением   Антонио,
Пласенсиа все еще никак не мог придти в себя.
     - Конечно, - подтвердил Антонио. - И авария самолета тоже...
     - Хорошо, но в таком случае, вместо того, чтобы привозить  эту  семейку
сюда, ты должен был бы заявить на них в полицию, посадить в тюрьму...
     - Я не думаю, Оскар, что виноваты Ракель и ее семья.
     - Но тогда кто же? Кто мог пойти на такое? - привстал от возбуждения  в
кресле Пласенсиа.
     - Я думаю, думаю... это дело рук Максимилиано, - заключил Антонио. -  Я
уверен, Оскар, что никогда раньше не видел ни Ракель, ни  ее  родственников,
ни ту квартиру... Это обман, пойми, наконец. Кто-то женился  на  Ракель  под
моим именем, а потом задумал убить меня и завладеть моим состоянием. Если бы
я погиб в этой аварии, она была бы теперь моей вдовой и хозяйкой всего.
     - Может быть...  Но  подозревать  Максимилиано?  Это  абсурд.  Он  твой
брат...
     - Консьержка и домовладелец описали мне человека, который выдавал  себя
за меня. По их описанию,  выходит,  что  это  Макс.  Кроме  того,  есть  еще
кое-что... То, как он ведет себя  с  Ракель.  Множество  деталей...  Сказать
откровенно, Макс никогда не мог простить, что отец сделал меня  единственным
наследником. И тот, кто все это задумал, должен был очень хорошо знать меня.
     - Не знаю... Я, честно говоря,  сомневаюсь,  что  ты  прав.  Может,  ты
действительно никогда не женился на этой девушке, но... чтобы ее  сообщником
был Макс? Не могу поверить! Что же ты теперь думаешь делать, Антонио?
     - В этом-то и проблема. Если я  заявлю  в  полицию,  и  Ракель  обвинит
Макса, ты представляешь, какой разразится скандал? К тому же, жаль Викторию.
Ты знаешь, как я ее люблю, она всегда была мне настоящей матерью.
     - Конечно, этого нельзя допускать. Даже и думать нечего! Не  знаю...  Я
уверен, что Макс тут совершенно ни при чем. Ну, почему ты не  заставишь  эту
девушку рассказать тебе всю правду? Или ее отца? Они преступники, и нечего с
ними церемониться...
     - Я не уверен, Оскар, что они преступники. Скорее всего,  их  вынуждают
так поступать. Но кто?.. Кто?.. Посуди  сам,  Оскар,  если  бы  Ракель  была
авантюристкой, она вела бы себя со мной по-другому - смело, вызывающе, чтобы
убедить меня, что она моя жена. А  все  как  раз  наоборот...  Она  даже  не
захотела жить со мной в одной комнате.
     - А как она это объяснила тебе?
     - Говорит, что не любит меня больше...  Что  ошиблась,  выйдя  за  меня
замуж, и хочет развестись. Да, и без содержания. Она говорит, что деньги  ее
не интересуют... Тебе не кажется странным такое поведение женщины, якобы все
это задумавшей и даже пытавшейся убить меня из-за денег?
     - Да, это нелогично, Антонио, ты прав.
     - Поначалу я подумал, что, может быть, ее  заставил  отец...  Но  когда
познакомился с ним, понял, что и он не способен на такое.  Простой  человек,
сентиментальный и безобидный.
     - Зачем ты его привез сюда,  Антонио?  Это  вызов  всем  членам  семьи,
подумай...
     - Привез, чтобы выяснить все до конца. Хочу увидеть лицо  Макса,  когда
он узнает о том, что они здесь.
     - Антонио, советую тебе быть осторожным. Ты можешь вовлечь свою семью в
грандиозный скандал. Подумай о чести фамилии. Все, что ты рассказал, кажется
мне невероятным... Прости, но я продолжаю  думать,  что  ты  ошибаешься,  во
всяком случае, в том, что касается  Макса.  Его  отношение  к  тебе  еще  не
значит, что он совершил преступление. Просто  ты  никогда  не  любил  его  и
поэтому ждешь от него только плохого...
    Как оскорбительно было слышать Ракель из уст Камилы, что Антонио устроил
в их доме приют для нищих!  Это  они-то  с  отцом  и  Мартой  нищие!  Ракель
смолчала, но, поднявшись к себе в комнату, разрыдалась. Антонио,  увидев  ее
плачущей, нежно обнял и, утешая, спросил о причине  внезапных  слез.  Ракель
посоветовала  ему  обратиться  с  этим  вопросом  к  Камиле...   Ее   слова,
вырвавшиеся на свободу, были страстны: ее тут стыдятся, смеются над ней и ее
близкими, унижают и  оскорбляют.  Она  благодарна  Антонио  за  то,  что  он
пригласил сюда отца, сделав тем самым приятное ей, но она чужая здесь.
     - Мы простые люди, с простыми привычками. Я не знаю,  как  себя  вести,
как  говорить...  Я  чувствую  себя  подавленной,  -  и,  замолчав,   горячо
попросила: - Антонио, отпусти меня в Гвадалахару!
    Антонио, ласково глядя на ее залитое слезами лицо, сказал,  что  еще  ни
разу не слышал от нее такой длинной речи. И видя, что Ракель успокаивается и
способна внимать его словам, добавил: - Главное - какой ты  человек,  деньги
еще никого не сделали лучше или хуже. Никто из живущих здесь,  запомни  это,
не  имеет  права  смеяться  над  тобой  из-за  того,  что  ты  небогата.  Их
сегодняшнее положение ничем не отличается от твоего, лишь  с  той  разницей,
что ты - моя жена и имеешь на все гораздо больше права, чем они.
    Чтобы подтвердить сказанное, Антонио попросил подняться к ним  Камилу  и
заставил, сломив ее сопротивление, извиниться  перед  Ракель.  Камила,  видя
бешенство брата, еле выдавила из себя: "Прости". В  тот  же  вечер  Виктория
посоветовала Клаудио хоть раз хорошенько вразумить жену,  потому,  что  если
она и впредь будет позволять себе задевать самолюбие Ракель, вряд ли Антонио
станет терпеть это, и они оба потеряют его расположение.
    Но огорчения и неприятные известия все сыпались и  сыпались  на  Ракель.
Дон Даниэль честно признался ей, как растерялся  и  путался,  когда  Антонио
спросил его о Максе. Он заискивающе смотрел на  дочь,  пытаясь  по  ее  лицу
определить степень своей опрометчивости.
     - Пришлось сказать, что у меня уже плохо  с  головой  и  я  забыл,  что
встречался с Максимилиано в Гвадалахаре.
     - Ах, папа! - огорченно сказала Ракель, со  всей  ясностью  представляя
себе  те  выводы,  которые  сделал  Антонио  из  путаных  объяснений   отца,
пытающегося скрыть знакомство с Максом.
    Макс по-прежнему не дает ей прохода, требует ответа,  почему  Ракель  не
осталась в Гвадалахаре, раз  уж  очутилась  там.  Как  она  устала  от  этих
допросов - спала она с Антонио или нет, что он делал  в  Гвадалахаре,  зачем
привез  в  Акапулько  ее  отца...   Очевидно,   -   саркастически   заключил
Максимилиано, - Ракель и впрямь решила стать сеньорой Ломбарде...
    И тут она, осмелев, идя ва-банк, посоветовала ему оставить свою иронию и
подумать, как достойным образом выйти из  создавшегося  положения.  Да,  его
брат согласен на развод и, если бы она не была столь труслива, давно бы  ему
все честно рассказала. Он, Макс, лучше знает характер своего брата и  должен
понимать, что с ним лучше все решать по-доброму. У нее нет повода давить  на
него, торопить с разводом, он прекрасно относится к ней и ее близким... Макс
взбеленился. А знает ли Ракель почему? Нет, не  догадывается?..  Да  потому,
что она нравится Антонио и он хочет этим воспользоваться. Разве  он  еще  не
предлагал ей ничего такого?.. - Конечно, предлагал, он же  думает,  что  они
муж и жена, вполне естественно... Но она сказала "нет", и Антонио достаточно
порядочный человек, чтобы уважать ее решение.
    Макса словно прорвало.
     - Порядочный, говоришь? Он подлый лицемер. Он все  делает,  чтобы  тебе
понравиться. Как, ты думаешь, он ведет себя с другими женщинами? Рассыпается
в комплиментах, дарит кучу подарков, и все для того, чтобы  добиться  их.  А
когда добьется - все, до свидания!  То  же  он  хочет  сделать  и  с  тобой.
Конечно, он в конце концов разведется, потому что ты его не интересуешь!  Но
сделает это после того, как добьется своего!
     - Но ты понимаешь,  в  каком  положении  я  оказалась  по  твоей  вине,
Максимилиано?
     - Да, любовь моя! И ты не знаешь, как я раскаиваюсь.  Поэтому  и  прошу
тебя, уезжай отсюда, Ракель, поскорее.
     - Ты что не видишь, что я все  больше  и  больше  запутываюсь?  Это  не
так-то просто.
     - Я обещаю тебе, что все устрою. Вытащу вас  отсюда,  чтобы  никому  не
было плохо. Но, любовь моя, не предпринимай ничего дурного! Ракель,  клянусь
тебе, я этого не вынесу! Ты знаешь, о  чем  я...  -  Максимилиано  попытался
обнять девушку.
    Ракель с силой сбросила его руки.
     - Зачем ты это  сделал?  Мы  могли  быть  так  счастливы!  Я  тебя  так
любила!..
     - А сейчас ты меня уже не любишь? Ракель, ты больше не любишь меня?
     - Никогда не думала, что ты способен на такое! Поклянись мне, что не ты
подстроил аварию, самолета!
     - Клянусь, не я! Матерью клянусь! Потом,  ты  же  знаешь,  что  полиция
ничего такого не обнаружила. А, значит, это была обычная авария...

0

7

Глава 9

    Антонио очень беспокоила Виктория. Все эти передряги действовали на  нее
не лучшим образом. Мачеха нервничала, принимая близко к  сердцу  возникавшие
между детьми постоянные конфликты, видела, как не находит себе места мрачный
Максимилиано. Ей бы так хотелось, чтобы Антонио тепло  поговорил  с  братом,
постарался помочь. Антонио был неумолим. Чем он  может  помочь?  Если  не  в
состоянии преодолеть свои комплексы по отношению к нему, то пусть  обратится
к врачу. Во всяком случае ему, Антонио, не в чем себя упрекнуть, и  Виктория
знает: он всегда старался,  чтобы  у  них  с  Максимилиано  были  нормальные
отношения...
    Единственное, чем мог Антонио помочь мачехе, то  это  молчать  про  свои
крепнущие подозрения. Он берег ее, щадил самолюбие, считаясь с  ее  чувством
матери. Но ведь и Виктория, любя своего пасынка,  приютила  в  доме  Ракель,
заботясь о ней так же, как заботилась о своих взрослых  детях.  Может  быть,
Виктории и не понравилось, что он привез дона  Саманьего.  Он  понимал,  что
простоватые  манеры  отца  Ракель,  одежда  неприхотливого  к  моде  бедного
горожанина, страсть к баночному пиву, шокировали изысканный  вкус  Виктории.
Но она была тактична и сдержанна во всем, всегда считалась с мнением  своих,
таких разных детей. И на прямой вопрос о ее отношении к приезду отца Ракель,
Антонио услышал то, что ожидал услышать: "Сынок, ради Бога, это твой дом, ты
волен приглашать сюда, кого захочешь". И когда он напомнил  ей  в  очередной
раз, что она - хозяйка дома, Виктория спокойно заметила, что теперь  хозяйка
дома - его жена. И тут же озабоченно осведомилась: он все  еще  думает,  что
Ракель не та, за которую выдает себя? Ему что-нибудь удалось выяснить  новое
в Гвадалахаре? Вспомнил ли он, как все это произошло?.. -  Антонио  успокоил
ее:  пусть  она  не  беспокоится,  он  кое-что  вспомнил,  никаких  проблем.
Расследование авиакатастрофы? Да, идет, и полиция уже не  так  уверена,  что
это было покушение: вроде, какой-то дефект в моторе.
    Это известие сильно порадовало Викторию, она  почувствовала,  что  стало
даже легче дышать. Разговаривая с нею, Антонио не сообщил ей ничего,  нового
и тревожащего, как и об этом недавнем звонке Пабло. Опасения
    Антонио оправдались: Пабло  не  удалось  выяснить,  был  ли  Ломбардо  в
Сиутанехо накануне аварии, так как  единственный  человек,  который  мог  бы
подтвердить это, сторож, внезапно исчез из тех мест. Так же, впрочем, как  и
вся его семья, уехавшая куда-то на север...
    Ужинали в  тот  вечер  поздно.  И  едва  все  встали  из-за  стола,  как
Максимилиано  подошел  к  Ракель  и  тихо  прошептал:  им  немедленно   надо
поговорить. Нет, нет, отмахнулась девушка, теперь не время, она хочет спать.
К тому же Антонио дома... Макс умолял, не отставая от нее.  Ракель  ускорила
шаг, Максимилиано не отставал, преследуя ее, и  вдруг  неожиданно  открылась
дверь и из кабинета вышел Антонио.
     - Это что - погоня? - он пристально смотрел на брата.
     - Я собирался идти спать!..
     - Нет, подожди...
     - Что тебе нужно от  меня?  -  Максимилиано,  отвернувшись,  с  досадой
глядел на скрывавшихся за поворотом лестницы Ракель и Марту.
     - Мне нужно, - в негодовании, медленно, отделяя одно слово от  другого,
тихо сказал Антонио, - чтобы ты рассказал мне все, что  есть  и  было  между
тобой и Ракель. И не вздумай лгать, потому что мне уже многое известно.
     - Мне нечего тебе сказать.
     - Твоя мать беспокоится о тебе, думает, у тебя проблемы... Я готов быть
терпимым к тебе, уважая ее. Могу отправить тебя за границу,  чтобы  избежать
скандала, но я хочу знать правду.
     - О чем ты говоришь? Мне не понятно...
     - Не испытывай моего терпения, Максимилиано, я  хочу  знать,  когда  ты
познакомился с Ракель, как вы задумали это дело, какое она в этом  принимала
участие...
     - Ты сошел с ума, Антонио!
     - Нет, я не сошел с ума. И я не ...,  представь  себе...  Признаю,  в
какой-то момент ты заронил сомнение, но если бы она действительно была  моей
женой, она бы не отказалась жить со мной в одной комнате.
     - Так вот, что тебя расстраивает! Первый раз попалась женщина,  которая
тебе отказала, и ты ищешь оправдания, не можешь признать свое поражение.
     - Насчет поражения еще увидим, Максимилиано!
     - Она никогда не обратит на тебя внимания, никогда! - с  каким-то  злым
упоением хрипло пригрозил Макс.
     - Почему? Ты ей запретишь? Она что, твоя любовница?
     - Какая любовница... если мы только что познакомились?
     - Вы познакомились, я знаю, больше трех месяцев назад в Гвадалахаре. Ты
поселился в квартире, которую снял на мое имя. Подкупил судью, который потом
странно исчез, так же как исчезли и другие люди, замешанные в этом деле.  Ты
получил брачное свидетельство на мое имя и имя  Ракель,  а  потом  подстроил
аварию самолета, в которой я, к счастью, не погиб, но в которой погибло  три
других человека, мои коллеги.
     - Ты не можешь обвинять  меня  в  этом!  Полиция  заявила,  что  авария
самолета не была подстроена.
     - Ты ошибаешься! Там все  выяснили,  просто  не  стали  предавать  дело
гласности, потому что я просил об этом, но я всегда тебя подозревал.
     - Не имею к этому никакого отношения! У тебя нет  доказательств,  чтобы
обвинять меня.
     - Согласен, доказательств у меня нет, потому что ты позаботился,  чтобы
пропала и регистрационная книга, где наверняка подделал мою подпись. Но  это
не значит, что я не уверен.
     - Просто вместе с памятью ты потерял и рассудок. А  сейчас  хочешь  мне
навредить, потому что ненавидишь меня. Ищешь способ от меня отделаться!  Так
ведь?
     - Ты хотел убить меня! - глаза Антонио метали молнии.
     - Хорошо бы, хорошо бы это было так, ничего бы  я  так  не  хотел,  как
видеть тебя, действительно, мертвым! - остервенело закричал Максимилиано  и,
пулей вылетев в дверь кабинета, отправился разыскивать Ракель.
    В  дверях  он  столкнулся  с  Викторией,  которая,  отпрянув  от  Макса,
натолкнувшись взглядом на  его  перекошенное  лицо,  воскликнула:  "Что  тут
происходит? Из-за чего вы спорите?" Несмотря на предупреждение Антонио:  "Не
вздумай сказать ни слова", Макс в бешенстве прорычал:
     - Он ревнует, потому что Ракель не обращает на него внимания, и думает,
что я к этому имею какое-то отношение. Но  я  не  виноват,  мама,  что  даже
собственной жене он пришелся не по вкусу!..
     - Сынок, Антонио. Скажи, что происходит? - Виктория вошла в  кабинет  и
умоляюще смотрела на сына.
     - Я хочу, чтобы он уехал и немедленно, - ответил  Антонио.  -  Он  стал
просто невыносим, лучше будет, если на какое-то время он уедет.
    Пулей взлетев на второй этаж,  Макс  бросился  к  комнате  Ракель,  стал
барабанить в дверь обеими руками, и она под ударами его кулаков открылась. -
Ракель, Ракель! Это срочно! - он не давал вымолвить ни  слова  недоумевающей
девушке. - Если Ломбарде спросит  обо  мне,  говори,  что  мы  познакомились
здесь, в Акапулько, а об остальном - ни слова!.. Слышишь, в Акапулько!
     - Ему стало что-то известно? - спросила, наконец, Ракель.
     - Нет, нет,  это  всего  лишь  его  подозрения.  Доказательств  у  него
никаких! Ты поняла? Слушай, как бы он ни настаивал, ни  давил  на  тебя,  ни
угрожал, - не говори ему ничего. Делай так, иначе окажешься в тюрьме  вместе
с отцом и сестрой. Поняла?
    Ракель  чувствовала,  что  ее  нервы  не  выдерживают  этих   постоянных
стрессовых ситуаций. Она поняла, что  между  братьями  что-то  произошло,  и
теперь с волнением и страхом ожидала прихода  Антонио,  которому,  очевидно,
понадобятся новые объяснения.
    Так оно и  вышло.  Он  начал  разговор,  едва  закрыв  за  собой  дверь,
буквально с порога. И опять  угрозы!..  Как  они  оба  не  понимают,  что  с
женщиной не следует говорить в таком тоне, особенно, если оба  хотят,  чтобы
она относилась к ним с любовью и нежностью. А ведь  это,  сердце  Ракель  не
обманывало, именно так.
     - Ты понимаешь! - глаза Антонио, как и пять минут  назад,  побелели  от
бешенства. - Я могу отправить тебя в тюрьму до  конца  жизни!  И  не  только
тебя, но и твоего отца и твою сестру... Но если  ты  все  мне  расскажешь  с
самого начала, может быть, я отнесусь  с  пониманием...  Когда  Максимилиано
предложил тебе этот план? Как уговорил выдать себя за мою жену?
    Антонио больно схватил ее за руку. Она вырвалась, бросилась к двери и  с
быстротой молнии преодолев коридор, сбежала в гостиную. Он следовал по пятам
и настиг ее около кабинета.
     - Ну, не молчи! Как он уговорил тебя притвориться моей женой?
     - Отпусти меня, Антонио! Клянусь, я ничего не знала!..
    Взяв ее за руки, Антонио локтем открыл дверь в кабинет. Пропустив Ракель
впереди себя, сел за письменный стол, ей подвинул кресло.
    Ракель почувствовала вдруг, что  внезапно  успокоилась.  То  ли  на  нее
умиротворяюще подействовала  обстановка  библиотеки,  то  ли  Антонио  вдруг
посмотрел на нее совершенно иными глазами, нежели пять минут  назад,  когда,
преследуя ее, забыв о всяком приличии, грубо хватал ее  за  руки  в  желании
добиться своего. И когда он, ни слова не говоря, выжидательно поднял на  нее
глаза,  девушка  почувствовала,  что  именно  сейчас  она  скажет  ему,  что
собиралась сделать уже несколько дней подряд.
    Она говорила спокойно, изредка гордо откидывая назад голову,  и  тяжелые
каштановые волосы крупной волной струились по спине. Антонио изредка задавал
вопросы  и,  получив  объяснение,  снова  весь  превращался   во   внимание.
Приблизительно так он себе все и представлял, Ракель лишь подтвердила  своим
рассказом его догадки.
     - Скажи мне одну вещь, Ракель. Макс... влюблен в тебя?
     - Он говорит, что да. Но я не верю ему,  -  она  смотрела  на  Антонио,
впервые почувствовав, что ей  нет  необходимости  отводить  глаза,  -  когда
любят, разве поступают так как он?
     - А ты влюблена в него?..
     - Я его очень любила, Антонио, но теперь нет.
     - Вы с ним были близки? Отвечай! - Антонио не сводил глаз с Ракель.
     - Нет, не были.
     - Смотри на меня... Даже после свадьбы?
     - Нет, ничего не  было...  Ты  заявишь  на  меня  в  полицию,  Антонио?
Пожалуйста, не надо, мой папа и сестра, они тут совершенно ни при чем... Это
я струсила.
    Антонио не двигался с места, замер на лице Ракель и его взгляд.
     - Нет, не буду заявлять. Если ты все сделаешь так, как я говорю. Прежде
всего, никому ничего не рассказывай  об  этом  -  ни  отцу,  ни  сестре,  ни
Максимилиано, ни, уж тем более, Виктории. Я тем временем решу, что делать.
     - Теперь ты думаешь обо мне очень плохо, Антонио, после всего,  что  ты
услышал?
     - Тебе это важно, Ракель?
    Когда они оба вышли из кабинета,  то  натолкнулись  на  Максимилиано;  у
обоих мелькнула догадка: уж не подслушивал ли он под  дверьми?..  Во  всяком
случае,  Макс  видел,  что  Ракель  и  Антонио  шли,  держась  за  руки.  На
непроницаемом лице девушки было невозможно прочитать,  что  произошло  между
ними в кабинете. Она молча, равнодушно взглянула поверх его головы,  Антонио
же не преминул поставить брата в известность о происшедших в его  настроении
переменах.
     - Знаешь, я думал много по поводу нашего объяснения  и  решил,  что  по
правде сказать,  должен  быть  тебе  благодарен.  Ты  сэкономил  мне  немало
труда... Мне очень нравится жена, которую ты мне выбрал, и я решил  остаться
с ней...
    Ракель не знала, что думать. Как понимать Антонио? Еще вчера он говорил,
что согласится на развод, только просил немного подождать. А сегодня уже все
по-другому, - она устраивает его как жена... Вот и пойди  разберись  с  этой
мужской логикой. Но ее отец, несмотря  на  все  счастливые  перемены  в  его
жизни, понимал и не скрывал от Ракель,  что  поддерживает  ее  в  стремлении
развестись, если, конечно, сеньор Ломбардо ей по-прежнему безразличен.  Хотя
ему этот симпатичный, обходительный сеньор очень по  душе,  как  по  душе  и
жизнь  в  уютном  бунгало  на  теплом  океанском  берегу.   С   их   мнением
категорически не соглашалась Марта  -  любую  цену,  видела  Ракель,  сестра
готова заплатить за возможность продолжать жить так, как  она  жила  теперь,
беззаботно пользуясь всеми  благами  богатого  дома  Ломбардо,  щедростью  и
широтой Антонио. Аппетиты ее росли, и она желала приобрести  новые  туалеты,
считая, что ей,  как  родной  сестре  жены  богатого  сеньора,  не  пристало
одеваться плохо. Сколько ни пыталась Ракель внушать Марте, что она не  имеет
на такие претензии никаких прав, та  продолжала  просить  у  нее  деньги  на
тряпки и мелочи. Но Ракель считала неудобным ставить об этом  в  известность
Антонио, а потому, чтобы избежать объяснений с  сестрой,  отдавала  ей  свои
платья, туфли, украшения - натура у девушки была щедрая, ей ничего  не  было
жаль для Марты. Но в душе она негодовала - получалось так, что и члены семьи
Саманьего превращались в таких же нахлебников, как сестра Антонио  Камила  и
ее муж Клаудио... Не нравилось Ракель и поведение  Марты,  уж  очень  сестра
была непритязательна... Последние дни ее развлекал Клаудио, ходил  с  ней  в
клуб, на дискотеку, в рестораны. Не хватало, чтобы  Камила  предъявила  счет
Ракель за недостойное  поведение  ее  сестры,  мало  того,  что  и  так  она
относилась к ней не слишком-то по-родственному, до сих пор  не  простила  ей
злополучной пощечины и унижения  за  то,  что  должна  была  приносить  свои
извинения в присутствии Антонио.
    Странным показалось Ракели и появление в доме Ломбардо  сестры  Мауры  -
Карлы Франко. Вот уж кого Ракель меньше всего  предполагала  иметь  в  своих
подругах!.. Но эта хорошенькая  маленькая  брюнетка  столь  уверенно  решила
стать ею, что Ракель не нашла доводов, чтобы отказать ей в этом. Тем  более,
что наивно-откровенная Карла, сходу поставила Ракель в известность,  заявив,
что ее сестра Маура считалась невестой Антонио. Правда, они никогда не  были
официально помолвлены, но пусть Ракель не думает, что за это Карла не  будет
любить ее, ведь никто не виноват в том, что у сестры ничего не получилось...
    Непринужденно болтая о том и о сем, Карла пригласила Ракель с Мартой  на
вечеринку, посоветовав не слишком-то позволять Антонио  распоряжаться:  если
он не захочет идти, пусть занимается  своими  делами  -  не  стоит  приучать
мужчин к покорности жены, и спрашивать у них разрешения по всякому поводу...
    Ракель не была уверена, что последует совету этой  миленькой,  но  такой
настойчивой девушки - поехать танцевать без разрешения Аитонио.  Тем  более,
что она все еще ощущала собственную скованность,  неуверенность,  не  знала,
как себя вести в доме Ломбардо из-за  двусмысленного  положения,  в  которое
попала не по своей воле. Порой она не знала как держать себя и с  Викторией,
хотя понимала, что это  единственный  искренний  человек,  который  с  самых
первых минут пребывания в доме  Ломбардо  старался  помочь  ей  освоиться  и
утвердиться достойно в новой роли хозяйки дома... Но ведь Виктория  даже  не
подозревала, как Ракель попала в этот дом... Это тоже создавало неудобства в
их отношениях, тем более, что и Антонио, и Макс, каждый по-своему и  каждый,
преследуя свои цели, настоятельно советовали не посвящать  сеньору  Ломбардо
ни в какие перипетии их отношений.

    Глава 10

    Антонио выписал Максимилиано чек на два миллиона песо, но забыл в  офисе
подписать его. Когда же Ломбарде вернулся домой, то за ним следом в  кабинет
вошел Макс и швырнул чек на стол: нет подписи. Насмешливо  глядя  на  брата,
Антонио объяснил свою забывчивость тем,  что  спешил  поскорее  увидеться  с
женой. Когда дело было сделано, обернулся к Ракели.
     - Мы с женой желаем тебе счастливого пути, - он нежно  взял  Ракель  за
руку и увидел, как при этом дернулся Максимилиано.  -  Надеюсь,  тебе  будет
достаточно этой суммы?
     - Мне не нравится, как ты ведешь себя, Антонио! Я хочу, чтобы ты сказал
мне раз и навсегда: что будет со мной, - сказала тотчас  после  ухода  Макса
Ракель. - Макс уедет, а я? Ты ждешь, когда он  окажется  в  безопасности  за
границей, чтобы всю вину свалить на меня? Но не думай, я  молчать  не  буду,
расскажу всю правду, как он заставил меня... Может быть, мне не поверят,  но
я так поняла, что ты и твоя семья... вы не хотите  скандала.  Я  имею  право
защищаться...
     - Буду откровенен: да, подобный скандал сильно повредил бы нам в глазах
общества. И больше всех страдала бы  Виктория...  Поэтому  я  вас  не  выдам
полиции, ведь я очень ее люблю... Кроме того, я не допущу, чтобы вы  были  с
Максом... даже после развода,  ведь  вы  обманули  меня.  Понимаю,  он  тебя
вынудил, но ведь от этого суть поступка не меняется, обман был! И не  только
обман - намерение убить меня... Нет,  нет,  Ракель,  авария  самолета  -  не
несчастный случай, полиция все выяснила... И одному Богу известно, чего  мне
стоило не выдать вас!.. Но имей в виду, Виктория  не  виновата,  что  у  нее
такой сын. Поэтому только ради нее не делаю того, что должен был сделать. Ни
слова, ни намека, Ракель, чтобы она ничего не заподозрила... Как я собираюсь
поступить с тобой?..  Обращаться  как  со  своей  женой,  по  крайней  мере,
какое-то время...
    Ах, как Ракель была возмущена такими условиями! Она не  допустит  этого,
пусть Антонио не рассчитывает, она не Маура или одна из  ее  подружек,  нет!
Ведь Маура была его любовницей, не так ли?
    Антонио это нимало не смутило: да, была. Но  до  тех  пор,  пока  он  не
узнал, что женат... Удивлена Ракель?.. Но  он  вполне  серьезен,  говоря  об
этом...
    Хозяин сказал Луису, что все придется отложить на  завтра.  Антонио  дал
чек, но уже было поздно и банки  закрыты.  Луис  поинтересовался,  знает  ли
хозяин о последнем распоряжении. Ведь сеньор  Ломбардо  с  сегодняшнего  дня
круглосуточно следит за пляжем. Луису сказал об  этом  Марселино.  -  Хозяин
чертыхнулся: какая досада, что они  не  успели!..  Луис  спокойно  продолжал
докладывать. В ночь, он узнал,  дежурят  Мельчора  и  Рейнальдо,  утром  они
сменяются. Может, им подкинуть пару бутылок? Хорошо,  он  так  и  сделает...
Луиса очень интересовал один вопрос: сестричку сеньоры Ракель  они  берут  с
собой? Хозяин нехотя кивнул: придется взять всех, иначе она сама не двинется
с места. Так, значит и Марту берут, это очень хорошо... А что будет  с  ним,
Луисом? Что ему тут делать, пусть и его с собой заберут, уж он наверняка  им
в Штатах пригодится, у него въездная виза в порядке...
     - Виза? - спохватился вдруг Хозяин. Как это у него из головы выскочило:
виза. Скорее всего, и у отца, и у самой Ракель такой визы нет, тем  более  у
сестры... Как он об этом не подумал?! Надо  срочно  поговорить  с  Ракель...
Завтра, оказывается, намечается какая-то  грандиозная  вечеринка.  Так  вот,
Хозяин, оказывается, уже договорился с Маурой,  своей  приятельницей,  чтобы
она в определенный момент отвлекла Антонио, а тем временем сам  он  появится
там, на вечеринке, и увезет сестер... Отец уже будет ждать их в машине. Если
нет виз, придется сначала всем ехать в Мехико и задержаться, пока не получат
их. Конечно, жаль времени, но положение безвыходное...
    Удивляется Луис на Хозяина. Не  может  тот  заставить  подчиниться  себе
сеньору Ракель. Луис видел, как Хозяин собрался поговорить с ней,  когда  та
проходила мимо, но не тут-то было: фыркнула, отвернулась, и бегом кинулась к
себе. Что-то тут не то. Ну, как договоришься  с  такой?!  Ведь  уже  однажды
сорвалась поездка, готовы были и катер, и самолет... Отказалась, видите  ли,
ехать. А почему? Может быть, теперь сеньор Ломбардо ей более по сердцу,  чем
его Хозяин, сеньор Максимилиано? Вот она  и  мечется,  не  знает,  к  какому
берегу пристать. Что касается  его,  то  ему,  Луису,  все  больше  по  душе
сестрица Ракели, Марта, но как подступиться к ней, родственнице сеньоры?..
    Между тем Марта отчаянно скучала в богатом доме Ломбарде. Да будь она на
месте  своей  закомплексованной  сестры,  разве  б   не   нашла   подход   к
миллионеру-мужу?  Антонио  не  хочет  отпускать  Ракель,  а  та   стесняется
напомнить ему о деньгах. Вот вчера, когда вертлявая Карла пригласила  их  на
вечеринку, Марта тут же нашлась: мол, все  их  вечерние  платья  остались  в
Гвадалахаре...
    А Ракель принялась выговаривать ей: все  знают,  что  они  бедны,  зачем
лишний раз лгать?.. Нет, ей не угодишь. И все твердит: не муж ей Антонио, не
муж... Но ведь она вышла замуж за Антонио Ломбарде? -  Вышла.  Живет  в  его
доме? - Живет! Обращается он с нею, как с женой? - Обращается... Тут,  слава
Богу, и отец поддержал ее, Марту, говорит, права сестра: есть даже и брачное
свидетельство.
     - Фальшивое, - вскинулась Ракель...
    И довод, что Антонио влюблен в нее так,  что  видно  всем  -  не  убедил
Ракель. Нет, твердит одно: вы оба, и отец, и Марта, ничего  не  понимаете...
Что касается Марты, у нее давно сложилось определенное мнение о Ракели,  как
о святоше... Но вчера вечером  она  это  мнение  изменила:  видела,  как  ее
сестрица выходила из комнаты Антонио, вся красная,  взволнованная.  Чего  уж
тут скрывать... все ясно...
    Недоумевали и подруги, Камила с Маурой. Обе - каждая имея свою причину -
жаждали скорейшего избавления от этой, странным  образом  появившейся  в  их
кругу жены Антонио. Поэтому Маура  вчера  с  такой  готовностью  согласилась
помочь Максимилиано: отвлечь Антонио  на  вечеринке  в  Вильялобос.  Макс  и
сообщил, что Ракель желает развестись.  Но  почему?  -  недоумевали  обе.  -
Антонио держит ее взаперти, словно заключенную, караулит каждый ее шаг.  Так
сильно влюблен? - Просто не желает уступать! Ну, дай-то Бог, пусть убирается
из Акапулько навсегда, зло бросила Камила.
     - Но не кажется ли странным, - заметила Маура,  -  бежать  за  границу,
отказавшись от всего здесь?.. Если бы Антонио ее выгонял, тогда понятно.  Но
сама? Значит, между Ракель и Максом в самом деле что-то есть. Вот  интересно
будет поглядеть на Антонио, когда он узнает о бегстве своей жены, - злорадно
потирали руки обе. Да, он просто озвереет! Пусть, пусть почувствует  измену,
с его-то гордостью... Может, тогда перестанет делать  глупости,  вроде  этой
непонятной скоропалительной женитьбы...
    ...Весь день Ракель мысленно повторяла слова Антонио, сказанные им вчера
на прощанье: "Если бы я женился по собственному  желанию,  из  всех  женщин,
которых я знаю, я бы выбрал  только  тебя,  Ракель.  Ты,  безусловно,  самая
лучшая. Ты мне очень нравишься".
    Ракель видела ожидание в глазах Антонио, его  губах,  руках...  Неужели,
права Марта, - Антонио влюблен. Нет, за этим что-то кроется! И, подняв глаза
навстречу его ласковому взгляду, притягивающему ее, она опять  заговорила  о
страхе, о том, что устала от непонятных игр... Да и что, в конце концов,  он
хочет от нее?.. Оказывается, единственное его желание, чтобы она приняла его
предложение... поужинать в ресторане.
    Ракель  был  памятен  тот  вечер,  когда   она   впервые   в   Акапулько
почувствовала себя человеком, свободным от  комплексов,  почувствовала,  что
может быть прежней Ракелью, может шутить, смеяться, раскованно  болтать,  не
взвешивая каждое слово. В ушах еще стоял тонкий звон от  соприкосновения  их
бокалов, воспоминание о легком опьяняющем состоянии, возникшем после  глотка
мартини... Она гнала от себя эти воспоминания, гнала надежду,  что  все  это
может повториться снова - и его  неотрывный  взгляд,  и  слова,  от  которых
замирало сердце, и ее уверенность, что она нравится ему,  приятна,  желанна.
Что же скажет он теперь, когда ему известно о ней  все.  Ракель  со  вздохом
качнула головой: она не может сказать это же про себя; ей по-прежнему  часто
непонятны его поступки; она чувствует, Антонио все делает не просто, за всем
кроется какой-то тайный смысл... Но отказать  себе  в  обществе  Антонио  не
могла.
    ...И сегодня их столик в ресторане стоял  уединенно,  вдали  от  людских
глаз. Как и  тогда  играла  музыка,  которая  нравилась  им  обоим.  Антонио
предложил ей вино.
     - Нет, сегодня я хочу быть трезвой, Антонио.
     - Хорошо, как знаешь, - услышала она его покорный голос.
     - Антонио, я бы хотела поговорить откровенно.
     - Прекрасная идея! - одобрил он.
     - Ты хорошо со мной обращаешься, признаю. А  ведь  у  тебя  нет  причин
церемониться со мной и моими родственниками, но...
     - Что "но"?
     - Максимилиано говорит, что ты так себя ведешь, потому что...
     - Ну, договаривай!.. Потому что хочу быть с тобой?
     - Да. Антонио, это правда? Это твое условие, при котором бы ты отпустил
меня?
     - А если бы это было так, Ракель, ты бы согласилась? Если бы я пообещал
отпустить тебя вместе с твоими родственниками, дать тебе развод и  забыть  о
вас в обмен на... Ты бы согласилась? Я  хочу,  чтобы  ты  ответила,  да  или
нет?.. Так да или нет?
     - Я... я не знаю.
     - Не знаешь, или не хочешь сказать? Боишься, что если скажешь "нет",  я
рассержусь? Да?.. Ты не согласна, потому что... потому  что...  Этому  могут
быть только два объяснения. Или ты боишься, что я плохо о тебе подумаю,  или
не выносишь меня...
     - Антонио... Я... никогда этого прежде не делала...
     - И тебе нужно действительно влюбиться, чтобы сделать это? Ведь так?
     - Да. Но ведь тебе не это нужно, правда?
     - Я бы солгал, если бы сказал "нет". Ты очень красивая женщина и ужасно
нравишься мне, но я никогда не стану тебя принуждать.
     - Разве ты этого уже не делаешь? Ты любезен со мной,  преподносишь  мне
подарки, говоришь комплименты. Я же женщина...
     - Мне нравится быть с тобой, делать тебе приятное. Разве это плохо?
     - Нет... Но если этого  никогда  не  произойдет?  Что  мне  делать?  Не
знаю... Ты отпустишь меня?
     - Чтобы ты вернулась к Максу? - Антонио отвел глаза.
     - Нет, нет!... Этого никогда не будет.
     - Если бы я был  уверен,  и  ты  попросила  бы  меня,  может,  я  бы  и
согласился.
     - Я говорю тебе истинную правду...
    Господи,  как  устала  она  объяснять  своим   родственникам   сложность
создавшегося положения! Да, они были вчера в ресторане, Антонио наговорил ей
снова кучу комплиментов. Что ж с того? Антонио говорил так намеренно,  чтобы
никто ничего не  заподозрил...  Они  тут  удобно  устроились,  плохо  ли,  -
упрекнула Ракель отца и сестру, - нежатся на солнце, а ей приходится за  все
платить своими нервами, и, вспомнив разговор в  ресторане,  добавила:  и  не
только нервами. Нет, с нее довольно унижений, оскорблений, подозрений.  Если
единственный путь отсюда, - бежать с помощью Макса,  они  воспользуются  им.
Резануло отцовское: "Что ж, дочка, отдых был короток".  Марту,  естественно,
возмутили слова Ракель о том, что они ничего из вещей, даже  самой  малости,
не имеют права брать с собой: здесь им ничего  не  принадлежит,  да  и  если
кто-то увидит их с чемоданами... могут заподозрить,  не  дай  Бог...  Ракель
решилась, только одно поколебало  ее  твердость:  воспоминание  об  Антонио,
которого она боялась и о котором думала все чаще и чаще.
    Словно  шахматную  партию  обдумывал  Антонио  события  последних  дней,
расстановку фигур. Все складывалось как нельзя  удачно:  Макс  сообщил,  что
через  несколько  дней  уезжает  за  границу,  Ракель  во  всем  призналась,
подтвердив предположение Антонио: все задумал Макс,  представ  перед  Ракель
под именем Антонио Ломбарде Молчала же она потому, что он всю вину  грозился
свалить на нее и ее родственников, и Ракель испугалась тюрьмы...
    Он, сдержанный, мыслящий человек, был счастлив, что не ошибся в  Ракель,
честной девушке, попавшей  в  ловушку  негодяя.  Но  теперь  его  подозрения
разрастались с новой силой. Поздно вечером, вернувшись из ресторана, Антонио
под впечатлением свидания с Ракель, хотел сделать ей подарок, но  поднявшись
наверх увидел, как из ее комнаты, крадучись, выходил Макс... Она  все  лжет,
говоря о том, что между ними ничего не было и нет, а значит, может лгать и в
остальном.
     - Знаешь, ты начинаешь меня беспокоить, - Оскар,  выслушав  Антонио,  с
тревогой глядел  на  него  глазами  врача.  -  Твое  поведение  неадекватно.
Понимаю, что ты не хочешь заявлять об этом деле в полицию,  потому  что  тут
замешан сын Виктории, имя Ломбарде Но какого  черта  ты  держишь  ее  здесь?
Только не говори, что она тебе нравится.
     - А почему бы и нет, Оскар? Она и в самом деле очень красива...
     - Но красивых много, Антонио. На ней свет клином не сошелся.
     - Нет, необычная, а я наговорил ей в ресторане кучу глупостей.
     - Вот как? И что же в ней особенного? То, что она преступница? И что ты
имел в виду, когда сказал, что наговорил ей кучу глупостей?
    Антонио вспылил.
     - Что ты от меня хочешь, Оскар? Чтобы я благословил их и простил, чтобы
она и Макс жили довольными и счастливыми?
     - Тебе-то что до них, Антонио, не понимаю!
     - Ну, нет, это было бы слишком хорошо для них! После того, что они  оба
мне сделали? После того, как пытались убить меня? Простить их? Благословить?
И пусть живут вместе? Нет уж! Никогда!
     - Так чего же ты хочешь?
     - Первым делом, чтобы Макс уехал отсюда.
     - Прекрасно. А она?
     - Она тоже... Потом.
     - Когда это потом?
     - После того, как я возьму реванш.
     - Реванш? Каким образом? Тебе не кажется, что все эти  игры  недостойны
тебя?
     - Да, кажется. Но с какой стати я должен  церемониться  с  Максом  и  с
нею?..
    Вечеринка в доме Вильялобос была в самом разгаре. Ракель еще никогда  не
присутствовала на такого  рода  сборищах.  Тут  собралось  самое  изысканное
общество Акапулько, в основном молодые люди, которые знали друг  друга  чуть
ли не со дня рождения, потому что и их родители собирались в свое  время  на
подобных  вечеринках.  Слепили  глаза  фамильные  драгоценности  на   дамах,
роскошные  модные  туалеты,  соперничающие  друг  с  другом  оригинальностью
расцветки, фасона и степенью открытости. Ракель не чувствовала себя особенно
скованной под взглядом десятков  любопытных  глаз  -  накануне,  по  просьбе
Виктории, приехала сеньора Венегас и предложила на выбор несколько  вечерних
платьев. Ракель выбрала белое открытое, что очень  было  ей  к  лицу...  Они
вошли  с  Антонио  под  руку,  он  представлял  ее  свои,м   знакомым,   они
танцевали... Пока не подошла Маура. Ей нужен был совет Ломбарде по одному не
терпящему отлагательств делу. Ничего, если она на минутку отнимет  у  Ракель
мужа? - Маура ослепительно улыбнулась и, взяв под руку Антонио,  повела  его
куда-то. Тут же  к  Ракель  подскочила  Карла  в  экстравагантном  блестящем
платье, с замысловатой прической: в темных волосах посверкивало в тон платью
дорогое  украшение.  Она  потянула  девушку  за  руку  -  пригласила:  хочет
познакомить ее со своими друзьями...
    Антонио так и предполагал: "не терпящий отлагательств разговор" - это  о
них, о нем и Мауре. К счастью, он сразу  понял,  что  это  очередной  маневр
обиженной, обескураженной  его  женитьбой  женщины.  Она  клялась  в  любви,
упрекала в невнимании к ней. Заманив его в одну из отдаленных  комнат,  куда
не долетал веселый шум вечеринки, Антонио поеживался от неловкости, стараясь
поскорее положить конец излияниям Мауры и вернуться в зал к Ракель.
     - Согласен, я плохо поступил, - оправдывался он. - Но я ничего  не  мог
поделать. Не плачь, Маура, твои слезы не слишком натуральны, ты  ведь  умная
женщина...
    Когда Антонио наконец вернулся, он подошел к компании Камилы, Клаудио  и
Карлы и осведомился, не видели ли они, где Ракель... Карла пожала плечами и,
видя с каким встревоженным видом он отошел от них, хихикнула:
     - Дело в том,  что  Ракель  и  ее  уважаемые  родственники  только  что
покинули нас в сопровождении Максимилиано, который в последнее время стал их
покровителем. Кажется, хотят уехать за границу...
    Клаудио с любопытством протянул:
     - А, значит, у вас тут заговор! Если Ломбардо их настигнет, не хотел бы
я оказаться в шкуре Макса...
    Антонио обошел зал и, не найдя ни Ракель, ни Макса, поехал  домой.  Едва
переступив порог, он  спросил  Рехину,  встретившую  его,  не  вернулась  ли
сеньора Ракель. Нет?.. Он понимал, что девушка могла обидеться за то, что он
бросил ее одну, уединившись с Маурой. Ракели не оказалось ни в  ее  комнате,
ни в бунгало дона Даниэля. Не было и самого дона Даниэля. Не  было  Марты...
Дон Саманьего уехал час назад, забеспокоилась и Рехина. Сказал, что поехал в
центр. Он был с чемоданом? Нет, у сеньора в руках был небольшой  сверток.  А
Максимилиано? - Его тоже нет, и в его комнате не  хватает  одного  чемодана,
самого большого, нескольких костюмов, личных вещей...
    Недоумевали все: слуги, Виктория, Пабло Мартинес, приехавший по  просьбе
Ломбардо. Антонио все было ясно: Ракель не взяла никаких вещей,  потому  что
убежала прямо с вечеринки. Но деньги у нее  будут:  он  собственными  руками
вручил Максимилиано чек на два миллиона песо. Так вот какая это заграница!..
Наверняка, договорился с ними заранее, чтобы увезти их во  время  вечеринки,
чтобы никто ничего не заподозрил.
     - Нет, нет! Антонио, - плакала Виктория, - не могу поверить, что  опять
замешан Макс. У него куча недостатков, но он не способен на такое...  Может,
ты ревнуешь, и поэтому неверно все истолковываешь, Антонио? И зачем это было
Ракель уезжать? Вы что поссорились? Нет. Ну, тогда она  совсем  сумасшедшая.
Она уже не в первый раз так делает. На следующий день после своего  приезда,
она тоже уехала, никому ничего не сказав... Именно  Максимилиано  поехал  за
ней, чтобы избежать скандала. Антонио, а может, все как в  прошлый  раз?  Он
увидел, что ее нет и поехал за ней?
     - Взяв с собой чемодан?
     - А может, они поехали независимо друг от друга. Не обязательно же  они
уехали вместе...
     - Если он просто собрался уехать, то почему не попрощался с тобой?
    Виктория растерялась.
     - Да, да, Боже мой, что же происходит? Будет ужасно, если все подумают,
что твой брат увез твою жену, и, честно говоря... я в это не верю, Антонио.
    Зато у  Антонио  не  оставалось  уже  никаких  сомнений.  Он  успокаивал
Викторию, говоря, что  Пабло  они  могут  довериться:  он  очень  порядочный
человек, Ломбарде ему доверяет, как себе. Пабло уже  проверил:  на  самолете
они не улетели, он даже дал  описания  всех  четверых  таможенной  службе  и
полиции на случай, если  они  взяли  билеты  на  выдуманные  имена...  Пабло
вылетит в Гвадалахару первым же рейсом. Он должен будет найти их,  -  Ракель
все время толковала Антонио именно о Гвадалахаре...  что  она  хочет  уехать
туда.
    Пока они обсуждали с Пабло, что необходимо предпринять, выяснилось,  что
на месте не было  машины  Макса.  Значит,  они  поехали  в  какое-то  другое
место... Но куда? Куда?..

0

8

Глава 11

    Сколько жизнь будет бросать ее из огня да в полымя?..
    Сомнения начали одолевать Ракель еще на  злополучной  вечеринке.  Она  с
четкостью сейсмографа отметила изящный маневр  Мауры,  приторную  любезность
Карлы, точное появление Максимилиано именно в ту,  единственно  удобную  для
бегства минуту. Она колебалась до последнего, но  оказавшись  в  одиночестве
средь блестящего круга хорошо знакомых людей, устало сникла под любопытными,
оценивающими взглядами... А тут и Макс сообщил, что отец ждет ее  в  машине.
Отыскав Марту, они вышли из дома.
    И  вот  Мехико.  После  Акапулько,  конечно,  все  кажется   бледным   и
невыразительным,  голые  стены  маленького  гостиничного  номера,  где   они
устроились с Мартой, крохотная прихожая... И негодующая сестра: для чего они
согласились ехать?! Им  было  плохо  там,  на  океанском  побережье  в  доме
Ломбардо?.. - Ракель устало принялась объяснять, что у  них  не  было  иного
выхода, ей невмоготу быть  орудием  мщения  в  руках  братьев,  и  опасность
оказаться в тюрьме все время висела над ними. - Почему  же  в  таком  случае
Антонио не обратился в полицию сразу? - Да потому, что  не  хотел  скандала,
ему невыносимо от одной мысли, что он заставит страдать Викторию...  Значит,
он не собирался отправлять их в тюрьму? - Нет, сказал, что нет.
    Когда же  он  собирался  окончательно  выгнать  семейство  Саманьего  из
Акапулько? - насмешничала Марта.
    Честно говоря, Антонио хотел, чтобы  они  по-прежнему  делали  вид,  что
женаты...
    Тут уж  ее  хорошенькая  сестричка,  топнув  ногой,  с  досады  чуть  не
заплакала:
     - Так какого же черта  мы  сбежали,  если  не  было  абсолютно  никаких
проблем?!
     - Для тебя, Марта, может, и не было,  а  для  меня  были.  Ты  что,  не
поняла, что он хочет? С чего это вдруг столько подарков и внимания, зачем он
приглашал меня в рестораны? Он хотел воспользоваться мной.  Более  того:  он
сам нагло сказал мне об этом.
     - Сказал, чего он хочет?
     - Ну, да!
     - Это значит, ты ему нравишься, нравишься, Ракель!
     - Нравлюсь! Но в качестве кого? Как девушка на одну ночь? Чтобы  как-то
отомстить Максимилиано?.. Я больше не хочу быть безвольной куклой.
     - А кто тебе сказал, что он не может в тебя влюбиться по-настоящему?
     - Ну, уж, конечно!..
     - Ракель, ради Бога! Не будь глупой! У тебя было все. Даже если бы он и
не полюбил тебя, вы потом могли бы мирно развестись, и, поскольку Антонио не
хочет скандала, он бы обеспечил тебе приличное содержание. У  тебя  были  бы
деньги!
     - Ты не представляешь, Марта, что такое порядочность...
     - А ты просто закомплексованная лицемерка! Какого черта? Что мы  станем
делать в этой Америке? Тебя-то будет содержать Максимилиано! А мы с папой?..
Что нам прикажешь делать?
    Когда  Ракель  вышла  в  ванную,  чтобы  принять  душ,   Марта   заметно
повеселела, встала и решительно подняла телефонную трубку.
     - Сеньорита, соедините меня, пожалуйста, с Акапулько. Да... с  сеньором
Антонио Ломбарде... Да, да, минут через десять? Хорошо, я жду.
    Когда в кабинет вошла Виктория, Антонио без обиняков спросил ее, не  она
ли рассказала Камиле о случившемся. Нет, нет, ни в коем случае! Тогда откуда
же она все знает о вчерашнем?
    Ломбардо обернулся к сестре, еще не успевшей уйти, больно схватил ее  за
руки. Будет еще больней, если она не скажет правды... На  Виктории  не  было
лица, она побледнела, дрожащие губы выдавали неподдельное волнение,  скорбь.
"Антонио, возьми себя в руки, сынок", -  в  каком-то  исступлении  повторяла
она. Антонио тем временем не отпускал Камилу. Будет ли она говорить?  -  Да,
Макс и Ракель договорились уехать во время вечеринки... Она не  знает,  куда
они отправились, она только слышала, как Макс  говорил,  что  они  уедут.  -
Почему Камила не предупредила Антонио? Она не хотела, чтобы ее  родной  брат
унижался из-за этой женщины, которая его не стоит  и  обманывает  всех.  Она
видела, как целовались однажды Ракель и Макс...
    Марта так убедительно говорила, что дон Даниэль, как и  она,  пожалел  о
совершенном. -  Ведь  никакой  опасности  не  было,  они  могли  остаться  в
Акапулько навсегда!.. Какое было  бы  счастье!..  -  Если  Ракель  не  хочет
верить, что Антонио влюблен в нее, то это еще ничего не значит,  хотя  любая
нормальная женщина на ее месте... Сеньор Ломбардо не заслужил, чтобы  с  ним
так поступили! Разве он плохо обращался с нею или с доном Даниэлем?.. А  все
потому, что он понял: Саманьего не виноваты ни в чем! Настоящий  виновник  -
его брат...
    Дон Даниэль одобрил поступок  Марты,  нашедшей  выход  из  положения:  с
минуты на минуту должны дать Акапулько, она  попросит  Антонио  приехать  за
ними! Она скажет, что это Макс вынудил их...
    Нервы Марты были напряжены, и когда, наконец, прозвучал  длинный  звонок
междугородней связи, она бросилась к телефону... Как назло, Ракель,  услышав
звонок, вышла из ванны. Как же быть...
    Решение пришло мгновенно.  А...  Это  Максимилиано?  -  схватила  трубку
Марта. Откуда он звонит? А, тебе нужен адрес нашей гостиницы?.. Ну, посмотри
в проспекте, он есть в каждом номере!.. У тебя его нет?.. Я помню  наизусть,
слушай: проспект Революции, пятнадцать...
    И тут же Марта изобразила на лице недоумение: кто говорит, что за шутки,
кто это?.. Это оказался не Максимилиано... ей показалось... Бывает...
    Для Камилы явилось ударом сообщение, которым встретила ее  на  следующее
утро Виктория: Антонио нашел  Ракель  в  Мехико  и  поехал  за  ней.  Камила
поняла, - что все рушится, все надежды были напрасны.
     - Убеди  Антонио,  открой  ему  глаза,  -  умоляла  она  мать.  -   Это
возмутительно, навязывать нам ее присутствие после того, что случилось!  Кем
же нужно быть, чтобы за несколько дней так  окрутить  Макса,  заставить  его
пойти на такое!... А за  Максом,  уверена,  настанет  очередь  Клаудио...  и
вообще любого мужчины, который тут появится...
    Виктория уловила в словах дочери спасительную мысль:  во  всем  виновата
только Ракель!
     - Ты права, Камила. Я ошибалась в ней. Из-за нее Макс потерял голову  и
смог решиться на бегство. Это она его окрутила, уговорила.
     - Ну, конечно же... Ах, Виктория, как хорошо, что ты со мной  согласна!
Мы должны выкинуть ее отсюда со всеми  ее  родственниками!  Нужно  добиться,
даже если Антонио не захочет, это нужно для нашего спокойствия.
    Ракель рассеянно слушала  Максимилиано.  Они  опустились  в  гостиничный
ресторан. Несмотря на ее сопротивление, Макс  настоял  и  теперь,  ища  себе
оправдания, изливал душу... Ракель спокойно, открыто, не боясь, обвиняла его
в убийстве: авария самолета  была  подстроена  и,  хотя  не  погиб  Антонио,
разбились насмерть трое других, ни  в  чем  неповинных  людей.  Полиция  все
подтвердила, Антонио так и сказал ей, и она с ним согласна.
    Максимилиано возмутился: неужели она еще верит ему!.. По  крайней  мере,
он сам никогда не прибегал к таким ухищрениям, чтобы заставить понравившуюся
женщину отдаться... Он посмотрел  на  Ракель:  неужели  она  рассказала  все
Антонио, - о том, что они были женихом и невестой, что  она  вышла  за  него
замуж, не зная его истинного имени?..
    Да, рассказала, и он твердо пообещал не выдавать семью Саманьего...  Да,
она просила отпустить ее добровольно, но он категорически отказал.
    И что же, - иронизировал Макс, - Антонио собрался держать  Ракель  возле
себя всю жизнь?
     - Нет, только до тех пор, пока не убедится, что она не вернется  к  его
сводному брату...
    Он собирался влюбить Ракель в себя? Напыщенный негодяй! Думает, ни  одна
женщина не устоит перед ним, но на этот раз Антонио ошибся.  -  Максимилиано
зло сверкнул глазами, сжал кулаки будто перед невидимым врагом.
    Ракель с отвращением смотрела на это, искаженное злобой, лицо.  И  когда
они пришли к ней в номер, и  он  поднял  на  нее  глаза,  то  ощутил  только
холодность презрения, но спохватился, пообещал, что уже завтра  они  получат
загранпаспорта и сразу же начнут оформление въездных виз в Америку.
     - Ракель, дорогая, я люблю  тебя,  как  прежде,  поверь!  Ты  давно  не
целовала меня... Я  раскаиваюсь  во  всем,  прости,  только  не  будь  такой
холодной. - Руки его потянулись к ней, чтобы обнять. - Ты не  представляешь,
сколько я пережил, видя как этот  негодяй  пользуется  всякой  возможностью,
чтобы прикоснуться к тебе, делая вид, что у него есть на это право...  Когда
на самом деле ты моя, и только моя...
    Ракель оттолкнула Макса.
     - Запомни, пожалуйста, Максимилиано, я не твоя и  вообще  ничья!  Между
нами все кончено. Если я приняла твою помощь, то только потому, что  у  меня
не было иного выхода. Но как только мы приедем в  Америку,  я  начну  искать
работу...
     - Тебе будет трудно найти ее без разрешения  властей!..  Но  о  чем  ты
беспокоишься? У тебя все будет, мы же вместе, Ракель!..
     - Не трогай меня! Не прикасайся!
     - Антонио было можно...
    Максимилиано замер на полуслове, потому что в проеме открывшейся входной
двери он увидел Антонио Ломбардо. Тот сделал несколько шагов по  направлению
к Ракель, не выпуская из поля зрения Макса. Лицо его было  спокойно,  только
глаза выдавали чрезмерное волнение.
     - Ракель, собирайся и едем, - приказал он жестко.
     - Она никуда с тобой не поедет! - Максимилиано попытался  встать  перед
девушкой, закрыв ее собой.
     - Она моя жена, и поедет туда, куда я скажу! - повысил голос Ломбарде
     - Она тебе не жена! - Макс сделал еще шаг, продвинувшись по комнате.
     - Антонио, пожалуйста, не надо! -  молила  Ракель,  еще  не  зная,  что
предпримет в следующую минуту Антонио.
     - Я говорил тебе, что ты можешь уехать,  если  только  не  вернешься  к
этому... - Ломбарде небрежно кивнул на Макса.
     - Она уже вернулась к "этому" и, если ты хочешь увезти ее, сначала тебе
придется убить меня, - прорычал Макс, замахиваясь на противника.
     - Ради Бога, вы что, с ума посходили?!  Макс,  Антонио!  Я  уже  устала
повторять вам, что я не предмет, который можно увезти куда угодно без  моего
желания.
     - Согласен. Ты вольна выбирать: или немедленно возвращаешься со мной  в
Акапулько, или отправляешься в тюрьму. И ты вместе с ней! -  снова  кивок  в
сторону брата.
     - Не верь ему, он запугивает тебя, Ракель, и не посмеет, слишком боится
скандала...
    Реакция Максимилиано была мгновенной. Он собрался броситься на  Антонио,
поэтому молниеносно, с быстротой кошки приблизился к ненавистному брату. Тот
мгновенно выхватил пистолет из кармана.
     - Еще  шаг,  и  я  убью  тебя,  Максимилиано!  Не   собираюсь   драться
врукопашную в присутствии женщины. В другой раз...  пожалуйста...  Если  сам
захочешь...
    Держа Макса под прицелом  пистолета,  Антонио  снял  телефонную  трубку:
пусть кто-нибудь  из  службы  безопасности  срочно  поднимется  в  девятьсот
шестнадцатый номер...
     - Антонио, я поеду с тобой, клянусь, я поеду! -  бросилась  к  Ломбарде
Ракель.
    И когда  в  дверь  вошли  двое  в  форме,  и  корректно  поздоровавшись,
спросили: "Что здесь происходит?", Антонио нашелся сразу:
     - Моя жена подумала, что у нее украли  драгоценности,  но  мы  уже  все
нашли, извините.

    Глава 12

    Виктория всегда знала, как упрям Антонио, еще с тех давних  дней,  когда
она впервые переступила порог дома Ломбарде Он и  мальчиком  был  таким  же:
если  хотел  чего-то  добиться,  обязательно  добивался.  Позже  эта   черта
характера приемного сына  стала  неотъемлемой  частью  его  натуры.  А,  как
известно, в делах упрямство и умение настоять на своем часто  дают  неплохие
результаты. Что касается повседневной  жизни...  Виктория  считала,  что  во
взаимоотношениях с ее родным сыном Антонио мог бы  быть  мягче,  уступчивее,
это несомненно сделало бы Макса менее агрессивным, закомплексованным. Ей так
хотелось, чтобы часть своей любви к ней -  а  она  всегда  чувствовала,  как
Антонио ее бережет, старается оградить от  неприятностей  -  он  перенес  на
Макса, но, увы, этого не случилось ни тогда, когда мальчики еще были детьми,
ни тем более позже, когда умер муж, завещав все состояние старшему сыну. Она
и сама иногда с грустью  удивлялась,  почему  муж,  с  которым  они  прожили
столько лет душа в душу, не подумал о  ней  перед  смертью:  ведь  и  ей  не
досталось ничего. Но она благодарила создателя за то,  что  он  наградил  ее
таким приемным сыном, около которого  она  продолжала  вести  прежний  образ
жизни, ни в чем не отказывая себе, чувствуя  полноправной  хозяйкой  дома  в
Акапулько. К ее великому огорчению, ни родной сын, ни Камила не были людьми,
которыми она могла бы гордиться. Под стать им был и зять Клаудио.  Повеса  и
мот, он не был в состоянии заработать на жизнь.
    В  последнее  время  Виктория  все  чаще  слышала  от  него  жалобы   на
несправедливо составленное завещание, и как результат -  отсутствие  у  него
денег.  Виктория  сдерживала  раздражение  и,  когда  становилось  невмоготу
терпеть насмешки Клаудио над ее советом перестать вести праздный образ жизни
и начать  трудиться  в  фирме  Ломбардо,  она  спокойно  предупреждала,  что
терпение Антонио не бесконечно,  и  не  стоит  им  всем  испытывать  его  на
прочность.
    Что касается упрямства... Час назад Рамон, их  дворецкий,  доложил,  что
сеньор Антонио возвратился вместе с Ракель  и  ее  родственниками.  Виктория
была  рада  увидеть  сына,  но  совершенно  не  понимала,   к   чему   такая
настойчивость в желании вернуть эту женщину в их дом. Теперь она была  почти
уверена, что именно из-за Ракель так испортились отношения  между  братьями.
Безусловно, Ракель во всем обвинила Максимилиано,  а  Антонио  безоговорочно
поверил ей. Виктория не сомневалась, что  Ракель  поощряла  Макса.  Конечно,
Макс виноват и обязан сделать первый шаг навстречу брату. Но Антонио, в свою
очередь, должен пересмотреть свое отношение к нему. Виктория сознавала,  что
знает далеко не все, что  известно  Антонио,  он  сообщил  ей,  -  Ракель  и
Максимилиано знали друг друга раньше. Нет,  Ракель  лжет,  они  не  знали...
Некстати   появившаяся   Камила,   узнав   о   возвращении    новоиспеченных
родственников, подлила масла в огонь: как вообще Антонио может терпеть в  их
порядочном доме эту беспутную женщину! Камила видела, как они  целовались  с
Максом, того и гляди, Ракель начнет  изменять  Антонио  со  всеми  знакомыми
мужчинами по очереди, и если ее вовремя не вышвырнуть отсюда,  она  сама  их
выживет по одному...
    Виктория видела, как рассвирепел  Антонио  и,  доведенный  до  крайности
дерзкими словами сестры, ответил, что Камила сама не святая, как и  ее  муж,
не говоря уже о Максе: он мол, преступник, и место ему в тюрьме...
    Сказал так, и еще более озадачил Викторию. Ведь что-то же  было?  Почему
Ракель решила бежать в Мехико? Почему Макс оказался с  нею?  Почему  Антонио
обвинил во всем Макса?
    Ведь совсем недавно он называл авантюристкой  Ракель...  и  ведь  кто-то
пытался убить Антонио, но кто? Виктория снова и снова  просила  Ломбардо  об
одном: сказать ей всю правду, может быть, ее  сын  не  так  и  виновен,  как
думает Антонио. А если  даже  виновен  в  чем-то,  все  равно  несправедливо
требовать, чтобы он покинул их дом в Акапулько - ведь и для Макса этот дом -
единственно родной...
    Только бы никто не узнал о том, что  у  них  творится!..  Эта  мысль  не
давала сеньоре Ломбардо покоя. Она не раз предупреждала Клаудио, а  особенно
Камилу, быть более сдержанными,  не  болтать  на  людях,  даже  при  слугах,
лишнего, не слишком откровенничать с Маурой и Карлой - тем достаточно что-то
сказать, чтобы на другой день весь город знал об этом...
    Как ни настаивала Виктория, чтобы Антонио открыл ей наконец всю правду о
случившемся, тот твердил одно: не хочет причинять ей боль. Но ведь ни за что
ни про что не назовешь человека преступником, как это сделал Антонио. В  чем
же виновен ее Максимилиано? Разве Ломбардо не видит, как ей тяжело пребывать
в неизвестности.
     - Нет, лучше не настаивай, Виктория, не надо, - в который раз  повторял
Антонио. - Тебе лучше никогда не знать этого. Все в порядке. Не волнуйся.  И
не будем больше говорить об этом деле. Согласна?
     - Нет... нет, я не согласна, потому что отлично знаю, как ты упрям,  и,
если решил что-нибудь, то никто не заставит тебя изменить своего мнения.  Но
я надеюсь, ты ошибаешься, Антонио.
     - Мне тоже очень хотелось бы надеяться  на  это,  Виктория,  -  ответил
Ломбарде, нежно взяв мачеху за руку...
    Ракель снова переступила порог своей комнаты в доме Ломбарде, как  будто
и не уезжала отсюда никуда, будто не было последних кошмарных  двух  дней  и
этой сумасшедшей поездки в Мехико, и  этой  страшной  сцены,  когда  Антонио
ворвался к ней в номер и чуть не лишил жизни брата. Она  боялась  признаться
себе самой, но уже привыкла к этой светлой, со вкусом обставленной  комнате.
Открывая утром глаза, она видела перед собой распахнутую дверь, что  вела  в
сад, плетеные кашпо с буйно растущими зелеными побегами декоративного вьюна,
спускающихся  почти  до  пола,  и  слышала  доносящийся  сюда  вечный  рокет
океанской волны. Ракель вдруг поняла,  что  ей  не  хватало  этого  звука  в
Мехико. Она, оказывается, привыкла к нему, как привыкла ко множеству  цветов
в красивых напольных вазах, что стояли в доме Ломбарде повсюду. На маленьком
столике жили то розы с непросохшими слезами росы на лепестках, то гладиолусы
необычной, почти черной  окраски  с  розовато-белыми  прожилками,  то  букет
каких-то мелких, с нежным ароматом цветочков -  издали  он  казался  круглым
бело-голубым огромным шаром... Хотя Ракель зачастую  было  не  до  цветочных
букетов, тем не менее, она каждый раз поражалась их красоте и разнообразию.
    После возвращения из Мехико здесь  ничего  не  изменилось,  и  Ракель  с
удивлением ощутила, что ей приятно  это  возвращение.  Нельзя  сказать,  что
настроение у нее было хорошее, да и  откуда  бы  ему  быть,  если  все  пока
складывалось не так, как хотелось. Но букет желтых крупных цветов, каких она
еще никогда не встречала, радовал глаз, несмотря  ни  на  что.  Да  тут  еще
Марта, которая перед ужином забежала к сестре и,  заговорив  об  Антонио,  с
восторгом констатировала, что он не равнодушен к Ракель.  Ее  сестра  просто
слепая, что ничего этого не видит: иначе, зачем ему было лететь в  Мехико  и
заставлять вернуться обратно. И ведь это уже второй раз  Антонио  возвращает
Ракель к себе в дом!..
    Ах, ничего-то ровным счетом ее легкомысленная сестренка не понимает - он
это делает, чтобы отомстить Максу. Как и Макс в  свое  время,  женившись  на
ней, стремился свести счеты с ненавистным братом. Так что же,  не  унималась
Марта, может быть, Ракель по-прежнему любит Максимилиано и хочет быть с ним?
Ломбарде ей совсем не нравится? Ни капельки?..
    Ответом  Ракель  были  жалобы  на  головную  боль  и  желание   поскорее
отделаться от общества сестры, чтобы не ломать голову  над  ответами  на  ее
дотошные вопросы, тем более, что она не всегда могла дать на  них  правдивый
ответ...
    Дон Даниэль совершенно расположил Антонио к  себе.  Если  первое  время,
узнав отца Ракель, он был  к  нему  лишь  терпелив,  то  после  разговора  с
Саманьего вскоре по возвращении из Мехико, Антонио укрепился во мнении,  что
дон  Даниэль  человек  порядочный  и  откровенный,  безмерно  любящий  своих
дочерей, знающий их слабости и положительные стороны,  и  к  нему,  Антонио,
относящийся с почтением. Что окончательно завоевало сердце  Ломбардо  -  это
искреннее желание Саманьего  взять  всю  вину,  за  все  случившееся  с  его
дочерью, на себя. Ракель поддержала обман исключительно из-за  него,  своего
отца: ведь Максимилиано стал держать их в страхе перед тюрьмой  после  того,
как узнал, что дон Даниэль часто брался за продажу... краденых вещей.  Когда
открылся обман с поддельным именем, опять он, дон Даниэль, уговорил  Ракель,
чтобы она согласилась выдать себя за жену Ломбардо.
     - Мы не злодеи, сеньор, - глядел он в глаза Ломбардо, - просто  нам  не
повезло в том, что ваш брат выбрал именно  нас  для  задуманного  злодеяния.
Ракель серьезная, честная девушка, поверьте... Я так говорю не  потому,  что
она моя дочь. Марта тоже моя дочь, и, хотя я люблю  их  одинаково,  понимаю,
что Марта более поверхностна... У нас, сеньор, не было денег, но,  поскольку
Ракель решила в конце  концов  уехать,  мы  были  вынуждены  принять  помощь
сеньора Альбениса.
    Дон Даниэль признался, что он старый доверчивый ... и питает к Антонио
добрые чувства, верит ему...
    Когда Антонио постучал в дверь к Ракель,  она  уже  собиралась  ложиться
спать. Конечно, он должен был зайти к ней, ведь после отъезда из Мехико они,
по существу, не сказали друг другу ни слова - в самолете она намеренно  села
между отцом и сестрой. Вернувшись в Акапулько, он прямо с самолета поехал  в
офис, а когда вернулся вечером домой, не избежать было разговора с матерью -
она уже ждала его. Антонио устал и все же пошел к Ракель, понимая, что  вряд
ли добьется от нее вразумительного ответа на вопрос,  почему  она  уехала  с
Максом. Но теперь, услышав откровения дона Даниэля,  он  снова  усомнился  в
искренности чувств и поступков самой Ракель. Да, отец  был  более  прямым  и
искренним,  чем   его   дочь,   и   это   настораживало   Антонио,   вселяло
подозрительность. Он же обещал, что не выдаст их полиции, сказал, что  хочет
все решить  по-хорошему,  почему  же  она  все-таки  сбежала  второй  раз?..
Оказывается, потому что не верила Ломбардо, думала, что он ее обманывал. Уж,
конечно, Макс подсказал ей эту мысль, кто ж еще? И какие цели он, Антонио, с
его точки зрения, преследовал?
    Оказывается, воспользоваться ею, а потом  передать  полиции...  Конечно,
она знает его слишком мало, но все же, что он такого сделал, что она считает
его лжецом? Ведь это Макс вел себя как последний подонок, он обманул Ракель,
пытался убить Антонио. И ему-то она верит!..
     - Антонио! Я порядочная женщина. Если я согласилась  молчать  и  делать
вид, что я твоя жена, это потому, что я очень боюсь  тюрьмы,  как  и  всякий
нормальный человек. Несправедливо, если мне и моей семье придется платить за
то, в чем мы не виноваты.
     - Я согласен с тобой, Ракель.
     - Тогда, если веришь, что я невиновна, почему бы нам, - я  снова  прошу
тебя, - не развестись? И все было бы
    кончено! Или ты  хочешь  держать  меня  здесь,  чтобы  как-то  отомстить
Максимилиано? Заставить его страдать?
     - Нет и нет, Ракель. Я просто хочу уберечь тебя...
     - Уберечь от чего?
     - От того, чтобы ты не попала в руки человека, который тебя не достоин.
Так что успокойся. Ты останешься здесь еще на некоторое  время.  Наслаждайся
тем, что вокруг тебя... Ведь тебе нравится тут?..

    Глава 13

    Луис не ожидал, что это  путешествие  в  Мехико  закончится  так  скоро.
Хозяин вернулся на следующий день после Антонио. Интересно, как это Ломбарде
удалось разузнать, куда они все отправились. Альбенис,  подозрительно  глядя
на своего помощника, спросил, не он ли сообщил брату маршрут  поездки.  Нет,
он, Луис, не сумасшедший, чтобы это делать. Интересно, что теперь предпримет
сеньор Максимилиано, ведь брат, считай, выгнал его из  дома.  Но  куда  там,
Максимилиано стал ершиться, говорить, что никто его  не  вправе  выгнать  из
родного дома, он сам будет все решать, в том числе - и где жить ему  дальше.
Но Луис считал своим долгом посоветовать Максу, что лучше не  нарываться  на
новую неприятность, коли сеньор Антонио остался  жив,  не  замышлять  новых,
кровавых планов. Ох, что тут было с Альбенисом; ну, прямо как  черт  в  него
вселился: и бегал-то из угла в угол по комнате,  и  за  голову  хватался,  и
время от времени рычал: "Не отдам ее, не отдам!" Луис  удивленно-непонимающе
смотрел на хозяина: так из-за баб переживать! Альбенис все равно уже  ничего
не может предотвратить, помешать Антонио. Да  кроме  того,  мало  ли  кругом
других, не менее привлекательных женщин. Вот взять  хотя  бы  ту  же  Марту,
сестру сеньоры...  "Ты  ничего  не  понимаешь!  -  закричал  что  было  мочи
Максимилиано. - Лучше помолчи!.." И  совсем  уж  неожиданно  добавил:  "Надо
попытаться еще раз... убить его!" - Луис невозмутимо смотрел на хозяина...
    ...Ракель видела, как все трое следили за ней, когда она шла к бассейну,
исподтишка наблюдали за каждым ее шагом: не  совершит  ли  она  какую-нибудь
оплошность, чтобы потом перемыть ей косточки и упрекнуть лишний раз Антонио,
зачем  взял  в  жены  такую  простушку...  Потом  от   компании   отделилась
новоиспеченная подруга Карла и пришла приглашать ее к ним:  Камила  и  Маура
будут рады ее видеть. Ракель поблагодарила, но не приняла предложения.
     - Никакая это не любезность, - объяснила она дону Даниэлю, корившему ее
за отказ, - простое женское любопытство  и  желание  посмеяться  надо  мной,
только и всего.
    "Как три гадюки", - с неприязнью подумала Ракель. Нет, она в эти игры не
играет... Неужели отец не видит, что они  так  и  пышут  ненавистью  к  ней,
особенно Маура, которая до самого их появления здесь метила в жены Антонио.
     - Жаль, конечно, что сеньор Антонио  расстался  с  этой  сеньоритой  по
твоей вине, Ракель. Но, если он так поступил, значит, его чувство к ней было
не таким уж сильным, а тебя он любит сильней, чем любил ее.
     - Но с чего ты взял, папа, что Антонио меня любит?
     - Послушай, дочка, если бы он не любил тебя, то вел бы себя  совершенно
по-другому.
     - То, что он не выдал нас полиции, - понизила голос Ракель, - это не из
симпатии к нам. А чтобы  избежать  скандала,  потому  что  Максимилиано  его
сводный брат...
     - Да, дочка, конечно, - согласился Саманьего. - Но есть что-то,  помимо
этого. Ты думаешь, я не заметил, как он на тебя  смотрит?  Как  он  нежен  с
тобой?  Это  идет  из  глубины  души...  Я  знаю,  что  говорю...  И  ты  не
представляешь, как я рад этому, потому что он действительно хороший человек.
     - Ах, папа, знала бы я, что Антонио нас уважает, - вздохнула девушка.
    А Маура, не насладившись унижением Ракель, вечером попыталась  атаковать
Антонио. Поцелуй в губы при встрече, откровенные  признания  своей  любви  к
нему, - ей нечего было терять. Антонио, еще более решительно, чем в  прошлый
раз, дал понять, что у него есть жена и он не намерен компрометировать ее  в
обществе своей бывшей возлюбленной. Что ж, Мауре пришлось стерпеть и  это...
Тогда она пригласила  Антонио  поужинать  в  одном  маленьком  ресторанчике,
недавно открытом их компанией, -  прелестное  местечко,  говорила  она,  где
можно отдохнуть, потанцевать... Антонио согласился, сказав,  что  о  времени
пусть Маура договорится с Ракель.
    В планы бывшей возлюбленной вовсе не входил ужин в обществе  Ракель.  Но
делать было нечего. Антонио уже позвал жену.
     - Завтра вечером тебя устроит? - Маура следила  за  Ракель  прищуренным
взглядом.
     - Когда угодно, - равнодушно согласилась девушка.
     - Это очень изысканное место! Шикарное! - подчеркнула Маура.
     - Что ж, - иронично заметила Ракель, - повешу на себя все камни,  какие
только у меня есть, включая точильные... из кухни.
     - Не сомневаюсь, - парировала Маура. И тут же, желая  доставить  Ракель
неприятное. - А как Макс поживает?
     - Честно говоря, я его не видела...
     - Очень привлекательный мужчина, не правда ли?
     - Да, но тебе ведь больше нравится Антонио? - теперь Ракель откровенно,
не таясь, ждала ответа, разглядывая Мауру.
     - А тебе?
     - Естественно, Антонио. Я же вышла замуж за него!
     - Да, для всех это было неожиданностью, - протянула Маура. - Мы никогда
не думали, что он может жениться на такой девушке... как ты.
     - Что ты имеешь в виду? - насторожилась Ракель.
     - А то, что Антонио - человек светский, элегантный, с тонким вкусом...
     - Очевидно, ему нравятся контрасты, - засмеялась Ракель. - Иначе почему
он не женился на такой женщине, как ты? Прости, я не хотела тебя  обидеть...
Мне говорили, вы встречались?..
     - Да, встречались, но без излишних формальностей. Мы  никогда  не  были
всерьез помолвлены.
     - Что ж, очень рада. Мне бы не хотелось, чтобы ты думала, что я  отбила
его у тебя.
     - Ты? Отбила? - деланно возмутилась Маура.  -  Какая  глупость!  Мы  не
придавали особого значения нашим отношениям. Никто из нас по-настоящему и не
стремился сделать их официальными. Во всяком случае, я.
    Когда они прощались, Ракель с неудовольствием  отвернулась,  потому  что
видела, как Маура, должно быть, ей назло, опять прижалась к  губам  Антонио.
Она не выдержала:
     - Так у вас принято прощаться? Да? Потому что вы очень близко знакомы?
     - Ты ревнуешь? - не пытаясь скрыть, что  его  радует  реакция  девушки,
спросил Ломбардо.
    Конечно, Ракель ответила отрицательно, но спустя минуту,  после  долгого
раздумья вымолвила:
     - Все ведь думают, что мы с  тобой  муж  и  жена.  И  мне  не  нравится
выглядеть смешной...
     - Разве я не выглядел смешным, - посмотрел ей в глаза Антонио, -  когда
ты сбежала с Максом? Надеюсь, что это больше не повторится?..
    Они вместе поднялись наверх и разошлись по своим комнатам. Но сон пришел
к ним не сразу. Ракель вспоминала допрос, который  учинила  ей  Виктория.  И
опять ей пришлось изворачиваться, ведь Антонио просил не волновать мачеху  и
держать в тайне все, что связано с Максом.
    А Антонио, в свою очередь, пытался понять,  зачем  Камила  выдумала  эту
ложь о Максе и Ракель, будто она сама  была  свидетельницей  их  поцелуев  в
укромном уголке сада?  Наверняка,  какая-то  цель  у  нее  была,  но  какая?
Единственное, в чем он уверен, это в том, что  не  позволит  своей  сестрице
разговаривать   с   ним   тоном,   какой    она    позволяла    со    своими
идиотками-подружками и муженьком! И клеветы на жену он больше  не  допустит.
Антонио вспомнил, как бездельник Клаудио, проигравшись в карты, снова просил
у него денег, сверх месячного пособия.  Как  ему  это  надоело  -  содержать
бездельников, которые к тому же еще позволяют унижать его жену.
    Он все-таки дал деньги Клаудио, предупредив, что это  в  последний  раз:
если не хватает, то можно и поработать...
    Они стояли друг  напротив  друга.  Антонио  с  неудовольствием  проводил
взглядом подвыпившего Клаудио.
    Он устал содержать иждивенцев, молодых, полных сил. Камилу  и  ее  мужа,
особенно - его... Ракель тотчас приняла эти слова на свой счет и сказала  об
этом Антонио. Нет, она другое дело - она его супруга,  дон  Даниэль  старый,
больной человек, Марта еще очень  молода...  совсем  другое  дело  здоровый,
полный сил мужчина, не способный обеспечить собственной жены...  Ну,  Бог  с
ними, Антонио интересует только она, Ракель. Почему они так мало  говорят  о
себе, ведь это главное для них обоих. Может быть, она как  раз  та  женщина,
которую он искал всю свою жизнь. Он смеется над  Ракель?  Да?  -  и  девушка
посмотрела на него проникновенным взглядом своих темных выразительных  глаз,
под которым Антонио совершенно терялся.
     - Почему ты думаешь, что я все время притворяюсь? - ответил он на  этот
взгляд.
     - Я не могу поверить, Антонио, что ты говоришь искренне. Этого не может
быть. Однажды ты вернулся домой и встретил женщину, которая сказала, что она
твоя жена. Ты не выбирал ее, не любил ее, никогда  раньше  ее  не  видел.  А
теперь вдруг говоришь мне все эти вещи. Если бы мы  встретились  при  других
обстоятельствах...
     - Обстоятельства необычные, согласен, Ракель. Но мы уже  познакомились,
мы много дней вместе, я уже знаю твой характер,  ты  говорила  мне  о  своих
проблемах... Так почему же, скажи, я не могу что-то почувствовать к тебе?
     - Я, я... не знаю! - честно призналась она и не в состоянии противиться
рукам и губам Антонио, ответила на его жаркий поцелуй.

0

9

Глава 14

    Поговорив с  Антонио  и  Ракель,  Виктория  решилась  и  на  разговор  с
Максимилиано, хотя решение это стоило ей дорого: с ним  всегда  было  тяжело
объясняться. Нет, она, конечно, не знает  всего,  думала  сеньора  Ломбардо,
иначе чем объяснить злобу,  с  которой  Антонио  бросил  Максу,  когда  тот,
нарушив свое же собственное слово, вернулся в Акапулько, обещая незадолго до
этого уехать за границу.
     - Это не твой дом! - в ужасе вспоминала Виктория, как кричал  на  брата
Антонио, увидя его. - Мой дом! И я не желаю тебя  тут  видеть.  Я  дал  тебе
денег, чтоб ты немедленно убрался хоть куда, хоть  в  ад,  но  здесь  ты  не
должен задержаться ни на минуту!
    И  только  когда  Виктория  бросилась  между  братьями   и   тем   самым
предотвратила закипавшую драку, Антонио смягчился:
     - Из  уважения  к  твоей  матери,  Макс,  разрешаю  тебе  остаться.  Но
предупреждаю, если будешь по-прежнему преследовать  Ракель,  не  помогут  ни
просьбы, ни угрозы! И ты уберешься отсюда по-хорошему или по-плохому... - он
строго посмотрел на Викторию. - Я тебя очень люблю, Виктория, но есть  вещи,
которые нельзя терпеть.
    Позже, когда она уединилась с сыном в  его  комнате,  Виктории  пришлось
услышать немало горьких слов.
     - Ах, Максимилиано, - увещевала она непокорного. -  Как  вы  с  Антонио
могли дойти до такого? И все по  вине  этой  женщины.  Как  ты  позволил  ей
окрутить тебя? Если у нее проблемы с мужем, пусть сама их  решает,  с  какой
стати она просит помощи у тебя?
     - Кто тебе это сказал, мама?
     - Не обязательно, чтобы кто-нибудь  мне  сообщал  об  этом,  я  и  сама
видела. Потом мы с ней говорили.
     - И что она тебе сказала? - удивлению Макса не было границ.
     - Прошу тебя, сынок, умоляю, держись от нее подальше. Не смотри на нее,
не здоровайся с ней. Мне  жаль  Антонио,  он,  кажется,  очень  влюблен.  Но
женщина, которая так ведет себя, не может  считаться  порядочной.  Дай  Бог,
чтобы твой брат  поскорее  это  понял.  Но  ты  не  провоцируй  его,  сынок,
пожалуйста...
     - Антонио болен, мама, я это давно понял.
     - Как это болен, сынок?
     - Да так. Думаю, этот удар в голову, который  он  получил  при  падении
самолета, повредил его мозг. И теперь он меня обвиняет Бог знает в  чем!  Он
даже угрожал мне пистолетом, было такое...
     - Боже мой! Когда?
     - Когда прилетел в Мехико и пришел в отель, где  мы  все  остановились.
Ракель не хотела возвращаться, тогда он выхватил пистолет и пригрозил  убить
меня, если мы не подчинимся.
     - Но Антонио никогда не носил оружия. Я не помню случая...
     - Теперь видишь, как он изменился? Конечно, если ты  его  спросишь,  он
наговорит тебе Бог знает что. Но все было именно так,  как  я  говорю.  Сама
Ракель может подтвердить. Она не  плохая  девушка,  мама,  поэтому  и  хочет
развестись с ним! Она поняла, что Антонио не такой, каким был прежде,  когда
они поженились.
    Марта, конечно, все истолковала по-своему, и своими выводами  поделилась
с сестрой. - Везет же ей - два таких интересных,  богатых  мужчины  чуть  не
изувечили из-за нее друг друга, если бы не вмешательство Виктории...  А  все
потому, что оба без ума от нее. Ракель с грустью  слушала  признания  Марты:
она сообщила Антонио, как их разыскать в Мехико. - Зачем? - Не хотела  ехать
в Америку! Что их там с отцом ждало бы? Ракель, конечно, содержал бы Макс, а
их? У Макса ведь  нет  таких  денег,  как  у  Антонио.  А  без  специального
разрешения почти невозможно найти в Штатах работу. А здесь... Здесь у  Марты
имеется шанс сделать неплохую партию,  хоть  она  и  не  столь  хороша,  как
Ракель, и все же не настолько дурна... Кругом одни богачи!.. Конечно, Ракель
очень крупно повезло, на это трудно рассчитывать ей, Марте, муж не стар,  не
противен, не лыс... Красавец, богач, да еще влюбился так!.. Если б  она  ему
не пришлась сразу по душе, он бы уж давно  послал  ее  к  черту...  И  пусть
Ракель не строит из себя чокнутую - женщина всегда отлично знает, что к  ней
чувствует мужчина... А им, какое счастье, даже и жениться  не  надо,  потому
что... уже женаты.
    Ах, как хочется иногда Ракель иметь нрав младшей сестры,  ее  умение  не
задумываться над сложностями жизни. Уж Марта-то на ее месте не  страдала  бы
никогда, знала, что делать. А она, Ракель, все время думает, думает... Вдруг
Антонио хочется просто поразвлечься с нею?
     - Ракель, ты  сама  себе  отравляешь  жизнь,  -  назидательно  говорила
младшая сестра. - Зачем все время думать о том,  что  будет  завтра?  Может,
завтра мы умрем, так что же? Почему не воспользоваться тем, что тебе  дается
сегодня? Ты молода, красива! У Антонио много денег, но он такой же  мужчина,
как и все, поверь! Ну, почему он не может влюбиться в  тебя?  Почему  ты  не
веришь этому?..
    А вечером, когда Марта возвращалась к  себе,  ее  окликнул  Антонио.  Их
недлинный разговор еще больше утвердил Марту во мнении, что ее сестра многое
напридумывала себе, - на самом деле она нравится Антонио. И  с  каждым  днем
все больше. В этом не приходилось сомневаться.
     - Ты так пока и не сказала мне, Марта, почему решила позвонить  мне  по
телефону из Мехико? Что тебя заставило?
     - Хочешь, скажу правду? - лукаво бросила на него взгляд Марта.
     - Конечно! Жду!
     - Я  понимаю,  что  ты   не   отправил   нас   в   тюрьму,   чтобы   не
скомпрометировать брата. Но ведь ты мог  просто  выгнать  всех  нас  отсюда.
Почему ты этого не сделал?
     - Потому что верю, что вы не виноваты ни в чем.
     - Только поэтому? Другой причины нет, Антонио? Ты уверен?
     - Какой, например?
     - А такой, что тебе нравится моя сестра?
     - Конечно, она мне нравится.
     - Ты тоже, Антонио, ей очень нравишься.
     - Она тебе это сказала, или  ты  так  думаешь?  -  Антонио  внимательно
посмотрел на девушку и подумал, что не такая уж она и простушка, как тут  ее
величают здешние дамы.
     - Она мне сама сказала. Конечно, Ракель не такая как все. Ты  уже  это,
видно, заметил? Она боится влюбиться в тебя, потому что  думает,  что  нужна
тебе только как развлечение, а она гордая...
     - Может, она все еще думает о Максимилиано? - предположил Ломбарде
     - Нет, она его видеть не может! Знаю, тебе не трудно будет все выяснить
и, если она тебе ответит... Ведь наша Ракель по расчету  никогда  ничего  не
делает, ты уже должен был понять это.
     - Догадывался, - усмехнулся Антонио.
     - Конечно. Если я это тебе говорю, то только  потому,  что  люблю  свою
сестру и вижу, как она страдает.
    Тем же вечером Ракель  грустно  сказала  отцу,  что  наконец-то  Антонио
позволяет ей поступать, как она считает нужным, и что они,  наконец,  смогут
скоро уехать отсюда. Когда? Может быть, сегодня вечером он скажет ей...
    Если его дочь, кипятился дон Даниэль,  делает  это  исключительно  из-за
страха перед местью Максимилиано, то он не согласен на такой ее  шаг.  Вчера
Макс приходил к нему и просил,  чтобы  он  уговорил  Ракель  уехать,  и  он,
Саманьего, конечно, не сказал ему ни  да,  ни  нет.  Что  поделаешь,  сеньор
Альбенис сделал ход и проиграл, - он ему так и сказал.
    И даже после этого Ракель решительно настаивала на  том,  что  им  лучше
всего уехать из Акапулько...
    Виктория позвонила по телефону Оскару и просила его заехать к  ним.  Тот
встревожился: не заболела ли. - Нет,  надо  поговорить,  -  каким-то  убитым
голосом молвила сеньора Ломбарде
    Как и предполагал Оскар, речь снова шла о сыновьях. Теперь уже об обоих.
Антонио беспокоил, потому что угрожал,  оказывается,  пистолетом  Максу,  не
может ли такое быть вследствие удара головы... Ужасно то, что он  говорит  о
Максимилиано, он его ненавидит,  называет  преступником,  место  которому  в
тюрьме. Она просила Оскара поговорить с Антонио, ведь он был  лучшим  другом
сеньора Ломбарде. Виктория любит обоих одинаково.  Конечно,  у  Макса  много
недостатков, но ей кажется, что Антонио преувеличивает, а  Ракель  постоянно
сеет раздоры между братьями.
    Оскар пообещал, хотя, зная упрямство Антонио, и не был уверен  в  успехе
этого разговора: старший сын Ломбардо, несмотря на почтительное отношение  к
Оскару, не любил, когда вмешивались в его личные дела.
    Антонио  обладал  рядом  бесспорно   положительных   качеств,   которые,
очевидно,  достаются  человеку  вместе  с  наследственными  генами   -   ум,
импозантная внешность, обаяние, желание и умение добиваться своего, будь  то
общественное или личное дело. Фирма процветала с того момента, как  он  взял
бразды правления ею, согласно завещанию отца, в свои  руки.  И,  если  желал
добиться благосклонности женщины, то  и  тут  ему  не  было  равных:  многие
сеньориты мечтали о браке с  ним,  но  Ломбарде  до  сих  пор  не  относился
серьезно ни к одному из своих романов. Даже Маура, его  последнее,  наиболее
серьезное  увлечение,  не  могла  похвастаться  перед  приятельницами,   что
окончательно завоевала сердце Антонио, хотя бесспорно считала, что даже она,
искушенная  в  любовных  похождениях,  в  объятиях  его  забывала  о  других
поклонниках.
    Сводному  брату  Максимилиано  всегда  было   невыносимо   превосходство
Антонио, которое чувствовалось во всем. Но еще никогда интересы  братьев  не
скрещивались столь жестко и бескомпромиссно.  Будучи  неглупым  от  природы,
Макс ощущал, как ускользает от него Ракель, как  постепенно  день  ото  дня,
живя в доме Ломбардо, все  более  поддается  обаянию  Антонио  и  все  более
отдаляется от него. Нередко мысленно ставил себя на место брата: как бы  тот
поступил, окажись на его месте. И приходил к неутешительному выводу  о  том,
что Антонио, скорее всего, никогда, в силу врожденной своей порядочности, не
пошел бы на такое... Но тут же верх брала другая мысль - все дело в том, что
Ломбардо сказочно богат... Вот если бы ему, Максимилиано, такое...
    Но богатство уже ускользнуло, теперь Антонио вознамерился отнять у  него
Ракель. Темные силы поднимались со  дна  души,  мутя  рассудок,  подсказывая
самые невероятные решения, главным из которых было убрать Антонио со  своего
пути. Ненависть и гнев захлестывали разум, и  Макс  не  мог  осознать  одной
простой  вещи:  Ракель  потеряна  для  него  навсегда.  Изолгавшись  вконец,
стараясь очернить брата перед девушкой, обманывая мать  и  всех  окружающих,
Максимилиано порою  переставал  ощущать  реальность  происходящего.  Реально
существовала только  красивая  девушка,  когда-то  любившая  его,  а  теперь
избегавшая, грубившая, резко отвечающая  на  все  вопросы,  не  желающая  ни
видеть, ни слышать его. Он нередко ловил ее взгляд,  брошенный  украдкой  на
Антонио - за столом ли, у бассейна, в саду... О, ведь так же совсем  недавно
она смотрела на него. Этот взгляд, обращенный на  Антонио,  поднимал  в  нем
нестерпимое и всепоглощающее желание отомстить, отнять, растоптать.  Он  еще
надеялся, что Ракель все же покинет, как она говорила, ненавистный дом,  где
ей пришлось испытать столько унижений. Но он не понимал  всей  горечи  этого
желания: попав под обаяние Антонио, но  веря  брошенным  в  порыве  ревности
словам Макса о легкомысленном желании брата добиться от нее своего, а  потом
бросить, Ракель искала выход только в бегстве из дома Антонио.
    Вечером, поймав Ракель в укромном уголке парка, он убеждал, что наиболее
приемлемое объяснение желания покинуть Антонио, - ее мнимая беременность  от
него, Макса. И когда девушка возмутилась, услышав такое, он продолжал давить
на нее, требовать  исполнения  задуманного,  лихорадочно,  словно  в  бреду,
повторяя: "Тогда он отпустит тебя,  отпустит!..  Ты  должна  сказать  это...
Какая тебе разгаща, что он о тебе подумает?.. Ты будешь  делать  те,  что  я
велю. Зачем тебе выставлять себя  перед  ним  святой  и  непорочной?..  Твоя
репутация достаточно скомпрометирована... Я уже сказал  Антонио,  что  между
тобой и мной было..."
     - Подобную  ложь  легко  произнести,  но  легко   и   опровергнуть!   -
возмутилась Ракель. - Я устала и от тебя, и от Антонио. Вы используете меня,
чтобы сводить счеты друг с другом. Но знаешь что? Мне надоело страдать. И  в
эти последние дни не стану грустить. И нынче же вечером пойду  с  Антонио  в
ресторан!..

    Глава 15

    Ракель была необыкновенно привлекательной в зыбком,  колеблющемся  свете
стоящих на  столе  свечей.  Этот  свет  придавал  особый  блеск  ее  глазам,
выразительность - чувственному рту, - Антонио не удержался  и  тихо  сказал,
что она прекрасна. Но тут же все испортил, омрачил настроение.  Едва  отошел
официант, принесший вино, Ломбардо спросил,  почему  она  уверяла  его,  что
между нею и Максом ничего не было. "Тебе решать, Антонио, верь или мне,  или
ему... Знаешь, я решила не волноваться по поводу того, что будет. Я в  твоих
руках,  и,  как  бы  ни  сопротивлялась,  ты  все   равно   ведь   поступишь
по-своему?.."4Поздно ночью  они  возвратились  домой  и,  держась  за  руки,
поднялись наверх. Антонио, иронично улыбнувшись, спросил, закрыть дверь  или
оставить открытой. И ответил сам себе: "Ладно, в конце  концов,  мы  женаты,
можно и закрыть..."
     - Но наш брак недействителен, - возразила, смеясь, Ракель.
     - Теперь уже действителен, - Антонио был серьезен, как никогда.
     - Почему? - удивилась она.
     - Потому что прошло больше тридцати дней с тех пор, как мы  оба  узнали
об обмане, и никто из нас ничего не сказал, не заявил, куда следует. И живем
мы вместе, а это значит, что мы признали наш брак,  и  он  теперь  считается
вполне законным... Спроси любого адвоката, если, конечно, хочешь. Теперь  ты
не одинокая женщина. Ты замужем. И замужем за мной.
     - И когда же ты дашь мне развод Антонио? - будто не слыша всего  этого,
спросила Ракель.
     - Когда хочешь, - Антонио был шокирован. - Но прежде  мне  бы  хотелось
сказать тебе кое о чем.
     - О чем же?
     - Я люблю тебя, Ракель. Тебе это все равно?
     - Не знаю, Антонио, теперь уже не знаю...
     - Не знаешь - что?
     - Правда ли, что ты говоришь.
     - А если правда, что бы ты мне ответила? Дала бы мне развод или дала бы
шанс?
     - Если бы это была правда, я бы сказала все же, что нет, не хочу.
     - Почему? Из-за всех этих глупостей, что наговорил тебе мой брат?
     - Нет. Не только. Просто ты с самого первого дня только  и  делал,  что
пытался добиться своего. А теперь, когда не получилось, пытаешься  уговорить
меня, говоря, что любишь. Ну-ка, опровергни, что это не так!
     - Не буду отрицать. Но я подумал,  что  поскольку  сам  переменил  свое
мнение о тебе, то же произошло и с тобой. Но, видно, я  ошибся...  Спокойной
ночи... - и он распахнул дверь.
    Как  всегда,   разговор   Клаудио   с   женой   начался   с   обсуждения
животрепещущего вопроса, где взять денег, чтобы оплатить очередной карточный
долг. Не идти же, в самом деле, работать, как советует ее  братец.  В  конце
концов, хоть и унизительно, придется попросить у Виктории, и  она,  конечно,
даст. А лучше, чтоб Камила перестала задевать Ракель, - Антонио не  потерпит
этого и вообще перестанет содержать их. Надо сделать из нее союзницу,  а  не
враждовать с нею. Если уж Антонио простил ей это бегство в Мехико с  Максом,
значит, он и впрямь без ума от нее. Клаудио  завел  глаза,  -  Ракель  очень
красива. Он вчера ей прямо так и сказал,  что  Антонио  не  мог  бы  сделать
лучшего выбора. Ну, нет, Камила считает  ее  мошенницей,  каким-то  способом
опутавшей брата. Разве может мужчина быть настолько  влюбленным  в  женщину,
чтобы прощать ей все? На что муж ответил: а разве он ведет себя  по-другому,
тоже прощая ей все?.. И все же Камилу удивляет поведение Антонио. Его  связь
с Ракель с самого начала была странной. Он же ей никогда  не  рассказывал  о
том, какое положение  занимает,  не  говорил,  что  у  него  есть  семья.  И
поженились они тайно от всех. А теперь это  ее  бегство  с  Максом.  Он  все
терпит. Нет, нет, это непохоже на Антонио. И потом, как он мог  жениться  на
такой женщине? Породниться  с  такими  людьми?  Они  сегодня  отправились  в
ресторан, словно любящая  парочка,  хотя  всего  несколько  дней  назад  она
сбежала от него. Нет, нет, все это невероятно...
    Это заметили и  Маура,  и  красавчик  Родриго  Тонелли,  которого  Маура
привела с собой в ресторан, наверное, чтобы  вызвать  ревность  Антонио.  Но
номер не прошел, он и внимания никакого не обратил, с кем  была  его  бывшая
пассия.  А  Тонелли  жена  Ломбардо  понравилась,  хотя  Маура,  он   видел,
придиралась ко всему, что касалось девушки: и танцует-то не слишком  хорошо,
и туалет не тот, и держится  не  так...  словом  -  заурядна...  Ну,  это  и
понятно - оскорбленное самолюбие говорит в его приятельнице...
    Однако утром на следующий  день  всем  обитателям  дома  Ломбарде  стало
известно, что Антонио уехал с Маурой на яхте и вернется только к вечеру...
    Вот уже  несколько  дней  Луис  Трехо  ловил  себя  на  мыслях  о  Марте
Саманьего. Однажды он застал ее очень расстроенной - оказалось, ее не  взяли
в ресторан. Он, конечно, предложил ей  прогуляться  и  развеять  печаль,  но
девушка отказалась.
    Другой раз он встретил ее на берегу. Она сидела одна, перебирая  влажные
блестящие камешки после прилива. Она снова  в  одиночестве,  вслух  удивился
Луис. Да нет, только что ушел отец. А он, Луис, что - шофер Максимилиано?  И
шофер тоже,  пошутил  Луис:  он  работает  на  него  и  выполняет  поручения
хозяина... И тут же, неожиданно для самого себя, предложил Марте  покататься
на лодке. Поблагодарив, девушка согласилась, заметив, что  и  в  самом  деле
скучает. Практики вождения катера, правда, у  него  маловато  -  все  больше
автомобиля, пошутил Луис. Марта тут же, ухватившись за эту мысль,  спросила,
не научит ли он и ее водить машину, это, оказывается, ее мечта.  -  Конечно,
насколько сможет, пообещал он.
    Откуда ни возьмись, именно в этот момент на пляже появился Максимилиано.
Увидев Луиса в обществе Марты, напомнил, что она сестра Ракель,  и  прогулку
пришлось отложить.  Хозяин,  бросив  подозрительный  взгляд  на  удаляющуюся
Марту, как бы продолжил начатый разговор: еще одна авария  может  показаться
подозрительной. Луис, поразмыслив над  словами  хозяина,  не  разжимая  губ,
предложил:
     - Надо сделать так, чтобы вина пала на другого.
     - На кого же? - оживился Альбенис. - Я придумал: на старика! Созрел тут
у меня один план. Нужно напоить этого Даниэля как следует. А потом...  Потом
прикончим Антонио и всю вину свалим на него!
     - Всем будем говорить, что он это сделал из страха перед разоблачением:
ведь у нас в руках все доказательства, что старик скупал краденое...
    Луис считал, что его хозяин близок к умопомрачению, потому что последнее
время у них только и было разговоров, что об Антонио, о том, как  избавиться
от него.
     - И вы отправите в  тюрьму  отца  девушек?  -  в  тоне  Луиса  сквозило
сомнение.
    И Макс уверенно пообещал:
     - Конечно, нет, но ведь это единственный  способ  оказать  давление  на
Ракель.
     - Чтобы она вернулась к вам? - в голосе шофера звучало мало уверенности
в успехе этого предприятия. Но Максимилиано самоуверенно отчеканил:
     - Да, а то этот негодяй уже заморочил ей голову.
     - И вы собираетесь убедить сеньору Ракель, что ее отец  убийца?  -  еле
слышно спросил Луис, и тут же добавил. - Но ведь старик не способен  и  мухи
обидеть...
     - Ладно,  Луис,  не  слишком-то  задумывайся  над  всем  этим.  Поверит
Ракель - хорошо, не поверит - не так уж и важно! Пьяный человек  никогда  не
помнит, что делает...
    Чучо Акунья решил, что ему сможет  помочь  только  сам  сеньор  Ломбарде
Часы, которые оказались у него как плата за спасение, не удалось  превратить
в песо. В какой бы магазин, какую бы лавочку бедняк ни обращался,  никто  не
хотел купить их, всюду его спрашивали одно и то же, где взял  такие  дорогие
часы, сохранилась ли квитанция, выданная при покупке... Он говорил, что часы
подарены, и все начинали смотреть на него с подозрением: не украл ли?  Когда
же Чучо проявлял нетерпение, говоря, что бедняку не  нужна  такая  роскошная
вещь, грозились вызвать полицию.  И  он  пошел  к  сеньору  Ломбарде,  чтобы
вернуть эти часы и получить вместо них денежное вознаграждение.
    Его долго не пускали у ворот, пока он смущенно, переминаясь  с  ноги  на
ногу, не объяснил стражу, что он тот самый человек,  который  нашел  сеньора
Ломбардо после аварии самолета и вместе с племянником доставил  в  больницу.
Для пущей убедительности добавил: "Если бы не я, он бы,  наверное,  умер..."
Довод подействовал, и Марселино открыл ворота  усадьбы,  подумав  про  себя:
"Экий нескладный тип. Коротышка, квадратный весь  какой-то...  Сеньор  может
быть недоволен, что я пропустил его... Хотя глаза у него очень добрые, такой
вряд ли солжет. Да и простоват слишком, чтобы придумать такое..."
    Рамон не терпел посторонних в доме, и, когда Чучо Появился на  кухне,  -
сеньора Ломбардо распорядилась  покормить  толстяка,  -  дворецкий  всячески
старался подчеркнуть свое презрение к чумазому коротышке, пристающему к нему
с недостойными вопросами. Но тот, видя, что Рамон остался к нему равнодушен,
переключился на служанок: Рехину и Анхелу, с любопытством  расспрашивая  про
двух хорошеньких сеньорит, попавшихся ему по дороге в дом,  и  про  крепкого
невысокого парня с рассерженным, злым лицом, который рявкнул на Чучо,  когда
тот спросил его, как найти сеньора Антонио...
     - Какая вам  разница,  кто  есть  кто?  -  на  выдержал  рассвирепевший
дворецкий, выходя из кухни. -  Не  ваше  это  дело!  Вам  нужен  хозяин?  Он
вернулся...
    Но Чучо трудно  было  остановить.  Похоже,  ему  очень  приглянулся  дом
Ломбардо, и недовольство этого "главного над прислугой" -  как  он  мысленно
определил должность Рамона - он оставил без внимания.
    Ракель весь день, не выходя, просидела у себя в  комнате,  только  утром
искупалась в бассейне - по  дороге  оттуда  с  нею  и  Мартой  и  столкнулся
неуклюжий Чучо, едва не сбив их с ног. Ракель даже себе боялась  признаться,
как задела ее эта морская прогулка Антонио вдвоем с Маурой. Он появился  под
вечер и, как ни в чем не бывало, заглянул к ней  и  пригласил  спуститься  в
столовую ужинать, она отказалась.
     - Ты хорошо провел время? - грустно спросила она, не глядя на Ломбардо.
     - Нет, прости меня, неважно. Я не знал... не думал, что  это  тебя  так
расстроит. Поскольку наше вчерашнее свидание после ресторана... ты  была  со
мной... холодна... - он не договорил.
     - Я не расстроена, нет, - возразила Ракель. -  Но  ты  же  сам  не  раз
утверждал, что мы женаты... Что в доме обо мне подумают?.. Камила, Виктория,
отец?..
     - Это единственная причина? - разочарованно  констатировал  Антонио.  -
Или есть что-то еще? Тебе и в самом деле все равно? Я это  спрашиваю  не  из
любопытства, а потому что мне небезразлично, если  бы...  если  бы...  ты  с
кем-то каталась на яхте... Ракель! - вдруг потянулся он к ней. -  Ракель,  я
люблю тебя. Разве ты этого все еще не понимаешь?
    Ракель больше не  могла  и  не  хотела  сопротивляться.  Антонио  прижал
девушку к себе.
    ...Придя после ужина в  гостиную  и  удобно  расположившись  в  креслах,
Камила и Клаудио выразили Виктории недоумение: за  ужином  не  появились  ни
Ракель, ни Антонио. Рамон доложил, что сеньор Ломбарде просил подал ужин  на
двоих к себе в комнату.
    Положительно, он не в себе: целый день в обществе другой женщины, теперь
они вместе ужинали... Виктория терялась в догадках. А может быть,  он  хотел
заставить ее ревновать?.. После того, как она сбежала с Максом!.. Как бы там
ни было, все это неприятно. Антонио так изменился, говорил  ужасные  вещи  о
Максе... о других... Если ее сын и помог Ракель, то только потому,  что  она
сама просила  об  этом.  Виктория  уверена,  она  с  самого  своего  приезда
провоцировала Макса, поощряла его ухаживания... Вот только для чего?..
    Не в силах справиться со своими сомнениями, сеньора  Ломбардо  открылась
дочери и зятю. И хоть предполагала, что ничего путного из этого  не  выйдет,
все же это  близкие  ей  люди,  ее  семья.  Камила,  конечно,  не  преминула
напомнить Виктории о своих предупреждениях, ведь  с  первого  дня  появления
здесь этой женщины она требовала не допустить, чтобы она осталась в их доме.
Они должны приложить к этому все  усилия.  Виктория  надеялась  на  разговор
Оскара с Антонио. Нет, Оскар не  думает,  что  нынешнее  поведение  Ломбардо
как-то  связано  с  аварией  самолета...  Эта  потеря   памяти...   Виктория
склоняется к мысли, что тут еще есть  какая-то  причина.  Потеря  памяти?  -
ухватилась за эти слова Камила. - Но им с Клаудио никто ничего не говорил...
Как же так? Почему Виктория скрыла от них? Ведь речь идет о ее брате, и  она
имеет право знать правду...
    Виктория спохватилась, что откровенность ее зашла слишком  далеко:  ведь
Антонио просил никого, даже родственников,  не  посвящать  в  это.  Но  было
поздно, дотошность Камилы не имела границ, она хотела знать все подробности.
Хорошо, Виктория расскажет, но только, чтоб никому... Когда его привезли  из
Игуалы, Антонио не мог вспомнить, что произошло за несколько дней до аварии.
И Ракель он тоже не помнил... и стал подозревать, что она авантюристка  и...
только притворяется его женой: он ездил в Гвадалахару и  убедился,  что  был
неправ... Это у него что-то вроде мании преследования,  заключила  Виктория.
Сначала он думал, что Ракель его обманывает, а потом сказал мне, что  кто-то
хотел убить его...
     - Убить? Когда? - всполошились Камила и Клаудио одновременно.
     - Он считал,  что  авария  самолета  подстроена,  -  грустно  заключила
сеньора Ломбардо. - А потом сказал, что нет... Теперь же он обвиняет Макса в
ужасных вещах, даже грозил ему пистолетом. Поэтому я и думаю, что  он  не  в
себе. Может, удар, полученный при падении в голову, теперь сказывается?..
    Максимилиано пережил тяжелые минуты, когда, идя по коридору, увидел, как
распахнулась дверь комнаты Ракель и оттуда вышел босой, счастливый Антонио и
приказал Району накрыть ужин на  двоих  в  комнате  Антонио.  На  всю  жизнь
запомнит Макс улыбку Антонио, которой  он  одарил  его:  неотразимая  улыбка
победителя.
    Макс еле досидел до  конца  ужина,  бешенство  заслонило  от  него  все:
приличия, страх... Он бросился наверх и принялся колотить руками и ногами  в
дверь комнаты Антонио, но никто не открыл ему. Максу только послышался голос
Ракель, звавший Антонио. Макс резко повернулся и сбил с  ног  Рамона,  чинно
шествовавшего с подносом. Не обращая внимания, Макс кинулся к двери  Ракель.
Заперта! Рамон слышал, как он распахнул дверь, ведущую в  сад.  Тут,  подняв
голову от разбитой посуды, Рамон увидел вышедшего из комнаты Антонио.
     - Что случилось? Я слышал стук в дверь?
    Потрясенный Рамон только покачал отрицательно головой. - Не видел ли  он
сеньоры Ракель? - Он опять покачал головой. Антонио с подозрением  посмотрел
на Рамона и вернулся  к  себе.  Ракель  неподвижно  сидела  в  кресле  возле
туалетного  столика,  лицо  расстроенное,  покрасневшие  веки.  Она   нервно
вздрогнула, когда увидела перед собой Антонио.
     - Ты плакала? Почему? Только не говори, что  раскаиваешься!  Не  говори
ничего.  Когда  я  увидел  тебя  первый  раз,  признаюсь,  ты   мне   только
понравилась. Но теперь все иначе. Я  люблю  тебя  гораздо  сильнее,  чем  ты
думаешь. И я хочу, чтоб ты знала, мне не стыдно признаться,  что  я  впервые
чувствую к женщине такое... И  я  уже  не  в  том  возрасте,  Ракель,  чтобы
спокойно пережить разочарование. Подумай об этом, прошу...
     - Я боюсь, - вдруг ни с того ни с сего прошептала Ракель.
     - Чего ты боишься? Или кого? - склонился над нею Антонио.
     - Максимилиано.
     - Ты думаешь, я позволю ему причинить тебе хоть какой-то вред? Особенно
теперь. Тебя у меня никто не отнимет теперь. Верь мне. Чего ты пугаешься? Ты
же моя жена. Ведь так?
     - Мне нужно привыкнуть к этому, Антонио...
    Она ничего не сказала Антонио, что у ее страха есть причины. Пока он был
в душе, к ним в комнату рвался Макс.  Она,  не  докричавшись  до  Антонио  и
боясь, что Макс вот-вот выломает дверь, выскочила через балкон  в  сад,  где
затаилась в кустах и где встретил ее смешной коротышка. Нет, никогда  ей  не
будет здесь покоя!..
     - Антонио, позволь мне уйти к себе...
    Он печально проводил ее до двери. Но войти  в  свою  комнату  Ракель  не
успела, ее втолкнул туда Макс.
    Никогда еще Ракель не видела Максимилиано  таким  -  с  перекошенным  от
злобы лицом, заикающегося в сильном волнении или приливе желчи.
     - Где он? Где он? Г-г-где?..
     - Кто? Кого ты ищешь?
     - Антонио!
     - Он у себя в комнате. А что случилось?  -  Ракель  старалась  говорить
спокойно, хотя ее охватил озноб.
     - Недавно  он  был  здесь,   -   констатировал   прокурорским   голосом
Максимилиано.
     - Да, он был здесь. И что из этого следует?
     - Ты думаешь, я не видел, как он выглядывал из твоей комнаты раздетый?
     - Тебе-то какое дело? Какое право... - Ракель не договорила, он перебил
ее.
     - Ты идиотка! Шлюха! Шлюха!
     - Он мой муж, - собрав остатки мужества, прямо посмотрела ему  в  глаза
Ракель. - Я замужем за ним, и по твоей вине.
     - Что ж... если ты это сделала с ним...
    В этот  момент  Ракель  увидела  врывающегося  Антонио,  на  которого  с
кулаками набросился Макс.
     - Ради Бога! Нет! - закричала Ракель. - Пожалуйста, Антонио!  Макс!  Не
надо, пожалуйста, не надо!
    Но драка началась. Антонио, схватив Макса за грудки, бил его головой  об
стену. Макс ударом отбросил Антонио, и тот упал, повалив столик с  вазой.  А
Макс, сорвав абажур, уже кидал в него лампой. Ракель  зажмурилась  и  сквозь
свой раздирающий крик: "Антонио!" услышала  грохот  разлетающегося  оконного
стекла. Когда она открыла глаза, Антонио душил Макса.
     - Макс! Антонио!  Вы  сошли  с  ума!  -  Виктория,  влетев  в  комнату,
разнимала дерущихся. - Макс! Вы хотите убить друг друга?
     - А теперь убирайся из этого дома, или я засажу тебя в тюрьму до  конца
твоих дней! - Ломбарде потер саднившую руку.
     - Вы что, разума лишились окончательно? - голос  сеньоры  Ломбарде  был
еле слышен от волнения.
     - Если ты посадишь меня в тюрьму, Ракель сядет вместе со  мной!  Так  и
знай! - из-за плеча матери грозился Максимилиано.
     - Бога ради! Почему вы говорите  о  тюрьме,  Антонио,  Максимилиано?  -
металась между мужчинами Виктория.
    Но тут услышала она голос Ракель:
     - Хватит, Антонио, я уезжаю! Ломбардо бросился к ней, схватил за руку.
     - С ним - никогда! Ты поняла меня - никогда...
     - Вот как! И как же ты этому помешаешь? - криво улыбнулся  перекошенным
ртом Макс.
     - Как?.. - Антонио не успел ответить, как Максимилиано вновь набросился
на него.
     - Макс! Пожалуйста, - взмолилась Виктория. - Как ты  смеешь!  Ракель  -
жена Антонио!..
     - Даю тебе последний шанс. Или ты уберешься сейчас же или я  заявляю  в
полицию! - прокричал в лицо брату Антонио, крепко схватив того за обе руки и
не давая двинуться.
     - И что же ты скажешь в полиции? - не унимался Макс.
     - Не беспокойся!.. То, что мы оба хорошо знаем...
     - Что мы с твоей женой заранее были в сговоре, так?
     - Это неправда! - воскликнула  успокоившаяся  было  на  миг  Ракель.  -
Неправда!
     - Конечно, неправда! Ты была в сговоре Бог знает с  кем  еще!..  Мне-то
известно, это Виктория и Ломбард" ты можешь морочить голову...
     - Нет, и это неправда! Антонио, поверь!..  -  поникла  головой  Ракель,
видя, что оправдываться просто не в состоянии.
     - Максимилиано,  пожалуйста,  перестань!  -  Виктория  пыталась  как-то
остановить поток его слов.
     - Это неправда, Максимилиано, неправда, - твердила Ракель.
     - Ты уверена, что это неправда? - не унимался тот. - Уверена?
     - Я требую, чтобы мне, наконец, сказали, что здесь происходит. Антонио,
сынок, умоляю, не молчи, скажи, что тут происходит?!
     - Спроси у своего сына, Виктория. Он тебе лучше все объяснит.
     - Нет, это неправда, Антонио. - Словно в  бреду  восклицала  Ракель.  -
Клянусь тебе. Верь мне, прошу. Я не вынесу, если ты  будешь  думать,  что  я
обманула тебя. Не вынесу... Что ты собираешься делать, Антонио?
     - Не знаю, - Ломбарде молча пошел к двери. Ракель едва дождалась, когда
уйдут, наконец, и  Макс  с  Викторией.  Бешеный  Максимилиаио.  Не  желающий
уступать ему, Антонио... Встревоженная скандалом Виктория... Ракель без  сил
опустилась  на  кровать,  легла,  закрыла  глаза.  В  голове  гудело,  мысли
разбегались, она не в состоянии была сосредоточиться.
    Неслышно проскользнула в комнату Марта.
     - Ты уже знаешь? - не отрывая глаз, спросила Ракель.
     - О чем? - не поняла сестра.
     - О том, что Макс с Антонио подрались? Страшно было смотреть...
     - Что ты говоришь? А из-за чего?
     - Из-за меня.
     - Но что-то случилось, раз дело дошло до драки?
     - Не знаю, Марта... Я влюбилась, как последняя ....
     - Давно пора! И из-за этого они и подрались? Ты сказала Максу?
     - Макс сам догадался, что мы с Антонио... - не договорила Ракель.
     - Любите друг друга, - закончила догадливая Марта.
     - Да. Но речь не об этом.
     - Что-то ты темнишь, сестренка! Почему не скажешь мне все, как было?  -
любопытствовала Марта.
     - Дело в том... что мы были у меня в комнате, вместе... Понимаешь?
     - Ты хочешь сказать, что уже? - в восхищении вскочила Марта.  -  Ну,  и
как тебе показалось?..
     - Ради Бога,  Марта,  ты  ведешь  себя  неприлично!..  Я  не  собираюсь
делиться... - Ракель мучительно подбирала слова, - ...своим  первым  опытом.
Просто случившееся страшно все усложнило.
     - Ну, хорошо, хорошо, согласна! Молчу! Но что тебе сказал  Антонио?  Он
будет заявлять на Макса в полицию?
     - Не знаю, Марта. Он не захотел говорить. Просто ушел, и  я  боюсь,  он
может подумать, что я была и в самом деле в сговоре с Максом. Клянусь  тебе,
Марта, меня не столько страшит тюрьма, сколько то, что он  подумает,  что  я
его обманула...

    Глава 16

    Жалея  Камилу,   Виктория   всегда   беспрекословно   ссужала   деньгами
проигравшегося Клаудио, потому что знала, что отношения ее дочери с мужем во
многом  зависят  от  его  удачи  в  карточной  игре.  Но  на  этот  раз  она
предостерегла  Клаудио   со   всей   серьезностью:   он   должен,   наконец,
образумиться, теперь все не так, как прежде. Антонио сильно изменился и вряд
ли впредь будет сквозь пальцы смотреть на карточные  долги  Клаудио.  Доводы
зятя относительно того, что карточные игры в их обществе дело  обычное,  что
они с Камилой никогда помногу не проигрывают, не убедили Викторию: она  была
непреклонна, считая тягу к ломберному столу великим пороком. И если  Антонио
решил отвадить его от желания играть в карты, Виктория согласна с  ним:  это
единственный разумный поступок Ломбарде  за  последнее  время...  Он  просто
невменяем. Подрался с Максом - братья дрались, как грузчики... И если бы  не
она, они, наверное, поубивали бы друг друга.
     - Какой ужас! И  где  это  произошло?  Здесь,  в  доме?  -  непритворно
изумился Клаудио.
     - Да. В комнате Ракель.
     - А что делал Макс в комнате Ракель? Позволь спросить тебя, Виктория.
     - Я не знаю, - в замешательстве ответила женщина.
     - Не знаешь? Странно, что ты не знаешь... Виктория не стала  продолжать
эту тему, но поразмыслив, попросила соединить ее с доктором Пласенсио.
    Оскар готов был ради спокойствия Виктории на все. Он так  и  сказал  ей:
"Ты живешь на пороховой бочке - каждую минуту ждешь взрыва".
     - Он уже произошел, Оскар: они чуть не убили друг друга в драке.  Прошу
тебя, приезжай, поговори с Антонио, вразуми его, он потерял голову.
    Антонио, как всегда, рад был видеть Оскара, но с порога огорошил его:
     - Я знаю все, что ты сейчас скажешь мне, но... но  Макс  пытался  убить
меня...
     - Ты уверен?
     - Совершенно уверен, - спокойно ответил Антонио.
     - А она? Ракель? Что Ракель?..
     - Думаю, она ни в чем не виновата.
     - Ты так думаешь? Ты влюбился в нее, ведь так?
     - Она мне нравится, Оскар, очень нравится. Меня влечет к ней...  Да,  я
люблю ее.. И она меня любит.
     - Так скоро это произошло, и ты ее, и она тебя...
     - Что ты этим хочешь сказать?
     - Судя по ее словам, всего месяц  назад  она  была  влюблена  в  Макса.
Поэтому и вышла за него замуж. Или она не любила его?..  И  сделала  это  по
какой-то другой причине?
     - Чего ты добиваешься, Оскар? Не пойму! Чтобы я усомнился в ней и своих
чувствах?
     - Я просто хочу, чтобы ты не торопился и все обдумал. И  главное  -  не
терял разума, который всегда отличал  тебя  во  всем,  что  ты  делал.  Отец
завещал тебе быть главой этой семьи потому, что был уверен:  интересы  семьи
для тебя превыше всего...
     - Какого черта ты от меня хочешь, Оскар? Чтобы я позволил  Максимилиано
остаться здесь после того, как он пытался убить меня?
     - У тебя есть доказательства того, что он этого хотел?
     - Признание самой Ракель, прежде всего. Ее родственников... Я могу  для
очной ставки с Максом привезти сюда  консьержку  из  дома  в  Гвадалахаре  и
хозяина дома... К  сожалению,  судья  и  свидетели,  которые  были  на  моей
свадьбе, куда-то пропали.
     - А Виктория? Ты о ней подумал? Какую боль ты ей причиняешь всем этим?
     - Обо всем этом я думал. И о скандале, и о чести семьи.
     - И о Ракель?
     - Конечно. О ней тоже. Поэтому я ничего и не сказал Виктории. Не  хочу,
чтобы она плохо о ней думала. И тем более, чтобы  Макс,  если  я  заявлю  на
него, обвинил бы ее в сообщничестве. Она хорошая... Она моя  жена...  Не  по
документам, а потому, что я так решил и хочу этого. Ты мне не веришь, Оскар?
Как и Виктория, думаешь, что я... сошел с ума? Да?
     - Нет, я так не думаю, но  как  старый  друг  твоего  отца  и  человек,
который любит всех вас, я обязан сделать все возможное и невозможное,  чтобы
уберечь тебя от ошибок. Я очень люблю Викторию, ты знаешь...
     - Я тоже ее люблю, Оскар.
     - Тогда не заставляй ее страдать.
     - Что ты предлагаешь, Оскар?
     - Надо, чтобы Ракель уехала отсюда. Что  касается  Макса,  прежде,  чем
принять какое-то решение, убедись, что он действительно виноват в том, в чем
ты его обвиняешь...
    Нет, она не в состоянии была целый длинный день жить в неизвестности! На
свой вопрос, что он собирается делать,  Ракель  не  получила  ответа.  Утром
Ломбарде, не простившись, уехал в офис, и она,  не  выдержав  неизвестности,
попросила разрешения у Виктории  взять  кого-нибудь  из  свободных  шоферов,
чтобы доехать до Антонио. Она должна поговорить с ним прежде, чем он  примет
какое-то решение. Но когда Ракель подошла к Марселино, охранявшему въезд  на
виллу, тот, загородив собою выход, доложил, что сеньор Ломбарде  приказал...
не выпускать ее. Но почему?.. Никто не  может  запретить  ей  выйти  отсюда,
когда она захочет. Кроме того,  она...  жена  сеньора...  Простите,  но  он,
уезжая в офис, сказал именно так. И Марселино еще раз слово в слово повторил
приказ.
    А в это время с другой стороны ворот раздались сигналы клаксона:  кто-то
просил открыть ворота.  Марселино  вышел,  и  Ракель  услышала,  как  портье
сердито сказал:
     - Сеньор Альбенис! У меня приказ дона Антонио - не впускать вас...
    Еще одним свидетелем драки братьев, как оказалось, был верный  Рамон,  и
Виктория на следующее  утро,  пригласив  его  в  гостиную,  расспрашивала  с
пристрастием, что он видел, втайне  надеясь,  что  не  ее  родной  сын  стал
зачинщиком скандала.
     - Как получилось, Рамон, что Антонио и Макс подрались?
     - Честно говоря, сеньора, я не знаю. Могу  только  сказать,  что  когда
первый раз относил ужин сеньору Антонио, я видел,  как  сеньор  Максимилиано
стучал в дверь.
     - В комнату Ракель?
     - Нет, к сеньору... он хотел войти.
     - Ракель была там с Антонио?
     - Не думаю. Потому что чуть позже вышел сеньор и спросил меня, где она.
Он заглянул в ее комнату, но и там ее не было.
     - А почему он не открыл Максу, когда тот стучал?
     - Я думаю... сеньор был в душе... К  тому  же  сеньор  Максимилиано  не
стучал, а пинал дверь ногами. И как увидел меня, ушел.
     - А Ракель?
     - Не знаю...  Когда  я  опять  поднялся,  они  уже  дрались  в  комнате
сеньоры... Простите, но, видимо, мне нужно рассказать вам  еще  кое  о  чем,
сеньора.
     - О чем же, Рамон? Я слушаю.
     - В другой раз я видел... как сеньор Максимилиано тянул за руку сеньору
Ракель в дом. Она упиралась, не хотела идти, а сеньор Максимилиано тащил  ее
чуть ли не силой.
     - Рамон, прошу тебя, никому не говори об этом. Хорошо? -  заволновалась
Виктория.
     - Конечно, сеньора...
    Подрались братья не на шутку, -  комнату  Ракель  пришлось  основательно
приводить в порядок: вставить стекла, поменять кое-что из мебели:  маленький
столик, кресло-Виктория попросила Рамона распорядиться сделать это как можно
скорее, чтобы ничего не напоминало о минувшем скандале. "Хорошо, что муж  не
дожил до этого позора", - не раз в эти  дни  думала  Виктория.  Оскар  после
разговора с Антонио уверял ее, что ничего страшного произойти не может,  все
обойдется. Но доктору  Пласенсиа  хотелось  бы  поговорить  и  познакомиться
поближе с Ракель.
    Когда девушка вошла в кабинет, Оскар сразу увидел, как она бледна, какое
у нее грустное лицо, и решил расположить ее к откровенности. Но это  ему  не
удалось: сухость и  резкость,  с  которой  он  начал  разговор,  насторожила
Ракель, она почувствовала в его голосе неприязнь. И ее ответы были столь  же
лаконичны и сухи, как и его вопросы.
     - С отцом Антонио мы были друзьями с самого детства, поэтому  я  считаю
себя как бы членом этой семьи.  Я  люблю  Викторию  и  всех  детей  и  очень
беспокоюсь... Антонио мне все рассказал.
     - Что все?
     - Он говорил, что вы с Максом задумали этот обман.
     - Я ничего не задумывала. Все сделал Макс. Когда мы  познакомились,  он
сказал мне, что его зовут Антонио Ломбардо.
     - Хорошо, как хочешь...
     - Нет, - ожесточенно прошептала Ракель, - не как я хочу, а как было  на
самом деле.
    Пласенсиа постарался придать своему голосу мягкость.
     - Может, все было и так, как ты говоришь. В любом случае - нужно  найти
какой-то выход из создавшейся ситуации для всеобщего спокойствия.
    Ракель помолчала, подняла на него взгляд.
     - И что вы предлагаете?
     - Ты должна уехать, - безапелляционно заявил доктор.
     - Антонио против. Он даже не выпускает меня из дома. Я  пыталась  выйти
сегодня, но человек у двери меня не пустил, потому что так приказал Антонио.
     - Я сумею убедить его, если ты скажешь, что не любишь его...  Это  ведь
правда? - допытывался Оскар. - Так скажи ему  об  этом.  Он  сейчас  увлечен
тобой, но если ты скажешь, что подобного чувства к нему не  испытываешь,  он
смирится и отпустит тебя. Он разумный человек и ни в коем случае  не  станет
тебе навязывать себя...
     - Но почему я должна говорить, что не люблю его, если  это  не  так?  -
Ракель прямо взглянула в глаза Оскару.
     - Допустим, ты уверена в своем  чувстве  к  Антонио,  но  всего  четыре
недели назад ты вышла замуж за Макса. Как ты могла так скоро разлюбить его и
полюбить Антонио?
     - В жизни случается всякое, - грустно констатировала Ракель.  -  Как  я
могу любить Макса после всего, что он сделал?
     - Но Макс влюблен в тебя по-прежнему?
     - Да. Так, по крайней мере, он говорит.
     - Ты не маленькая и должна понимать, что из-за тебя может  случиться  в
семье трагедия. Макс влюбился в тебя, когда ты сюда приехала?
     - Не знаю... Не знаю, сеньор, - Ракель душили слезы.  -  Вы  не  хотите
понять, задаете такие вопросы... думаете, я вас обманываю. Но  это  не  так.
Все, что я сказала Антонио, правда.
    И вдруг доктор снова сухо спросил.
     - Сколько ты хочешь денег?
    До Ракель не сразу дошел смысл вопроса, но когда она поняла  его,  гордо
вскинула голову.
     - Что вы себе позволяете?
    Пласенсиа понял, что несколько переборщил.
     - Ничего. Просто я хочу, чтобы эта семья, где раньше  царило  согласие,
не разрушилась по твоей вине. И вообще лучше тебе уехать,  пока  не  поздно,
потому что, если здесь случится несчастье,  я  первый  расскажу  всю  правду
полиции, и тогда тебе и в самом деле не спастись.

    Глава 17

    Антонио решил во что бы то  ни  стало  раздобыть  доказательства  обмана
Макса. Он сам  не  смог  получить  их,  может  быть,  Пабло  окажется  более
удачливым, чем он. Нашли подходящую фотографию Макса,  Антонио  снабдил  его
всем  необходимым:  адреса  консьержки,  адвоката,   хозяина   меблированных
комнат... Всем им  Пабло  покажет  фотографию  брата.  И  они  должны  будут
засвидетельствовать,  что  именно  этот  человек  выдавал  себя  за  Антонио
Ломбардо.
    Эти доказательства нужны ему, Антонио, чтобы быть до конца  уверенным  в
своих предположениях насчет Макса; они нужны, чтобы раз и навсегда  положить
конец подозрениям относительно Ракель. Он верит ей, но как убедить  в  своей
правоте Викторию, Оскара, Камилу...
    Доктор Пласенсиа  решил  выслушать  и  третью  сторону  -  Максимилиано,
стараясь быть объективным в оценке событий, происшедших  в  семье  Ломбардо.
Конечно, он никогда бы не стал докапываться до сути, если  бы  не  Виктория,
которая возлагала на него все свои надежды, постоянно чувствуя его поддержку
и безмолвную многолетнюю любовь. Едва они остались вдвоем в кабинете,  Макс,
насупившись, на все  вопросы  Оскара  лишь  отрицательно  качал  головой,  с
остервенением повторяя:
     - Это неправда. Это все выдумки Антонио. Говорю тебе, Оскар, он сошел с
ума! Это неправда!..
     - Но Ракель мне это подтвердила, - осторожно прорвался Пласенсиа сквозь
поток брани и проклятий.
     - Что она тебе подтвердила? Что?..
     - Что ты и она задумали это дело. Вернее, что ты  это  сделал,  но  она
тоже была обманута.
     - Она лжет, - возмущался Макс. - Наверняка, она все это задумала вместе
с кем-то еще. Но не со мной, нет, нет!..
     - Твой брат в это не верит, Максимилиано. И знаешь, что хуже всего? Что
он, похоже, всерьез влюблен в эту женщину, утверждает, что она ему нравится,
что его влечет к ней. Но, мне кажется, тут дело гораздо серьезней. Иначе чем
объяснить его стремление защитить ее? И его ревность к тебе? Ты ведь тоже  в
нее влюблен? - неожиданно задал вопрос Оскар.
     - Я? Что ты!.. Она... просила меня помочь ей,  потому  что  не  выносит
Антонио, - смешался Альбенис.
     - Все это очень сложно, потому что мне Ракель  призналась,  что  и  она
любит его. А что ты можешь сказать об аварии самолета?
     - Насколько я знаю, там была какая-то неисправность в моторе... А  если
это не так и кто-то действительно пытался убить Ломбардо,  то  это  не  я...
Клянусь матерью!
    Снова  бессонная  ночь...  И  снова  все  мысли  Ракель   о   том,   как
несправедливо она наказана за свою любовь.  Снова  горькое  признание  самой
себе: только ее уход из этого дома решит все ее  проблемы.  Антонио  добился
желаемого, он отомстил Максимилиано. Но разве стала она женой Антонио?  Нет,
она узница своей любви, не войти, не выйти. Это слово все чаще  приходит  на
ум вконец выбившейся из  колеи  Ракель.  Чего  добивается  Антонио?..  Чтобы
Виктория окончательно возненавидела ее, как разрушительницу семьи  Ломбардо?
Уже и так ей никто не верит, ни единому ее слову... Антонио, нежно глядя  на
нее, твердит в ответ на все ее тревоги и опасения: "Для меня  важно  только,
любишь ты меня или нет... Это самое главное..."
    Окончательно потеряла покой  и  Виктория:  почему  Антонио  приказал  не
пускать ее сына в дом? И все из-за интриг этой женщины - ей  неприятно  даже
произносить теперь вслух ее имя. Она обманулась - Ракель оказалась вовсе  не
той, за которую себя выдавала...
     - Нет,  Ракель  ни  в  чем  не  виновата,  Виктория.  И  чтобы  ты   не
сомневалась, я скажу тебе всю правду... Максимилиано обманул  Ракель,  выдав
себя за меня. И женился на ней под моим именем.
     - Это неправда, неправда, сынок!
     - Нет, это правда. Макс подстроил аварию самолета, чтобы убить  меня  и
завладеть моим состоянием...
     - О, Антонио! Это ложь! Ложь! Чьи-то глупые выдумки! Кто тебе  об  этом
сказал? Она?
     - Да, Ракель. И ее отец. И самому мне удалось кое-что выяснить.
     - Я не верю... не верю... - рыдала Виктория. - Нет... нет...  этого  не
может быть! Мой сын не мог так поступить. Это ужасно, ужасно!..
     - Пожалуйста, Виктория, не плачь... Зная, как ты близко все  принимаешь
к сердцу, я тебе ничего не говорил... Чтобы не причинять тебе этой боли.
     - Просто это... это неправда! Ты ошибаешься, Антонио. Макс даже не  был
с ней знаком до ее  приезда  сюда.  Скажи  мне,  что  это  неправда,  сынок,
пожалуйста...
    Виктория бросилась навстречу к Максимилиано, когда тот  в  самый  разгар
объяснения ее с Антонио появился вместе с Оскаром Пласенсиа.
     - Макс! Скажи, что все это  неправда!  Что  все  не  так,  как  говорит
Антонио... Скажи мне!
     - Что ты  ей  наговорил  тут?  -  недовольно  хмыкнул  Альбенис,  увидя
растерянное лицо матери.
     - Я всего лишь сказал ей правду. Что ты  женился  на  Ракель  под  моим
именем... И что хотел убить меня.
     - Да как ты смеешь?! - Макс готов был броситься на Антонио.
     - А ну-ка успокойтесь! - вынужден был оборвать  спор  Оскар.  -  Ведите
себя разумно. Для того мы и здесь,  чтобы  все  окончательно  выяснить!  Ну,
Макс, начинай!..
    Но Максу, оказывается, нечего было сказать. Он так об этом и заявил  при
всех. Тогда Оскар попросил Антонио повторить все, что тот сказал ему при  их
недавней встрече.  И  Антонио  подробно,  не  упуская  деталей,  вернулся  к
событиям минувших четырех месяцев, подчеркнув, какую роковую роль сыграл  во
всех них его  брат,  Максимилиано:  о  свадьбе  Макса,  назвавшегося  именем
Ломбарде, о том, как тот утаил свое  положение,  выдавая  себя  за  простого
служащего; как снял в  Гвадалахаре  квартиру  на  его  имя,  как  специально
подстроил аварию самолета, чтобы после его смерти  все  наследство  получила
Ракель, а Макс спустя какое-то время женился на сеньоре Ломбардо...
    Выслушав все это, Максимилиано, повернувшись к Виктории и посмотрев ей в
глаза, с недоумением спросил:
     - Мама, и ты веришь во все эти выдумки?!
     - Антонио! - лицо сеньоры Ломбардо дышало негодованием. - Но  кто  тебе
сказал, что человек, задумавший этот дьявольский план, - Максимилиано?
     - Ракель, ее отец и он сам,  -  в  который  раз  за  эти  дни  повторил
Антонио.
     - Я?  Когда  это  я  говорил  тебе  об  этом,  когда?   -   всполошился
Максимилиано.
     - Ты не говорил об этом прямо, но давал мне понять, что это так.
     - Ты понимаешь все так, Ломбардо, как тебе хочется, потому что ты  меня
ненавидишь и хочешь уничтожить меня любыми средствами.  Мама!  Я  ничего  не
сделал из того, что он говорит, а если Ракель действительно замешана в  этой
истории, то она это сделала, вероятно, в компании с кем-то  еще.  Но  не  со
мной!
     - Может, Макс прав, сынок, - хваталась за эту версию Виктория. - Как ты
можешь больше доверять этой женщине, которая, как ты сам говоришь,  выдавала
себя за твою жену, чем Максу.
     - Я согласен с Викторией. Думаю, Антонио,  ты  позволил  ей  заморочить
тебе голову, - принял Оскар сторону Макса.
     - Но Макс же сам все признал, когда сказал, что я могу взять себе  все,
кроме Ракель!..
     - Одну минуту! Ракель мне действительно нравится, она  мне  симпатична,
но не более того. Просто ты, Ломбардо, стал ей противен так же, как  и  мне.
Поэтому я и помог ей бежать.
     - Разве ты не говорил мне, что любишь ее, Максимилиано?
     - Да ты сошел с ума, Антонио!
     - Антонио, пожалуйста, я уверена, что ты ошибаешься,  сынок.  Если  она
это все задумала, может, она обвиняет Максимилиано,  чтобы  самой  спастись,
потому что понимает, что ты никогда не выдашь полиции никого из твоей семьи?
     - Именно так, мама, именно так! - закивал Макс,  и  Антонио  в  сердцах
бросил ему:
     - Какой же ты трус!
     - А ты сумасшедший! - парировал довольный Макс.
     - Ради Бога, умоляю вас! Не надо оскорблять друг друга. Антонио, скажи,
у тебя есть доказательства тому, что ты говоришь, кроме  слов  Ракель  и  ее
отца? - успокаивал Оскар.
     - У меня будут доказательства, может быть, уже сегодня вечером, - видя,
что дальнейшие споры бесполезны, заявил Антонио. - Но как бы  там  ни  было,
это мой дом, и я не хочу, чтобы здесь жил кто-то, кто пытался убить меня.
     - Ты  никого  не  можешь  обвинять  в  этом,  потому  что  у  тебя  нет
доказательств, - отрезал Оскар. - И я не допущу, чтобы ты заставлял страдать
Викторию только потому, что увлекся  этой  женщиной,  которая  действительно
является преступницей. В этом-то ни у кого нет сомнений.
     - Ракель не преступница! Я никому не позволю плохо с ней обращаться или
оскорблять ее, даже тебе, Оскар, человеку, которого я  до  сегодняшнего  дня
уважал.
    Как Ракель после этого разговора посмотрит всем членам семьи Ломбарде  в
лицо?! Антонио рассказал ей, как в присутствии Оскара и Виктории Макс  нагло
все отрицал, и, естественно, и Оскар, и Виктория были в недоумении - Антонио
не убедил их в своей правоте. И просил  Ракель  пережить  несколько  трудных
недель, может быть, дней,  до  той  поры,  когда  все  прояснится,  -  Пабло
обязательно привезет из Гвадалахары доказательства правоты Ракель,  и  тогда
подонку Максу не отвертеться.
    Антонио взял Ракель за руки:
     - Ракель, ты должна быть спокойной и гордой, уверенной в себе -  только
так можно убедить сомневающихся в том, что ты ни в  чем  не  виновата.  И  я
люблю тебя. Я верю тебе и это главное...

0

10

Глава 18

    Чучо все еще не повидал сеньора Ломбарде  "Сеньор  занят"  -  недовольно
косился на него и брезгливо сторонился замызганного коротышку Рамон. А  Чучо
Акунья с таким нетерпением ждал этого свидания, хотел  вернуть  сеньору  его
золотые часы и получить взамен деньги. Он уже за эти сутки узнал почти  всех
обитателей виллы Ломбардо и всем, кто его спрашивал, кто он такой,  отвечал:
тот,  кто  спас  жизнь  дону  Антонио  после  аварии  самолета...   Так   он
представился и Марсе-лино, став свидетелем, как охранник не выпустил из дома
Ракель и не пропустил Максимилиано - Чучо от удивления вытаращил  глаза.  Он
также познакомился и с доном Даниэлем, который скучал и предложил  выпить  с
ним холодного пивка, представившись тестем хозяина.  Пожалуй,  этот  человек
один из всех обитателей дома был добр с Чучо, не погнал его, как это сделала
сестра дона Антонио, Камила, дворецкий Рамон и брат хозяина Максимилиано,  -
Чучо их всех теперь даже знал по именам и удивлялся, какие странные  события
происходят тут... Многое заметил он за то короткое время, что ждал  свидания
с Ломбардо, - ведь Чучо, стреляный воробей. И все-таки, несмотря на то,  что
он пришелся не по нраву дворецкому, Чучо все равно - от  душевной  широты  -
пригласил  Рамона  отметить  их  знакомство,  -  вот  только   бы   получить
вознаграждение от сеньора Ломбардо...
    Поздно  вечером  позвонил  из  Гвадалахары   Пабло.   Антонио   попросил
переключить телефон на  кабинет.  Несколько  минут  внимательно  слушал,  не
задавая вопросов, и, поблагодарив, положил трубку на место. Он не знал,  что
думать: Пабло был у консьержки, адвоката, хозяина  меблированных  комнат.  И
все в один голос утверждали, что никогда  не  видели  человека,  снятого  на
фотографии, не имели с ним никаких дел... А он, Антонио,  так  много  надежд
возлагал на  эту  поездку  своего  помощника.  Так  многое  зависело  от  ее
результатов... Но у Пабло не создалось впечатления, что  эти  люди  говорили
неправду, может быть, к ним приходил кто-то другой?..
    Так он и Ракель сказал, когда позже увидел ее. И она, глядя на Антонио в
упор, спросила: "Значит, ты думаешь, что неправду говорила  я?..  Посмотрим,
осмелится ли Макс отрицать  все  при  мне!"  -  Антонио  не  узнавал  тихой,
спокойной Ракель.
     - Я не потерплю, чтобы все кругом  обвиняли  меня  в  том,  чего  я  не
совершала! - в волнении говорила она. - Мне не нужно заботиться, как тебе, о
чести фамилии! Более того, пусть будет скандал! И  чем  больше,  тем  лучше!
Потому что с меня довольно! Ясно тебе, Антонио? Довольно!..
    В гостиной, куда спустился Ломбарде, что-то оживленно обсуждали Виктория
с Оскаром. Рядом молча сидел Максимилиано, скептически оглядевший  вошедшего
брата. При появлении Антонио разговор прекратился. "Говорили, конечно, о них
с Ракель. Что же еще могло так долго  занимать  обитателей  этого  дома?"  -
подумал Ломбардо. Виктория снова и снова жалобно просила его о том, чтобы он
помирился  с  Максом:  нет  оснований  обвинять  брата   столь   жестоко   и
несправедливо. Эта женщина лишила его разума...
    Сколько раз все это он уже слышал...
     - Хорошо,  -  наконец  согласился  Антонио,  уставший  от   всех   этих
разговоров. - Но берегись, Максимилиано, и заруби себе на носу:  Ракель  для
тебя не существует! - их взгляды встретились.
     - Виктория права, - поддержал опасения мачехи Оскар. - Эта женщина и  в
самом деле лишила тебя разума, ты не должен обращаться с ней, как  со  своей
женой, тем более навязывать ее общество семье Ломбардо.
    Антонио очень доверял Оскару за его объективность  в  суждениях,  широту
взгляда, образованность. Доверял и любил, поскольку  Пласенсиа,  как  и  он,
Ломбардо, свято чтил  законы  семьи,  преклонялся  перед  мачехой,  любившей
самоотверженно и нежно его покойного отца.  Но  бывали  минуты,  особенно  в
последнее время, с тех пор, как в доме появилась Ракель,  когда  Антонио  не
мог сдержать себя  даже  в  разговоре  с  доктором:  ему  хотелось  отстоять
невиновность жены, в которой он был уверен,  защитить  ее,  такую  нежную  и
ранимую. Сколько можно терпеть вмешательства в его жизнь? - Антонио вскипел,
но, совладав с собой, лишь твердо произнес.
     - Запомните раз и навсегда. Это мой дом, и я буду делать здесь все, что
мне заблагорассудится!..
    ...Чучо ликовал. Наконец-то состоялось его свидание с  доном  Антонио  и
тот ему взамен часов отвалил триста пятьдесят тысяч песо.  Целое  состояние!
Будто выиграл в лотерею и даже билета не покупал... И  еще  сеньор  сердечно
поблагодарил  его...  Все  это  Чучо   рассказал   дону   Даниэлю,   который
предостерег: с такой суммой денег  ходить  по  улицам  опасно,  лучше,  мол,
спрятать ненадежней. Например,  в  носок  -  оттуда  их  вору  будет  трудно
вытащить. В носок?.. Но у Чучо сроду не было носков!.. И тогда  дон  Даниэль
любезно предложил ему свои. И еще предложил свою рубашку и брюки  -  у  Чучо
они были сильно поношены: куда ж в таком  одеянии  думать  о  ресторане  или
каком-нибудь веселеньком  местечке,  куда  Чучо  пригласил  еще  вчера  дона
Даниэля и тот с благодарностью согласился. Саманьего было хорошо тут, но  он
нередко скучал в одиночестве: у дочерей была масса своих проблем, и  нередко
он видел их всего минуты.
     - Мы отлично проведем время, дон Даниэль! Клянусь, вы не раскаетесь!  У
нас куча денег. Будем заходить в самые элегантные места,  туда,  где  бывают
большие сеньоры...
    Дон Даниэль с сомнением оглядел выцветшую, не  первой  свежести  рубаху,
залатанные брюки... Да, хорошо Чучо  будет  смотреться.  Они  отправились  в
город, долго бродили, выбирая  где  бы  посидеть,  пока  им  не  приглянулся
какой-то небольшой подвальчик, куда они и  вошли.  Заняли  столик,  заказали
выпивку. Дон Даниэль все время чувствовал себя не слишком комфортно,  ему  и
пить уже ничего не хотелось, и есть - тянуло домой, в бунгало Ломбардо,  где
он привык жить в одиночестве и где ему нравился покой и  тишина,  нарушаемые
лишь шумом океанского прибоя. Но Чучо от рюмки к рюмке все  более  входил  в
раж. Ему уже не терпелось ехать куда-то еще... Они вышли на воздух,  поймали
такси и снова отправились искать,  где  бы  продолжить  праздновать.  Может,
варьете? - не унимался Чучо. - Там слишком шумно, возразил дон Даниэль: и он
предпочитал что-нибудь поспокойнее, хотя Саманьего видел, что  его  приятелю
давно  пора  остановиться...  Но  не  тут-то  было,  Чучо  был  навеселе  и,
рассчитавшись  с  таксистом,  потащил  дона  Даниэля  в  какой-то  маленький
ресторанчик,  из  открытых  дверей  которого  доносилась  громкая  музыка...
Кажется, тут не грех и  станцевать  разок  -  отважился  Акунья,  когда  они
устроились и заказали  предложенный  официантом  напиток.  "Похоже,  вон  та
растрепанная мне подмигивает!.." - и Чучо отправился на  маленький  пятачок,
где в такт музыке двигались несколько пар. Дону Даниэлю стало и вовсе не  по
себе. Низенький, широкоплечий толстячок  Чучо  прижимал  к  себе  партнершу,
вертлявую девицу  с  распущенными  волосами,  чуть  ли  не  на  голову  выше
партнера... Но Чучо этого было мало - он хотел, чтобы старик Саманьего  тоже
нашел себе пару. У  вертлявой  оказалась  подруга,  складная,  уже  не  юная
женщина, лицо которой сразу понравилось дону Даниэлю.
     - Присядьте со мной. Нет,  нет,  я  не  танцую,  -  решительно  замотал
головой дон Даниэль. - Если хотите, закажу рюмочку и мы сможем поболтать.  А
как вас зовут, сеньорита... сеньорита?
     - Мерседес, - девушка скромно потупилась.
     - Какое  хорошее  имя,  -  восхитился  Саманьего.  -  Так  звали  Марию
Милосердную...
     - Сеньор, а вы здесь, в Акапулько, впервые? - угадала Мерседес.
     - Можно сказать и так. Вот пришел сюда, чтобы поглядеть  да  поболтать.
Дело в том, что моя дочь замужем за очень важным сеньором из этого города, и
они  пригласили  меня  погостить...  Дон  Чучо,  -  обратился  Саманьего   к
подошедшему другу. - Я... осмелился пригласить за наш стол сеньориту...
     - Ну, конечно, дон Даниэль! Для этого  мы  и  тут!  Вы...  заказывайте!
Сколько с нас? - спросил Чучо подошедшего официанта. - Тысяча шестьсот песо?
Пожалуйста!.. - отсчитал он, широким жестом вынув из кармана  рубашки  пачку
денег. - А я пойду ополосну лицо... Сейчас вернусь!..
    Дон Даниэль, болтая с Мерседес  о  том,  о  сем,  не  обратил  внимания,
сколько времени прошло, как ушел Чучо. А когда официант поставил  перед  ним
три рюмки, увидел подходящего к столу друга. Вид у него был  обескураженный,
рукав рубашки и карман были разорваны. Он чуть не плакал.
     - Что случилось? - вскочил дон Даниэль.
     - Меня обокрали! Негодяи взяли все  мои  деньги,  сеньор  Саманьего!  -
упавшим голосом заявил Чучо и внезапно завопил: - Воры! Воры!
     - Не надо скандалить, толстяк, - тихо посоветовал официант,  -  заплати
лучше по счету.
    Но разгневанного Чучо уже ничто не могло остановить.
    ...До  Луиса  доносились  отголоски  того,  что   происходило   в   доме
Ломбарде, - сам он заглядывал туда не часто: не очень-то жаловал его  сеньор
Ломбардо,  видя  в  нем  человека  Максимилиано.  Хозяин  же   старался   не
афишировать отношения, особенно в последнее время, чтобы никто не  видел  их
вместе. Вот и теперь он вызвал Луиса по телефону к себе.
     - Где ты был? Разыскиваю  тебя  уже  целый  час!  -  недовольно  бросил
Максимилиано, когда появился наконец Луис.
     - У машины сеньоры Камилы отказали тормоза, хотел исправить.
     - Итак, вышло по-нашему? - пододвигая кресло  гостю,  довольно  потирал
руки Альбенис.
     - Как это, по-нашему? - не понял Луис.
     - Антонио послал Пабло Мартинеса  в  Гвадалахару  с  моей  фотографией,
чтобы тот показал ее консьержке,  хозяину  квартиры,  которую  я  снимал,  и
адвокату.
     - Ну, и? - нетерпеливо спросил Луис.
     - Что - и? Как они могли меня опознать, если  с  хозяином  разговаривал
ты? Что, забыл?
     - Да, да, вспомнил! А что консьержка?
     - Консьержка... Я никогда с ней не говорил. А видела  она  меня  только
издали. Она никогда не опознает меня.
     - Ну и прекрасно!
     - Антонио, конечно, хитрец! Большой хитрец, как о нем и говорят, но  со
мной ему не тягаться...
     - По поводу меня, как думаете, у него не возникло  подозрений?  -  Луис
пододвинулся к Максу вместе с креслом.
     - С какой стати? Ты служишь в доме, а не у меня...
     - Хорошо бы так!.. И что мы теперь будем предпринимать?
     - Что ж, пока можем особенно не дергаться... Что касается  Антонио,  то
он еще свое получит, придет время, за все заплатит! И  Ракель  была  моей  и
решила бросить меня. Но клянусь тебе  Богом,  Луис,  клянусь,  она  от  меня
просто так не отделается! Нужно все хорошенько продумать, чтобы на этот  раз
не сорвалось... Чтобы никто не смог нас обвинить. Ни в чем! Надеюсь, ты  еще
на моей стороне?
     - Что за  вопрос?  Конечно!  Но  сколько  я  буду  иметь?  Ведь  вам-то
достанется все...
     - Как тебе... скажем... двадцать пять миллионов? А? По завершении дела,
естественно.
     - Риск довольно большой. А мне бы хотелось бросить работу и зажить, как
миллионеру... Пусть будет пятьдесят миллионов.
     - Хорошо! Договорились: пятьдесят миллионов.
     - Итак, значит, по рукам?
     - По рукам!..

    Глава 19

    Камила была оскорблена в лучших своих чувствах: ее никто не пригласил  в
кабинет Антонио, а ведь из близких  ему  людей  только  ее,  родную  сестру,
исключили на этот раз из членов семьи. Макс, Антонио, Оскар, Виктория -  все
там, кроме нее и Клаудио. Как это понимать?
    Хорошо, что Камила встретила Рамона, который, правда, поморщился,  когда
она стала выспрашивать его, кто там, за закрытой  дверью.  Сделав  вид,  что
уходит, она спряталась в тени раскидистой пальмы рядом с кабинетом  и  стала
невидна постороннему глазу. А Рамон, верный  Рамон,  рачительно  соблюдавший
интересы Антонио, потеряв на мгновение бдительность, ушел на кухню.
    И Камила услышала из своего укрытия все, что говорилось в кабинете.
    Вечером они с Клаудио пили  кофе  в  своей  уютной  гостиной,  и  Камила
рассказывала мужу о событиях дня. Зная свою жену, он улыбался  и  с  иронией
заметил, что она, словно Нат Пинкертон, пользуется любой возможностью, чтобы
быть в курсе дел дома Ломбарде
     - И то, что я услышала, было  совсем  не  смешно,  Клаудио.  Поверь!  -
обиделась она на шутку мужа. - Антонио говорил, что не хочет, чтобы  в  доме
оставался человек, который хотел убить его.
     - Правда? - оживился муж.
     - Да, правда, а потом Оскар сказал, что  Ракель  преступница.  Антонио,
конечно, это  отрицал  и  сказал,  что  не  допустит,  чтобы  с.  ней  плохо
обращались.
     - Значит, Оскар так и сказал, что Ракель преступница?
     - Да, да, именно так, Клаудио. И еще добавил, что в  этом  нет  никаких
сомнений.
     - А кого имел в виду Антонио, когда говорил о человеке,  который  хотел
его убить?
     - Я не расслышала... И вскоре  Антонио  вышел.  Я  потом  спрашивала  у
остальных, что случилось, но они ничего мне не сказали.  У  них  были  такие
лица! Клаудио... Антонио спустился с Ракель и  опять  ушел  в  кабинет.  Ему
позвонил Пабло Мартинес из Гвадалахары. Ракель была  сама  не  своя,  словно
стыдилась чего-то. Виктория и Оскар с  ней  не  разговаривали.  А  Макс  все
смотрел на нее. Так смотрел!..
     - А потом что? - любопытствовал Клаудио.
     - Потом Антонио снова вышел  из  кабинета.  Все  будто  ждали,  что  он
скажет. Оскар спросил, о чем он говорил с Пабло Мартинесом, и он ответил,  -
ни о чем... Взял Ракель под руку и они ушли.
     - Ладно... А что потом говорили остальные?
     - Да, ничего... Оскар сказал, что у Антонио...  с  этой  была  какая-то
проблема. Но сколько я не настаивала, они мне ничего не сказали. Что бы  это
все могло значить? Как ты думаешь?
     - Знаешь, что я думаю, Камила?..
     - Что?
     - Что это Макс хотел убить Антонио.
     - Ты в своем уме? - вскочила с кресла Камила. - Этого не может быть!
    Антонио не понимал, как он мог так влюбиться в эту девчоику,  продавщицу
магазина готового платья в Гвадалахаре. Он не раз думал об этом и приходил к
выводу: как же неисповедимы пути Господни... Еще пару месяцев  назад  он  не
знал о ней ничего, а теперь его душа  полна  нежности  к  ней,  ему  хочется
носить ее на руках, быть предупредительным, делать ей все  время  что-нибудь
приятное. Он часто спрашивал Ракель, правда ли, что и  ее  чувство  взаимно.
Она отвечала долгим горячим поцелуем на все его  сомнения.  Сколько  раз  он
влюблялся раньше - спросила его однажды Ракель. Как в нее - ни разу,  потому
что никто прежде не значил для него столько, сколько значила она теперь.  Ее
интересовало, как он поступит с Максимилиано. - Он останется  здесь.  Потому
что отец Антонио и Виктория очень любили друг друга. Когда Виктория с  сыном
приехали в этот дом, ему, Антонио,  едва  исполнилось  четырнадцать  лет,  а
Камила была маленькой девочкой. Виктория стала для них настоящей матерью  и,
если он выгонит Макса, она будет очень страдать, чего нельзя допустить:  она
не заслужила такого отношения... Верит ли он в вину Макса? К сожалению,  нет
никаких доказательств. Есть только одни слова:  слово  Ракель  против  слова
Максимилиано. Он, Антонио, верит ей больше, чем ему... Но почему после этого
разговора плачет его любимая, почему?
     - Потому что я люблю тебя, люблю, Антонио! - было ее ответом.
    С каким трудом он оставлял ее объятия, их комнату,  где  все  дышало  их
любовью. Но, к сожалению, звали дела, офис, и он должен был оставлять ее.
    Она проснулась от того, что он долгим взглядом смотрел на  нее.  Смотрел
на ее розовое ото сна лицо,  разметавшиеся  по  подушке  каштановые  локоны,
длинные ресницы, пурпурный румянец на загорелом лице.
     - Ты уже уходишь? - Ракель открыла глаза.
     - Мне нужно на работу...
     - Почему ты меня не разбудил, Антонио?
     - Мне  нравится  думать,  что  моя  жена  еще  в  постели...  Ты  такая
красивая... Ракель.
    Она нежно обвила его шею руками, приподнявшись с подушки.
     - Я люблю тебя... Люблю...
     - Лучше ничего не говори, а то я никуда не уйду.
     - Я бы этого очень хотела.
     - Я тоже...
     - Антонио, это ведь не кончится, правда? - Ракель потерлась щекой о его
щеку.
     - Нет, конечно. До свидания... Увидимся в полдень.
     - Антонио, а что ты  скажешь  Виктории?  -  остановила  она  его  своим
вопросом, когда он был уже около двери.
     - Просто, что люблю тебя.
     - Но, Антонио...
     - Ни о чем не беспокойся... Прошу. Я все беру на себя.
    Он шел от нее по лестнице, ведущей вниз, в гостиную, а в голове все  еще
звучали ее слова: "Я люблю тебя... люблю", перед глазами стояло  ее  сияющее
от счастья лицо.
     - Антонио, ты уже уходишь? - Блаженное состояние его души было прервано
вопросом сеньоры Ломбардо. Рядом с ней стоял  Макс.  Улыбка  сползла  с  губ
Антонио, глаза сделались настороженными, ждущими. На брата он посмотрел, как
на пустое место.
     - Да, я в офис, Виктория. Знаешь, ты и Оскар считаете,  что  Ракель  не
заслуживает доброго отношения...
    Я не хочу спорить с вами по этому поводу. Ты знаешь,  что  такое  любить
кого-то. Ты любила моего отца больше двадцати лет...  Я  люблю  Ракель,  она
такая... а, ладно! - махнул рукой Антонио. - Я только хочу, чтоб ты знала, я
никогда еще не был так счастлив. Пожалуйста, не  обижай  ее,  если  не  ради
нее... то ради меня.
    Едва за Ломбарде закрылась дверь, как в гостиной зазвонил телефон.  Макс
сорвался с места, прошипев вдогонку Ломбарде:
     - Да он просто идиот! -  и  схватил  телефонную  трубку.  -  Посмотрим,
сколько продлится этот каприз!.. Да, да, я слушаю. Да, это дом Ломбарде  Как
вы сказали? Тесть моего брата, сеньор Саманьего, в полицейском участке?  Да,
спасибо! Мы сейчас же выезжаем!
    На  лице  Максимилиано  заиграла  злорадная  ухмылка.   Арестован   этот
забулдыжка, их новый родственничек дон Даниэль. Вчера вечером он задержан  в
каком-то сомнительном заведении: кажется, у него не оказалось  денег,  чтобы
расплатиться, устроил скандал в пьяном виде.
     - Боже, какой  ужас!  Чего  ты  смеешься,  Макс?  Нужно  скорее  что-то
делать! - торопила сына Виктория. - И постарайся,  чтобы  это  не  попало  в
газеты... Какой ужас, как же так можно?
    Виктория опустилась на диван.
    О, с кем породнился ее сын, ее любимый Антонио... Виктория  постучала  в
дверь  комнаты  Ракель,  сказала,  что  ее  отец  находится  в   полицейском
отделении - туда поехал Макс, чтобы все уладить. Как  попал  туда?  Кажется,
решил повеселиться, задержали чуть ли не в каком-то притоне...  Боже,  какой
стыд!.. Нет, Антонио не знает, он тоже уехал...
     - Что ты собираешься делать, Ракель? - спросила она, видя, как  девушка
стала поспешно причесываться, пудриться.
     - Нет,  нет,  тебе  незачем  ехать!  Представляешь,  какой   разразится
скандал, если тебя увидят в полицейском участке?!
     - Но это же мой отец, сеньора!  Я  не  могу  оставить  его  в  беде!  -
недоумевала Ракель, на ходу засовывая в сумочку носовой платок. -  Простите,
но я беспокоюсь о своих родственниках не меньше, чем вы о своих.
    Виктория присела в кресло,  стараясь  говорить  как  можно  спокойнее  и
дружелюбнее.
     - Я понимаю... Но все равно,  Ракель,  тебе  незачем  ехать.  Макс  все
уладит, постарается, чтобы это не попало в прессу. Если же поедешь ты, может
быть только хуже. Уверяю, что и Антонио это бы не понравилось...
    Зачем Чучо сделал это, зачем открыл полицейскому, кто он?.. Теперь  всем
в Акапулько станет известно, что тесть сеньора Ломбарде, пьяница и  дебошир,
задержан в компании с  подозрительными  людьми  и  отправлен  в  полицейский
участок. Простак Акунья считал, что он поступил совершенно правильно: кто им
сейчас поможет, если не богатые родственники дона Даниэля. Мент, как  узнал,
кем  приходится  Саманьего  дону  Ломбарде,  сразу  побежал   звонить.   Ах,
неприятность какая, продолжал жаловаться Чучо дону Даниэлю, задержали  и  ту
миловидную худенькую Мерседес: она, вроде, пыталась защитить дона Даниэля...
    Максимилиано,  приехав  в  полицейский   участок,   разыскал   дежурного
следователя и, пока о нем докладывали, увидел, что в приемной он не один,  к
нему уже направлялись репортер с фотоаппаратом.
     - Сеньор Альбенис?..  Это  правда,  что  тесть  дона  Антонио  Ломбарде
задержан?
     - Да! - коротко кивнул Макс.
     - Он, вроде бы, был в "Ла-Игере", говорят, изрядно навеселе?
     - Да, похоже...
    Дежурный следователь принял его тотчас же, сказал, что для  освобождения
дона Саманьего необходимо внести залог. Считанные минуты ушли на операцию  и
вот уже дона Даниэля в сопровождении полицейского вели в приемную.
     - Я так огорчен, сеньор,  так  огорчен,  -  раскаивался,  пряча  глаза,
старик Саманьего.
     - Ладно, дома будете оправдываться! -  грубо  оборвал  Максимилиано.  -
Собирайтесь, поехали.
     - Одну минуту, сеньор! Дело в том, что я попал сюда не один, у меня тут
еще друг, тоже задержанный... И еще девушка... Оба ни в чем не виноваты...
    Альбенис не выносил этого плачущего тона старика, не  желал  видеть  его
умоляющих слезящихся глаз - с души воротило.
     - Я не могу просить за всех  преступников,  которые  сидят  в  участке.
Поехали! - сказал, как отрезал, он  и  подошел  к  выходу,  а  вдогонку  ему
неслось:
     - Дон Максимилиано, дон Максимилиане. Прошу  вас...  -  лепетал  бедный
старик, но Альбенис уже садился в машину.
    Выходя из дома, Марта слышала, как Ракель спустившись  почти  следом  за
нею по лестнице в гостиную, спрашивала Рамона, не видел ли он ее сестру. Да,
видел, почтительно ответил дворецкий, она  ушла  только  что.  Одна?..  Нет,
кажется,  с  Луисом...  Это  шофер,  пояснил  Рамон,  и  Ракель  с   досадой
поблагодарила его. Марта даже уловила недовольство в ее голосе.  И  ускорила
шаг.
    Ее ждал Луис. Они договорились о встрече еще вчера.
    А сегодня он обещал начать уроки по  вождению  автомобиля  -  Марте  так
хотелось сесть за руль. Всякая уважающая себя женщина, считала  она,  должна
уметь водить машину.  Тем  более,  Луис  ей  понравился  с  первой  встречи.
Широкоплечий, почтительный, сильный, приятная внешность. Чем он  хуже  этого
Клаудио, мужа Камилы, который непрочь был за ней поволочиться. Но  не  такая
уж она дурочка, чтобы появляться с ним .на людях, в ресторане, дансинге,  на
дискотеке. Тут же все моментально становится известным.  То  ли  дело  Луис.
Подумаешь, не сеньор, ну так что  из  этого?  Зато  проявляет  к  ней  явный
интерес...
    И Марта представила себе, как сегодня  пройдет  этот  первый  урок.  Она
сядет на место водителя, Луис - рядом. Он положит руку ей  на  плечо,  чтобы
она лучше чувствовала машину, будет объяснять, что  делать...  Ей,  пожалуй,
понравятся  эти  уроки,  подумала  девушка,  и,  легко  шагая  в  спортивных
кроссовках и брюках по утреннему саду, вышла за ворота усадьбы, где  ее  уже
ждал в автомобиле Луис...
    А Ракель негодовала:
    С утра до ночи пропадает где-то ее легкомысленная  сестра.  Теперь  этот
охранник... Мало ей неприятностей, связанных с отцом,  так  теперь  Марта...
Где они бывают, что делают? Никогда не скажет, заглядывая накоротке к Ракель
сестрица. Скрытная. Боится чего-то? Но чего?..
    Ее мысли прервал неестественный, привлекающий внимание хохот вошедшей  в
гостиную Мауры.
     - Привет, Ракель! Как дела?..
     - Прекрасно! А у тебя?
     - Хорошо! Антонио дома?
     - Нет, он в офисе.
     - Слушай, Ракель, мне бы хотелось, чтоб мы подружились.  Что  было,  то
было... Я ничего не знала о тебе, а ты обо мне. Так что если кто и  виноват,
то это Антонио. Как думаешь? Почему ты молчишь?
     - Я не думаю,  что  мы  с  тобой  можем  подружиться,  Маура,  -  после
минутного раздумья неприязненно ответила Ракель. Но Маура будто  не  слышала
ее.
     - Только не говори, что ревнуешь его ко мне.
     - Нет, просто мне не нужна эта дружба, как и тебе. Если  подумаешь,  то
согласишься со мной.
     - Нет, Ракель, это не так!
     - Я тебе не нравлюсь! - обезоруживающе улыбнулась девушка. - К тому  же
ты меня презираешь.
     - Думаешь, потому что мы не одного круга? Да? Но я демократка,  поверь,
и спокойно общаюсь с такими как ты.
    Что-то задело Ракель в тоне гостьи.
     - А я не хочу иметь ничего общего с такими, как ты.
     - Но до сих пор у нас было кое-что общее с тобой, не так ли!
     - Полагаю, ты говоришь об Антонио?
     - О ком же еще? С Максимилиано у меня никогда ничего не было.
     - Если ты думаешь, Маура, что я буду выслушивать  твои...  оскорбления,
ошибаешься.
     - Брось, не принимай все так близко к сердцу. Не так уж это и  страшно.
Все так делают... Камила, Клаудио,. Антонио, а теперь и ты... Только  вот  в
выборе ты ошиблась. Если бы это был любой другой  человек,  уверяю,  Антонио
тебе бы и слова не сказал.
     - Зачем ты мне все это говоришь, Маура. Мне неприятен этот разговор.
     - А что такого, Ракель? Не будь старомодной.  Кто  кому  верен  в  этом
мире? Да никто! Все этим занимаются, правда, некоторые втайне.  Ты  думаешь,
когда мы с Антонио встречались, он хранил мне верность?  Нет,  конечно.  Тем
более он!
     - Почему это тем более он? - возмутилась Ракель.
     - Да потому что Антонио человек непостоянный. Он быстро увлекается,  но
так же быстро и разочаровывается. Да спроси его сама, если  мне  не  веришь!
Спроси, был ли он постоянен, посмотришь, что он ответит...
    Как хорошо, что рано вернулся с работы Антонио и прервал болтовню  своей
бывшей возлюбленной,  потому  что  Ракель  уже  невмоготу  было  выслушивать
циничные откровения этой женщины. Между ними нет ничего  общего,  зачем  она
так назойливо напрашивается в ее друзья. Ракель так трудно совладать с  этой
назойливостью, может быть, она бывает даже и груба порою с Маурой, но ей так
неприятны эти поцелуи бывших любовников. В губы!.. Как может  Антонио,  если
говорит, что между ними давно ничего нет!..  Как  может  позволять  такое?..
Нет, похоже, Ракель к такому обращению никогда не привыкнет.
     - Не обращай внимания, - Ракель смотрела на улыбающееся лицо Антонио  и
сердилась: его совсем не волновала столь оскорбительная для нее ситуация.
     - Тебе бы понравилось, Антонио, если б твоя жена  целовалась  со  всеми
подряд?.. Нет? Так почему же тебе можно, а мне нет? - спрашивала  Ракель.  -
Или ты, как настоящий мужчина, не можешь сказать нет ни одной женщине?..
    Ревность Ракель была ему приятна, но он даже не знал, как ей,  чистой  и
наивной, можно объяснить поведение таких, как Маура. Поэтому лучшим способом
прервать ее мысли по этому поводу Антонио считал покаяние. Так и теперь.  Он
обнял ее, долгим взглядом посмотрел ей  в  глаза,  -  взглядом  от  которого
Ракель терялась, и тихо сказал ей:
     - Но ведь ничего же не было, Ракель... чего ты?.. Так в  объятиях  друг
друга и застал их Максимилиано,
    злорадно хмыкнувший при виде этой  сентиментальной  картины.  Из-за  его
спины выглядывало виноватое лицо сеньора Саманьего. Отец  и  дочь  бросились
друг другу навстречу.
     - Папа! Как ты мог, как мог? - едва опомнившись, прошептала Ракель.
     - А что тут случилось, пока меня  не  было?  -  Антонио  с  недоумением
услышал восклицание жены.
    Ответил Максимилиано.
     - Сегодня утром он вышел из дома, - кивок в  сторону  дона  Даниэля,  -
взял такси, доехал до центра. И вдруг вспомнил, что у него нет денег. Он мне
позвонил... Я поехал... Привез. Вот и все.
     - Да, да, именно так все и было! Мне очень жаль, что так получилось,  -
лепетал бессвязно Саманьего, и щеки Ракель покрылись краской стыда...
    Антонио в этот момент позвали в кабинет к телефону. Когда  он  вернулся,
дон Даниэль выглядел жалко, словно побитая собака, он никогда не видел  отца
Ракель таким. С чего это вдруг на Макса  напала  такая  любезность,  что  он
поехал и привез сам старика сюда? Почему  не  послал  кого-то  из  свободных
шоферов? И Ракель сама не  своя,  что  с  нею?  Недоумение  быстро  рассеяла
Виктория, которая вошла в гостиную, на ходу быстро задавая вопросы:
     - Сынок, ты уже приехал? Как хорошо! Ракель, я видела твоего отца. Он в
порядке, Макс внес штраф. Сынок, ты все уладил? Газетчики были?
     - Объяснит мне, наконец, кто-нибудь, что произошло?
    Воцарилась минутное молчание, никто не хотел первым попадать под горячую
руку Антонио. Отважилась Ракель.
     - Папу продержали в  полиции  всю  ночь...  Кажется,  он  ходил  играть
куда-то... и там... нет...  не  знаю,  что  там  случилось,  -  умолкла  она
подавленная, ничего не в силах объяснить, потому что и сама не знала истины.
     - Да, он был в "Ля-Игере" и, когда принесли счет, у него  не  оказалось
денег  расплатиться,  а  поскольку  он  был  пьян,  то  наскандалил...  -  с
удовольствием высказался Макс.
     - Ты уверен, - встревожился Антонио, - что не было газетчиков?
     - Когда я пришел, не было ни одного, - не мигая, глядя в глаза Антонио,
солгал Максимилиано.
     - Ракель, почему же ты мне  не  сказала  ни  слова?  -  убитым  голосом
спросил Антонио.
    Для Ломбардо во всей этой истории главным  было  то,  что  Ракель  снова
утаила правду. Но почему, почему?.. Они говорили о Мауре, о своих  чувствах,
она упрекала его за его поведение...  А  ее  поведение?  Что,  Ракель  снова
попросила Макса помочь? Нет? Тогда почему же она смолчала ?..
    Сомнения разрывали сердце Антонио. Только что все было так прекрасно.  А
утро! Какое было прекрасное  нынешнее  утро!  Пробуждение  рядом  с  любимой
женщиной,  ее  объятия,  поцелуи,  ее  признание  в  любви...  И  все  снова
зачеркнуто этой бессмысленной ложью.
    Дон Даниэль заглянул в  гостиную  и  увидел  свою  дочь  с  Антонио.  По
выражению их лиц он понял, что снова между ними пробежала кошка.  Наверняка,
теперь из-за него, из-за этого трижды проклятого их  похождения.  Ведь  были
предчувствия у Саманьего, были, что все это добром не кончится. Так нет,  не
хватило ему силы воли, чтобы вовремя остановить разгулявшегося Чучо.  И  вот
теперь его несчастная, дорогая, милая дочь  расплачивается  за.его  дурацкое
слабоволие.
    Он как-то боком, несмело вошел в гостиную и попросил Ракель оставить  их
одних с Антонио, униженно попросил разрешения сесть, заговорил.
     - Я очень устал, сеньор. Знаете, мне здесь у  вас  было  очень  хорошо,
очень. Только немного одиноко. Ракель с вами. Марту я тоже очень редко вижу,
а с другими... Никто не говорит со мной. И тут я познакомился с Чучо.
     - Чучо? - уточнил Антонио. - Это  тот,  что  нашел  меня  после  аварии
самолета?
     - Да, тот самый,  сеньор.  Он  простой  человек,  но  очень  хороший  и
симпатичный. Мне с ним было интересно. После того, как вы дали ему денег, он
пригласил меня в ресторан, и мне неудобно было отказаться.  С  ним,  правда,
интересно поговорить. - Дон Даниэль собрался с мыслями. - Вы же знаете,  что
у Чучо было много денег, он получил их от вас. Но там, где мы были,  ему  не
поверили. Они вызвали патруль и обвинили нас Бог  знает  в  чем.  Чучо  даже
избили. И меня тоже. Вы можете спросить, зачем такой старик, как я, пошел  в
такое место? Но, во-первых, я не знал, что это за место. А когда увидел,  то
остался просто из интереса. Вы молоды и, наверное, меня не поймете, но когда
вам будет столько, сколько мне... Это очень  интересно  просто  смотреть  на
людей... Там была одна бедная девушка... Она подошла ко мне, чтобы...  чтобы
поговорить. Бедняжка,  когда  я  о  ней  думаю...  Ее  тоже  забрали...  Она
вступилась за нас, представьте, а когда ваш  брат  Максимилиано  приехал  за
мной, я просил его выручить их тоже... Но, наверное, это было уже слишком...
     - А  почему,  дон  Даниэль,  вы  не  позвонили   домой,   а   принялись
рассказывать следователю, что вы мой зять.
     - Это не я ему сказал, уверяю вас. Более того: я не хотел, чтобы вы  об
этом даже знали. Я думал поговорить с этим сеньором и убедить его, что мы ни
в чем не виноваты, но тут Чучо проговорился о вас... Вы меня презираете, да?
И. вы правы. Я старый ..., от которого всем только одни проблемы. Мне  так
стыдно... особенно из-за дочери. Что она обо мне подумает? И вы тоже на  нее
рассердились из-за меня.
     - А чья была идея выдумать эту ложь?
     - Я собирался сказать вам правду и еще попросить одолжить денег,  чтобы
выручить Чучо и эту сеньориту Мерседес, но ваш брат по дороге домой  запугал
меня, он мне столько наговорил... Я не собираюсь сваливать вину  на  сеньора
Максимилиано, наверное, он действовал из лучших побуждений,  но  вы  видите,
вышло только хуже.
    Как кур в ощип вляпалась Мерседес в  эту  историю,  а  все  потому,  что
жалость у нее в душе к людям. Ну, и  как  не  пожалеть  было  этого  доброго
старичка, который просто так предложил ей посидеть с ним за одним столиком -
поболтать, как он выразился. Вот и поболтали!.. Он-то освободился,  за  него
выкуп быстренько принесли, а она тут еще сидит,  в  полицейском  участке,  и
неизвестно, когда сможет вернуться домой. А там больной брат, который без ее
помощи и двинуться с места не может. Кто же его  напоит-накормит,  если  его
непутевая сестра угодила  в  полицейский  участок?  Просила  охранника  дать
позвонить куме Хулии Эрнандес! Ну,  что  за  человек!  Не  разрешил!  Хотела
заплатить ему за это, но куда  там.  Предложила,  может,  он  сам  позвонит?
Больной брат... Будь он проклят, бездушный мент!..
    Вот и ночь прошла.  Господи!  Бог  услышал  ее  молитвы!  Хулиа  пришла!
Значит, узнала о ее беде, собственной персоной явилась.
     - Хулиа! Кто тебе сказал, что я тут? - обрадованно засмеялась Мерседес.
     - Как кто? Я зашла к тебе домой  и  нашла  там  только  этого  беднягу,
твоего брата, такого испуганного... Он сказал, что тебя  нет  со  вчерашнего
вечера. Я пошла к тебе на работу в "Ла-Игере", и Лорето мне  все  рассказал.
Зачем ты только ввязалась в это дело, глупая?
     - Да, просто разозлилась! Я видела, у этого толстячка было много денег,
целая пачка. И уверена, его обокрали, когда он ходил  в  туалет.  Наверняка,
это были Кот и Педро. Они не в первый раз проделывают такое с клиентами.

    Глава 20

    Антонио еще более после этого  случая  укрепился  во  мнении,  что  отец
Ракель  -  седой  ребенок,  наивный  и  добродушный,  которого  в  состоянии
облапошить первый встречный мошенник...
    Доверчивый человек, не способный обидеть и  мухи.  Поэтому  сразу  после
ухода он позвонил в контору и попросил Пабло зайти  в  полицейский  участок.
Там у них сидит Хесус Акунья, сказал  он.  За  него  надо  заплатить,  чтобы
выпустили. И еще там томится одна женщина  по  имени...  кажется,  Мерседес.
Нет, фамилии он не знает. Но  ее  взяли  вчера  вместе  с  Акунья.  Ее  надо
вытащить тоже.
    Помолчав, Антонио спросил, звонила ли в контору его жена?  Да,  недавно.
Несколько часов назад. Звонила?  И  что  она  хотела?  Не  знаешь?  Повесила
трубку?..
    Антонио вспомнил их последний разговор. Он  не  понимал,  почему  Ракель
поддержала ложь Макса? - Да, стыдно за себя, за отца, сестру - они  тут  как
приживалы какие-нибудь, у которых нет права пользоваться всеми  благами.  И,
вдобавок,  ведут  себя  так  ужасно...  И  она  чувствует  себя  любовницей,
содержанкой. И его родственники не  хотят  признавать  ее  в  качестве  жены
Антонио Ломбарде О, если бы они познакомились, как все  нормальные  люди,  а
потом поженились, все было бы по-другому...
    И он, не дослушав, легонько обнял ее за плечи, заглянул в глаза.
     - Знаешь, пойдем куда-нибудь пообедать! Хватит об этом!.. Ты во  многом
права, Ракель. Но ты мало меня знаешь, поэтому нам надо чаще бывать  вместе,
стараться быть, как можно более искренними друг с другом. Я хочу  убедиться,
что ты действительно такая, как я о тебе думаю... Хочу, чтобы ты поняла, что
я не тот людоед, которого ты боишься - засмеялся Антонио.  -  Согласна?  Ну,
одевайся. Ты должна сегодня быть очень красивой. Чтобы все смотрели на  тебя
и любовались.
     - Ты меня смущаешь, Антонио!..
     - Придется привыкнуть... Мне это доставляет удовольствие.
     - Ты правда думаешь, что я красивая?
     - Ты очень красивая, Ракель, и отлично знаешь это. Но ты может быть, не
знаешь, что в тебе есть какое-то особое очарование.
     - Какое же? - влюбленно смотрела Ракель в глаза Антонио.
     - А! Сеньоре захотелось комплиментов! Прекрасно!
     - Нет, нет, я просто хочу чувствовать себя уверенной.
     - В том, что я люблю тебя?.. Ракель, но  что  мне  еще  сделать,  чтобы
убедить тебя в этом? Знаешь, ни с кем раньше я не был таким...  рохлей,  что
ли?
     - Нет, Антонио, просто ты очень добрый и не представляешь, как  я  тебе
за это благодарна.
     - Мне нужны не благодарности. Мне нужна твоя любовь, Ракель...
    Луис с ворохом свежих газет ворвался в апартаменты Максимилиано.
     - Вот, вы просили. Дневной выпуск. Тут все про инцидент  в  полицейском
участке. Про вашего...
     - Ну и прекрасно! - перебил его Альбенис. - Кстати, я  тебя  уже  давно
разыскиваю, где ты был, Луис?
     - Учу водить машину сеньориту Марту.
     - Значит, теперь ты развлекаешь сестру Ракель? Да?
     - Вам это неприятно?
     - Да нет, мне все равно.
     - С вашего позволения... - собрался уходить Луис.  ...Она  выглядела  в
тот вечер великолепно. Элегантный  розовато-сиреневый  шелк  оттенял  легкий
загар лица и открытых плеч, а переливы перламутровых крупных серег придавали
живость глазам. Антонио не сводил с нее взгляда, но при  этом  замечал,  что
Ракель приковала к себе внимание многих. То, что жена  Ломбарде  была  самой
неотразимой и самой красивой здесь женщиной, прежде всех заметила Маура и не
преминула испортить Ракель настроение, подойдя к их столику в перерыве между
танцами. Небрежно  кивнув  им  обоим,  она  с  очаровательной  сочувствующей
улыбкой спросила:
     - Антонио, это ведь неправда, что пишут газеты? Я говорю о той  заметке
в дневном выпуске, где говорится об аресте твоего отца, Ракель, за скандал в
"Ла-Игере"... В его-то возрасте!.. Невозможно поверить!..
    Настроение было испорчено. А Родриго, сопровождающий в тот вечер  Мауру,
видя, что в  своей  ревности  та  не  знает  никакой  меры,  упрекнул  ее  в
неразумности поведения: если это тактика, чтобы вернуть Антонио, то,  скорее
всего эффект будет обратный...
    Щеки Ракель горели взволнованным румянцем: и эта лицемерка набивается  в
подруги! Едва успокоившись от  бестактного  выпада  Мауры,  Ракель  пережила
новый удар. Дома их встретила Виктория и тотчас спросила, видал  ли  Антонио
сегодняшние газеты? В них просто ужас, что такое! И она начала вслух  читать
заметку об инциденте в "Ла-Игере". Антонио прервал ее, видя переживания
    Ракель; она словно подсудимая, которой читают обвинительный протокол.
     - С нами ничего подобного раньше не  случалось!  -  нагнетала  ситуацию
сеньора Ломбарде.
     - Максимилиано должен был удостовериться, что информация  не  попала  в
чужие руки, - с досадой, чтобы хоть что-то сказать, промолвил Антонио.
     - Вот-вот,  ты  опять  винишь  его!  Ну,  наверное,  он  не  смог,   не
сообразил, - защищала сына Виктория.
     - Не надо! Он отлично знает, что надо делать в  подобных  ситуациях,  -
отрезал Ломбарде -  Пойдем,  Ракель!  В  любой  семье  бывают  проблемы.  Ты
думаешь, в моей их нет? Есть и гораздо более  серьезные...  Но  я  не  хочу,
чтобы ты думала о неприятностях. Думай лучше обо мне...
     - Я тебя люблю, - только  и  была  в  состоянии  вымолвить  женщина,  с
благодарностью глядя на мужа.
    Когда  поздно  вечером  к  ней  зашла  Марта,  настроение  Ракель   было
по-прежнему подавленным, и она ничего не могла  с  собой  поделать:  слишком
сильное потрясение испытала она за минувшие сутки. Не радовала и  сестра:  с
самого раннего утра ушла с этим Луисом,  Бог  знает,  где  они  были  и  чем
занимались... Хуже некуда: отец отправлен  за  пьяный  дебош  в  полицейский
участок, у сестры роман с человеком из обслуги...
    Марта возмутилась - чего от  нее  хочет  Ракель?  Ей  скучно,  никто  не
обращает на нее внимания. Потом... она с ним не встречается, Луис ее  только
учит водить машину. Просто так, для развлечения. Что тут плохого? И  сеньора
Камила  иногда  просит  его  поехать  с  ней...  Ну,  как   же   не   поймет
легкомысленная ее сестра, что их не должно интересовать, что делает  Камила.
Они все трое - Марта, Ракель и отец - должны быть на высоте,  не  давать  ни
малейшего повода быть скомпрометированными, хоть в  малом.  Не  знала  и  не
догадывалась  Ракель,  что  именно  этого  и   добивался   Максимилиано,   и
центральной фигурой следующего скандала должна была стать скучающая Марта.
    Но пока все обсуждали пьяный дебош тестя Антонио Ломбарде  в  притоне  с
дурной репутацией, - в курортном Акапулько не часто  случалось  подобное,  и
пройти  мимо  такого  происшествия  в  знатном  семействе  было  почти   что
невозможно. Маура и Родриго, зашедшие поиграть  в  карты  к  Камиле,  вскоре
забыли  зачем  появились  здесь.  Игра  отошла  на  второй   план,   слишком
животрепещущей была тема  разговора:  что  происходит  с  Антонио?  Маура  с
возмущением рассказывала о встрече в ресторане - он просто глаз не сводил  с
этой...  своей  продавщицы.  Но  сколько  благородное  семейство  собирается
терпеть скандалы, учиняемые родственничками? Как Антонио решился связаться с
ними?! Откуда они только взялись?!  А  что  с  аварией  слышно,  прояснилось
что-нибудь?.. Один из охранников - точно известно - показал, что в  ту  ночь
видел кого-то у самолета. Задержали  техников,  но  поскольку  доказательств
никаких, пришлось их отпустить: Антонио настоял.
    Оскорбленное самолюбие не давало спокойно жить Мауре:  такой  кавалер  и
потерян, очевидно, навсегда. Но со свойственным  ей  упорством,  она  решила
испробовать все способы борьбы за него, пользовалась  малейшей  возможностью
остаться наедине с Антонио, лишний раз напомнить  о  своей  тоске  по  нему,
неразделенной любви.
    На этот раз он позвонил  сам  и  попросил  о  свидании.  Может  быть,  в
ресторане, предложила Маура. Нет, он приедет к ней домой. Сердце обрадованно
забилось, но тон Ломбарде, каким  это  было  сказано,  не  предвещал  ничего
радостного.
    И вот он рядом сдержанный, чуть ироничный, в спортивном светлом костюме,
который так элегантно сидит на его подтянутой фигуре. Нет, она его  потеряла
безвозвратно, вещает сердце... Его первые слова подтверждают это.
     - В ресторане ты спросила меня о доне Даниэле с явным желанием досадить
Ракель, ведь я тебя отлично знаю.  А  еще  ты  ей  говорила  как-то,  что  я
придерживаюсь свободных взглядов в любви, хотя знаешь, что это  не  так.  Ты
лгала специально, ей назло.
    Антонио не спрашивал, Антонио предъявлял счет. Она растерялась, пыталась
оправдываться, но в его глазах все это выглядело слишком жалко.
     - Я был с  тобою  откровенен  с  самого  начала.  Сказал,  что  ты  мне
нравишься, ни слова не говоря о любви... и  ты  приняла  это.  Я  не  обещал
хранить верность и от тебя этого не требовал.
     - А ей обещал? - в нетерпении бросила Маура.
     - Да. Ей обещал, - глядя ей в глаза, сказал Антонио.
     - Значит, вы оба нарушили слово. Она ведь пыталась сбежать с  Максом...
Когда жена бросает мужа и уезжает с другим, значит, тот, другой, ей более по
душе. А насчет верности... Говори, кому  угодно,  только  не  мне...  Ее  ты
обманывал всего за несколько дней до свадьбы. Тебе нечего мне возразить?
     - Нет.
     - Антонио, мы познакомились несколько лет назад, и независимо от  всего
случившегося, я тебя уважаю и люблю. Ты всегда был уравновешенным человеком,
разумным, справедливым, но, мне кажется, что сейчас... сейчас ты  поступаешь
неверно.
     - Почему? Потому что Ракель бедна и не принадлежит к нашему кругу?
     - Действительно, прочные отношения возникают только между людьми одного
класса. Разница в воспитании может быть тебе и неважна, пока ты увлечен,  но
потом это все скажется.
     - Ракель умная и хорошо воспитанная девушка. Так в чем же дело?
     - Дело не в этом. Есть много  других  вещей...  Например,  привычки  ее
отца... То, что он натворил вчера, никогда бы не сделал никто из  нас.  Если
воспитанному человеку хочется развлечься, он это делает  негласно,  в  узком
кругу...
     - Да, самый тяжкий грех сеньора Саманьего состоял в том, что у него  не
было денег, чтобы снять номер в отеле для небольшой оргии в  узком  кругу...
Неважно, что ты делаешь, главное, чтобы все было  шито-крыто,  как  у  тебя.
Ведь так?
     - Но это ведь тоже важно, это и есть воспитание.
     - Воспитание? Такое воспитание меня не  устраивает,  Маура.  Я  простой
человек, как и мой отец, который сам себя сделал.
     - Но он был благородный человек, да и  твоя  мать  была  из  прекрасной
семьи...
     - Я пришел не ради того, чтобы услышать все это. Хочу, чтобы тебе  было
ясно - Ракель моя жена. Женщина, которую я люблю. И я не допущу, чтобы с нею
плохо обращались. Запомни это.
    Когда Маура встала, чтобы проводить Антонио до двери,  он  уже  исчез  -
буквально на глазах. Около двери, за шкафом она увидела Карлу: конечно,  как
всегда, ее сестра подслушивала. Не щадя самолюбия Мауры, заметила:
     - Что поделаешь, дорогая! Он безнадежно влюблен в эту женщину.
     - Но что он в ней нашел? Что?  -  не  выдержала  Маура,  и  злые  слезы
брызнули из ее глаз.
    Младшая сестра не отличалась сердечностью,  а  потому  жестко  поставила
диагноз:
     - Говорят, любовь слепа. По правде сказать, ты довольно глупо вела себя
и с нею, и с ним. Пытаться очернить ее, этого мало: Антонио  не  поверит  ни
мне, ни тебе, ни Камиле - никому из нас... Он знает, что мы не принимаем.
     - У тебя есть какие-нибудь идеи? - заискивающе, с несчастными,  полными
слез глазами посмотрела на сестру Маура.
     - Пока ничего серьезного.  Так...  кое-что...  с  чего  можно  было  бы
начать, - загадочно молвила хитроумная Карла...
    В доме Ломбардо происшествие с отцом Ракель обсуждалось столь же  бурно.
Виктория считала, что всем им нужно просто набраться терпения, Антонио  рано
или поздно обязательно одумается и все поймет. Мать поддержал  Максимилиано,
который тоже считал, что теперь не время приставать  к  Антонио:  он  сейчас
только о Ракель и думает, и они любым,  даже  самым  незначительным  выпадом
могут настроить его против себя: рано или поздно все  образуется...  Да,  но
они могут подтолкнуть события, это в их силах,  только  надо  все  тщательно
продумать. Такое было мнение Камилы.
    Бесполезно  уговаривать  Викторию,  говорил  Макс  сестре,  когда  мать,
пожелав им спокойной ночи,  ушла  к  себе.  Она  никогда  не  пойдет  против
Антонио. Это не против Антонио, против Ракель, настаивала Камила. - А,  ...
она, Камила, не понимает, что сейчас это одно и то же. Так что лучше  ничего
матери больше не говорить... Но, если Камила хочет что-то делать...  что  ж,
пусть делает, но он, Макс, ей ничем помогать не станет.  Это  его  последнее
слово: ничем.
    Несмотря на житейские бури, которые в изобилии проносились над  головами
влюбленных, они все более привязывались друг к другу, все нежнее становились
их отношения, все ярче горели глаза Ракель, когда она видела Антонио.
    Ракель тяготилась домом, обществом молчаливо-осуждающей  ее  Виктории  и
открыто ненавидящей Камилы. Она не раз просила Антонио взять ее  с  собой  в
офис. - Что она там будет делать? - Просто смотреть на него,  не  будет  ему
мешать. Ей это доставит удовольствие.
    Они болтали о милых пустяках, и это доставляло им, как влюбленным  всего
мира, несказанное удовольствие.  Вспоминали,  как  начиналась  их  любовь  -
совсем не так, как у  всех.  Но  значит,  суждена  им  была  эта  счастливая
встреча. Пусть столько неприятностей они переживают теперь, но ведь когда-то
это должно кончиться. Улягутся страсти, его родственники должны полюбить ее,
когда узнают ближе, как узнал и полюбил ее он, Антонио... Ракель вспоминала,
как впервые попала в дом Ломбарде: попросила  Эсекьеля  показать  фотографию
Антонио. Умный, чужой, подумала она  тогда,  что  может  быть  общего  между
ними?.. И еще она  решила,  что  Антонио  очень  красивый...  Любимый  плохо
подумает о ней, если она откроет ему одну маленькую тайну?.. Нет? Тогда  вот
она, эта тайна: Ракель никогда не раскаивается ни в чем, она счастлива,  что
встретила его...
    Стук в дверь прервал их милое воркование. Рамон доложил, что к  телефону
просят... Нет, не сеньора... сеньору Ракель. Кто это? Сообщили,  что  звонят
из Гвадалахары. Женский голос, телефонистка, сказала, что с  сеньорой  хочет
говорить... сеньор Роберто Агирре. Это какая-то  ошибка:  Ракель  такого  не
знает.

    Глава 21

    Всякий раз, когда дон Даниэль переступал порог великолепного дома  семьи
Ломбардо, он  испытывал  робость,  больше  подходящую  юноше,  чем  пожилому
человеку. Эта широкая лестница,  покрытая  небесно-голубым  ковром,  голубая
гостиная, постоянно сменяющиеся букеты  в  больших  вазах  -  все,  что  так
поразило его в первый момент, теперь угнетало его.  Восхищение  первых  дней
поблекло, зато усилилось чувство собственной  неловкости  и  неуместности  в
этом доме. А теперь еще эта история! Какой позор -  тесть  Антонио  Ломбардо
посажен в полицейский участок за дебош в сомнительном заведении! И  все-таки
сеньор Саманьего пересилил себя и вошел в дом - нужно поговорить о Чучо. Ему
хотелось, чтобы этому простому, веселому человеку нашлась бы работа в  таком
богатом и таком холодном доме, где ему, Даниэлю, было очень одиноко.
    Дон Даниэль с радостью увидел, что в гостиной  была  одна  Ракель.  Ему,
конечно, было неудобно и перед ней, он понимал, что подвел ее,  но  все-таки
она его дочь, свой человек, а не одна  из  этих  высокомерных  богачек.  Дон
Даниэль вгляделся в лицо дочери - сердится или нет?  Он  вздохнул  -  Ракель
сердилась, дон Даниэль слишком хорошо знал это выражение ее лица - не  злое,
но огорченное.
     - Дочка, - умоляюще начал дон Даниэль. - Поверь. Моей вины нет  в  том,
что произошло. У Чучо украли деньги. Я  так  расстроен  за  него!  Он  опять
остался без гроша в кармане. А ведь это он нашел Антонио после аварии.
    Ракель молча слушала отца. Она представила лица Виктории, Камилы,  когда
они узнают о случившемся с ними. А главное, Антонио, которому  так  хочется,
чтобы она стала настоящей  сеньорой  Ломбардо!  Антонио,  делающий  для  нее
невозможное. Она опять позорит его! Но Ракель смотрела на стоящего перед ней
жалкого старого отца - по сути, доброго, милого ребенка, и чувствовала,  что
не в силах укорять его.
     - Антонио дал ему очень приличную сумму, - продолжал дон Даниэль.  -  И
эти деньги у него украли. Бедняга в полном отчаянии.  Ему  даже  не  на  что
купить еду.
     - Представляю, - кивнула головой Ракель.
    Она действительно очень хорошо представляла себе,  что  такое  настоящая
бедность - безденежье и голод. Ей было искренне  жаль  смешного,  неуклюжего
Чучо.
     - Ты хочешь, чтобы я попросила Антонио дать ему еще денег?  -  спросила
она отца.
     - Нет, дочка, - замялся дон Даниэль. - Работу. Работу. Ракель,  грустно
улыбнувшись, только покачала
    головой. Как она может просить Антонио о таком одолжении! Кто она в этом
доме: хозяйка, боящаяся прислуги? А она так боится Рамона.
    В доме скрыто бушевали страсти. Камила не могла заставить себя думать  и
говорить о чем-либо, не касающемся Ракель.  Обсудив  все  стороны  и  нюансы
происходящего с Клаудио, Камила явственно  осознала,  что  во  всей  истории
каким-то образом замешан Макс. Но этого ей было мало  -  она  жаждала  найти
доказательства  сговора  Макса  и  ненавистной  Ракель.  Но  пока  она  лишь
предполагала, что нищая продавщица из Гвадалахары - отъявленная мошенница.
    Те же самые проблемы мучили и Антонио. Но  устав  от  умозаключений,  он
нуждался в умном собеседнике, которому без опаски и со всей  полнотой  можно
доверить свои сомнения. Оскар Пласенсиа, обладающий трезвым  и  скептическим
умом и логически мыслящий - вот с кем решил поделиться Антонио.  Он  говорил
долго, без утайки, называя все вещи своими именами. Только одно казалось ему
бесспорным - невиновность Ракель.
    Доктор слушал Антонио и не верил. Он понимал, что тот влюблен в Ракель и
уже поэтому не может быть объективным. Влюбленные часто идеализируют предмет
своей любви. Самым правильным решением было бы узнать поточнее о ее прошлом.
Ракель может оказаться не той, за кого выдает себя.
     - Нет,  -  с  уверенностью  сказал  Антонио,  и  в   голосе   появилась
непоколебимость, свойственная ему, когда он твердо верил в свою  правоту,  -
Ракель такая, как я  говорю.  Искренняя,  бескорыстная,  благородная.  Я  не
мальчишка и кое-что понимаю в женщинах. Да, доказательств ее невиновности  у
меня нет, как нет и доказательств вины Макса, но  я  уверен  в  этом.  Разве
моего слова недостаточно?
    Доктор прямо глядел ему в глаза. Он не хотел  лицемерить  и  соглашаться
лишь для видимости.
     - И все-таки эта девушка может тебя обманывать. Я не буду  делать  вид,
что соглашаюсь только из расположения к тебе. Ты меня понимаешь?
    Антонио кивнул. Как бы то ни было, Но Оскар был честен с ним, а  Антонио
всегда предпочитал правду лжи, какой бы неприятной эта правда  не  казалась.
За прямоту он и ценил Оскара. Значит, на стороне Ракель не  было  ни  одного
человека среди его окружения - все настроены против нее. Как,  должно  быть,
плохо девушке в этой атмосфере неприязни! Но Антонио понимал, что  исправить
это положение он не в силах. Нет доказательств, а если бы они и были, как бы
он решился обвинять Максимилиано, родного сына  Виктории?  И  Антонио  вдруг
захотелось немедленно увидеть девушку, быть с ней, просто слышать ее  голос.
Он набрал номер и попросил Рамона соединить его с Ракель.  И  удивительно  -
она сказала  лишь  несколько  самых  незначащих  слов,  но  звук  ее  голоса
прозвучал для него, как прекрасная музыка. Он понял, что хочет  быть  с  ней
сейчас, немедленно, черт с ними, с делами.
     - Ракель, - неожиданно для самого себя сказал Антонио, - скажи  Рамону,
пусть приготовит яхту. Давай покатаемся, ты согласна?
    И вот ослепительно белая яхта закачалась на лазурных морских волнах. Это
было счастье. Это была одна из  тех  минут,  которые  память  хранит  вечно.
Счастье - безбрежное, как море. Антонио поднялся на  крышу  каюты  и  нырнул
прямо в прозрачную соленую глубину. И вот он уже поднимается на борт. Ракель
невольно залюбовалась его загорелым сильным телом. Любимый. И надо  же  было
так случиться, что судьба свела их  вместе.  Как  бы  угадав  мысли  Ракель,
Антонио подошел и мокрыми от соленой  морской  воды  губами  прижался  к  ее
губам.
     - Ты сумасшедший, - только и смогла выдохнуть Ракель.
     - Это ты свела меня с ума, - ответил Антонио, прижимая к себе девушку.
     - Неужели это правда - мы вместе, - шептала Ракель. - Скажи мне,  каким
ты был в детстве?
     - Я был плакса, - засмеялся Антонио  счастливым  смехом.  -  Был  очень
капризным и не любил делиться ничем своим. Я и сейчас не люблю делиться.
     - Я тоже, так что берегись, - ответила Ракель между поцелуями.
    А на берегу беседовала другая пара. Со стороны могло показаться, что эта
милая девушка и сильный, атлетического сложения  мужчина  мирно  беседуют  о
пустяках, загорая на солнце. Но все было гораздо  сложнее.  Марта  не  могла
оторвать глаз от мощных плеч Луиса. Ей нравилось в нем все - его  сила,  его
любезность, приятное лицо, но более всего  -  то,  что  он  единственный  из
обитателей этого дома обращал на нее внимание, видел в ней  человека,  а  не
мусор, неизвестно как попавший в чистый дом. Да, Луис - прислуга, шофер,  но
разве она сама не такая же простая бедная девушка? Почему она должна корчить
из себя важную сеньору и считаться с мнением тех, кто пренебрегает ею?  Луис
приглашает ее на дискотеку - прекрасно, она не собирается  отказывать  этому
красавцу только из-за каких-то глупых предрассудков! Конечно,  сестра  снова
будет недовольна. Ну и пусть! Ей хочется жить, веселиться, а  не  изображать
из себя невесть что на  радость  Ракель...  Она  взглянула  на  улыбающегося
Луиса, и тот безошибочно понял - Марта согласна! Значит,  то,  что  задумали
они с Максом, можно будет выполнить сегодня  же.  Нужного  человека  он  уже
нашел - каскадер, работал в кино. Ну, соглашайся же,  Марта!  Она  нравилась
Луису вполне искренне, но недостаточно для того, чтобы  эта  симпатия  могла
остановить его. Раз  надо,  значит,  надо.  Теперь  оставалось  дать  точные
указания Августину, он, безусловно, справится с этой несложной ролью.
     - Луис! - раздался недовольный  резкий  голос  Камилы.  -  Что  с  моей
машиной!
     - Она готова, - вежливо ответил Луис, хотя в нем закипала злоба.
     - Может, хватит бездельничать? - стала отчитывать его Камила. - Тебе не
за это платят!
     - Видишь, - обратился Луис к Марте, когда Камила  ушла.  -  Я  для  них
слуга, а не человек. Раб.
     - Сама-то она больно много работает, - усмехнулась Марта. - Ей за  что,
интересно, деньги платят?
    Камила была тем человеком в доме, кого Марта ненавидела больше всех.

0

11

Глава 22

    Цветы были настоящей  страстью  Рамона.  Он  обожал  составлять  букеты,
учитывая интерьер и характер того, для кого они предназначались. Это занятие
приносило  ему  неизъяснимое  наслаждение,  позволяя  идеальному  дворецкому
выражать  собственное  "я".  Сейчас  он  только  что  закончил   аранжировку
прекрасного букета, заказанного  хозяином  молодой  жене.  На  губах  Рамона
играла блаженная улыбка. Но тут его взгляд упал на входную дверь,  и  улыбка
немедленно сползла с лица,  сменившись  гримасой  отвращения.  В  дверях,  в
расстегнутой мятой рубашке стоял Чучо и растерянно улыбался.
     - Что вы тут делаете? - надменно  осведомился  Рамон.  -  Разве  вы  не
уехали? Что вам нужно?
     - Я хотел поговорить с хозяином, - пробормотал Чучо, подходя ближе.
     - Сеньор занят, - холодно ответил  Рамон  таким  тоном,  что  любой  бы
понял - дон Антонио всегда будет занят для подобных типов.
     - Ничего, я не  тороплюсь,  -  преспокойно  ответил  Чучо,  разглядывая
недовольную физиономию дворецкого.
     - Здесь вы ждать не  можете,  -  возвестил  тот.  Чучо  только  покачал
головой. Он никак не мог взять в толк,  отчего  этот  человек  вечно  чем-то
недоволен.
     - Слушайте, у вас есть жена? - с самым невинным  видом  поинтересовался
он.
     - Нет, - холодно отрезал Рамон.
     - Оно  и  видно,  -  заключил   Чучо.   -   То-то   вы   всегда   такой
раздражительный. Послушайтесь моего  совета,  -  продолжал  он,  не  обращая
внимания  на  выражение  искреннего  негодования,   отразившееся   на   лице
дворецкого. - Найдите себе жену. Это очень полезно.
     - Что? - взорвался Рамон. - Я не потерплю подобных шуток, тем более  от
такого оборванца, как вы!
    Но его возмущение было прервано появлением Антонио и Ракель.  С  первого
взгляда на эту пару, становилось  ясно  -  это  счастливые  влюбленные.  Они
только что вернулись с моря, волосы девушки мокрыми прядями падали на  лицо,
но от этого она казалась еще прекраснее. Антонио обнимал ее за плечи. Увидев
сеньора, Чучо сделал шаг вперед.
     - По правде говоря, хотел поговорить с  вами,  дон  Антонио,  -  сказал
Чучо. - Как плохо вышло-то, а? Не повезло мне. И почем мне было знать, что в
этом месте одни воры?
     - Ладно, - улыбнулся Антонио. - Зачем ты теперь пришел?
     - Во-первых, сказать  вам  спасибо,  -  видя,  что  Антонио  в  хорошем
настроении, Чучо осмелел и  решил  идти  напролом.  Будь,  что  будет.  Двум
смертям не бывать, а одной не миновать.  -  Так  вот,  спасибо  за  то,  что
вытащили меня из каталажки. Ну, а, во-вторых, спасибо  за  работу.  Ведь  вы
дадите мне работу?
     - Почему я должен давать тебе работу?  -  засмеялся  Антонио,  которого
развеселила эта неуклюжая хитрость.
     - Потому что это было бы замечательно! - восторженно  ответил  Чучо.  -
Работа мне очень нужна. Я ведь, дон Антонио, умею  все  на  свете.  Куда  не
поставьте Чучо, он все сработает на совесть. Как вол будет работать.  Вы  не
пожалеете. Быть на побегушках  -  могу,  мыть  машины  -  могу,  подстригать
траву - могу, носить записки вам и сеньоре... - и видя, что Антонио смеется,
Чучо подмигнул Ракель.
    Ему повезло. Чучо и вообще считал себя везунчиком. Не во всем,  конечно,
но во многом. Как хорошо, что он попался на глаза дону  Антонио,  когда  тот
был в таком хорошем настроении!
    Приди Чучо  несколькими  минутами  позже,  возможно,  все  кончилось  бы
по-иному. Лишь только удалился он, как Рамон  сообщил  Антонио  и  Ракель  о
звонке некоего Роберто Агирре из Гвадалахары. Этот человек просил к телефону
сеньору Ракель - сказал, что недавно приехал и будет еще звонить.
     - Кто это? - недоуменно спросил жену Антонио.
     - Я же сказала, что не знаю его, - растерялась Ракель.
    Лицо Антонио потемнело. v
    Да, выдумка Карлы имела успех. Мауре удалось уговорить  своего  приятеля
Родриго сыграть по телефону роль таинственного  Роберто  Агирре.  И  теперь,
сидя в  удобных  креслах  гостиной  Мауры,  они  обсуждали  план  дальнейших
действий. Выдумка превосходная, отличный способ  поссорить  Антонио  с  этой
мошенницей. Что он в ней нашел! Смазливое личико и только! Женщина,  которая
пыталась убежать с Максом! Но для полной убедительности  нужно,  чтобы  этот
Роберто Агирре действительно появился на  свет.  И  Родриго  знал,  как  это
сделать.
    Появление  неизвестного  из  Гвадалахары  почему-то  очень   встревожило
Антонио. Даже не само его появление, а та настойчивость,  с  которой  Ракель
отрицала, что незнакома с этим  человеком.  Нет,  загадочного  Агирре  нужно
немедленно отыскать, и Антонио обратился за помощью к верному Пабло. В конце
концов, Акапулько - не такой огромный город, можно же узнать, в каком  отеле
остановился этот человек. А пока, пока хочется все забыть, забыть про Макса,
про Мауру, Камилу и всех злопыхателей, забыть про Роберто Агирре,  и  просто
побыть вместе.
    Ракель высушила волосы и переоделась в легкое  платье  стального  цвета,
которое удивительно шло ей. Как быстро она выработала новый стиль в одежде -
сказался ее природный вкус. Теперь в богатой  сеньоре  трудно  было  угадать
девчонку из магазина готового платья.
     - Ты не такой, каким я тебя представляла, - говорила Ракель,  смотря  в
зеленые глаза любимого. - Когда я тебя увидела, ты мне  показался  важным  и
недоступным.
     - Иногда я такой и есть, - с улыбкой отвечал Антонио.
     - Но не со мной.
    Антонио вздохнул. Его ждали дела, на два  часа  была  назначена  деловая
встреча, но как не хочется покидать Ракель.
     - Может быть, ты поедешь со мной в контору, - внезапно предложил он.  -
Я буду работать и смотреть на тебя.
     - Хорошо, я приедут - ответила девушка.
    Ракель поспешила к себе.  В  дверях  своей  комнаты  она  столкнулась  с
Мартой, одетой в пышную короткую юбочку и майку,  едва  прикрывающую  грудь.
Ракель не понравился и плутоватый вид сестры.
     - Ты куда? - Ракель решительно остановила Марту.
     - Я иду с подругами, - соврала та и  сразу  поняла  не-удачность  своей
лжи - какие у нее подруги в Акапулько! -  Это  знакомые  Клаудио,  -  быстро
поправилась она. - И не  говори  мне  ничего,  Ракель,  мне  надоело  сидеть
взаперти.
    Нападение - лучшая защита, - Ракель больше ни о чем не стала  спрашивать
сестру, и Марта благополучно улизнула из дома: пусть Ракель  возмущается,  -
она шла с Луисом, мужчиной из обслуги.
    Лишь пару часов назад  Чучо  был  безработным  оборванцем  без  гроша  в
кармане - и вот он слуга в богатом доме, облаченный в белый китель, такой же
как у самого Рамона! Чучо в восторге носился по дому, заглядывая из  комнаты
в комнату и предлагая кофе, сок, закуски. От радости он не  чуял  под  собой
ног. Дон Даниэль полностью разделял его восторги.
     - Какой ты элегантный! - качал он головой, рассматривая Чучо.
     - Я хочу вечером заскочить к Мерседес, - сообщил  ему  о  своих  планах
Чучо. - Она такая хорошая девушка!
    Дон Даниэль был действительно рад за Чучо, одновременно он был рад и  за
себя - теперь в доме появился свой человек. Хотя они  с  Чучо  познакомились
недавно, но, казалось, знали друг друга всю жизнь. Теперь он больше не будет
чувствовать себя одиноким  и  заброшенным,  -  есть  с  кем  посидеть  перед
телевизором, пропустить стаканчик, поболтать о разных разностях.
    А Чучо как на крыльях  понесся  к  Мерседес.  Ему  очень  нравилась  эта
девушка - такая красивая и добрая.  Как  она  вступилась  за  него,  как  не
побоялась попасть в каталажку! Но не так радостно встретили его  Мерседес  и
ее брат Габриэль - юноша, почти мальчик, недавно сбитый грузовиком, и теперь
прикованный из-за травмы к постели. Им нужны были деньги всегда,  но  сейчас
требовались еще и дорогие лекарства, а Мерседес потеряла с трудом  найденную
работу! В их бедной каморке царило уныние. Конечно, она могла  бы  вместе  с
братом делать ракушечные бусы, но разве на это проживешь? Нужна была работа,
постоянная работа, а где ее найдешь?
    Слушая Мерседес, Чучо едва не разрыдался.  Он  всегда  близко  к  сердцу
принимал чужие беды, тем более беды такой прекрасной девушки, как  Мерседес.
И тут чудесная мысль посетила Чучо - а что,  если  найти  ей  место  в  доме
Антонио Ломбардо? Чучо, сам еще не прослуживший и дня, был почему-то уверен,
что у него все получится.
     - Мы с доном Антонио приятели, - заявил он. - Вот  увидите,  стоит  мне
только намекнуть ему, у вас сразу же будет работа,  -  Чучо  говорил  и  сам
искренне верил своим словам. Ему казалось, что  нет  ничего  невозможного  в
том, что дон Антонио послушает его.
    Мерседес тоже верила и радовалась:
     - Это было бы прекрасно, правда, Габриэль?
    Марта  влюбленными  глазами  смотрела  на  Луиса  -  какой  он  сильный,
стройный, красивый. Они сидели  на  открытой  веранде  ресторана,  где-то  в
вышине чуть покачивали своими большими резными листьями пальмы. В первый раз
за много дней Марта чувствовала  себя  счастливой.  После  ресторана  они  с
Луисом отправились на дискотеку. Это было очень  здорово  -  нарядные  люди,
цветомузыка, быстрые ритмы.  К  сожалению,  Луису  нужно  было  вернуться  к
одиннадцати - работа, но он обещал Марте, что в следующий раз они задержатся
подольше. Марта поверила, хотя ее  галантный  кавалер  прекрасно  знал,  что
никакого следующего раза не будет, потому что на дороге к дому в условленном
месте уже стоит Августин. Все готово.
    Они сели в автомобиль, и Луис плавно тронулся  с  места.  По  дороге  он
рассказывал  Марте  о  веселой  ночной  жизни  в  Акапулько.  Конечно,  куда
Гвадалахаре до этого шикарного курорта. Вдруг Луис затормозил и остановился.
     - Что такое? - удивилась Марта.
     - Хочешь сесть за руль? - предложил Луис, повернувшись к  ней.  -  Хочу
посмотреть, способная ли у меня ученица?
    Марта, не долго думая, согласилась. Ей даже не пришло в голову, что  она
изрядно выпила. Они быстро  поменялись  местами,  и  Марта,  нажав  на  газ,
рванула вперед.
     - Здорово у тебя получается! - подбодрил ее Луис и протянул сигарету. -
Закури!
    Марта взяла сигарету и, прикурив, лихо крутанула руль, совсем не обратив
внимания на темную дорогу. Из-за деревьев на шоссе  выбежал  человек.  Марта
ударила по тормозам, но было поздно. Человек перекувырнулся  через  капот  и
вылетел на обочину. Она резко затормозила. Луис открыл  дверь  и  подошел  к
лежащему человеку. Потом подбежал к машине  и  приказал  перепуганной  Марте
освободить водительское место.
     - Он мертв, поехали, - отрывисто сказал Луис, садясь за руль.
    Он видел, как дрожала девушка, как покрывалось бледностью ее  лицо,  ему
даже было жалко ее, но думал он совсем о другом.
    "Все прошло отлично, - Марта ничего не заметила и  теперь  уверена,  что
насмерть задавила человека и бросила его  на  дороге.  Это  очень  серьезное
преступление. Значит, Ракель полностью во власти Максимилиано".
    Но ни он, ни его  Хозяин  не  знали,  что  у  блестяще  инсценированного
несчастного случая оказался свидетель - смешной оборванец, которого  Антонио
неизвестно зачем взял на работу.
    В приподнятом настроении Чучо возвращался от  Мерседес,  рисуя  в  своем
воображении радужные картины - как он поговорит с хозяином, и Мерседес будет
жить и работать здесь же, рядом с ним. Мимо на большой  скорости  пронеслась
машина. Чучо позавидовал - кто-то разъезжает в таких шикарных автомобилях, а
он, вот, вынужден тащиться на своих двоих.
    Вдруг  раздался  визг  тормозов,  и  Чучо  увидел,  что   машина   резко
затормозила и остановилась. Он  побежал  вперед,  но  автомобиль  уже  снова
тронулся. И тут Чучо в ужасе увидел, что на обочине лежит человек. Его сбили
и бросили! У Чучо было доброе сердце, и он склонился над несчастным.  Каково
же  было  его  изумление,  когда  молодой  человек,  только  что  казавшийся
бездыханным трупом, внезапно вскочил на ноги  и  как  ни  в  чем  не  бывало
убежал. Чучо только раскрыл рот от изумления.
    Подойдя  к  дому  Ломбарде,  Чучо  обратил   внимание   на   автомобиль,
припаркованный у самого входа. Он подошел поближе и осмотрел  его.  Сомнений
не было - это та самая машина, которая сбила прохожего, если, конечно, можно
считать, что сбила, ведь парень-то оказался жив-здоров. От  этих  загадок  у
несчастного голова пошла кругом,  и  он  поспешил  в  бунгало  дона  Даниэля
немного выпить, чтобы успокоиться и обрести всегдашнюю безмятежность.
    А Луис был горд, - он, как всегда, четко выполнил желание Хозяина  и  не
мучился укорами совести,  спокойно  констатировав,  что  задание  выполнено:
Марта в истерике.
    Марта, действительно, была в  ужасном  состоянии.  Ночью  она  не  могла
сомкнуть глаз, снова и снова  вспоминая  все  обстоятельства  трагедии.  Она
обвиняла во всем только себя, не задумываясь, что за руль она села по совету
Луиса, и несчастного бросила на дороге тоже не она, а Луис. Всю  ночь  в  ее
ушах стоял визг тормозов, вспоминалась темная фигура,  внезапно  появившаяся
из темноты.
    Марта не хотела никого видеть, не  хотела  никому  ничего  говорить.  Но
когда она спустилась вниз  -  едва  причесанная,  с  синими  кругами  вокруг
испуганных глаз, Ракель сразу поняла - с сестрой что-то случилось. Но  Марта
не хотела ничего объяснять, а только бросилась в свою комнату. Ракель хорошо
знала свою взбалмошную сестру - ведь та  способна  на  любое  безрассудство.
Что-то случилось вчера вечером. Ракель терялась в догадках.
    Сразу после завтрака она пошла в комнату Марты. Та,  зареванная,  лежала
на кровати. Сомнений не было - произошло нечто из ряда вон выходящее. Ракель
села возле Марты и пристально посмотрела на нее.
     - Что с тобой, Марта?
    В ответ Марта только всхлипнула. Луис велел ей никому не рассказывать  о
случившемся, но она не могла, просто была не в состоянии хранить этот ужас в
себе. Кому еще она может открыться, как не родной сестре.
     - Я убила человека, - тихо сказала Марта.
    До Ракель не сразу дошел страшный смысл этих  слов.  Как  это  возможно?
Марта, ее сестра... убила?
     - Вчера вечером, - продолжала Марта,  -  я  вела  машину,  а  он  вдруг
вынырнул откуда-то... Я была с Луисом.
    Это был  новый  удар  для  Ракель.  Марта  ослушалась  ее  и  продолжала
встречаться с Луисом! Марта осмелилась ночью после ресторана сесть за руль!
     - Ты же сказала, что уходишь с Клаудио! - воскликнула Ракель.
    Марта зарыдала и, вскочив с  кровати,  бросилась  вон  из  комнаты.  Она
больше не хотела никого видеть, никого! У нее не было сил выслушивать упреки
сестры. Она понимала, что кругом виновата, но сил  больше  не  было.  Ракель
побежала за сестрой.
    Максимилиано, как дикий зверь, сидел в засаде. Какое-то  звериное  чутье
позволяло ему угадывать, в какой части дома или сада может появиться Ракель.
Та и сама удивлялась, замечая, с какой неизменностью Макс всегда  оказывался
рядом.
    Так случилось и на этот раз.  Максимилиано  нервно  курил  в  отдаленной
части сада, густо заросшей вечнозеленым цветущим кустарником. Он  и  сам  не
знал, что привело  его  сюда.  Хотелось  побыть  одному  после  разговора  с
Антонио. Даже одно воспоминание об этом человеке  вызывало  в  Максе  прилив
ненависти. Макс с силой сжал кулаки - мы еще посмотрим, кто кого.
    Но вдруг  чуткие  уши  Максимилиано  уловили  отдаленные  шаги,  голоса.
Ракель!  Он  круто  повернулся  и  замер  в  ожидании,  как  зверь,  который
приготовился к прыжку.
    Вот и они. Марта, конечно, в слезах. Дуреха! Нечего ходить с кем попало.
За ней Ракель. Макс внезапно появился из кустов и схватил девушку за руку.
     - Пусти! - крикнула Ракель. - Разве ты не видишь, она в отчаянии!
     - Я все знаю, - хриплым голосом сказал Макс, всматриваясь в  это  лицо,
которое так притягивало и мучило его. - Она задавила человека.  Насмерть.  И
теперь, - Макс схватил Ракель за обе руки, привлек  к  себе  и  наклонившись
прямо над ее лицом, глухо сказал: - Ты будешь делать все, что я скажу.  Игры
кончились. Там был свидетель, который все видел. Я заплатил ему за молчание,
но ты знаешь...
     - Чего ты от меня хочешь?  -  кричала  Ракель,  стараясь  вырваться  из
ненавистных объятий. Но руки Макса железным кольцом охватили ее тело.
     - Ты меня обманула,  Ракель,  -  зловеще  говорил  Макс.  -  Я  бы  мог
простить, если бы ты бросила меня ради кого-то другого.  Но  он!  Только  не
ради него! И теперь я прошу немногого - всего  один  раз.  Все  останется  в
тайне. Итак, я жду до завтра.
    Не видя ничего перед собой, в полном отчаянии Ракель  шла  к  дому.  Все
здесь были против нее, и все происходило  так,  как  хотел  Максимилиане  Ей
казалось, что он затягивает петлю на ее шее. А Марта?  Что  скажет  Антонио,
когда узнает? Отец его любимой - пьяница и скандалист, сестра - убийца.  Ему
опять предстоят ужасные неприятности из-за них, и когда-нибудь его  терпение
иссякнет. Подавленная безысходностью  и  горькими  мыслями,  Ракель  открыла
дверь дома, но, едва перешагнув порог,  остановилась  в  нерешительности.  В
гостиной сидели незнакомые люди. В кресле расположилась красивая  девушка  с
тонкими чертами лица и длинными льняными волосами. Рядом с ней стоял молодой
мужчина в белом пиджаке и синих брюках. Кто это? Гости?  В  полном  отчаянии
Ракель остановилась - она была совершенно не в силах вести  сейчас  светскую
беседу, вежливо улыбаться, говорить о пустяках.
    Антонио, увидев жену, широко улыбнулся и, подойдя к ней, взял  за  руку.
Он представил жене своих друзей  -  Алехандру  Монтеро  и  Андреса  Берналя.
Появление Ракель вызвало невероятное изумление Андреса. Он и  не  знал,  что
Антонио Ломбардо, этот законченный холостяк, женился. И даже не  предупредил
своего лучшего друга!
    Виктория с удовольствием беседовала с Алехандрой. Ей очень нравилась эта
красивая  и  немного  застенчивая  девушка.  Виктория  расспрашивала  ее   о
родителях,  о  доме,  но  Алехандра  как-то  странно  запиналась,   говорила
сбивчиво. Ситуацию  прояснил  Андрее.  Оказывается,  Алехандра  влюбилась  в
автогонщика и сбежала из дома. Родители, разумеется, решительно против этого
брака, но она твердо  стоит  на  своем.  Не  зная,  как  поступить,  девушка
обратилась к  Андресу,  своему  крестному,  чтобы  тот  помог  ей  уговорить
родителей.
    Ракель с изумлением смотрела на  Алехандру.  Она  никогда  не  могла  бы
предположить, что это  воздушное  создание  способно  на  такие  решительные
поступки. Значит, и богатые женщины тоже подвластны  чувствам  и,  отдавшись
им, в состоянии забыть манеры и правила хорошего тона.
    В  гостиной  появился  Макс.  Он  тепло  поздоровался   с   Андресом   и
Алехандрой - было видно, что он давно знает их и находится с ними в таких же
приятельских отношениях, как и  Антонио;  но  не  задерживаясь  в  гостиной,
поднялся к себе.
    Антонио видел, что жена ведет себя как-то неуверенно,  скованно,  боится
проронить лишнее слово, и приписал ее поведение природной застенчивости: она
увидела незнакомых людей и смутилась. Нет, не такой должна быть его жена. И,
дождавшись, когда Виктория  с  гостями  поднялись  наверх,  и  они  остались
наедине, Антонио ласково обратился к жене:
     - Дорогая! Ты не должна так смущаться.  Я  хочу,  чтобы  ты  вела  себя
соответственно твоему положению. Ты ведь моя жена. Я хочу гордиться тобой.
    Ракель слушала Антонио и не могла сдержать слез. Его слова  убивали  ее,
они разрывали ей сердце. Он хочет гордиться ею! Дочерью дебошира  и  сестрой
убийцы! Не в силах больше выдержать этой пытки, Ракель бросилась по лестнице
в свою комнату.
    Антонио остался один. Поведение Ракель удивляло, даже  озадачивало  его.
От чего она внезапно разрыдалась? Ведь  не  от  смущения  перед  незнакомыми
людьми...  И  еще  этот  неуловимый  Роберто  Агирре,  которого   невозможно
разыскать... Кто-то тронул Антонио за плечо. Это была Виктория.
    Виктория, всегда доброжелательная, всегда подтянутая и  красиво  одетая,
эта женщина олицетворяла собой уют и мир в доме. Рядом с ней все несчастья и
превратности казались не такими страшными. Но теперь, словно пропасть  легла
между ними, и этой пропастью был сын Виктории - Макс.
     - Антонио, - мягко сказала  Виктория,  которая  отлично  понимала,  что
творится в душе ее приемного сына, -  мне  кажется,  ты  совершаешь  ошибку,
сынок. Да, у Макса дурной характер. Он агрессивен, иногда  груб,  но  он  не
способен на такие ужасные вещи, в которых ты его подозреваешь. А эта женщина
действительно тебя обманула.
     - Виктория, - Антонио открыто смотрел ей  в  лицо.  -  Ты  ведь  всегда
верила мне. Поверь и на этот раз. Ракель добрая и честная девушка.
    Виктория отрицательно покачала головой.
     - Если я поверю в это, мне придется согласиться, что мой сын убийца.
     - Хорошо, - сухо сказал Антонио, понимающий всю  бессмысленность  этого
спора. - Но об одном я все-таки хочу попросить тебя. Пожалуйста, ни слова  о
Ракель Андресу и Алехандре. И предупреди Макса.

    Глава 23

    Но никто -  ни  Антонио,  ни  Ракель,  ни  Максимилиане  не  знали,  что
таинственный Роберто Агирре - плод фантазии Карлы, обретал  плоть  и  кровь.
Родриго уверенно осуществлял свой замысел. Он вызвал  к  себе  Кота,  темную
личность, которая орудовала в кабаке, и стал  допрашивать  его  о  пропавших
деньгах Чучо. Сомнений не было - деньги у несчастного украл именно  Кот,  но
Родриго это не очень беспокоило. Главное было, чтобы его  не  вспомнил  этот
старый ..., тесть Ломбардо. Кот поклялся, что старик не видел его.
     - Тогда слушай, - сказал  Родриго.  -  Ты  снимешь  скромную  квартиру,
поселишься в ней и скажешь, что тебя зовут Роберто Агирре.  Явишься  туда  с
чемоданом, якобы из Гвадалахары.
    По случаю приезда гостей в доме Ломбардо был устроен торжественный ужин.
Все собрались в гостиной. Нарядно одетые женщины мило беседовали, мужчины  с
бокалами в руках говорили обо всем понемногу - о делах, о семье, о планах на
будущее. Виктория сначала  колебалась,  приглашать  ли  на  этот  ужин  дона
Даниэля,  ведь  он  иногда  бывает  невоздержан  в  питье.  Но  Антонио  был
непреклонен - его тесть тоже должен быть среди приглашенных.
    Виктория согласилась, правда, она не стала передавать приглашение  через
прислугу, а сама пошла к дону  Даниэлю.  Превозмогая  неловкость  и  неспеша
подбирая слова, она сообщила сеньору Саманьего  о  приглашении  и  попросила
выполнить ее две просьбы: во-первых, пойти с Рамоном в город  и  купить  под
его руководством приличную одежду; а, во-вторых, не  пить  за  ужином  сверх
положенного. Они прекрасно поняли  друг  друга,  и  дон  Даниэль,  проглотив
унижение, обещал сеньоре выполнить ее просьбы.
    Ужин прошел на редкость  удачно.  Постороннему  наблюдателю  могло  даже
показаться, что в этот вечер в доме царила дружеская теплая  атмосфера,  что
эти нарядные красивые сеньоры искренне желают друг другу добра. Но  так  мог
подумать только тот, для кого остался невидим  истинный  характер  отношений
между этими людьми.
     - Твоя  невестка  очень  мила,  но  неразговорчива,  -  сказала  Камиле
Алехандра.
     - Мила! Ты просто ее не знаешь! -  с  очаровательной  улыбкой  ответила
Камила.
     - Тебе она не нравится? - искренне удивилась девушка.
     - Завтра  все  расскажу,  -  пообещала  Камила.  Единственный  человек,
который и со стороны выглядел  несчастным  был  дон  Даниэль.  Помня  данное
Виктории слово, он даже не притронулся к вину. Но чувствуя себя лишним  и  в
светской беседе,  и  в  деловом  разговоре,  он  выбрав  подходящую  минуту,
откланялся. Ракель, подавленная несчастьем, тяготилась своим присутствием на
этом  беззаботном,  легком  вечере  и  тут  же  вызвалась  проводить   отца,
почувствовав радость от того, что перестанет играть проваленную роль хозяйки
дома. Антонио с удивлением посмотрел на нее, отмечая  боковым  зрением,  что
Макс, оставив стакан, тоже направился к двери.
    Сердце Макса бешено стучало. Он был готов  на  все  -  на  преступление,
убийство, только бы заполучить эту девушку. Ему было даже неважно, любит  ли
она его. Главное завладеть  ею.  Макс  был  уже  готов  сделать  это  силой,
принудить ее стать его любовницей, пусть даже путем самого низкого шантажа.
     - Ракель!
    Девушка вздрогнула, услышав этот хриплый голос. Он был слишком хорошо ей
знаком и рождал в ней страх и отвращение. Она не  могла  поверить,  что  еще
совсем недавно этот голос внушал ей любовь.
     - Оставь меня, - крикнула она, стараясь оттолкнуть от  себя  Макса,  но
силы их были не равны.
     - Подумай, - хрипел он, обуреваемый страстью. - Подумай, что ты теряешь
и что приобретаешь. Вспомни о своей сестре. Ей грозит тюрьма!
     - Ракель! - это был уже другой голос, голос Антонио, который звал ее.
    Железные руки Макса сжимали ее плечи, а ей казалось, что  горло.  Ракель
рванулась.
     - Пусти, меня зовут!
     - Так да или нет?
    Ракель слышала только голос Антонио, звавшего ее. Пролепетав еле слышное
"да", она вырвалась из рук Макса и бросилась к дому.
    Антонио обнял ее и заглянул в глаза.  Он  видел,  видел,  что  с  Ракель
творится что-то неладное. Но что? Она подняла к нему свое прекрасное лицо  и
молчала, хотя ей так хотелось рассказать Антонио все: о несчастье с  Мартой,
о низости Макса, о его грязных предложениях... Но она молчала, молчала из-за
Марты и из-за него, Антонио.
    Теперь, когда жена была рядом, Антонио успокоился. Он гладил  ее  нежное
лицо, пушистые  волосы,  и  постепенно  волнение  и  тревога  замирали.  Так
хотелось верить ей, отбросив все сомнения.
    Налетал ветер, неспокойно гудел  океан,  а  они  стояли  на  освещенной,
падавшим из окна светом, дорожке, тесно прижавшись друг к другу.
     - Между прочим, ты  очень  понравилась  Андресу,  -  с  улыбкой  сказал
Антонио, обнимая Ракель за плечи. - Он просто  восхищается  тобой.  Конечно,
придется выдумать какую-нибудь историю о том, как мы познакомились. Он очень
любопытный и наверняка будет выспрашивать. Но я не хочу, чтобы ты все  время
чего-то боялась. Главное - мы счастливы.
    Он  обнял  девушку,  и  они  замерли,  словно  боялись  вспугнуть  пусть
призрачное, но счастье.
    Перед сном Ракель заглянула в  комнату  Марты.  Сестра,  старавшаяся  во
время ужина сохранять беззаботный вид, теперь опять  раскисла.  Она  боялась
всего - что ее выдаст Максимилиано, что неизвестный свидетель аварии  заявит
в полицию, что ее посадят в тюрьму.  И  никто  на  всем  белом  свете  не  в
состоянии ей помочь. Днем Марта украдкой встретилась с Луисом, но тот только
повторил, что все  будет  хорошо.  Однако,  его  слова  не  принесли  ей  ни
малейшего успокоения.
    Луис действительно держал себя с Мартой совершенно спокойно и  уверенно,
хотя  Августин  рассказал  ему  крайне  неприятную  вещь.  Оказывается,  его
действительно кто-то видел. Какой-то человек шел по дороге, но кто это  был,
Августин и понятия не имел. Так что версия  Макса  о  неизвестном  свидетеле
оказалась правдой, вот только свидетель этот видел не то,  что  хотелось  бы
Максу и Луису. Хорошо бы найти этого  парня  и  заткнуть  ему  рот  -  можно
деньгами, а можно и угрозами...
    А Чучо было невдомек, что его скромная персона так озаботила кого-то. На
следующий день после вечеринки, с утра пораньше он  навестил  дона  Даниэля.
Чучо по-хорошему завидовал другу, приглашенному  на  роскошный  ужин,  но  и
своей новой жизнью он был доволен: отлично устроился! А вот  когда  Мерседес
возьмут на службу - это  будет  полное  счастье.  В  том,  что  ему  удастся
устроить девушку в дом Ломбарде, он не сомневался ни одной минуты.  Хотя  на
днях  он  пытался  заговорить  об  этом  с  Рамоном,  но  надменный,   вечно
недовольный им дворецкий даже не стал слушать Чучо. Не беда! В конце  концов
не Рамон решает, кого брать, а кого не брать на работу, а в  благосклонности
дона Антонио Чучо не сомневался.
    Дон Даниэль с улыбкой слушал веселую болтовню Чучо.  Насколько  приятнее
этот простой человек, чем те богатые сеньоры. Они,  конечно,  хорошие  люди,
но...
     - Что вы так грустите, дон Даниэль? - спросил Чучо,  заметив,  что  его
друг тяжело вздыхает.
     - Не место мне здесь, - грустно проговорил дон Даниэль. - Стар  я  уже,
чтобы становиться настоящим сеньором. Да ты не обращай внимания, Чучито.
    И с этими словами дон Даниэль достал из холодильника заветную бутылочку.
Чучо не приходилось уговаривать - он уже приготовил стаканы.
    Виктория имела правило всегда вставать рано, она просыпалась едва ли  не
первой в доме. Гимнастика, душ, тщательный туалет. Никто в доме  никогда  не
видел,  чтобы  она  вышла  из  своей   комнаты   неприбранной,   неаккуратно
причесанной, в случайно накинутом платье. Так и сегодня, несмотря на  ранний
час,  Виктория  уже  была  элегантна  и  подтянута.   Заметив   в   гостиной
Максимилиано, она решила предупредить его о том, чтобы он не распространялся
относительно Ракель в разговорах с Андресом и Алехандрой. Конечно, она  была
уверена, что Макс понимает это и сам,  но  Антонио  просил  ее  предупредить
Макса, и она исполнила его просьбу.
    В этот момент зазвонил телефон. Рамона на месте не было, и трубку  сняла
Виктория. То, что она услышала, насторожило ее. Незнакомый  и,  пожалуй,  не
очень приятный мужской голос  спрашивал  Ракель.  Назвался  Роберто  Агирре.
Виктория недоуменно  пожала  плечами  и  попросила  сына  позвать  невестку.
Услышав о том, что Ракель просит мужчина, Макс сорвался  с  места  и  поднял
трубку сам. Только этого еще не хватало.
     - Сеньоры Ракель нет дома, - жестко сказал в трубку  Макс.  -  Оставьте
ваш телефон.
     - В этом нет необходимости, - ответил наглец на другом конце провода. -
Но можете передать, что я тот человек из Гвадалахары. Она знает.
    Максимилиано с потемневшим лицом продолжал сжимать  в  руках  телефонную
трубку, в которой раздавались теперь только короткие гудки. Роберто  Агирре?
Это еще кто такой! Макс не мог справиться  с  охватившей  его  дрожью.  Надо
немедленно узнать, кто этот человек. Кому поручить? Разумеется, Луису.
    Камила встретила Алехандру у бассейна. Ненависть сестры Антонио к Ракель
нарастала с каждым часом, и скрывать ее Камила не собиралась. Эта выскочка и
мошенница раздражала ее  все  больше.  В  том,  что  Ракель  преступница  и,
возможно, даже убийца, Камила уже совершенно не сомневалась. И теперь, найдя
в лице Алехандры нового слушателя, она с  удовольствием  пересказала  все  с
самого начала - как "эта" приехала вместе со своей сестрой на следующий день
после сообщения об аварии самолета. Явились из Гвадалахары. И в каком  виде!
Камиле  даже  пришлось  одолжить  ей   одежду.   А   потом   появился   этот
отвратительный старик, их отец.  А  ведь  еще  совсем  недавно  никто  и  не
подозревал о существовании этих людей.
     - А мне он показался  хорошим  человеком,  -  чистосердечно  призналась
Алехандра.
    Хороший человек! Они все умеют притворяться хорошими,  честными.  Просто
мошенники высокой марки! Они не  те,  за  кого  себя  выдают.  Этот  хороший
человек, например, недавно напился, устроил дебош и попал в тюрьму. И  дочка
у него такая же. Удивительно только, что Антонио этого не понимает.  Он  как
будто сошел с ума. Его не остановило даже то, что эта девка пыталась сбежать
с Максом. Антонио, глупец, бросился за ней  и  привез  обратно.  И  даже  не
отругал ее. Влюблен, как последний кретин.
    Все на свете любят сплетни, и Алехандра отнюдь не была исключением.  То,
что рассказала ей Камила, потрясло ее. С ума сойти!  Тайный  неравный  брак.
Воздушная авария, чудесное спасение. Как это романтично. Разумеется, девушка
не могла удержаться и тут же передала все Андресу, особо выделив в  рассказе
бегство Ракель с Максом. Так кого же она в действительности любит?
    Кого  уже  мало  заботила   любовь,   так   это   Макса.   Как   хищник,
почувствовавший запах добычи, он метался по дому в поисках Ракель.  На  днях
Антонио с  Андресом  хотят  уехать  на  строительство  в  Сиуатанехо.  В  их
отсутствие  Ракель  сможет  под  каким-нибудь  предлогом  уйти  из  дома   и
встретиться с ним. Ему было безразлично, что испытывает к  нему  Ракель.  Он
сделает все, чтобы добиться своего, а там жизнь покажет, кто кого любит и за
что.
    Ракель в отчаянии слушала Макса. Казалось бы, -  как  все  просто.  Один
раз, всего один раз, и он уйдет с ее пути. Забудется история с Мартой, да  и
имя Ломбардо, столь ценимое мужем, не будет  публично  скомпрометировано.  А
покинуть дом в отсутствие Антонио совсем не сложно - достаточно сказать, что
она собралась за покупками. Макс посмотрел в лицо девушки и без слов понял -
она сломалась. Против воли, с отвращением, но она  согласится.  Еще  немного
настойчивости, и он добьется от нее всего, чего хочет.
    Чтобы как-то успокоиться, Ракель взяла книгу и устроилась в  кресле.  Но
детектив не захватил ее. Она лишь машинально водила глазами по строкам, не в
силах понять прочитанное. Хриплый голос Макса стоял в ушах, тело,  казалось,
до сих пор чувствовало отвратительное прикосновение его рук.
    Рядом прошелестела шелковым платьем Виктория. Каким чужим казалось все в
этом доме. Вот случилось несчастье, а  разделить  его  не  с  кем.  Даже  от
любимого мужа она вынуждена все скрывать.
    Антонио подошел к тихо опустился в соседнее кресло.
     - Завтра мы едем в Сиуатанехо, - сказал он. - Поедешь с нами?
    Ракель в отчаянии взглянула на него. Не могла же она объяснить,  что  не
поедет с ними, потому что у нее свидание с Максом. Может  быть,  ей  удастся
договориться?..
     - Я, - сбивчиво начала она, - я хотела пойти  за  покупками.  Вместе  с
папой.
    Антонио внимательно посмотрел  на  жену.  Беспокойный  взгляд,  грустные
глаза, которые она как будто прячет.  Это  тревожило  его.  Может  быть,  ее
поведение связано с появлением Роберто Агирре?  Виктория  сообщила,  что  он
недавно звонил, но трубку взял Макс и сказал, что Ракель нет дома.  Все  это
было очень странно.
     - Что с тобой? - спросил Антонио, пристально  глядя  жене  в  глаза.  -
Может быть, это из-за сеньора Роберто Агирре?
     - Я не знаю такого человека, - ответила Ракель. - А нервничаю от  того,
что мне неловко перед твоими друзьями.
    Антонио вздохнул. Это было невозможно. Ведь  видно,  что  Ракель  что-то
скрывает и недоговаривает. Но что?!
    Больше всего Антонио беспокоило то, что  Макс  стал  как-то  уж  слишком
самоуверен в последнее время. Это дурной  признак  -  он  что-то  задумал  и
уверенно идет по своему пути. А вот Ракель,  напротив,  нервничает.  Значит,
она боится. Видимо, Максимилиано  знает  нечто  такое,  чего  не  знает  он,
Антонио. Но Ракель молчит. Антонио был в отчаянии - он не знал, как  убедить
жену в том, что она может ему довериться.
     - Ты мне не доверяешь, Ракель? Почему? - снова и снова спрашивал  он  и
как будто утыкался в глухую стену.
    Антонио встал и пошел в кабинет. Нужно было немедленно выяснить все  про
этого Роберто Агирре. Необходимо, чтобы Пабло нашел его  во  что  бы  то  ни
стало. Конечно, он мог поселиться под чужим именем. Но зачем? Ведь он звонит
в дом Ломбарде и называет себя.
    Точно такие же указания давал Максимилиано Луису Трехо. Нужно  проверить
все гостиницы и выяснить, кто этот  Роберто  Агирре  из  Гвадалахары.  Может
быть, это один из свидетелей, которые были на свадьбе? Но он даже не  слышал
такого имени.
     - И еще ты должен сегодня же снять номер в отеле "Рид".
    Луис только кивнул. Он  не  был  излишне  любопытным  и  предпочитал  не
влезать в дела своего Хозяина, если тот не сообщал о них сам.
    И только Карла, фантазией  которой  Роберто  Агирре  появился  на  свет,
ничего  не  знала  о  том,  какие   страсти   закручиваются   вокруг   этого
несуществующего персонажа.  Верная  своему  обещанию  помогать  сестре,  она
отправилась в бунгало, где жил дон Даниэль, чтобы поболтать с ним и вытянуть
из него какую-нибудь информацию.
    Увидев Карлу, дон Даниэль сначала решил, что девушка ищет кого-то из его
дочерей. Каково же было приятное изумление старика, когда он узнал, что  это
милое создание зашло поговорить именно с ним. Послушать о старых временах, о
Гвадалахаре, где ей никогда не приходилось бывать,  наверное,  это  красивый
город... Дон Даниэль с удовольствием стал  рассказывать.  Ему  редко  с  кем
удавалось перемолвиться словечком, разве что с милым толстячком Чучо.
    Узнав от Алехандры сногсшибательные новости про Ракель  и  Максимилиано,
Андрее стал повнимательнее присматриваться к их поведению. Да,  сомнений  не
было - они хорошо знакомы, и Макс действительно неравнодушен к  жене  своего
брата. Как же они раньше не заметили.  В  гостиной  Макс  старался  подсесть
поближе к Ракель, как бы невзначай положить ей руку не плечо.
     - Что же ты не женишься, Макс? - решила прощупать почву Алехандра. -  У
тебя есть невеста?
    Но ни Алехандра, ни Андрее не ожидали такой  реакции  -  Макс  полуобнял
Ракель и с нежностью (кто бы мог подумать, что он способен на такое!) смотря
ей в лицо, ответил:
     - Нет.
    Ракель в  смятении  встала  и  пошла  к  себе.  Что  делать?  Как  быть?
Единственный человек, с которым она могла обсуждать эту  тему,  была  Марта.
Она в курсе всего, она понимает.
     - А как бы ты поступила? - спросила сестру Ракель.
     - Меня не спрашивай, мы с тобой разные люди, - ответила та.
     - Ты бы приняла предложение Макса? - догадалась Ракель.
     - Да, - твердо ответила Марта. - Это же один раз. Это не на всю жизнь.
    В этом дурочка Марта ошибалась. Макс только говорил об одном разе.  Этот
"один раз" дал бы ему полную власть над Ракель. Он связал бы ее этим "разом"
по рукам и ногам, сделал бы покорной рабыней! Но самое сладкое в его  грезах
был Антонио - униженный, раздавленный, ненавистный Антонио. Близок тот  час,
когда Макс отомстит ему. Близок, как никогда.
    Улучив момент, он подошел к Ракель, стоявшей на террасе, и  сунул  ей  в
руку гостиничный ключ.
     - Жду тебя в одиннадцать в отеле "Риц".
    Как во сне, не понимая, что происходит, Ракель  тенью  вошла  к  себе  в
комнату. Ключ жег руки, как раскаленный. Что делать?!
    Антонио уже уехал, и  все  ближе,  все  неотвратимее  ужасное  свидание.
Ракель чувствовала, что уже  не  в  силах  что-либо  изменить.  Но  внезапно
отворилась дверь, и в комнату быстро вошел Антонио.
    Ракель едва успела спрятать руку с ключом  за  спину  Только  бы  он  не
увидел!
     - Ты собиралась идти за покупками? - резко спросил ее Антонио.
    Ракель судорожно кивнула.
     - Сколько у тебя денег?
     - Не знаю, - отвечала Ракель, держа руки за  спиной.  Антонио,  оглядев
комнату и отыскав взглядом сумочку
    Ракель, подал ее жене.
     - Посмотри!
    Ракель не знала что делать. Если Антонио увидит у нее в  руках  ключ  от
гостиничного номера, случится нечто ужасное.
     - Мало, - ответила она. - Деньги у сестры...
    Антонио грубо схватил ее за руку  и  потащил  из  комнаты.  Ракель  лишь
успела бросить злополучный ключ на пол.
    Как на зло, в коридоре им навстречу шла Марта.
     - Сколько у тебя денег? - не здороваясь, спросил ее Антонио.
     - Ни гроша, - пожала плечами Марта. - А что?
    Значит, опять ложь! Антонио прекрасно видел замешательство жены,  но  не
понимал, с чем оно связано. Ясно, что она не собиралась за покупками -  ведь
ни у нее, ни у Марты не оказалось денег. Вывод один - в его  отсутствие  она
хотела с кем-то встретиться. Но времени на разбирательство не было -  Андрее
уже  давно  ждал  внизу.  Нужно  было  повернуться  и  уйти,   но   какое-то
необъяснимое чувство не давало Антонио уехать. Он вдруг отчетливо понял, что
просто не может оставить Ракель здесь одну.
     - Ты поедешь с нами, Ракель, -  вдруг  сказал  Антонио,  беря  жену  за
руку. - В Сиуатанехо.
    Ракель покорно последовала за Антонио в машину. В глазах  у  нее  стояли
брошенный на пол ключ и несчастное  лицо  Марты.  Но  она  была  спасена  от
свидания с Максом!

    Глава 24

    С некоторых пор Родриго  почти  все  свое  свободное  время  проводил  в
зеленой гостиной у  Мауры.  Он  с  такой  готовностью  помогал  ей,  сначала
разыгрывая роль таинственного Роберто Агирре, затем наняв на эту роль своего
человека, что у Мауры начали  закрадываться  сомнения  -  какой  же  у  него
реальный интерес в этом деле? Всерьез она не верила словам Родриго,  что  им
движут исключительно дружеские чувства. Что-то тут было еще, но что  именно,
Маура не знала, да и не очень ломала себе голову. Помогает - и хорошо
    На этот раз у нее были кое-какие  новости.  Не  очень  сногсшибательные,
однако интересные. Во-первых, приехал Андрее и Алехандра. Во-вторых, звонила
Камила, которая хочет серьезно поговорить с Маурой о Ракель. Интересно,  что
она скажет?
     - Ты не рассказывала ей, что я тебе помогаю? - встревожился Родриго.
     - Конечно, нет, - Маура передернула плечами. - Камила  такая  болтунья,
ей ничего нельзя доверить. А вот Карла вчера навестила сеньора  Саманьего  и
выяснила, что Ракель, оказывается, работала продавщицей в  магазине  одежды.
Представляешь! И Антонио женился на такой женщине!  Чем  больше  я  об  этом
думаю, тем более странным мне это представляется.
    Маура задумалась.
     - Знаешь, Антонио встречался с Ракель несколько месяцев, а я даже ни  о
чем не догадывалась. Этого не может быть! Какая женщина не почувствует,  что
у нее появилась соперница, если речь идет о серьезной связи?  К  тому  же  я
что-то не могу припомнить, чтобы Антонио  часто  ездил  в  Гвадалахару.  Он,
конечно, не докладывал мне обо всех своих поездках, но все-таки я знала, что
он ездил в Торрехон, в Мехико... Но не в Гвадалахару!
     - А Макс случайно не ездил туда? - спросил Родриго.
     - Не знаю, - покачала головой Маура.
    Марта не находила себе  места.  Теперь,  когда  Антонио  увез  сестру  в
Сиуатанехо, ей  было  не  с  кем  даже  поговорить,  некому  пожаловаться  и
поплакаться. Ведь, кроме Макса и Луиса, никто не знал о том, что  произошло.
Но от Луиса мало пользы - он только повторит в очередной раз, что все  будет
хорошо. Он не умеет сочувствовать по-настоящему. А уж с таким мерзавцем  как
Максимилиано  Марте  вообще  не  хотелось  разговаривать.  Пользуется  чужим
несчастьем, чтобы заставить Ракель уступить ему.  Возможно,  будь  Марта  на
месте сестры, она не стала бы сопротивляться так долго, но от этого Макс  не
становился ей ни капли приятнее. Марта пробовала жаловаться на  него  Луису,
но тот сказал, что Максимилиано вовсе не такой, каким кажется  ей.  Что  она
недостаточно знает его. Как бы не так! Марте казалось,  что  она  знает  его
даже слишком хорошо.
    Она  увидела  приближающегося  Клаудио  и  искренне  обрадовалась  этому
легкому, беззаботному человеку. Он пригласил ее в конный клуб, и Марта почти
уже согласилась, но, вспомнив все произошедшее, со вздохом отказалась. А  на
предложение искупаться в бассейне радостно откликнулась.
    Марта нежилась в воде, когда услышала властный зов Макса.
     - Не обращай не него внимания, - посоветовал Клаудио.
    "Как бы я этого хотела", - подумала Марта и вылезла из воды.
     - Где Ракель? - без обиняков спросил  Макс.  Он  так  и  сверлил  Марту
глазами.
     - Антонио увез ее в Сиуатанехо. Она же не могла отказаться, - с вызовом
ответила  Марта.  -  Подумай,  что  ты  делаешь.  Неужели  тебе   доставляет
удовольствие такой способ добиваться женщины!
     - Побереги  свое  красноречие,  -  проворчал  Макс.  -  Если   она   не
согласится, вы обе пойдете в тюрьму!
    Максимилиано был вне себя от ярости. В тот момент, когда  казалось,  что
птичка в клетке, она опять упорхнула. Он ведь прекрасно видел,  что  Ракель,
наконец, сломалась и была готова делать все, что он захочет. Теперь же нужно
придумывать что-то другое...
    День уже клонился к вечеру, когда Антонио, Андрее и Ракель  вернулись  в
Акапулько. Дорога была неблизкая, и все  порядком  устали.  Договорившись  с
Андресом встретиться за ужином, супруги Ломбарде, взявшись за руки поднялись
к себе. Несмотря на то, что прошел целый день,  Антонио  не  забыл  утренний
разговор. И по-прежнему хотел знать, что собиралась делать Ракель, оставшись
дома. Ведь очевидно, что она не могла пойти за покупками, как утверждала. Ни
у нее, ни у Марты не было денег. Может быть, она  собиралась  встретиться  с
Роберто Агирре?
     - Я даже не знаю, кто это, Антонио?! - в отчаянии  воскликнула  Ракель.
Ее силы были на пределе, она больше не могла и не хотела молчать: "Будь, что
будет, я скажу Антонио все".
    В этот момент  раздался  стук  в  дверь  и  на  пороге  появился  всегда
предупредительный и улыбающийся Рамон. Он внес в комнату новый букет -  свое
последнее произведение, которым он очень гордился. Поставив цветы  на  стол,
Рамон уже собрался уйти, на тут что-то вспомнил и~ повернулся к Антонио.
     - Сеньор, - изящно склонив свою лысеющую голову, сказал Рамон, -  ключ,
который тут был, я положил в шкатулку.
     - Какой ключ? - спросил Антонио, и глаза его сузились.
     - Такой, как от номера в гостинице, - ответил Рамон. Ни он, ни  Антонио
не успели больше ничего сказать, потому что Ракель  внезапно  повалилась  на
пол. Лицо ее стало безжизненным и бледным.
    Антонио сразу же забыл о ключе и  обо  всех  своих  подозрениях.  Они  с
Рамоном уложили все еще бесчувственную Ракель на кровать. Рамон принес воды,
и Ракель медленно стала приходить в себя. Она  открыла  глаза,  но  лицо  ее
по-прежнему было без кровинки. Антонио попросил Рамона позвать сюда  сеньору
Викторию,  а  сам  спустился  к  телефону,  чтобы  срочно  вызвать   доктора
Пласенсиа.
    Виктория с жалостью смотрела на Ракель. Перед лицом болезни она  считала
правильным забыть о своих симпатиях и антипатиях. Виктория  сидела  на  краю
кровати и, легонько поглаживая  руки  девушки,  внимательно  вглядывалась  в
осунувшееся лицо Ракель.
     - Возможно, ты ждешь ребенка... - проговорила она. Ракель видела, какое
участие принимает в ней эта сеньора, мать Максимилиано,  и  ей  было  не  по
себе.
     - Мне уже лучше, - слабым голосом сказала она.  -  Вам  не  обязательно
сидеть со мной.
     - Мне это не трудно, - улыбнулась Виктория своей все  понимающей  милой
улыбкой.
    Ракель была готова разрыдаться. Ну, почему все  так  ужасно  получилось.
Ведь они с сеньорой наверняка могли бы стать друзьями, могли бы любить  друг
друга, как мать и дочь. Но теперь это невозможно. Эта женщина - мать  Макса,
и как любая мать, будет оправдывать и защищать своего сына. Лучше бы  Ракель
никогда не видела ни этих людей, ни этого дома!
     - Сеньора, - слабым голосом произнесла Ракель. - Я  знаю,  вы  меня  не
любите. Но я не такая, как здесь все думают, клянусь вам. Я приехала сюда не
по своей воле, а когда захотела уехать, меня не пустили.
     - Лучше не клясться, - тихо сказала Виктория. - Антонио любит  тебя  и,
возможно, ты ждешь от него ребенка. Но прошу, твои родственники должны вести
себя соответственно нашему положению. Я ведь тоже из простой семьи. Мой отец
был учителем. Я вышла замуж очень рано  за  отца  Максимилиано.  Он  работал
инженером в одной из компаний Альберто Ломбарде Потом я  осталась  вдовой  и
полюбила отца Антонио. Но когда человек входит в такую семью, как эта, нужно
понимать, что есть вещи, не важные для нас, но важные для других.
    Виктория замолчала и, безмолвно глядя на лежавшую перед ней  девушку,  с
красивым умным лицом, внимательно слушающую ее, подумала: она не может  быть
преступницей, обманщицей, она - только жертва чужой злой воли.  Но  Виктория
поспешно отогнала эту мысль. Ведь если Ракель  действительно  невиновна,  то
тогда злая сила эта - Макс... Нет, этому Виктория не могла поверить!
     - Можно войти? - дверь отворилась, и в комнату вошел Оскар Пласенсиа.
    Оскар пробыл у Ракель довольно долго. Он осмотрел ее, измерил  давление,
прослушал сердце. Ему  было  очевидно,  что  у  девушки  сильнейшее  нервное
истощение. Он прописал ей лекарство, но сказал, что  лучшим  лекарством  для
нее будет покой и тишина. Более точный диагноз он  сможет  поставить,  когда
она сдаст необходимые анализы. Возможно, она действительно ждет ребенка,  но
заключение можно будет сделать только по результатам анализов. С этим  Оскар
удалился.
    Когда доктор ушел, в комнату бесшумно вошел Рамон с подносом. Он  принес
Ракель все необходимое - лекарства, сок,  фрукты.  Ракель  смотрела  на  его
благонравно-сосредоточенное лицо и думала, можно ли ему доверять,  можно  ли
попросить его забыть об этом ключе. Она уже хотела сделать это, но в комнату
вошел Антонио. Он рассказал Ракель о выводах, сделанных доктором.
     - Ребенок? - Ракель отвернулась от Антонио, - лучше бы  доктор  ошибся.
Сейчас не время для ребенка.
    Антонио видел  ее  нежный  профиль,  разметавшиеся  по  подушке  волосы,
которые он так любил гладить.
     - Знаешь, никогда не следует отказываться от ребенка, - и добавил, -  в
любом случае, я не оставлю его. Но сейчас отложим этот разговор.
    Ракель широко открытыми глазами посмотрела на мужа и смолчала.  Антонио,
поднявшись, как ни в чем не бывало пожелал ей доброй ночи и закрыл за  собой
дверь.
    "Да, - думал Антонио, - это, действительно, не самое  лучшее  время  для
обзаведения ребенком". Он не сомневался, что Ракель скрывает от  него  нечто
важное. К сожалению, Пабло не нашел пока загадочного  Роберто  Агирре,  зато
выяснил, что его разыскивает еще кто-то. Кто?  Служащий  одной  из  гостиниц
подробно описал  этого  человека.  Завтра  Пабло  приведет  этого  парня  из
гостиницы сюда и покажет ему Макса: описание поразительно напоминает его.
    Похоже, что единственным, кто сохранял  жизнерадостность  в  этом  доме,
остался Чучо. Он  был  доволен  всем  -  работой,  едой,  беседами  с  доном
Даниэлем. Разве что немного досаждал этот зануда Рамон,  который  корчит  из
себя неизвестно что, но Чучо добродушно не брал это в голову.
    За те несколько дней, что он прослужил в доме Ломбардо, его новый  белый
китель как-то обвис, измялся и стал почти неотличим от той рубахи, в которой
Чучо когда-то явился к дону Антонио. Но Чучо ничего не замечал. Все мысли  у
него сосредоточились на Мерседес. Он снова и снова зазывал  дона  Даниэля  в
гости к девушке и ее брату - как-то неудобно все время наведываться  одному.
Можно, например, пойти  сегодня.  Никто  и  не  узнает.  Виктория  и  сеньор
Ломбардо заняты Ракель - она плохо себя чувствует.
     - Как, Ракель заболела? - всплеснул руками дон Даниэль. - И я ничего не
знаю об этом?!
    Дон Даниэль не на шутку расстроился. Никто не  удосужился  сказать  ему,
что дочь заболела. Как будто его здесь нет. Но что же с Ракель? Дон Даниэль,
несмотря на обиду, поспешил в большой дом. В гостиной его встретили Виктория
и Оскар. Дон Даниэль без лишних  слов  попросил  разрешения  повидать  дочь.
Виктория ласково успокоила дона Даниэля, сказав, что причин для беспокойства
нет, и попросила Рамона проводить сеньора Саманьего в комнату Ракель.  Робея
под взглядом грозного дворецкого, дон Даниэль поднялся вверх по лестнице.
    Смотря ему вслед, Виктория сказала Оскару:
     - Мне очень жаль этого человека и Ракель тоже.
     - Жаль? - удивленно поднял брови Оскар.
     - Им трудно здесь, среди нас,  -  задумчиво  сказала  Виктория,  -  они
чувствуют себя не в своей тарелке.
    Постучав в дверь, дон Даниэль услышал  голос  зятя  и  осторожно  вошел.
Ракель, бледная и усталая, ужинала под задумчивым взглядом  сидевшего  рядом
мужа. Девушка увидела полные сострадания глаза отца, и  ее  лицо  осветилось
искренней радостью. Антонио, извинившись,  покинул  комнату.  Ракель  и  дон
Даниэль почувствовали себя свободнее: они могли говорить и  делать  то,  что
хотели. Дон Даниэль обнял дочь.
     - Все в порядке, папа, - успокоила она отца. - Я потеряла сознание,  но
мне уже лучше. Посиди со мной.
    Дон Даниэль тихонько присел на край кресла.
     - Папа, - тихим голосом сказала Ракель, - я хочу попросить кое  о  чем.
Спрячь вот это, выброси, чтобы никто не видел,  -  с  этими  словами  Ракель
вытащила из-под матраца ключ и протянула его дону Даниэлю. - И,  пожалуйста,
ничего не спрашивай, - ее глаза наполнились слезами, она сглотнула  их  и  с
трудом выговорила. - Папа, а как ты себя чувствуешь?
     - Хорошо, - попытался  улыбнуться  дон  Даниэль.  -  Правда...  немного
одиноко. Но нет, не уговаривай меня ходить сюда, - для меня, да и  для  всех
лучше, когда я там, в своем бунгало...
    Они замолчали, без слов понимая все, чем не хотели огорчать друг  друга.
Только теперь сеньор Саманьего понял, что неплохо им жилось  в  Гвадалахаре.
Пусть они жили бедно, пусто иногда недоедали, но никто  не  смотрел  на  них
сверху вниз, никто не указывал, как себя вести. Они были свободны. А здесь -
золоченая клетка!
    В комнату вошел Антонио,  принесший  Ракель  лекарства,  и  дон  Даниэль
поспешил к себе, пожелав всем спокойной ночи.
    Ракель проглотила таблетки и, поставив на стол поданный Антонио  стакан,
посмотрела на мужа. Его лицо было бесстрастным и холодным.  Может  быть,  он
все еще думает, что  она  собиралась  встретиться  с  этим  Роберто  Агирре?
Подозревает ее? Помнит разговор о ключе? А может быть, он рассердился, когда
она сказала, что не хочет ребенка?
     - Я не потому так сказала, что не люблю детей,  -  стала  оправдываться
Ракель. - Просто сейчас не время, не та ситуация...
     - И какая же это ситуация? - сухо спросил  Антонио.  Этот  ледяной  тон
пугал ее. Ей казалось, что муж ее больше не любит, и  она  теряла  рассудок.
Внезапно Ракель почувствовала ужасную усталость, усталость  от  всего  -  от
вечного страха, от постоянной неловкости, которую она ощущала в  этом  доме.
Она посмотрела ему в глаза:
     - Ты не доверяешь мне?
     - У меня есть для этого  основания!  -  Антонио  поднялся  и  вышел  из
комнаты.
    Ракель лежала без сна, когда увидела открывающуюся дверь. Вошел Антонио,
и она, притворившись спящей, исподволь наблюдала за  ним.  Его  интересовала
шкатулка, куда Рамон убрал ключ. Ракель  перестала  притворяться  и,  открыв
глаза, спросила:
     - Ты что-то ищешь?
     - Нет-нет, спи спокойно, - ответил Антонио и вышел из комнаты.

    С ключом в руке дон Даниэль вошел в бунгало. Там кто-то был - а, да  это
Чучо сидит перед телевизором и, как всегда, что-то  жует.  Звук  включил  на
полную громкость. Заметив дона Даниэля, Чучо  поспешно  вскочил  и  выключил
телевизор. Оказывается,  он  поджидал  дона  Даниэля,  чтобы  отправиться  к
Мерседес. Они же как будто договорились.
    Дон Даниэль вздохнул. У него не было никакого настроения идти  в  гости.
Состояние Ракель, ее тревога расстроили отца, и вообще он вдруг почувствовал
себя каким-то старым, несчастным и разбитым. Нет, сегодня ему не до гостей!
    Чучо  только  печально  качал  головой,  и  его  лицо  приняло  скорбное
выражение. Как жаль, что дон Даниэль не хочет идти!  А  что  это  у  него  в
руках? Ключ, похоже, от комнаты в гостинице. Чучо не раз  видел  такие.  Дон
Даниэль сначала хотел его о чем-то попросить, но потом передумал  и  спрятал
ключик в карман; дон Даниэль, действительно, выглядит неважно, наверное, ему
лучше отдохнуть. И  взяв  на  дорожку  пригоршню  воздушной  кукурузы,  Чучо
отправился в дом исполнять свои обязанности.
    Первым делом он зашел на кухню и приготовил  чашечку  крепчайшего  кофе.
Чучо сидел и потягивал  его  мелкими  глотками,  когда  вошли  Рамон  и  дон
Антонио. Они говорили о каком-то ключе. Чучо сначала даже не прислушивался -
его-то это не касается. Рамон говорил, что ключ нашла  утром  Рехина,  а  он
положил его в шкатулку, ту, которую показывал перед тем, как сеньора упала в
обморок. Дон Антонио распорядился, чтобы позвали горничную. И тут  Чучо  как
током пронзила догадка. Ну как же он сразу не подумал. Ключ! Наверняка,  тот
самый, который он видел в руках дона Даниэля.
     - А какой он из себя, этот ключ? - на всякий случай осведомился Чучо.
    Рамон с негодованием посмотрел на это нелепое  существо,  которое  смеет
совать нос в хозяйские дела, но дон Антонио ответил:
     - Ключ от гостиничного номера.
     - К нему еще прицеплена пластмассовая штучка? - обрадовался Чучо.
     - Да, - серьезно ответил Антонио. - Ты его видел?  Чучо  с  готовностью
закивал головой, довольный, что смог быть полезным  хозяину.  Вот  -  Рамон,
хоть и такой важный, потерял ключ, а он, Чучо, его нашел!
     - Кажется, я видел его у дона Даниэля, - затараторил  Чучо.  -  Он  его
вынул, а я  увидел.  Такой,  как  ключи  в  гостинице,  на  нем  штучка  еще
болтается, - но увидев, как потемнело лицо хозяина, как  сузились  от  гнева
его глаза, Чучо закончил уже далеко не так уверенно, как начал. - Может, это
был другой ключ... Может, я ошибся, - и только  выложив  дону  Антонио  все,
бедняга понял, что, кажется, сказал что-то лишнее.
    Бедняга Чучо! Всю жизнь его губила эта манера  -  сначала  наболтать,  а
потом задуматься. Так вышло и сейчас. Ну, кто  тянул  его  за  язык.  Только
теперь несчастный болтунишка понял, что, сам того не желая, раскрыл какой-то
важный секрет  и  порядком  навредил  дону  Даниэлю.  И  чтобы  хоть  как-то
исправить положение, он бросился в бунгало.
    Час был уже поздний, и дон Даниэль,  выпив  на  сон  грядущий  стаканчик
пульке, уже безмятежно лежал в постели, размышляя о странной просьбе дочери.
Сам не зная почему, он не выбросил ключ, как просила Ракель.
    Вдруг в стеклянную дверь его бунгало отчаянно застучали, затем  раздался
взволнованный голос Чучо:
     - Дон Даниэль! Дон Даниэль!
    Дон Даниэль встал с постели и как был, в пижаме, пошел  открывать.  Чучо
вихрем ворвался в бунгало. Он  был  ужасно  испуган  -  отчаянно  размахивая
руками, замогильным шепотом попросил дона Даниэля не включать свет, чтобы их
не заметил хозяин. Дон Даниэль, увидев такое странное поведение друга, и сам
испугался не на шутку. Опять что-то стряслось?
     - Ах, дон Даниэль, -  шептал  убитый  горем  Чучо,  -  я  просто  осел.
Кажется, кто-то украл ключ из комнаты хозяина. А я сказал, что видел  у  вас
такой же, ну, похожий на тот, который они ищут. Это как-то  само  вырвалось,
дон Даниэль.
    Чучо в отчаянии ломал руки, но, как говорится, слово не воробей.  Узнав,
что ключ передала отцу Ракель, Чучо решил на всякий  случай  предупредить  и
ее.
    Несмотря на поздний час, Ракель не спала.  Она  думала  о  той  новости,
которая внезапно обрушилась на нее. Ребенок... У нее будет ребенок... Как  и
всякая  женщина,  она  всегда  втайне  мечтала  об   этом,   и   вот   мечта
осуществилась. Но сейчас, в этих  условиях  -  она  почти  не  обрадовалась.
Хорошо еще, что вовремя удалось избавиться от этого ключа.
    В  дверь  постучали.  Кто  это  может  быть?   Стук   какой-то   резкий,
настойчивый. Ракель встала и подошла к двери.  Это  был  приятель  ее  отца,
Чучо. Ракель удивилась его позднему приходу.
     - Я по поводу ключа, - таинственно  сказал  он.  Ракель  вздрогнула.  -
Хозяин и Рамон говорили на кухне о ключе, который не могут найти, и  я...  я
сделал глупость и сказал, что видел такой ключ у вашего  папы.  Простите,  -
Чучо был так расстроен, что, казалось, вот-вот расплачется.
     - И Антонио пошел к папе?  -  буквально  окаменев  от  ужаса,  спросила
Ракель.
     - Нет, - поспешил успокоить ее Чучо, довольный, что может сказать  хоть
что-то приятное. - Он в кабинете разговаривает с этим новым сеньором.
     - Тогда вот что, - Ракель отчаянно соображала, что бы такое можно  было
придумать,  -  передайте  папе,  что  это  ключ...  от  нашей   квартиры   в
Гвадалахаре. А теперь уходите и, пожалуйста, никому ничего не говорите.
    Антонио разговаривал с Андресом и не торопился к дону Даниэлю за ключом.
В этом не было необходимости. Антонио был совершенно уверен, что  Ракель  не
случайно лишилась чувств именно в тот момент, когда Рамон заговорил о ключе.
Она передала его отцу, когда тот зашел проведать ее. Все было ясно как день.
И Чучо, разумеется, именно этот ключ видел в руках сеньора Саманьего.  Можно
было и не проверять. Но встает другая проблема  -  что  это  за  ключ.  Было
очевидно, что Ракель не хотела ехать в Сиуатанехо, потому  что  у  нее  была
назначена встреча. Но с кем? Вот этого Антонио не знал и терялся в догадках.
Максимилиано, Роберто Агирре или кто-то еще, о ком  он  не  знает.  В  любом
случае,  очень  возможно,  что  это  тот  человек,  который  устроил  аварию
самолета.

0

12

Глава 25

    Утром Ракель почувствовала себя лучше. Еще  до  завтрака  к  ней  пришел
отец, который был обеспокоен теперь тем, что Антонио  так  и  не  пришел  за
ключом. Он не понимал, как расценить это.  Но  в  любом  случае,  он  твердо
обещал держаться того, о чем  они  договорились.  Это  ключ  от  квартиры  в
Гвадалахаре. И все-таки дону  Даниэлю  было  совершенно  непонятно,  что  за
странная  история  с  ключом.  Ракель  не  стала  объяснять  всю   сложность
запутанной интриги и ответила по существу:
     - Марта сбила человека и тот погиб.
    Дон Даниэль в ужасе всплеснул руками, не в силах  произнести  ни  слова.
Все остальные горести сразу улетучились куда-то.
    Марта тоже не могла думать ни о  чем  другом,  кроме  наезда  и  шантажа
Макса. Она даже решила поговорить об этом с Луисом.  Ведь  он  хорошо  знает
Макса и, может быть, подскажет, как сделать так, чтобы он оставил  Ракель  и
всех остальных в покое. Но Луис только пожал плечами и  вместо  ответа  стал
спрашивать  о  каком-то  Роберто  Агирре,  который  будто  бы   приехал   из
Гвадалахары и спрашивал по телефону сестру. Марта припомнила всех  друзей  и
знакомых Ракель, но человека с таким именем среди них . не было.
    Марту убивала бессмысленность этого  разговора:  надо  срочно  принимать
меры, ведь нельзя же допустить,  чтобы  за  ее  преступление  расплачиваться
пришлось Ракель. И она придумала  нехитрый  план,  построенный  на  ее  лжи,
подтверждаемой Луисом. Ракель, выслушав ее, покачала головой -  хватит  лжи,
они и так все  опутаны  ею.  Сестры  спустились  вниз,  где  после  завтрака
беседовали Антонио и Андрее. Ракель попросила разрешения навестить  отца  и,
выйдя из  дома  на  солнечную  дорожку,  услышав  утреннее  щебетание  птиц,
почувствовала облегчение: в доме все угнетало ее.
    А Марту встретил Макс и, по обычаю, пригрозив ей, спросил,  где  сестра.
Узнав, что она не в  доме,  обрадовался  и  стал  поджидать  ее  в  саду  на
изогнутом, выложенном камнями, мостике.
    Он поздоровался с Пабло Мартинесом, проходившим мимо с каким-то типом, и
постарался поскорее отделаться от них: вот-вот появится Ракель. Завидев его,
она замедлила ход, словно сбилась с шага. Но  Макс,  дождавшись,  когда  она
поравнялась с ним, загородил ей дорогу. Он был похож на помешанного.  Клялся
в любви, просил прощения, умолял подарить ему одно-единственное свидание.
     - Один раз, Ракель, - говорил он, склоняясь к  девушке,  -  всего  один
раз. А потом я уеду очень далеко. Обещаю тебе. Я знаю, ты  любишь  меня,  но
готов отступить, видя как ты страдаешь. Но мне нужно быть с тобой!
     - Нет! - выкрикнула Ракель и, собрав все свои силы,  рванулась  из  его
объятий. - Никогда!
    Макс испугался, что он говорит слишком громко  и  их  могут  услышать  в
доме. Ладно, пусть идет, но не воображает, что он на этом остановится.  Макс
посмотрел вслед убегавшей девушке. И  тут  его  привлек  небольшой  предмет,
лежавший на дорожке. Это была  белая  клипса  Ракель.  Что  ж,  вещественное
доказательство когда-нибудь сможет ему  пригодиться,  -  Макс  наклонился  и
поднял находку.
    И  ни  Ракель,  ни  Макс  не  знали,  что  за  ними   наблюдал   Андрее,
возвращающийся с корта. Он, конечно, не слышал их и не  видел  лица  Ракель,
заслоненного широкой спиной Максимилиано. Но сомнений не было - они  стояли,
прижавшись друг к другу и, по-видимому, целовались.
    Хорошую жену заполучил Антонио Ломбарде! Андрее поспешил в  дом.  Он  не
мог успокоиться, потрясенный увиденным. Значит, это  не  сплетни.  Ракель  и
Максимилиано действительно любовники. Во всяком случае, положение, в котором
он их видел, было, мягко говоря, сомнительным. Андрее  считал  своим  долгом
поставить в известность  Антонио.  Он  слишком  любил  своего  друга,  чтобы
позволить этим людям бесчестить его.
    Антонио, всегда спокойный и выдержанный, был потрясен рассказом Андреса.
Ракель целовалась в саду с Максимилиано! Как искусно эта женщина разыгрывает
невинность и правдивость. Вот и  ответ  на  вопрос,  с  кем  она  собиралась
встретиться в гостинице? С Максимилиано!
    В гостиную вошла Ракель. Она была немного  бледна  и  казалась  какой-то
испуганной. Ее глаза были похожи на глаза загнанной газели  -  такой  в  них
застыл страх и отчаяние.  Но  Антонио  уже  ни  на  что  не  хотел  обращать
внимания. Он больше не верил ей. Теперь у него появились факты.
     - Ты целовалась с Максом, - тоном, не терпящим  возражений,  сказал  он
жене.
    Ракель пыталась что-то объяснить, но Антонио не  желал  слушать  никаких
объяснений. Он с силой схватил ее за руки и так сжал ее, что Ракель крикнула
от боли.
     - Как ты могла обманывать меня! Шлюха! - бросил Антонио ей в лицо.
    На шум вышли из комнаты Камила и Алехандра, спустилась сверху Виктория.
     - Оставь ее! - вдруг раздался за его спиной голос.  -  Это  я  во  всем
виновата.
    Антонио резко обернулся и увидел Марту. Нет, он не желал больше  слушать
никакой лжи, которой будет опутывать его эта семейка  мошенников.  Но  Марту
уже было не остановить.
     - Я убила человека, Антонио, - с вызовом глядя  ему  в  глаза,  сказала
Марта. - Несколько дней назад. Но Макс сказал, что есть свидетель,  которому
он заплатил за молчание. За это он требует, чтобы  Ракель  отдалась  ему,  -
выпалила на одном дыхании Марта.
    Ракель в  этот  момент  поразилась  сестре.  Откуда  такая  решимость  и
смелость у обычно легкомысленной девчонки? Марта, которая  больше  всего  на
свете боялась, что о ее преступлении кто-нибудь узнает,  теперь  громогласно
заявляет об этом. Бедная, мужественная Марта.
    Антонио,  не  дослушав,  бросился  в  сад:   Максимилиано!   Он   сейчас
расквитается с ним за  все  сразу.  Виктория,  поймав  его  бешеный  взгляд,
поняла, что может произойти непоправимое, и бросилась к Андресу  с  мольбой:
догнать Антонио и не допустить убийства.
    Только на словах Андреса:  "Есть  дело  поважнее  Макса  -  Марта  убила
человека!", - Антонио опомнился и повернул к  дому.  Войдя  в  гостиную,  он
приказал Марте и Ракель следовать за ним в кабинет. Виктория тоже  поднялась
с дивана:
     - Я думаю, тебе лучше остаться здесь, - остановил ее Антонио.
     - Нет, - непререкаемо сказала Виктория, - я хочу знать все!
    Антонио без  слов  пропустил  ее  перед  собой  и  плотно  закрыл  дверь
кабинета.
    Он не замечал Андреса, стоявшего у него за спиной в теннисном костюме, с
перекинутым через плечо  полотенцем,  не  обращал  внимания  на  съежившуюся
где-то в уголке Викторию. Все внимание его было сконцентрировано на стоявших
перед ним и тесно жавшихся друг к другу сестрах.
     - Говори все, как было! - властно приказал он Марте.
    И она, запинаясь, призналась в  том,  что  тайно  встречалась  с  Луисом
Трехо, что он учил ее управлять машиной, и в тот вечер после  ресторана  она
решилась сесть за руль. Они с Луисом думали,  что  никто  их  не  видел,  но
Максимилиано сказал, что на дороге оказался свидетель. Макс  подкупил  этого
человека, и он пока молчит. В газетах тоже ничего не появилось...
    Ракель стояла в  кабинете  Антонио,  словно  подсудимый,  которому  дали
слово. Вот он - непреклонный судья, ее муж, сидит на своем обычном месте  за
стеклянной поверхностью письменного стола и с возмущением смотрит на нее.  И
Андрее, как присяжный, готовый выслушать обе  стороны  и  вынести  приговор.
Начался допрос, начались обвинения. Почему она ничего не рассказала о Марте?
Неужели ей легче отдаться подонку, чем довериться собственному мужу! Неужели
он не нанял бы лучших адвокатов, чтобы вытащить Марту?! Антонио не вспомнил,
что еще недавно сам настаивал на соблюдении приличий, и тем  толкнул  Ракель
на эту ложь. Она боялась расстроить его, боялась, что он станет презирать ее
и родных - именно этот страх бросил ее во  власть  Максимилиано.  Не  всегда
просто и легко  сказать  правду.  Хочется  надеяться,  что  эта  ложь  -  во
спасение, но люди, желая добра, зачастую творят зло.
    Так было и с Ракель. Чтобы спасти Марту от тюрьмы,  ей  пришлось  лгать,
ложь порождала новую ложь. И Ракель решила  рассказать  все  начистоту.  Да,
Макс назначил ей свидание в гостинице и дал ей ключ.
     - А сегодня ты выдавала ему авансы? - гневно прервал ее Антонио.
    Оскорбленная Ракель замолкла. Антонио приказал Марте  подняться  в  свою
комнату и  никуда  не  выходить,  а  сам  снял  трубку  телефона.  Он  хотел
немедленно видеть сводного брата, а  также  своего  служащего  Луиса  Трехо.
Оказалось, что Макса в доме нет, но  Луис  скоро  предстал  перед  хозяином,
столкнувшись в дверях с Ракель.
    Луис держался, как всегда, абсолютно спокойно. Ему было нечего  бояться.
Дон  Антонио  требует,  чтобы  он  рассказал  ему  подробности  этого  дела,
пожалуйста. Луис медленно и с достоинством изложил, как ездил  с  сеньоритой
Мартой на дискотеку, а по дороге обратно она захотела сесть за руль.  Он  не
возражал, но тут на дорогу внезапно вышел человек,  и  она  сбила  его.  Это
произошло примерно в километре от дома Ломбарде. Труп бесследно исчез - Луис
на следующий же день ездил  на  то  место.  И  в  газетах  не  было  никаких
сообщений. Так что можно  не  беспокоиться.  Луис  пристально  посмотрел  на
хозяина и пожал своими атлетическими плечами, обтянутыми трикотажной майкой,
еще более подчеркивающей его могучие бицепсы.
     - И ты посмел бросить человека на улице? -  глухим  от  ярости  голосом
сказал Антонио. - Ты безответственный идиот! Как  ты  мог  допустить,  чтобы
девушка, не умеющая водить, села за руль! Кто тебе разрешил взять машину?  И
ты зря думаешь, что свидетелей не было. Там был очевидец, и он все рассказал
Максимилиано. А теперь, - Антонио сжал кулак, - ты пойдешь и будешь сидеть в
своей комнате взаперти. И не думай бежать. Если ты вздумаешь уйти, я прикажу
охране стрелять. Мы всегда можем сказать, что приняли тебя за вора.
    ...Только теперь увидел Антонио, что остался в кабинете один. Замерев на
секунду, он поднялся и пошел в комнату Виктории. Она полулежала на  кушетке,
беспрестанно вытирая платком набегавшие слезы. Антонио, присев рядом,  обнял
ее.  Виктория  никак  не  могла  успокоиться,  смириться   с   мыслью,   что
Максимилиано, мальчик, которого она родила, вырос подлецом.  Разумеется,  ее
потрясла новость о том, что Марта сбила человека, что  Луис  бросил  его  на
дороге, но ее материнское сердце разрывалось от отчаяния при мысли, что Макс
пытался воспользоваться этой трагедией, чтобы потребовать от  Ракель...  Это
было невыносимо! И она винила во всем себя, за то, что потакала  сыну,  была
нетребовательной, прощала... Антонио улыбнулся:
     - Ты точно так же вела себя и со мной!
     - Да, но и ты, и Камила - совсем другие.
     - Другие, - как эхо повторил Антонио и, прищурив глаза, сказал то,  что
не мог не сказать. - Ты поняла теперь, что Макс не может жить в этом доме?
    Виктория медленно кивнула и вздрогнула от стука резко открываемой двери:
на пороге комнаты стоял Макс!
     - Что происходит? - спросил он, тревожно переводя взгляд с  Антонио  на
Викторию.
     - Расскажи ему все сама и  узнай,  кто  свидетель,  -  сказал  Антонио,
выходя из комнаты.
     - Как ты мог! - повторяла десятки раз Виктория, не в  силах  произнести
большее.
    Но Макс быстро сориентировался. Он ничего не знает ни об  аварии,  ни  о
свидетеле! Все это выдумки Ракель, которая пристает к нему с самого  первого
дня. Андрее видел их с Ракель в саду  -  что  страшного?  Почему  он  должен
отказываться, если женщина сама на него вешается? Теперь, когда ее  застали,
она, конечно, испугалась и принялась клеветать на него. Но все  ее  слова  -
ложь!
    Узнав новость о Марте, Камила поспешила позвонить  Мауре.  Она  подробно
поведала бывшей подружке Антонио обо всем, что происходило в доме. Она  ведь
не имела понятия о том, что Маура с некоторых пор действовала не одна  -  ею
руководил изощренный и хитрый Родриго. Именно от Мауры он  узнал  о  догадке
Камилы, что Макс был  сообщником  Ракель,  организовавшим  аварию  самолета.
Родриго быстро  просчитал  в  уме  все  варианты  и  с  довольной  улыбочкой
согласился:
     - Тогда все встает на свои места.  Появляется  логика.  Ведь  состояние
Ломбарде огромно. Антонио погибает, Макс женится на вдове.  Все  довольны  и
счастливы.  Замечательный  план.  Но  Антонио  теперь  все  знает,  он  тоже
просчитал варианты. Недаром Камила слышала, как он говорил,  что  не  желает
жить под одной крышей с убийцей.
     - Какая грязь! - поморщилась Маура при мысли  о  том,  что  преступница
может войти в одну из лучших семей  Акапулько.  -  Мы  не  должны  допустить
этого.
    Родриго согласно кивнул, на его лице играла загадочная улыбка.
    Маура с недоверием взглянула  на  Родриго.  Но  продолжать  разговор  не
стала, заметив около двери Карлу, с интересом прислушивающуюся к  разговору.
Карла теперь выбывала из игры. Родриго решил, что  сестра  Мауры  не  должна
ничего знать - глупая болтливая девчонка могла где-нибудь  проговориться,  и
тогда весь план полетит к черту. Карла сделала свое  дело,  выдумав  Роберто
Агирре.

    Глава 26

    Дон Даниэль, опустив голову, вошел в гостиную.  Больше,  чем  когда-либо
ему хотелось бы держаться подальше от этого дома и  его  обитателей,  но  он
страшно беспокоился за Марту. Где она, что с ней, как она себя чувствует?  А
вдруг ее посадят в тюрьму! От этой мысли у старого  сеньора  Саманьего  ныло
сердце. Кроме того, с минуты на минуту  должна  была  вернуться  из  клиники
Ракель.
    Дон Даниэль застал младшую дочь в слезах. Он решил побыть с ней, девочка
так убивалась!
    В эту минуту в гостиной появилась Ракель. Она пришла  как  раз  вовремя.
Макс красочно описывал Андресу, Алехандре и Камиле, как Ракель  преследовала
его, буквально не давая ему проходу. А на  вид  -  святая  невинность.  Макс
сделал жест в сторону появившейся девушки: разве  не  так,  Ракель?  Девушка
думала о своем и не сразу поняла, о чем идет  речь.  Макс,  отвернувшись  от
нее, повторил:
     - Признайся, с того момента, как ты приехала сюда, ты все время  бегала
за мной, -  видя,  что  Ракель  молчит,  Макс  продолжал.  -  Имей  мужество
признаться в этом. Я-то признаю свою вину.
    Этого Ракель уже не могла стерпеть. Она давно знала, что Макс подлец, но
даже от него она не ожидала такой низости. Сволочь!  Какая  сволочь!  Ракель
уже не могла соображать, ее рассудок захлестнула бешеная  ярость.  Он  хочет
разрушить  ей  жизнь,  он  хочет  растоптать  ее,  унизить  в  глазах  всех,
оклеветать! Не помня себя, Ракель бросилась на Макса с кулаками и  била  его
по физиономии, пока Андрее и Алехандра не оттащили ее.
     - Пустите меня! - отчаянно сопротивлялась девушка. У  нее  сейчас  было
одно-единственное желание - растоптать, уничтожить гадину.  Впиться  в  него
ногтями. Ее пытались успокоить и не могли.  Только  когда  Макс  выбежал  из
гостиной она пришла в себя и в сопровождении Алехандры поднялась  к  себе  в
комнату. А ведь доктор не  велел  ей  волноваться!  По  пути  Ракель  горько
разрыдалась. Это ужасно, невыносимо. Как можно жить в доме, где  все  против
тебя. Где никто тебе не верит!
     - Я тебе верю, Ракель, - тихо сказала Алехандра,  укладывая  Ракель  на
кровать. - Я и сама не знаю почему.
    А внизу Андрее рассказывал пришедшему от адвоката  Антонио  об  истерике
Ракель, о том, что она ударила Максимилиано и назвала его сволочью.  С  этим
определением Антонио, разумеется, был согласен,  но  не  мог  понять,  какое
чувство руководило Ракель - ненависть, а может быть, досада? Антонио был  не
в силах распутать хитросплетения опутавшей его  лжи.  Ракель  говорит  одно,
Макс - другое, и ни той, ни другому он не мог верить. Макс хотел убить  его,
а Ракель предала его, согласившись на измену. Неужели из трусости она  могла
бы отдаться нелюбимому? Его вдруг осенило: и  с  ним  она  поступила  также:
говорила о любви, а отдавалась из-за боязни.
    Антонио просил  друга  вспомнить  встречу  Макса  и  Ракель,  свидетелем
которой он стал утром. Но Андрее всячески уходил от категоричных заключений,
прекрасно сознавая, сколь серьезны могут быть последствия. Он счел  разумным
перевести разговор на дело Марты.  Антонио,  откинувшись  на  мягкую  спинку
дивана, устало прикрыл ладонью глаза и рассказал, что был  у  адвоката  и  в
полиции у приятеля - капитана. Не называя конкретных имен, он  выяснил,  что
никаких заявлений в полицию не поступало, отсутствовали  там  и  сведения  о
пострадавших в этот день и в этом месте. Но если все-таки объявится  жертва,
то Марте  придется  провести  несколько  дней  в  тюрьме,  ведь  у  нее  нет
водительских прав. Адвокат советовал выждать, и Антонио с ним согласился.
    Закончив рассказ,  Антонио  поинтересовался,  не  появился  ли  Макс  и,
получив от Рамона  отрицательный  ответ,  мрачно  усмехнулся:  Макс  убрался
вовремя, терпение Антонио лопнуло - он больше не желал жить с этим человеком
под одной крышей.
    Макс и в самом деле счел за лучшее убраться. Он зашел к Луису и, выяснив
у него подробности разразившегося скандала и имя  мнимой  жертвы,  поехал  в
город, радуясь одному - Луис не назвал его имя Антонио.
    Чучо был последним, до кого еще не дошла новость про сеньориту  Марту  и
Луиса Трехо. Раза два за этот день он  забегал  в  бунгало  дона  Даниэля  и
всякий раз заставал старика в очень грустном настроении.  Сердобольный  Чучо
чуть сам не плакал, видя, что его друг  так  убивается,  но  сколько  он  ни
приставал к нему с просьбой открыть причину его  горя,  дон  Даниэль  только
вздыхал и отмалчивался. Он не хотел рассказывать болтунишке  Чучито  о  том,
что касается его дочерей.
    Основным источником  знаний  Чучо  об  обитателях  дома  Ломбарде  была,
конечно, Рехина. Когда поблизости  не  было  надутого  дона  Рамона,  она  с
удовольствием рассказывала Чучо о своих хозяевах. Конечно, о некоторых вещах
приходилось только догадываться. Например,  утром  в  гостиной  все  страшно
переругались. Но из-за чего - не понятно, может быть даже из-за того  ключа,
который искал хозяин. Но там был Рамон, а когда он рядом, разве  подслушаешь
как следует! Рехина махнула рукой от досады.
    С тех пор, как сюда приехала новая госпожа, эта семья  уже  не  та,  что
раньше. Виданное ли это дело, чтобы в этом доме повздорили так, что пришлось
вставлять стекла и менять разбитую лампу! А теперь хозяин велел не  впускать
в дом сеньора Максимилиано. Чудеса, да и только.
    Чучо был благодарным слушателем. Он переспрашивал, ахал  и  охал,  боясь
пропустить хотя бы слово. С таким человеком и поболтать приятно. Не то,  что
с доном Рамо-ном, который сам не рассуждал о делах  хозяев  и  запрещал  это
делать другим слугам. Но это запрещение действовало, естественно,  только  в
его присутствии.
    Из-за волнений последних дней Виктория слегла.  Сердце  не  выдерживало.
Мирный дом на глазах превращался в царство ссор и раздоров. Но самые большие
страдания причиняли ей мысли о сыне. Он бесконечно лжет, лжет, лжет...
    А если он лжет сейчас,  кто  знает,  говорил  ли  он  правду  раньше.  И
тогда... Виктория постаралась отогнать от себя  эту  ужасную  мысль,  налила
воды и приняла успокоительное. Больше всего  она  хотела  бы,  чтобы  сестры
Саманьего и их отец навсегда ушли  из  их  жизни.  Конечно,  Максимилиано  и
Антонио не станут относиться друг к другу лучше, но,  по  крайней  мере,  не
будет повода для скандалов. Тем более, что эти люди, к сожалению, совершенно
не умеют себя вести и бросают тень  на  семью.  То  скандал  в  сомнительном
заведении, то ужасная трагедия на дороге. Но Макс, Макс! В отчаянии Виктория
искала, но не находила выхода. Выход нашел Антонио,  зашедший  узнать  о  ее
самочувствии. Увидев ее осунувшееся лицо, запавшие глаза,  трясущиеся  руки,
он попросил Рамона немедленно пригласить доктора Пласенсиа.
    Максимилиано тем временем не сидел сложа руки и не приходил в  отчаяние.
Он действовал. Еще утром он узнал у Луиса Трехо адрес Августина,  сыгравшего
в трагическую ночь роль  сбитого  машиной  человека.  Ему  в  голову  пришла
гениальная идея. Марта сама  рассказала  обо  всем  Антонио  и  не  получила
никакого наказания. Скоро все  забудется,  ведь  пострадавшего  нет,  и  все
старания Макса пойдут насмарку. Значит, пострадавший  должен  найтись.  И  в
этом ему поможет ни кто иной, как Августин.
    Надев темные очки, Макс позвонил в  дверь  скромной  дешевой  квартирки,
которую занимали Августин и его жена Хулиа, общительная, энергичная  женщина
и не слишком щепетильная, когда дело касалось денег. Это и  понятно  -  жили
они с Августином более чем скромно, как и все другие обитатели их квартала.
    Хулиа немного опешила, когда  увидела  на  пороге  незнакомого  мужчину,
молодого, крепкого, но какого-то  жесткого.  Или  этот  низкий,  хрипловатый
голос, которым он резко расспрашивал ее,  создал  такое  впечатление?  Хулиа
побаивалась незнакомца в  темных  очках,  хотя  он  и  сказал,  что  хороший
знакомый Луиса Трехо. Он настойчиво добивался Августина, но тот ведь уехал в
Мехико и неизвестно когда вернется. Он не сказал, к кому едет, не оставил ни
телефона, ни адреса.
     - Тогда вы помогите мне. Нужен человек, который недавно попал в  аварию
или готов попасть в аварию. Оплата очень приличная.
    Хулиа согласилась подумать и попросила сеньора зайти к ней завтра.
    Как только дверь за незнакомцем закрылась, Хулиа  принялась  соображать.
Человек, недавно попавший в  аварию...  Ну,  конечно,  Габриэль,  несчастный
братишка Мерседес, которого недели две назад сбил грузовик. С  тех  пор  как
Мерседес потеряла работу в баре они так бедствуют,  куда  уж  там  лечиться.
Хулиа собралась и со всех ног понеслась к подруге, чтобы  сообщить  о  таком
выгодном предложении.
    Хулиа прекрасно понимала, что от них требуется - выдать себя за  кого-то
другого. Это, конечно, обман, но ведь тот человек сказал, что  оплата  будет
хорошей,  значит,  и  ей,  Хулии,  кое-что  перепадет,  как  посреднице.   А
соображения чести оставим для богатых - бедным, особенно когда нет денег  на
лечение, не до таких понятий, как честь.
    Мерседес как раз поила брата отваром из трав, которые дал  ей  костоправ
дон Панчо.
     - Ну, подруга, считай, что ты вытащила счастливый  билет!  -  с  порога
закричала запыхавшаяся Хулиа. - Я нашла тебе работу!
    Мерседес и Габриэль  посмотрели  на  соседку  в  изумлении.  Где  Хулиа,
которая и сама-то безработная, может найти работу для Мерседес? Хулиа села и
стала рассказывать все по порядку.
     - Есть один парень, у которого куча денег. И он  готов  озолотить  вас,
если вы выполните его просьбу. Нужно пойти в полицию и заявить, что Габриэля
сбила машина. За это он вам даст кучу денег. Если  захочешь,  можешь  вообще
больше не работать, дорогая Мерседес! Только главное -  нужно  сказать,  что
это было не две недели назад,  а  в  прошлую  пятницу.  На  улице  Оливар  в
одиннадцать часов вечера.
    Мерседес слушала подругу с большим сомнением. Чем больше говорила Хулиа,
тем меньше нравилась Мерседес эта затея. Сказать  неправду  .в  полиции.  Но
ведь обвинят другого человека, который ни в  чем  не  виноват.  Кроме  того,
полиция может выяснить, что это вранье, и что будет тогда?
     - Не будь дурой! - убеждала Хулиа. - Это  же  большие  деньги.  Или  ты
хочешь, чтобы твой брат так вот и жил калекой? Между прочим, эти травки дона
Панчо не слишком-то помогают. А эти  люди  -  они  ведь  богаты.  Никого  не
посадят в тюрьму, они заплатят залог, и все дела. А у вас будут деньги!
    В отчаянии Мерседес перевела глаза на Габриэля. Парень  лежал  на  своей
кровати и молчал. Ему  трудно  было  на  что-то  решиться.  Конечно,  ужасно
остаться на всю жизнь калекой, но трудно и согласиться: он будет лечиться, а
неповинный человек, оклеветанный ими, попадет в тюрьму.  Мерседес  прекрасно
понимала чувства брата, она и сама думала так же, но оба знали,  что  сейчас
им представился первый и последний шанс заработать деньги за лечение.
    И вот через несколько часов Хулиа вместе  с  Мерседес  подошли  к  двери
меблированных комнат, где жил Макс. Хулиа постучала, и они с Мерседес вошли.
Максимилиано с интересом  рассмотрел  пришедшую.  Эта  не  обманет.  У  нее,
очевидно, совершенно безвыходное положение. Им, пожалуй, можно доверять.
    Мерседес рассказала Максу, как Габриэля две недели назад сбил грузовик и
даже не остановился. А теперь бедный парень не может ходить.
     - Я  дам  вам  полмиллиона  песо,  -  глухим  голосом  сказал  Макс,  с
удовлетворением заметив, как  засветилось  лицо  несчастной  девушки.  -  Но
предупреждаю,   если   проговоритесь,   жить   вам   останется   недолго   и
воспользоваться этими деньгами вы не сумеете.
    Мерседес и Хулиа с готовностью  закивали,  обещая  хранить  все  дело  в
строжайшей  тайне,  а  Максимилиано  внутренне  посмеялся  над  ними.  Какие
полмиллиона! У него и близко не было таких денег. До чего же легковерны  эти
простушки. Будь на их месте он  сам  или  тот  же  Луис  Трехо,  разве  дело
ограничилось бы голословными обещаниями!
    После этого разговора Мерседес не шла домой, а летела  как  на  крыльях.
Полмиллиона песо! Ей никогда даже не снились такие деньги. Теперь они смогут
уехать из этой лачуги и найти себе приличную квартиру, ей больше не придется
работать в этих грязных притонах, и главное - Габриэль снова станет  ходить.
Брат встретил ее хмуро.
     - Это какое-то  очень  грязное  дело.  Ты  говоришь,  он  хочет  просто
доставить  кому-то  неприятность.  Но  неужели  для  этого   нужно   платить
полмиллиона? Ты хотя бы знаешь,  как  зовут  этого  сеньора?  -  спросил  он
Мерседес.
     - Роберто Агирре, - ответила девушка. - Только никому не говори.

    Глава 27

    Ракель задумчиво  сидела  в  комнате  Марты.  Дон  Даниэль  тоже  пришел
навестить дочь, которой было запрещено выходить из комнаты. Ракель  смотрела
на сестру с изумлением. Вроде бы у них одни и те же родители, они выросли  в
одной и той же семье, в одном и том же доме. Но почему такие разные?  Ракель
никак не могла забыть, что  в  той  аварии  погиб  человек.  Но  Марта  уже,
казалось, и не вспоминала о нем. С той минуты, когда стало ясно, что Антонио
не будет заявлять на нее в полицию, Марта совершенно успокоилась. Теперь она
была страшно недовольна, что ее держат в четырех стенах.
    Дон Даниэль тоже вздыхал с облегчением, считая, что самое неприятное уже
осталось позади. Он был рад, что Антонио оставил Марту в покое.
     - Значит, он хороший человек, дочка, - заключил дон Даниэль.
     - Нет, - горько ответила Ракель. - Если ты думаешь, что он  сделал  это
ради нас, ты ошибаешься. Он так  поступает,  чтобы  избежать  скандала.  Его
интересует только он сам и  доброе  имя  семьи,  а  на  чувства  других  ему
плевать, на людские беды и страхи. Ему важен только он - что о нем  подумают
и скажут.
    Слезы наполнили красивые глаза девушки. Теперь Антонио  уже  казался  ей
человеком без сердца, не способным понять чужого страха и чужой слабости.  И
это сделали с ним деньги, постоянное чувство  собственной  защищенности.  Он
просто не в состоянии поставить себя на место бедняка,  привыкшего  бояться,
не уверенного в завтрашнем дне. Вместо сострадания, вместо любви,  он  знает
только одно - честь. Честь семьи Ломбардо. И во имя этой чести он принесет в
жертву что угодно.
    Ракель посмотрела на сестру, отца и увидела, что они не понимают ее. Она
тяжело вздохнула и ушла к себе. Она не знала, что в гостиной  в  эту  минуту
сидит Маура. Она пришла, одетая  и  причесанная  еще  более  тщательно,  чем
обычно. В желтом комбинезоне, с соблазнительно оголенным плечом, она  сидела
напротив Антонио и кокетливо болтала ни о чем Наученная горьким опытом,  она
избегала говорить о  Ракель  и  ее  семье,  но  считала,  что  нужно  почаще
попадаться Антонио на глаза. Теперь, когда Родриго нашел  человека,  который
будет изображать  Роберто  Агирре,  у  Антонио  наверняка  начнется  приступ
ревности. Маура хорошо знала своего бывшего любовника. И  поэтому  попросила
Родриго  доставить  ей   удовольствие,   сделав   так,   чтобы   она   стала
свидетельницей звонка Агирре. Родриго понимающе улыбнулся и согласился.
    Антонио снял трубку и услышал, что незнакомый голос  просит  Ракель.  Он
переключил звонок на комнату жены  и,  извинившись  перед  Маурой,  поспешил
наверх.
    Маура с улыбкой смотрела как Антонио торопливо поднимался  по  лестнице.
Она прекрасно знала, что сейчас Ракель звонит не кто иной, как  сам  Роберто
Агирре. По тому, как взволновался Антонио, она поняла, что их с Родриго игра
дает свои результаты.
    ...Ракель в  недоумении  вслушивалась  в  звуки  совершенно  незнакомого
голоса. Этот человек сообщил ей, что  приехал  из  Гвадалахары  от  кого-то,
хорошо известного ей. Этот кто-то давно не получал от нее вестей... - Ракель
совершенно ничего не понимала.
     - Назначь ему встречу, - прошептал одними губами Антонио.
     - Подождите, - сказала Ракель в трубку, прикрыла  ее  рукой  и,  подняв
голову, посмотрела на Антонио: - Что?
     - Зачем ты сказала "подождите"? Теперь он понял,  что  ты  не  одна,  -
раздраженно сказал Антонио.
    Ракель бросила трубку на рычаг. Антонио в ярости смотрел на жену. Почему
она это сделала? Сказав "подождите" она дала понять, что рядом с ней  кто-то
есть. Вдруг она сделала это нарочно, чтобы предупредить этого человека.  Она
говорит, что не знает его, но можно ли ей доверять?
     - Это шутка или козни Макса, - сказала Ракель и  добавила:  -  в  любом
случае я не собираюсь участвовать в этой идиотской игре.
    "Шутка"! Антонио передернуло всего. Да знает ли она, что его люди обошли
все гостиницы, все меблированные комнаты и нигде не зарегистрирован  человек
с таким именем. Ракель оживилась: Агирре не существует, он - выдумка. Нет, -
у Антонио было доказательство его существования  -  Агирре  разыскивает  еще
кто-то. Интересно то, что описание  этого  человека  совпадает  с  описанием
человека, выдававшего себя за Антонио Ломбарде  в  Гвадалахаре.  Но  это  не
Макс - гостиничный служащий не опознал его  в  саду.  Кто  же  это?  Антонио
казалось, что если они разыщут Роберто Агирре, то многое прояснится. Поэтому
он так  рассердился,  когда  Ракель  нарочно  или  случайно  спугнула  этого
человека. В раздражении он решительно встал и вышел из комнаты. Ракель,  как
была в пеньюаре, бросилась за ним, но выйдя на лестницу, увидела, что  внизу
сидит Маура. С ней Ракель меньше всего хотелось сейчас  встречаться,  и  она
вернулась к себе.
    Маура  с  удовлетворением  наблюдала   за   выражением   лица   Антонио.
Раздосадован, нервозен, может быть, только что вспылил? Чудесно, это то, что
надо!
     - Ты беспокоишься о Ракель? - притворно  озабоченным  голосом  спросила
Маура. - Она плохо себя чувствует?
     - У нее, возможно, будет ребенок, - сухо ответил Антонио.
    Это сообщение не  могло  особенно  обрадовать  Мауру,  но  тон,  которым
Антонио сообщил эту новость, ей, безусловно, понравился.  В  его  голосе  не
было  никакой  радости.  К  тому  же  он  не  захотел  поддержать   разговор
относительно имени будущего ребенка. Все это убедило Мауру,  что  у  Антонио
серьезные проблемы с женой. И, значит,  не  все  потеряно.  Маура  прекрасно
понимала, что гораздо быстрее вновь найдет путь к сердцу Антонио, если будет
выказывать сочувствие Ракель. Томным голосом она заговорила:
     - Дай Бог, чтобы все было правдой, и пусть родится  мальчик.  Чтобы  ты
мог гордиться им. Не обращай внимания на мелкие семейные  неурядицы,  и  все
наладится, вот увидишь. А если тебе  понадобится  совет  по  поводу  женской
психологии, - голос Мауры сделался медовым, - можешь обратиться ко  мне.  Ты
же знаешь, что у нас, женщин, голова устроена немного не  так,  как  у  вас,
мужчин.
    И она добилась своего. Вновь она увидела в  глазах  Антонио  нежность  и
интерес. А когда она поднялась чтобы уйти, он проводил ее - до  самых  ворот
они шли полуобнявшись.
    Не откладывая, Мерседес и Хулиа на следующий же  день  с  утра  пошли  в
полицию. У Мерседес дрожали руки, когда она подходила к стеклянному  окошку,
чтобы сделать заявление. Но ничего особенного не произошло - ее  внимательно
выслушали, составили протокол. Когда Мерседес подписывала листки, пальцы  не
слушались ее, они были холодными и негнущимися.
    Взяв копию, она в сопровождении Хулии побежала на  квартиру  к  сеньору,
которого Мерседес знала под именем Роберто Агирре.
    Макс взял копию и внимательно прочел ее. Все было  сделано  именно  так,
как требовалось. Теперь Марте не отвертеться, теперь он прижмет эту гордячку
Ракель к ногтю. На лице Макса появилось некое подобие звериного  оскала.  Он
поднял голову и с удивлением посмотрел на женщин: почему они еще здесь?  Ах,
деньги! Макс порылся в карманах и вытащил двести тысяч песо. Хватит с них за
глаза и за уши.
     - Остальное  потом,  -  небрежно  бросил  он.  -  А  насчет  парня   не
беспокойтесь. Тот,  кто  его  сбил,  теперь  оплатит  лечение.  Но  еще  раз
предупреждаю, если начнете друг другу противоречить, окажетесь в тюрьме  как
мошенники.
    Зажав в руках полученные деньги, Мерседес поспешила домой. Это  было  не
так много, как она рассчитывала, но все-таки  достаточно.  Остальное  сеньор
обещал отдать позже. И главное - человек,  который,  якобы,  сбил  Габриэля,
теперь заплатит за лечение. Так сказал сеньор Роберто Агирре. Только  нужно,
чтобы Габриэль наизусть  выучил  показания.  Ведь  скоро  должны  прийти  из
полиции.
    Виктория совершенно потеряла покой. Она то переживала за Максимилиано  и
сердилась на Антонио за безжалостное отношение к  сводному  брату.  А  через
минуту уже обвиняла во  всем  Макса.  Она  чувствовала,  что  запуталась  и,
поколебавшись, решила поговорить с Ракель. Ей  нелегко  было  принять  такое
решение, ведь эта женщина, считала Виктория, причина всех их бед. Но  сейчас
Виктория хотела только одного:  знать  правду,  -  и  она  попросила  Рамона
пригласить Ракель к ней в  комнату.  Рамон  встретил  Ракель  в  коридоре  и
передал просьбу сеньоры. Ракель согласилась и через  минуту  робко  вошла  в
светлую комнату Виктории.  Она  еще  никогда  не  бывала  здесь.  Комната  -
отражение человека,  который  в  ней  живет,  и  комната  Виктории  не  была
исключением. Обставлена с большим  вкусом  -  ее  главными  свойствами  были
простота и изящество - те  же  принципы,  которым  следовала  Виктория  и  в
одежде. Просторная кровать, овальное  зеркало,  кушетка  и  кресла  красивой
обивки, туалетный столик, заставленный флаконами духов и, разумеется, цветы.
Не будет преувеличением сказать, что Рамон составлял букеты для  Виктории  с
самым большим старанием и тщательностью.
    Увидев Ракель, Виктория ласково улыбнулась.  Что  бы  она  не  думала  о
человеке, она всегда считала необходимым быть с ним вежливой и любезной. Она
поинтересовалась здоровьем девушки, а затем перешла к  тому,  что  волновало
ее.
     - Ракель, - немного помолчав, сказала Виктория.  -  Я  хочу,  чтобы  ты
рассказала мне все, что произошло с того момента, когда ты  познакомилась  с
моим сыном. - Увидев, что Ракель испугалась, она ласково взяла ее за руку. -
Прошу тебя. Я хочу услышать все из твоих уст.  Антонио  мне  рассказывал  об
этом, теперь расскажи ты.
     - Но Макс ваш сын, - нерешительно прошептала Ракель.  -  И  вы  мне  не
поверите...
     - Рассказывай, прошу тебя, - ответила Виктория. Она хотела знать правду
и была готова услышать все.
    Рассказ  был  долгим  и  нелегким,  как  для  рассказчицы,  так  и   для
слушательницы. Несколько раз Ракель замолкала, стараясь подобрать подходящие
слова, иногда просто замирала, не в силах  продолжать,  но  Виктория  упорно
твердила,  что  хочет  знать  правду.  Она  просила  Ракель  не  щадить   ее
материнское сердце. И та повиновалась. Когда рассказ был закончен,  Виктория
без сил откинулась на подушки. То, что она услышала, было страшным,  но  она
имела мужество сдержать свои эмоции перед Ракель.  И  только  когда  девушка
ушла, когда никто не мог видеть ее, Виктория дала волю слезам.
    Антонио был уже  готов  освободить  Марту  от  домашнего  ареста,  когда
охранники сообщили, что его хочет видеть капитан полиции. Сомнения не было -
это было связано с Мартой. Антонио дал распоряжение Рамону провести капитана
прямо к нему в кабинет.
    Рамон величественно распахнул перед полицейским широкие  двери.  Он  был
само достоинство и в то же время любезность. Рамон прекрасно  сознавал,  что
он является как бы визитной карточкой этого дома. Поэтому он  с  отвращением
увидел, что, откуда ни возьмись, в гостиную опять прошмыгнул  этот  прохвост
Чучо. Рамон бросил на него строгий взгляд, но негодяй как будто и не заметил
его. Напротив, еще подошел и стал задавать вопросы: почему  полиция,  да  за
кем она пришла, да не за сеньоритой ли Мартой? Рамон был настолько раздражен
таким наглым поведением, что в  резкой  форме  посоветовал  Чучо  заниматься
делом, подкрепив свой совет чувствительным толчком.
    Но Чучо не стал обижаться - на дураков не обижаются. Главное - он видел,
что пришел полицейский. Это ведь за Мартой. И толстяк со всех ног бросился в
бунгало, чтобы сообщить дону Даниэлю эту ужасную новость.
    Рамон провел капитана полиции в кабинет дона Антонио,  где  находился  и
дон Андрее.
     - Сегодня утром к нам явилась некая сеньорита, - начал  полицейский,  -
сообщившая, что ее брата сбила машина, в том самом месте и в  тот  вечер,  о
котором вы упоминали, сеньор. Парень, слава Богу,  остался  жив,  но  сильно
пострадал. Они никого не обвиняли, парень не видел, кто  его  сбил,  но  они
дали  описание  машины.  Это  описание   соответствует   одному   из   ваших
автомобилей. Они не сразу заявили в полицию, потому что не верили, что  дела
так  серьезны,  думали,  парень  поправится.  Лечили  его  у   знахаря   или
костоправа.
    В этот момент в гостиную вбежали Чучо и дон Даниэль. Там одиноко  сидела
Ракель, которая все еще находилась под впечатлением разговора с Викторией.
     - Полицейские, где Они? - суетился  дон  Даниэль.  -  Неужели  они  уже
увезли ее?! Бедная малышка Марта!
    Постепенно через бессвязные выкрики  отца  и  Чучо  Ракель  поняла,  что
произошло. За  Мартой  приехала  полиция!  Ракель,  забыв  все  свои  обиды,
бросилась в кабинет Антонио и замерла на пороге.  В  кабинете  с  Антонио  и
Андресом сидел капитан полиции.
    Антонио вежливо представил капитану свою жену, и Ракель тихонько села  в
углу, а Чучо и дон Даниэль остались  в  гостиной,  продолжая  недоумевать  и
строить предположения.
    Только теперь Чучо понял, что своими  глазами  видел  это  происшествие.
Он-то и раньше  прекрасно  знал,  что  парень  не  погиб,  -  он  вскочил  и
преспокойно убежал.
    Капитан сообщил Антонио, что  полиция  скоро  начнет  дознание,  и  если
кто-то из его семьи замешан в этом деле, ему лучше явиться с повинной, тогда
возможно освобождение под залог. Антонио спокойно сказал, что за  рулем  был
он. Сейчас же вскрикнула Ракель и, вымолвив: "О, нет, Антонио!", назвала имя
Марты. Полицейский откланялся - его визит был дружеским. Антонио  немедленно
послал Ракель к Марте, чтобы та приготовилась и спустилась вниз, а сам  стал
звонить адвокату.
    Известие о том, что Марту отправляют в тюрьму моментально облетело  весь
дом, и когда Ракель вышла из  кабинета,  к  ней  немедленно  бросился  Чучо.
Отчаянно жестикулируя, он тараторил:
     - Сеньора! Это правда, что сеньориту Марту отправят в тюрьму?  Но  ведь
этот парень остался жив. Я только  сейчас  узнал,  что  речь  идет  о  вашей
сестренке! Я шел домой в тот вечер и видел, как его сбило машиной. Но он  не
погиб, он жив!
     - Все равно сестра должна явиться в полицию, - ответила ему  Ракель.  -
Мальчик сильно пострадал.
    И она побежала вверх по лестнице, а Чучо в недоумении остался внизу.  Он
никак не мог взять в толк, почему она сказала "мальчик"?  Ведь  тот  человек
был, безусловно, взрослый мужчина.
    Антонио,  выйдя  в  гостиную,  начал  давать  распоряжения.  Он  заказал
машины - одну для себя с Мартой и Клаудио, в  другой  поедет  Луис  Трехо  с
Марселино. Теперь все ждали Марту. Она появилась не одна. С одной стороны ее
поддерживал отец, с другой сестра. Марта тихо плакала, а по лицам  Ракель  и
дона Даниэля было понятно, что  и  они  готовы  разрыдаться.  Тюрьма.  Каким
ужасным смыслом наполняется это слово, когда туда отправляются близкие люди.
Ракель и дон Даниэль сейчас в полной мере прочувствовали это.
    Настал час расставания. Дон Даниэль просил разрешения сопровождать  дочь
в полицию. У Антонио не было возражений. Ракель осталась в одиночестве.
    Сначала она ждала еще относительно спокойно. Но прошел час, другой, а их
все не было. Ракель заметалась  по  дому,  как  вольная  птица,  запертая  в
клетку. Время не бежало, не шло, оно медленно ползло... Прошел  третий  час,
четвертый. Из полиции никто не возвращался.  Единственный  человек,  который
как-то старался успокоить Ракель, была  Алехандра.  Эта  добрая,  отзывчивая
девушка  была  единственной,  кто  полностью  верил  Ракель.  Возможно,  это
происходило потому, что она сама любила  простого,  небогатого  парня  и  на
своем опыте убедилась, что богатые часто приписывают людям недостатки только
потому, что те бедны.
    Их разговор прервало появление  доктора  Пласенсиа  с  сыном.  Алехандра
осталась с Умберто в гостиной, а Оскар и Ракель перешли  в  кабинет.  Доктор
принес  результаты   анализов.   Они   были   в   основном   положительными,
электро-кардиаграмма тоже в порядке. Есть легкая  анемия  из-за  нехватки  в
организме железа. Ракель подняла на доктора блестящие от  волнения  глаза  и
спросила о самом главном для себя результате:
     - Я беременна?
    Пласенсиа ответил одним словом: "Нет".
    Увидев разочарование на лице девушки, Оскар постарался успокоить ее. Она
так молода, замужем совсем недавно. Дети еще будут. К тому же сейчас  совсем
не подходящий момент, чтобы заводить ребенка.
     - Вы меня не любите, да? -  смотря  доктору  прямо  в  глаза,  спросила
Ракель.
    Оскар вздохнул. Как он может любить ее. Ведь он знал отца Антонио с того
времени, как помнит себя. Для него эта семья - родная. Доктор умолчал о том,
что беззаветно любит Викторию - любит уже много лет, с тех пор  как  впервые
увидел ее еще совсем молодой женщиной. И продолжает любить до сих пор...  Он
смерил девушку неодобрительным  взглядом:  ей  ни  к  чему  знать  это.  Она
инородное тело в этой семье, она внесла сюда разлад, и, по мнению Оскара, ей
лучше уехать отсюда.
    Ракель вышла в гостиную. Разговор  с  доктором  Пласенсиа  поверг  ее  в
отчаяние. Да, надо ехать. Тем  более,  что  никакого  ребенка  не  будет  и,
значит, их с Антонио по-настоящему ничего не связывает.
    Оскар поднялся наверх, где его ждал еще  один  пациент  -  Виктория.  Ее
состояние очень беспокоило доктора. Сильнейшее нервное  истощение,  на  этой
почве слабость, головокружения. И все это благодаря лжи  и  выдумкам  наглой
самозванки.  Оскар  понимал,  что  больше  всего   Викторию   убивает   роль
Максимилиано в этом деле. Он не верил в это и старался  убедить  Викторию  в
том; ее сын просто не способен на такие поступки,  которые  ему  приписывает
эта женщина. Она виновата и в том, что Антонио выгнал Макса из дома. А  ведь
все это отражается на здоровье. Они молодые, могут пока не думать  об  этом,
но кто ответит за расшатанные нервы матери!
     - Ты меня удивляешь, Оскар, - через  силу  улыбнулась  Виктория.  -  Ты
всегда так объективен в своих оценках, а тут слепо принимаешь сторону Макса.
Ты любишь его, и я очень благодарна тебе за это, но, к сожалению, мой сын...
я не знаю, что с ним...
    Оскар понял, что только мучает Викторию, и стал отвечать на ее расспросы
об Умберто.

    Глава 28

    Наконец Ракель  дождалась  возвращения  тех,  кто  сопровождал  Марту  в
полицию. Дон Даниэль был очень подавлен и сразу ушел к  себе  в  бунгало,  а
Клаудио сообщил всем  собравшимся  в  гостиной,  что  Марту,  скорее  всего,
продержат в камере не менее трех суток для  выполнения  всех  формальностей.
Дело осложняется отсутствием  у  нее  водительских  прав.  Но  все  будет  в
порядке.
    Ракель искала глазами Антонио. Но его не было. Клаудио успокоил: Антонио
поехал к пострадавшему. Ракель направилась к отцу.
    Дон Даниэль сидел за столом и грустно потягивал пиво. Ракель  тихо  села
рядом. Они оба знали, что ничего страшного не случится, что Марту выпустят -
Антонио позаботится об этом. Но все равно на душе было скверно.  Ах,  Марта!
Капризная, избалованная девчонка, но  ведь  она  хорошая  и  добрая.  Ракель
спросила у отца, что стало с Луисом Трехо.  Оказалось,  что  этот  отделался
очень легко - его только допросили и сразу же отпустили.  Но  Антонио  лишил
его места, попросту выгнал.
    Их  беседу  прервал  Чучо.  Его  смуглое  лицо   выражало   одновременно
сочувствие, жалость и отчаяние. Он  считал  совершенно  несправедливым,  что
Марту задержали. Ведь этот парень остался жив-здоров. Он,  Чучо,  видел  это
собственными глазами.  Просто  кому-то  хочется  вытянуть  из  дона  Антонио
денежки. На этой жертве и царапины не было.
    Мерседес снова заварила травы. Она и сама не верила в них, но  старалась
убедить себя и Габриэля, что это  поможет.  Когда  же,  наконец,  придут  из
полиции... В дверь постучали, Мерседес бросилась открывать. На пороге  стоял
красивый мужчина с вьющимися темными волосами, зелеными  глазами  и  волевым
решительным лицом. Мерседес никогда раньше не видела его.
     - Сеньорита Мерседес Фернандес? - спросил незнакомец. -  Я  родственник
человека, сбившего вашего брата.
    У Мерседес задрожали колени. Она нерешительным жестом указала на лежанку
Габриэля. Парень, не говоря ни слова, смотрел перед собой. Сбивчиво  девушка
стала рассказывать о том, как все произошло. Ему очень больно, но  крови  не
было, и все думали, что это просто ушиб. Но он все  не  поправляется,  а  на
врачей денег нет.
    Антонио не первый раз  видел  бедность,  граничащую  с  нищетой.  Тесные
каморки, дешевенькие платья, как на этой Мерседес, запах бобов и  кукурузной
каши - единственной  еды  бедняков.  Вид  всего  этого  действовал  на  него
угнетающе... Ладно, сейчас  приедет  скорая  помощь  и  заберет  парнишку  в
клинику доктора Пласенсиа. Там его осмотрят и, если нужно, повезут в Мехико.
    Мерседес была готова разрыдаться! Она не могла  рассчитывать  на  такое.
Больше всего ее мучило то,  что  она  обманывает  этого  доброго  и  щедрого
сеньора. И что будет с его родственником, который сбил Габриэля?
     - В настоящее время ее задержала полиция, пока не выяснится,  насколько
сильные повреждения получил твой брат.
    Мерседес и Габриэль замерли, услышав эти слова.  Так  это,  оказывается,
женщина! В какое грязное дело втянул их Роберто Агирре.  Мерседес  уже  была
готова пойти в полицию и сказать, что никакого наезда не  было.  Но  Антонио
только покачал головой и вышел.
    Мерседес безжизненно опустилась на стул. Брат пристально смотрел на нее.
Господи, что будет! В каком злом деле они стали помощниками!
    Но им не пришлось сидеть долго,  потому  что  скоро  приехала  машина  и
забрала Габриэля в клинику доктора Пласенсиа.
    Выйдя из квартирки Мерседес, Антонио отправился домой. Все с нетерпением
ждали его возвращения - что он скажет о потерпевших. Многое зависело от этих
людей, ведь адвокат сказал, что если парень признает,  что  тоже  виноват  в
случившемся, это значительно облегчит положение Марты.
    У Антонио не было сомнений, что Мерседес и  ее  брат  помогут  ему.  Они
произвели на него впечатление хороших людей. Но не  все  зависит  от  них  -
важно узнать, какие повреждения получил парень. Антонио  подозревал,  что  у
того поврежден позвоночник, и именно поэтому он не может  ходить.  А  дальше
все будет зависеть  от  обвинения,  которое  предъявят  Марте.  Если  статья
предусматривает не больше пяти лет,  можно  хлопотать  об  освобождении  под
залог.  Пока  ничего  определенного  сказать  нельзя.  Есть  два   серьезных
осложнения, и здесь он бессилен - парень может остаться парализованным, а  у
Марты нет водительских прав,. Но не следует терять надежды.
    Когда все разошлись и Ракель осталась наедине  с  Антонио,  он  серьезно
посмотрел на нее и спросил о том, чего он не мог спросить  при  посторонних.
Что  сказал  Оскар  насчет  анализов?  Подтвердилось  ли   предположение   о
беременности?
     - Я не беременна, - спокойно глядя в лицо мужу, ответила Ракель.
    Все, что касалось дома Ломбарде,  приобретало  в  глазах  Оскара  особую
значимость. Поэтому, вернувшись в клинику, он  немедленно  пошел  в  палату,
куда положили сбитого Мартой молодого  человека.  Здесь  же  находилась  его
сестра - симпатичная, но бедно одетая девушка.  Оскар  внимательно  осмотрел
больного. У парня был паралич обеих ног, он жаловался на  боли  в  пояснице,
точнее несколько ниже поясницы. Но  пока  не  готовы  анализы  и  не  сделан
рентген, сказать что-либо определенное очень трудно.  Но  одно  ясно  -  это
сложный случай.
    Доктор Пласенсиа поднял глаза и увидел, что девушка смотрит  на  него  с
немым вопросом во взоре.
     - Для вашего брата будет сделано все возможное, - успокоил ее  Оскар  и
добавил. - Сеньор  Ломбардо  очень  заинтересован  в  том,  чтобы  ваш  брат
поправился.
    Когда врач ушел, Мерседес бросилась к Габриэлю.  Он  сказал  "Ломбардо"?
Она определенно уже слышала эту фамилию и не раз. Ну, конечно! Это же хозяин
Чучо. Да, Чучо говорил, что работает в доме некоего сеньора Ломбардо.
    Луис Трехо бесцельно бродил по городу. Внешне он  по-прежнему  оставался
совершенно спокоен, но если бы увидел Макс или кто-нибудь другой, хорошо его
знавший,  он  бы  понял,  что  Луис  выбит  из  колеи.  Так  оно  и  было  в
действительности, когда Луис стал помогать Максимилиано в истории с наездом,
он  никак  не  думал,  что  дело  повернется  таким  образом.  Так  они   не
договаривались. Было решено просто попугать Марту, а вместе с ней и  Ракель,
но не больше. Теперь же вдруг откуда ни возьмись  появляется  жертва.  Луиса
выгоняют с работы, а Марта попадает в тюрьму! Это  последнее  обстоятельство
больше всего раздражало Луиса. Марта стала ему дорога, особенно за последние
дни. Он испытывал к ней такие чувства, которые раньше никогда  не  испытывал
ни к одной женщине. И вот по его вине девушка сидит в камере. Откуда  только
взялся  этот  Габриэль  Фернандес!  Каким-то   необъяснимым   образом   Луис
догадался, что тут  замешана  Хулиа.  Недаром  Макс  перед  уходом  из  дома
спрашивал ее адрес.
    Луис резко повернулся и пошел к Хулии. Той не оказалось  дома,  но  Луис
терпеливо ждал. Наконец, она появилась и  с  неудовольствием  посмотрела  на
Луиса. Если он к мужу, то того давно  нет,  он  уехал  в  Мехико,  а  с  тем
сеньором, которого прислал Луис, она устроила все хорошо и быстро.
     - С каким сеньором? - пристально посмотрел на Хулию Луис. - Я вообще-то
давал ваш адрес одному человеку, - он на мгновение задумался. - Это ведь вы,
Хулиа, нашли Габриэля Фернандеса? Опишите мне человека, который  приходил  к
вам.
     - Ну, такой молодой, черноволосый, крепкий. Зовут Роберто  Агирре.  Это
он?  -  затараторила  Хулиа,   но,   увидев   удивление   на   лице   Луиса,
предположила: - Он ведь мог назваться чужим именем.
    Луис усмехнулся, так и есть - проделки Максимилиано. Надо его  разыскать
и потребовать денег. Вот и Хулиа говорит, что он задолжал триста тысяч песо.
Узнав от Хулии адрес меблированных комнат, Луис немедленно направился  туда.
Но Макс был хитрее, чем предполагали Луис и Хулиа.  Как  только  он  получил
вожделенную копию полицейского протокола, он немедленно съехал. Ему вовсе не
хотелось встречаться больше ни с Хулией, ни с  Мерседес.  Встреча  с  Луисом
тоже пока не входила в его планы.
    Как только Луис ушел,  Хулиа  поспешила  в  больницу,  ей  не  терпелось
узнать, как дела у Габриэля. В палате  она  застала  одну  Мерседес,  нервно
меряющую шагами комнату.  Оказалось,  что  брата  увезли  на  операцию.  Ему
сделали рентген, и  у  него  оказался  перелом  позвоночника.  К  сожалению,
упущено много времени, но доктор говорит, что шансы у Габриэля есть.
    Мерседес переживала не только из-за  операции.  Оказалось,  что  сеньор,
родственник девушки, которая, якобы, сбила Габриэля, - это сеньор  Ломбардо,
хозяин Чучо. А ведь Чучо был у Мерседес в  гостях  и  прекрасно  знает,  что
Габриэль был болен и раньше, до этого наезда. Вдруг он заговорит, тогда  все
пропали - и Мерседес, и Габриэль, и Хулиа.
    Ракель в задумчивости ходила по дому.  Она  не  могла  усидеть  в  своей
комнате, не могла ничем заниматься, когда Марта там, в камере.  Если  бы  не
эта дурацкая честь семьи, она давно  бы  уже  была  в  полиции,  просила  бы
свидания с сестрой, но теперь  ей  не  позволяет  положение.  Ракель  тяжело
вздохнула: как, оказывается, трудно быть богатым.  Она  медленно  спустилась
вниз и вдруг замерла. Дверь в кабинет Антонио была открыта настежь и  оттуда
доносились голоса. Ракель прекрасно слышала каждое слово. Говорили Антонио и
Андрее. С первых звуков Ракель  поняла,  что  речь  идет  о  ней.  Наверное,
правильно было бы Уйти, ведь подслушивать неприлично, но она просто не могла
заставить себя сдвинуться с места. Она внимательно прислушивалась к  каждому
слову, которое произносил Антонио, и эти слова разрывали ей сердце.
     - Я не могу доверять ей, - говорил ее муж. - Неужели ей легче пойти  на
предательство, чем сказать правду? Ты говоришь, страх. Но как я могу  любить
женщину, которая из страха способна на  недостойные  поступки?  Только  ради
того, чтобы ее сестра не попала в тюрьму, она готова стать подружкой  Макса.
Неужели она поверила, что этот подонок сразу  бы  оставил  ее  в  покое?  Он
держал бы ее при себе, пока ему не  надоело  бы.  А  из  меня  получился  бы
обманутый .... А этот Роберто Агирре? Она говорит, что не  знает  его,  но
правда ли это, или она опять лжет из страха?
    Ракель было достаточно. Она повернулась и пошла к себе.  Она  лежала  на
кровати без сна, с открытыми глазами. Но если бы ее сейчас спросили,  о  чем
она  думает,  она  не  смогла  бы  ответить.  Ею  овладело  какое-то  полное
оцепенение и безразличие. Голова была пуста, мыслей не было. Боль не прошла,
а только притупилась.
    Ракель не подняла головы, когда в комнату вошел Антонио. Он сел на  край
кровати и внимательно посмотрел на жену.
     - Я шла от папы и слышала, как ты разговаривал с Андресом, - призналась
Ракель. - И я хотела бы кое-что прояснить. Мы обычные люди, не  лучше  и  не
хуже других. У моего папы есть недостатки, и у моей сестры тоже. Но я  люблю
их точно так же, как ты  любишь  своих  родственников.  Я  надеялась  как-то
уговорить Макса не выдавать сестру, потому  что  он  грозился  опозорить  ее
перед тобой и твоими родственниками. Я ведь знаю, что вы стыдитесь  нас.  Но
при этом я не собиралась с ним встречаться, я только хотела выиграть  время,
что-нибудь придумать. И я вовсе не целовалась с ним. Я  пыталась  оттолкнуть
его, но он сильнее.
     - Но почему ты не кричала? - спросил Антонио, пристально вглядываясь  в
лицо жены и пытаясь понять, лжет она сейчас или говорит правду. - Или  опять
страх заставил тебя делать Бог знает что?
     - Да, - ответила Ракель. - Я боюсь. С тех пор, как я  приехала  в  этот
дом, я живу в постоянном страхе. Я боюсь, что мои родственники как-то не так
поведут себя, что твоя семья меня отвергнет, что ты  меня  бросишь.  Но  это
потому, что я боюсь тебя потерять. Я люблю тебя, Антонио.
    На следующее утро Ракель сразу после завтрака поспешила к отцу.  Теперь,
когда Марта была в тюрьме, ей хотелось быть с ним, ведь никто из  окружающих
не переживал произошедшее так, как они. Другим  было  почти  все  равно.  Их
волновала не сама Марта, а только возможный скандал вокруг нее.
    Единственным, кто интересовался судьбой девушки, был добряк Чучо. Вот  и
сейчас он заглянул в бунгало, чтобы узнать, нет ли каких-нибудь новостей. Но
новостей не было. Ведь ни дон Даниэль, ни Ракель не решались  отправиться  в
тюрьму, чтобы повидать Марту. Живи они сейчас в Гвадалахаре,  они  бы  давно
это сделали, но теперь приходилось думать о чести семьи Ломбарде
    И тут Ракель  не  выдержала.  Хватит!  Почему  она  должна  считаться  с
Антонио, если он не желает считаться с ней. Она  приняла  решение  -  они  с
отцом немедленно едут к Марте. Чучо, разумеется, тоже вызвался  сопровождать
их.
    С высоко поднятой головой Ракель вошла в гостиную. Там не  было  никого,
кроме Виктории.
     - Мы с папой хотим навестить Марту в тюрьме, - сказала Ракель,  но  это
была не просьба. Она просто ставила Викторию в известность.
     - Хорошо, - улыбнулась та. - Но только предупреди Антонио.
    Ракель сняла трубку и попросила соединить ее с мужем. Взяв телефон,  она
заговорила спокойно  и  уверенно:  "Дорогой,  мы  хотим  с  папой  навестить
Марту..." Ракель была готова к  резкому  разговору,  но  его  не  произошло.
Антонио не высказал ни удивления, ни неодобрения. Он только  посоветовал  не
разговаривать с репортерами. Ракель обещала сделать так, как он хочет... Это
был не простой для них разговор. Ракель в душе считала, что  Антонио  должен
был поехать с ними или, по крайней мере,  предложить  это.  Антонио  же  был
уверен, что Ракель лучше не выходить из  дома.  Но  никто  из  них  не  стал
настаивать на своем, как никогда им не хотелось споров, объяснений, - каждый
волен поступать по-своему, - в этом они были сейчас единодушны.
    Ракель, дон  Даниэль  и  Чучо  сели  в  машину,  и  шофер  повез  их  по
направлению к тюрьме, где со вчерашнего дня сидела  Марта.  В  то  же  самое
время от дома отъехала другая машина,  которую  вела  Камила.  Отец  и  дочь
Саманьего Даже не посмотрели в ее сторону, так же как и она в  их.  Накануне
Камиле позвонил Макс и просил ее приехать.
    Камила знала цену сводному брату, но отказать себе в новостях, связанных
с этой странной историей, она не могла. Она припарковала машину у  недорогой
гостиницы, адрес которой продиктовал ей накануне Максимилиано.
    Войдя в комнату, Камила поморщилась - как тут все было бедно, безвкусно,
грубо. Ей, привыкшей к утонченным интерьерам дома Ломбарде, эта комнатка  со
старой, местами поцарапанной мебелью,  с  обоями,  не  то  грязными,  не  то
темными, казалась настолько ужасной, что Камила не преминула заметить Максу,
что он бы мог найти себе жилище получше.
    Макс криво усмехнулся. Не нравится? Противно?  А  ведь  она  будет  жить
именно так, если Антонио лишит ее денег. Ведь они с  Максом  в  определенном
смысле - товарищи по несчастью, нахлебники у богатого брата.
    Камила поморщилась, но села  в  кресло  и  стала  рассказывать  Максу  о
последних событиях, случившихся дома после  его  отъезда.  Марта  в  тюрьме,
Луиса Трехо уволили. Впрочем, это  к  лучшему,  потому  что  он  бесподобный
наглец. Наверняка, у него с Мартой что-то было,  эта  девчонка  была  готова
путаться с кем угодно. Хорошо бы ее продержали в каталажке  подольше.  Когда
Камила закончила, Макс, стараясь придать  своему  голосу  как  можно  больше
искренности, сказал:
     - Я хочу, чтобы вы с Клаудио знали: все, что обо мне говорит Ракель,  -
неправда.
    Камила окинула сводного брата ироническим взглядом. Вот  как?  Они-то  с
Клаудио давно пришли к выводу, что Ракель - мошенница. Она  выдала  себя  за
жену Антонио и пыталась убить его. Но для этого  она  вступила  в  сговор  с
кем-то еще. И этот кто-то - сам Максимилиано.
    Макс, не моргнув глазом, выслушал это обвинение, в душе похвалив себя за
то, что вызвал Камилу для разговора. Самое время пустить гончую  по  ложному
следу.
     - Ты права, - медленно начал Макс, наслаждаясь тем, как вытянулось лицо
Камилы. - Я хочу сказать, что Ракель действительно мошенница. Но помогал  ей
не я. Она пыталась свалить на меня всю вину, настроила против меня всех,  но
это неправда. Ей помогал человек по имени  Роберто  Агирре.  Согласись,  что
несправедливо, когда из-за этой женщины меня выгоняют из дома.
    Камила кусала губы от досады. Дурачок Антонио, без ума от этой  женщины.
И это при том, что прекрасно знает, как она притворилась его  женой.  Сделал
ее хозяйкой, содержит выжившего из ума старика и преступницу  сестру.  Нужно
немедленно рассказать ему о Роберто Агирре.
    Но Макс только  печально  покачал  головой.  Антонио  сейчас  никому  не
поверит. Он делает вид, что не доверяет этой мошеннице,  но  на  самом  деле
верит каждому ее слову. Тут нужно действовать тонко.  Поэтому  он  и  позвал
Камилу, чтобы попросить ее о помощи. Ах, Маура тоже в курсе? Прекрасно,  она
может очень пригодиться.
    Получить разрешение на  свидание  с  Мартой  оказалось  не  так  сложно.
Выполнив  необходимые  формальности,  Ракель  в  сопровождении  полицейского
подошла к тяжелой металлической двери. Дверь со  скрежетом  распахнулась,  и
Ракель оказалась в камере. Внутри было  полутемно,  пахло  сыростью.  Марта,
съежившись, сидела на узкой тюремной скамейке.  Увидев  сестру,  она  только
горько разрыдалась. Ей было страшно, жутко в этой камере. Но больше всего ее
томила неизвестность - сколько придется  тут  сидеть,  если  долго,  то  она
просто не выдержит.
    Ракель объяснила  сестре,  что  она  останется  в  тюрьме,  пока  парню,
которого она сбила, не сделают операцию. Тогда станет понятно, будет  ли  он
ходить или превратится в калеку. От этого и зависит участь Марты.
    Вслед за Ракель к  Марте  вошел  отец.  Он  был  потрясен,  увидев  свою
веселую, жизнерадостную девочку в таком ужасном состоянии и в таком  ужасном
месте. Нет, богатый дом не принес им добра. И дон Даниэль сказал Марте  свое
решение: когда все это кончится, они с ней вернутся в Гвадалахару.
    Пока дон Даниэль был у дочери, Чучо обрушил на  Ракель  шквал  вопросов.
Что с парнем, которого сбили, где он лежит,  действительно  ли  ему  сделали
операцию? Ракель терпеливо отвечала, не понимая, почему Чучо  сомневается  в
том, что сбитый Мартой человек нуждается в какой-то операции - Габриэлю  уже
сделали ее. Чучо насторожился. А знает ли сеньора фамилию  пострадавшего?  -
Кажется, Фернандес. Чучо вздрогнул: Габриэль Фернандес, брат Мерседес...  Но
позвольте! Ужасные подозрения завертелись в голове Чучо. Он решил  разузнать
все сам и, отпросившись у Ракель, поехал в клинику доктора Пласенсиа.
    Операция длилась долго, но  прошла  благополучно.  Габриэля  перевели  в
послеоперационное отделение. Доктор Пласенсиа считал, что у парнишки хорошие
шансы на выздоровление,  правда,  восстановительный  период  будет,  видимо,
долгим. Доктор написал медицинское заключение и передал его следователю.
    Утром до операции к Габриэлю пришли из полиции, и он сказал, что  авария
произошла по его вине: не заметил машины  и  стал  перебегать  улицу.  Таким
образом участь Марты  была  решена  -  ее  должны  были  выпустить  в  самое
ближайшее время.
    Мерседес же продолжала терзаться укорами совести. Конечно, очень хорошо,
что в результате этой истории Габриэлю сделали операцию, на которую у нее не
хватило бы денег, работай она хоть десять лет.  Но,  с  другой  стороны,  ее
мучила мысль, что незнакомая девушка по их навету попала в тюрьму.  Сомнения
Мерседес пыталась рассеять Хулиа. Раз она не сбивала Габриэля,  значит,  она
сбила кого-то другого, иначе, зачем  она  приняла  вину  на  себя.  Хулиа  и
представить себе не могла, что настоящим "сбитым"  в  этой  истории  был  ее
собственный муж Августин.
    Хулиа ушла, Мерседес,  задержавшись,  собирала  вещи  Габриэля,  которые
нужно было перенести в послеоперационную палату. Тут дверь  распахнулась,  и
на пороге появился  человек,  которого  девушка,  пожалуй,  боялась  увидеть
больше всего. Это был Чучо.
     - Мерседес! Зачем ты это сделала! - воскликнул он с порога.  -  Как  ты
могла!
    Мерседес нервно заходила по палате, в отчаянии смотря  на  суровое  лицо
Чучо. Она раскаивалась, чистосердечно раскаивалась,  но  и  Чучо  должен  ее
понять.  У  нее  не  было  денег  на  лечение  брата.  Парень   остался   бы
парализованным на всю жизнь. А у этих людей кучи денег, и сеньориту  вот-вот
отпустят.
     - Чучо, Чучито! - восклицала бедная  девушка.  -  Ради  всего  святого,
пожалуйста, не выдавайте нас.  Дело  не  во  мне,  я  не  боюсь  тюрьмы,  но
Габриэль... Он поправится, но если сейчас его арестуют, что с ним будет?
    Чучо был в растерянности. Ему было жалко всех - и Мерседес с  братом,  и
дона Даниэля, который так убивается из-за  дочери,  и  сеньориту  Марту.  Он
просто не знал, как ему поступить.

0

13

Глава 29

    Карла пришла в дом Ломбарде специально, чтобы поболтать с Алехандрой. До
нее дошли какие-то совершенно потрясающие слухи насчет автогонщика,  тайного
романа, ссоры с родителями. Это было так занимательно, что  она  решила  все
узнать из первых рук. Карла обожала всяческие тайны  секреты  ...интриги,  -
для нее это были увлекательные игры, вносящие разнообразие  в  жизнь...  Она
без особого стеснения дала волю своему любопытству, расспрашивая Алехандру о
ее романе.
    Алехандра внутренне напряглась - ей не нравилась бесцеремонность гостьи,
и хотя она вежливо слушала  рассказы  Карлы  о  Ракель,  Умберто  Пласенсиа,
поддерживая разговор односложными  фразами,  той  задушевной,  доверительной
беседы, на которую рассчитывала Карла, не  получилось,  К-ее  разочарованию,
Алехандра даже не поинтересовалась тайнами дома  Ломбарде,  а  Карлу  просто
распирало желание поделиться ими со свежим человеком. Она заметила, с  каким
облегчением Алехандра прервала их разговор, поднявшись к телефону. До  Карлы
долетало ничего не значащее: "Нет. Ее нет дома. Да, передам. Да,  запомнила.
Да". Положив трубку Алехандра, повернувшись к гостье,  повертела  пальцем  у
виска: какой-то зануда три раза повторил свое имя, как будто его  невозможно
запомнить! Роберто Агирре.
    Даже черные очки не могли скрыть изумления Карлы, ожидающей чего угодно,
но только  не  этого.  Дурацкая  басконская  фамилия,  ее  звонки  от  имени
Агирре, - все это  только  смешная  игра,  изобретенная  ею,  чтобы  позлить
задаваку Антонио! Но кто же тогда звонил сейчас?!
     - Что-то странное происходит в этом доме, -  задумчиво  сказала  она  и
поднялась. - Слушай, Алехандра а ты не знаешь, кто такой этот Агирре?
    Алехандра  отрицательно  покачала  головой.  Проводив   Карлу,   девушка
вернулась в гостиную и, усевшись на диван, подумала: единственное, в чем она
согласна с Карлой, это то, что в доме Ломбарде творится неладное.
    Вскоре пришел Антонио и, узнав у  нее,  что  Ракель  еще  не  вернулась,
направился к Виктории. Алехандра окликнула его:
     - Сказать Ракель, когда она появится, что ты спрашивал ее?
     - Нет, не стоит, - поднимаясь по лестнице, отозвался Антонио.
    У него сегодня  выдался  хлопотный  день:  газетчики,  доктор,  полиция,
адвокат. Уже вечером пришел Пабло, и  порадовать  Антонио  ему  было  нечем:
никаких  следов  Роберто  Агирре  не  обнаружено.  Правда,  есть  любопытная
новость: в одном из туристических агентств заказывали билет  на  самолет  до
Монреаля судье Игнасио Ромеро. Это  произошло  через  несколько  дней  после
свадьбы.
    Антонио откинулся на спинку стула: кто-то хорошо  продумал  план.  И  он
почти был уверен, что этот "кто-то" - Макс, но  теперь  все  спутал  Роберто
Агирре из Гвадалахары...
     - Ладно, - подытожил Антонио, - пошли кого-нибудь в  Монреаль  -  судью
надо разыскать. А что касается Роберто Агирре, - Антонио потеребил усы, - то
почему бы нам не поместить во всех газетах  объявление  от  его  имени.  Это
будет ловушка для тех, кто его знает, а может быть, и для него самого.
    Когда Пабло ушел, Антонио в задумчивости еще долго сидел  за  письменным
столом. Он больше не думал ни о газетчиках, ни о Максе. Он думал  о  Ракель.
Втайне  он  очень   обрадовался,   когда   возникли   предположения   насчет
беременности. Ребенок, возможно, сделал бы их более открытыми  по  отношению
друг к другу, но теперь это все в прошлом.  Беременность  не  подтвердилась,
ребенка не будет. Может быть, и к лучшему... Пока они свободны, их ничего не
связывает. Нужно порвать с ней  сейчас.  Это  больно,  но  потом  будет  еще
больнее. Антонио решительно встал, чтобы немедленно переговорить с Ракель.
    С этими мыслями он и пришел домой.
    Виктория сидела у маленького столика. Волосы  не  прибраны  в  прическу.
Лицо осунулось, глаза не  просохли  от  слез.  Ее  возраст,  скрытый  обычно
элегантным видом, сейчас  был  очевиден:  опершись  на  руку  и  уставившись
взглядом в одну точку, за столом сидела пожилая, убитая горем женщина.
    Она тяжело поднялась навстречу Антонио и с трудом улыбнулась:
     - Сынок! Как дела?
    Антонио бережно усадил ее в кресло и сам присел рядом.
     - Нормально. Зашел узнать, как твое самочувствие.
     - Уже лучше. Я хотела спросить, - осторожно начала Виктория. - Макс  не
появлялся?
     - Нет, - Антонио напрягся.
    Она уловила, что продолжать о Максе не стоит.
     - А что, в газетах уже пишут об этом скандале с Мартой?
     - Пока нет. Я сегодня обзвонил все редакции, мне обещали  не  поднимать
шума.
    Виктория  пристально  посмотрела  на  сына.  Он  выглядел   уставшим   и
подавленным. Дотронувшись до его руки, она тихо спросила:
     - А Ракель? Оскар сообщил результаты ее анализов? Антонио понимал,  что
волновало мать. И, глядя ей в глаза, коротко сказал:
     - Она не беременна...
     - Что ты собираешься делать дальше, сынок?  Ты  знаешь,  я  не  осуждаю
Ракель - она хорошая женщина, но, тем не менее,  все  наши  несчастья  из-за
нее. Ты должен что-то решать.
     - Если бы ты  знала,  как  я  устал  от  того,  что  должен  бесконечно
принимать решения, отвечать за все, что здесь происходит. Это не  похоже  на
меня, но я был бы рад, если бы сейчас кто-то решил за меня, - Антонио  резко
поднялся.
     - Да, это не похоже на тебя, но все-таки решать должен ты.
    Она видела, как неспокоен Антонио, чувствовала, как тяжело ему  говорить
об этом, и все же спросила:
     - Ты еще любишь ее?
    Антонио, ничего не сказав, закрыл за собой дверь. Он  пошел  в  комнату,
которая раньше была его комнатой, потом  стала  их  комнатой.  Теперь  здесь
спала Ракель. Антонио толкнул дверь, и она бесшумно распахнулась. Ракель  не
было, но в воздухе витал аромат ее духов, на стуле  лежало  ее  платье,  она
была в нем, когда сообщала, что не беременна.  Антонио  инстинктивно  поднес
платье к лицу: хотелось острее ощутить запах ее тела... Все в  этой  комнате
напоминало ему о любви. При мысли, что с этой женщиной придется  расстаться,
Антонио почувствовал приступ отчаяния, и в горле  возник  неприятный  комок.
Как давно этого не было - последний раз он плакал на похоронах отца.
    Ни одну женщину Антонио не любил так сильно, как Ракель.  Но  скоро  она
исчезнет из его жизни навсегда. Больше между ними ничего не  будет,  он  так
решил и будет твердо  стоять  на  своем.  Но  пальцы,  как  бы  сами  собой,
потянулись к кожаному поясу, лежавшему на том же стуле, что  и  платье.  Она
любила широкие пояса... Антонио провел рукой по кожаной поверхности -  какая
нежная кожа! Он аккуратно вернул его на прежнее  место,  лег  на  кровать  и
широко открытыми глазами смотрел перед собой: да, он любил эту  женщину,  но
он уничтожит в себе эту любовь; Антонио повернулся к телефону и набрал номер
своего адвоката.
    А Ракель и старый сеньор  Саманьего,  вернувшись  из  тюрьмы,  сидели  в
бунгало. Им не хотелось никого видеть. Дон Даниэль совсем сник: одна дочь  -
в тюрьме, другая - на грани развода с мужем. Обида мучила и Ракель:  Антонио
должен был поддержать ее в трудную минуту и поехать с ними к  Марте,  а  его
по-прежнему заботит только то, что скажут или, точнее, чтобы никто ничего не
сказал и не узнал. Из-за этого он покрывает негодяя и убийцу, своего  братца
Максимилиано. А она должна терпеть и оправдываться перед всем миром!  Ракель
выпрямилась. Теперь, когда она узнала, что ребенка не будет, ей  не  на  что
надеяться. Только ребенок мог объединить их, сломать  те  преграды,  которые
стоят между ними... Но надеждам не осуществиться...
    Дон Даниэль с грустью смотрел на дочь. Он был  не  очень  образован,  но
жизненный опыт подсказывал ему, что дети не могут  укрепить  семью,  которая
уже дала трещину. Муж должен  любить  жену  из-за  нее  самой,  а  не  из-за
ребенка. Мужчины - эгоисты, особенно, когда  они  влюблены.  И,  разумеется,
Антонио хочет быть у своей жены на первом  месте,  он  хочет  быть  для  нее
важнее, чем ее родственники.
    Ракель только горестно вздохнула, а дон Даниэль,  виновато  улыбнувшись,
развел руками:
     - Нам с Мартой лучше вернуться в Гвадалахару, дочка. - Ракель  тряхнула
волосами:
     - Я еду с вами!
    Рамон, как разъяренный тигр, ходил по дому. Он был рассержен  настолько,
что едва сохранял присущее ему спокойствие. И виной всему был этот  мерзавец
Чучо. Подумать только, сеньора  Ракель  и  сеньор  Саманьего  вернулись  уже
несколько часов назад, а он шатается неизвестно где. Ага, появился, наконец!
Рамон коршуном налетел на бедного Чучо и потребовал у того  отчета,  где  он
пропадал столько времени.
     - У меня было срочное дело.  Это  вас  не  касается,  -  отмахнулся  от
дворецкого Чучо.
    Рамон чуть не лопнул от негодования, столкнувшись  с  такой  неслыханной
дерзостью. Его не касается! Как  бы  не  так  -  именно  его,  дона  Рамона,
касается все, что делают слуги. А у них,  в  свою  очередь,  не  может  быть
никаких срочных дел, кроме службы.
    Рамон хотел добавить что-то  еще,  но  Чучо  не  дослушал  и  с  криками
бросился в прихожую. Рамон в возмущении хотел призвать его к ответу, но  сам
застыл в изумлении - дело в том, что в дом вошла Марта.
    Марта вернулась! Ее на  своей  машине  привез  адвокат.  И  тут  же  дом
наполнился радостными голосами, ожил. Это была  настоящая  сенсация.  Ракель
бросилась обнимать свою сестренку; взволнованно смотрели  на  них  Андрее  и
Алехандра. Опомнившись, Ракель отправила  Марту  к  отцу,  а  сама  побежала
наверх сообщить мужу радостное известие. Она столкнулась с ним в коридоре и,
словно счастливый ребенок, повисла у него на шее.
     - Антонио, Марта вернулась!  Любимый,  спасибо,  спасибо  тебе!  -  Она
приблизила к нему свое лицо. - Если бы ты знал, как я люблю тебя!
    Он почувствовал, что бессилен перед сияющими глазами этой женщины, перед
ее улыбающимися губами,  которые  все  приближались  и  приближались  к  его
губам... И он сдался, с наслаждением встречая ее поцелуй.
    Праздничное настроение витало в доме. И Чучо  попытался  воспользоваться
праздником, наладить отношения с Рамоном.
    Но Рамон ни под каким предлогом не намерен был потакать  разгильдяйству,
даже более того, прочел Чучо Длинную нотацию об обязанностях  слуги  в  этом
доме, о его ответственности за проступки. И... Чучо сморщился, словно в  рот
ему положили лимон.
     - Ну, дон Мончо! - Несчастный Чучо от  расстройства  совершенно  забыл,
что Рамон терпеть не мог, когда его называли этим уменьшительным  именем.  -
Почему вы такой зануда? Давайте сходим вместе в бильярдную, я угощу вас  там
пивком, мы выпьем...
    Рамон не дослушал. Никогда в жизни  ему  не  делали  таких  унизительных
предложений. Бильярдная! Выпить!
    Позеленев от злости, Рамон вышел из кухни. Чучо проводил  его  взглядом,
пожал плечами и отправился в бунгало  к  дону  Даниэлю,  у  которого  всегда
наготове была баночка пива.  А  уж  за  теплой  дружеской  беседой  дело  не
встанет.
    По случаю освобождения Марты в гостиной  была  устроена  вечеринка.  Она
прошла на удивление весело. Марта смешила всех рассказами о своих  проделках
в школе. Сидевшие с ней  рядом  Ракель  и  Алехандра,  как  две  беззаботные
школьницы, покатывались  со  смеху,  а  Андрее  и  Антонио  с  удовольствием
смотрели на их смеющиеся лица и чувствовали, что отдыхают в  этой  хохочущей
компании красивых девушек. Лишь когда Алехандра стала расспрашивать Ракель о
начале ее романа с мужем, о том, как они познакомились, Антонио увидел,  как
напряглась жена, как неуверенна стала ее речь. Что ж, -  с  грустью  подумал
он, возвращаясь к своим недавним мыслям, - мы сами обрекли  себя  на  это  -
темная история знакомства всегда будет лежать тенью на нашей жизни... Вопрос
только в том, смириться с этим или нет...
    Когда вечеринка  закончилась,  Антонио  проводил  Ракель  до  дверей  ее
комнаты и остановился. Ракель с любовью смотрела на мужа. Ей хотелось обнять
его, слиться с ним в поцелуе.
     - Я хочу, чтобы мы забыли все, что случилось, - шептала она,  привлекая
его к себе. - Я хочу, чтобы ты мне верил, чтобы не сомневался во мне, потому
что я никого не любила так, как тебя.
    Антонио, хотя и дал себе слово, не перешагивать порог ее комнаты, не мог
ничего с собой поделать. Он медленно переступил порог и прижал к себе жену.
    Клаудио около полуночи вернулся  домой  и  обнаружил,  что  Камилы  нет.
Странно, она обычно предупреждает, когда уходит  из  дома.  Клаудио  спросил
горничную, не знает ли она, где сеньора, но та знала немного. Утром позвонил
сеньор Максимилиано, а потом  сеньора  ушла.  "Ого,  -  подумал  Клаудио.  -
Неужели Камила так глупа, что  имеет  какие-то  дела  с  Максом.  Она  зашла
слишком далеко в своей ненависти  к  Ракель".  Клаудио  вообще  не  разделял
жгучей неприязни своей жены к  сестрам  Саманьего  -  симпатичные  девчонки,
неглупые. Марта, так и вообще милашка, не такая угрюмая, как ее  сестра.  Но
Камила, конечно, ревнует. К богатству, положению, к тому, что Антонио  вдруг
потерял голову. Ужасное это чувство - женская  ревность.  А  вот  и  Камила.
Говорит, Маура пригласила ее на обед.
     - Вы были с ней вдвоем? - как бы невзначай поинтересовался Клаудио.
     - Да, - коротко ответила Камила, и муж понял, что она кривит душой.
    Да, он  не  ошибался,  Камила  не  собиралась  откровенничать  с  ним  и
рассказывать, что провела этот вечер вместе с Маурой и Максом. Они обсуждали
события в доме Ломбардо. Больше всех говорил, разумеется, Макс.  Его  глухой
голос звучал возмущенно, он громил мошенницу Ракель, выводил  ее  на  чистую
воду, попутно задевая и Антонио, который  всегда  ненавидел  его,  Макса,  и
теперь доволен, что нашел хороший способ отомстить.
    Слушая его обвинения, Камила только диву давалась.  Она-то  думала,  что
Макс сам по уши влюблен в Ракель. Он же утверждает, что лишь отвечал  на  ее
приставания. Но это его не оправдывает. Ведь какая бы она ни  была,  но  это
жена его брата. Разве можно было так поступать по отношению к нему!
    Макс поморщился. Как любят все эти Ломбардо защищать собственную  честь.
Что  же  ему  отказываться,  если  женщина,  тем  более  красивая   женщина,
предлагает. Не он, так другой был бы на его месте. Доказательств этого  нет,
но их можно сфабриковать. Суть не в этом, а в том, что  помогал  ей  тип  по
имени Роберто Агирре. Он из Гвадалахары, знакомый Ракель. И сейчас он здесь,
в Акапулько.
    Во время разговора Маура сладко улыбалась.  Сфабриковать  доказательства
того, что Ракель изменяла мужу с Максимилиано - она полностью  за.  Это  как
раз то, что нужно. Но больше всего ее забавляло то, что эти остолопы считают
Роберто Агирре действительно существующим. Маура  усмехнулась.  Кто  бы  мог
подумать, что вымышленный персонаж, возникший внезапно, под влиянием минуты,
вдруг превратится в  какого-то  таинственного  злодея,  убийцу,  шантажиста,
обретет плоть и кровь.

    Глава 30

    Пабло, как и просил его шеф, в тот же день обошел Редакции всех  местных
газет и подал объявление, гласившее:
    "Желающие  связаться  с  сеньором  Роберто  Агирре  могут  позвонить  по
телефону 5-16-65".
    Это был номер телефона квартиры, где жил сам Пабло и его сестра  Памела.
Она и должна была снимать трубку. Чтобы фиксировать звонки, к телефону  было
подключено  подслушивающее  устройство,  которое  записывало   разговор   на
магнитофонную ленту. Пабло объяснил Памеле, что она  должна  была  делать  и
говорить. Это было несложно, теперь оставалось только ждать звонков.
    Первой в ловушку попалась  Карла.  Развернув  утром  газету,  она  прямо
вздрогнула - на странице, набранный крупными буквами, был напечатан  телефон
Роберто Агирре! В первый момент Карла едва поверила своим глазам. Что бы это
все могло значить? Ведь она лучше,  чем  кто  бы  то  ни  было,  знала,  что
никакого Роберто Агирре не существует. Но вот -  номер  телефона.  Не  долго
думая, Карла набрала указанный в газете номер.
     - Алло, куда я попала? - спросила она, услышав,  что  на  другом  конце
провода ответил женский голос.
     - А кого вам нужно? - ответила Памела так, как ее учил Пабло.
     - Сеньора Роберто Агирре.
     - Сеньор Роберто Агирре на минуту вышел, - ответила Памела. -  Но  если
вы оставите свой телефон, я скажу ему, чтобы он позвонил вам.
     - Я звоню из автомата, - на всякий случай соврала Карла. - Возможно,  я
ошиблась, и это другой человек. Тот  сеньор  Агирре,  которого  я  знаю,  из
Гвадалахары.
     - Да, сеньор Роберто Агирре из Гвадалахары, - услышала она  интригующий
ответ.
    "Что бы все это значило, - думала Карла. - Вчера - звонок Агирре  в  дом
Ломбарде, сегодня - его телефон напечатан в газете". Девушка  направилась  к
Мауре.
     - Скажи, - медленно спросила Карла. - С этим Роберто Агирре, которого я
выдумала, ты больше ничего не предпринимала?
    Маура только недоуменно пожала плечами. Разумеется, нет.  Она  и  забыла
давно об этой выдумке. Глупость какая-то.
    Карла поняла, что сестра затеяла какую-то новую игру,  куда  ей  доступа
нет. Ведь и  сейчас  она,  коротко  договорившись  с  Камилой  по  телефону,
собиралась к ней в гости. Зачем? Карла не сомневалась: обсуждать  Ракель.  И
не ошиблась.
    Камила и Маура уютно устроились на креслах в  гостиной,  подобно  змеям,
лениво греющимся  на  солнцепеке.  Со  стороны  могло  показаться,  что  они
беседуют ни о чем, на  самом  же  деле  они,  обмениваясь  милыми  улыбками,
обсуждали планы дискредитации Ракель. Умница Макс где-то умудрился раздобыть
сережку Ракель, говорит, что она потеряла ее, когда  они  были  вместе.  Это
происходило в оранжерее. И Ракель не сможет этого отрицать.  Даже  если  она
придумает, что потеряла ее в гостиной или на террасе, ей придется объяснять,
как она попала к Максу.  Ведь,  очевидно,  когда  это  случилось,  они  были
вместе.
    Дамы обменялись понимающими взглядами, и Камила сказала:
     - А я скажу, что подбирала в оранжерее цветы для дома и случайно  нашла
ее.
    Теперь они не сомневались,  что  такого  удара  Антонио  не  выдержит  и
выгонит, наконец, мерзавку вон.
    Как только Карла положила трубку, Антонио уже знал, о  том,  что  первая
рыбка попалась. Роберто Агирре спрашивала женщина.
    В ожидании, когда Пабло привезет запись, Антонио нервно курил.  Внезапно
в дверь постучали, и на пороге появился Рамон. Как обычно, вежливо улыбаясь,
он  извинился  за  то,  что  отвлекает  сеньора  домашними  делами,  но  ему
необходимо поговорить о  новом  слуге.  Этот  Чучо  не  ведет  себя  должным
образом, напротив, он делает то, что ему заблагорассудится. Вчера, например,
он поехал вместе с сеньорой Ракель и ее отцом, но вернулся на два часа позже
них. А на вопрос, где он был, наглец ответил, что у него были  дела,  личные
дела. Этот человек не выполняет своих обязанностей, он недисциплинирован,  и
единственное, что делает - болтает с сеньором Саманьего.
    Антонио выслушал жалобу дворецкого и обещал поговорить с Чучо. У него, в
свою очередь, была просьба к Рамону. Он хотел, чтобы тот отнес Ракель газеты
и передал просьбу посмотреть, нет ли в них чего-нибудь о Марте.  Рамон  взял
газету и пообещал точно исполнить поручение.
    Не прошло и пяти минут, как в дверях появилась фигура. Чучо, всем  своим
существом выражая  покорность  и  в  то  же  время  полное  чистосердечие  и
невинность, робко встал на пороге.
     - Доброе утро, хозяин, - неловко переминаясь с  ноги  На  ногу,  сказал
Чучо. - Вы звали меня?
    Антонио посмотрел на толстяка и постарался придать своему  лицу  строгое
выражение. Он сообщил Чучо, что Рамон жалуется на него, считая его  лентяем.
И Антонио стал перечислять все грехи, которые, по словам Рамона, водились за
Чучо: делает, что  хочет;  вчера,  навестив  Марту,  не  вернулся  домой,  а
пропадал неизвестно где; постоянно болтает с сеньором Саманьего.
     - Дон Даниэль делает мне честь своей дружбой, - с достоинством  ответил
Чучо. - Ему здесь очень одиноко, и чтобы развлечься, он беседует со мной,  -
заметив удивление на лице хозяина, Чучо поспешил объяснить:  -  Ему  тут,  и
правда невесело, бедняге. Вы же знаете, как ему тут пришлось. Поэтому он мне
и сказал, что...
    Тут Чучо прикусил язык, поняв, что чуть  не  проговорился.  Однако,  дон
Антонио был не так прост. Он заметил, как осекся Чучо, и велел  ему  сказать
все. Чучо тяжело вздохнул. Но отступать было некуда, и он промямлил:
     - Они собираются все вернуться в Гвадалахару. И сеньорита Марта и  даже
сама сеньора.
    Чучо даже испугался, потому что стоило ему это проговорить,  как  хозяин
сорвался с места и бросился вон из кабинета. Чучо понурил  голову,  -  опять
его подвела болтливость!
    А Антонио уже стоял в дверях бунгало. Старик Саманьего удивился,  увидев
у себя такого гостя. Зять не очень-то жаловал его своим  вниманием.  Но  дон
Даниэль был рад, что тот зашел именно сегодня, потому что  им  было,  о  чем
поговорить.  Во-первых,  он  хотел  извиниться  перед  Антонио  за  все   те
огорчения, которые он сам и его домашние доставили ему. Во-вторых...
     - Вы уезжаете? - предвосхитил его слова Антонио.  Дон  Даниэль  кивнул.
Наверное, Ракель уже сообщила об их решении мужу.
    Антонио внимательно посмотрел  на  старика.  Интересно,  знал  ли  он  о
предложении Макса, а если знал, то какого был мнения?
     - Я узнал об этом слишком поздно, неужели вы думаете, сеньор,  чтобы  я
допустил такое? - взволнованно произнес дон Даниэль.
    Но Антонио ему не верил. Да и как он мог поверить такому  отцу,  который
преспокойно смотрел, как его дочь выдает себя за вдову человека, которого  и
в глаза не видела. А потом спокойно смотрел, как она  обманывает  фиктивного
мужа, играя на том, что он потерял память. Нет, такому человеку  глупо  было
доверять.
    Увидев, что Антонио собирается уходить, дон Даниэль попробовал  удержать
его. Он во что бы то ни стало, хотел объяснить, что Ракель любит  мужа,  что
она хочет уехать не потому,  что  разлюбила,  а  потому,  что  потеряла  его
доверие. Ракель так надеялась, что ждет ребенка. А теперь все видит в черном
свете, это так свойственно  женщинам.  Дон  Даниэль  уже  почти  рыдал  сам.
Неужели ничто не сможет растопить это каменное сердце!
     - Значит, она думала,  что  у  нее  будет  ребенок,  -  с  расстановкой
проговорил Антонио, - чтобы связать меня по рукам и ногам?
     - Нет, нет, - забормотал дон Даниэль, никак не ожидавший, что его слова
будут восприняты так превратно.
    Антонио поморщился. Лживый, жалкий старик.
     - Будьте искренни хоть  раз  в  жизни!  -  бросил  он  в  лицо  старому
Саманьего.
     - Вы меня оскорбляете, - выпрямился тот.
    Такими их застала Ракель. Увидев жену, Антонио тот час же вышел.
     Ракель с удивлением посмотрела вслед мужу и обратилась к отцу:
     - Что случилось, папа?
    Отец рассказал  ей,  что  Антонио  посмел  назвать  его  лжецом.  Ракель
рассвирепела. Этот человек, такой самоуверенный, такой умный - просто идиот,
неспособный ничего понять. Разумеется, они уедут в  Гвадалахару,  но  прежде
она скажет ему все, что о нем думает. Хватит  жить  в  постоянном  страхе  и
чувствовать себя кругом виноватой. Он за  все  заплатит.  Ракель  в  сердцах
швырнула на стол газету, которую ей только что дал Рамон и  быстрыми  шагами
вышла из бунгало, хлопнув дверью.
    Пабло принес в контору запись разговора. Итак, за  первую  половину  дня
попался только один человек, точнее, одна женщина.  Был,  правда,  еще  один
звонок, но звонивший промолчал и повесил трубку. Пабло  вставил  привезенную
бобину в магнитофон, и скоро они с Антонио Услышали запись разговора.  Голос
казался очень знакомым, где-то Антонио его слышал.  Он  задумался,  стараясь
припомнить всех женщин с похожим голосом. Карла. Пожалуй,  это  она.  Но,  к
сожалению,  магнитофон  все-таки  сильно  искажает  тембр  голоса.   Антонио
попросил Пабло Поставить запись еще раз. И в этот момент на пороге каби-8ета
появилась разгневанная Ракель.
    Она не вошла, а как показалось Антонио, как фурия ворвалась, восклицая:
     - Мне нужно поговорить с тобой!
    Антонио, едва сдерживая гнев, попросил Пабло выйти, а затем,  когда  они
остались одни, ледяным голосом сказал жене:
     - Я не выгнал тебя только, чтобы не ставить в неловкое положение  перед
служащим, но предупреждаю...
    Ракель не дала ему договорить.  Этот  человек  еще  смеет  ее  о  чем-то
предупреждать! Да ей плевать  на  его  предупреждения,  как  и  на  то,  что
подумает служащий. Ракель решила, наконец, сказать все, что  накипело  в  ее
душе - что он самовлюбленный  тип,  полагающий,  что  все  на  свете  должны
преклоняться перед ним. Он считает, что она  осталась  с  ним  из-за  денег.
Видно, у него нет других достоинств, чтобы привлечь женщину, И он еще посмел
думать о ней все самое худшее, оскорблять отца и всю  семью,  говорить,  что
ребенок был ей нужен только для того, чтобы связать его по рукам и ногам!
     - А разве это не так? - холодно спросил ее Антонио. - Разве не этого ты
хотела сегодня ночью?
     - Если ты так думаешь, - с горькой иронией ответила Ракель, - то ты  не
мужчина.
    Это была первая открытая ссора между Антонио и его женой.
    Ракель больше не желала терпеть унижений и жить в вечном страхе. Теперь,
лучше  познакомившись  с  людьми,  окружавшими  ее  мужа,  она  поняла,  что
отличается от них не  только  своей  бедностью,  но  и  тем,  что  не  умеет
по-настоящему лгать и притворяться. Она не какая-нибуд!  Маура  -  вот  кто,
действительно, лжив и корыстен. Не  Антонио  может  думать,  что  хочет.  Ей
ничего от него не нужно - ни денег, ни фамилии.
     - Просто ты никогда не любила меня,  -  смотря  на  жену  холодными  от
скрытой ярости глазами, сказал Антонио.
     - А ты? - бросила ему Ракель, и у нее вырвалось: - Ты  становишься  мне
неприятен.
    Она повернулась и вышла из кабинета.
     - Ты мне тоже! - услышала она за своей спиной. - Ты мне надоела!
    Это был конец. Конец всех их отношений, любви, надежд.  Ракель  выбежала
из комнаты и на вопрос  шофера:  "Домой?",  отрицательно  покачала  головой:
"Нет", и попросила Марселино довезти ее до центра города.
    Они ехали по шумным улицам. Вокруг шли  люди,  у  всех  свои  дела.  Они
куда-то спешат, улыбаются, плачут и никому  нет  дела  до  чужих  несчастий.
Ракель вышла и отпустила шофера, сказав, что домой вернется  сама.  Ей  было
просто необходимо побыть одной. Она долго бродила по улицам, затем вышла  на
залитый солнцем  пляж.  Сняв  туфли,  она  побрела  по  щиколотку  в  теплой
океанской волне, которая ласково омывала ей ноги.
    Солнце, пальмы, лазурные воды располагают  к  счастью.  Ракель  невольно
вспомнила, как хорошо ей было еще совсем недавно. Вот в такой  же  солнечный
день они с Антонио плыли на яхте. Но теперь это ушло безвозвратно. В ее ушах
все время звучал  жестокий  голос  мужа:  "Ты  мне  надоела".  Да,  любовное
приключение закончилось. Скоро она вернется в Гвадалахару, и не будет больше
ни этого песка,  ни  этого  моря.  Но  перед  отъездом  нужно  погасить  все
моральные долги.
    Ракель вышла из полосы прибоя и пошла по горячему  песку  к  набережной.
Мужчины оглядывались на одинокую красивую девушку с грустным лицом, которая,
сидя на скамейке, надевала туфли. Но Ракель не  замечала  их  взглядов.  Она
обулась и направилась к клинике доктора Пласенсиа. Там лежал юноша, которого
сбила Марта. Навестить его - это  одно  из  тех  дел,  которые  ей  хотелось
сделать.
    У постели Габриэля, как всегда, дежурила Мерседес. Она была счастлива  -
все складывалось прекрасно  -  брату  сделали  операцию,  девушку,  которая,
якобы, его сбила, уже выпустили из тюрьмы, и Чучо, по всей видимости, ничего
не сказал сеньору Ломбарде. Мерседес очень удивилась, когда в  палату  вошла
незнакомая красивая девушка, в открытом узком платье. Она подошла к Габриэлю
и стала извиняться перед ним. Мерседес сначала подумала, что  это  виновница
аварии, но оказалось, что это  ее  сестра.  Другими  словами,  жена  Антонио
Ломбарде. Габриэлю и Мерседес было ужасно неудобно слушать, как эта  сеньора
извиняется перед ними. Если бы она только знала...
    Ракель  вышла  из  клиники  и  в  раздумье  остановилась.  Куда  дальше?
Возвращаться домой, точнее, в  дом  Антонио  -  ей  хотелось  меньше  всего.
Внезапно рядом с  ней  остановилась  машина,  из  нее  выглянул  улыбающийся
симпатичный юноша, которого Ракель где-то видела, но не Могла узнать сразу.
     - Привет! - весело закричал он. - Я Умберто Пласенсиа. Ты  приходила  к
моему отцу?
     - Нет, я  заходила  проведать  парня,  которого  сбила  моя  сестра,  -
ответила Ракель.
    Удивительное дело,  но  Ракель  обрадовалась  этому,  почти  незнакомому
человеку. В Умберто было  нечто,  что  внушало  ей  доверие.  Наверное,  это
происходило потому,  что  он  не  смотрел  на  нее  холодным  подозрительным
взглядом,  как  все,  кого  она  встретила  в  Акапулько.  Кроме,   пожалуй,
Алехандры.
    Умберто предложил довезти Ракель домой, но она только покачала  головой.
Нет, нет, набралась храбрости и, наплевав на все приличия, попросила Умберто
сходить с ней в кафе. Молодой  человек  с  готовностью  согласился  и  скоро
припарковал машину у уютного кафе.
    Умберто был  рад  помочь  Ракель.  Он  совсем  мало  знаком  с  ней,  но
наслышан - от отца, от Алехандры, от Карлы, и знает, как  тяжело  ей  теперь
приходится. Он наклонился к ней: по правде говоря, она  попала  в  настоящий
гадюшник. Чего стоит только эта Маура, сестра Карлы.
    Ракель слушала молодого человека и чувствовала, что  ей  очень  легко  и
просто с ним. Как хорошо было бы иметь друга в этом чужом городе. Но  только
вот, что будет стоять за этой дружбой...
     - Не волнуйся, - с улыбкой сказал Умберто. - У меня нет никаких  тайных
намерений, - и заметив, что Ракель с облегчением вздохнула, продолжал:  -  Я
понимаю. Ты красивая, и, естественно,  мужчины  ищут  твоей  дружбы  не  без
задней мысли. Но это не тот случай, не беспокойся.
    Да, больше всего на свете, больше денег и  дорогих  нарядов  Ракель  был
сейчас необходим человек, на которого можно было  бы  положиться  в  трудную
минуту. И она решила поделиться с ним - рассказать о  том,  что  мучило  ее:
Антонио ее больше не любит.
    Умберто удивился, услышав такое признание. Этого не может быть.  Антонио
никогда бы не женился без любви.
     - Дело в том, что он и не женился на мне, -  тихо  ответила  Ракель.  И
рассказала Умберто все, как было.
    Когда Ракель ушла, Антонио снова пригласил в кабинет Пабло. Служащий  не
подал виду, что заметил размолвку шефа с женой.  Он,  ни  слова  не  говоря,
включил магнитофон, и они с Антонио снова вслушались в  голос,  просивший  к
телефону Роберто Агирре. Сомнений не было, это Карла. Антонио никак  не  мог
подумать, что она может иметь какое-нибудь отношение к этому делу. Как много
интересного можно  выяснить.  Надо  продолжать  публиковать  объявление  еще
неделю, может быть, появится кто-нибудь еще.
    Постепенно раздражение улеглось и, придя домой, Антонио уже раскаивался,
что был резок с  Ракель.  Он  любил  ее,  и,  как  ни  странно,  именно  это
заставляло его быть с ней резким - он боялся, что она заметит его  слабость.
Он был  слишком  горд,  чтобы  показаться  слабым,  и  от  этого  становился
жестоким.
    Однако Ракель нигде не было. Она, по словам Рехины, осталась  в  городе,
Марселино вернулся один. Сказал, что сеньора вышла в центре и отпустила его.
Антонио был раздосадован. Где она, что задумала? Его голова и так шла кругом
от домыслов, догадок,  бесконечной  лжи  и  интриг.  И  вот  последняя:  что
связывает Карлу с Роберто Агирре?
    Антонио спустился в гостиную и столкнулся лицом к лицу с  самой  Карлой.
Как хорошо, что она зашла именно сегодня. Антонио  подошел  к  ней  и  начал
обычную пустую беседу. Он слишком хорошо знал Карлу и ей  подобных  светских
дам и понимал, что если он спросит прямо, то ничего от нее  не  добьется.  С
этими  сеньоритами  нужно  действовать  только   хитростью.   Они   обсудили
Алехандру, Андреса и сеньора Саманьего, которого Карла называла  симпатичным
старичком. Антонио подсел к ней поближе, и сменив  тон,  неожиданно  спросил
Карлу:
     - Кто такой - Роберто Агирре?
    Карла вздрогнула. Это имя, которое она выдумала сама, стало  пугать  ее:
казалось, этот человек существует. Было ясно, что  за  этим  стоит  какая-то
игра, но Карла не знала, кто руководит этой игрой.
     - Я никогда не слышала этого имени, - ответила  она  Антонио,  стараясь
сохранять безразличный вид.
    Антонио не поверил ей. Он прекрасно заметил,  как  изменилось  ее  лицо,
когда он произнес это имя. Ломбарде был уверен - Карла знает,  но  не  хочет
говорить. Надо было вырвать у нее ответ любой ценой. Карла, видя,  что  дело
принимает серьезный оборот, встала, чтобы уйти. Но  Антонио  схватил  ее  за
плачи и сжал с такой силой, что сделал ей больно. Ему нужно было знать -  во
что бы то ни стало!
     - Антонио, отпусти, грубиян! - возмущенно закричала Карла, но видя, что
Антонио не отпустит ее, пока  не  добьется  ответа,  выкрикнула:  -  Роберто
Агирре был женихом Ракель. Мне сказал ее отец!..
    Вот оно что! Очень похоже на правду! Если так, то Макс  возможно,  и  не
виноват, - голова Антонио работала с невероятной скоростью. -  Ракель  могла
подставить его на место этого Агирре.
    Ломбарде, оставив разъяренную Карлу, бросился в бунгало к дону  Даниэлю.
Но дон Даниэль только руками развел от удивления. Да, Карла однажды зашла  к
нему поболтать, но он ничего не говорил ей о Роберто Агирре, потому  что  не
знает такого человека. Конечно, у Ракель в  Гвадалахаре  имелись  друзья,  и
некоторые были в нее  влюблены,  но  жениха  у  нее  не  было.  Дон  Даниэль
задумался. Это имя казалось ему знакомым. Кажется, он где-то его слышал,  но
трудно  сразу  припомнить,  где   именно.   Антонио   настаивал.   Интересно
получается, память у старика отказывает всегда в самый нужный момент.
    И только когда  Антонио  ушел,  дон  Даниэль  вспомнил  -  ну,  конечно,
объявление в газете. Там было написано как раз про этого Роберто Агирре. Вот
вернется Ракель, нужно будет ей обязательно показать газету - пусть передаст
мужу. Сам сеньор Саманьего не хотел лишний  раз  встречаться  с  зятем,  еще
нарвешься, чего доброго, на новые оскорбления.

    Глава 31

    Антонио медленно шел  к  дому.  Раздражение  прошло,  сменившись  глухим
отчаянием.  Похоже,  ему  не  удастся  распутать  этот  узел.  Ведь  каждый,
буквально каждый, из окружающих его людей ставит препятствия на его пути.  У
Антонио постепенно возникло ощущение,  что  вокруг  него  лгут  все,  кроме,
возможно, Виктории и Андреса. Кому верить?
    В гостиной  к  нему  подошла  Виктория  и  заискивающе  глядя  на  него,
попросила разрешить Максимилиано навещать ее. Антонио на все был согласен  -
пусть делают, что хотят. Не верил в  добрые  намерения  Макса,  но  отказать
Виктории не мог. Тем более, что сейчас ему было не  до  того  -  он  страшно
нервничал из-за Ракель. Что за номер -  уйти  неизвестно  куда.  Позвонил  в
охрану и к своему облегчению узнал, что она приехала. Ее привез сын  доктора
Пласенсиа. Но в дом она, конечно, не показалась - сразу же пошла к отцу.
    Ракель, действительно, сначала заглянула  к  отцу.  Она  оттягивала  под
любым предлогом ту минуту, когда ей предстоит открыть дверь того  дома.  Дон
Даниэль рассказал ей о новом демарше зятя и в волнении протянул газету,  где
было напечатано объявление. Оказывается, Карла утверждает, что этот  Роберто
Агирре был женихом Ракель, и при этом ссылается на самого дона  Даниэля.  Но
он не мог ей сказать этого, потому что это полная чушь!
    Ракель закусила губу. Вот  гадюки.  Правильно  сказал  про  них  Умберто
Пласенсиа. Это, конечно же, очередная интрига. Ну, хорошо же. Ракель подошла
к телефону и набрала  номер,  указанный  в  газете.  На  том  конце  провода
раздался приятный женский голос.
     - Можно Роберто Агирре? -  сказала  Ракель.  -  Его  спрашивает  Ракель
Саманьего.
     - Его нет, сеньорита, - заученно  ответила  Памела.  -  Что-нибудь  ему
передать?
     - Да, - решительно сказала Ракель. - Передайте  ему,  что  я  хочу  его
видеть. Завтра я буду ждать его в одиннадцать у клиники "Санта Маргарита".
    Ракель  положила  трубку.  Затея,  конечно,  рискованная,  но  она  ведь
собирается идти туда не одна, а с Антонио. Он может  укрыться  где-нибудь  в
клинике, а Марта будет  стоять  поблизости.  Пусть  Антонио  своими  глазами
убедится, что Ракель не знает этого человека. Невозможно  же  сидеть,  сложа
руки и ждать, пока ей разобьют жизнь.
    Через минуту после того, как Ракель повесила трубку, Антонио уже знал  о
ее звонке - Пабло немедленно перезвонил ему. А вот  и  она  сама,  входит  в
гостиную. Антонио вышел из кабинета и серьезным голосом  позвал  ее.  Ракель
сама собиралась поговорить с ним и твердым шагом вошла в кабинет мужа.
    Антонио смотрел на жену, и его глаза, казалось, кололи ее  взглядом.  Он
хотел знать все -  где  она  была,  зачем  отпустила  шофера,  когда  и  как
вернулась. Ракель невесело рассмеялась - как, неужели шпионы-привратники еще
не донесли ему? Она рассказала,  что  встретила  у  дверей  клиники  Умберто
Пласенсиа  и  попросила  его  пригласить  себя  на  чашечку  кофе.   Антонио
возмутился - разве  порядочная  женщина  станет  набиваться  на  приглашение
человека, которого едва знает!
     - Это еще не все, - добавила Ракель.  Если  бы  Антонио  был  ей  менее
дорог, она, возможно, испытывала бы  мстительное  удовольствие,  рассказывая
ему о  своих  поступках.  -  Я  завтра  встречусь  с  Роберто  Агирре.  Хочу
посмотреть в лицо человеку,  который,  якобы,  был  моим  женихом.  Так,  по
крайней мере, утверждает Карла, верно? И ты пойдешь со  мной,  чтобы  своими
глазами убедиться, что твоя подружка лжет. Я хочу, чтобы  ты  понял,  что  я
никогда не видела этого человека.
     - Я не смогу пойти с тобой, - с расстановкой ответил Антонио. - У  меня
дела.
    Этого Ракель никак не могла ожидать. Значит,  ему  безразлично!  Что  ж,
тогда она пойдет одна. Больше Ракель было нечего сказать мужу,  который  так
хладнокровно предавал ее.
    Объявление в газете, где сообщался телефон Роберто Агирре не ускользнул,
разумеется, и от внимания Мауры. Она с изумлением перечитала  его  несколько
раз и позвонила Родриго. Это  было  явно  неспроста.  Могло  быть,  конечно,
совпадение - ведь возможно, что существует человек, носящий такое же имя. Но
Родриго отверг это предположение. Слишком много для простого  совпадения.  У
него не было сомнений, что объявление  дал  в  газету  Антонио.  Звонить  по
указанному телефону категорически не следовало, но Родриго не без  основания
опасался за Карлу. Та ведь тоже была причастна к  тайне  Роберто  Агирре,  и
вполне могла бы из любопытства позвонить по этому телефону. Маура  пообещала
немедленно выбросить газету. Ей и в голову не пришло, что сестра уже  успела
позвонить и засветиться.
    Родриго понял, что пора действовать. Антонио клюнул на наживку, и  своим
объявлением  в  газете  недвусмысленно  показал,  что  не  только  верит   в
существование Роберто Агирре, но и очень обеспокоен этим человеком.  Родриго
немедленно встретился с Котом и дал ему новые указания. Кот должен позвонить
Ракель и потребовать у нее денег. Родриго не сомневался, что  она  сообщница
Макса и намеревалась убить Антонио Ломбардо, а  потом  выдать  себя  за  его
вдову. Кот начнет шантажировать ее. Но по телефону пусть представится иначе,
скажет, например, что он - ее парикмахер.
    Ракель, клюнув  на  телефон  в  газете,  не  удивилась  звонку  "Роберто
Агирре".
     - Я хотела увидеть вас завтра, - гневно сказала ему Ракель.  -  Я  хочу
все выяснить раз и навсегда. Посмотрим, как вы осмелитесь  повторить  мне  в
лицо, что были моим женихом. Кто, кстати, это придумал - Карла или Маура?
    Кот не знал,  что  на  это  ответить  и  на  всякий  случай  ограничился
сообщением о том, что он ждет ее  ровно  в  двенадцать  в  баре  "Скорпион".
Ракель должна быть одна, иначе он не подойдет.
     - Она говорит, будто кто-то заявил, что я был ее женихом, -  изумленный
Кот посмотрел на Родриго. - И назвала двух женщин: Карлу и Мауру.
    Родриго раздраженно выругался. Ох, уж эти бабы! Придумали про  какого-то
жениха. Так можно испортить всю игру. Вряд ли это выдумка Мауры. Скорее, это
дело рук дурочки Карлы.
    Антонио медленно шел по коридору. Он  не  знал,  что  и  подумать.  Этот
Роберто Агирре скоро сведет его с ума. Если это, действительно, ее жених, он
бы иначе говорил по телефону. Не стал бы говорить, что приехал от  ее  друга
из Гвадалахары. А какую роль играет здесь  Карла?  Она  ведь  звонила  этому
типу. Все очень и очень запутанно. Теперь эта встреча.  Ракель  думает,  что
связалась с Роберто Агирре, но разговаривала-то она с сестрой Пабло. Но  его
радовало, что она сама рассказала ему о своем звонке -  она  была  искренна.
Антонио вздохнул, как бы он хотел поверить в честность Ракель. Тогда  ничего
не было бы страшно: ни козни Макса, ни любого другого. Если бы только он мог
ей верить...
    Антонио проходил мимо комнаты Ракель. Сам не  понимая,  что  он  делает,
совершенно против своей воли, он вдруг открыл дверь и подошел к кровати,  на
которой лежала жена. С минуту он смотрел, как она спит, прислушиваясь  к  ее
ровному дыханию. Она была безмятежно прекрасна в этот момент!  Но  вдруг  ее
ресницы дрогнули, и она открыла глаза.
     - Это ты? - спросила Ракель.
     - Я, - тихо ответил Антонио. - Извини.
    Ровно в двенадцать  часов  Ракель,  одетая  в  скромное  черное  платье,
оттеняющее блеск эффектного колье, вошла в  бар  "Скорпион".  Это  место  не
очень подходило для одинокой  женщины,  но  Ракель  ничего  не  боялась.  За
угловым столиком наблюдение вел Чучо, который вызвался ее  сопровождать.  Он
пришел сюда несколькими  минутами  раньше  и  заказал  пиво.  Никто  не  мог
догадаться, что между этим смешным коротышкой в  цветастой  рубахе  и  дамой
существует какая-то связь.
    Прошло несколько минут, и в баре появился Кот. Он огляделся по  сторонам
и уже собрался подойти к Ракель, как вдруг на него налетел Чучо. Он в ярости
молотил кулаками воздух, крича:
     - Вор! Ты обокрал меня! В баре, когда я пошел в туалет!
    Кот сразу узнал  того  дурачка-провинциала,  который  сначала  показывал
направо и налево свои деньги, а потом удивлялся, что их свистнули.  Он  едва
вырвался из рук Чучо и поспешил уйти. Чучо не мог успокоиться, а Ракель  еще
долго сидела, ожидая таинственного Роберто Агирре.
    Луис Трехо повсюду искал Максимилиано. Во-первых, он  хотел  потребовать
денег - ведь по вине  Макса  Луиса  выгнали  с  работы.  Но  не  только  это
беспокоило бывшего шофера. Был еще разговор насчет Марты. Зачем хозяин донес
на девушку? Так они не договаривались. Во-вторых, Хулиа рассказала  о  Чучо.
Наверное, Максу будет нелишним узнать, что  в  доме  Антонио  есть  человек,
прекрасно знавший Мерседес и Габриэля до аварии.
    Луис пробовал звонить Рехине, но узнал только, что  сеньор  Максимилиано
не показывается дома, даже не ночует. Луис попросил Рехину выяснить, где  он
сейчас живет,  но  при  этом  не  сообщать,  что  он  его  разыскивает.  Так
продолжалось несколько дней, но, наконец, Луису, повезло. Макс как раз был в
гостиной, когда он звонил в очередной раз.
    Макс воспользовался разрешением  навещать  мать  и  под  этим  предлогом
явился в дом Ломбарде  Для  него  было  очень  важно  появляться  в  доме  -
подозрение насчет их связи с Ракель не должно забыться. Главное сейчас  -  в
разговоре с матерью вскользь упомянуть об оранжерее. Ведь именно там Камила,
якобы, найдет сережку Ракель.
    Первым делом он зашел  к  Виктории.  Макс  умел  прикинуться  несчастной
овечкой, и знал, что мать всегда его пожалеет. Он говорил ей, что давно стал
жертвой грубых приставаний этой мошенницы, и однажды она буквально  заманила
его в оранжерею. Макс умудрился говорить так проникновенно,  так  пристально
смотреть матери в глаза, уверяя ее в ненависти к Ракель, что Виктория,  хоть
и с большим сомнением, но внимала ему.  И  в  то  же  время  она  вспоминала
ощущение, оставшееся у  нее  после  разговора  с  девушкой.  Она  совсем  не
показалась ей закоренелой лгуньей и преступницей. Но Макс явно намекнул, что
Ракель была причастна к аварии самолета, и есть человек, который ей помогал,
но кто он, Максимилиано пока не знает.
    Макс, конечно,  имел  в  виду  Роберто  Агирре.  Теперь  он  жалел,  что
представился под этим именем Хулии и Мерседес. Эта  выдумка,  без  сомнения,
основательно запутала ситуацию, но ему и в голову не пришло, что Хулиа  рано
или поздно увидит объявление  с  телефоном  Роберто  Агирре  и,  разумеется,
позвонит. Он ведь остался им должен.
    Мужской голос  ответил  Хулии,  что  Роберто  Агирре  нет  дома,  и  она
попросила передать ему насчет денег.
     - И еще скажите, есть человек, его фамилия Ломбардо, который все  знает
о нашем деле, - взволнованно говорила Хулиа, - в  случае  чего,  молчать  не
буду, так и скажите, а я перезвоню завтра.

    Глава 32

    Ракель вернулась домой ужасно расстроенной. Увидев Антонио, она зарыдала
и бросилась ему на грудь: Роберто Агирре  не  пришел  на  встречу.  Антонио,
уверенный, что жена договаривалась всего лишь с сестрой Пабло, нисколько  не
удивился этому. Но видя искреннее горе жены, не мог не пожалеть ее.
    Удивительно,  как  хорошо  им  было  вдвоем,  когда  они  забывали   про
подозрения и переставали вести счет оскорблениям  и  обидам.  Сейчас,  когда
Ракель так искренне бросилась к нему, Антонио с нежностью сжимал ее в  своих
объятиях. Они вместе пошли в кабинет, чтобы поговорить спокойно.
    Ракель расчувствовалась и решила сделать  еще  одну  попытку  откровенно
поговорить с мужем. Она признавала, что совершила много ошибок, и главная из
них состояла в том, что она струсила, когда Макс начал угрожать.  Надо  было
сразу заявить в полицию, но она боялась. Кто она такая, Ракель Саманьего, по
сравнению с влиятельными и богатыми Ломбарде? А потом началась  эта  ложь  и
клевета.
    Антонио слушал жену и с новой силой чувствовал, что  любит  ее.  Как  он
старался избавиться от этого чувства из страха, что она его  обманывает!  Но
сейчас - не хочется ни о  чем  думать,  только  смотреть  и  смотреть  в  ее
чудесные глаза.
    Зазвонил один из телефонов - параллельный тому, что  стоит  в  гостиной.
Сеньору Ракель спрашивает ее парикмахер.
     - Это Роберто Агирре! - воскликнула Ракель. - Он уже представлялся моим
парикмахером, - она взяла трубку и сурово заговорила: - Я прождала вас почти
час, сеньор. Почему вы не пришли?  Завтра?  Хорошо,  но  если  вы  опять  не
придете, как сегодня... - Ракель повесила трубку и повернулась к мужу.
    Она даже вздрогнула, увидев, как изменилось  лицо  Антонио.  Только  что
выражавшее любовь и нежность, оно внезапно превратилось в маску ненависти.
     - У тебя  не  было  никакой  встречи  с  этим  человеком!  Уходи  прочь
отсюда! - закричал он.
    Ракель ничего не оставалось, как уйти. Она совершенно не понимала, в чем
причина этого ужасного  взрыва,  но  была  оскорблена  до  глубины  души.  В
смятении она вышла в гостиную, где  удобно  расположилась  Камила,  как  раз
поджидавшая свою невестку. Здесь же у  окна  стоял  Клаудио.  Ракель  хотела
пройти мимо, но Камила позвала ее. Ничего не объясняя, она  показала  Ракель
крупную белую клипсу.
     - Это твоя? - улыбаясь кончиками рта, спросила Камила.
    Ракель растерялась. Похоже, что это ее сережка, но  она  потерялась  уже
довольно давно.
     - Я пошла за цветами в  оранжерею  и  нашла  ее,  -  медленно  говорила
Камила, пристально глядя на Ракель. - Зачем ты туда  ходила?  Встречаться  с
Максом?
    Ракель покраснела от возмущения. Снова ложь, снова попытка очернить  ее.
Да она вообще ни разу не заходила  в  оранжерею.  Камила  выбрала  не  самый
удачный  момент.  Ракель  была  уже  настолько  убита  взрывом  ненависти  и
недоверия со стороны Антонио, что низкие интриги Камилы почти не тронули ее.
Ей было все равно. Пусть думают, что хотят.
    Клаудио проводил ее взглядом и подошел к жене. Пора ; было поговорить  с
ней  серьезно.  Ему  претила  тесная  дружба  жены  с  Маурой,   встречи   с
Максимилиано. Они явно что-то затевают. Неужели Камила не понимает, что  это
очень опасная игра, ведь Антонио все равно выведет их  на  чистую  воду.  Он
любит Ракель и не успокоится, пока не выяснит все до конца. Клаудио вовсе не
улыбалось, если Камила навлечет на себя гнев Антонио. Не надо забывать,  что
они живут полностью за его счет.
    ...Ракель прибежала к себе и в отчаянии упала на кровать. Но она уже  не
плакала. Плачут, когда обидят, когда случится несчастье. Настоящее  горе  не
смягчается слезами. Ракель лежала с широко открытыми глазами, но  не  видела
ничего вокруг. Все кончено, все. Нужно уехать и как можно быстрее, но  каким
образом? Своих денег у Ракель не было, а брать хотя бы  песо  у  Антонио  ей
было отвратительно. Если бы был друг...  И  тут  она  вспомнила  об  Умберто
Пласенсиа. Она позвонила ему и назначила встречу.
    Чучо решил немедленно пойти к Мерседес и узнать, как найти того  негодяя
из "Ла-Игере", но этот  надутый  дон  Рамон  не  хотел  отпускать  его.  Как
объяснить тупоголовому дворецкому, что это  очень-очень  важное  дело.  Чучо
целый день потратил на уговаривание этого осла. Готовили обед -  уговаривал,
вышли в гостиную - уговаривал. Но Рамон держался твердо - нет и все.
    Наконец, Чучо увидел Ракель. Ему пришла блестящая  мысль  -  ведь  можно
отпроситься и у нее. Она в конце концов в этом доме хозяйка.
     - Просто скажите "да"! - умолял ее Чучо.  -  Мне  ужасно  срочно  нужно
поговорить с одной знакомой. Она  должна  знать  того  парня,  который  меня
обокрал. Прошу вас! Рамон не хочет меня отпускать, но если вы скажете  "да",
я смогу пойти. Ну, пожалуйста.
     - Хорошо, Чучо, - слабо улыбнулась Ракель, не способная  устоять  перед
таким натиском.
    Она улыбнулась Чучо и почти сразу же забыла о нем.  Она  искала  глазами
Антонио. Несмотря ни на что, она  все-таки  еще  на  что-то  надеялась.  Она
спустилась вниз в надежде найти здесь мужа, но  по  словам  Рамона,  он  был
занят - к нему пришел Пабло. Ну, что ж,  возможно,  это  к  лучшему.  Ракель
постояла еще с минуту  и  вышла  из  дома.  Она  отправилась  на  встречу  с
Умберто - просить у него взаймы сто тысяч  песо,  чтобы  навсегда  вернуться
вместе с отцом и сестрой в Гвадалахару.
    А Антонио вместе с Пабло внимательно вслушивались в запись - на этот раз
звонила совершенно неизвестная женщина по имени  Хулиа.  Она  упоминала  имя
Ломбардо, утверждала, что есть человек, который все  знает,  просила  денег.
Это было слишком туманно, но оставалась надежда, что  эта  женщина  позвонит
завтра, и ее можно будет пригласить, например, на квартиру Пабло.
    Но  Хулиа  больше  не  позвонила,  потому  что  Роберто  Агирре,  он  же
Максимилиано, сам пришел к ней в тот же день и все узнал сам - и о Чучо, и о
том, что она звонила по номеру, указанному в газете.
    Отпросившись  у  Ракель,  Чучо  прибежал  в  клинику,  но  вопреки   его
ожиданиям, Мерседес в палате не оказалось. Чучо стал расспрашивать  Габриэля
о том, как они смогли пойти на этот ужасный обман. По словам мальчика, в это
дело их втянула подруга Мерседес, Хулиа. Это она вывела  сестру  на  сеньора
Роберто Агирре, который дал много денег и пообещал, что Габриэль поправится.
    Чучо только диву давался. Опять этот Роберто Агирре! Складывалось  такое
впечатление, что  он  просто  вездесущий.  Все  говорят  только  о  нем,  он
оказывается в центре любого события. При этом никто его не  видел.  Габриэль
тоже не мог сказать о нем ничего определенного.
    Наконец, в палату вошла Мерседес. Она сделала новую стрижку, и Чучо  был
буквально сражен. Она и раньше казалась ему красивой, но теперь стала просто
потрясающей красавицей. Чучо рассказал девушке о  том,  что  дон  Даниэль  с
дочерьми собирается уехать в Гвадалахару. А все из-за этих дел!
    Мерседес в отчаянии  всплеснула  руками.  Что  она  может  сделать,  чем
помочь? Ей все равно, если ее посадят в тюрьму, но каково придется Габриэлю,
который еще не может ходить.
    Тут Чучо перешел к тому, о чем хотел спросить девушку. Не знает ли  она,
как найти того парня, который обокрал его  в  кабаре?  Чучо  рассказал,  как
совсем недавно столкнулся с ним буквально нос к носу,  но  тот  испугался  и
убежал.
    Мерседес только отрицательно покачала головой. Лучше оставить это  дело.
Эти люди смертельно опасны.
     - Ну, и что? - легкомысленно ответил Чучо. - Я тоже не робкого десятка.
    ...Ракель встретила Умберто Пласенсиа в небольшом тихом кафе. Увидев его
приветливое лицо, она поняла, что не ошиблась, обратившись  к  нему.  Ракель
рассказала Умберто о  неудачной  встрече  с  Роберто  Агирре,  о  телефонном
разговоре и о том, как Антонио вдруг страшно рассердился и накричал на  нее.
И еще эта мерзкая история с сережкой. Выносить все это у  Ракель  больше  не
было сил, и она решила уехать. Всей семьей вернуться в Гвадалахару.
     - Но ведь это означало бы  признать  свою  вину,  -  серьезно  возразил
Умберто.
     - Мне все равно, - ответила Ракель. - Они только и делают,  что  плетут
интриги против меня, а Антонио им верит. Да, - призналась  она,  -  я  люблю
его. Но в его чувствах я не уверена. Иногда мне кажется, что он любит  меня,
иногда - что нет. Это так мучительно. Я ведь даже не знаю  точно,  кто  они,
мои враги.
    Умберто задумался. Это как раз самое простое. Кто заинтересован  в  том,
чтобы Ракель уехала - Маура, Максимилиано, Камила, Карла... Уехать -  значит
сделать то, чего они добиваются.  Они  только  этого  и  хотят.  Нет,  нужно
бороться за свою любовь.
     - Я помогу тебе, - пообещал Умберто. - И Алехандра тоже, потому что она
тебе верит. Это нужно не ради того, чтобы Антонио любил тебя,  а  ради  тебя
самой.
    Когда Ракель вернулась домой, Антонио,  догнав  ее  у  самых  дверей  ее
комнаты, устроил форменный допрос. Она не стала ничего скрывать и объяснила,
что встречалась с Умберто Пласенсиа, чтобы занять у него денег на билеты  до
Гвадалахары.  Зачем  ей  оставаться  здесь,  если  она  полностью   потеряла
взаимопонимание с мужем.
    Но Антонио не привык так легко  сдаваться.  Она  сама  ворвалась  в  его
жизнь, и теперь он не хотел терять ее. Антонио всю жизнь привык  бороться  и
добиваться того, чего хочет. И сейчас он хотел прежде всего - правды.
    Было поздно, обитатели дома  Ломбарде  разошлись  по  своим  покоям,  но
Антонио не мог спать. Выйдя в сад, он увидел, что Андресу  тоже  не  спится.
Антонио вдруг захотелось уйти куда-нибудь из этого дома, куда-нибудь к черту
на рога. Андрее засмеялся и согласился составить ему компанию.  Они  сели  в
машину и поехали в небольшой ресторанчик, с которого  открывался  прекрасный
вид на океан.
    Говорили, разумеется, о Ракель, о  бесчисленных  загадках,  связанных  с
ней. Все было очень и  очень  странно.  Эта  сережка,  взявшаяся  неизвестно
откуда, этот неуловимый Роберто Агирре... Поведение Карлы еще  как-то  можно
было  объяснить  -  она  слышала  где-то  это  имя  и  позвонила  просто  из
любопытства. Но кто такая Хулиа?  И  с  кем  Ракель  говорила  по  телефону?
Антонио был уверен, что Ракель ни с кем  не  договаривалась  встретиться,  а
говорила только с сестрой Пабло.
     - А я еще думал отдохнуть тут у вас в Акапулько! - смеялся Андрее. -  А
попал в самое пекло. Кстати, как тебе кажется, -  спросил  он  друга,  -  не
правда ли, Марта - приятная и красивая девушка?
    Антонио с удивлением посмотрел на  Андреса.  Он  и  не  подозревал,  что
Марта, проводившая много времени в  обществе  Андреса  и  Алехандры,  успела
понравиться его другу своей веселостью и легким отношением к жизни.
    Максимилиано не потребовалось много  времени,  чтобы  узнать  адрес,  по
которому  был  установлен  телефон,  напечатанный  в  объявлении  -  на  это
потребовалась пара дней. Адрес показался ему знакомым. Конечно, сомнений  не
было - это квартира Пабло, помощника и  правой  руки  Антонио.  Значит,  это
объявление - просто ловушка. Как хорошо, что Макс сдержался и не выдал себя,
набрав этот номер. Но было интересно, кто звонил еще. По  телефону  отвечала
женщина. Видимо, это сестра Пабло Памела.
    На следующее же утро Максимилиано, дождавшись, когда Пабло уйдет, звонил
в его квартиру. Открыла Памела. Они были  знакомы,  но,  разумеется,  Памела
ничего не знала о его отношениях с Антонио - дома Пабло не распространялся о
делах своего шефа. Макс таинственно сказал Памеле, что хотел бы поговорить о
ее брате. Он намекнул, что у Пабло большие неприятности, но  лучше  говорить
об этом не на квартире,  а  встретиться  в  каком-нибудь  другом  месте.  Он
казался очень взволнованным, и испуганная Памела пообещала прийти,  а  также
держать его приход в тайне от брата. Но  встретиться  прямо  сейчас  она  не
могла, потому что Пабло велел ей никуда не отлучаться из дома на тот случай,
если позвонит женщина по имени Хулиа.

0

14

Глава 33

    Ракель стала собираться на очередную встречу с Роберто Агирре. Она  была
настроена решительно. На этот раз они должны были встретиться на площади под
часами, - Роберто Агирре собирался подъехать туда на машине. Эта новость  не
укрылась от вездесущего Чучо - он попросту подслушал начало разговора Ракель
с мужем, хотя дон Рамон был начеку и с утра гонял его. Но  очень  сложно  не
дать Чучо узнать то, что ему хочется знать.
    Однако появилось новое осложнение. Антонио так до конца  и  не  поверил,
что Ракель говорила по телефону с Роберто Агирре. Ведь звонивший назвался ее
парикмахером. У Антонио были основания  не  верить  Ракель  -  ведь,  по  ее
словам, она позвонила по телефону, напечатанному в газете. Роберто Агирре не
было дома, но сеньорита, видимо, передала ему,  что  звонила  Ракель,  и  он
вскоре связался с ней сам, назначив встречу не у клиники доктора  Пласенсиа,
а в баре. Антонио невесело посмеялся над ее рассказом - он отлично знал, что
Ракель разговаривала всего навсего с  сестрой  Пабло,  которая  в  глаза  не
видела никакого Роберто Агирре.
    Теперь еще эта история с потерянной сережкой. Тут тоже не все сходилось.
Сначала Ракель утверждала, что была в оранжерее всего один раз в  тот  день,
когда они вернулись из Гвадалахары. Макс увел ее туда  и  снова  говорил  об
одном и том же - угрожал тюрьмой. Но затем выяснилось, что  она  купила  эти
сережки значительно позже, когда были заказаны праздничные платья. О пропаже
сережки Ракель и вовсе не имела никакого представления, пока ее не  показала
Камила. Неужели Камила могла выкрасть сережку у Ракель? Это не  укладывалось
в голове. Камила, конечно, не ангел, но представить себе, как  она  крадется
по коридору, тайком заходит в чужую комнату... Нет, полная чушь!
     - Так, - вдруг серьезно сказал Антонио. - Ты не пойдешь на эту встречу.
     - Но я хотела встретиться с Роберто Агирре, - запротестовала Ракель. Ей
было очень важно увидеть этого человека своими глазами. В глубине  души  она
была на сто процентов уверена, что это очередная интрига  Мауры  или  Макса.
Они, возможно, кого-то наняли, чтобы вредить ей.
     - Я сказал - нет, - отрезал Антонио.
    Пришлось подчиняться. Ракель была  совершенно  бесправна  в  этом  доме,
только одно имя - сеньора Ломбардо. Дон Даниэль старался  оправдать  позицию
зятя - действительно, этот человек может оказаться опасным. Вдруг он отвезет
Ракель в какое-нибудь пустынное место. Мало ли что может случиться...
    Ракель с завистью смотрела, как отец и сестра уходят. Счастливые - могут
выходить из дома, когда хотят и  куда  хотят.  Сегодня  решили  навестить  в
больнице Габриэля, а потом поесть кокосового мороженого. А вот ей  выход  за
пределы дома и сада запрещен.
    Кроме Ракель, в доме, казалось, остался один Рамон.  Даже  слуги,  и  те
куда-то разбрелись. Рамон с  ног  сбился,  разыскивая  Чучо,  который  опять
самовольно ушел, не отпросившись даже у Ракель.
    Чучо в этот момент действительно был далеко от  дома  -  в  палате,  где
лежал Габриэль. Он умолял Мерседес пойти с ним на встречу с Роберто Агирре -
ведь она одна знала этого человека в лицо. Мерседес сначала отказывалась, ей
вовсе не хотелось больше встречаться с человеком, который втянул  их  в  это
грязное дело, но Чучо так просил, что  она  не  могла  отказаться.  И,  надо
сказать, ушли они  очень  вовремя,  потому  что  к  Габриэлю  пришли  сеньор
Саманьего и Марта. Вряд ли Мерседес была бы рада увидеть  дона  Даниэля  при
нынешних обстоятельствах.
    Антонио, хотя и сомневался в реальности встречи с Роберто Агирре, тем не
менее поехал вместе с Пабло на условленное место.  Они  припарковали  машину
так, чтобы были хорошо видны уличные  часы,  и  стали  ждать.  Этот  человек
должен приехать на машине. Поэтому Антонио и Пабло внимательно  вглядывались
в поток автомобилей,  обращая  особое  внимание  на  те,  которые  проезжали
медленно. Поэтому они не сразу заметили Чучо и Мерседес, стоявших на  другой
стороне улицы и не менее внимательно следивших яа пространством под часами.
     - Сеньора Ракель сказала, что этот тип будет в машине, - говорил  Чучо,
внимательно вглядываясь в каждый проезжавший мимо автомобиль.
    Мерседес тоже была внимательна, но ни в одном водителе или пассажире  не
узнавала Роберто Агирре.
    Они являли собой довольно  странную  пару  -  высокая  худая  девушка  и
низкорослый толстяк, которые с очень серьезным видом то заглядывают в кабину
каждой проносившейся мимо машины, то высматривают  кого-то,  оглядываясь  по
сторонам. Их невозможно было не заметить.  И  скоро  их  увидели  Антонио  и
Пабло.
     - Чучо! А с ним вместе сестра того  парня,  которого  сбила  машина,  -
удивился Антонио.
     - Это та девушка, за которую я вносил залог в полиции, когда  задержали
вашего тестя, - ответил Пабло.
    Еще одно совпадение, но совпадение ли?  Дело  оказывалось  все  более  и
более запутанным.
    Антонио и Пабло, сидевшие в машине, и Чучо  с  Мерседес,  дежурившие  на
улице, одновременно  заметили,  что  один  автомобиль  ведет  себя  довольно
подозрительно. Он медленно проезжал по площади  уже  в  четвертый  раз,  как
будто поджидая кого-то. Пабло на всякий случай записал его  номер.  На  этот
раз водитель решил остановиться - причем выбрал место прямо  под  часами,  и
вышел из машины. И тут Чучо  и  Мерседес  узнали  Кота  из  "Ла-Игере".  Ну,
конечно, это он. Чучо, как и в прошлый раз, сразу же забыл, зачем  он  здесь
находится, и воинственно бросился на обидчика.
     - Вор! Подонок! -  кричал  он,  перебегая  дорогу  наперерез  мчавшимся
машинам. - Я еще не забыл о своих денежках!
    Увидев несущегося к нему Чучо, Кот прыгнул в машину, захлопнул дверцу  и
завел мотор. Но Чучо уже настиг его. Он с остервенением колотил кулаками  по
машине, выкрикивая проклятья. Но Кот завел свой автомобиль и,  поддав  газу,
укатил. Чучо остался на месте, бессильно потрясая кулаками в воздухе.
    В это время сзади подошел Антонио. Он взял Чучо и Мерседес  под  руки  и
отвел их в свою машину. Через короткое  время  они  уже  входили  в  кабинет
Антонио. Кроме хозяина там были Пабло  и  сеньор  Андрее.  Чучо  и  Мерседес
стояли посреди кабинета и беспомощно озирались по сторонам. Их, как  рыбешек
из воды, вдруг выдернули, привезли сюда и теперь требуют объяснений. Но  что
они могут сказать этому сеньору, который так сурово смотрит на  них,  требуя
правды. Мерседес теребила пальцы. Чучо тяжело сопел.
     - Итак, вы знакомы? -  спросил  Антонио  Мерседес.  -  И  знаете  также
сеньора Саманьего?
     - Я работала в "Ла-Игере", - начала Мерседес, и голос  ее  предательски
задрожал. - Я познакомилась с ними  во  время  того  скандала.  После  этого
случая, меня выгнали.
     - Значит, сеньор Саманьего знает, что это сестра того  парня,  которого
сбила Марта? - обратился Антонио к Чучо.
     - Нет, - сморщившись ответил  Чучо.  -  Я  ему  не  сказал.  Как-то  не
пришлось.
     - Все это не слишком похоже на правду, - констатировал Антонио.  Больше
всего его  настораживало  то,  что  оба,  и  Мерседес,  и  Чучо  так  сильно
волнуются. Очевидно, они что-то скрывают, но попробуй  вытяни  из  них  хоть
слово правды. Вместо того, чтобы сказать, как было на самом  деле,  начинают
врать, путаться, выкручиваться.  Сказали,  что  на  площади  ждали  какую-то
подругу Мерседес, желавшую познакомиться с Чучо.  Что  ж,  хороший  работник
появился в их доме  -  бросает  работу  посреди  дня,  чтобы  встретиться  с
какой-то сеньорой! - Тон Антонио совсем не понравился Чучо.
     - Нет, нет! - стал он тут же отнекиваться и заявил,  что  той  сеньоре,
бедняжке, просто очень нужна работа. Она, действительно,  подруга  Мерседес,
ее зовут Хулиа. - И тут я  увидел  этого  мерзавца,  который  украл  у  меня
деньги! - при воспоминании о Коте, Чучо даже побагровел от негодования. - Он
уже второй раз от меня уходит. Вчера тоже сбежал. Жаль, что ваша жена его не
заметила. Я пришел раньше сеньоры, заказал пива и вдруг  -  появляется  этот
подонок! Сел за столик - один. Я, конечно, подошел к нему и заявил, что он -
вор, обокравший меня в баре. Он взял и смылся, а я не  мог  бежать  за  ним,
потому что тут пришла сеньора Ракель, и я должен был остаться.
    Это было все, что Антонио удалось вытянуть из этих людей. Они не  только
не помогли прояснить ситуацию, но запутали ее окончательно. Появились  новые
загадки. Не могло же все это  быть  простым  совпадением.  Сначала  Мерседес
оказывается знакомой Чучо и дона Даниэля. Затем этот Кот. Не странно ли, что
Чучо встретил его как раз в тех местах, где должны были встретиться Ракель и
Роберто Агирре. Кроме того, у Мерседес, оказывается, есть подруга  по  имени
Хулиа. И женщину, звонившую Роберто  Агирре,  тоже  звали  Хулиа.  Нет,  для
простых совпадений это слишком много.  Но  что  за  этим  стоит?  У  Антонио
опустились руки. Ему казалось, что  он  никогда  не  сможет  распутать  этот
вечный клубок.
    Он еще о чем-то спрашивал Чучо и Мерседес, но было ясно, что большего из
них не вытянешь.
    Андрее вышел из кабинета и столкнулся с Мартой и ее отцом,  вернувшимися
из больницы. Андрее был рад поболтать с  Мартой  -  девушка  с  каждым  днем
нравилась ему все больше и  больше.  Сеньор  Саманьего  зачем-то  разыскивал
Антонио, и Андрее сказал, что тот беседует сейчас  с  сестрой  пострадавшего
парня.
    Выйдя из кабинета Антонио, Чучо и  Мерседес,  наконец-то  с  облегчением
вздохнули. Едва-едва удалось отвертеться!  Кто  бы  мог  подумать,  что  дон
Антонио тоже приедет на площадь ловить этого Роберто Агирре. Но, Боже, прямо
перед ними стоял дон Даниэль, собственной персоной.
     - Мерседес! - воскликнул дон Даниэль, никак не ожидавший увидеть  здесь
ту девушку из "Ла-Игере". - Что вы здесь делаете?
    И тут до старика дошло. Неужели... Мерседес  -  сестра  парня,  которого
сбила Марта?! Но ведь Чучо  говорил,  что  ее  брата  сбила  машина  гораздо
раньше, чем Марта совершила наезд. Дон Даниэль стоял и смотрел  на  девушку,
как пораженный громом. Это не укладывалось у него в голове. Как  она  могла!
Значит, это неправда, что Марта сбила человека.
    Чучо и Мерседес больше всего боялись, что из кабинета выйдет  хозяин,  и
поспешили увести дона Даниэля в бунгало. Здесь уже можно  было  в  спокойной
обстановке все объяснить.
    Сначала сеньор Саманьего не желал слушать никаких объяснений. Он отлично
помнил, что Чучо познакомился  с  братом  Мерседес  в  тот  день,  когда  их
выпустили из тюрьмы, и Габриэль уже  тогда  не  мог  ходить.  Значит,  Марта
оказалась в тюрьме ни за что. И главное - Чучо был с ними в  сговоре.  И  он
мог спокойно смотреть на то, как позорят бедную Марту!
    Мерседес больше не могла сдержать слез. Она, конечно,  раскаивалась,  но
ведь у нее не было больше никаких возможностей вылечить  несчастного  брата.
Такой молодой, он мог на  всю  жизнь  стать  калекой.  И  тут  появился  тот
человек, который искал кого-нибудь,  кто  мог  бы  заявить,  что  его  сбила
машина. Он уверял, что никто не пострадает, потому что за  виновного  внесут
залог. Он  говорил,  что  просто  хочет  кого-то  попугать.  И,  разумеется,
Мерседес не знала, что речь идет о дочери дона
    Даниэля. Она даже не подозревала, что речь идет о женщине!
     - Кто  был  этот  сеньор?  Вы  его  знаете?  -  воскликнул  потрясенный
рассказом дон Даниэль.
     - Он назвался Роберто Агирре, - ответила Мерседес. - Но кто  он  и  где
его найти, я не знаю.
    И здесь опять замешан Роберто Агирре, -  дон  Даниэль  не  мог  поверить
собственным ушам! Но теперь за объяснения  взялся  Чучо.  Он  рассказал  про
события сегодняшнего дня; как они ждали этого Агирре на  площади,  где  была
назначена встреча с Ракель. Как снова появился тот  негодяй,  который  украл
деньги; как они встретились с сеньором Ломбардо и оказались здесь.
    Мерседес и Чучо молили дона Даниэля не говорить ничего сеньору. А они, в
свою очередь, попробуют узнать, где живет этот злодей Роберто Агирре.
    Дон Даниэль очень хорошо знал, что такое нужда, и мог  понять  Мерседес.
Разве он сам не шел на хитрости, даже на откровенно нечестные  поступки,  за
которые тоже можно было угодить за решетку? Поэтому он пообещал, что  ничего
не скажет  ни  Антонио,  ни  Марте.  Нб  вот  Ракель  он  предпочел  бы  все
рассказать. Ракель поймет.
    Дон Даниэль решил обедать у себя в бунгало. Он  было  пошел  в  дом,  но
увидев в гостиной этих светских дам - Карлу и Камилу, вернулся к себе. Очень
уж неуютно он чувствовал себя в их  обществе.  Ракель,  забеспокоившись,  не
заболел ли отец, сразу после обеда пришла к нему.  Дон  Даниэль  решил,  что
нужно рассказать ей правду о Мерседес и ее брате, но он не знал, как начать.
Пока он соображал, Ракель стала пересказывать ему свой разговор с  Андресом.
Они встретились в саду, когда все остальные уехали на поиски  этого  Роберто
Агирре. Андрее объяснил Ракель, что Антонио не доверяет ей из-за  того,  что
она слишком часто говорила ему неправду.  Ей  казалось,  что  можно  чего-то
недоговаривать, чтобы не причинить зла другим, но  Андрее  был  непреклонен:
обману нет оправдания.  И  часто  зло,  которого  хочешь  избежать,  скрывая
истину, все равно  происходит,  и  его  последствия  оказываются  еще  более
катастрофическими. Она умоляла Андреса, друга  Антонио,  помочь  ей  убедить
мужа в своей верности и искренности. Но Андрее со вздохом сказал, что ему от
всей души жаль друга...
     - Ах, папа, мне никто не верит, но Андрее прав, я слишком часто  давала
повод для неверия...
    Дон Даниэль, слушая дочь, был  полностью  с  ней  согласен.  И  видя  ее
настроение, решил пока не  говорить  ей  о  том,  что  открыли  ему  Чучо  и
Мерседес - трудновато будет просить ее скрыть это от Антонио.
    Памела очень волновалась из-за  брата.  Действительно,  он  в  последнее
время  стал  каким-то  раздражительным.  Озабоченным.   Зачем-то   ездил   в
Гвадалахару, но ничего не объяснил. Как она раньше не догадалась, что у него
могут быть проблемы с шефом. Этот сеньор  Ломбарде,  действительно,  тяжелый
человек - может позволить себе  резкость.  Однако,  встретившись  в  кафе  с
сеньором Альбенисом, Памела сначала несколько  разочаровалась.  Оказывается,
он хотел поговорить с ней не о проблемах Пабло, а о  своих  собственных.  Но
затем, по мере того, как Максимилиано рассказывал, добрая Памела все  больше
проникалась сочувствием к нему.
    Оказывается, дон Антонио выгнал своего брата из дому из-за  связи  своей
жены Ракель и человека по имени Роберто Агирре. Теперь  Памеле  стало  ясно,
зачем ей надо было целыми днями сидеть рядом с  телефоном  и  записывать  на
магнитофон все звонки к Агирре. Она рассказала об этом сеньору Альбенису,  и
он с жаром стал умолять ее показать ему эти записи. Вся  его  жизнь  зависит
теперь от того, сможет ли он найти этого  Роберто  Агирре  и  заставить  его
заговорить. Страдает не он один. Памела, как женщина, может себе представить
ужасные страдания его матери.
    Памела едва не прослезилась, слушая Максимилиано,  и  рассказала  ему  о
всех трех звонках - сначала была какая-то женщина, которая не назвала  себя,
затем звонила Ракель Саманьего, а потом Хулиа. Вот из-за  этой-то  Хулии  ей
сегодня пришлось не отходить от телефона ни на шаг, пока не вернется Пабло.
     - А что они сделали, сеньор Агирре и сеньора Ракель? -  с  любопытством
спросила Памела. Ей было страшно интересно,  неужели  дону  Антонио,  такому
богатому и интересному мужчине, изменяет жена? Это прямо-таки смешно.
     - Они пытались убить Антонио, - глухим голосом сказал  Максимилиано.  -
Но потом Ракель сумела убедить мужа в своей невиновности. Дело идет о  жизни
и смерти, - Максимилиано говорил почти шепотом и пристально смотрел  девушке
прямо в глаза. - Поэтому, Памела, никому ни слова. Прошу  вас.  Даже  Пабло.
Памела поклялась молчать.

    Глава 34

    Родриго был в крайнем раздражении.  Опять  сорвалась  встреча  Ракель  и
Кота - Роберто Агирре. Что  за  чертовщина.  В  самый  ответственный  момент
что-нибудь происходит. И  это  теперь,  когда  его  план  вступает  в  самый
ответственный момент. Родриго задумался. Кроме этого, есть еще  одна  важная
проблема - ему нужен помощник.  Маура  и  Камила  -  женщины,  а  тут  нужен
решительный мужчина, который ни перед  чем  не  остановится.  Выбор  пал  на
Клаудио. Он, конечно, легкомыслен и беззаботен,  но  вряд  ли  очень  жалует
Антонио. Клаудио полностью зависит от шурина.  И  боится,  что  когда-нибудь
Антонио пошлет его к черту. А людей, которых боятся и от которых  зависят  -
очень трудно любить. Весьма вероятно,  что  Клаудио  ненавидит  брата  своей
жены. Последнее время он даже перестал играть, видно, Ломбарде поприжал  его
с деньгами. Нет, не может Клаудио не мечтать о богатстве, которое  досталось
Антонио, а могло бы достаться Камиле, и, следовательно, ему. На это и сделал
ставку Родриго. Он пригласил Клаудио поужинать и, как  бы  невзначай,  завел
интересный разговор.
    Родриго намекнул Клаудио, что ограничение его в  расходах  вполне  может
быть влиянием Ракель, но Клаудио со смехом отклонил  это  предположение.  Он
еще не видел женщины, которую деньги интересовали бы так мало, как жену  его
шурина. Ракель никогда ничего не просит - ей не нужны ни  драгоценности,  ни
престижные иностранные машины.
    Родриго нахмурился. То, что сейчас  рассказывал  о  Ракель  Клаудио,  не
вписывалось в картину событий в доме Ломбарде, которую он составил по словам
Мауры, Камилы и по собственным наблюдениям. Он считал, что Ракель была, если
не главным  действующим  лицом  заговора,  то,  по  крайней  мере,  активным
помощником. Разумеется, она сделала это из-за денег  -  она  не  может  быть
равнодушна  к  деньгам!  Клаудио  же  рисовал  портрет  совершенно   другого
человека. Тем не менее, Родриго не собирался  отступать  от  намеченного.  В
глубине души он не верил, что у .людей могут быть иные побудительные мотивы,
кроме чисто материальных. Маура, например, локти кусает, что ей  не  удалось
заполучить Антонио Ломбарде  с  его  грандиозным  состоянием.  Ясно,  что  и
Клаудио был бы не прочь отхватить свой кусок. И  Родриго  предложил  Клаудио
объединить усилия. Он пока не  сказал,  в  чем  это  будет  заключаться,  но
прозрачно намекнул, что Антонио уже однажды пытались убить...
    Разговор с Родриго вывел Клаудио из привычного состояния беспечности. Он
слишком хорошо понял смутные намеки Родриго. Кто бы мог подумать, что этот в
общем ничем не примечательный парень, рантье, вдруг полезет  в  такие  дела.
Посмотришь - на первый взгляд, и мухи не обидит, но планы у  него:..  Маура,
видимо, с ним заодно. Клаудио с беспокойством  подумал  о  дружбе  Камилы  с
Маурой и с Максом. Ни к чему эта дружба. Клаудио чувствовал, что  Родриго  и
Маура затевают нечто такое, от чего Камиле лучше держаться подальше.
    Придя  домой,  Клаудио  еще  раз  настоятельно  попросил  жену  поменьше
проводить времени и болтать с Маурой.
    Но Камила передернула плечами: буду поступать, как  считаю  нужным!  Она
открыто обвинила Ракель в связи с Максом и при этом демонстрировала какую-то
сережку, которую, якобы, подобрала на полу в оранжерее. А потом  поведала  и
последнюю новость - оказывается, сестра того парня, которого сбила  Марта  -
знакомая дона Даниэля.
    Клаудио рассердился. Ну, и что из того? Зачем Камиле лезть в  эти  дела.
Он не стал рассказывать ей о том, что говорил ему  Родриго,  но  предупредил
жену, что она впутывается в опасное дело, которое  может  оказаться  гораздо
сложнее, чем она предполагает.
    Мерседес прибирала дома, мечтая о том дне,  когда  Габриэль  сможет  сам
прийти сюда из  больницы.  Какой  это  будет  праздник!  Внезапно  за  окном
раздался подозрительный шорох. Девушка  не  успела  опомниться,  когда  окно
вдруг настежь распахнулось и в комнату впрыгнул Кот. Вот  уж  кого  Мерседес
желала никогда не видеть!
    Кот увидел Мерседес  вчера  на  площади,  рядом  с  этим  болваном,  что
набросился на  него.  Значит,  они  знакомы.  Вдруг  она  распустит  язык  и
расскажет, где его можно найти. Но прежде, чем сделать это, пусть подумает о
своем брате: уж он-то, Кот, сделает так, что Габриэлю  никакая  операция  не
поможет. И, видя, что девушка достаточно напугана, процедил сквозь зубы:
     - Говори, кто он, слышишь?!
    Мерседес не сразу поняла, что речь идет о ее друге.
     - Его зовут Чучо, - она запинаясь, ответила. -  Но  где  он  живет,  не
знаю.
    Кот уже на пороге  предупредил  Мерседес,  чтобы  она  держала  язык  за
зубами, а не то им с братом не сдобровать.
    Едва  отдышавшись,  Мерседес  поспешила  к  Хулии,  чтобы  обсудить  все
случившееся. Хулиа не могла одобрить поведения подруги. Зачем ей  надо  было
рассказывать Чучо о Роберто Агирре, ходить с ним на  встречу?  Хватит  того,
что они уже получили - пусть этот сеньор дал меньше денег,  чем  обещал,  но
главное сделано - Габриэль в больнице и будет ходить. Зачем теперь  наживать
себе лишние неприятности.
    Мерседес пыталась убедить подругу, что не могла  иначе  объяснить  Чучо,
как случилось, что пришлось  выдать  Габриэля  за  жертву  наезда  сеньориты
Марты. Чучо пошел бы к хозяину, и было бы еще хуже.  Мерседес  не  могла  не
пойти на встречу с Роберто Агирре. Этот человек  преследует  сеньору  Ракель
Ломбардо. Интересно, какое отношение они имеют друг к другу? Но Хулиа  знала
не больше, чем ее подруга. Она рассказала, что виделась с Роберто Агирре, но
он ничего не говорил о семье Ломбардо.
    Хулиа имела в виду Максимилиано, которого самого  заботил  этот  Роберто
Агирре. Постепенно, сопоставив разные факты, он укрепился  в  своем  мнении:
такого человека вообще не существует. Действительно, в Гвадалахаре  никакого
Роберто Агирре не было - ни среди друзей  Ракель,  ни  среди  свидетелей  на
свадьбе. Телефон, напечатанный  в  газете,  оказался  всего  лишь  ловушкой,
расставленной Антонио, который, по-видимому, сам  ничего  не  знал  об  этом
человеке,  но  очень  хотел   узнать.   Чтобы   окончательно   убедиться   в
справедливости своих подозрений, нужно было послушать пленку с записями.
    И  вот  добросердечная  Памела,  искренне  желавшая  помочь  несчастному
сеньору  Альбенису,  в  отсутствие  Пабло  принесла  ему  запись.   Девушка,
разумеется, не могла оставить пленки Максимилиано,  но  Макс  быстро  сделал
копии записей. Памела оказала ему неоценимую услугу.
    Вместе с Луисом Макс несколько раз прослушал записи разговоров. То,  что
говорила Ракель, не дало ничего нового, только подтвердило  мнение  Макса  о
том, что она не знала никакого Роберто Агирре. О звонке Хулии Макс уже  знал
от нее самой, но вот звонок Карлы удивил его. Ей-то  что  нужно  от  Роберто
Агирре? Чтобы это выяснить, Максимилиано немедленно отправился к ней  домой,
а Луис решил навестить Хулиу и посоветовать ей не упоминать  в  случае  чего
его имени, особенно в связи с этой историей.
    Карла встретила Макса приветливо. Она несколько удивилась, что он пришел
к ней, а не к ее сестре, но это ей весьма  польстило.  Она  всю  жизнь  была
только тенью Мауры, младшей сестренкой, не такой привлекательной,  не  такой
светской. И теперь ей было приятно, что пришли именно к ней.
    В разговоре с Карлой Макс решил действовать грубо, взять  ее  на  испуг.
После нескольких пустых слов приветствий, он вдруг прямо спросил ее:
     - Ты ведь звонила по телефону, который был дан в  газете,  как  телефон
Роберто Агирре? Не отпирайся. Кто этот человек?
     - Сеньор Саманьего сказал, что это жених Ракель, - повторила Карла  то,
что в подобной  же  ситуации  ответила  Антонио.  Но  Макса  этот  ответ  не
удовлетворял. Он слишком хорошо знал, что у Ракель не было никакого  жениха,
и человека с таким именем она вообще не знала.
    И дальше он повел себя точно так же, как его сводный брат  -  с  яростью
налетел на Карлу, готовый, буквально, вырвать у нее ответ. Карле было некуда
деваться - на ложь Макс не клюнул. И вздохнув, она сказала правду:
     - Его не существует. Я его  выдумала.  Максимилиано  отпустил  Карлу  и
перевел дух. Ну, конечно. Это полностью подтвердило его подозрения.  Роберто
Агирре  не  существует,  вот  почему  он   оказался   таким   неуловимым   и
таинственным.  Но  выдумка  эта  очень  удачна,  и  ею,  безусловно,   стоит
воспользоваться. Теперь Макс смотрел на Карлу  другими  глазами.  Ее  помощь
может ему понадобиться. Но сначала он хотел узнать, кто же  выдает  себя  за
Роберто Агирре, звоня Ракель. Ведь спрашивает ее мужчина.
    Об этом Карла могла только догадываться. Ведь Маура уже давно  перестала
с ней делиться. Сядут с Родриго и шушукаются, а  лишь  только  она  подойдет
поближе, тут же переводят разговор на другую тему. Но  Карла  была  уверена,
что Родриго кого-то нанял на роль Роберто Агирре.
    Максимилиано был  в  восторге  от  сообразительности  малышки  Карлы  и,
чмокнув ее в щеку, предложил вместе пообедать.
    Как всегда, когда посуда после завтрака собрана и перемыта, а  до  обеда
было еще далеко, Чучо заглянул к дону Даниэлю. Теперь их разговоры крутились
вокруг единственной темы: Мерседес и ее брат. Чучо  снова  и  снова  убеждал
сеньора Саманьего, что их можно понять. Как  бы  он  сам  поступил  в  таком
случае, если бы его дочь не  могла  ходить,  а  денег  на  врачей  не  было?
Наверное, он не остановился бы перед обманом, тем более, что в конце  концов
никто особенно не пострадал. Занятые разговором и прохладным пивом,  которое
дон Даниэль специально держал в холодильнике, они не заметили, как в  дверях
бунгало появилась Ракель.  Она  с  удивлением  прислушивалась  к  тому,  что
говорил Чучо, а затем потребовала у отца объяснений. Что происходит,  о  чем
говорит этот человек?
    Дон Даниэль опустил глаза, как будто он сам был виноват в обмане,  а  не
узнал о нем недавно. У него язык не поворачивался сообщить Ракель правду.
     - Габриэль - не тот человек, которого  сбила  ваша  сестра!  -  выпалил
Чучо, приходя дону Даниэлю на помощь.
    И Чучо с доном Даниэлем, перебивая друг друга, стали объяснять, как было
дело, чередуя рассказ  уговорами  ничего  не  говорить  дону  Антонио.  Чучо
живописал муки несчастного Габриэля в тюрьме. Там у него ведь может начаться
гангрена! Дон Даниэль напирал на душевные качества Мерседес. Но Ракель  была
непреклонна.  Она  не  может  больше  обманывать  Антонио.  Это  невозможно,
исключено. Она дала себе слово - больше  ничего  не  скрывать  от  него,  не
говорить ему ни слова полуправды. Ракель решительно  подошла  к  телефону  и
попросила соединить ее с мужем. Однако Антонио, как на зло, не оказалось  на
месте. Он куда-то ушел. Ракель стала дожидаться его в гостиной,  гадая,  где
можно разыскать Антонио.
    Антонио не оставляло чувство, что Чучо и Мерседес рассказали ему  далеко
не все, что знали. Их отговорка, что на площади они ждали какую-то  подругу,
выглядела совершенно беспомощной ложью. К тому же они оба очень волновались.
Теперь Антонио сожалел, что отпустил их, так ничего и не добившись. Он хотел
поговорить с девушкой еще раз -  с  глазу  на  глаз.  Может  быть,  дома,  в
привычной обстановке, она не будет так нервничать и расскажет то, что знает.
    Антонио позвонил в  дверь  крошечной  квартирки  Мерседес.  Ему  открыла
незнакомая, бедно одетая девушка со щеткой в руках. На вопрос  Антонио,  где
Мерседес, она ответила, что Мерседес ушла, а сама она живет по  соседству  и
иногда помогает несчастным брату и сестре. Девушка пригляделась к сеньору  -
такие были нечастыми гостями в их квартале, - и догадавшись, спросила не  он
ли тот сеньор, что оплатил лечение Габриэля. Антонио утвердительно кивнул.
     - Бедный Габриэль, его сбил грузовик, а он даже не запомнил номера.
     - Грузовик! - переспросил пораженный  Антонио.  Словоохотливая  девушка
простодушно выложила ему все, что ей было известно о несчастье с  Габриэлем.
Как его сбил грузовик, проезжавший по соседней  улице;  как  его  безуспешно
лечили травами дона Панчо, и вот теперь нашелся такой добрый сеньор, который
определил Габриэля в больницу.
    Опять обман! Антонио казалось уже, что все люди вокруг него договорились
обманывать его на каждом шагу. Но он не позволит дурачить себя! И, выйдя  из
дома Мерседес, прямиком направился в клинику доктора Пласенсиа.
    Габриэль был в палате один. Он сразу же узнал  вошедшего  -  это  сеньор
Антонио Ломбардо, муж сеньоры Ракель - человек, заплативший за его лечение и
вызволивший сеньориту Марту из тюрьмы.  Он  не  мог  не  испытывать  к  нему
благодарности, но в то же время этот суровый господин внушал  ему  страх.  И
страх был не напрасным, потому что, строго посмотрев на беспомощно  лежащего
на кровати Габриэля, Антонио сказал:
     - Доктор говорит, что через несколько дней ты сможешь вставать. И я рад
этому, потому что прямо отсюда ты отправишься в тюрьму. Я знаю,  тебя  сбила
не Марта, а какой-то грузовик. Отвечай, кто просил  вас  все  это  выдумать?
Если ты не скажешь, я позову полицию и тебя посадят за решетку, несмотря  на
болезнь.
    Антонио строго смотрел на Габриэля, ожидая, что тот будет  выкручиваться
и притворяться. Но мальчишка ответил тихо и твердо:
     - Сеньор Роберто Агирре.
    Это имя резануло Антонио, как удар хлыста. Опять он! Но какое  отношение
может иметь этот человек к Габриэлю и его сестре? И в то  же  время  Антонио
обрадовался - наконец  он  напал  на  явный  след  этого  человека.  Правда,
оказалось, что сам Габриэль никогда его не видел, но он знал,  что  Мерседес
познакомилась с ним через какую-то подругу и что Роберто Агирре  дал  им  за
обман двести тысяч песо.
    Антонио велел Габриэлю передать сестре, чтобы она сегодня  же  пришла  к
нему домой. От того, что она расскажет, будет зависеть, окажутся  ли  они  с
Габриэлем в тюрьме или нет.
    Антонио уже собирался уйти, когда  Габриэль  вдруг  спросил  его  слабым
голосом:
     - Вам, наверное, рассказала обо всем ваша жена?
     - Ракель? - Антонио резко повернулся к Габриэлю. Он и подумать не  мог,
что его жена знает об этом обмане. - Кто еще знает об этом? - грозно спросил
он.
     - Сеньор Даниэль и Чучо, - ответил мальчик. Антонио  возвращался  домой
вне себя от гнева. Теперь его мысли занимали не мелкие мошенники Мерседес со
своим братом - этих, в конце  концов,  можно  было  понять  -  другого  пути
поставить парня на ноги у них просто не  было.  Но  Ракель!  И  этот  старый
проходимец, ее папаша! А какую он строил из себя  оскорбленную  добродетель,
когда  Антонио  прямо  попросил  его  больше  не  лгать.  Немного   удивляло
присутствие в этой компании Чучо, который явно не мог  принимать  участия  в
заговоре,  потому  что  появился  в  доме  гораздо  позже,  но  это  Антонио
рассчитывал скоро выяснить.
    В его  отсутствие  в  доме  происходили  бурные  события,  не  связанные
напрямую с семьей Ломбардо. Алехандра спокойно сидела в гостиной с  плейером
в руках и слушала музыку. Андрее ходил по саду с тайной  надеждой  встретить
Марту, но ее нигде не было - ни у бассейна, ни на
    галерее. Андрее зашел в гостиную и, подсев  к  Алехандре,  спросил  свою
крестницу, не видела ли она Марту. В ответ Алехандра хитро улыбнулась -  она
давно замечала, что Андресу нравится младшая сестра Ракель, а  вот  Карла  и
Маура ее терпеть не могут.
     - Слушай, - вдруг спросил ее Андрее. - Ты женщина,  и  должна  понимать
женщин лучше меня. Как ты думаешь, Камила, Карла и Маура  способны  лгать  и
интриговать, чтобы доставить Ракель неприятности?
     - Конечно, - засмеялась Алехандра, даже не задумываясь.  -  Они  же  ей
завидуют! Только и делают, что говорят о ней гадости.
    Андрее ушел. Оставшись одна,  Алехандра  задумалась.  Она  сочувствовала
Ракель, сознавая, что сама находится в схожей ситуации из-за Рафаэля. О  нем
все говорят плохо только потому, что он беден. В  том  числе  и  Андрее,  на
помощь которого Алехандра так рассчитывала. Но оказалось, что  он  полностью
поддерживает точку зрения родителей и не одобряет ее выбора.
    Алехандра снова надела наушники - музыка успокаивала ее и  отвлекала  от
грустных мыслей. Поэтому она не слышала, как распахнулась входная  дверь,  и
не сразу заметила, что в дом вошел Максимилиано,  а  с  ним  высокий,  очень
симпатичный молодой человек. Увидев его, Алехандра вскочила с кресла. Это бы
Рафаэль! Здесь, в Акапулько! Как он смог найти ее?
     - Я звонил тебе домой в Мехико, - обнимая девушку, объяснил Рафаэль.  -
Я не назвал себя, но узнал, где тебя искать.
    Максимилиано, криво усмехнувшись, поднялся наверх - ведь  предлогом  для
его приходов в этот  дом,  было  посещение  матери.  Однако,  поднявшись  по
лестнице наверх, он пошел вовсе не " комнату Виктории, а постучал  в  дверь,
ведущую в комнату Ракель.
    Увидев, кто стоит перед дверью, Ракель захлопнула  ее,  но  запереть  не
успела - Макс  с  силой  толкнул  дверь  и  оказался  в  комнате.  Ракель  с
негодованием и ненавистью смотрела на него.  Что  еще  нужно  от  нее  этому
человеку? Ее не интересовало ничего из того, что он мог сказать. Она  твердо
знала: все, что он скажет - ложь. Ложь, что она знакома  с  Роберто  Агирре,
ложь, что она потеряла сережку в оранжерее, когда была там  с  ним.  Ракель,
действительно, была однажды в оранжерее, но в то время у нее  не  было  этих
сережек.
     - Уходи! Ты мне надоел! - воскликнула Ракель.
    В ответ на это Максимилиано только усмехнулся и демонстративно уселся на
диван. Он не собирался никуда уходить. Во-первых, он был непрочь  поговорить
с Ракель, а во-вторых, он хотел дождаться, чтобы его застали.  Лучше,  чтобы
это оказался Антонио, но и любой другой подойдет.
    Но Ракель прекрасно поняла, на что надеется ее бывший возлюбленный.  Она
повернулась и решительно вышла из комнаты.
    Убедившись, что она  ушла  всерьез,  Максимилиано  неохотно  поднялся  с
дивана.  Придется  уходить  -  не  сидеть  же  здесь  одному.  Но  он   умел
использовать себе на выгоду любую ситуацию. И теперь он подошел к туалетному
столику, открыл одну из шкатулок, стоявших на нем, и вынул  оттуда  какую-то
безделушку. Всякая мелочь может пригодиться в таком тонком деле. И, пряча на
ходу украденную вещь, Макс направился в  комнату  матери.  Та  приняла  сына
буквально со слезами  на  глазах.  Ведь  он  все  равно  оставался  для  нее
маленьким Максимилиано. Ее волновало все - как идут его дела, кто убирает  в
доме, как он питается. Но особенно беспокоило Викторию то, что  он  перестал
ходить в контору. Ведь Антонио, несмотря ни на что, обещал  ей  не  выгонять
Макса со службы.
    Макс успокоил мать, рассказав, как он устроился,  но  ходить  в  контору
отказался наотрез. Он не желал больше находиться в зависимости от  человека,
которого он ненавидел больше всех на свете. Разве мать не помнит, что именно
Антонио лишил его дома! Ей нужно, чтобы сын каждый день испытывал  унижение,
встречаясь с этим человеком?! Нет, так не будет.
    Виктория пыталась возражать, напоминая  Максу,  что  он  сам  во  многом
виноват, - он ведь ухаживал за женой Антонио.
    Теперь Макс стал изображать истерику. Это должно было произвести на мать
должное впечатление, так она быстрее поверит ему. Он  укоризненно  посмотрел
на Викторию и возмущенно заговорил:
     - Она ведь сама начала все это, как только появилась здесь.  И  сделала
так, потому что боялась, что я раскрою всю правду. Тот тип, который вместе с
ней все это задумал, уже здесь, в Акапулько. И если  на  Антонио  будет  еще
одно покушение, не теряй времени на поиски виновного.  Он  здесь  -  в  этом
доме.
    ...Спустившись в гостиную,  Ракель  застала  там  Алехандру  в  объятиях
незнакомого молодого человека. Алехандра радостно сообщила Ракель,  что  это
приехал ее жених, автогонщик Рафаэль Гарсия. Они  познакомились  с  ним  год
назад в Майами, но родители  Алехандры  категорически  против  этого  брака.
Алехандра дала слово своему жениху, что, если ей не позволят выйти  за  него
замуж, она просто сбежит с ним.
    Ракель не знала, что ответить этой доброй  девушке.  Она  была  еще  под
впечатлением от стычки с Максом, и к тому же понимала, что в любовных  делах
очень опасно давать какие-либо советы.
     - Что  ты  тут  делаешь?!  -  раздался  внезапно  резкий  окрик  за  их
спинами. - Убирайся отсюда!
    Это был Андрее. Он с ненавистью смотрел на  Рафаэля,  готовый  вытолкать
его силой. Алехандра и  Ракель  пытались  успокоить  Андреса,  но  это  было
невозможно. Рафаэль, видя, что примирение невозможно, почел за лучшее  уйти,
пообещав Алехандре позвонить.
    Когда Рафаэль ушел, Алехандра набросилась на Андреса с  упреками.  Какое
он имеет  право  вмешиваться  в  чужую  жизнь  и  вообще  так  обращаться  с
человеком! Она - совершеннолетняя и может поступать, как считает  нужным.  А
он вместо того, чтобы поддержать ее, повел  себя  еще  хуже,  чем  родители.
Алехандра расплакалась и убежала.
    Андресу было неловко за то, что Ракель стала свидетелем этой  некрасивой
сцены, и он постарался объяснить ей, что этот Рафаэль Гарсия самый известный
бездельник и прохвост в Майами.  Нет  скандала,  в  котором  он  не  был  бы
замешан. Он игрок и бабник. А Алехандра влюбилась в него и не  хочет  ничего
слушать.
     - А мне он показался воспитанным  и  любезным  человеком,  -  возразила
Ракель. - Алехандра говорит, что с ним происходит то же, что и со  мной.  Но
есть разница - на его стороне хотя бы сама Алехандра, а у  меня...  Антонио,
который лучше других меня знает и должен был бы больше  других  мне  верить,
первый во мне сомневается...
     - Уже не сомневаюсь!  -  раздался  жестокий  голос.  Андрее  и  Ракель,
обернувшись, увидели, что в гостиную входит Антонио. Его лицо было бледным и
выражало холодную решимость. Он пристально посмотрел на  жену,  и  от  этого
ледяного взгляда ее охватил озноб. Она поняла, что случилось что-то ужасное,
непоправимое.
    Антонио объяснил.  Он  сообщил  Ракель,  что  считает  ее  самой  лживой
женщиной на свете и в то же время самой глупой.  Надо  же  натворить  такого
вместе с этим старым идиотом, ее отцом! Речь идет о Мерседес и ее брате.
    Теперь Ракель поняла в чем дело. Значит, Антонио откуда-то все узнал. Но
ведь и она сама узнала об этом обмане только сегодня утром. Она для  того  и
ждала его, чтобы все рассказать. Но Антонио больше не верил ей.  И  она  еще
отрицает свое знакомство с Роберто Агирре?! Ведь это он заплатил Мерседес за
гнусную ложь!
    Об участии в этом деле Роберто Агирре Ракель слышала впервые. Но она  не
знала,  как  оправдаться,  как  доказать  Антонио,  что  говорит  правду   и
действительно ничего не знала об этом деле до сегодняшнего утра.
    Антонио был неумолим, не веря ни одному ее слову.
    Ракель не выдержала. Она пережила уже столько унижений в этом  доме,  но
старалась сдерживаться, чтобы сохранить любовь. Теперь же  она  видела,  что
все кончено. Между ними всегда будет стоять недоверие Антонио,  который,  по
сути, не знает и не понимает ее. Ракель заговорила страстно и горячо:
     - Ты со всеми своими деньгами, опытом и образованием, ничего не  можешь
понять! А знаешь почему? Потому что тебе все давалось слишком легко!  Ты  не
знаешь, что такое нужда, тебе не пришлось сражаться за хлеб насущный, за то,
чтобы прилично выглядеть. Поэтому ты и не можешь понять, как такой  человек,
как  мой  отец,  может  сочувствовать  чужому  горю!  Он  со  всеми   своими
недостатками в сто раз лучше, чем любой из вас. И еще я кое-что хочу сказать
тебе. Я устала быть мишенью твоих семейных интриг! Я уезжаю, слышишь?  И  на
этот раз не вздумай говорить своим  привратникам,  чтобы  они  не  выпускали
меня, потому что тогда я подниму такой скандал, что  будет  слышно  во  всем
Акапулько!
    Антонио слушал жену, стиснув зубы. Она хочет уехать - ну,  и  прекрасно.
Он и сам уже решил, что пора  прекратить  эту  историю.  С  него  хватит.  И
увидев, что Ракель собирается уйти, он сказал ей вслед, но  так,  чтобы  она
слышала:
     - Твои доводы закомплексованной бедности  нисколько  меня  не  убедили.
Потому что бедность одно, а честность - другое! А теперь, убирайся!
    Оставшись один, Антонио некоторое время сидел, не двигаясь.  Он  не  мог
прийти в себя. Но на этой истории  с  женитьбой,  по  всей  видимости,  пора
ставить точку. Он устал от обмана,  подозрений,  интриг!  С  него  довольно!
Вызвав к себе Рамона, Антонио поручил тому купить три билета до  Гвадалахары
для Ракель и ее родственников на ближайший рейс.
    Ракель наверху собирала вещи. Она достала  свою  сумку  -  ту  самую,  с
которой когда-то приехала сюда из Гвадалахары, и укладывала туда  бедненькие
платьица и кофточки, которые привезла с  собой.  Ничего  из  того,  что  она
купила в Акапулько на деньги Антонио, она не  собиралась  увозить  с  собой.
Пусть он не думает, что  ей  нужны  были  его  деньги.  Но  оставалась  одна
проблема - Марта. Куда она могла запропаститься  и  где  ее  теперь  искать?
Ракель спустилась вниз - вдруг сестра уже появилась. Но  здесь  ее  поджидал
лишь Рамон, который бесстрастно, как  и  подобает  хорошему  слуге,  сообщил
Ракель, что вылет в пять часов, билеты скоро принесут, а дон  Антонио  ушел,
но просил передать ей деньги. С этими словами Рамон передал  Ракель  толстую
пачку денег - здесь была не одна сотня тысяч  песо.  Девушка,  поблагодарив,
взяла конверт, но когда Рамон скрылся из виду, зашла  в  кабинет  Антонио  и
села за его стол. Открыв кожаный бювар, она вынула оттуда  листок  бумаги  и
стала писать. Потом вложила написанное в конверт с деньгами и,  оставив  его
посреди стола, вышла из кабинета. В гостиной ее уже  ждал  одетый  в  дорогу
отец.
     - Но как же мы без денег доберемся до Гвадалахары, дочка? .
    Разумеется, деньги ей понадобятся, но Ракель  предпочитала  взять  их  у
друга, а не у человека, который утверждает, что любит ее, а на самом деле не
доверяет ей и унижает своим недоверием. Друг в Акапулько у  нее  был  только
один - Умберто Пласенсиа. Ракель позвонила ему, но по телефону ей  ответили,
что Умберто улетел в Мехико и вернется только завтра.
    Антонио хоть и изображал холодность, но втайне надеялся, что  Ракель  не
возьмет этих денег. Если верно то,  что  подсказывало  ему  сердце  -  такая
девушка, как Ракель, должна отказаться от  денег.  Если  же  верно  то,  что
говорил ему трезвый рассудок  -  Ракель  -  мошенница,  охотившаяся  за  его
богатством, - то она должна взять деньги.
    Антонио сидел с Андресом в  ресторане,  равнодушно  скользя  глазами  по
залу, уставленному блюдами столу,  вяло  отвечая  на  приветствия  знакомых.
Андрее видел, как не просто дался другу этот разрыв; видел, как он  мечется,
сомневаясь в почти уже бесспорных доказательствах двойной игры Ракель и  ища
любую зацепку, чтобы оправдать ее.
     - Послушай, Антонио, позвони домой и узнай, что там происходит.
    Ломбарде  набрал  номер  и  спросил  Рамона,  взяла  ли  Ракель  деньги?
Дворецкий ответил утвердительно.
    Рамон только  успел  положить  трубку,  как  Ракель  подошла  к  нему  и
протянула билеты на самолет.
     - Сдайте эти билеты, Рамон, я не хочу, чтобы вы еще больше тратились на
нас, - сказала Ракель озадаченному дворецкому.
    Он колебался - с одной стороны, как хороший слуга, он  должен  выполнять
просьбы сеньоров, но, с другой стороны - как же  эти  люди  тогда  уедут?  В
конце концов, слуга пересилил в Рамоне просто человека, и он,  ни  слова  не
говоря, взял билеты и отправился за чемоданами.
    Дон Даниэль в недоумении смотрел на дочь.  Что  она  задумала?  Как  они
доберутся до Гвадалахары без билетов, без денег! Но Ракель  была  совершенно
спокойна - у нее есть две тысячи песо,  этого  хватит,  чтобы  добраться  на
такси до гостиницы, а завтра она возьмет денег  в  долг  у  Умберто.  Он  не
откажет.
    Вместе с Рамоном Ракель и сеньор Саманьего вышли за ворота. Здесь  Рамон
поставил чемоданы на землю. Его миссия была закончена, но он просто  не  мог
оставить Ракель и сеньора Саманьего одних стоять здесь с чемоданами.  Он  не
решался говорить, но всем  своим  существом  выражал  сочувствие  и  желание
помочь. Он предложил вызвать такси. Ракель отказалась, он посоветовал  взять
одну из машин Антонио. Ракель только отрицательно покачала головой. Он снова
спросил, не возьмет ли сеньора билеты?
     - Нет, Рамон, - ответила Ракель. - Спасибо вам. Можете идти.  Мы  будем
ждать Марту.
    Рамон с тяжелым сердцем вернулся в дом и едва ли не в первый раз в жизни
решил преступить пределы, за которые не положено выходить хорошему слуге. Он
позволил себе вмешаться в семейные дела,  поскольку,  то,  что  происходило,
казалось ему беспрецедентным. Рамон поднялся в комнату  Виктории  и  сообщил
ей, что сеньора Ракель с отцом уехала, но отказалась взять  билеты,  которые
заказал ей дон Антонио. И главное - она даже отказалась,  чтобы  ей  вызвали
такси. Они остались на улице ждать сеньориту Марту.
    Взволнованная Виктория немедленно спустилась вниз в гостиную, но застала
там одну Алехандру, которая и понятия не имела, что Ракель  решила  уйти  из
дома. Виктория задумалась - куда она могла поехать? Первое, что ей пришло  в
голову - Максимилиано. Она подошла к телефону и набрала номер квартиры,  где
жил ее сын.
    Макс снял трубку и  очень  удивился,  услышав  то,  о  чем  взволнованно
спросила его мать. Не у него ли Ракель? Что за странная идея? Оказалось, что
она ушла из дома - уложила чемоданы и  уехала  вместе  с  отцом  и  сестрой.
Клаудио говорит, что их увез на своей машине Родриго Тонелли.

0

15

Глава 35

    Ракель с отцом простояли совсем недолго - к воротам  подъехал  на  своей
машине Родриго Тонелли. Он невероятно  удивился,  увидев  Ракель  и  сеньора
Саманьего, стоящими на солнцепеке рядом  со  старыми  потертыми  чемоданами.
Ракель ничего не стала объяснять ему, только сказала, что  они  ждут  Марту,
которая ушла еще утром, но старик  отвел  Родриго  в  сторону  и  потихоньку
сообщил ему, что у Ракель проблемы с мужем, и теперь они уезжают без гроша в
кармане.
    Родриго быстро просчитал в уме  все  варианты  и  остановился  на  самом
удобном для всех. Сейчас они сядут в его машину, и он отвезет их туда,  куда
они хотят. А Клаудио, когда Марта вернется, отвезет ее туда же. Никто ничего
не узнает - Клаудио не болтун.
    Ракель  заколебалась.  Предложение   Родриго   казалось   ей   разумным.
Действительно, не стоять же здесь у всех на виду до  самого  вечера.  И  кто
знает, когда вернется эта глупая девчонка.
    Родриго с помощью дона Даниэля уложил чемоданы в багажник,  и  Ракель  с
отцом сели в машину. Теперь дон Даниэль немного  успокоился,  но  его  очень
тревожило поведение Ракель. Почему она  не  взяла  билеты?  Как  они  теперь
доберутся до дома? Она вполне могла взять у Антонио и  билеты,  и  деньги  -
ведь она все-таки его жена. Раз он в течение месяца  не  признал  этот  брак
недействительным...
     - Папочка, - взмолилась Ракель, - дай мне  сохранить  хотя  бы  немного
достоинства.
    Дон  Даниэль  смущенно  замолчал,  хотя  и  не  понимал,  при  чем   тут
достоинство? Можно с достоинством взять билеты и даже деньги. А  теперь  как
они будут жить?
    Скоро вернулся Родриго, сообщивший, что  договорился  с  Клаудио  -  как
только вернется Марта, тот отвезет ее домой к Родриго. Там они подождут  ее.
Родриго сел за руль и завел машину.
    А ничего не подозревавшая Марта отдыхала в ресторане в  обществе  своего
поклонника Луиса Трехо. Ей не пришло в голову вспомнить, что именно Луис был
виновником той аварии. К счастью для себя, Марта умела очень быстро забывать
о неприятном, и весь кошмар с наездом и тюрьмой уже почти выветрился  из  ее
памяти.
    Луис, который снял квартиру в городе, к своему  сожалению,  очень  редко
видел Марту. И теперь, расспрашивал, как она проводит свои дни.  По-прежнему
купается, загорает и катается на роликовых лыжах? Луис  помолчал,  а  затем,
смотря девушке прямо в глаза, сказал:
     - Марта, я тебя люблю уже давно, хотел  предложить...  выходи  за  меня
замуж.
    Марта смущенно улыбнулась. Она догадывалась об этом,  и  ей  самой  тоже
нравился Луис, но было одно очень важное "но".
     - Ты не хочешь связываться с таким  человеком,  как  я?  -  предположил
Луис. - Ты - свояченица Антонио Ломбардо, а я - простой служащий.
     - Нет, - Марта отрицательно покачала головой. -  Не  потому.  Просто  я
всегда хотела выйти за человека с деньгами. Это было бы  так  прекрасно.  Ты
ведь меня понимаешь, Луис?
    Он понимал ее отлично. Для него самого деньги в этом мире значили  очень
много, почти все. Что же удивительного, что такая  привлекательная  девушка,
как Марта, хочет хорошо устроиться.
    Они были откровенны друг с другом и понимали друг друга, потому что были
сделаны из одного теста.
    Антонио с Андресом вернулись поздно. Сидя в  ресторане,  они  еще  долго
обсуждали все детали предстоящего развода и проблемы, возникающие  вместе  с
ним. Ведь по брачному контракту Ломбарде должен был отдать  Ракель  половину
своего  состояния,  поскольку  там  было   оговорено   совместное   владение
имуществом. Конечно, Антонио мог бы подать в суд, но это повлечет  за  собой
громкий скандал, потому что на суде непременно  всплывет  соучастие  в  этом
деле Максимилиано.
    Размышляя таким образом, Антонио вошел  в  свой  кабинет.  В  первый  же
момент ему в глаза бросился  конверт,  лежавший  посреди  стола.  Он  быстро
заглянул в него - деньги, которые он дал Ракель!  Значит,  она  все-таки  не
взяла их! В волнении Антонио взял пачку и только теперь  заметил  исписанный
лист бумаги. Это было прощальное письмо Ракель. Антонио  взял  лист  и  стал
читать, руки его дрожали.

    "Антонио, - писала Ракель, - оставляю тебе деньги, вещи, драгоценности -
все, что ты дал мне. Не буду говорить о том, что я не виновата.  Зачем?  Это
уже не  имеет  смысла.  Но  одно  хочу  сказать  тебе.  Я  раскаиваюсь,  что
доверилась тебе, потому что ты, так же как и Макс,  обманул  меня.  Заставил
поверить в то, что ты добрый, что любишь меня, а это неправда. Или я  просто
не знаю, что это за любовь. Когда люди любят, они друг  другу  верят,  а  ты
предпочитаешь верить кому угодно, только не мне. Мне не  стыдно  признаться,
что я, действительно, любила тебя, любила, как никого на свете, всей  душой.
А теперь я сама говорю себе, что все было напрасно. Прощай.
    Ракель".

    Антонио отложил письмо и долго сидел, смотря в пространство, не замечая,
что слезы катились по щекам.
    Немного придя в себя, он встал и поднялся наверх в комнату  Ракель.  Все
было на месте. На бюро стояла шкатулка с драгоценностями,  в  шкафах  висели
наряды, которые он покупал ей, - она ничего не взяла с собой.
    Антонио оглянулся и  увидел,  что  в  дверях  комнаты  стоит  Рамон.  Он
подтвердил, что Ракель уехала с двумя старыми чемоданами.
     - Почему ты сказал мне, что она взяла деньги? - глухим голосом  спросил
Антонио.
    Рамон растерялся. Сеньора Ракель, действительно, взяла их, но от билетов
на самолет отказалась, - сказала, что не  хочет,  чтобы  на  них  тратились.
Рамон рассказал, как проводил сеньору и ее отца до ворот, и они остались  на
улице ждать сеньориту Марту. Она куда-то уходила. От такси  они  отказались,
от машины тоже. А затем, как говорит,  Марселино,  приехал  сеньор  Тонелли,
зашел на минуту в дом, потом вышел и увез их в своей машине. Но куда - этого
никто не знает.
    Антонио потерянно спустился вниз. В гостиной сидели Виктория,  Алехандра
и Андрее, но Антонио никого не хотел  видеть  и  сразу  же  ушел  к  себе  в
кабинет. Останься он хотя бы на минуту, он бы стал свидетелем триумфа Камилы
и Мауры, которые только сейчас узнали,  что  Ракель,  наконец,  уехала!  Они
пришли, радостно переглядываясь и улыбаясь  друг  другу.  Это  была  победа!
Наконец-то, эти мужланки уехали! Сколько трудов понадобилось, чтобы вытурить
их навсегда! Маура была счастлива: ей снова открылся путь к сердцу  Антонио,
Камила, в свою очередь, была избавлена от общества этих  неотесанных  девиц,
которые были ей отвратительны.
    Но Антонио сейчас желал только одного, чтобы его оставили  в  покое.  Он
устал от всего: вопросов, ответов, просьб, объяснений, подозрений,  советов,
клятв, лжи. Он и сам удивился, как вымотала его эта история, но более  всего
он удивился, поняв, каким ударом стал для него разрыв с Ракель. Он так много
вложил сил, стремясь сохранить и эту девушку, и их чувство,  но  результатом
его деяний явился - крах... Он не смог сломить  упорное  сопротивление  тех,
кто не желал видеть Ракель в этом доме. И когда  в  кабинет,  мягко  ступая,
вошла Виктория, он коротко попросил оставить его одного. И  приказал  Рамону
говорить всем, что он уже отдыхает, лишь, если вернется, позвонит  сеньорита
Марта или сеньора Ракель - звать его в любое время. Рамон кивнул и удалился.
Ему и в голову не пришло беспокоить хозяина сообщением о том, что  на  кухне
его дожидается какая-то девица, приведенная в дом отвратительным Чучо.
    А Мерседес ждала уже несколько часов: ведь Габриэль сказал,  что  сеньор
Ломбардо срочно хотел  говорить  с  ней,  от  этого  разговора  зависела  их
судьба... Но неумолимый Рамон только сердито говорил, что хозяин не может ее
принять. Чучо видел в этом отказе происки своего  злейшего  врага,  ведь  не
может хозяин, такой серьезный и обязательный, забыть о важном разговоре.  И,
чтобы скоротать время, предложил Мерседес навестить дона Даниэля.  Но  Рамон
сухо сообщил, что сеньор Саманьего  больше  не  живет  здесь.  Он  вместе  с
дочерьми сегодня уехал.
    Услышав эту новость, Чучо так и застыл с открытым ртом. Он  мог  ожидать
всего, но только не этого. Ведь еще сегодня утром они никуда не  собирались.
Неужели дон Антонио выгнал их? К сожалению, узнать  подробности  было  не  у
кого. Дон Рамон, конечно, знает, но из него разве вытянешь?
    Чучо стал выкладывать Мерседес  все,  что  он  думает  об  этом  надутом
человеке.  Говорят,  он  когда-то  собирался  стать  священником,  а   потом
расстригся. И это проявляется во всем. Притворяется святошей, но если бы  он
был настоящим христианином,  он  не  был  бы  таким  высокомерным.  Верующий
человек ведь должен быть смиренным и добрым, так  по  крайней  мере  учат  в
церкви. Чучо до того разошелся, что не заметил, что  дон  Рамон  собственной
персоной стоит в дверях кухни и прекрасно слышит каждое его  слово.  Только,
когда Мерседес, заметившая дворецкого, стала делать  Чучо  отчаянные  знаки,
тот обернулся и, увидев сердитое лицо Рамона, замолчал.
    Рамон, смотря на Чучо, еще более высокомерно, чем  обычно,  заявил,  что
дон  Антонио  устал  и  просит  не   беспокоить   его.   И   Рамон   считает
нецелесообразным нарушать его покой из-за визита этой сеньоры.
     - Не сеньоры, а сеньориты! - вспылил Чучо. - Неужели трудно  запомнить?
Святоша!
    Мерседес встала, Чучо отправился ее провожать, а  дон  Рамон,  оставшись
один, сел за стол и стал лакомиться тортом. У него была одна слабость  -  он
любил сладкое.
    Клаудио, как и обещал, привез Марту в дом  к  Родриго  -  он  специально
поджидал ее на выезде в переулке, чтобы дома никто ничего не заметил. И  вот
ошарашенная Марта очутилась в гостиной Родриго, где  ее  уже  ждали  отец  и
сестра.
    Родриго пытался уговорить Ракель остаться у него, а не  искать  какую-то
гостиницу, но та была непреклонна. Несмотря  на  просительные  взгляды  дона
Даниэля и на сердитый вид Марты,  Ракель  была  твердо  настроена  уехать  в
гостиницу. Она больше не хотела ни от кого зависеть. Родриго был не в  силах
удержать ее, и скоро они втроем покинули его дом.
    Стоило им уйти, как позвонил Макс. Он надеялся, что застанет там Ракель,
но ее уже не было.  Макс  испытывал  сильное  раздражение:  Ракель  исчезла,
спутав ему все карты. Нужно во что бы то ни стало ее разыскать!
    А Ракель вместе с отцом  и  сестрой  сняла  дешевый  номер  в  одной  из
скромных  гостиниц  Акапулько.  Марта  была  недовольна,  она   уже   успела
привыкнуть к роскоши, и теперь необходимость самой тащить в  номер  чемоданы
очень угнетала ее. Она все время ныла и сердито смотрела на сестру,  которая
из-за какой-то дурацкой гордости портит жизнь и себе, и всем остальным.
    Ракель хорошо знала сестру - этой все нипочем, лишь бы были развлечения,
наряды, кавалеры. Для  нее  все,  что  произошло  -  это  потеря  роскошного
существования. Но теперь с этим покончено. Снова  придется  думать  о  хлебе
насущном. К вечеру дон Даниэль  и  Марта,  порядком  проголодавшись,  решили
пойти поесть. Ракель отдала все свои оставшиеся деньги.  На  них  надо  было
поужинать и, возможно, позавтракать. Ракель видела, что ни отца,  ни  Марту,
уже привыкших к беззаботной жизни, ее тревожные думы не волнуют - они просто
хотели есть и, с радостью взяв  последние  деньги,  не  особенно  уговаривая
Ракель, спустились в кафе. Здесь Марта по  привычке  заказала  себе  большой
стакан сока из банана, гуайавы и дыни, но потом спохватилась и  ограничилась
кофе и бутербродом. Так они не бедствовали даже в Гвадалахаре! Как  все  это
противно! Марта невероятно злилась на сестру  -  ведь  это  из-за  упрямства
Ракель, из-за этой ее дурацкой гордости они теперь стали нищими. И что будет
дальше? Вдруг этот Пласенсиа не даст ей денег. И почему она не взяла билеты?
Надо было взять, да еще денег потребовать. Это не  гордость,  а  глупость  и
все.
    Марта решительно направилась к телефону. Нет, она  вовсе  не  собиралась
звонить Антонио, как это было когда-то. Теперь ей было  к  кому  обратиться.
Она набрала номер Луиса. Пусть приезжает немедленно. Они с отцом будут ждать
его в кафе. Луис пообещал выехать сразу же.
    Однако только он положил трубку, как дверь его комнаты отворилась, и  на
пороге появился Макс. Он сразу  же  перешел  к  делу.  Оказывается,  Антонио
разоблачил эту Мерседес и ее брата. В результате Ракель  и  ее  родственники
уехали из дома, возможно, Антонио выгнал их. При этом у них  совершенно  нет
денег. Родриго Тонелли говорит, что они собирались поселиться в каком-нибудь
отеле. Макс, конечно, не слишком доверял Родриго, особенно после  того,  как
узнал про его участие в "Роберто Агирре".  Но  сейчас  он,  похоже,  говорил
правду. Скорее всего они остановились в какой-нибудь скромной гостинице.
     - И что, вы хотите, чтобы я немедленно стал  их  разыскивать?  -  Глядя
.Максу прямо в глаза, спросил Луис. - Извините, но сегодня я не могу. У меня
есть одно дело.
     - Твои главные дела - со мной, - резко возразил ему Макс. Он не  ожидал
услышать отказ от Луиса, который всегда беспрекословно слушался его.
     - Сегодня я не могу, - твердо повторил Луис.
    Он не стал объяснять Максу, в чем именно заключается  его  дело,  потому
что не был уверен, стоит ли открывать ему местонахождение Ракель.
    Максимилиано был в бешенстве. Он не  мог  представить,  что  Луис  может
ослушаться его.
     - Если ты не выполнишь мое поручение, можешь забыть о нашем договоре, -
пригрозил он.
     - Как хотите, - пожал своими широкими плечами Луис. Ради Марты  он  был
готов на все.
    Трехо вышел почти что вслед за Максом и через несколько минут уже входил
в кафе, где его ждали Марта и дон Даниэль.
    Марта сразу стала рассказывать обо всем, что произошло. Почти  все  Луис
уже знал, но слушал Марту, не перебивая. Та рассказала Луису о ссоре  Ракель
с мужем из-за Габриэля, о том, что Ракель, как последняя ...,  не  взяла  у
Антонио ни денег,  ни  билетов,  и  теперь  им  приходится  жить  в  ужасной
гостинице и питаться бутербродами.
    Дон Даниэль, стараясь сохранить достоинство в глазах молодого  человека,
на помощь которого надеялся, объяснил, что, когда Антонио  пригласил  его  в
Акапулько, он не успел взять деньги из банка, а та мелочь,  которая  была  у
него с собой, уже закончилась.
    Луис даже  не  улыбнулся,  хотя  понял  хитрость  сеньора  Саманьего,  и
пообещал Марте одолжить денег. Он заплатил за скромный ужин дона  Даниэля  и
его дочери и проводил их в гостиницу. Там сеньор Саманьего поднялся в номер,
а Марта осталась внизу с Луисом. Сейчас она ясно поняла, что  совершенно  не
хочет возвращаться в Гвадалахару.  Если  придется  работать,  то  это  можно
делать и в Акапулько, а жить здесь ей нравилось гораздо больше. Кроме  того,
Луис оказался вовсе не  беден.  Когда  Марта,  раздумывая,  какую  бы  сумму
попросить у него, назвала полмиллиона песо, он не задумываясь, ответил,  что
она  их  получит  завтра  же.  Это  сообщение  вселило  в  Марту   некоторую
уверенность, что она-то, по крайней мере, не пропадет.
    Луис, в свою очередь, решил кое-что узнать от Марты. Она, конечно, знала
немного. Ракель перестала делиться с легкомысленной сестрой, водящей  дружбу
с кем попало. Но кое-что Марта видела и сама. Она была уверена, что  Антонио
любит Ракель, а она его. Поэтому-то они и сходят с ума. А вот  Макса  Ракель
ненавидит, ведь он сделал ее  жизнь  просто  невозможной.  А  теперь  сестра
пытается разыскать человека по имени Роберто Агирре.  Это  он  заплатил  тем
людям, которые заявили в полицию о наезде.
    Теперь Луису стало ясно  почти  все.  Оставался  только  один  последний
вопрос - как Ракель собиралась решать проблему с деньгами.
     - Она хочет попросить в долг у Умберто Пласенсиа, но  он  до  завтра  в
Мехико, - недолго думая выболтала Марта.
    Пока отец и сестра сидели  в  кафе,  Ракель  отправилась  в  больницу  к
Габриэлю, чтобы кое-что прояснить.  Парень  испугался,  когда  она  вошла  в
палату - кто знает, с чем пришла эта сеньора, у которой  из-за  них  столько
неприятностей. Но Ракель успокоила его, объяснив, что хочет поговорить с ним
и его сестрой о Роберто Агирре. Ей было просто  необходимо  разыскать  этого
человека. Однако, Габриэль ничем не мог помочь Ракель, потому что  сам  знал
не больше, чем она. Но тут в палату, о, счастье -  вошли  Мерседес  и  Чучо.
Увидев Ракель, они несказанно удивились, ведь Рамон сказал, что  она  вместе
со своими родственниками уехала в Гвадалахару.
    Ракель уже знала  от  Габриэля,  что  Мерседес  ходила  разговаривать  с
Антонио, но оказалось, что девушка только зря прождала целый день -  сначала
сеньора Ломбардо не было, затем он был занят, а потом попросил, чтобы его не
беспокоили.
     - Ваш отъезд всех переполошил, - вступил в разговор Чучо. -  Но  почему
Рамон сказал мне, что вы уехали в Гвадалахару? Вот вредина! Он соврал мне на
зло!
    Ракель стала умолять Мерседес рассказать все, что  та  знает  о  Роберто
Агирре.  Ей  нужно,  просто  необходимо,  найти  этого  человека.   Габриэль
вопросительно посмотрел на Мерседес:
     - Да, сестренка, ты должна заставить подругу рассказать, где он живет.
     - Габриэль! - воскликнула Мерседес. Ну, как  он  мог  забыть,  что  они
договорились не упоминать о Хулии. Но Чучо и  Ракель  обратили  внимание  на
упоминание о какой-то неизвестной подруге, и Мерседес пришлось сообщить им о
роли Хулии, но об имени ее она все-таки умолчала.
    Мерседес стала рассказывать Ракель то, что знала о Роберто  Агирре.  Как
он выглядит? Молодой, черноволосый, очень крепкий. Злое  лицо  и  неприятный
грубый голос. Ракель задумалась. По описанию это был, конечно,  Макс.  Очень
возможно, что он просто выдумал этого Роберто Агирре. Тогда  это  объясняет,
почему он  не  приходил  на  встречу.  Надо  обязательно  уговорить  подругу
сообщить адрес этого человека. Однако Мерседес была уверена,  что  Хулиа  не
скажет ни слова. Но может быть, устроить какую-нибудь хитрость...
    Ракель быстро сообразила: все очень просто - она назначит ему встречу, а
Мерседес где-нибудь спрячется и подаст знак, тот  ли  это  человек,  который
подкупил ее.
    Выйдя из больницы, Ракель поспешила в гостиницу. Было уже поздно.  Войдя
в вестибюль, Ракель вдруг увидела свою сестру Марту, которая  любезничала  с
Луисом! Луисом, который сыграл такую некрасивую роль в истории с  наездом  и
который был тенью Макса.  Ракель,  не  поздоровавшись,  быстро  поднялась  в
номер. Она кипела от возмущения! У нее рушилась жизнь,  а  сестра  гуляет  с
помощником злейшего врага Ракель.
    Дождавшись Марту, она высказала ей все, что думала.  Неужели  сестра  не
понимает, что в эту минуту Луис уже звонит Максу, чтобы сообщить  их  адрес?
Марта   не   должна   предпринимать   никаких   шагов   самостоятельно,   не
посоветовавшись с сестрой.
    Но  Марта  больше  не  желала  выслушивать  нотации.  Ей  дела  нет   до
взаимоотношений Ракель и Антонио. Если бы  та  с  самого  начала  вела  себя
по-умному, он бы на нее молился, а не  выгонял  из  дома.  Пусть  Ракель  не
рассказывает, что ушла сама. Но Марте это все безразлично, потому что она не
намерена возвращаться в Гвадалахару, она остается  в  Акапулько.  Если  быть
бедными и работать, то это лучше делать тут.
     - Очень хорошо, - отрезала Ракель. - Одним ртом меньше! Ты  же  никогда
не работала!
    В ответ на  это  Марта  с  усмешкой  кинула  Ракель  купленный  для  нее
бутерброд,

    Глава 36

    На следующее утро Виктория встала с сильнейшей головной болью. Ночью она
почти не сомкнула глаз - думала о тех проблемах, которые возникли с отъездом
Ракель. Виктория, как и почти все в доме, была рада, что эти люди уехали, но
как быть с разводом.  Ведь  по  брачному  договору  Ракель  имеет  право  на
половину имущества, значит, Антонио придется обратиться в полицию. Но  тогда
Ракель может назвать  своим  сообщником  Максимилиано...  Все  эти  сомнения
Виктория высказала Антонио за завтраком. Антонио  ответил,  что  сегодня  же
проконсультируется с адвокатом и узнает, можно ли что-нибудь сделать в такой
ситуации.
    Проблема развода Антонио живо волновала всех. Еще бы - ведь речь  шла  о
половине огромного состояния Ломбарде Особенно возмущалась по  этому  поводу
Камила, которая считала, что имеет гораздо больше прав на это состояние, чем
многие  другие,  не  говоря  уже  о  преступнице.   Это   было   бы   просто
сумасшествием! Наградить  женщину,  которая  обманула  Антонио,  хотела  его
убить! Да она просто воровка!
    Камила подошла к телефону, чтобы рассказать обо всем Мауре. Она, не вняв
советам  мужа,  по-прежнему  оставалась  для  Мауры  прекрасным   источником
информации. Зато  Клаудио  теперь  не  сомневался,  что  его  жена  невольно
помогает парочке, задумавшей очень нехорошее дело.
    Но Камила и слушать не хотела - какое ему  дело,  с  кем  и  о  чем  она
сплетничает. Она стала набирать номер, но Клаудио без слов положил  руку  на
кнопку отбоя. И  в  это  время  суждено  было  зазвонить  другому  телефону,
стоявшему на мраморном столе в гостиной дома Ломбарде. Рамон  степенно  взял
трубку,  и  Виктория  увидела,  как  вдруг  нежно   улыбнулся   невозмутимый
дворецкий.
     - Сеньора Ракель? Здравствуйте. Телефон сеньора Максимилиано? - Рамон с
удивлением посмотрел на хозяйку. - Сейчас я попробую найти его...
    Но в трубке раздались гудки. ...Перед Ракель стоял Макс.
     - Наконец-то я нашел тебя! - хрипло сказал он, подходя к девушке  очень
близко. - Я со вчерашнего дня вас ищу. Значит, он тебя  все-таки  выгнал.  -
Макс криво улыбнулся.
     - Я уехала сама, - Ракель отошла от Макса к креслам.
    Но Макс только усмехнулся. Разве он  не  предупреждал  ее,  что  Антонио
найдет способ от нее избавиться, как только она ему надоест? Рано или поздно
это должно было случиться. Теперь ей придется вернуться  в  Гвадалахару7  Но
Ракель почти его не слушала, ей голову занимала  совсем  другая  мысль:  как
ловчее осуществить задуманное ею? Ведь это был как раз тот  случай,  который
она искала. Нужно встретиться с Максом в удобном месте, где  его  смогла  бы
увидеть Мерседес. И нужно успеть сообщить ей, куда именно они пойдут.
    Ракель предложила Максу встретиться завтра и  обсудить  все  вопросы  за
обедом. Как ни настаивал он на продолжении сегодняшнего  свидания  -  Ракель
была непреклонна и, отговорившись делами, поднялась в номер.
    Дон Даниэль был посвящен в планы дочери, но отнесся к  ним  скептически.
Какая разница, кто скрывается под именем  Роберто  Агирре?  Пусть  это  даже
Макс. Какое теперь им дело до этого? Они возвращаются в Гвадалахару и  будут
жить, как жили.
    Но Ракель ничто уже  не  могло  остановить.  Она  докажет  Антонио  свою
правоту. Пусть не думает, что она способна отдаться мужчине по  расчету.  Но
сейчас главное перехитрить Макса, который, конечно, захочет узнать, куда она
направляется, отказавшись идти с ним.  Она  не  сомневалась,  что  он  будет
подкарауливать внизу. Поэтому она очень просила отца выполнить  ее  просьбу,
выйти из гостиницы и пойти достаточно быстрым  шагом  в  любом  направлении.
Если Макс  там,  он  обязательно  пойдет  за  ним.  И  тогда  Ракель  сможет
незамеченной уйти к Мерседес.
    Дон Даниэль вздохнул, но согласился. Он  сделал  все  так,  как  просила
дочь. Но Макс, который на мотоцикле было поехал за ним,  вскоре  понял,  что
старик просто бродит по улицам, и спешно  вернулся  в  гостиницу.  В  номере
Ракель он, к своему изумлению, застал Родриго Тонелли, который  увидев  его,
сразу ретировался.
    Взбешенный Макс потребовал у Ракель ответа - где  она  собирается  взять
деньги на билеты до Гвадалахары и на жизнь. Ракель ответила, что  собирается
одолжить у сына доктора Пласенсиа. И тут в голову Ракель  пришла  остроумная
мысль. Она решила проверить Макса.
     - Мне нужно идти по  делам,  -  внимательно  смотря  на  него,  сказала
Ракель. - Ты отвезешь меня?
     - Конечно, - обрадовался Макс. - Куда?
     - В больницу, - спокойно ответила Ракель. -  Я  хочу  расспросить  того
парня и его сестру о Роберто Агирре.
    Макс замялся. Не  мог  же  он  и  в  самом  деле  в  присутствии  Ракель
встретиться с Мерседес  и  раскрыть  таким  образом  свои  карты.  Это  было
совершению невозможно. Ему пришлось промямлить нечто о  том,  как  он  плохо
переносит больницы и старается  никогда  там  не  бывать.  Лучше  он  зайдет
вечером, и они вместе поужинают. Это прозвучало  не  очень  убедительно,  но
ничего лучшего Макс в этот момент не смог придумать.
    Поведение Макса показалось Ракель  подозрительным.  Похоже,  ее  догадка
верна - под именем Роберто Агирре, действительно, скрывается  он,  но  чтобы
убедиться в этом окончательно, нужно его показать Мерседес. Ракель поспешила
в больницу.
    Однако в палате Мерседес не оказалось. Габриэль объяснил, что сестра уже
ушла домой. Откладывать встречу было невозможно, и Ракель попросила мальчика
объяснить ей, как добраться до их квартиры. Это оказалось  довольно  сложно,
но  Габриэль  начертил  для  нее  план,  и  она  немедленно  отправилась  по
указанному адресу.
    Мерседес немало удивилась,  когда  обнаружила  на  пороге  взволнованную
Ракель. Гостья сразу перешла  к  делу  и  стала  объяснять  свой  план:  она
приведет предполагаемого Агирре в маленький бар около гостиницы, где торгуют
соком и бутербродами. Мерседес  будет  стоять  неподалеку  и  сможет  хорошо
разглядеть его.
    Мерседес тяжело вздохнула. Разумеется, она  сделает  все,  чтобы  помочь
сеньоре, но ей бы очень не хотелось, чтобы этот сеньор ее  заметил:  у  него
такое  безжалостное  лицо,  что,  кажется,  он  способен  на   все   и   уже
недвусмысленно  угрожал  ей  однажды.  Но,  тем  не   менее,   Мерседес   не
отказывалась помочь Ракель, к которой начала испытывать большую симпатию.
    Антонио  внимательно  слушал  то,  что  ему  говорил   адвокат   Маркое.
Становилось ясно, что из ситуации, в которой он оказался,  выхода  не  было.
Если требовать, чтобы брачный контракт аннулировали на основании  обмана  со
стороны жены, то тогда на суде пришлось бы рассказать все, как было.  В  том
числе и то, что Макс был ее сообщником. И хотя доказательств нет,  имя  сына
Виктории Ломбардо будет в центре крупного судебного разбирательства.  А  это
уже скандал.
    Можно  оформить  развод  по  обоюдному  согласию  сторон,  если  удастся
уговорить Ракель. Но в этом случае с момента свадьбы  должен  пройти  год  и
необходимо будет произвести раздел собственности.
    Развод без их согласия может произойти только в том случае, если  Ракель
будут представлены достаточно серьезные  обвинения.  Например,  обвинения  в
измене, но для этого нужны неопровержимые доказательства.
    Единственное, что адвокат мог посоветовать Антонио  -  не  торопиться  с
разводом. Можно подождать еще несколько месяцев,  постараться  уговорить  ее
изменить контракт, заплатив, конечно, ей какую-то сумму за это.
     - Но она же не взяла те деньги, которые я  дал  ей  перед  отъездом!  -
возразил Антонио.
     - Может быть, этих денег было недостаточно, - пожал плечами адвокат. Он
много чего перевидал за свою жизнь, и угадывал своекорыстие  за  самыми,  на
первый взгляд, благовидными поступками.
    Выйдя от адвоката, Антонио зашел в контору, где его ждал Пабло. Он нашел
человека, на которого был записан автомобиль, крутившийся тогда на  площади.
Однако, оказалось, что этот человек давно продал машину другому, хотя  и  не
оформил смену владельца. Нового  хозяина  машины  зовут  Карлос  Ороско,  он
работает в "Ла-Игере", то есть там  же,  где  девушка,  знакомая  Чучо.  Она
должна знать его адрес.
    Только теперь Антонио вспомнил о Мерседес. Он же велел ей прийти к нему,
но  она  не  появлялась.  Антонио  решительно  направился  в  дом   Мерседес
Фернандес.
    Он вошел без стука. Все та же нищая комнатенка, где  он  впервые  увидел
парализованного Габриэля. Он пришел поговорить с Мерседес, но  первое  лицо,
которое бросилось ему в глаза, лишь только он вошел, была  Ракель.  Она  что
тут делает?! Антонио холодно приказал Мерседес сегодня же вечером  прийти  к
нему домой и практически силой вывел сопротивляющуюся Ракель на  улицу.  Они
дошли до гостиницы, но уходить Антонио не торопился. Он хотел многое  узнать
у нее. Во-первых, почему она не взяла деньги, во-вторых, зачем пришла к этой
женщине.
     - Деньги я не взяла, потому что мне от тебя ничего не нужно, - с  гордо
поднятой головой отвечала  Ракель.  -  А  сюда  я  пришла,  чтобы  навестить
Мерседес.
     - Конечно, преступников всегда тянет друг к другу, - съязвил Антонио.
    Эти слова возмутили Ракель до глубины  души.  На  каком  основании  этот
человек позволяет себе оскорблять ее! Какое он имеет право требовать  у  нее
отчета в действиях! Ее с ним уже  ничего  не  связывает.  Он  ведь  даже  не
является ее мужем, потому что замуж она выходила не  за  него.  У  него  нет
никаких прав на нее.
    Но Антонио больше  всего  на  свете  сейчас  хотелось  узнать,  наконец,
правду. Он был готов ради этого на все. Теперь он был уверен, что Ракель все
время лгала ему. Но, может быть, если он пообещает не выдавать  ее  полиции,
тогда она все-таки расскажет, как в действительности все происходило.
    Это недоверие возмутило Ракель. Ведь она фактически никогда и  не  лгала
ему. Она скрывала некоторые  факты,  но  никогда  не  искажала  их.  Что  же
касается ее приезда в его дом - Антонио знает все.
    Дверь номера со скрипом приоткрылась, и  в  нее  заглянул  дон  Даниэль,
только что вернувшийся с "задания". Он не мог  видеть  стоявшего  за  дверью
Антонио и, не заходя в комнату, произнес:
     - Я на минутку, дочка. Все в порядке? Макс не приходил?
    Антонио  не  выдержал.  Он,  всегда  умевший  сохранять  хладнокровие  и
спокойствие, сейчас был на грани истерики. Он любил ее, несмотря ни на что -
любил. И ему было невероятно больно думать, что она  бесконечно  обманывала,
играла его чувствами.
     - То, что было между нами... Это было искренне или  нет?  -  уже  почти
кричал Антонио. - Почему ты молчишь? Отвечай!
     - Какое твое дело? - возмущенно отрезала Ракель.  -  Ты  добился  того,
чего хотел. Почему ты не оставишь меня в покое?
    Гнев охватил душу Антонио. Ну, конечно,  она  охотилась  только  за  его
деньгами, охотилась дальновидно и коварно. Но пусть не думает,  при  разводе
она не получит у него ни гроша.
     - Тебе не обязательно было это говорить, - горько усмехнулась Ракель. -
Я и сама не возьму у тебя ни гроша.
    Антонио молча вышел из комнаты. Ракель,  окаменев,  еще  какое-то  время
сидела  на  постели,  потом  словно  робот  поднялась,  вышла  из   комнаты,
спустилась по лестнице,  подошла  к  конторке  портье  и  позвонила  Умберто
Пласенсиа. Но вместо него услышала приятный женский голос,  известивший  ее,
что сеньор Пласенсиа задержится в Мехико на несколько дней...  Ракель  вдруг
почувствовала, как закружилось все вокруг, и последнее, что  проплыло  перед
ее глазами, было испуганное лицо Марты. Больше она не помнила  ничего,  -  с
ней повторился обморок.
    ...Макс был доволен: его труды  увенчались  успехом.  Все  гениальное  -
просто, надо просто знать маленькие людские  слабости  и  относиться  к  ним
серьезно. Он не  пошел  с  Ракель  в  больницу,  а  пошел  домой  к  доктору
Пласенсиа. Удобно расположившись в кресле, Макс поведал Оскару  о  последних
событиях в доме Ломбарде: Антонио, наконец-то, выгнал свою  жену-самозванку.
Видимо, она опять что-то учудила. Какая-то странная  история.  Этот  парень,
который лежит в клинике, как будто  не  тот,  кого  сбила  Марта,  а  просто
мошенник. Ракель и ее папаша знали об этом, но  никому  не  сказали.  Теперь
обман раскрылся, и она осталась без гроша в кармане.  Но  деньги  ей  обещал
одолжить Умберто.
    Оскар продолжал смотреть все так же спокойно, но Макс хорошо знал его  и
видел, что тот находится сейчас в состоянии невероятного раздражения.
    Эта женщина хочет и Умберто поймать в свои сети! Этого нельзя допустить!
Оскар был человеком  дела.  Он  не  стал  вздыхать  и  раздумывать,  а  снял
телефонную трубку и позвонил в Мехико.
    Он  попросил  сына  проконтролировать  приход  груза  с   хирургическими
инструментами, который должен прибыть самолетом через  два  дня.  Инструмент
очень тонкий, и он хочет, чтобы при получении там был  свой  человек.  Итак,
Умберто останется в Мехико еще, по крайней мере, на три дня, а  потом  можно
будет придумать что-нибудь еще. Оскар просто не мог допустить, чтобы его сын
был втянут в дела этой женщины.

    Глава 37

    Родриго вышел из гостиницы в глубокой  задумчивости.  Он  еще  не  решил
зачем ему может понадобиться  Ракель,  но,  на  всякий  случай,  предпочитал
держать ее в поле зрения. Теперь необходимо серьезно переговорить с Клаудио.
Родриго  видел,  что  события  приняли  стремительный  оборот.  Очень  скоро
придется начать действовать. В Клаудио он был практически уверен  -  .  мот,
игрок, постоянно нуждающийся в деньгах - такие-то и  идут  на  преступления.
Главное было объяснить ему сразу, что дело  достаточно  грязное  -  кое-кого
придется убить.
    Услышав об убийстве, Клаудио постарался обратить все  в  шутку,  но  сам
задумался. Что он, в сущности, знает о Родриго Тонелли?  Что  тот  живет  на
приличную ренту,  оставленную  ему  матерью?  А,  может  быть,  все  не  так
просто... Может быть, эти разговоры об убийствах -  часть  его  повседневных
занятий? Во всяком случае, Клаудио пока решил со всем соглашаться, не  меняя
шутливого  тона.  Убийство?  Но  он  не  чувствует   в   себя   достаточного
хладнокровия для убийства. Характер не тот, к сожалению.
    Родриго поморщился. Он же не предлагал Клаудио заниматься  этим  самому.
Достаточно отдать приказ. И это не будет что-то  ужасное.  Не  надо  никаких
нагромождений трупов. Просто нужно немного ускорить то, что все равно должно
случиться. Ведь Макс уже однажды пытался убить Антонио.
    Клаудио с сомнением покачал головой. Так можно думать, но  доказательств
нет. К тому же, еще этот пресловутый Роберто Агирре...
    Родриго только махнул рукой. Никакого Роберто Агирре не существует. Макс
выдумал его, чтобы защитить себя и очернить Ракель. Она ведь  нравится  ему.
Значит, есть  повод  для  убийства  на  почве  ревности.  А  дальше  события
развиваются просто. Антонио действительно  умирает,  Ракель  отправляется  в
тюрьму по обвинению в мошенничестве, а Макс - не помеха. Хотя нет, он  может
погибнуть в схватке с Антонио. И тогда - наследницей становится Камила.
    Клаудио  поежился,  представив  себе  картину,  нарисованную  перед  ним
Родриго. Он совершенно новыми глазами смотрел на этого парня,  которого  еще
совсем недавно считал обыкновенным светским повесой. Вот это да!  Интересно,
Маура с ним в сговоре?
    Видя,  что  Клаудио  задумался  с  ответом,  Родриго  на  всякий  случай
припугнул его. Пусть не пробует его выдать.  Во-первых,  свидетелей  нет,  и
никто ему не поверит; а, во-вторых, у Родриго длинные руки, и  с  Клаудио  в
самый неожиданный момент может случиться что-нибудь неприятное.
    ...Ты говорил с адвокатом? - поинтересовалась Виктория, увидев Антонио.
     - Да. И с Ракель тоже. Ракель и Макс были в сговоре все это время...
    Широко распахнув дверь, в гостиную вошел Максимилиано.
    Антонио замер,  словно  удивляясь  такой  дерзости,  потом  в  бешенстве
закричал:
     - Убирайся! Как ты смеешь? Вон!
    Бросив на него яростный взгляд, Максимилиано молча выбежал из комнаты. В
саду он  наткнулся  на  Мерседес.  "Только  этого  не  хватало!"  -  подумал
Максимилиано и схватил ее за руку. Мерседес испуганно вскрикнула.
     - Что ты тут делаешь? Зачем пришла? - резко спросил он.
     - Сеньор Ломбарде хочет  поговорить  со  мной,  -  ответила  испуганная
женщина.
     - О чем?
    Мерседес молчала. Максимилиано с силой встряхнул ее за плечи.
     - Он уже все знает... - запинаясь, сказала  она.  -  Ну,  что  Габриэля
сбила не эта сеньорита.
     - И обо мне знает? - Губы его подергивались, он не отводил от  Мерседес
тяжелого пристального взгляда.
     - Да, - прошептала она. - Но я ему ничего не говорила... Он сам  как-то
узнал. А сейчас он хочет поговорить со мной.
     - А что ты сказала сеньоре Ракель  сегодня  утром,  когда  она  была  в
больнице? - подозрительно спросил, он.
     - Меня там не было. Она говорила с моим братом... Но мой  брат  никогда
вас не видел, - поторопилась добавить  она,  увидев  угрожающий  прищур  его
глаз.
     - Слушай  меня  внимательно!  Слушай!  -  Максимилиано  схватил  ее  за
горло. - Ты можешь говорить обо мне все, что угодно, но ни в коем случае  не
описывать меня. Поняла? Если он спросит,  ты  скажешь,  что  Роберто  Агирре
тощий, маленький... - выдумывай, что хочешь. Но не вздумай описывать меня  и
упоминать твою подругу Хулиу.
     - А если меня спросят, как я с ним познакомилась? Что мне говорить?
     - Не знаю! Скажи, что вы познакомились в баре, и ты  рассказала  ему  о
своем брате. А все остальное он придумал сам. Но если ты так не сделаешь,  -
Максимилиано сжал руки у нее на горле, - операция твоему брату  не  поможет.
Потому что я снова переломаю ему ноги. Ясно тебе?
    Он еще раз сильно встряхнул ее за плечи и скрылся в густой зелени.
    Клаудио с удивлением посмотрел на Макса, который пробежал мимо, чуть  не
сбив его с ног. И  удивился  еще  больше,  встретив  через  несколько  шагов
испуганную молодую женщину, притаившуюся в кустах. Вскоре он увидел, как эта
женщина, в сопровождении Чучо, прошла в кабинет Антонио.  "Что  бы  все  это
значило?" Кладио понимал, что после разговора с  Родриго  он  уже  не  может
оставаться сторонним наблюдателем событий, развивающихся в доме его  шурина.
Вот почему,  когда  Чучо  вышел  из  кабинета  Ломбардо,  он  остановил  его
вопросом: что за женщина сейчас у Антонио? Чучо, расстроенный донельзя,  был
не расположен к беседе. Но две вещи Клаудио все-таки выяснил: эта женщина  -
сестра сбитого Мартой парня, и зовут ее Мерседес Фернандес.
    Разговор с Чучо только подогрел интерес Клаудио и,  заметив  в  гостиной
печальную Викторию, он подсел к ней со словами утешения:
     - Не переживай, думаю теперь, когда Ракель уехала, Макс вернется сюда.
     - Не уверена, - коротко ответила она.
     - А из-за чего поссорились Антонио и Ракель? Из-за Макса?
     - Нет, просто тот парень, что  в  больнице,  обманул  нас.  Он  не  тот
человек, которого сбила Марта.
     - Как это? - удивился Клаудио. - Значит они солгали? И Марта никого  не
сбивала?
     - Сбивала, но другого человека, а не этого парня. Я думаю, они  солгали
из корыстных побуждений, - не задумываясь сказала Виктория.
     - А при чем тут Ракель? - опять удивился Клаудио.
     - Она и ее отец все знали, но ничего нам не сказали, якобы потому,  что
не хотели причинять зла этим людям,
     - И ради каких-то  обманщиков  они  допустили,  чтобы  Марта  попала  в
тюрьму? Невероятно!
    Нет, разговор с Викторией не развеял его сомнений.  "Темная  история,  -
думал он. - Взять хотя бы то, что Макс и эта  женщина,  Мерседес  Фернандес,
как назвал ее Чучо, без сомнения, знакомы друг с другом. И  чем,  интересно,
она была так напугана?"
    Если Клаудио, втянутый волею Родриго в загадочные события,  происходящие
в доме, только начинал  задумываться  над  ними,  то  Антонио,  несмотря  на
усталость и принятое решение о разводе,  не  прекращал  анализировать  любой
факт,  поступок.  Беспрестанно  возвращаясь  мыслями  к   случившемуся,   он
отказывался видеть хоть какую-нибудь логику в поведении Ракель. Он думал:
    "Я застал Макса в номере Ракель. Значит, как только она  уехала  отсюда,
они снова стали встречаться. Хотя, с другой стороны,  если  бы  они  были  в
сговоре, зачем ей было звонить сюда  и  узнавать  номер  его  телефона?  Она
говорит, что ненавидит Макса, что он вынуждал ее любыми  способами  скрывать
от меня правду, - но, уйдя от меня, ищет с ним встречи? Макс утверждает, что
ненавидит ее и идет на свидание с ней?..  Но  я,  в  любом  случае,  круглый
.... Мне давно следовало бы отправить их в тюрьму, не думая ни о скандале,
ни о семье - ни о чем".
    Его раздумья прервал стук в дверь.  На  пороге  стоял  Чучо,  за  ним  -
Мерседес.
    Антонио отпустил Чучо и указал Мерседес на стул.  Сам  сел  напротив  и,
помедлив, спросил:
     - Когда Ракель и ее отец узнали  обо  всем?  -  Он  говорил  сдержанно,
спокойно, понимая, если дать волю гневу, вряд ли  эта  перепуганная  женщина
захочет ему что-нибудь рассказать.
     - В тот день, когда вы встретили нас с Чучо на улице и  привезли  сюда.
Дон Даниэль, как только меня увидел, сразу понял, что это был обман,  потому
что он знал о болезни  моего  брата  до  того,  как  случилось  несчастье  с
сеньоритой. - Чучо рассказал ему о нас.
     - Значит, Ракель и ее отец тут ни при чем?
     - Конечно... К тому же больше всех пострадала сестра  сеньоры,  которая
из-за нас попала в тюрьму. Послушайте,  сеньор,  клянусь  вам,  если  бы  мы
представляли... - Губы Мерседес задрожали.
     - Как узнал Роберто Агирре о случившемся с Мартой?
     - Не знаю, сеньор.
     - А как ты с ним познакомилась? Мерседес пожала плечами, отвела глаза.
     - В одном баре. Мы разговорились, я ему  рассказала,  что  моего  брата
сбил грузовик. И он мне сказал, чтобы я сделала это...  Вернее,  попросил...
Но он сказал, что никто не пострадает.  Что  тот  человек,  на  которого  мы
скажем, будто бы он сбил моего брата, не попадет в тюрьму,  потому  что  это
был несчастный случай. Клянусь вам, Габриэль не хотел  говорить,  но  я  его
заставила... Ах, сеньор, как он страдал - не мог  пошевелить  ни  рукой,  ни
ногою... А операцию ему делать не хотели... Из-за денег...
     - Этот Агирре оставил тебе адрес или телефон? - Нет, сеньор.
     - У тебя есть подруга по имени Хулиа, так?  -  продолжал  расспрашивать
Антонио.
     - Да, да, сеньор. Но она ничего не знает, - поторопилась  заверить  его
Мерседес.
     - Ты врешь, - сказала Антонио.  -  Хулиа  звонила  Агирре  и  требовала
денег.
     - Значит, Хулиа знает его телефон? - удивилась Мерседес. -  Ладно...  -
Она махнула рукой. - Просто не хочу, чтобы она тоже попала в тюрьму. Поэтому
я вам так и сказала. Вы ведь отправите нас в тюрьму? Да?
    Антонио, не ответив, пристально посмотрел на нее.
     - Зачем к тебе приходила Ракель?
     - Сеньора хотела узнать то же,  что  и  вы:  где  найти  этого  Роберто
Агирре.
     - Зачем?
     - Не знаю, сеньор. Послушайте, я заплачу за больницу, но  не  ходите  в
полицию, подождите, пока  мой  брат  хоть  немного  поправится.  -  Мерседес
умоляюще взглянула на Антонио.
    ...Чучо, которого Антонио тут же вызвал в кабинет, мало  что  добавил  к
рассказу Мерседес.
    Нервно поглаживая стоящее на столе мраморное изваяние и растерянно глядя
на Антонио своими  круглыми  живыми  глазами,  он  взволнованно  и  сумбурно
отвечал на  вопросы  хозяина.  Да,  Мерседес  очень  хорошая  девушка,  а  в
"Ла-Игере" работала всего несколько дней: нужны  были  деньги  на  лекарства
Габриэлю. Этот тип, Агирре, обманул ее, сказав, что все будет в порядке,  он
просто хочет попугать кого-то... А сеньора  Ракель  не  собиралась  скрывать
правду, она как только узнала об этом, сразу бросилась звонить вам, сеньор.
    Антонио не выдержал и перебил страстные речи Чучо:
     - Ты уверен, что она ничего  не  знала  о  Роберто  Агирре?  -  спросил
Антонио.
     - Конечно! Потому что дон Даниэль не сказал ей об этом, -  боялся,  что
сеньора Ракель тогда бы непременно  выдала  Мерседес  полиции,  и  никто  не
пожалел бы ни ее, ни брата...
    ...Перед тем, как отправиться  с  Максом  в  ресторан,  куда  позже  дон
Даниэль должен был привести  Мерседес,  Ракель  снова  стало  плохо:  у  нее
закружилась голова, похолодели руки. И  вместо  ресторана  она  оказалась  в
постели. Расстроенные сестра и отец стояли  рядом.  Короткий  стук  в  дверь
заставил их вздрогнуть, они не успели ответить, как в  комнату  вошел  Макс.
Тревожно посмотрев на бледную Ракель и услышав, что днем она  уже  падала  в
обморок, Макс немедленно отправил Марту за врачом.
     - Просто она не ела весь день, и вчера  тоже,  -  горестно  сказал  дон
Даниэль. - И еще эта ужасная гостиница!..
     - Макс, пожалуйста, уйди, - и, повернувшись к отцу, Ракель попросила. -
Папа, скажи ему, чтоб ушел...
    В дверь постучали. Максимилиано подошел к двери, открыл ее и - застыл  в
изумлении. На пороге стояла Мерседес.
     - Я  пришла  к  сеньоре  Ракель,  -  сказала   она   после   некоторого
замешательства.
     - Мерседес, проходи, - Ракель выразительно посмотрела на гостью. Но та,
словно загипнотизированная, не сводила глаз с Макса. Тот пропустил ее и  сел
возле двери.
     - Это сеньор Альбенис, - представила его Ракель, снова и  снова  ища  в
лице Мерседес, в ее движении какой-либо знак.
     - Очень приятно, - ответила девушка и замолчала. Было  видно,  что  она
сильно нервничает.
     - Макс, иди, пожалуйста. Уходи, - тихо попросила Ракель.
    Максимилиано встал, бросил долгий взгляд на Мерседес, и, не произнеся ни
слова, вышел.
     - Это он? - с надеждой в голосе спросила Ракель.
     - Нет, сеньора, я никогда его раньше не видела, - ответила  Мерседес  и
опустила голову.
    Доктор, которого  вызвала  Марта,  сказал,  что  Ракель  беременна,  что
здоровье ее очень расстроено и ей необходимо хорошо питаться.
    Марта вместе с Максимилиано поджидала доктора внизу, У конторки  портье.
Услышав  новость,  она  в  первую  минуту  не  знала  -  радоваться  ей  или
огорчаться. Но, подумав, решила, что это, пожалуй,  к  лучшему:  теперь  они
смогут вернуться в дом Ломбардо.
    Однако Ракель сразу разрушила ее мечты: она решила не говорить Антонио о
ребенке - он оскорбил ее  своим  недоверием,  она  не  хочет  его  видеть  и
собирается вернуться в Гвадалахару.
     - На какие деньги? - удивилась Марта. - И где ты собираешься там  жить?
Скорее всего, наши пожитки уже давно выброшены на улицу. Почему  бы  нам  не
остаться здесь?
     - В Акапулько? - удивилась Ракель.
     - Да. Мы можем снять здесь небольшой домик и найти работу.
     - Ты думаешь, будет легко найти работу? В Гвадалахаре, по крайней мере,
есть к кому обратиться. И, надеюсь, сеньор Гонсалес возьмет меня  обратно  в
магазин.
    Марта была упряма.
     - Здесь нас знают еще лучше... Я свояченица, ты бывшая жена, а  папа  -
тесть  Антонио  Ломбарде  Вот  увидишь,  просто  из  любопытства  нам  сразу
предложат работу.
     - Пользоваться  чужим  именем?  -  возмутилась   Ракель.   -   Потакать
болезненному любопытству других? Нет, Марта, я не хочу!
     - Эгоистка! - вскипела Марта. - Ты ничего не хочешь сделать  ради  нас.
Ты только и думаешь о своей уязвленной гордости.  А  тебя  не  волнует,  что
будет с этим несчастным ребенком, которого ты ждешь? Из самолюбия ты  готова
обречь его на нищенское существование...
    Кипя от возмущения, Марта вышла из номера, громко хлопнув дверью.
    Вконец расстроенная Ракель опять  прилегла  на  кровать.  Горькие  мысли
одолевали ее. "А может, Марта в чем-то права?  Конечно,  проще  всего  взять
билеты на самолет, деньги, которые предлагал Антонио, и уехать. Но тогда  бы
он только укрепился в ужасном мнении обо  мне,  -  думала  Ракель.  Он  ведь
считает, что я знала об обмане, который задумал Макс,  что  мы  спланировали
это вместе, ради денег. И если я хоть что-нибудь от него  приму,  он  так  и
будет думать. В конце концов, я обязательно выясню всю правду и выскажу ее в
лицо всем этим людям. И пусть они тогда извиняются". Но  как  же  ей  сейчас
было плохо. Как плохо...
    А тут еще Макс принес поднос с едой и, дождавшись, пока она  все  съела,
снова заговорил о своей любви.
     - Не надо об этом, Макс, - попросила Ракель. - Спасибо, что  послал  за
врачом, что принес мне поесть, но больше я от тебя ничего не хочу.
    "Очередная пощечина, - Макс внутренне вздрогнул. - Ну, ничего, сейчас  я
сделаю тебе больно". И не глядя на Ракель,  спросил:  "Знаешь,  что  Роберто
Агирре нанял сам Антонио?"
     - Что? - удивилась она.
     - Да, он нанял этого Агирре, чтобы найти повод отделаться  от  тебя.  А
потом, когда  узнал,  что  Марта  сбила  человека,  попросил  его  подыскать
кого-нибудь, кто мог бы сыграть роль жертвы несчастного случая, чтобы  упечь
в тюрьму твою сестру и скомпрометировать всех нас.
     - И этот Агирре нашел Мерседес?
     - Да, через одну ее подругу, по имени Хулиа.
     - Мерседес говорила мне об этом, но ты-то как узнал?
     - Я стал выяснять. Это Хулиа сказала мне, что  Роберто  Агирре  все  ей
рассказал.
     - То, что Антонио его нанял? Но зачем? - не верила Ракель. - Он мог  бы
просто выгнать меня и все.
    Максимилиано встал, подсел  ближе  к  Ракель.  Сначала  он  не  преминул
сказать все, что  думает  об  Антонио,  потом  доверительно  признался,  что
догадывался о готовящейся аварии самолета, но,  зная,  что  сам  Антонио,  -
негодяй и подлец, не останавливается ни перед чем, - он считал, что в борьбе
с ним все средства хороши.
    Ракель пришла в  ужас  от  услышанного  и  лишь  смогла  вымолвить  одно
спасительное слово: "Не верю!"
    Макс садистски улыбнулся.
     - Не веришь мне, спроси у Хулии. У нее есть одно доказательство.
     - Доказательство?
     - Да, чек, который передал ей Агирре. На нем подпись Антонио.
     - А Мерседес знает об этом? - спросила Ракель.
     - Нет, только Хулиа, - коротко  ответил  Максимилиано  и  продолжал:  -
Ракель, Ракель, любимая, я знаю, что причинил тебе много  горя,  но  Антонио
ничем не лучше меня... В том, что касается моих чувств  к  тебе,  я  никогда
тебя не обманывал. И ты это отлично знаешь.
     - Нет, нет, нет... - зарыдала Ракель. Максимилиано  посмотрел  на  нее,
вздохнул и молча вышел из номера.

0

16

Глава 38

    Пабло  тщетно  пытался  найти  хоть  какое-то   объяснение   тому,   что
происходило вокруг Антонио Ломбарде. В Игуалу  он  съездил  напрасно  -  имя
владельца машины, сбившей Габриэля, выяснить не удалось. По-прежнему  ничего
не известно о личности  Роберто  Агирре.  Оба  раза,  когда  сеньора  Ракель
назначала ему встречу, этот тип не являлся. Но зато  там  всегда  оказывался
смазливый молодой парень, по кличке Кот, который когда-то обокрал Чучо.
    В последний раз Кот крутился рядом на машине, словно  поджидая  кого-то.
До последнего времени, как удалось выяснить Пабло, он работал в этом притоне
"Ла-Игере", но потом куда-то исчез, словно растворился в воздухе. Пабло,  по
распоряжению Антонио, нанял детектива и поставил его у дома, где жил  Кот  -
благо соседка дала его подробное описание. Вот,  пожалуй,  и  все,  если  не
считать  того,  что  в  "Ла-Игере"  работала  и  эта  девушка,  Мерседес,  -
совпадение, наводящее на размышление.
    Пабло так устал от  всех  раздумий,  что,  изменив  привычке,  поделился
своими мыслями с сестрой.
    Брат и сестра вели довольно уединенный образ жизни. У  Памелы  почти  не
было подруг и, по существу,  никогда  не  было  настоящего  друга.  Поэтому,
увидев однажды  Максимилиане,  она  с  первого  взгляда  влюбилась  в  него.
Стремясь завоевать его благосклонность, Памела держала его  в  курсе  всего,
что делал ее  брат.  Притворяясь  незаметной,  она  подслушивала  телефонные
разговоры своего брата, выпытывала подробности его дел -  словом,  изо  всех
сил старалась находиться в центре событий, развивающихся  в  доме  Ломбарде.
Тем более что Максимилиано при редких встречах всегда намекал на свое особое
к ней отношение. Вот почему она и сейчас спросила Пабло:
     - Ты думаешь, этот Кот как-то связан с Роберто Агирре?
     - Думаю, да, - ответил Пабло. - Не сомневаюсь, когда появится Кот,  все
прояснится.
    Едва брат ушел, Памела набрала номер телефона Максимилиано.
    ...Наконец-то она застала Антонио одного. Даже  Района  не  было  видно.
Маура, улыбаясь, подсела к  Антонио,  нежно  поцеловала  его.  Он  рассеянно
ответил на ее поцелуй.
    Она пригласила его поужинать, и, к ее удивлению, он не  отказался.  "Как
бы там ни было, нельзя жить только прошлым, - подумал Антонио. -  Тем  более
что развод с Ракель - дело решенное".
    Они выбрали небольшой ресторанчик и устроились за маленьким  столиком  в
укромном уголке под раскидистой пальмой.
     - Мы все ошибаемся, Антонио... - сказала Маура, нежно глядя на него.  -
Но главное - вовремя исправить ошибку. Ты увлекся этой женщиной, потому  что
она красива. Конечно, она обладает определенными достоинствами, но  в  жизни
есть  более  важные  вещи.  Такие,  как  совпадение   вкусов,   интересов...
воспитание, в конце концов. - Маура помахала кому-то в зале.
     - Кто там? - заинтересовался Антонио.
     - Родриго.
     - Мне больше не хочется говорить о Ракель, - сказал Антонио.
     - Да, ты прав. Поговорим лучше о более  приятных  вещах.  Мне  кажется,
тебе  не  помешал  бы  небольшой  отпуск.  Может,  съездим  на  недельку   в
Сан-Франциско?
     - Я бы с удовольствием, - ответил Антонио. - Честно.  Но  у  меня  одно
неотложное дело в Майами, и мне нужно ехать туда вместе с Андресом.
     - Ты не слишком-то любезен,  -  заметила  Маура.  -  Я  тебе  предлагаю
поехать со мной, а ты говоришь об Андресе...
     - Маура, пожалуйста, не дави на меня. Мне еще многое нужно решить.
     - . Ладно, я понимаю тебя, дорогой. Ужин продолжался.
    Мерседес сидела на кухне и ждала Чучо, которого  вызвал  к  себе  сеньор
Антонио.
    Наконец  Чучо  появился  и  тут  же  уселся  за  стол.  Здорово  же   он
проголодался. Разрывая руками сочное мясо, Чучо с удовольствием  ел,  слушая
возмущенную Мерседес.
     - Но почему дон Антонио говорит, что я врала ему?
     - Ему так кажется, и не зря, - рассудительно ответил он. - Почему вы не
сказали, что вас втянула во все это Хулиа? Она же во всем виновата.  И  если
вы опять не скажете правды, сеньор  Антонио  отправит  в  тюрьму  и  вас,  и
Габриэля.
    Мерседес упрямилась: как можно предавать  человека,  который  сделал  ей
столько добра.
     - Добра?! - выпучил глаза Чучо и стал перечислять все то "доброе",  что
сделала подруге Хулиа: устроила в притон, втянула в темное  дело,  а  теперь
хочет остаться в стороне.
     - Я думаю, она знает, где живет этот подонок Роберто Агирре, но  только
дон Антонио способен выколотить из нее правду, - закончил свою речь Чучо.
     - Чучо, дело в том, что этот дон Роберто Агирре опять угрожал мне, -  у
Мерседес на глазах заблестели слезы. - Он предупредил меня, что, если я хоть
слово о нем кому-нибудь скажу, он переломает ноги моему брату.
     - А когда вы его видели? г - изумился Чучо.
     - Сегодня.
     - Он, что, приходил к вам? - Чучо перестал есть и отодвинул тарелку.
     - Нет, я встретила его в саду... у дона Антонио. Поэтому  я  ничего  не
сказала и сеньоре Ракель. Вы  не  представляете,  как  я  испугалась,  когда
увидела его в ее комнате.
     - Этот человек был в комнате сеньоры? - еще больше удивился Чучо. - Они
были одни?
     - Нет, там еще был дон Даниэль. Но  он  и  сеньора  Ракель  знают  того
человека под другим именем. Мне его представили как сеньора Альбениса.
    Чучо не поверил своим ушам.
     - Альбениса?
     - Да, а потом она назвала его Максом.
     - Максом? - переспросил он.
     - Да.
    Чучо был потрясен. Он не знал, что и думать.
     - Значит, сеньор Максимилиано и Роберто Агирре -  это  один  и  тот  же
человек? Ну и дела, Мерседес!
     - А кто такой сеньор Максимилиано? - спросила Мерседес.
     - Это брат хозяина.
     - Брат хозяина? Но ведь фамилия дона Антонио - Ломбардо. А  у  этого...
Ну, у него другая фамилия.
     - Мне кажется, у них разные отцы... - сказал Чучо и тут же  добавил.  -
Мерседес, вы не можете об этом молчать!
     - Чучо, послушайте, я боюсь, - Мерседес стиснула руки. -  Этот  человек
сказал,  что  изувечит  моего  брата,  переломает  ему  ноги...  Это   такая
горилла.,.
     - Конечно, Мерседес... Я понимаю, вы боитесь... Но нужно засветить его.
так, чтобы он не подумал на вас, а? Расспросите о нем  поподробнее  у  вашей
Хулии.
    Мерседес задумалась, машинально прихлебывая кофе.
     - У  него  тоже  много  денег?  -  спросила  она  наконец.  И   получив
утвердительный ответ, совсем расстроилась. - Чучо, представьте себе, злодей,
да еще с деньгами! Он нас в порошок сотрет! Чучо, ведь вы никому не скажете?
Даже дону Даниэлю? Даже моему брату? Прошу вас, Чучо!
    Чучо грустно покачал головой. Мерседес положила свою руку на  его.  Чучо
вздохнул и сдался.
    Но все-таки она решила  последовать  совету  Чучо  и  выведать  у  своей
подруги, где она познакомилась с Роберто Агирре.
    Хулиа встретила ее приветливо, предложила вина, заботливо расспросила  о
здоровье Габриэля, но в конце концов сама завела  разговор  на  интересующую
Мерседес тему - Роберто Агирре.
    Мерседес  многое  почерпнула   из   недолгого   разговора,,   умело   ею
направляемого бесхитростными вопросами. Теперь  она  знала,  что  муж  Хулии
выполнял какое-то поручение Агирре; он, оказывается, обещал заплатить  Хулии
и не сделал этого; в довершение всего,  Роберто  Агирре  и  вовсе  исчез  из
Акапулько, так сказал Хулии один их общий знакомый - Луис...
    Они еще немного поболтали и дружески распрощались. Хулиа убирала  чашки,
когда на пороге бесшумно появился Роберто Агирре и встал перед нею, уперев в
бока руки.
     - Я  видел,  как  отсюда  вышла  эта  женщина  -  Мерседес.  Зачем  она
приходила? - подозрительно спросил он.
     - Поговорить со мной, - ответила Хулиа  и,  видя,  что  он  недоверчиво
смотрит на нее, добавила. - О своем брате - ему уже лучше. И еще  жаловалась
на вас, потому что вы ей должны.
     - А обо мне она что говорила? - Он смотрел на нее в упор темными  злыми
глазами. Но Хулию не так-то легко было смутить.
     - Ничего. Что вы остались ей должны. - У меня к вам одна просьба.
     - Хорошо, - согласилась Хулиа. - Но плата вперед.
     - Да, да я заплачу вперед, - нетерпеливо сказал Максимилиано.
    Он отсчитал ей пятьдесят тысяч песо,  потом  протянул  чек,  подписанный
Антонио Ломбарде
     - А теперь...
    Максимилиано усадил Хулию в машину, и вскоре они уже были  в  гостинице,
где остановился дон Даниэль с дочерьми.
    Он поднялся в номер Ракель, поздоровался и спросил:
     - Ты не хочешь встретиться с той женщиной, о которой я тебе говорил?  Я
привел ее сюда.
     - Хорошо, - согласилась Ракель.
    Он позвал Хулию. Та поздоровалась, протянула Ракель чек и скромно встала
у двери.
     - Это вам дал Антонио? - спросила Ракель.
     - Нет, сеньора. Это принес сеньор Агирре, от сеньора Ломбардо.
    Ракель отказывалась верить своим глазам и ушам. Но как  не  верить  этой
женщине, спокойно  расказывающей  ей,  что  обычный,  черноволосый  человек,
представившийся как Роберто Агирре,  собственноручно  вручил  ей  этот  чек,
подписанный, -  сеньора  видит,  -  "Антонио  Ломбардо".  Она  никому,  даже
Мерседес, не сказала об этом, - сеньор Агирре просил все держать в  секрете.
Да и сюда она пришла лишь потому,  что  этот  человек  -  Хулия  указала  на
Макса - обещал, что сеньора никому об этом не расскажет...
    Но Ракель все еще сомневалась. Что-то мешало ей до конца  поверить  этой
женщине. Может быть, то, что она как-то связана  с  Максимилиано.  И  Ракель
продолжала свои расспросы:
     - А почему вы не получили деньги по чеку?
     - Потому что сеньор Агирре сказал, что, пока  дело  не  кончено,  я  не
смогу ничего получить.
     - А вы знаете, где можно найти Роберто Агирре?
     - Нет, сеньора, - этого я не знаю, - твердо  сказала  Хулиа.  -  Сеньор
Агирре в гости меня не приглашал, - и заторопилась. -  Только  предупреждаю,
если вы  кому-нибудь  расскажете,  я  буду  все  отрицать.  Вы  тоже  будете
молчать, - повернулась она к Максимилиано. - Да? Вы мне обещали.
     - Да. Да, - отмахнулся он.
     - Можно мне получить мой чек? - Хулиа нетерпеливо потянулась за  чеком.
Но Ракель не торопилась ее отпускать.
     - Вы знаете сеньора Ломбардо?
     - Нет. И он меня не знает, - ответила Хулиа. - Все делалось через  дона
Роберто.
     - Тогда почему этот чек выписан на ваше имя? - недоумевала Ракель.
     - Может быть, этот Агирре сказал Антонио, как ее зовут,  -  вмешался  в
разговор Максимилиано:  разговор  принимал  опасный  характер,  и  он  хотел
побыстрее его закончить.
     - С вашего позволения, сеньора. - Хулия взяла  у  Ракели  из  рук  чек,
попрощалась и с облегчением вышла - у богатых свои  дела,  лучше  в  них  не
вмешиваться, хотя заработать никогда не мешает. Максимилиано  последовал  за
ней.
    Он отвез Хулию домой.
     - Давайте чек, - потребовал он. - Когда вы уезжаете?
     - Только соберу вещи.
     - Не  вздумайте  сказать  хоть  слово  Мерседес,   -   предупредил   ее
Максимилиано.
     - Нет, что вы... Она сразу все разнесет. Хорошо,  что  Агустин  прислал
письмо, а то бы я даже не знала, куда ехать.
     - Да, совсем забыл, вы не должны возвращаться сюда по крайней мере год.
     - Чего нам тут делать? - пожала плечами Хулиа. -  Муж  нашел  в  Мехико
хорошую работу. Пока.

    Глава 39

    В доме Ломбардо не было ни одного человека, которого бы  не  вовлекли  в
свою круговерть последние события.
    Андрее уже давно должен был бы вернуться в Майами, но тревога  за  друга
удерживала его в Акапулько. Впрочем, удерживало его не только это.
     - Представь себе, здесь появился этот тип, Рафаэль Гарсиа. Он полностью
подчинил себе Алехандру, - пожаловался он Антонио за завтраком.  -  Говорит,
что хочет жениться на ней.
    Андрее  замялся:  с  одной  стороны,  ему  не  хотелось  докучать  другу
сторонними проблемами, с другой - совет опытного, порядочного  человека  был
для него необходим. И он решился:
     - Ты знаешь, только что я получил телекс из Майами,  из  моей  конторы.
Оказывается, Рафаэль Гарсиа был изгнан из команды, потому что сеньор  Джеймс
Кроук, думаю это один из хозяев, узнал о  его  связи  со  своей  женой.  Что
скажешь? Показать его Алехандре?
    Антонио пожал плечами:
     - Она может сказать, что это ты попросил своих служащих написать так.
     - Что же мне теперь делать? Взять ее за ухо и отвезти в  Майами?  Чтобы
она поговорила с самим Кроуком?
     - Нужно как-то переубедить ее, - посоветовал Антонио.
     - Знаешь, мне кажется, это отлично получилось бы у Ракель.
     - Почему? - нахмурясь при упоминании ее имени, спросил Антонио.
     - Она нравится Алехандре. К тому же Алехандра ощущает  себя  в  похожем
положении.
     - Не думаю, что Ракель может дать хороший совет кому бы то ни  было,  -
сухо сказал Антонио, поднимаясь из-за стола.
    Но Алехандра и сама решила посоветоваться с Ракель. Она  попросила  Чучо
отвести ее в гостиницу.
    Алехандра не знала, на  что  решиться.  Рафаэль  настаивал  на  свадьбе,
предлагал ей немедленно уехать, но она колебалась. Переезжать к  Рафаэлю  до
свадьбы, как он ее уговаривал,  она  не  хотела  -  этого  ей  не  позволяли
принципы. Разговаривать с родителями - бесполезно. Поэтому лучше всего  было
бы пожить у Ракель, пока не закончатся все приготовления к свадьбе.  За  это
время Ракель могла бы помочь ей  лучше  разобраться  в  Рафаэле  -  все-таки
что-то в нем тревожило ее. Может быть, тот телекс, что показал ей Андрее? Но
Андрее вполне мог организовать этот телекс сам.
    Такси остановилось у обшарпанного двухэтажного здания,  произведшего  на
Алехандру угнетающее впечатление. У конторки портье, она встретила  Марту  и
очень ей обрадовалась.
     - Я пришла повидаться с Ракель, - сказала она, - усаживаясь в кресло.
    Марта села в соседнее.
     - Ее нет. Она пошла к врачу.
     - Она заболела?
     - Заболела? - переспросила Марта. - Нет, она ждет ребенка.
    Девушки оживленно обменивались новостями, Чучо и  дон  Даниэль  радостно
заключили  друг  друга  в  объятия  и,  попросив  у  Марты  несколько  песо,
отправились, как всегда, попить пивка.
    Марта с  удовольствием  беседовала  с  симпатичной  Алехандрой,  которая
всегда была к ним доброжелательна и не строила из себя недоступную,  знатную
сеньору.  И,  конечно,  темой  их  разговора  стала  наболевшая  для   Марты
проблема - Ракель. Она жаловалась Алехандре на несносный характер сестры, ее
гордость  и  особенно  на  абсолютную  непрактичность.   Ждать   ребенка   и
отказываться от помощи и денег Антонио! Мало этого, сестра  упорно  скрывает
от мужа, что беременна. Ребенок же не виноват, что у родителей проблемы?..
     - Я согласна с тобой, - сказала  Алехандра.  -  Ребенок  ни  в  чем  не
виноват.
     - Так мы и сидим тут без гроша, в этой вонючей гостинице. К тому же еще
ничего не заплатили за нее, - закончила Марта невеселый рассказ.
     - Но зачем же вы переехали сюда, без денег?
     - Ракель думала, что Умберто, сын доктора, ты  помнишь?  -  одолжит  ей
денег, а он, оказывается, уехал в Мехико.
     - Я вам могу одолжить, - охотно предложила Алехандра.
    Марта горячо поблагодарила ее.
    За этим душещипательным разговором их и застала Ракель.  Она  тоже  была
счастлива видеть Алехандру,  -  ее  лицо,  до  этого  усталое  и  печальное,
оживилось. Подхватив Алехандру под руку, Ракель потянула  ее  в  номер,  где
Алехандра ей поведала о своих трудностях и сомнениях.
    Ракель с грустью ее выслушала, но совет дать не торопилась, - она только
раз видела Рафаэля, и совсем не знает, что он за человек.
     - Иногда мы ошибаемся в тех, кого  любим,  -  многозначительно  сказала
она. - И мне не слишком нравится то,  что  он  тебе  предлагает.  Он  должен
поговорить с твоими родителями, заставить их поверить в свою порядочность, в
искренность чувства к тебе. И попытаться доказать свою правоту...
    Алехандра сдвинула брови.
     - Послушай, Ракель, ты знаешь, как много о тебе говорят  разного.  Я  в
это не верю, а другие верят. Почему же ты ничего не докажешь, если  это  так
просто?!
    Ракель не нашлась, что ответить подруге.
    "Все-таки голова у меня на месте", - думал Макс, пока Памела догладывала
ему по телефону последние новости: брат разыскивает некоего Кота.
     - Спасибо, красавица. Благодарю тебя. Значит, до встречи, в пять, -  он
был нежен с ней, хотя и торопился  закончить  разговор:  в  баре  его  ждала
Карла.
    Он не слышал, как вошла Виктория,  и  заметил  ее  только  тогда,  когда
повернулся от телефона, чтобы выйти, наконец, из дома. Ну вот,  еще  и  это,
подумал он.
     - С кем ты говорил? С Ракель? - не здороваясь, спросила она.  -  Что  с
тобой происходит, Максимилиано? Зачем ты разыскивал эту женщину? Не  пытайся
этого отрицать, - заметила она, увидев его негодующий жест. - Антонио сказал
мне. - Голос Виктории дрожал от волнения.
     - Я хотел узнать, почему она ушла из дома.
     - Тебе-то что за дело? - удивилась Виктория. И,  стараясь  уловить  его
ускользающий взгляд, твердо сказала. - Я хочу знать правду, Максимилиано.
     - Ты ее уже знаешь, мама! - раздраженно сказал он.
     - Нет, я ничего не знаю. Столько всего наворочено, что  не  знаешь,  за
что ухватиться! Она говорит, что это ты все задумал  и  даже  пытался  убить
Антонио! Как же ты после этого можешь искать с  ней  встречи?  Или  то,  что
говорит Ракель, правда?
     - Ну конечно, нет, мама! Ладно, скажу тебе все.  Ракель  была  обманута
неким типом по имени Роберто Агирре. Она познакомилась с ним в  Гвадалахаре,
и он представился ей как Антонио  Ломбарде.  А  когда  она  все  поняла,  то
рассказала мне, и я посоветовал ей сказать, что это был я, потому что  знал,
что тогда Антонио не выдаст ее полиции.
    Виктория слушала это объяснение, не сводя с него глаз.
     - Я тебе не верю, - сказала она, выслушав его рассказ. - Не верю!  Даже
если бы это было и так, зачем ты ей помогал? Какое тебе было  до  нее  дело?
Отвечай! - потребовала она.
     - Мама, ради Бога, хватит уже. Ты хочешь, чтобы я объяснил тебе  зачем?
Так вот: Ракель мне нравится, очень нравится, и она меня тоже любит!
    Ее глаза широко раскрылись от удивления.
     - Как можно любить  такую  женщину?  Потом,  это  неправда,  она  любит
Антонио. Она сама мне сказала.
     - Она обманула тебя, мама! - Максимилиано почти кричал. - Он угрожал ей
и только угрозами добился от нее того, что хотел! Мне все равно,  веришь  ты
мне или нет, мама. Прости, но у меня много дел. Ты понимаешь?
    И, побледнев, от ярости, он выбежал из комнаты.

    Глава 40

    Клаудио с интересом продолжал следить, как  развивались  события  вокруг
него. И когда он увидел Чучо, который нес его жене халат, держа  его  высоко
перед собой, он опять остановил его.
     - Ты друг этой женщины?
     - Какой женщины? - Чучо недовольно смотрел на него.
     - Ну, Мерседес, что ли?
     - Да, сеньор.
    Клаудио,  не  спеша  и  подробно  расспрашивал  слугу  о  Габриэле,  его
самочувствии и вдруг неожиданно вспомнил:
     - Кстати, Макс просил кое-что передать этой... Мерседес, - он испытующе
посмотрел на Чучо.
     - Сеньор Максимилиано? Что он сказал? - живо заинтересовался тот.
     - Что очень рассержен...
     - Это мы на него рассержены! - выпалил Чучо.
     - Почему? - быстро спросил Клаудио.
     - А, да нет, просто так, - забормотал Чучо. - Простите, но меня ждут. С
вашего позволения, сеньор Клаудио.
    Клаудио больше не задерживал Чучо, он и  так  был  доволен  эффектом  от
своей выдумки.
    За долгие годы работы в этом достойном доме Рамон впервые испытал  нечто
подобное. Даже страшно было подумать, но у  хозяина  дома  сеньора  Ломбардо
пропала чековая книжка. Рамон сразу же собрал всех слуг и объявил о пропаже.
Но они клялись, что ничего не знают. Тут-то он и обнаружил исчезновение Чучо
и, возмущенный, отправился с докладом к  Антонио.  Рамон  сообщил  ему,  что
поговорил со всеми, кроме Чучо, который,  ничего  не  сказав,  ушел  куда-то
вместе с Алехандрой.
     - И простите, что говорю об этом, сеньор, - добавил Рамон - но Чучо  не
только никудышний работник, он еще и делает все, что ему вздумается. Может в
любую минуту уйти и не только днем, но и вечером. Вот сегодня с утра, ничего
не сказал, а взял и просто ушел с сеньоритой Алехандрой. Я...  я  ничуть  не
удивлюсь, если именно он виноват в этой пропаже, сеньор.
    А Чучо, забыв обо всем  на  свете,  потягивал  пиво  в  компании  своего
закадычного друга, дона Даниэля. Сеньорита Алехандра  отправилась  домой,  и
он, попросив девушку не выдавать его, задержался еще с сеньором Саманьего.
    Но, когда под вечер Чучо, еле держась на ногах и бормоча  себе  под  нос
что-то мелодичное, появился на кухне, Рамон остолбенел.
     - Что вы себе позволяете?
     - Ладно, выгоните меня и все! - махнул рукой Чучо.
     - Выгнать! Как удобно! Нет, сеньор, отсюда вы направитесь  прямиком  за
решетку. Там самое место таким ворам, как вы!
     - Что? Ты обозвал меня вором? - вскипел Чучо, мгновенно отрешившись  от
своего благодушия.
     - Да, я назвал вас вором! Где чековая книжка, которую вы украли?
     - Что я украл? - переспросил Чучо.
     - Чековую книжку дона Антонио!
    Они уже вступили в давно назревавшую схватку: оскорбленная добродетель в
облике белоснежного Района и попранная честь в виде взъерошенного Чучо. Но к
счастью добродетельного дворецкого на кухне появился хозяин.
     - Э! Э! Довольно! - Антонио встал между ними. - Что тут  происходит?  -
спросил он, оглядывая обоих. И, обращаясь к возмущенному Чучо,  произнес.  -
Пойдем со мной.
    Придя в кабинет и усевшись за стол, Антонио строго сказал:
     - Я был к тебе очень терпим, Чучо. Даже слишком. Но всему есть границы.
     - Я же ничего у вас  не  крал,  хозяин!  -  с  негодованием  воскликнул
Чучо. - Зачем мне чековая книжка?
    Антонио помолчал, испытующе глядя на Чучо.
     - Ты умеешь писать?
     - Немножко. Послушайте, просто этот Рамон ко мне придирается. Наверное,
это он украл, чтобы свалить всю вину на меня.
     - Куда ты ходил сегодня утром? - Не  обращая  внимания  на  его  слова,
спросил Антонио. - И не думай врать, а то... Алехандра мне все сказала.
     - Но если она вам сказала... - начал Чучо.
     - Я хочу, чтобы ты повторил... - прервал его Антонио.
     - Мы ездили к сеньоре Ракель и ее отцу. Потому что я их не видел с  тех
пор, как они уехали. И очень хотел увидеть... Вы же знаете,  дон  Даниэль  -
мой приятель.
     - А зачем с тобой ездила Алехандра?
     - Она сама меня об этом попросила.
     - Гм...
     - Сеньор, им очень плохо. -  Чучо  горестно  закачал  головой,  замахал
руками. - У них совсем нет денег... И сеньора заболела...
     - Что с ней?
     - Ну это... Ребенок.
    Антонио не поверил своим ушам.
     - Ракель ждет ребенка? - переспросил он.
     - Да. Только она не хочет, чтоб вы знали.
    Родриго все хорошо  продумал.  Если  Ракель  вернется  в  Гвадалахару  и
Антонио с ней разведется, то Максу, хочешь не хочешь, придется поделиться  с
ним, когда он станет единственным наследником огромного состояния Ломбарде -
а уж он, Родриго Тонелли, поможет Максу отделаться от Антонио, и  осечки  на
этот раз не будет. Поэтому он решил  навестить  Ракель  в  гостинице,  чтобы
решить окончательно, как ему поступить, и по возможности ускорить ее  отъезд
из Акапулько. А там уже, подумал он, и за разводом дело не станет.
    Марты не было. Родриго пригласил дона Даниэля и Ракель в  ресторан.  Дон
Даниэль с благодарностью принял приглашение. Согласилась и  Ракель.  Ожидая,
пока Ракель переоденется, Родриго и дон Даниэль вели  неторопливый  разговор
внизу, у конторки портье.
    Дон  Даниэль  разговорился,  поведав  этому  милому,  предупредительному
человеку свое абсолютное непонимание того, что происходит с  Ракель.  -  Она
отказывается брать деньги у кого бы то ни было, даже у Антонио. А  ведь  она
имеет право, особенно теперь, когда  ждет  от  него  ребенка...  Но  слышать
ничего  не  хочет,  хотя  по  брачному  контракту  они  владеют   имуществом
совместно, - сеньор Саманьего горестно покачал головой.
     - Она беременна? - быстро переспросил Родриго. Лицо его оставалось, как
всегда, бесстрастным, но в глазах мелькнул огонек.  Этого  еще  не  хватало,
подумал он. Лишние осложнения... Впрочем, поживем - увидим.
     - Но она просила никому об этом не говорить, -  торопливо  добавил  дон
Даниэль.
     - Конечно, - успокоил его Родриго.
    ...После их жалкой гостиницы Ракель было приятно оказаться среди нарядно
одетых людей, ей нравились вкрадчивые мягкие манеры  Родриго,  его,  как  ей
казалось, бескорыстное дружеское внимание к ней.
     - Я как раз хотела немного развлечься, - сказала Ракель.
     - Для меня это огромное удовольствие, - ответил он.  И,  подливая  дону
Даниэлю вина, бросил. - Вчера я видел Антонио.
     - Ты был у него дома? - быстро спросила Ракель.
     - Нет, в баре. Он был с Маурой, - заметил он.  Ракель  опустила  глаза,
аккуратно расправляя у себя на коленях салфетку.
    Родриго  рассчитал  правильно:  после  его  замечания  о  Мауре   Ракель
захотелось как можно быстрее покинуть Акапулько, и она согласилась  взять  у
него необходимую для этого сумму денег.
     - Я так понимаю, вы с Антонио разведетесь? - осторожно спросил он.
     - Да, - ответила Ракель.
    Родриго пошел в своих расспросах дальше:
     - Вы уже говорили на эту тему?
     - Да.
     - И о содержании для тебя тоже говорили?
     - Нет, мне от  него  ничего  не  надо.  Мы  с  Антонио  расстались  при
унизительных для меня обстоятельствах, и я не приму от него денег.
    "Ну что ж, это еще лучше, - подумал Родриго. - Значит, больше  останется
Максу и - мне." Но вслух он сказал:
     - Я думаю, ты права. Это говорит о том, что ты женщина с достоинством.
     - Да, но это несправедливо, сеньор, - вмешался в разговор молчавший  до
сих пор дон Даниэль, - потому что кроме всего...
     - Папа, ради Бога, лучше не настаивай, - заволновалась Ракель.
     - Но, дочка, пойми...
     - Папа, пожалуйста...
     - Значит, ты собираешься вернуться в Гвадалахару?  -  уточнил  еще  раз
Родриго.
     - Да, на днях. Но прежде мне надо кое-что уладить.
     - Тогда не стоит  тебе  жить  в  этой  гостинице.  Предлагаю  тебе  мой
дом... - сказал он.
     - Соглашайся, дочка...
     - Я тебе очень благодарна, Родриго, но не могу. Правда. Нет!  -  твердо
сказала Ракель.
    "Жаль, сорвалось, - подумал Родриго. - Поселись она у меня, развода было
бы  не  избежать.  Благородное  семейство  Ломбарде  не  вынесло  бы  такого
скандала".
    А благородное семейство как никогда было близко к грандиозному скандалу:
за дело взялась Камила.
    В последнее время она жила  с  ощущением,  что  все  вокруг  считают  ее
идиоткой: от нее держат в тайне важные события  и  новости,  но  используют,
когда надо в чьих-либо  целях.  Особенно  этот  гнусный  лжец  Максимилиано!
Виктория недавно подробно передала ей о своем последнем разговоре  с  сыном.
Камила пришла в бешенство: каков наглец! Матери говорит,  что  Ракель  и  он
любят друг друга, что они  любовники,  и  Антонио  преследует  их...  Ей  же
клянется, что ненавидит Ракель, которая оклеветала его и по вине которой  он
оказался выгнанным из  дома.  Она  и  ее  любовник,  Роберто  Агирре,  якобы
использовали его, Макса, чтобы избежать тюрьмы...
    Камила предложила Виктории открыться перед Антонио, но Виктория, все еще
надеявшаяся, что братья смогут помириться, категорически отказалась.
    Но Камила, рожденная Ломбарде, была, как и все ее родственники,  упряма:
она не будет сидеть сложа руки и ждать пока ее ограбят не то эта  девка,  не
то негодяй Макс!
    Не  откладывая  дела  в  долгий  ящик,  Камила  вызвала  шофера  и   без
предупреждения явилась на квартиру к Максу. Она была так зла,  что  даже  не
сочла нужным прибегнуть к обычным  словам  вежливости,  предваряющим  всякий
разговор, а сразу приступила к делу:
     - Почему ты все время врешь? Почему мне  ты  говоришь,  что  ненавидишь
Ракель, а своей матери - что любишь ее?
    Казалось, даже Максимилиано растерялся перед таким напором.
     - Потому что... - он помедлил, соображая, что сказать, - потому  что...
случилось кое-что непредвиденное.
     - Что?
     - Ракель ждет ребенка... от меня.
     - Еще одна ложь, да?
     - Нет, Камила, никакая это не ложь. Ракель беременна.
     - Поэтому она и не уехала? Она думает, Антонио сжалится и  разрешит  ей
вернуться?
     - Зачем ты приехала? Чего тебе надо? - вышел из себя Максимилиано.
     - Я приехала, чтобы прояснить ситуацию.  Мне  не  нравится,  когда  мне
дурят голову. Я тебе помогла, потому что  хотела,  чтобы  Ракель  уехала  из
дома, и потому что  считала  несправедливым,  что  из-за  нее  Антонио  тебя
выгнал. Ты сказал мне, что она обманщица, преступница,  а  выходит,  ты  сам
посоветовал ей назвать тебя сообщником. Говоришь  Виктории,  что  влюблен  в
нее. И утверждаешь, что она ждет от тебя ребенка. Как все это понимать Макс?
    Они стояли друг против  друга  и,  глядя  ненавидящими,  злыми  глазами,
говорили перебивая один другого:
     - Одну минуту! Я познакомился с Ракель, когда она  приехала  сюда.  Она
рассказала мне все, мы стали общаться, полюбили друг  друга...  Что  в  этом
странного?
     - Все!
     - Для тебя, может быть. А для меня  все  это  совершенно  нормально.  И
советую тебе не говорить Антонио, что Ракель ждет ребенка,  а  то  он  может
заставить ее вернуться.
     - Даже  если  узнает,  что  ребенок  не  от  него?  -  Камила  чуть  не
рассмеялась ему в лицо.
     - Из гордости Ракель может сказать, что от него.
     - Теперь у нее и гордость появилась? - Камила не скрывала насмешки, - а
почему ты говоришь, что это твой ребенок? Она тебе сказала?
     - Конечно.
     - И что ты думаешь делать?
     - Это мое дело. Ты хотела, чтобы Ракель уехала  из  дома?  Она  уехала.
Остальное тебя не касается! - разозлился Максимилиано.
    Камила подошла к нему совсем близко и уже спокойно, как о деле  для  нее
решенном, сказала:
     - Есть одна вещь, которая меня касается. Антонио не будет  заявлять  на
нее в полицию, чтобы не скомпрометировать тебя. Он  потребует  развода.  Но,
поскольку по брачному договору они владеют всей собственностью совместно, ей
причитается половина нашего состояния. А этого я не допущу! Так что  передай
Ракель:  если,  она  вздумала  завладеть  нашей  собственностью,  путь  даже
минимальной частью, в полицию пойду я, и  мне  плевать,  если  ты  окажешься
замешанным в этом деле! До встречи.
    Она вышла так же стремительно, как и вошла.
    Словно сделав некий круг,  крупье-судьба  предложила  Камиле  и  Клаудио
сделать свои ставки.
    Клаудио прекрасно понимал, что его жизнь подошла к тому  моменту,  когда
он обязан принять решение: оставаться ли  и  дальше  пассивным  наблюдателем
событий, презираемым своей женой, или попробовать перестроить свою жизнь.  И
самое главное - изменить давно  уже  сложившиеся  отношения  с  Камилой.  Он
должен доказать ей, что стоит чего-то. Клаудио понимал, что Камила вышла  за
него замуж только потому, что по  мягкости  характера  он  потакал  всем  ее
капризам, удовлетворял все ее прихоти. Камила даже  не  скрывала  того,  что
смотрит на него как на человека  легкомысленного,  пустого,  ни  на  что  не
способного. Ее кумиром был Антонио - умный, предприимчивый, смелый... Но он,
Клаудир, - другой, совсем другой. Хотя это не значит, что он ни  на  что  не
способен. История с Ракель даст ему возможность убедить ее в обратном.
    Вот почему Клаудио решил навестить в больнице Габриэля - может,  удастся
выведать  у  него  что-нибудь  новенькое,  -  а  потом  поехать  к  Родриго,
попытаться что-нибудь узнать и там.
    В больнице он застал Мерседес, которая с волнением  смотрела  на  брата,
первый раз вставшего с постели. Клаудио  хотелось  выяснить,  что  связывает
этих людей с Максом, потому он  выдал  себя  за  родственника  Максимилиано,
который, якобы, попросил его зайти в больницу и выяснить, не нужно  ли  чего
Габриэлю.
    Брат и  сестра  были  крайне  удивлены,  увидев  в  палате  неизвестного
человека. К сожалению, его выдумка назваться родственником  Макса,  возымела
обратное действие: Мерседес, услышав это имя,  наотрез  отказалась  что-либо
говорить. И, несмотря на доброе внимание Клаудио к Габриэлю, обещание  найти
способ  развлечь  юношу  и  просьбу  ничего  не  говорить   о   его   визите
Максимилиано, - Мерседес очень насторожил этот человек, она боялась  всех  и
всего,  что  хоть  как-то  имело  отношение   к   этому   ужасному   сеньору
Максимилиаио, нет Роберто Агарре.

    Глава 41

    Известие о беременности Ракель вызвали бурю  сомнений  в  душе  Антонио.
Во-первых,  его  неприятно  поразило  то,  что  Ракель  скрывала   от   него
беременность. Может быть, она хочет использовать это  в  нужный  момент  как
козырь, чтобы заставить его выделить ей какую-то часть наследства? А  может,
за этим стоит ее обычная гордость? А в общем, подумал он, с  Ракель  никогда
ни в чем нельзя быть уверенным. Но, как бы там ни  было,  теперь,  когда  он
узнал что будет ребенок, для  него  все  резко  изменилось.  Хотя...  Прежде
всего, он должен сам все выяснить. С  этими  мыслями  Антонио  направился  в
гостиницу.
    Но застал он только Марту, которая сама не знала, куда ушли дон  Даниэль
и Ракель. Он поздоровался с Мартой и с некоторой запинкой спросил:
     - Это правда, что она... беременна?
     - Да, и не только беременна, но и плохо себя чувствует. Доктор  сказал,
что ей нужно хорошее питание и абсолютный покой. И что ей нельзя работать, а
то она может потерять ребенка.
     - Какой врач ее осматривал? - спросил он после некоторого раздумья.
     - Да тут один, местный, - ответила Марта.
     - Проводи меня к нему, - попросил ее  Антонио.  Разговор  с  врачом  не
занял много времени. Вскоре он вернулся в гостиницу, но, оказалось, Ракель с
отцом еще не вернулись. Марта была бы не Мартой, если  пропустила  бы  такую
возможность поговорить с Антонио о Ракель, о ребенке, о дальнейшей жизни  их
семьи.
     - Знаешь, скажу тебе  все  сразу  -  без  вступлений  начала  Марта.  -
Поверишь - хорошо, нет - ничего не поделаешь. Все, что Ракель говорила  тебе
о Максе, правда. Он обманул и ее, и меня и папу - всех. Я бы на месте
    Ракель  воспользовалась  ситуацией,  и  когда  ты  неожиданно  вернулся,
сыграла бы дурочку. Ты ведь потерял память?
     - Не совсем. Когда я увидел ее и Макса, я сразу понял: что-то в этом не
то.
     - Но ведь перед всеми ты сделал  вид,  что  Ракель  действительно  твоя
жена. Я не знаю, плохая я или хорошая, да это и не важно,  я...  нормальная.
Во всяком случае, надеюсь. А вот  Ракель  -  нет.  Она  ко  всему  относится
по-другому. Она очень порядочная. Да, я знаю, ты мне не веришь, но это  так.
Все, что тебе говорили про нее, -  вранье.  Мы  никогда  не  знали  никакого
Роберто Агирре, у нее никогда ничего не было с  Максом.  Она  мне  говорила,
потому что она такая, и теперь, когда чувствует себя оскорбленной...
    Она не успела закончить  фразы:  вернулась  Ракель  и,  увидев  Антонио,
остановилась у порога. Марта быстро скрылась за дверью.
     - Мне сказали, ты ждешь ребенка, - прервал молчание Антонио.
     - Неправда. Это все выдумала Марта. Она скучает по той красивой  жизни,
что вела у тебя дома, - сказала Ракель, вскинув голову и не глядя на него.
    Антонио помолчал:
     - Я только что говорил с врачом, который тебя смотрел. Ракель, я  хочу,
чтобы ты вернулась домой.
     - Ты хочешь этого из-за ребенка?
     - Из-за него тоже.
     - Тоже? - переспросила Ракель.
     - Ракель, послушай, врач, который тебя смотрел, говорит, что  ты  очень
слаба, и есть целый ряд проблем, которые могут  поставить  под  угрозу  твою
беременность.
     - Да, я знаю и  буду  осторожна.  Я  буду  хорошо  питаться,  следовать
указаниям врача, постараюсь не уставать и быть спокойной.
     - Каким образом у тебя это получится?
     - Получится, если ты оставишь меня в покое.
     - Я должен оставить  тебя  в  покое?  А  Максимилиано  нет?  -  вскипел
Антонио, но тут же взял себя в руки. - Извини, я не хотел об этом  говорить,
хотя меня это и задевает. Но сейчас нужно подумать о  ребенке,  которого  ты
ждешь и на которого у меня есть определенные права. Это ведь мой ребенок?
     - Ты сомневаешься? Антонио не ответил.
     - Я предлагаю тебе вернуться домой, где за тобой будет  соответствующий
уход.
    Ракель покачала головой и окинула его  долгим  взглядом,  словно  искала
что-то в этом любимом лице: "Неужели он так ничего и не понял? Не понял, что
я не могу быть больше каким-то  неодушевленным  предметом,  игрушкой...  Как
можно потребовать от домашних обеспечить мне покой, ведь его родные не любят
меня, не желают видеть. А я больше не хочу  испытывать  их  терпение  и  тем
самым унижать себя. Как у всякого порядочного человека, у меня есть гордость
и достоинство!"
     - Ракель, не будем больше говорить о прошлом...
     - Но оно всегда будет разделять нас, пока что-то не произойдет, и мы не
начнем верить друг другу. Верить не доказательствам и фактам, а друг  другу.
Я больше не хочу оправдываться в том, что я  не  совершала,  и,  пожалуйста,
пойми, лучше для всех, чтобы я осталась здесь.
     - Я хочу быть рядом с тобой и заботиться о тебе, чтобы у тебя было  все
необходимое. Это ради твоего здоровья и ради ребенка, которого ты ждешь.
     - Ты хочешь держать меня взаперти, как рабу, пока  я  не  рожу.  А  что
потом?
     - До того, как  это  случится,  пройдет  много  времени.  Многое  может
измениться.
     - Знаешь, нет, - решительно сказала Ракель. - Ты  сказал  мне,  что  мы
разведемся. Кроме того, есть другие люди, готовые  помочь  мне.  И  я  лучше
приму помощь от любого из них, чем от тебя. Я и сама кое-чего стою и  вполне
могу пробить себе дорогу в жизни самостоятельно, как и делала  до  сих  пор.
Потом, я не хочу, чтобы мой ребенок рос в твоем доме. Я хочу сама  воспитать
его, чтобы он не был похож ни на тебя, ни на Макса.
    Он ушел, а Ракель сидела с гордо поднятой головой и слезы катились по ее
нежным щекам.
    Внизу, возле портье, дон Даниэль и Марта  обсуждали  последние  события.
Дон Даниэль радостно сообщил Марте, что Родриго Тонелли предложил им в  долг
денег, и Ракель согласилась их принять. Эти три последних слова донеслись до
спустившегося с лестницы Антонио, и он, не чинясь, сходу спросил, кто обещал
помочь Ракель деньгами?
    Дон Даниэль  и  Марта  смущенно  молчали,  не  глядя  на  него.  Антонио
некоторое время смотрел на них, потом сказал:
     - Я предложил Ракель вернуться домой. Чтобы все вы  вернулись,  поэтому
мне нужно знать, кто предложил ей помощь.
     - Родриго. И Макс тоже, - быстро сказала Марта.
     - И еще этот юноша, сын доктора, - добавил дон Даниэль.
     - И Алехандра, - вспомнила Марта.
     - А что предпочли бы вы? - спросил Антонио, переводя взгляд с одной  на
другого. - Вернуться ко мне?
    Дон Даниэль согласно кивнул, хотя, конечно, ему тяжело сносить презрение
семьи Ломбарде Но он  согласен  с  Антонио,  лучше  немного  неудобств,  чем
нищенское существование. Марта с воодушевлением поддержала отца.
     - Тогда уговорите Ракель. А я пока займусь другими делами,  -  произнес
Антонио.
    Душа дона Даниэля разрывалась от сомнений, но он не  выдержал,  -  будь,
что будет, - и осмелился просить зятя не быть суровым с его друзьями:  Чучо,
Мерседес и ее братом.
     - Если уж просить, то за нас,  а  не  за  этих  оборванцев!  -  сердито
сказала Марта, после того, как Антонио, попросив ее тоном приказа  позвонить
завтра, удалился.
     - Это мои друзья! - укоризненно сказал дон Даниэль.
     - "Друзья"! - передразнила его Марта. - Если мы вернемся в дом Антонио,
лучше тебе будет забыть о таких друзьях. Ну, ладно, пойдем к Ракель.
    Был поздний вечер. Ветер с  океана  принес  прохладу,  как  бы  призывая
усталых людей передохнуть от  нескончаемого  бега  и  вдохнуть  его  терпкий
свежий аромат. Но Антонио не мог себе позволить остановки,  ему  еще  многое
нужно было сделать, чтобы заставить Ракель вернуться. И  поэтому  первым,  к
кому он явился в этот неурочный час, был  Родриго.  Без  долгих  предисловий
Антонио сразу перешел к делу и попросил не ссужать Ракель деньгами.  Родриго
напомнил Антонио о ее безденежье, об унизительном положении, в  котором  она
оказалась. Антонио отрезал: он, ее муж,  позаботится  о  ней  сам.  И,  видя
замешательство Тонелли, предложил ему открыть Ракель истинный повод  отказа:
не позволил Антонио.
    Уже уходя, Антонио столкнулся с молодым  симпатичным  мужчиной,  Родриго
представил их друг другу. Антонио внимательно посмотрел на гостя: так вот он
каков, жених Алехандры... Но интересно, что привело его в дом Тонелли?
    Дождавшись, когда за Антонио  закроется  дверь,  Род-риго  повернулся  к
гостю:
     - Вас прислал Марсело Карильо?
     - Да, - ответил Рафаэль. - Он  сказал,  что  я  могу  говорить  с  вами
открыто. - Я иногда работал на Марсело. Сейчас мне нужны  деньги.  Я  звонил
Марсело в Майами, чтобы он перевел мне кое-какую сумму, но  он  сказал,  что
проще будет получить деньги у вас.
    Родриго молча посмотрел на него и стал набирать номер  Марсело  Карильо:
он не привык верить на слово.
    На следующий же день Родриго отправился к Ракель. Он не хотел  ссориться
с Антонио - это было бы опасно, - но и не собирался  отказываться  от  своих
планов. Примерно это он и сказал Ракель, явившись к ней в гостиницу.
     - Понимаешь, - сказал он, - я не хочу идти открыто  против  него.  А  с
другой стороны, я хочу помочь тебе. Скажи, ты окончательно  решила  уйти  от
Антонио?
     - Да.
     - А почему ты не потребуешь у него развода?
     - Он обещал, что начнет этим заниматься.
     - И что же?
     - Потом он узнал, что я беременна, и теперь его интересует ребенок.
    Родриго подумал:
     - Хорошо... Тогда ты подай на развод.
     - На основании чего?
     - Чего угодно. Жестокость,  психологическая  несовместимость,  обман...
Помнишь, я его видел с Маурой? Если ты этого не сделаешь, он  заставит  тебя
вернуться - даже силой, если понадобится. А если  ты  подашь  на  развод,  в
случае необходимости адвокат сможет вмешаться через суд.
     - Но у меня нет никакого адвоката, и денег на него нет.
     - Я говорил, что не хочу идти против Антонио открыто, но так, чтобы  он
не знал, я готов помочь тебе. Я могу нанять адвоката и  заботиться  о  тебе,
пока это будет нужно.
    Ракель была искренне тронута.

0

17

Глава 42

    Чем больше Клаудио думал, вникал в  дело,  знакомился  и  слушал  разных
людей, тем сильнее мучили его сомнения. Похоже, он зря доверился Родриго.  В
тяжелом лице приятеля Мауры, пристальном взгляде его небольших  черных  глаз
было что-то такое, что всегда вызывало у Клаудио некоторую  настороженность.
А вот теперь еще эта история с Роберто Агирре...
     - Рад, что зашел, - приветствовал его Родриго. - Дело идет  неплохо.  Я
тут  собирался  одолжить  денег  Ракель,  чтобы  она   могла   вернуться   в
Гвадалахару, но вмешался Антонио, который  запретил  ей  помогать,  -  хочет
взять ее измором и заставить вернуться к нему.  -  Ты  знаешь,  Ракель  ждет
ребенка. Но я уговорил ее подать на развод, - продолжал  Родриго.  -  Завтра
отвезу ее к одному моему другу - адвокату.  Ракель  объяснит  ему  ситуацию.
Начнутся  формальности,  споры  и  разбирательства  с  Антонио...   Адвокат,
естественно, будет обо всем знать. И когда с Антонио  произойдет  несчастный
случай, под подозрением окажется она. Когда  Антонио  погибнет,  вы  сможете
сказать, что она обманщица. Все состояние достанется тебе и Камиле. И ты мне
дашь половину. Не стоит вмешивать Макса, если он не хочет.
    И вдруг Клаудио подумал, что не все концы у Родриго сходятся.  Он  решил
проверить свою догадку, начав с вопроса "От кого же она ждет ребенка?"
     - Скажете, что он от Роберто Агирре!
     - Но это же выдумка!
     - Нет, он существует и является сообщником Ракель.
     - Ты знаешь его, видел, разговаривал?
     - Нет, нет, нет.
     - А известно тебе, что того парня, которого, якобы сбила сестра Ракель,
нанял за не слишком большие деньги Роберто Агирре?
     - Кто тебе сказал?
     - Этот парень и его сестра, когда Антонио их вывел на чистую воду. Хотя
я был уверен, что под этим именем скрывается Макс, но раз ты уверен, что  он
существует...
     - А кто эти люди, заявившие на Марту в полицию? - Глаза Родриго недобро
прищурились.
     - Брат и сестра. Ее зовут Мерседес Фернандес, а его Габриэль.
    Родриго невольно сжал руку в кулак и пристукнул по
    столу.
     - Ты что? - удивленно спросил Клаудио.
     - Нет, ничего, - ответил Родриго.
    Он  с  нетерпением  стал  ждать,  когда  уйдет  Клаудио,  чтобы  тут  же
разобраться с Котом. Но не успел уйти Клаудио, как  снова  раздался  звонок.
Встревоженная, расстроенная Маура бросилась ему навстречу.  Что  происходит?
Ракель по-прежнему в Акапулько, хотя заниматься разводом она может и сидя  в
Гвадалахаре!.. Маура никак не могла успокоиться, - да еще  Камила  упрекает,
что ее, Мауры, вмешательство в эту историю, может иметь для Антонио  ужасные
последствия.
    Родриго, как всегда невозмутимый и спокойный, утешил  Мауру  несколькими
фразами: все будет хорошо, Ракель уедет к себе, Антонио вернется к  тебе,  а
Камила  -  просто  глупая  истеричка...  Маура  вздохнула  с  облегчением  и
попрощалась. Но Родриго лишился покоя из-за двух неприятных  известий:  слов
Камилы "ужасные последствия для Антонио"  и  сообщения  Клаудио  о  какой-то
Мерседес, подкупленной Роберто Агирре. "Итак, начнем с  Роберто  Агирре",  -
подумал Родриго, снимая телефонную трубку.
     - Алло! Роберто Агирре, пожалуйста... - и потом, совсем другим тоном. -
Немедленно приезжай!
    Кот не заставил себя ждать. Побледнев  от  злости,  Родриго  слушал  его
объяснения.
     - Это неправда. Я оба раза приходил на встречу с сеньорой, но в  первый
раз там оказался один тип, который знал меня по "Ла-Игере", и  мне  пришлось
уйти. А во второй она сама не пришла..."
     - Ты знаешь женщину по имени Мерседес Фернандес?
     - Мерседес Фернандес? Да, она работала в "Ла-Игере". Но я ее уже  давно
не видел. Думаю, ее выгнали.
     - И с тех пор ты ее не встречал? - Родриго пристально, в упор,  смотрел
на Кота.
     - Нет.
     - Так вот, эта женщина утверждает, что  некий  Роберто  Агирре  дал  ей
денег, чтобы она заявила в полицию, будто бы сестра Ракель Ломбарде сбила на
машине ее брата.
    Кот не на шутку испугался - он понял, что  это  дело  всерьез  беспокоит
хозяина  "Ла-Игере".  А  он  меньше  всего  на  свете  хотел   вызвать   его
недовольство.
     - Я ничего об этом не знаю, клянусь вам, сеньор, - горячо запротестовал
Кот.
     - Ты уверен, что вы никогда больше не встречались? И ты не  знаешь  где
она живет?
     - Нет.
     - Проваливай. Завтра я тебе позвоню.
     - Да, сеньор, до свидания. - Кот поспешно вышел, тут же решив разыскать
адрес этой Мерседес и узнать, в чем дело. А Родриго  набрал  номер  телефона
управляющего "Ла-Игере" и навел справки о Мерседес, с удивлением узнав,  что
тесть Антонио Ломбардо приходил когда-то жаловаться на Кота,  который  якобы
обобрал его друга, а совсем недавно о Коте расспрашивал какой-то человек.
    Родриго стиснул зубы так, что на скулах заиграли  желваки.  Судьба  Кота
была решена.
    В доме Ломбардо царило необычное  даже  для  этих  сумбурных,  тревожных
дней, волнение.
    Еще бы! Вернувшись от Максимилиано, Камила  сообщила,  что  Ракель  ждет
ребенка.
    Словно что-то ударило Викторию, и не зря. Камила,  сделав  презрительную
гримасу,  добавила,  что,  по  словам  Макса,  ребенок  от  него.   Виктория
всплеснула руками: . ребенок Макса! Камила пыталась ее  охладить,  напомнив,
что не стоит слишком доверяться Максу, скорее всего, это его очередная ложь.
Но слезы уже навернулись на глаза Виктории: в  любом  случае,  этот  ребенок
наш, - сказала она растроганно.
    Как ни парадоксально, но этот  неродившийся  ребенок  заставлял  Антонио
действовать с невероятной энергией и упрямством.
    Встретив в гостиной Алехандру, он обратился к ней с той же просьбой, что
и к Родриго: не давать денег Ракель. "Она очень слаба, -  сказал  он,  -  и,
если за ней не будет должного ухода, это может быть  опасно  не  только  для
ребенка, но и для ее жизни".
     - Значит, ты хочешь, чтобы она вернулась? - спросила Алехандра.
     - Да.
     - Послушай, а из-за чего вы  с  ней  поссорились?  Не  мог  же  Антонио
рассказывать ей всю длинную историю их сложных отношений!
     - Из-за того, что мыслим по-разному, - коротко ответил он.
     - Зачем же ты хочешь, чтобы она вернулась? Только
    из-за ребенка? Если это так, Ракель не согласится.
     - Ей придется согласиться, - твердо сказал Антонио. - Я хочу, чтобы она
вернулась.
     - Даже если этот ребенок и не от тебя? - насмешливо спросила Камила.  -
Потому что Макс утверждает, что ребенок от него.
    Это было уже слишком! Антонио круто повернулся к Виктории.
     - Где живет Макс? - требовательно переспросил Антонио.
     - Я тебе этого не скажу, не скажу! - крикнула Виктория. - Это же глупо,
чтобы из-за такой женщины, как она, от которой в этом доме  одни  несчастья,
два брата стали врагами!
    Ракель плохо спала эту ночь. Погружаясь в короткое забытье,  она  видела
то Макса, протягивающего ей цветы - один из  коротких  эпизодов  ее  прошлой
жизни, - то Антонио, обнимающего ее на палубе  яхты...  Проснувшись,  Ракель
твердо решила: она начнет новую жизнь, в  которой  не  будет  ни  Макса,  ни
Антонио, ни его высокомерных родственников. Пусть они оставят ее  наконец  в
покое. Она должна серьезно  поговорить  с  Антонио,  чтобы  он  разрешил  ей
уехать. Он запретил Родриго давать  ей  деньги,  теперь,  скорее  всего,  ей
откажет и Алехандра. А она - без гроша в кармане.
    Проведя в этих раздумьях чуть не весь день, Ракель к  вечеру  поехала  в
дом Ломбарде. Как всегда, гостиная была полна.  Никто  из  обитателей  этого
дома не мог в эти дни усидеть в своей комнате:  каждый  час  приносил  новые
известия.
    Вот и теперь в самый разгар беседы в комнату вошла Ракель.
     - Добрый вечер! - поздоровалась она со всеми. Виктория не могла  скрыть
своего удивления.
     - Зачем ты пришла? - спросила она.
     - Я просил ее прийти. Ракель снова будет жить здесь, - бросив взгляд на
Викторию, ответил Антонио.
     - Но она же виновата во всем, что  с  нами  происходит!  Ты  не  можешь
заставить нас жить с ней под одной крышей. - Виктория говорила  зло,  резко.
Антонио остановил ее.
     - Не беспокойся. Завтра же я подыщу нам другой  дом,  а  вы  останетесь
здесь, - сказал он.
    Но Виктория была непреклонна.
     - В этом нет необходимости. Я сама ухожу, - отрезала она.
    В разговор вмешалась Ракель, до этого молча следившая за перепалкой.
     - Подождите, сеньора. Я не собираюсь здесь оставаться. Я пришла кое-что
выяснить у Антонио, потому что устала от его вмешательства в мою жизнь!
     - Хорошо, Ракель, идем в кабинет, - пригласил ее Антонио.
     - Нет, я хочу  говорить  в  присутствии  всех.  Антонио  снисходительно
улыбнулся.
     - Что ж, начинай.
     - Я пришла сказать, - заговорила Ракель, - что хочу  уехать.  Я  хотела
уехать еще до того как Антонио узнал обо всем, но он мне не позволил.
     - Ты отлично знаешь, почему я это сделал.
    "Да, знала, -  подумала  про  себя  Ракель,  -  Или  мне  казалось,  что
знала". - Но, желая досадить Антонио, она сказала:
     - Потому что хотел отомстить Максу. Антонио усмехнулся.
     - В частности.
     - Что ты хочешь сказать? - спросила  Камила,  пони  мая,  что  за  этим
диалогом стоит что-то другое - не то, о чем они сейчас говорят.
     - Есть детали, которые вас не касаются, - резко сказал Антонио.
     - Антонио сказал мне, что хочет, чтобы мы развелись. И я была согласна.
Я сказала, что не хочу от него ни гроша. Так или нет? - Ракель вопросительно
взглянула на Антонио.
     - Так. - Антонио почувствовал, что испытывает перед всеми  гордость  за
Ракель.
     - Но он узнал, что я жду ребенка...
     - Ракель, я ему ничего не говорила, - вмешалась в разговор Алехандра.
     - Мне сказал Чучо. И еще он сказал, что ты не хотела, чтобы я  об  этом
узнал.
     - Я не хотела, чтобы об этом вообще кто-либо знал! -  В  голосе  Ракель
послышались слезы.
     - Но Максу-то ты сказала... -  усмехнулся  Антонио.  -  Макс  узнал  от
самого врача... Он отыскал меня, и был в  гостинице,  когда  врач  вышел  от
меня.
     - И от кого этот ребенок? - спросила Виктория.
     - Сеньора! Что значит от кого этот ребенок? - возмутилась Ракель.
     - Макс говорит, что от него.
     - Он может говорить, что угодно, но это  неправда.  И  теперь  мне  все
равно, что вы подумаете. Я не хочу возвращаться в этот дом.  Хочу  уехать  в
Гвадалахару и забыть о вас! Хочу чтобы вы оставили меня в покое! Зачем  тебе
нужно, чтобы я вернулась сюда? - обратилась она к Антонио.
     - Ты закончила? - спокойно спросил тот. -  Тогда  пойдем  в  кабинет  и
поговорим наедине. Это мое дело, а не их.
    После некоторого колебания, Ракель, расстроенная, пошла за ним.
    Он сел на  свое  привычное  место  за  столом,  Ракель  застыла  посреди
комнаты.
     - Бесполезно со мной бороться. У тебя ничего не выйдет.
     - Я знаю. Поэтому и пришла. Чтобы убедить тебя. Я дам тебе  развод,  не
потребую ни гроша из твоих денег, но дай мне  уехать  отсюда,  Антонио.  Без
денег я не могу этого сделать. Ты знаешь, что я еще ничего не  заплатила  за
гостиницу. А питаемся мы на те деньги, которые Луис одолжил Марте.
     - Луис? Какой Луис? - быстро спросил Антонио.
     - Тот, что работал здесь раньше. Антонио, я не хочу сюда  возвращаться,
я не вынесу больше, - умоляюще сказала Ракель. - Всем будет только хуже.
     - Я куплю другой дом.
     - Но я не хочу жить с тобой... - У Ракель  сжалось  сердце,  когда  она
произнесла эти слова. Но что ей теперь оставалось делать?
     - А я хочу, чтобы ты была рядом, - твердо сказал Антонио.
     - И твое желание всегда превыше всего? С какой стати  я  должна  делать
то, что ты хочешь? - не сдавалась Ракель.
     - Потому что это самое разумное. Разве это не мой  ребенок?  -  Антонио
вопросительно взглянул на нее.
     - Твой.
     - Значит, у меня столько же прав распоряжаться его  судьбой,  как  и  у
тебя. И естественно, я хочу, чтобы с ним ничего не случилось.
    Ракель помолчала. Потом, опустив голову, тихо спросила:
     - Тебя волнует только ребенок?
    Антонио не ответил. Сказать ей, что он любит ее? Не может  без  нее?  Он
знал, что она спросил потом: "Значит, ты  мне  веришь?"  А  на  этот  вопрос
ответа у него еще не было. И потому он спросил ее:
     - Почему  сразу  после  того,  как  ты  уехала  отсюда,  ты   позвонила
Максимилиано?
     - Потому что, когда Мерседес описала Роберто  Агирре,  мне  показалось,
что он очень похож  на  Максимилиано.  Я  хотела  назначить  ему  где-нибудь
встречу, чтобы Мерседес тайком взглянула на него.  Но  из  этого  ничего  не
вышло. Мерседес сказала, что никогда его раньше не видела. Антонио, а ты  не
знаешь какую-нибудь подругу Мерседес по имени Хулиа?
     - Лично не знаю, но слышал о ней. А что?
     - Антонио... Это ведь не ты нанял Роберто  Агирре,  чтобы  он  все  это
проделал - ну, с Мартой? У Хулии есть твой чек. Она мне его показала. Ей дал
его Роберто Агирре, от твоего  имени,  чтобы  она  нашла  человека,  который
сыграл бы роль того, кого сбила Марта.
     - Кто тебе это сказал? - нахмурился Антонио.
     - Сама Хулиа.
    Антонио потянулся к телефону и вызвал к себе Рамона.
     - Что слышно о чековой книжке? - спросил он почтительно остановившегося
у двери Рамона.
     - Ничего, сеньор. Мы  ее  так  и  не  нашли.  Я  проверил  все  комнаты
прислуги, но ничего нет.
     - Кто-то два дня назад украл у меня чековую книжку, -  пояснил  Антонио
Ракель.
     - Но кто это мог быть? - удивилась она.
     - Вероятно, тот человек, который передал чек Агирре, чтобы тот, в  свою
очередь, отдал его Хулии. Это должен быть кто-нибудь, у кого есть  доступ  в
этот дом.
     - До этого у нас никогда ничего не пропадало, сеньор.
     - До чего - "до этого"? - спросил Антонио.
     - До того, как тут появился этот Чучо, - сказал Рамон.
     - Нет, нет, это не Чучо, - горячо запротестовала Ракель. - Чучо не  мог
этого сделать. Зачем ему вредить нам? Он очень любит и папу, и меня.
     - Распорядись, чтобы приготовили комнаты сеньоры
    Ракель, ее отца и ее сестры, - приказал Антонио. - Они скоро приедут.
    Рамон пошел выполнять распоряжение.
     - Нет! - воскликнула Ракель, едва только закрылась дверь.
     - Не сопротивляйся, это бесполезно. Я перекрою все ходы, и тебе  ничего
другого не останется. А поскольку я не хочу причинять неприятности ни  тебе,
ни своим родственникам, завтра же мы поищем другой дом.
     - Тогда и подождем до завтра.
     - Зачем, Ракель?
     - Прошу тебя, Антонио, - умоляюще сказала Ракель. - Дай мне  привыкнуть
к мысли, что мне придется поступать, как ты хочешь.
    Он посмотрел на нее долгим взглядом.
     - Пусть будет так, - согласился Антонио. - Завтра я заеду за  тобой,  и
мы поедем смотреть дом.
    ...Антонио вызвал шофера и повез Ракель в гостиницу. Они вошли в  пустой
номер и, не находя себе места, так и стояли друг против друга...
     - Может, тебе это покажется слишком, - сказала  Ракель,  -  но  знаешь,
чего бы я больше всего хотела?
     - Чего?
     - Чтобы ты  пришел  ко  мне  и  сказал:  "Прости  меня  за  то,  что  я
сомневался. Я тебе верю, потому что, потому что..."
     - Если бы я не любил тебя, я бы ничего этого не делал.
     - Ты это делаешь ради ребенка.
     - И ради тебя тоже, - Антонио нежно взял ее руки,  поднес  к  губам,  -
потому что ты для меня многое значишь. Ты мне не веришь?
     - Не хочу опять тешить себя иллюзиями.
     - Опять?
     - Да. Как тогда, когда ты сказал мне, что влюбился в меня.
     - Позволь мне объяснить тебе, Ракель. Когда ты ушла из дома, не взяв ни
денег, ни вещей, которые я тебе покупал, я подумал, что  не  каждая  женщина
стала бы так себя вести. Значит, у тебя есть достоинство и гордость. Как  бы
там ни было, для нашего с тобой общего спокойствия, обещаю тебе, что  выясню
всю правду.
     - Но ты бы мог подумать, что я делаю это из какого-то расчета, играю  с
тобой, - Ракель с вызовом смотрела на Антонио.
     - Да, мог, но я подумал про достоинство и гордость.  Она  благодарно  и
нежно посмотрела на него: что-то произошло, Антонио начинает  понимать  и...
верить ей...
     - Ты меня любишь? - тихо спросил он, шагнув к ней.
    И увидел, что она шагнула к нему навстречу.
     - Я не могу без тебя...
     - Я тоже, Ракель...
    В номер заглянула Марта и, увидев обнимающуюся пару, попятилась.
     - Простите...
     - Я уже ухожу... Соберитесь, завтра я  заеду  за  вами,  -  сказал  он,
выпуская из объятий Ракель.
     - До встречи, - сказала Марта. - До встречи.
    Все в гостиной с нетерпением ожидали возвращения  Рамона.  И  когда  тот
сказал, что сеньор Антонио приказал приготовить  комнаты  для  Ракель  и  ее
родственников, Виктория попросила Рамона  передать  ее  служанке,  чтобы  та
уложила ее вещи.
    Все стали уговаривать ее остаться, потому что это, как заметила  Камила,
"только развяжет Ракель руки". Но Виктория была неумолима. Она  поднялась  к
себе,  чтобы  проследить  за  служанкой.  И   вскоре,   расстроенная,   едва
попрощавшись  с  оставшимися,  села  в  машину  и   назвала   шоферу   адрес
Максимилиано. В машине она разрыдалась и так, плача, вошла к Максимилиано.
     - Мама, что случилось? Рассказывай! - бросился к ней Максимилиано.
     - Ракель... вернулась домой,  -  сказала  она,  стараясь  справиться  с
рыданиями. - Это ужасно, безобразно! Зачем только эта женщина явилась в  наш
дом? - причитала Виктория.
     - Ладно, мама, пожалуйста, потом расскажешь, как все ужасно,  а  сейчас
скажи мне, что произошло?
    И борясь со слезами, она рассказала ему о примирении Антонио и Ракель, о
гневе Антонио, узнавшего, что Макс заявляет, что  ребенок  его,  что  завтра
Антонио начинает искать дом для них с Ракель. И еще, Антонио требовал  адрес
Макса...
     - Я хочу защитить тебя, сынок, - Виктория поднесла платок к  глазам.  -
Ах, зачем ты только связался с этой женщиной?
    Максимилиано в ярости повернулся к матери:
     - Потому что я люблю ее, мама, я ее люблю! Ты можешь понять?
     - Нет, не могу, Макс. Это безумие, и  все  может  кончиться  трагедией,
сынок.
    И Виктория снова разрыдалась, а через час,  приоткрыв  дверь  в  комнату
сына, увидела, что Макс сидит, с отчаянием взявшись за голову...

    Глава 43

    Клаудио припомнил, как изменилось бесстрастное лицо  Родриго,  когда  он
сказал о Мерседес и ее брате, и решил разузнать о них подробнее. Тем  более,
что он обещал Габриэлю какой-нибудь  подарок.  Поэтому  на  следующий  день,
купив  недорогой  плейер,  Клаудио  вновь  отправился  в   клинику   доктора
Пласенсиа.
    Поздоровавшись с Габриэлем и спросив его о  здоровье,  он  протянул  ему
небольшую коробку. Габриэль открыл ее и ахнул:
     - Вот это вещь! Большое спасибо.
    Они немного поговорили о кассетах и музыке, потом о запаздывающей  вечно
сестре и, наконец, об  их  несчастье  и  о  Роберто  Агирре.  Видел  ли  его
когда-нибудь Габриэль? Юноша заволновался и повторил  то,  что  отвечал  уже
многим в этой комнате: он никогда не видел этого человека, но уверен, что он
недостойный человек и обманул их, сказав, что никто из-за его  заявления  не
пострадает...
    Клаудио помолчал. Что-то тут не связывалось: если этот  Агирре  сообщник
Ракель, то зачем ему было доставлять неприятности ее семье и ей  самой?  Вот
если бы на место этого неведомого Агирре подставить Макса, все сошлось бы  в
лучшем виде... Значит, пока нужно молчать, наблюдать  и  накапливать  факты.
Поэтому он сказал:
     - Я хочу, чтобы все это осталось между нами. Думаю, за всем этим  стоит
Максимилиано, брат Антонио Ломбардо. Я бы хотел, что ты выведал всю правду у
твоей сестры. Не для того, чтобы обвинить Макса, он мой родственник, а чтобы
не дать ему опять строить козни против Ракель.
     - Против жены сеньора Ломбарде?
     - Дело в том, что Максимилиано влюблен в нее. Понимаешь? Поэтому и надо
выяснить, он ли это был. Чтобы помочь ей.
    Габриэль согласно кивнул и снова посмотрел на дверь,  где  же,  наконец,
Мерседес?
    Но сегодня Мерседес так и не удалось навестить брата, ее  саму  навещали
незваные гости. Сначала  ворвался  Кот  и  потребовал,  чтобы  она  выложила
начистоту все, что ей известно о Роберто Агирре.  Пока  они  препирались,  в
дверь снова постучали, - и Кот, достав пистолет,  еле  успел  спрятаться  за
занавеску, - в комнату  вошел  Антонио  Ломбардо.  Его  интересовала  Хулиа,
теперь он знал, что  именно  она  познакомила  Мерседес  с  Роберто  Агирре.
Девушка поняла, что ей остается только признать это.
    Но сеньор Ломбардо хотел знать больше: кто познакомил  Хулиу  с  Агирре.
Мерседес замялась, но Антонио быстро напомнил ей о брате, который уже  одной
ногой за решеткой, и Мерседес ничего не оставалось, как назвать человека  по
имени Луис...
    Антонио прикоснулся к усам, что бывало с ним в минуту раздумий, и,  взяв
девушку под руки, потянул к двери: ну, где живет твоя подруга?..
    Не зная, радоваться ей или огорчаться, она села в  машину  и  утонула  в
мягких  подушках.  Никогда  еще  не  доводилось  ездить  в   такой   машине!
Остановившись неподалеку от дома Хулии - большая машина не смогла въехать  в
узкий тупичок, - они подошли к ее дому.  Ворота  были  закрыты.  Проходившая
мимо девушка сказала, что Хулиа вчера уехала к своему мужу.
     - И даже не зашла ко мне попрощаться? - не смогла сдержать своей  обиды
Мерседес.
     - Пошли к тебе, - предложил Антонио.
     - Нет, нет... - заволновалась Мерседес. - Там Кот.
     - Что за Кот? - спросил Антонио.
     - Ну, тот тип, что украл деньги у Чучо.
     - И он был там, когда мы разговаривали?
     - Да, он спрятался за занавеской. У него пистолет.
     - А у тебя с ним что за дела? - продолжал ее расспрашивать Антонио.
     - Он угрожал мне, чтобы я не говорила Чучо, где  он  живет.  А  сегодня
пришел спросить об этом Роберто Агирре. Сеньор, я боюсь  туда  возвращаться!
Кот убьет меня теперь!
    Антонио немного подумал.
     - Хорошо. Ты подождешь меня в машине, а я зайду посмотреть, там ли  еще
Кот. Потом я отвезу тебя ко мне, ты поживешь несколько дней в моем доме.
    ...В доме Мерседес, конечно, уже никого не было.
    По дороге домой Антонио, оставив Мерседес в машине, заглянул к Пабло.
    Памела открыла ему  дверь,  позвала  брата  и  тихонько  пристроилась  в
кресле, внимательно прислушиваясь к разговору мужчин, хотя и не  все  в  нем
понимая. Кто, например, этот Роберто Агирре, который,  сказал  брат,  как-то
связан с Котом и который, у нее перехватило дыхание, похож на Максимилиано -
так, вроде бы, сказала сеньору Антонио Ракель. А мужчины, не обращая на  нее
внимания, продолжали свой разговор...
    Проводив Антонио, Пабло торопливо оделся  и  ушел.  Памела  бросилась  к
телефону, и,  услышав  знакомый  хрипловатый  голос,  с  волнением  изложила
причину своего звонка.
     - Знаете, я очень беспокоюсь, - сказала девушка, - Ваш брат был  сейчас
у нас и говорил с Пабло, они говорили о разных вещах, - она  сосредоточилась
и продолжала. - Мой брат думает, то, что случилось в Гвадалахаре, и то,  что
происходит сейчас, очень похоже. А что там случилось?
     - Неважно. Я вам потом расскажу, -  пообещал  Максимилиано.  -  Дальше,
прошу вас, дальше...
     - Ну, Пабло сказал, что тот человек, в Гвадалахаре, очень похож на вас,
как и Роберто Агирре... И еще они говорили... - Памела замялась.
     - Ради Бога, Памела! Мне нужно  знать  все,  чтобы  как-то  защищаться.
Понимаете? Так что они говорили еще?
     - Сеньор Антонио думает, что вы  и  другой  сеньор,  по  имени  Родриго
Тонелли, сговорились убить его. Это правда?
     - Родриго? А почему Родриго?
     - Не знаю. Кажется, есть  еще  какой-то  человек,  по  кличке  Кот,  он
работал в "Ла-Игере", а "Ла-Игера" принадлежит сеньору Родриго. Меня, честно
говоря, все это очень пугает...
     - Меня это пугает еще больше. Памела, как вы можете во мне сомневаться?
     - Нам надо обязательно увидеться...
    Максимилиано испугался не на  шутку.  Он  вспомнил  недавнюю  встречу  с
сестрой Мауры - Карлой, это дурочкой, которая, похоже, вздумала влюбиться  в
него и теперь осаждала его звонками. Она  тоже  упоминала  Родриго  Тонелли.
"Знаешь, кто выдавал себя за Роберто  Агирре,  пресловутого  жениха  Ракель,
которого я выдумала? - вспомнилось ему. - Родриго!"
    Почему именно Родриго, подумалось ему тогда. Он-то  как  связан  с  этой
историей? И, чтобы не запутывать все еще больше, он, помнится, сказал Карле,
что говорил как-то с этим типом, Роберто Агирре, по телефону, и это  был  не
голос Родриго.
    "Но как же... - удивилась Карла. - Маура мне сказала, что это Родриго ей
помог".
    Максимилиано решил пойти к Родриго Тонелли и поговорить с ним начистоту.
    Было  уже  довольно  поздно,  и  охрана  Родриго   не   хотела   пускать
Максимилиано. Наконец  кто-то  из  охраны  все-таки  пошел  доложить  о  его
приходе, и Максимилиано вслед за охранником шагнул в кабинет Родриго.
     - Что случилось? - трудно было сказать,  что  Родриго  выказал  большую
радость, увидав Макса.
     - Я хочу, чтобы ты объяснил мне, какой у тебя интерес в деле Ракель.
     - Ты приходишь ночью, чтобы задавать мне идиотские вопросы, -  надменно
ухмыльнулся Родриго.
     - Да. Антонио вот-вот докопается до правды. До того, что этого  Роберто
Агирре выдумал ты, что есть некто по кличке Кот, кто интересуется Агирре,  и
что ты хозяин "Ла-Игере". - Максимилиано  встал,  подошел  к  Родриго  почти
вплотную. - Поэтому я тебя и спрашиваю, что у тебя за интерес в  этом  деле?
Зачем ты предлагал  Ракель  остановиться  у  тебя?  Зачем  хотел  помочь  ей
развестись? Предупреждаю, я знаю об этом потому, что слышал разговор Антонио
с одним из его людей. И говорили они как раз об этом.
    Родриго спокойно - он никогда не волновался - посмотрел на Максимилиано.
     - Что ж... я действительно помогаю... Мауре. И тебе тоже.
     - Послушай, как ты понимаешь, игорный бизнес и рэкет - игрушки  не  для
младенцев. Хозяин "Ла-Игере" не может быть чистой голубкой. Если ты взял  на
себя труд помогать Мауре, то зачем-то тебе это было  нужно.  Может,  Дело  в
деньгах. Как только Антонио доберется до правды,
    не знаю, чем это для тебя может кончиться. Но для меня, точно, -  плохо.
Поэтому я и подумал, если мы сумеем договориться, каждый сможет получить то,
что ему надо.
     - А  что  надо  тебе?  -  спросил  Родриго,  выслушав  напористую  речь
Максимилиано.
     - Деньги. И Ракель, конечно.
     - Что ж, я согласен на половину денег,  -  все  также  спокойно  сказал
Родриго. - У тебя есть план?
    Максимилиано все продумал заранее и потому, не задумываясь, ответил:
     - Мне нужен корабль с экипажем,  которому  можно  было  бы  доверять  и
который был бы готов на все, и дом, выставленный на продажу.
     - Согласен. Откуда Антонио узнал о Коте?
     - Он его и раньше подозревал. Они стали следить за его домом.  А  потом
этот Кот явился к женщине по имени Мерседес Фернандес и стал расспрашивать о
Роберто Арирре.
     - Ладно, - буркнул Родриго.
    Максимилиано, не заезжая домой, направился к Луису.
     - Ты готов заработать те пятьдесят миллионов, о которых мы говорили?  -
спросил он его.
     - Да, конечно. А что?
     - Завтра мы отделаемся от Антонио.
    На следующий день Максимилиано чуть свет  приехал  к  Родриго.  Там  уже
дожидались его Луис, такой  же  невозмутимый  и  бесстрастный,  и  второй  -
среднего роста, крепкого телосложения с шапкой  пышных  волос.  Артуро,  так
называл его Родриго, был за старшего.
     - Ну, что? - нетерпеливо спросил Максимилиано.
     - Все готово. И дом, и корабль. Луис  поплывет  на  корабле.  Не  хочу,
чтобы что-нибудь сорвалось.
     - Я тоже. Ты понял? - Максимилиано сделал энергичный жест рукой.
    Родриго промолчал и обратился к Артуро:
     - Ты тоже пойдешь на корабль и  следи  хорошенько,  чтобы  все  было  в
порядке.
     - Хорошо, - Артуро повернулся к Луису. - Пошли. Но  Родриго,  остановив
Артуро, напомнил ему об одном
    небольшом дельце: уладить все проблемы с Котом.
     - Значит, ты решил отделаться от Кота? -  спросил  Максимилиано,  когда
все вышли. - Почему?
     - Потому что он обманул меня, - сухо ответил Родриго.

    Глава 44

    Антонио велел  отвести  Мерседес  одну  из  задних  комнат,  предупредив
домашних, что она останется здесь на несколько дней. Антонио  опасался,  что
если позволить Мерседес уйти, то она скроется  так  же,  как  и  ее  подруга
Хулиа. Обдумав все, что  стало  ему  известно,  Антонио  был  почти  уверен:
Мерседес обманула Ракель, не узнав Роберто  Агирре  в  Максе,  да  и  Ракель
сказала ему, что  волнение  Мерседес  при  встрече  с  Максом  в  гостинице,
дрожащий голос, опущенные глаза, - ей тоже показались подозрительными.  Было
необходимо добиться от нее правды.
    Утром Мерседес, как и приказал ей Рамон, пошла на кухню.  Не  зная,  чем
себя занять, она села за стол и,  вы-~  брав  яблоко,  осторожно  надкусила.
Когда на кухне появился Рамон, она отложила яблоко  и,  не  глядя  на  него,
опустив голову, попросила:
     - Послушайте, не говорите никому, что я здесь.
     - Что значит "никому"? - строго вопросил Рамон. - Вы не  хотите,  чтобы
об этом знал этот оборванец Чучо?
    Девушка замялась: нет, нет, ему можно, а  вот  тем,  кто  живет  в  этом
доме - не надо, особенно, - лицо Мерседес пошло пятнами - брату хозяина.
     - Вы не хотите, чтобы знал сеньор Максимилиано?
    Девушка закивала головой и умоляюще попросила еще раз:
     - Пожалуйста, а? Я вас очень прошу.
    Рамон, снисходительно улыбаясь, взглянул на  Мерседес  и,  не  торопясь,
двинулся в гостиную, где уже звонил телефон.
    Рамон снял трубку. Антонио, который,  собираясь  ехать  за  Ракель,  уже
спустился вниз, с некоторым удивлением заметил, что на всегда спокойном лице
Рамона появилось выражение растерянности.
     - Одну минуту, - сказал он и протянул трубку Антонио. - Сеньор  Роберто
Агирре.
     - Роберто Агирре? Он спрашивает Ракель?
     - Нет, он хочет поговорить с вами.
    Антонио взял трубку. Незнакомый мужской голос сказал, что он  звонит  по
поручению Роберто Агирре.
     - Агирре хочет поговорить с вами и вашей женой, - сказал мужчина.
     - Хорошо. Где?
     - Вы должны немедленно идти в порт.  Там  поднимитесь  на  корабль  под
названием "Диана" и мы отвезем вас к Агирре и сеньоре Ракель.
     - Она с ним?
     - Да. Только предупреждаю, сеньор Ломбарде: вы должны  быть  один,  без
оружия и не вздумайте предупредить полицию. Один неверный ход, и вы  никогда
больше не увидите вашу жену.
    Взгляд Антонио стал напряженным. Это ловушка, подумал он.
     - Что нужно этому Агирре? - спросил он.
     - Деньги.
     - Сколько? Я могу заплатить сразу...
     - Делайте, как вам говорят, если хотите увидеть когда-нибудь вашу жену.
    В трубке послышались короткие гудки.
    ...Антонио позвонил в гостиницу и попросил  к  телефону  Ракель.  Однако
трубку взяла Марта. Она сообщила, что примерно полчаса назад Ракель уехала с
каким-то служащим из его конторы  смотреть  дом.  Не  дослушав  ее,  Антонио
положил трубку. Прервали, решила Марта и подождала у  телефона.  Антонио  не
перезвонил. Странно, подумала она, и голос у него какой-то взволнованный...
    Антонио бросился к машине и через десять минут был в порту.  Он  оставил
машину возле какого-то крана и, не торопясь - знал, что за ним наблюдают,  -
пошел по причалу, вглядываясь в названия судов.
    Вот она - "Диана". Антонио перепрыгнул через борт и, увидев  подошедшего
к нему мужчину, спросил:
     - Где моя жена?
     - Скоро поплывем за ней,  -  ответил  человек,  которого  все  называли
Артуро. - Вам не о чем беспокоиться, сеньор Ломбардо. Сеньор Агирре  и  ваша
жена ждут нас на другом корабле, вне бухты. Как только  договоритесь  насчет
денег, мы доставим вас на сушу.
    В это время через борт перепрыгнул Кот - в  светлом  костюме,  с  модной
спортивной сумкой через плечо - и быстро скрылся в каюте.
     - Кто этот человек? - спросил Антонио.
     - Один из друзей сеньора Агирре.
     - Или Родриго Тонелли?
    Ничего не ответив, Артуро громко крикнул стоявшим на палубе людям:
     - Отдать концы! Отплываем!
    Ровно шумел мотор, яхта стремительно разрезала  блестящую  синюю  гладь,
оставляя за кормой пенный след. Антонио в  раздумье  расхаживал  по  палубе,
незаметно поглядывая по сторонам. Через некоторое время он заметил, что  они
вышли из бухты и направляются в открытое море. Поблизости не было  видно  ни
одного судна. "Что-то здесь не то", - подумал Антонио. Он еще  раз  прошелся
по палубе, потом подошел к трапу и стал осторожно спускаться вниз - на  этой
яхте, похоже, можно ждать любых сюрпризов, подумал  он.  Уже  поставив  одну
ногу на  нижнюю  палубу,  он  вдруг  услышал  разговор  -  он  доносился  из
полуоткрытой двери каюты, - который заставил его насторожиться.
    Разговаривали двое. Один голос, - Антонио напрягся, чтобы вспомнить, где
он его раньше слышал, - сказал:
     - А твой хозяин не любит болтать насчет "Ла-Игеры"!
     - Да. Ему нравится возжаться с чистоплюями из высшего света, -  ответил
другой.
    Этот голос Антонио узнал сразу - Луис, служивший когда-то в их доме!
     - Ну, что же, это неплохо, - продолжал первый голос. - А кстати, ничего
себе красотка - жена дона Антонио!
     - Да, она ничего. Но если бы ты видел ее сестру...  -  Луис  прищелкнул
языком.
     - Правда? И чего? - спросил первый голос. - Неужели ты с ней... уже?
     - Нет еще, - ответил Луис. - Но когда дона Антонио  не  будет,  сеньора
Ракель достанется моему хозяину, а Марта - мне.
     - Ну, а деньги?
    Слышно было, как Луис хмыкнул и спросил:
     - Слушай, а ты уже отвез сеньору в тот дом?
     - Конечно, она, наверное, и  сейчас  еще  там.  В  каюту  вошел  кто-то
третий.
     - Уже? - спросил его Луис.
     - Нет, еще нет. - Антонио узнал глухой голос Артуро.
     - А чего мы ждем? - спросил первый голос.
     - Надо выйти подальше в открытое море, - сказал Артуро и тут же кому-то
приказал, - ну-ка, выйди. Мне надо поговорить с Луисом.
     - О чем? - спросил голос, который казался Антонио знакомым.
     - О том, что тебя не касается, - грубо ответил Артуро.
    Боясь, что выходивший из  каюты  мужчина  заметит  его,  Антонио  быстро
сделал несколько шагов вверх по трапу. Но тот, кого только что выставили  из
каюты, остался, по-видимому, на нижней палубе. Антонио снова спустился вниз.
     - А почему вы решили убить его? - услышал он голос Луиса.
     - Потому что Коту нельзя доверять. Он кое-что сделал,  чего  не  должен
был делать...
     - А где дон Антонио?
     - Там, наверху, - ответил Артуро. - Ты бы  мог  обезоружить  Кота?  Под
каким-нибудь предлогом, чтобы он ничего не заподозрил...
     - Я здесь не для того, чтобы кончать Кота... - недовольно сказал Луис.
    Все было ясно. Антонио быстро поднялся наверх.
    Максимилиано нервно расхаживал по кабинету Род-риго.  Тот,  поглядев  на
него, как всегда спокойно, произнес:
     - Я связался по радио с кораблем. Они уже вышли из бухты.
     - Дай Бог, все будет нормально, - охрипшим от волнения  голосом  сказал
Максимилиано.
     - А какие у него шансы спастись в открытом море,  одному  против  целой
команды?
    Максимилиано перестал метаться по комнате:
     - Ладно, я пошел. Когда вернется  корабль,  предупреди  меня,  и  потом
поговорим.
    ...Максимилиано не находил себе места. Не дожидаясь известия от Родриго,
он снова пришел  к  нему.  Родриго  был  в  той  же  комнате  у  телефона  с
бесстрастным замкнутым выражением лица.
     - Ну, что у тебя? - спросил Максимилиано.
     - Пока ничего. Звонили из дома Антонио, спрашивали, не приходил  ли  он
сюда.
     - А какие новости с корабля?
     - Там все в порядке.
    Максимилиано сел и, нервно потирая руки, сказал:
     - Через несколько дней их объявят  пропавшими  без  вести,  и  тогда  я
потребую, чтобы меня назначили попечителем его имущества. Но придется  ждать
шесть лет, пока его официально не признают погибшим.
     - А Ракель согласится?
     - Ей ничего другого не останется. Максимилиано вскочил,  резко  зашагал
по комнате, чертыхнувшись, отбросил попавшийся ему под  ноги  стул.  Родриго
усмехнулся.
     - Я думал, ты лучше умеешь себя контролировать. Ты слишком нервничаешь.
     - Еще бы мне не нервничать! Случайности всегда возможны.
     - Какие, например?
     - Не знаю. Антонио может предложить  им  всем  денег  или  их  задержит
пограничный корабль... Почем я знаю?
     - Не беспокойся, все будет нормально, - заверил его Родриго.

    Глава 45

    Ракель не знала, что и подумать. Утром  к  ним  в  номер  зашел  молодой
незнакомый мужчина и сказал, что сеньор Антонио просил отвезти  ее  смотреть
дом. Она, уже одетая, принялась было будить Марту, но посыльный остановил, -
сеньор Ломбарде ждет ее одну.
    Они подъехали к дому, где молодой человек простился, сказав, что  сеньор
Антонио скоро будет. Она  осмотрела  весь  дом,  сопровождаемая  приветливой
женщиной. Дом ей понравился, но Антонио так и не приехал.  Она  позвонила  в
дом Ломбарде, и Рамон сообщил ей, что  сеньору  рано  утром  звонил  Роберто
Агирре; поговорив с ним, сеньор быстро ушел и до  сих  пор  не  возвращался.
Повесив трубку, она вернулась в гостиницу и теперь  раздумывала,  чтобы  все
это значило: наверное, это опять какие-нибудь козни Максимилиано, или Мауры,
или Камилы, решила она. Опять настроили Антонио против нее. Но она вспомнила
вчерашний  вечер,  нежные  объятия  Антонио,  его  слова:  "Я  люблю   тебя,
Ракель..." Нет, нет, она не должна  в  нем  сомневаться!  К  тому  же  Марта
сказала, что он звонил и показался ей чем-то озабоченным.  И  опять  Роберто
Агирре - предвестник несчастья... Только бы с Антонио ничего  не  случилось!
Погруженная в самые мрачные мысли, она прилегла на кровать. И вдруг - стук в
дверь. Наконец-то! Ракель вскочила, распахнула дверь и  увидела...  Родриго.
Он предложил ей поехать, как они вчера договорились, к адвокату. Но  Ракель,
поблагодарив, отказалась - вчера они с Антонио помирились.
    Лицо Родриго осталось непроницаемым. Конечно, было бы во всех отношениях
лучше, если бы исчезновению  Антонио  предшествовало  заявление  о  разводе,
подумал он. Но можно в конце концов обойтись и без этого.
     - Отлично. Я очень рад, - сказал он. - Ну, раз я тебе не нужен,  ухожу.
Увидимся на днях в доме Ломбарде
    Ракель распрощалась с ним и вновь прилегла, но скоро опять вскочила -  в
дверь снова постучали. На этот раз Пабло. Он был не на шутку встревожен.  Не
дождавшись Антонио в конторе,  он  искал  его  на  всех  объектах,  обзвонил
знакомых, - но Антонио нигде нет.
    Ракель рассказала Пабло, что утром вместо Антонио за ней пришел какой-то
служащий из конторы и сказал, что Антонио велел привезти ее в новый дом.
    Пабло забеспокоился еще больше.
     - А что за  человек  приходил  за  вами?  Кто-нибудь  из  шоферов,  что
работают в доме? - спросил он.
     - Нет. Он сказал, что работает в конторе.
     - Странно, - сказал Пабло, - мне он ни о каком доме не  говорил.  Вчера
он  сказал,  что  собирается  заехать  за  вами,  но  сперва  хотел  поехать
поговорить с Родриго Тонелли. Но так к нему и не поехал.
     - А зачем ему нужно было к Родриго?
     - Так, по одному делу, - уклонился Пабло.
     - Это имеет отношение ко мне? - настаивала Ракель. : -  Нет,  нет...  -
рассеянно сказал Пабло. "Интересно, кто за ней заезжал, - думал он. - Может,
этот человек  знает  что-нибудь  о  сеньоре  Антонио?"  Он  попросил  Ракель
съездить с ним в контору и показать этого человека.
    Ни в одном из  служащих  Ракель  не  узнала  утреннего  визитера,  да  и
секретарша, как оказалось, не отдавала и не  получала  никаких  указаний  по
поводу нового дома.
    Ракель и Пабло смотрели друг на друга испуганными глазами  и  не  знали,
что думать, но в голове у каждого из них тяжелым молотком  стучала  страшная
мысль: с Антонио что-то случилось...
    ...Максимилиано вернулся  к  себе  домой  только  под  утро:  в  помятом
костюме, под глазами - темные круги.
     - Где ты был? - бросилась к нему Виктория.
     - Я пил, мама! Пил! Чтобы обо  всем  забыть!  -  и  он  прошел  в  свою
комнату.
    Виктория пошла было за ним, но у неплотно закрытой двери в комнату  сына
остановилась. Она увидела: он сидит  на  широкой  кровати,  обхватив  голову
руками и тихо раскачиваясь. Виктория, словно сдерживая готовый  вырваться  у
нее крик, прижала руку ко рту и тихонько отступила.
    К обеду приехала Камила - узнать, нет ли каких новостей и не  собирается
ли Виктория вернуться обратно.
     - Ах, Камила,  -  пожаловалась  Виктория,  -  Максимилиано  не  ночевал
сегодня дома. А когда он вернулся, у него было  такое  выражение  лица...  Я
хочу еще побыть здесь. Вдруг Антонио придет разбираться с Максом...
     - А если Макс и Антонио захотят подраться, как в прошлый раз,  они  это
могут сделать, где угодно. Ни ты, ни кто другой не в силах  им  помешать,  -
рассудительно сказала Камила.
     - Не знаю, меня это так беспокоит, Камила. Очень беспокоит...
    В гостиную, где они разговаривали, вошел Макс и,  не  глядя  на  Камилу,
направился к выходу.
     - Сынок, подожди, ты куда? - окликнула его Виктория.
     - Я ухожу. Не сидеть же мне тут целый день?!
     - Я боюсь, что ты встретишься с Антонио... - сказала Виктория.
    Максимилиано бросил на нее быстрый взгляд, махнул рукой и вышел,  так  и
не заметив Камилы, крайне удивленной его поведением.
    Виктория пыталась сгладить неловкость и заговорила о переживаниях Макса.
     - Все это просто ужасно, Камила. - И неожиданно  спросила.  -  от  кого
Ракель ждет ребенка?
     - От Антонио или от Макса, не все  ли  равно?  -  раздраженно  ответила
Камила и стала прощаться.
    Яхта, набирая обороты, все дальше уходила в море.
    Поднявшись наверх, Антонио неспешной походкой  прошел  вдоль  борта.  Он
заметил неизвестно откуда взявшихся троих мужчин. Готовятся...  Неужели  это
конец? Конец всему? А Ракель, а его ребенок? Нет,  без  борьбы  он  им  свою
жизнь не отдаст! Он прошел на корму,  и  тут  его  взгляд  упал  на  баллоны
акваланга, лежащие на палубе. У Антонио забилось  сердце.  Вот  он  -  шанс!
Антонио незаметно  огляделся  по  сторонам  и  отвинтил  вентиль  одного  из
баллонов. Убедившись, что баллон заряжен, Антонио нашел  канат,  привязал  к
нему баллон и незаметно выбросил его за борт. Баллон с тихим всплеском  ушел
под воду.
    Рядом с ним неслышно появился Кот.
     - Что вы тут делаете? - спросил он, подозрительно рассматривая уходящий
под воду канат.
     - Тихо. Теперь мы с  тобой  действительно  в  одной  лодке.  Тебя  тоже
собираются убить.
    Но Кот не обратил внимания ни его слова, может быть даже не услышал их -
его мысли были заняты канатом.
     - Что вы там привязали? - опять спросил он.
     - То, что в конце концов может нас спасти.
     - Нас? - удивился Кот.
     - Да. Потому что тебя тоже решили прикончить. Я слышал,  как  один  тип
говорил об этом Луису Трехо. У тебя есть пистолет?
     - Да... - Кот недоумевающе посмотрел на Антонио.
     - Побереги его, - предупредил Антонио, - у тебя хотят его отнять.
    Кот не успел ответить. К ним подошли трое вооруженных мужчин.
     - А!  Кот...  -  протянул  один  из  них  и,  повернувшись  к  Антонио,
предложил. - сеньор Ломбардо, не  хотите  ли  отдохнуть?  Мы  еще  не  скоро
доберемся до того корабля, где ваша жена.
     - Да, спасибо.
    Антонио  обвел  взглядом  всех  троих,  словно  запоминая  их  лица,   и
направился в каюту.
    Когда он исчез из виду, один из мужчин вплотную подошел к Коту и сказал:
     - Слушай, Кот, тебе придется отдать мне твой пистолет.
     - Почему? - удивился Кот.
     - Потому что ты приставлен к сеньору Ломбардо. Вдруг он чего заподозрит
и отнимет его у тебя? Давай, - от тронул Кота за рукав,  -  вынь  его  двумя
пальцами и давай сюда. Чего ты ждешь? - поторопил он его. - Потом я тебе его
верну. Только тихо!
    Кот увидел, что один из мужчин,  отступив  на  несколько  шагов,  поднял
автомат. Тогда он осторожно, как ему приказали, вытащил из-за пояса пистолет
и протянул его говорившему.
     - Ладно, теперь иди, развлекай сеньора Ломбарде Кот спустился- в каюту,
где сидел Антонио.
     - У меня забрали пистолет, - сказал  он.  Антонио  встал  из-за  стола,
прислонился к стене, пристально посмотрел на Кота.
     - Где моя жена? - спросил он.
     - В Акапулько. Я ее отвез в один дом, выставленный на  продажу,  и  там
оставил.
     - Кто это все задумал?
     - Родриго Тонелли и ваш брат Макс.
     - Сколько человек на корабле?
     - Восемь.
     - И никакой другой корабль нас не ждет?
     - Нет.
     - Есть тут кто-нибудь, кто за деньги согласится нам помочь?
     - Нет. Это все люди Родриго и вашего брата.
     - Берега уже почти не видно. Когда решено убить меня?
     - Не знаю.
    Они замолчали,  думая  каждый  о  своем  и  напряженно  прислушиваясь  к
равномерному шуму двигателя.  Неожиданно  наступившая  тишина  заставила  их
вздрогнуть.
     - Остановили машины, - тихо сказал Кот.
     - Ты умеешь плавать под водой? - спросил Антонио.
     - Более или менее.
     - У меня там, под кораблем, баллон с кислородом. Когда увидишь,  что  я
прыгнул, прыгай за мной и следуй моим указаниям - там, под водой.
    Кот согласно кивнул.
    В каюту вошел Артуро, за ним - несколько вооруженных людей.
     - Путешествие закончилось,  сеньор  Ломбарде,  -  сказал  он  и  знаком
показал на выход.
    Побледневший Кот молча последовал  за  Артуро,  который  шел,  держа  на
прицеле Антонио. Кота сопровождал вооруженный пистолетом Луис. Их привели на
верхнюю палубу, поставили у борта. Антонио заметил еще троих  -  теперь  они
были взяты в кольцо.
     - Не надо... Я не сделал ничего плохого, - заныл Кот.
     - Это надо было  сказать  хозяину,  -  заметил  Артуро.  Антонио  обвел
взглядом окруживших их бандитов и сказал:
     - Я заплачу вдвое больше того, что вам предложили, если высадите нас на
берег.
     - Меня не интересуют ваши вонючие деньги, - ответил Артуро.
     - Макс не даст тебе и пятой части того,  что  могу  дать  я,  -  сказал
Антонио.
     - Я вам не верю. Если бы вы могли, то  убили  меня.  В  эту  минуту  из
рулевой рубки высунулся человек:
     - Сеньор Артуро! - крикнул он. - Вас вызывает дон Родриго.
     - Сейчас! - крикнул ему в ответ  Артуро  и  кивнул  Луису,  -  веди  их
наверх.
    Они стали подниматься на мостик. Луис шел  первым,  за  ним  -  Антонио,
сопровождаемый вооруженным бандитом,  потом  Кот.  Замыкал  шествие  молодой
парень  с  автоматом  в  руках.  На  последней   ступеньке   трапа   Антонио
развернулся, стремительным движением вышиб автомат у шедшего за ним  бандита
и, прежде чем Луис успел обернуться, прыгнул в море. Погружаясь в  воду,  он
краем глаза заметил - Кот прыгнул за ним.
    Бандиты заметались по палубе. Перебегая с одного борта  на  другой,  они
пропарывали морскую гладь  огненными  вспышками  и  ждали,  не  всплывет  ли
кто-нибудь из беглецов. Прошло уже  не  менее  пятнадцати  минут  с  момента
бегства.
     - Никто не может оставаться под водой так долго. Пошли вниз! -  крикнул
Артуро. - Проклятье! Чтобы их акулы сожрали! Посмотрите с той стороны!
    Луис бросился на корму. Из рубки снова звали к радиотелефону.
     - Скажи, что я скоро свяжусь с  ним,  -  мы  заняты  делом!  -  крикнул
Артуро.
    Бандиты  продолжали  вглядываться  в   воду,   изредка   постреливая   и
перебрасываясь словами.
     - Надо сообщить сеньору Родриго, - сказал наконец Артуро.
     - И что ты ему скажешь? - спросил Луис.
     - То, что есть. Они мертвы. О чем беспокоиться? Луис  промолчал.  Такая
работа была не в его правилах. Он любил точность.

0

18

Глава 46

    Максимилиано резко повернулся к Родриго, только что положившему трубку.
     - Так его, что, не убили?
     - Нет. Они бросились  в  море  и  больше  не  выплыли,  -  увидев,  как
скривилось лицо Максимилиано, добавил, - не все ли равно -  пристрелили  его
или он утонул?
     - Нет, не все равно, - со злостью ответил Максимилиано. - Этот  негодяй
живуч как кошка.
     - Не преувеличивай, - успокоил его Родриго. - Они были в открытом море.
Никаких кораблей поблизости не было. К тому же, они  так  и  не  всплыли  на
поверхность.
     - Как бы там ни было, я предпочел бы, чтобы он попал в воду уже трупом.
     - Он и есть труп, - сказал Родриго. - Антонио кончился. Путь  для  тебя
открыт.
    Максимилиано побарабанил пальцами по столу.
     - Что думаешь делать с Ракель? - спросил Родриго.
     - Отвезу ее к себе домой.
     - А от кого она беременна? - в глазах Родриго блеснул темный огонек.
     - До скорого, - бросил Максимилиано, как будто не слыша его вопроса.
    ...Теперь наступает самое трудное, подумал он. Нужно делать вид, что  он
стал другим человеком: умным, сдержанным, раскаявшимся в своих  поступках...
Ведь ему нужно получить право управлять всеми делами  семейства  Ломбарде  И
завоевать сердце Ракель. Лучше всего, пожалуй, начать с матери.
     - Мама, - сказал он, приехав к себе домой, - мне . нужно  поговорить  с
Антонио.
    Виктория испуганно взглянула на него:
     - О чем?
     - Мы поговорим по-хорошему, мама,  не  волнуйся.  Если  хочешь,  можешь
присутствовать. Я хочу сказать ему,  что  это  я  во  всем  виноват,  что  я
заставил Ракель притвориться его женой и  что  мы  с  ней  никогда  не  были
близки.
     - Но для чего, Макс? - удивилась Виктория.
     - Я хочу, чтобы он был спокоен и уверен в том,  что  это  его  ребенок.
Чтобы любил ее и хорошо  с  ней  обращался.  Я  предупрежу  Ракель  о  своем
решении, а потом заеду за тобой, и мы поедем к Антонио.
     - Но Ракель, наверное, уже дома, с ним... - растерялась Виктория.  -  И
потом, я не хочу, чтобы... А вдруг Антонио... Не знаю...
     - Мама, не беспокойся. Я поговорю с ним, а если Ракель  уже  дома,  тем
лучше. Тогда я поговорю сразу с ними обоими.
     - Но Макс, она ждет ребенка...  -  Виктория  просто  не  знала,  что  и
думать.
     - Все,  все...  -  отмахнулся  от  нее  Максимилиано,  и  направился  в
гостиницу, к Ракель, - теперь пришел ее черед изменить свое мнение о нем.
    Ракель, как всегда, отказалась разговаривать с ним. Но  Максимилиано  на
разговоре не настаивал: он сообщил, что в ближайшее время уезжает за границу
и перед Отъездом хотел бы поговорить с Антонио: сказать  ему,  что  во  всем
виноват он.
    Ракель слушала его рассеянно, вся сосредоточившись на  ожидании  звонка.
Но и видя ее отрешенность, Макс продолжал говорить, каяться, признавать свои
ошибки. Ракель с недоверием посмотрела на него: новая игра, новая роль...
     - Ты мне не веришь? - наконец спросил Макс.
     - Нет, - покачала головой Ракель.
     - Ты права, но я докажу тебе делом. Все, что я  сказал  тебе,  я  скажу
Антонио. И не ради него, а ради тебя. Он этого не стоит, другое дело  -  ты,
дорогая.
    Но Ракель, занятая мыслями об Антонио, почти не слышала его.
     - Ты говорил вчера вечером с Антонио? - спросила  она.  -  Я...  что-то
беспокоюсь.
     - Антонио пропал  куда-то  на  весь  день,  -  встрял  в  разговор  дон
Даниэль. - Ракель боится, что с ним что-нибудь случилось. Сеньор Пабло  тоже
очень обеспокоен.
    Ракель заметила, как насторожился Макс, и спросила:
     - Скажи мне правду: ты имеешь какое-то отношение к Роберто Агирре?
     - Нет, конечно, - не задумываясь, ответил он.
    Выходя из номера, Максимилиано столкнулся с Мартой. Он  скромно  сообщил
ей в ответ на изумленный взгляд, что зашел попрощаться с Ракель перед  своим
отъездом, - ведь у них так ничего и не получилось.
    Марта дотронулась до его плеча:
     - Правильно. Надо уметь проигрывать.
    Марта поднялась в номер, где отец и сестра пререкались по поводу  Макса:
наивный дон Даниэль уже готов был верить в  искренность  его  раскаяния,  но
Ракель была непреклонна: Макс - законченный негодяй,  сознательно  творивший
зло.
    Марта уселась в кресло и включилась в разговор:
     - Я видела, как он выходил. Мне показалось, он очень подавлен.
     - Он -раскаялся, дочка. Нужно уметь прощать.
     - Не знаю... - ответила Ракель. - Пойду  позвоню,  может,  Антонио  уже
вернулся...
     - Да, дочка, иди, - он повернулся к Марте. -  Как  думаешь,  что  могло
случиться?
     - Не знаю... - Марта пожала плечами. - Вчера вечером, когда я  зашла  в
комнату, они выглядели вполне счастливыми. Даже целовались!
    Марта задумалась: не в ее характере сидеть у моря и ждать погоды.  Лучше
идти навстречу событиям. И она предложила отцу:
     - Может, нам вдвоем с тобой сходить к нему домой? Пустят не пустят,  но
мы хоть что-нибудь узнаем.
    Внизу они сказали Ракель, что  идут  прогуляться  и  отправились  в  дом
Ломбарде.
    В гостиной было на удивление пусто.  Их  встретил  Рамон,  который  тоже
ничего не знал об Антонио.
    Марта, как  ни  в  чем  не  бывало,  попросила  дворецкого  принести  им
прохладительный  напиток.  И,  повернувшись  к  испуганному  дону   Даниэлю,
спросила:
     - Мы ведь подождем Антонио, папа?
    Сеньор Саманьего согласно кивнул: да, дочка.
    Брови Рамона поднялись, - но не даром им гордится дом Ломбарде - он лишь
с легкой иронией заметил:
     - А вам, сеньор, пива, как обычно?
    Но дон Даниэль, в пику ему, предельно вежливо сказал:
     - Нет, мне тоже прохладительное.
    К обеду в гостиной дома Ломбарде стали  собираться  все  его  обитатели.
Первым  Марта  и  дон  Даниэль  встретили   Андреса,   который,   приветливо
поздоровавшись с ними, поинтересовался, где Ракель.
     - Она осталась в гостинице. Антонио обещал заехать за  нами  утром,  но
так и не заехал. Вы тут не знаете, что случилось? - спросила Марта.
     - Нет, я его вообще сегодня не видел. Он ушел рано утром и даже к обеду
не вернулся. Я подумал, что он у вас.
     - Значит, тебе уже известно? Ну, о том, что  они  помирились  и...  все
остальное? И что ты об этом думаешь?
     - Я предпочел бы оставить свое мнение при  себе.  Твоя  сестра  кажется
искренней, но... и Макс тоже.
     - Послушайте, - вмешался в разговор дон Даниэль, -  Максимилиано  лжет.
Во-первых, мы не знали, что Ломбарде - миллионеры. А  потом,  посмотрите  на
нас, разве мы похожи на людей, способных задумать весь этот обман?
     - Честно говоря, не похожи, - признался  Андрее.  Так  и  не  дожавшись
Антонио, дон Даниэль и Марта заторопились в гостиницу, беспокоясь за Ракель.
    Вскоре пришел встревоженный Пабло и чуть ли не с порога забросал Андреса
вопросами об Антонио: не приходил? Не  звонил?  Его  волнение  передалось  и
Андресу,  оно  особенно  усилилось  после  рассказа  Пабло:  оказалось,  что
накануне вечером сеньор Антонио сказал ему, что, похоже, его брат и  Родриго
что-то против него замышляют. Кроме того, он сам разузнал,  что  у  Родриго,
хозяина притона "Ла-Игере", работает некто по кличке Кот,  который,  как  он
знал от Антонио, приходил зачем-то к сестре Габриэля, и  расспрашивал  ее  о
Роберто Агирре. "Что-то нехорошее за этим кроется..." - заключил Пабло.  Они
сошлись во мнении, что, если к  вечеру  Антонио  не  появится,  нужно  будет
звонить в полицию.
    Едва Пабло ушел, приехали Виктория и Максимилиано.
     - Где Антонио? - спросил Максимилиано, едва войдя в гостиную.
     - Он еще не пришел, - ответил Рамон, вышедший встречать приехавших.
     - А Ракель наверху?
     - Нет, ее тоже нет.
     - Ладно, подождем, - и Максимилиано развалился на диване.
    Виктория пошла поздороваться с Камилой и вскоре вернулась вместе с ней и
Клаудио. Все разговоры вертелись вокруг  того,  где  может  быть  Антонио  и
почему он так долго не появляется.
    Клаудио первый предложил, правда, в свойственной ему  туманно-обтекаемой
форме, поставить в известность полицию.
    Виктория, всегда думающая прежде всего о том, как бы не повредить  чести
дома Ломбарде, заколебалась. Один Макс был настроен оптимистично.
     - Я думаю, нам нечего беспокоиться, - в  его  голосе  не  было  и  тени
тревоги. - Антонио не ребенок. Может, он поехал в Сиуатанехо или в Игуалу...
Он не первый раз уезжает, никому ничего не сказав.
     - Но он пообещал заехать за Ракель... - возразил Андрее.
     - Может, он передумал, - Максимилиано встал: этот разговор тяготил его.
     - Куда ты, сынок? - встревожилась Виктория.
     - Домой,  к  себе  домой.  Что  мне  тут  делать?  Ты,   если   хочешь,
оставайся, - бросил он матери. - А когда он придет, позвонишь мне.
    Но и  после  его  ухода  обстановка  оставалась  такой  же  напряженной.
Виктория видела, как серьезны лица всех сидящих здесь, но она, не  проведшая
долгих часов в ожидании, все еще не верила, что с Антонио  случилось  что-то
дурное, - он просто задерживается по своим делам!
    Они молчали, и каждый мысленно  прилагал  к  случившемуся  то,  что  ему
известно. Не выдержала гнетущего, молчания Камила.
     - Клаудио, почему ты не говоришь нам о  том,  что  знаешь?  -  спросила
Камила. - Ты ведь говорил мне, что с Антонио может случиться что-то  плохое.
И я боюсь, что это уже случилось.
     - А, ну да... - неохотно вспомнил Клаудио. - Я имел  в  виду  отношения
между Антонио и Ракель и ребенка, которого Макс считает своим. Я думал,  что
Антонио с Максом могут схлестнуться на этой почве, но если  Макс  готов  все
обсудить по-хорошему, проблем не будет. Это я и имел в виду, Камила.
    Виктория вздохнула.
     - Дай Бог, чтобы все уладилось! Я так устала от всех этих проблем. Надо
уже примириться с этой женщиной и будь что будет.
    Зазвонил телефон, все замерли, напряженно вслушиваясь в  слова  Андреса,
снявшего трубку. Звонила Ракель. Андрее слышал, как дрожит  от  волнения  ее
голос.
     - Что нового? - спросила она. - Антонио вернулся?
     - Нет, еще нет.
     - Нет? Андрее, что могло случиться?
     - Не  волнуйся.  Наверняка,  ничего  серьезного.  Может,  ой  поехал  в
какой-нибудь соседний город и у него сломалась машина.
     - Как это - не волнуйся? Нужно, наверное, предупредить полицию  или  не
знаю что...
     - Мы уже это сделали, Ракель. Пабло  этим  занимается,  -  успокоил  ее
Андрее.
     - Андрее, я должна быть там, у вас. Вы первые обо  всем  узнаете,  и  я
хочу быть среди вас.
     - Да, конечно, конечно. Я скажу шоферу, чтобы поехал за тобой.
    Поняв, с кем беседует Андрее и о  чем  идет  речь,  Камила  возмутилась:
неужели  авантюристка,  из-за  которой  столько  неприятностей  им  пришлось
пережить и которая не имеет к их семье никакого  отношения,  снова  появится
здесь?  Камила  с  нескрываемым   раздражением   выговорила   Андресу   свое
неудовольство:
     - По какому праву ты распоряжаешься здесь?
     - Камила, ради Бога! - вмешался Клаудио. - Андрее  прав.  Я  съезжу  за
ней. Чучо знает, где она живет.
     - Ну, это уж слишком! - зашипела Камила.
     - Антонио твердо намеревался вернуть  Ракель.  Так  ведь,  Виктория?  -
Клаудио еще не привык открыто не соглашаться с женой и нуждался в поддержке.
     - Да. Пусть приезжает, - согласилась с ним Виктория.
    ...Рамон проводил Клаудио на кухню, где тот,  увидав  Мерседес,  выразил
удивление, но недолго поразмыслив, решил не  пропускать  возможности  узнать
что-нибудь у этой женщины, ловко уходящей от всех вопросов.
     - Мы очень обеспокоены, - сказал он. - Сеньор Антонио исчез,  поговорив
по телефону с неким Роберто Агирре.
     - Вот как? - Мерседес опустила глаза.
     - Я так понимаю, вы знакомы с этим Роберто Агирре? - в упор спросил  ее
Клаудио.
    Но Мерседес, не отвечая на его вопрос, к удивлению Клаудио, спросила:
     - А где сеньор Максимилиано?
     - Сеньор Максимилиано тоже беспокоится. Он весь день ждал дона Антонио.
    Услышав это, Мерседес бросила на Района умоляющий взгляд.
     - Сеньор Рамон, позвольте мне уйти, пожалуйста! Я не  сбегу!  Ведь  мой
брат в больнице.
    ...Теперь, когда Мерседес окончательно  уверилась,  что  Максимилиано  и
есть Роберто Агирре, жизнь ее сильно осложнилась. Она боялась  Максимилиано,
боялась Антонио, боялась за Габриэля... Ее окружала стена  страха.  И  тогда
она решила все рассказать Габриэлю -  вдвоем  они,  может  быть,  что-нибудь
придумают. Габриэль сразу сказал, что она должна признаться во всем Антонио.
"К тому же, - добавил он, - сеньор Клаудио уже что-то подозревает,  и  лучше
сразу все рассказать, пока нас кто-нибудь не опередил. Да  и  несправедливо,
если сеньоре Ракель и дальше придется терпеть все эти гадости".
    Мерседес сказала ему, что сегодня утром  сеньору  Антонио  позвонили  от
имени Роберто Агирре, потом он ушел и до сих пор еще не вернулся. И  это  ее
очень беспокоит. Тогда Габриэль потребовал, чтобы она рассказала все Ракель.
Мерседес пообещала ему сделать это.
    Однако выполнить свое обещание она не смогла.
    Войдя в гостиницу, Марта столкнулась с Луисом. Он пригласил ее поужинать
где-нибудь сегодня вечером.
     - Я бы с удовольствием, -  нерешительно  сказала  Марта.  -  Только  не
знаю... Мы с самого утра ждем Антонио. Он обещал заехать за нами.
     - Мне надо поговорить с тобой, Марта. Хочу тебе кое-что  предложить,  -
убеждал ее Луис, отводя взгляд.
    Марта согласилась.
    Луис выбрал  маленькое  уютное  кафе,  и  с  удовольствием  увидел,  как
заулыбалась Марта, как заблестели у нее глаза,  когда  метрдотель  отодвинул
перед ними бамбуковый занавес.
     - Значит, вы возвращаетесь в дом Ломбарде? - спросил он, закуривая.
     - Антонио сказал  Ракель,  что  купит  другой  дом.  А...  что  ты  мне
собирался предложить?
     - Марта, я  только  что  провернул  одно  дело,  которое  принесет  мне
несколько миллионов песо.
     - Правда! Вот здорово! Рада за тебя! А я какое имею к этому отношение?
    Луис нежно положил свою руку на ее:
     - Марта, ты бы могла выйти за меня замуж? Марта уклонилась  от  ответа,
хотя Луис ей нравился - не болтун, красивый и такой внимательный...
    Но какое же дело может принести человеку несколько  миллионов  песо?  Ее
отец за всю жизнь столько не заработал. Наверняка, что-нибудь  темное.  Нет,
нет, надо еще подумать, решила она.

    Глава 47

    Погрузившись в  воду,  Антонио  подождал,  пока  Кот  подплывет  к  нему
поближе, сделал несколько сильных взмахов и оказался у баллона.  Он  отвязал
его, вдохнул кислорода и протянул баллон Коту. Тот  тоже  набрал  воздуха  и
передал баллон Антонио. Так они плыли под  водой,  наблюдая,  как  время  от
времени синюю гладь над ними прошивают автоматные очереди, оставляя за собой
длинные пенистые штрихи.
    Антонио взглянул на часы - они еще шли. Пора всплывать. Он последний раз
вдохнул кислорода, подождал, пока вдохнет Кот, и, показав ему рукой - вверх,
к поверхности, отпустил баллон. Вода легко подняла  их  на  свою  сверкающую
гладь и оставила среди солнечных бликов, расцветивших предполуденное море.
    Антонио огляделся, попытался  сориентироваться  по  солнцу  и  поплыл  -
размеренными, точными махами.
     - Плыви по течению, - бросил он Коту.
    Через несколько часов Кот начал захлебываться. Антонио подплыл  к  нему,
поддерживая на вытянутой руке, посоветовал:
     - Не греби. Отдохни. Просто держись на поверхности.
    Кот перевернулся на спину, выровнял дыхание, снова поплыл...  Снова  лег
на спину, поплыл... Силы были на исходе.
     - Держись, - прошептал ему Антонио потрескавшимися губами.  -  Держись,
берег должен быть недалеко.
    Раскаленный  огненный  шар  уже  свалился  за  горизонт,  когда  Антонио
различил впереди темные очертания - берег!
     - Не могу больше... - еле слышно прохрипел Кот. Антонио  подхватил  его
за плечи. Поплыл. До берега оставалось  несколько  ярдов.  Антонио  отпустил
Кота и встал на ноги. Не верилось, что под ногами - земля. Начавшийся  отлив
гнал их в море.  Антонио  схватил  Кота  за  руку,  борясь  с  подступающими
волнами, потащил его к берегу и без сил рухнул.
    Первые утренние лучи разбудили Антонио. Он приподнял голову, огляделся и
снова без сил упал на землю. Рядом он увидел Кота - он то  ли  спал,  то  ли
пребывал в забытьи. Придя в себя от жажды, Антонио встал  и,  шатаясь,  стал
удаляться от берега. Когда он  вернулся,  Кот  был  на  ногах  и  в  тревоге
озирался вокруг.
     - Я думал, вы ушли, - сказал он.
     - Тут некуда идти. Это небольшой островок. И берега отсюда не видно.
     - И что же нам теперь делать? Подыхать, как крысам?
     - Я попытаюсь добыть какую-нибудь дичь, а ты попробуй разжечь огонь.
    Кот удивленно взглянул на Антонио, ему показалось, что он ослышался:
     - Разжечь огонь? Чем я его разожгу? Голыми руками?
     - Найди две сухие палки и  три  их  друг  о  друга.  Там,  сзади,  есть
источник, сходи принеси воды.
     - Мы что, будем изображать Робинзонов?
     - Я же сказал тебе: мы на необитаемом острове. И здесь мы  не  по  моей
вине.  Советую  тебе  добыть  огонь  к  моему  возвращению,  или  останешься
голодным.
     - Я никогда не разжигал огонь при помощи двух палок.
     - Я тоже.
    Обрадованные встречей, дон Даниэль и Чучо,  как  всегда,  решили  попить
пивка. Тем более, что Чучо очень нуждался в совете своего друга.
    После третьей кружки Чучо  начал  восторженно  говорить  о  достоинствах
Мерседес.
    Дон Даниэль, хитро улыбаясь, взглянул на него.
     - Скажи мне одну вещь, Чучито. Ты  влюблен  в  нее?  Чучо  и  не  думал
скрывать своих чувств:
     - Да. А что, нельзя? Она такая симпатичная и  такая  добрая...  У  меня
теперь хорошая работа, дон Даниэль, со мной она могла бы не работать.
    Дон Даниэль с улыбкой посмотрел на него:
     - Ты уже говорил ей об этом?
     - О чем? - испуганно спросил Чучо. - О том, что люблю  ее?  Нет.  -  Он
заволновался,  замахал  руками,  начал  озабоченно  передвигать   на   столе
стаканы. - Вдруг она мне откажет?
     - Знаешь, Чучо,  -  рассудительно  сказал  дон  Даниэль,  -  ты  должен
учитывать, что Мерседес намного моложе тебя.
     - Но ведь и я не старик! -  возмущенно  сказал  Чучо.  -  Так,  немного
помятый жизнью,  но...  Послушайте,  дон  Даниэль,  вы  так  красиво  умеете
говорить... Может, вы мне поможете?
     - Но что же я могу сделать? - удивился дон Даниэль.
     - Расскажите ей обо мне... Скажите, что я добрый, честный, работящий...
     - Добрый - это точно... - согласился дон Даниэль. - Но насчет  честного
и работящего... - Дон Даниэль засомневался.
     - Разве я не работаю? - опять возмутился Чучо.
     - Ну, это в конце концов не  так  важно...  -  пошел  на  попятную  дон
Даниэль. - Главное, ее чувства к тебе.
     - Так я же ей нравлюсь! - воскликнул Чучо.  -  Она  мне  так  доверяет,
всегда обо всем  рассказывает...  Мерседес  нужен  мужчина,  который  бы  ее
защищал, а то все кругом только и делают, что угрожают ей...
     - Все? Кто это все? - заинтересовался дон Даниэль.
     - Ну... Люди, - замялся Чучо. - Вы такой хороший человек, дон  Даниэль!
Вы поможете моему счастью?
     - Твоему счастью? Конечно, Чучо! Конечно, помогу.
    А Ракель, увозимая Клаудио, тихо плакала в машине.
    Едва войдя в дом и, взглянув на лица присутствующих, Ракель поняла,  что
никаких новостей нет.
    Вошедший за ней Пабло, сказал, что полиция  только  что  нашла  в  порту
машину Антонио.
     - Это ты сообщил в полицию? - спросила Камила.
     - Да, сеньора, - ответил Пабло. - Я говорил с сеньором Андресом,  и  мы
решили, что так будет лучше.
     - А почему со мной не посоветовались? - вскипел Максимилиано. - Антонио
может скоро вернуться, и весь этот шум окажется напрасным.
     - Он прав, - поддержала Виктория. - Прежде чем принимать такое решение,
вы должны были посоветоваться с нами.
    Ракель не выдержала:
     - Вас как всегда беспокоит "что скажут люди". Но ведь Антонио  все-таки
важнее! Они правильно сделали, что сообщили в полицию.
     - Твое мнение нас не интересует, - бросила Камила.
     - Ладно, ладно... Хватит! - вмешался Максимилиано. -  Я  думаю,  Ракель
права. Прежде всего, нужно выяснить, где Антонио.
     - Лицемер! - повернулась к нему  Камила.  -  Ты  бы  первым  прыгал  от
радости, если бы с ним что-нибудь случилось!
     - Ради Бога, Камила! - воскликнула  Виктория.  Почтительно  стоявший  в
стороне Рамон позволил себе вмешаться,
     - Простите, сеньор Антонио очень хотел  найти  Роберто  Агирре.  А  эта
женщина, сестра того молодого  человека,  которого  сбила  сеньорита  Марта,
знает адрес.
     - Надо ее спросить, - быстро сказала Ракель.
     - Сеньор Антонио вчера привез ее и  поселил  здесь,  -  опять  вмешался
Рамон. - Насколько я  понял,  сеньор  привез  ее  сюда  не  только  ради  ее
безопасности, но и для того, чтобы она не сбежала, как ее подруга Хулиа.
     - Он так сказал? - спросила Ракель. - Приведи же ее! Чего ты ждешь?
    Мерседес, ни на кого не глядя, вошла в гостиную и остановилась,  опустив
голову.
     - Мерседес, Мерседес, пожалуйста, -  обратилась  к  ней  Ракель,  в  ее
голосе была мольба. - Ты должна  нам  помочь.  Антонио  пропал  и  последний
человек, который говорил с ним, был Роберто Агирре. Где мы можем его найти?
    Мерседес смутилась еще больше:
     - Я не знаю, где он живет, а... моя подруга, которая знает, она  уехала
в Мехико.
    Ракель не хотелось верить, что и  этот  разговор  ничего  не  даст.  Она
попыталась объяснить Мерседес, как важно найти ям этого Роберто Агирре.
     - Понимаешь, у сеньора Антонио  несколько  дней  назад  украли  чековую
книжку. Должно быть, это сделал кто-нибудь из тех, кто живет в доме. И  этот
кто-нибудь наверняка знает Роберто Агирре.
     - Да, возможно, - вмешался в разговор Максимилиано, -  но  может  быть,
Антонио только сделал вид, что у него украли чековую книжку,  а  сам  послал
чек Хулии.
     - Это неправда. Это невозможно, Макс! - с жаром сказала Ракель.
     - Ладно, - согласился Максимилиано. - Что  будем  делать?  Бессмысленно
сидеть и ждать всю ночь напролет.
    Иди, - обернулся он к Мерседес - Послушай, - продолжал он,  обращаясь  к
Ракель, - если его похитил Роберто Агирре, он позвонит и потребует выкуп. Не
беспокойся. - Он поднялся. - Ну, мне надо идти. Потом заеду за твоими вещами
и привезу твоего отца и сестру.
    Когда все разошлись и Рамон подал обед так  еще  и  не  успевшей  поесть
Ракель, она спросила его:
     - Рамон, у Антонио есть враги?
     - Как вы сказали, сеньора? - не понял Рамон.
     - Есть у Антонио враги?.. Конкуренты или кто там еще?..
     - У  него  есть  только  один  враг,  которого  я  знаю.   Это   сеньор
Максимилиано, - серьезно ответил Рамон.
    Возмущенный Максимилиано направился к Пабло. Кем он себя  возомнил  этот
"доверенный служащий"? Обращается в полицию, хотя его не просят, и даже, как
проболтался Андрее, сказал, будто Антонио могли убить.
    Он позвонил. Дверь открыла радостно  вспыхнувшая  при  виде  его  сестра
Пабло - Памела. Она собиралась было заговорить с ним, но он опередил ее.
     - Помни, мы с тобой незнакомы. Позови брата, пожалуйста.
    Максимилиано прошел в гостиную, сел. Почти  тут  же  вошел  Пабло.  Едва
поздоровавшись, Максимилиано резко спросил:
     - Что ты сказал полиции?
     - Просто заявил об исчезновении дона Антонио и  просил  их  начать  его
поиски.
     - Отлично. Больше ничего и не  говори.  С  этого  момента  я  сам  всем
займусь.
     - Да, сеньор, но если хозяин не объявится, нужно будет сообщить полиции
о Роберто Агирре, и это...
     - Это я сделаю сам, когда сочту нужным, - перебил его  Максимилиано.  -
Необходимо во что бы то ни стало предотвратить скандал.
     - Согласен, но...
     - Никаких но! - снова прервал его Максимилиано. - Я  буду  делать  так,
как лучше моей семье, а ты будешь молчать. Понял?
     - Сеньор Антонио говорил мне позавчера, что боится,  что  кто-то  хочет
убить его...
     - Кто?
    Пабло помолчал, взвешивая все за и против. Конечно, опасно говорить  все
начистоту, Но, с другой  стороны,  чтобы  ни  говорил  ему  этот  тип,  если
завтра-послезавтра сеньор Антонио не объявится, он  все  равно  все  сообщит
полиции. И Пабло сказал:
     - Сеньор Родриго Тонелли и вы!
     - Я? Он, что, был уже совсем  невменяем?  -  .  Был?  -  Пабло  в  упор
посмотрел на него.
     - Да. После того как его самолет потерпел аварию, он так и не пришел  в
себя окончательно. Если не веришь, спроси у  моей  матери,  но  предупреждаю
тебя, Пабло: если из-за тебя моя семья окажется втянутой в скандал, я  подам
на тебя в суд за клевету и остаток дней ты проведешь за  решеткой.  Ты  меня
хорошо слышал?
    И Максимилиано э ярости бросился из комнаты. Памела услышала, как громко
хлопнула входная дверь, и заглянула в гостиную.
     - Что случилось? - спросила она.
     - Вот подонок! - Пабло сжал кулаки, его глаза сверкали. -  Но  если  он
думает, что запугает меня своими угрозами, то сильно ошибается.
     - Он угрожал тебе? Но почему? - удивилась Памела.
     - Потому что сеньор Антонио исчез! И я уверен, что  именно  он  в  этом
виноват! - крикнул он.
    Памела недоверчиво взглянула на брата - как он может такое говорить?
    Макс вышел от Пабло совершенно разъяренный. Как  только  он  встанет  во
главе фирмы, первым, кого он уволит,  будет  Пабло.  А  пока  нужно  убедить
Ракель и всех остальных не сообщать в полицию об этом  Роберто  Агирре.  Кто
знает, на что они наткнутся,  если  начнут  раскапывать  это  дело.  И  что,
интересно, скажет Маура, когда узнает, что Антонио исчез и его  исчезновение
связано с этим Роберто  Агирре,  придуманным  ее  сестрой?  Нет,  нет,  пока
ситуация не прояснится, нужно убедить Ракель молчать. И Камилу.  Они  готовы
поднять настоящую бурю, ни с кем и ни с чем не считаясь.
    Увидев,  что  кроме  Ракель  в   гостиной   никого   нет,   Максимилиано
обрадовался - по крайней мере, можно будет поговорить без помех, убедить ее.
    Ракель с  недоверием  посмотрела  на  Макса,  -  почему  он  так  горячо
уговаривает ее не говорить об этом человеке, ведь Антонио  исчез  после  его
звонка, а сейчас главное - узнать хоть что-нибудь о нем.
    Максимилиано насмешливо взглянул на нее.
     - Я тоже хочу его найти... Я тоже... Но так, чтобы не  запятнать  честь
нашей  семьи.  Ты  теперь  часть  нашей  семьи.  Ты  и  твой   ребенок.   Ты
представляешь, что будет если ты скажешь всю правду? Ты хочешь,  чтобы  твой
ребенок родился в тюрьме? Учти, я сказал матери, что уговорил  тебя  сказать
Антонио, будто я был твоим сообщником - чтобы Антонио  не  отправил  тебя  в
тюрьму. Он никогда не решился бы на это, чтобы не скомпрометировать  меня  и
нашу семью.
    Ракель закрыла лицо руками:
     - Ты хуже всех, кого я только знала! Ты врешь с  такой  наглостью,  что
это уже невыносимо.
     - Я это делаю ради тебя...

    Глава 48

    Клаудио так и не выбрался к Родриго, с которым по телефону договорился о
встрече, - они допоздна ждали известий об Антонио. Да и не простой  разговор
с Камилой выбил его из колеи. Она все-таки заставила его заговорить о том, о
чем он до сих пор предпочитал молчать. Он считал,  что  авария  самолета  не
была случайной. И тот, кто ее подстроил, может предпринять еще одну попытку.
И вот теперь, возможно, это и произошло. Но кто был виновником случившегося?
И тут Клаудио ни в чем, конечно, не был уверен. Слишком много игроков в этой
игре: Макс, Родриго, Роберто Агирре... Ракель?.. Нет, нет,  только  не  она.
Хотя Камила была убеждена, что все подстроила Ракель вместе с Максом  или  с
этим Роберто Агирре. Поэтому, считала она, надо обо всем сообщить в полицию.
А когда Макс попробовал ее урезонить, она заявила:  "Мне  плевать,  если  ее
посадят, да и тебя тоже. Я хочу найти своего брата".
    Но Родриго сам позвонил ему и, услышав, что Антонио так и  не  появился,
притворяясь озабоченным, сказал:
     - Дела... А что могло с ним случиться?
     - Это я у тебя хочу спросить, - ответил Клаудио.
     - Уверяю тебя, я ничего не знаю. Но,  во  всяком  случае,  если  с  ним
что-нибудь случилось, нам меньше работы, не так ли?  Приезжай  ко  мне.  Нам
нужно поговорить.
     - О чем?
     - Об этом. Клаудио, не вздумай  проболтаться.  Говорю  тебе  совершенно
серьезно, Клаудио. Со мной шутки плохи...
    Клаудио  понял,  что  Родриго  гораздо  серьезнее,  чем  ему   казалось.
Забеспокоился и Родриго: Клаудио стал для него опасен. И то, что он не зашел
к нему, как обещал, показалось Родриго очень подозрительным. Но грозить  ему
больше не стоит, пусть подольше пребывает в заблуждении, что  игроки  только
сели за стол, - Родриго усмехнулся, - хотя партия уже сыграна.  Несмотря  на
поздний час, он  перезвонил  Клаудио,  и  они  договорились  не  откладывать
встречу.
    Сидя напротив Родриго, Клаудио не скрывал своего беспокойства:
     - Тебе что-нибудь известно об Антонио?
     - А что мне может быть известно? - притворно удивился Тонелли.
     - Я тебе не верю, - сказал Клаудио.
    Родриго взглянул на него своими  темными,  лишенными  всякого  выражения
глазами и сказал:
    Это твои проблемы. Но даже если бы я и имел к этому какое-то  отношение,
чтобы ты сделал? Заявил в полицию?
    Клаудио понял, что ему нужно продолжать эту игру.
     - Нет. Но я хочу знать вторую часть плана. Предположим, Антонио  мертв.
Каким образом ты думаешь это использовать? Заявишь, что Ракель по закону  не
является его женой?
    Родриго снова усмехнулся: он никогда ни перед  кем  не  раскрывал  своих
карт, а уж перед этим-то...
     - Не нужно торопить события, - спокойно сказал он. - Может, он вернется
сегодня вечером или завтра...
    Но и Клаудио - если уж эта встреча состоялась -  решил  извлечь  из  нее
какую-то пользу.
     - Кто такой Кот? - спросил он. - Какое  он  имеет  отношение  ко  всему
случившемуся?
     - Кот?..  Не  понимаю,  о  чем  ты  говоришь.  -  Лицо   Родриго   было
непроницаемо.
     - Просто ты не хочешь мне говорить, - сказал Клаудио.
     - Конечно, не хочу. Зачем  ты  сказал  Камиле,  что  кто-то  собирается
причинить зло Антонио?
     - Да... просто как-то вырвалось... Это тебе Маура сказала? Камила,  что
бы ни узнала, сразу же бежит ей рассказывать.
     - Не следовало бы тебе говорить того, что может нас  скомпрометировать.
Обо мне она знает?
     - Нет, конечно. Камила - сестра Антонио. Как я мог сказать ей,  что  ты
задумал такое?
     - Мы вместе это задумали, не забывай.
     - Ладно, хорошо. Но что ты теперь будешь делать?
     - Я уже сказал тебе, что нужно выждать.  Как  бы  там  ни  было,  я  не
причастен к этому исчезновению. Но если нас кто-нибудь опередил, тем  лучше.
Поживем - увидим.
     - Но ты меня предупредишь, прежде чем что-нибудь предпринять?
     - Конечно, Клаудио, не сомневайся, - успокоил его Родриго.
    "Видимо, я зря волновался, - подумал Родриго. - Неужели сдают нервы?"
    Луис хотел как можно быстрее получить  заработанные  деньги:  он  должен
показать  Марте  свой  банковский  счет,  чтобы  она   убедилась,   что   он
действительно богат. Может быть, тогда она согласится наконец выйти за  него
замуж. Вчера Марта сказала, что они  возвращаются  в  дом  Ломбардо.  А  там
полным-полно  всяких  щеголей-чистоплюев,   и   Марта   наверняка   подцепит
кого-нибудь из них. Ведь она никогда не принимала его всерьез и  встречалась
с ним  только,  чтобы  как-то  заполнить  пустоту  свободных  часов...  Если
Максимилиано получит Ракель, Марта на него и не посмотрит. Сколько денег она
взяла у него в долг, а он еле-еле уговорил ее поужинать с ним. Такая уж  она
девушка... Поэтому он должен немедленно получить с хозяина свой должок.
    Весь день Луис тщетно прождал звонка от Максимилиано и на следующий день
отправился к нему домой. Его слуга сообщил, что сеньор Максимилиано сейчас в
доме Ломбарде.  Луиса  это  не  смутило  -  ему  все  равно,  где  получать.
Максимилиано встретил помощника неприветливо.
     - Ты не должен был  сюда  приходить...  Ведь  Антонио  выгнал  тебя  из
дома...
     - Дайте мне хоть сколько-то, - попросил Луис.
     - Я же сказал тебе, что нужно подождать. Через неделю я потребую, чтобы
мне передали все дела, которые вел Антонио, и тогда у меня будут деньги.
    Проходивший мимо дон Даниэль с удивлением взглянул на поздоровавшегося с
ним Луиса. Заметив это, Максимилиано поторопил:
     - Ладно, уходи. Убирайся! Как  только  у  меня  будут  деньги,  я  тебе
позвоню.
    Но Луис думал о Марте, - раз здесь их отец, значит, и она где-то  рядом.
Уходя, он невольно бросил  взгляд  наверх,  там  в  глубине  коридора,  была
комната Марты...
    Дни на острове были заполнены тяжелым однообразным трудом.  Но  Антонио,
даже в мыслях, никогда не жаловался на жизнь. Главное - он жив. И  теперь  -
каждый новый день только ступенька, приближающая его к Ракель, к  ребенку...
Понукаемый Антонио, Кот  в  конце  концов  приспособился  разводить  костер.
Антонио добывал силками птиц и находил  раков  и  крабов  под  камнями  и  в
расщелинах гранитных валунов; мелководные затоны снабжали  их  рыбой.  Можно
было подумать и о главном  -  как  выбираться  с  острова.  И  когда  Кот  в
очередной раз спросил: "Что же нам теперь делать?" - Антонио твердо,  как  о
деле решенном, сказал:
     - Попытаемся отсюда выбраться.
     - По воздуху? - удивился Кот. ,
     - Мы построим плот.
     - Плот? А где мы возьмем топоры?  Как  распилим  бревна?  Где  достанем
гвозди?
     - Нам все равно придется это делать. Притащим упавшие деревья и  свяжем
их лианами.
     - И сколько лет это займет?
     - Столько, сколько будет нужно. Помни,  мне  ты  обязан  жизнью,  и  не
заставляй меня раскаиваться в том,  что  я  тебя  спас.  Ну-ка,  помоги  мне
разобраться с  этим  деревом.  -  Антонио  склонился  над  стволом  крепкого
молодого кедра.
    Кот, представив, что ему предстоит делать, завопил.
     - Здесь ты не сеньор Ломбарде! Тут нет твоих миллионов! С  чего  это  я
должен тебя слушаться?
    Антонио выпрямился, шагнул к Коту, в глазах которого плеснулся испуг,  и
медленно, не повышая голоса, произнес:
     - Чтобы заставить слушаться такого, как ты, мне не нужны мои миллионы.
    Быстрый удар от плеча уложил Кота на песок.
     - Пошли! - бросил Антонио. Кот начал медленно подниматься.
    Все молчаливее и короче становились совместные застолья  и  разговоры  в
гостиной, все чаще они кончались ссорами и взаимным раздражением,  хотя  все
думали об одном и том же: узнать что-нибудь об Антонио...
    Камила была уверена, что во всем виновата Ракель, и ни о чем  другом  не
хотела слышать. Тщетно пытался Клаудио заставить жену изменить  отношение  к
Ракель - она ведь ждет ребенка! Тщетно Виктория уговаривала  ее  подумать  о
чести семьи  -  что  станут  говорить  люди,  узнав  об  их  раздорах?  Даже
благоразумный Андрее не мог ее убедить.  Камила,  со  свойственным  Ломбардо
упрямством,  стояла  на  своем:  Ракель  -  преступница.  Камила  порывалась
сообщить полиции о звонке Роберто Агирре, но Максимилиано категорически  был
против.
     - Если ты все расскажешь, - сказал он, - будет  страшный  скандал.  Вся
полиция бросится на поиски этого Роберто Агирре,  и,  если  тот  окажется  в
ловушке, неизвестно, что он может сделать с твоим братом. Камила, ради Бога,
подумай! Подумай о последствиях. Что для тебя важнее: навредить  Ракель  или
увидеть Антонио живым и здоровым?
    Вредить Ракель теперь никак не входило в планы  Макса,  -  он  был  сама
заботливость, лишь в редкие  минуты  позволяя  себе  напомнить  ей  о  своих
чувствах. Его раздражал Чучо. Когда тот попадался ему на глаза, Максимилиано
сразу вспоминал Мерседес и тайну Роберто Агирре. Он клялся себе, что сделает
все возможное, чтобы Ракель никогда не узнала эту тайну из уст Мерседес.
    Мерседес и сама с удовольствием  забыла  бы  ужасную  историю,  навсегда
лишившую ее покоя. Но Габриэль, уже выписавшийся из больницы, настоял, чтобы
сестра очистила совесть и  открыла  всю  правду  сеньоре  Ракель.  Мерседес,
скрепя сердце, согласилась, только попросила Чучо проводить  ее  к  сеньоре.
Чучо с радостью согласился.
    Но приготовления были напрасны: в гостиной они, к ужасу девушки, увидали
рядом с Ракель своего злейшего врага.
    Он был по-своему талантливый человек, Максимилиано  Альбеннс.  Полностью
избавленный от мук совести, лживый, коварный и готовый на все, ради корысти,
Макс  способен  был  разыграть  любой  спектакль,  заставив  слушателей  или
зрителей верить себе, жалеть себя, а главное - бояться...  В  этот  раз  ему
пришлось показать все свое искусство.
    Для начала он одним взглядом  запугал  Мерседес,  потом  с  неподдельным
волнением задавал ей вопросы о Роберто Агирре - виделась ли она с ним, знает
ли его адрес? И в заключение пообещал  ей  деньги...  за  известие  об  этом
негодяе...
    Мерседес пришла на кухню, где ждал ее Чучо, и, обхватив  голову  руками,
тихо заплакала:
     - Я не смогла, Чучо, не смогла! У меня не хватило смелости.
    Чучо с невыразимой жалостью смотрел на девушку.
     - Вот черт! Этот тип у меня уже в печенках... - понизив голос, с  тихой
яростью сказал он. - Но что мы можем сделать? Нам  только  и  остается,  что
дожидаться, когда вернется сеньор Антонио. И тогда мы все ему расскажем.
     - Бедная сеньора Ракель! - плакала Мерседес.
     - Мне всех жаль, - сказал Чучо. - Ладно, Мерседес, пойдем-те, я провожу
вас.

    Глава 49

    Маура была в панике, так же как и ее сестра Карла. Карла обвиняла  Мауру
в том, что та в свое время рассказала  о  ее  выдумке  Родриго.  Что  теперь
будет, беспокоилась Карла, если похитил Антонио тот человек, которого  нанял
Родриго на  роль  Агирре.  Получив  выкуп,  человек  Родриго  может  сказать
Антонио, что это она выдумала Агирре и  что  Маура  сговорилась  с  Родриго,
чтобы скомпрометировать Ракель. На что Маура разумно возразила, что тот  тип
знает только Родриго, а не их.  Однако  Карла  настаивала,  что  они  должны
позвонить в полицию и честно рассказать, что Роберто Агирре - ее выдумка.
    Не зная, что делать - не обращаться же в самом деле в полицию!  -  Маура
позвонила Родриго и попросила его приехать. Родриго не заставил себя просить
дважды: не хватало еще, чтобы сестры вмешали в это дело полицию.
    Он попытался их успокоить: возможно, воспользовавшись ситуацией, Антонио
похитил тот человек, по имени Кот, который играл роль Роберто Агирре.
     - Какой ситуацией? - спросила Маура.
     - Я ему сказал, что эта игра в Роберто Агирре закончена.
     - И ты думаешь, он решил ее продолжить по собственной инициативе?  -  с
сомнением спросила Маура.
     - Возможно.  А  что  касается  полиции,  не  думаю,  что  это  в  ваших
интересах. - Родриго выразительно посмотрел на Мауру, - Кот потребует выкуп,
и все само собой закончится.
    Беспокойство Мауры не утихло. Прошло уже несколько дней, а Антонио так и
не объявился. Маура пригласила  Родриго  к  себе.  Родриго  как  раз  и  сам
подумывал о том, что нужно серьезно с ней поговорить. Накануне ему  позвонил
Максимилиано и, узнав, что от имени Роберто Агирре  в  дом  Ломбарде  звонил
Кот, хмыкнул:
     - Тогда пусть полиция займется поисками этого пресловутого Агирре.  Но,
послушай, - озабоченно спросил он, - кроме Карлы, еще кто-нибудь  знал,  что
Агирре не существует? Маура, например? У тебя нет возможности  заставить  ее
держать язык за зубами?
    Родриго заверил его, что с Маурой неприятностей не будет - ее  он  берет
на себя.
     - Я плохо себя чувствую, Родриго, - сказала Маура, когда он приехал.  -
И все из-за тебя.
     - Но как мы могли знать, что этот негодяй поведет себя таким образом? Я
его отыщу, не беспокойся, и он свое получит, - заверил он ее.
     - Как ты думаешь, Родриго, что могло  случиться?  -  тревожно  спросила
Маура.
     - Честно говоря, я думаю, что Кот назначил  ему  где-нибудь  встречу  и
держит его там в надежде на выкуп.
     - Но почему тогда он не позвонил?
    Родриго задумался, он должен ответить так, чтобы Маура  поняла  -  в  ее
интересах - молчать, не вмешиваться в это дело.
     - Ты  ведь  знаешь,  какой  у  Антонио  характер,  -  осторожно   начал
Родриго. - Может, он сопротивлялся или пытался бежать. И Кот мог убить  его.
Это единственное объяснение, которое приходит мне в голову.
    Маура испугалась: если начнется расследование, всплывет многое такое, от
чего может пострадать ее репутация. Действительно, лучше молчать.
    ...Ракель не могла больше слышать обвинений Камилы и решила откровенно с
ней поговорить. Конечно,  для  Камилы  главное,  что  она  бедна,  но  разве
порядочность - привилегия только богатых? И разве она,  Ракель,  виновата  в
том, что родилась бедной? Но разговор ни к чему не привел: Камила, припомнив
ее приезд в дом, назвала ее высокомерной гордячкой и  опять  задала  тот  же
оскорбительный вопрос, который она уже слышала от Виктории: "Интересно, а от
кого ты ждешь ребенка?" Это было уже слишком! Ракель пришлось  поставить  ее
на место.
     - Мне безразлично, веришь ты мне или нет, - сказала она. - Мой ребенок,
когда родится, будет носить фамилию Ломбарде, а не Альбенис,  нравится  тебе
это или нет!
    Но через несколько дней страсти разгорелись снова. В  газетах  появилось
короткое сообщение о том,  что  Антонио  Ломбардо  исчез,  и  полиция  ведет
розыски пропавшего. За завтраком все разговоры, естественно,  велись  вокруг
этого сообщения. Даже Рамон осмелился высказать свое мнение.
     - Я думаю, надо бы сообщить полиции... - сказал он. Максимилиано  грубо
оборвал его:
     - Ты помалкивай. Никто тебя не спрашивает. Но Ракель поддержала его.
     - Рамон прав. Надо сообщить в полицию о Роберто Агирре. И если ты этого
не сделаешь, то сделаю я.
     - Ракель, пожалуйста, нам от этого будет только хуже. В смысле  -  хуже
будет Антонио. Давай  подождем  несколько  дней.  И  если  этот  человек  не
позвонит, тогда и сообщим, - попросила ее Виктория.
    В тревогах, волнениях, ссорах и взаимных обвинениях прошло еще несколько
дней. И однажды, когда вся семья  собралась  в  гостиной,  Максимилиано,  не
глядя на Ракель, сказал:
     - Я бы не хотел сгущать краски, но  нужно  смириться  с  неизбежным.  Я
думаю, Антонио мертв.
    Ракель изменилась в лице:
     - Что? Кто тебе это сказал?
     - Никто. Но прошла уже целая неделя, а он так и не появился. Мы  ничего
о нем не знаем.
     - Это неправда! Он жив! - закричала Ракель. - Я была  дурой,  что  тебя
послушалась! Надо было немедленно все сообщить полиции!
     - Ладно, хорошо, сейчас сообщим, - согласился Максимилиано. - Теперь-то
он знал, это ничем ему не грозило.
     - Надо будет рассказать все с самого начала, - сказала  Камила.  -  Что
Роберто Агирре был ее приятелем.
    Ракель вспыхнула от возмущения:
     - Роберто Агирре не был моим приятелем!
     - Это ты так говоришь! Но, может, ты сама все это  задумала,  как  и  в
прошлый раз! Если Антонио мертв, то это ты его убила!
     - Как ты смеешь? - закричала Ракель.
     - Хватит,  довольно!  Вы  обе  просто  истерички!   -   повысил   голос
Максимилиано. - Предположим, я говорю, предположим... и не  начинайте  опять
кричать... что с Антонио случилось что-то серьезное. Если  ты,  его  сестра,
обвиняешь Ракель, его жену, ты представляешь, что может начаться?
     - Конечно. Ее отправят в тюрьму.
     - Какая  же  ты  ...!  Лучше  уведи  отсюда  свою  жену!  -   закричал
Максимилиано, обращаясь к Клаудио. Кладио послушно  подошел  к  Камиле,  она
резко сбросила его руку.
     - Не смей ко мне прикасаться!
     - Ладно, сиди и молчи, - строго сказал Максимилиано.  -  Ты  поняла?  Я
пойду в полицию и скажу только, что ему звонил  Роберто  Агирре,  но  мы  не
придали значения и поэтому не сообщили раньше. Ты согласна, мама?
     - Да, сынок.
     - А я нет! - снова  закричала  Камила,  но  никто  не  обратил  на  нее
внимания.
     - Я думаю, недостаточно только упомянуть имя этого Роберто  Агирре.  Мы
должны рассказать о нем все, что знаем, - сказала Ракель.
     - Ты не понимаешь, что если мы все расскажем, ты первая пострадаешь?  -
спросил Максимилиано. Но Ракель стояла на своем: ей  все  равно,  она  хочет
найти Антонио.
     - Ракель, не усложняй ситуацию, - вмешался молчавший до этого Андрее. -
Мы все пытаемся защитить тебя. Я думаю, ты ни в чем не виновата,  и  уверен,
что кто-то заставил тебя сделать то, что ты сделала. Я говорю о твоем  браке
с Антонио. Но если мы расскажем все, что знаем, тебя  посадят  в  тюрьму,  и
Антонио, если вернется, никогда нам этого не простит. Он сам  не  заявил  на
тебя в полицию, потому что... Ты знаешь почему. Я  понимаю,  что  ты  сейчас
чувствуешь, но постарайся быть  разумной  -  не  столько  ради  себя  самой,
сколько ради ребенка.
     - Я об этом и говорю - сказал Максимилиано и встал. -  Пойдем,  Андрее,
позвоним.
    Они вышли. Но Камила все еще не могла успокоиться.
     - Может, Макс прав, и Антонио действительно мертв. А если это так, тебе
здесь нечего делать. Собирай свои пожитки и проваливай!
     - Камила, перестань! У тебя нет никакого права.  Это  не  твой  дом,  -
попытался урезонить ее Клаудио.
     - Это дом моего брата!
    Ракель постаралась взять себя в руки.
     - Да, конечно, это дом Антонио - моего  мужа,  отца  моего  ребенка,  -
спокойно, с достоинством сказала она, хотя голос ее дрожал от волнения.
     - Ну что, слышали? Под предлогом ребенка она хочет завладеть всем! Но я
не допущу этого. Мне- плевать на скандал и вообще на всех... Я все  расскажу
полиции!
    "Похоже, ненависть к Ракель превышает ее любовь к брату или равна ей", -
подумал Клаудио.
     - Пожалуйста, прошу вас, мне плохо,  плохо...  -  Виктория  побледнела,
схватилась за сердце.
     - Виктория, что с тобой? - встревоженно спросил Клаудио.
     - Не знаю... Я плохо себя чувствую.
     - Камила,  позвони  Оскару.  Скорее!  Это  нервы.  Скорее,  Камила!   -
поторопил он жену.
    Теперь Максимилиано оставалось взять последний рубеж: получить у  Ракель
нотариально заверенные полномочия на ведение всех дел семьи Ломбарде  Камила
опять пыталась протестовать: у нее на это больше прав, чем у кого бы  то  ни
было, во всяком случае больше, чем у Ракель. Клаудио покачал головой:
     - Есть  законы,  Камила,  которые  защищают  Ракель.  Антонио   никогда
официально не опротестовывал  их  брак.  Значит,  признал  ее  своей  женой,
независимо от того, как этот брак был заключен. Кроме того, она ждет от него
ребенка, и очень много людей может засвидетельствовать, что они жили вместе,
а это дает ей немало прав.
    Доктор Пласенсиа, которого вызвали к заболевшей Виктории, подтвердил его
слова.
     - Да... к  сожалению,  -  сказал  он.  ...Максимилиано  не  думал,  что
разговор с Ракель по интересующему его делу будет легким. Но такого  отпора,
честно признаться, он не ожидал. Ракель  категорически  отказалась  передать
ему права на  ведение  дел  Ломбардо,  хотя  Максимилиано  подошел  к  этому
вопросу,  как  он  считал,  достаточно   дипломатично,   представив   вполне
убедительные доводы:
     - Знаешь, Ракель, - сказал он, - я подумал, что кому-то  надо  заняться
делами Антонио до тех пор, пока он не вернется. У тебя, конечно, больше всех
прав, но ты же ничего в этом не понимаешь...
     - И что? - Ракель вопросительно взглянула на него.
     - Единственный, кто здесь понимает в делах, это я. Завтра я  встречаюсь
с  акционерами...  И  я   подумал,   что   надо   меня   назначить   главным
распорядителем...
     - Нет, - сказала Ракель, даже не дослушав его.
     - Почему - нет?
     - Потому что Антонио не доверял тебе, и я тоже. И потому, что не  хочу,
чтобы ты так или иначе добился своего. Ты задумал все как раз для этого.  Не
знаю, насколько ты причастен к исчезновению Антонио,  но  уже  просто  из-за
одних подозрений я - против.
    Максимилиано побледнел, стиснул зубы.
     - И кого же ты думаешь назначить на эту должность? Твоего  папочку  или
этого идиота Клаудио? - саркастически спросил он. -  Ты  думаешь,  остальные
акционеры с этим согласятся?
     - Я не хочу, чтобы это был  ты:  что-то  мне  говорит,  что  ты  как-то
замешан в исчезновении Антонио. В первый раз, когда Мерседес рассказала  мне
о Роберто Агирре и описала его, я была уверена, что это ты.  Правда,  увидав
тебя, она не  подтвердила  моих  подозрений,  но,  может  быть,  она  просто
испугалась.
    Их разговор прервали пришедшие к Ракель дон Даниэль и  Чучо.  Они  стали
рассказывать о злоключениях, которые претерпевают Мерседес и ее брат: их дом
собираются сносить, и они остаются без крова. И он, ее отец, просит дать  им
работу в доме. Здесь же  они  могли  бы  и  жить:  Мерседес  будет  работать
служанкой, а Габриэль - слугой. "Ты же знаешь, как я  их  люблю,  дочка",  -
закончил свой рассказ дон Даниэль.
     - Мне бы хотелось помочь им, папа, - сказала она, - но я не думаю,  что
могу тут что-то решать.
    Максимилиано воспользовался случаем, чтобы показать себя перед Ракель  в
лучшем свете, а заодно польстить ей, дав  понять,  что  она  -  полноправная
хозяйка в доме Ломбардо. Поэтому он сказал:
     - Конечно, можешь. С этого  момента  никто  не  будет  оспаривать  твое
право. Если твой отец так любит этих людей, почему ты не можешь помочь им? Я
тебя поддержу, Ракель!
     - Правда? - удивилась она.
    Чучо и дон Даниэль радостно переглянулись и немедля  откланялись:  нужно
скорее сообщить такую приятную и важную новость друзьям. Они  торопились  на
кухню, где их ждали Мерседес и Габриэль.

0

19

Глава 50

    Они немало удивились, когда Габриэль заявил, что они не могут принять от
сеньоры Ракель эту милость.
     - Вы отлично знаете, Чучо, как сеньора была к  нам  добра,  а  мы...  -
сказал Габриэль.
     - Ну, это уже в прошлом... - протянул Чучо.
     - В прошлом? А то, другое, с сеньором Максимилиано?
     - Что такое? О чем речь? - встрепенулся дон Даниэль.
     - Я  вам  все  расскажу,  не  могу  больше  молчать,  дон  Даниэль,   -
взволнованно сказал Габриэль. - Вы знаете, кто такой Роберто Агирре? Знаете?
Роберто Агирре - это сеньор Максимилиано. Это он заплатил Мерседес.
    Дон Даниэль не захотел этому верить.
     - Нет, нет, не может быть,  -  запротестовал  он.  -  Послушай,  сынок,
Максимилиано не может быть Роберто Агирре. Ведь Ракель  говорила  с  ним  по
телефону и наверняка бы узнала  его  голос.  И  Рамон  тоже.  Он  подошел  к
телефону, когда звонили Антонио.
     - Что вы от меня хотите? - сказал Габриэль. - Мерседес говорит, что это
тот сеньор, который просил, чтобы я сыграл роль пострадавшего от  аварии,  а
потом угрожал ей, что, если она скажет хоть слово о нем, он  переломает  мне
ноги.
    Чучо расстроился. Ох, уж этот Габриэль! Зачем ему  нужно  было  говорить
это теперь, когда дон Даниэль нашел им работу, крышу над  головой?..  И  что
будет, если дон Даниэль расскажет все сеньоре Ракель? К тому  же,  этот  тип
может сделать что-нибудь Мерседес...
     - Вы это расскажете вашей дочери, дон Даниэль? -  встревоженно  спросил
Чучо.
     - Я думаю, что нужно сказать, Чучо, - стоял на своем Габриэль. - Может,
этот Макс виноват в том, что исчез дон Антонио...
    Но дон Даниэль был в сомнении. Конечно, рассказать Ракель надо, но, если
он ей расскажет, она заявит  в  полицию,  и  тогда  все  раскроется  -  ведь
Максимилиане тоже не станет молчать. Он уже однажды сказал: "Око за око".
     - Ну, сядем в тюрьму и все, - сказал Габриэль, видя  его  колебания.  -
Так нам и надо - чтобы не занимались темными делами!
    Между тем Максимилиане, убедившись в невозможности сломить Ракель, вышел
из гостиной почте следом за доном Даниэлем: он  решил  использовать  и  этот
шанс - пусть отец похлопочет за него  перед  дочерью,  ведь  он  только  что
оказал ему такую услугу!..
    Войдя в кухню, он,  не  торопясь,  оглядел  всю  компанию.  Ну  конечно:
толстяк  Чучо,  болван  папаша,  Мерседес  и  длинноволосый   мальчишка   на
костылях - брат Мерседес, догадался Макс.
     - Какой сюрприз! - насмешливо воскликнул Максимилиано и, повернувшись к
дону Даниэлю, спросил, - вы принесли им весть о том, что они тоже будут жить
на деньги Ломбарде? Надеюсь, вы сказали, что это я уговорил Ракель?
     - Да, да, я как раз собирался им это сказать, - засмущался дон Даниэль.
     - Хорошо. А ты брат Мерседес? - сказал он, обращаясь к юноше.
     - Это сеньор Максимилиано, Габриэль,  -  поторопилась  представить  его
Мерседес.
     - Завтра я оплачу счет за больницу, - сказал Максимилиано.
     - Не нужно, сеньор. Мерседес уже заплатила из  тех  денег,  что  вы  ей
дали, когда вас звали Роберто Агирре.
     - Габриэль!..  -  предостерегающе   сказал   Чучо.   Макс,   не   теряя
самообладания, тихо, с расстановкой произнес:
     - Значит, всем уже все известно... Но вы будете держать язык за зубами.
Ясно? Никому ни слова!
    Но теперь не хотелось молчать Мерседес. Она столько вытерпела  унижений,
столько  лгала  замечательным  людям,  которым  она  принесла  горе,  а  они
отплатили ей прощеньем и помощью.
     - Где хозяин? - громко спросила она. - Это вы звонили ему и отвезли его
на погибель.
     - Я ничего об этом не знаю. - Макс заметался: против него применяли его
же оружие.
     - Вы хотели причинить зло сеньоре Ракель! - напирала Мерседес.
     - Я? Причинить зло Ракель? Я  причинил  Ракель  какое-нибудь  зло,  дон
Даниэль? Тем, что ваша дочь теперь хозяйка в доме Ломбардо, кому вы обязаны?
Кто ездил за вами и Мартой, чтобы вернуть вас домой? Кому же я причинил зло?
Напротив, я думаю, что был для вас феей из сказки. Теперь у вас все  есть  и
так будет и дальше, если вы...
    "Промолчать - это  значит  вести  себя  плохо",  -  прочитал  его  мысли
Габриэль.
     - Тебе-то зачем нужно все рассказывать?  -  быстро  повернулся  к  нему
Максимилиано. - Чтобы сесть в тюрьму вместе  с  твоей  сестрой?  И  вы,  дон
Даниэль, вы тоже не забывайте,  что  у  вас  остались  кое-какие  делишки  в
Гвадалахаре...
    Дон Даниэль не мог не признать, что это так.
     - Я думаю, не стоит волновать Ракель, тем более, что все это уже не так
важно, - примирительно сказал он.
     - Именно это я и говорю... - заключил Максимилиано и вышел из кухни. Он
был в ярости: надо  же  -  когда  основное  уже  позади,  такое  неожиданное
препятствие. А тут еще и Родриго, и нахальный Луис  требуют  рассчитаться  с
ними... Максимилиано решил обратиться  за  помощью  к  матери  -  пусть  она
попробует уговорить Ракель.
    ...Бледная, осунувшаяся Виктория в длинном халате -  что  она  позволяла
себе, лишь когда ей было совсем плохо, - постучала в комнату Ракель.  Ракель
лежала на постели, погруженная в свои мысли. Она  привстала,  поздоровалась,
спросила Викторию о здоровье, пригласила ее сесть. Виктория помедлила.
     - То, что мы переживаем, - сказала она наконец, - настоящая трагедия. И
теперь мы должны быть как никогда вместе и простить друг другу о, что было в
прошлом. Я знаю, что твое появление в этом доме было, скажем так, не слишком
корректным, но Антонио любил тебя. О Боже! - Виктория схватилась за  голову,
горестно раскачиваясь из стороны в сторону. - Но почему я говорю так,  будто
он уже умер?
    Ракель закрыла лицо руками.
     - Мы одна семья, Ракель, - продолжала Виктория, взяв себя в руки, -  не
поступай так с Максом... Не  ставь  его  в  глупое  положение!  Если  ты  не
позволишь Максу взять на себя ведение дел, поползут слухи,  люди  Бог  весть
что подумают... Прошу как о личном одолжении...
     - Да,  сеньора,  хорошо...  -  ответила  Ракель.  ...Выйдя  от  Ракель,
Виктория глубоко задумалась.
    И когда Макс, без стука войдя к ней в комнату, нетерпеливо спросил:  "Ну
что, мама", - она, пристально глядя ему в глаза, сказала:
     - Я смогла ее уговорить, потому что она добрый, хороший человек. А если
это так, то, значит, ты, Макс, говорил неправду.
    Андрее  не  мог  больше  оставаться  в  Акапулько.  Дела  требовали  его
возврапдения в Майами. Но уезжал он с тяжелым,  неспокойный  сердцем,  И  не
только из-за Антонио. Каким-то шестым чувством он ощущал, что  в  этом  доме
происходит что-то странное. Иногда ему казалось, что Роберто  Агирре  вообще
никогда не существовал, что  это  был  просто  голос  в  телефонной  трубке,
которым хотели скомпрометировать Ракель. Ведь не случайно же оба раза, когда
Ракель договаривалась о встрече  с  ним,  он  не  являлся,  а  приходил  тот
человек, по кличке Кот,  который,  как  сказал  Пабло,  работал  на  Родриго
Тонелли. Приходил, но никогда не разговаривал. Кто знает, может, сам Родриго
и выдумал этого Роберто Агирре. У него не выходили из головы последние слова
Антонио о том, что Родриго и Макс что-то против него замышляют.
    Накануне отъезда он очень долго разговаривал с Клаудио и посоветовал ему
поддерживать связь с Пабло, который многое  знает  о  деле  Антонио.  Андрее
рассказал ему и  об  остроумной  уловке,  которую  придумал  Антонио,  чтобы
отыскать Роберто Агирре: он поместил в газете объявление с номером  телефона
и указал, что это якобы телефон Агирре. Среди людей,  позвонивших  по  этому
телефону, была Карла.
    Прошло уже четыре месяца, но Ракель не могла  смириться  с  мыслью,  что
Антонио нет в живых. Максимилиано же по-прежнему не оставлял ее в покое. При
каждом удобном случае он твердил ей о своей любви, хотя даже широкие  платья
уже не скрывали ее располневшей талии.
    Однажды, когда она сидела в гостиной, он незаметно подошел и погладил ее
по голове.
     - Как ты смеешь? - возмутилась Ракель.
     - Прости. Но ты такая красивая... Ракель, я люблю тебя. Я  в  отчаянии,
не будь так жестока со мной...
     - Жестоким всегда был ты. Ты разбил мою жизнь, мое счастье.
     - А ты мою жизнь и мое счастье. Но  мы  можем  начать  все  заново.  Ты
теперь свободна, и как только родится этот ребенок...
     - Я никогда не выйду за тебя, Максимилиано, - прервала его Ракель. - Ты
и мертвой меня не получишь. Ясно?
    С неприязнью глядя на него, она подумала: "Все-таки  зря  я  согласилась
тогда на уговоры Виктории..."
    Но Макс уже воцарился и в конторе и в  кабинете  Антонио,  единственное,
что пока было ему недоступно - это Ракель. И Макс  надеялся:  время  сделает
свое дело и он получит все, что желает. А пока ему надо было  расплачиваться
с долгами.
    За долгом и пришел Родриго в контору Максимилиано. Протягивая ему  пачку
денег, Максимилиано пошутил:
     - Предупреждаю, если ты будешь и дальше  требовать  у  меня  ежемесячно
такие суммы, я стану нищим.
     - Не преувеличивай! -  рассмеялся  Родриго.  -  К  тому  же  тебе  грех
жаловаться. Ты получил все. Не только состояние Антонио, но и его жену. Есть
новости от Клаудио?
     - Они звонили из Рима, - ответил Максимилиано.
     - Ты хорошо сделал, что отправил их в  Европу.  Камила  была  на  грани
истерики.
     - Да-
     - Что ж, я пойду. Передавай привет Ракель, - сказал он светским  тоном,
хотя знал, что Максимилиано никогда этого не  сделает:  теперь  Максимилиано
старался не афишировать их отношений.
    Проводив  Родриго,  Максимилиа  позвонил  секретарше   и   попросил   ее
подготовить документы на увольнение Пабло Мартинеса.
    Вечером пришел Луис, и, как всегда, спросил о своих деньгах. Но  сегодня
Максимилиано с облегчением сообщил ему, что еще утром положил деньги на  его
банковский счет.
    Луис довольно улыбнулся.
     - Наконец-то, - сказал он. - Давно пора. Я  уже  четыре  месяца  к  вам
хожу.
     - Раньше я не мог. Родриго слишком много с меня требует.
     - Больше  чем  я?  -  усмехнулся  Луис  и,  со   значением   глядя   на
Максимилиано, спросил, - все в порядке или есть проблемы?
     - Пока нет.  Но  если  мне  что-нибудь  понадобится,  могу  я  на  тебя
рассчитывать? - после некоторой паузы спросил он.
     - Да, конечно.
     - Уедешь или останешься, предупреди меня в любом случае.  Только  звони
не домой, а в контору.
    Спускаясь с лестницы, Марта увидела  Луиса.  "Интересно,  что  он  здесь
делает", - подумала она. И отец говорил, что видел его  здесь  на  следующий
день после исчезновения Антонио - когда еще никто не знал,  что  он  пропал.
Странно...
     - Зачем он приходил? - спросила она Максимилиано, когда Луис ушел.
     - Просил работу.
    Марта усмехнулась про себя:  человек,  ставший  миллионером,  собирается
поступать к ним в услужение...
     - И ты дал ему работу? - поинтересовалась она.
     - Нет.
    Собираясь  подняться  наверх,  Максимилиано  услышал  разговор,  который
приковал его к месту.
     - Ах, Мерседес, этот Габриэль - упрямый как осел. - Он узнал негодующий
голос Чучо.
     - А что? - откликнулась  Мерседес  -  она  убиралась  в  дальнем  конце
большой гостиной, за густой стеной зелени.
     - Он по-прежнему хочет рассказать сеньоре  Ракель  о  том,  что  сеньор
Максимилиано - это Роберто Агирре, - пожаловался Чучо.
    Мерзавец! Побледнев от ярости, Максимилиано сжал кулаки  и  стремительно
бросился на другую половину дома. Сейчас он ему покажет! Максимилиано  резко
распахнул дзерь в кухню. Никого. Он быстро зашагал по  коридору,  заглядывая
во все двери. Вот он! Максимилиано схватил  Габриэля,  бросил  его  на  пол,
начал пинать  ногами,  в  бешенстве  наступил  на  руку...  Раздался  хруст.
Габриэль закричал. Его крик как будто отрезвил  Максимилиано.  С  ненавистью
глядя на избитого юношу, он приказал:
     - Ни слова Ракель! А если скажешь кому-нибудь, что это я тебя избил, те
же кости, что я переломал тебе, я переломаю и твоей сестре. Ясно?
     - Подонок... - простонал Габриэль.

    Глава 51

    Нелегко было Антонио добиться от Кота честного признания: всеми правдами
и неправдами тот  уходил  от  расспросов,  дробил  свой  рассказ  на  мелкие
кусочки, вымогая за каждый какую-нибудь уступку. Но постепенно Антонио узнал
все. Однажды, рассказал Кот, ему позвонил Род-риго, у которого  он  работал,
сказал, чтобы он нанял квартиру, переехал туда с чемоданами и  объявил,  что
он - Роберто Агирре из  Гвадалахары.  Он  рассказал,  почему,  назначив,  по
наущению Родриго, встречу с Ракель, он не подошел к  ней  -  она  явилась  с
Чучо, который видел его еще раньше в  "Ла-Игере",  а  его  хозяин,  Родриго,
предупредил его - игра должна быть чистой: он жених сеньоры  Ракель,  только
что приехавший из Гвадалахары. Но о деле с наездом Кот ничего  не  знал:  он
сам пошел к Мерседес, чтобы выяснить что к чему, но его спугнул  Антонио.  И
Антонио понял, что Мерседес - еще одна ниточка,  за  которую  дергал  кто-то
третий: ни Кот, ни Родриго. Но кто же все-таки? Кому  было  нужно  опорочить
Ракель и ее родственников? Заставить их молчать,  подчинить,  шантажировать.
Нет, это не Родриго, это  -  Макс.  Макс!  "Клянусь  Богом,  -  сказал  себе
Антонио, - я выберусь с этого проклятого острова! Выберусь! И тогда..."  Что
будет "тогда", Антонио конкретно не думал. Сначала - Ракель и его ребенок  и
только потом - все остальное, и все...
    Помимо всего прочего Кот изрядно  раздражал  Антонио:  своим  нежеланием
что-либо  делать,  бесконечными  требованиями,   бессмысленными   вопросами:
"Неужели  можно  свалить  эти  огромные  пальмы?"  "Мы,  что,  так  здесь  и
подохнем?", "Надоела эта вонючая рыба"... И однажды, то ли не  выдержав  его
нытья, то ли отвечая собственным мыслям, Антонио повторил свою клятву вслух:
     - Клянусь тебе, мы выберемся отсюда! Клянусь, мы это сделаем!
    И он с утроенным рвением, безжалостно подгоняя Кота, валил пальмы, остро
отшлифованными камнями очищая их от сучьев,  связывал  лианами  их  шершавые
стволы... И однажды  наступил  день,  когда  плот  был  готов  -  маленький,
хлипкий, он сразу просел под их тяжестью,  но  все-таки  остался  на  плаву,
когда они оттолкнулись от берега самодельными баграми, которые  заменяли  им
весла, и поплыли туда,  где,  по  мнению  Антонио,  должна  была  находиться
Большая земля. Они провели на острове более пяти месяцев.
    Когда Марта спустилась вниз, Рамон передал ей изящную кожаную коробочку.
     - Что это? - удивилась она.
     - Наверное, какой-нибудь подарок, - высказал предположение Рамон.
    Марта  открыла  коробочку  и  вскрикнула  от   восхищения   -   браслет,
переливающийся драгоценными камнями. Марта с горящими глазами тут же  начала
примерять его. Рамон укоризненно смотрел на нее. Наконец он не выдержал.
     - Думаю,  вам  не  следует  принимать  такие  подарки,  тем  более   от
незнакомого человека, - сказал он. - Вы девушка из хорошей семьи.
    Но Марта его не слышала.
     - Помоги мне, Рамон.
    Рамон помог ей застегнуть замочек и опять сказал:
     - Позвольте напомнить вам, что девушка  не  должна  принимать  подобные
подарки.
     - Хорошо, да? - спросила Марта, любуясь  браслетом.  Телефонный  звонок
прервал эту беседу. Рамон протянул трубку Марте.
     - Сеньорита Марта, вам звонит ваш знакомый. Это был Луис и приглашал ее
на свидание. Марта согласилась.
     - Вы не собираетесь вернуть этот браслет, сеньорита? -  опять  напомнил
Рамон. - Да к тому же уходите... - осуждающе сказал он.
    Марта рассмеялась.
    Встретив Марту у ворот, Луис усадил  ее  в  свой  красный  "Мерседес"  и
спросил:
     - Тебе понравился мой подарок?
     - Это ты прислал? - удивилась Марта.  -  Но  браслет,  наверное,  стоит
бешеных денег?
     - Вчера я получил те пятьдесят миллионов песо, о которых говорил тебе.
     - Вчера? - переспросила Марта, прищурившись. Так вот для чего он  вчера
приходил к ним... Что же получается,  размышляла  Марта,  исчез  Антонио,  и
вскоре Луис хвастается  мне  фантастической  сделкой,  которая  сделала  его
богатым. А вчера он приходил за деньгами к... Максу. На  всякий  случай  она
спросила:
     - Это Макс дал тебе пятьдесят миллионов?
     - Сеньор Максимилиане? - с притворным удивлением переспросил Луис. -  С
чего это он стал бы давать мне деньги?
     - Послушай, Луис, я не такая ... и, знаешь ли, кое-что вижу. Ты служил
в доме, но, в основном, работал на Макса. А когда  Антонио  выгнал  тебя  из
дома, ты сказал, что с Максом ничем уже не связан, но я так не думаю. За что
Максимилиано заплатил тебе пятьдесят миллионов песо? Это  должно  было  быть
что-то очень серьезное. Например, ты мог знать что-то о Максимилиано,  и  он
заплатил тебе  за  молчание.  Или...  если  Макс  причастен  к  исчезновению
Антонио, ты мог помогать ему в этом деле.
     - Марта, ты говоришь глупости, -  возмутился  Луис,  -  и,  пожалуйста,
больше ни с кем не болтай об этом. Ты можешь навредить мне, а эти  деньги  я
бы хотел разделить с тобой. Правда. Я всегда хорошо к тебе относился.  Зачем
ты хочешь причинить мне зло? Зачем?
    Марта рассмеялась и успокоила  его:  никому  она  ничего  не  собирается
говорить. "Сама разберусь", - подумала она.
    Рамон, глубоко чтивший славные традиции  семьи  Ломбардо,  после  долгих
колебаний решил поговорить с Ракель: не подобает ее сестре принимать дорогие
подарки от мужчины, который к тому же  хочет  остаться  неизвестным.  Ракель
была  возмущена  до  глубины  души:  неужели  Марта  не  понимает,  как  это
неприлично? Дон Даниэль попробовал было заступиться за дочь, но Ракель  была
непреклонна: она уже взрослая женщина,  а  ведет  себя  как  девчонка.  Она,
Ракель,  старшая  сестра  и  не  может  допустить,  чтобы  Марта   натворила
каких-нибудь  глупостей.  Поэтому,  когда  Марта  вернулась  домой,   Ракель
обрушила на нее град вопросов:
     - Можно узнать, кто подарил тебе браслет?
     - Один знакомый, - коротко ответила Марта.
     - Какой знакомый?
     - Ты его не знаешь.
     - Так хочу узнать. Ты должна немедленно вернуть браслет!
     - Не будь такой старомодной, Ракель.
     - Речь идет не о моде,  а  о  порядочности.  Мужчина  не  делает  таких
подарков просто так, он всегда требует что-то взамен.
     - Мужчины всегда чего-то требуют от  женщин,  но  вот  соглашаться  или
нет - это уже личное дело каждого.
    Дон Даниэль, как всегда, попытался найти золотую середину: вещь дорогая,
ее нужно вернуть, сказал он, но если  Марте  необходим  браслет,  то  сестра
подарит ей такой же на день рождения.
    Чтобы прекратить этот бесполезный разговор, Марта сказала,  что  браслет
уже вернула. Но назвать имя дарителя она категорически отказалась.
    Браслет, конечно же, лежал  в  ее  сумочке  -  не  ...  же  она,  чтобы
бросаться такими подарками! Она взяла большой шелковый платок,  завернула  в
него браслет и спрятала среди одежды. Туда же  она  положила  и  цепочку,  и
колье,  и  брошь,  которые  подарил  ей  Луис.  Ни  одной  же  Ракель  иметь
драгоценности, ей они тоже к лицу. Но с замужеством Марта решила не спешить.
Прежде она должна выяснить, за  что  Луис  получил  свои  миллионы.  Хотя  в
последнее  время  он  стал  очень  настойчив,  а  как-то  раз,   когда   они
разговаривали по телефону, даже попробовал заговорить о своих правах. Она до
сих пор не может забыть его ядовитые слова: "Ну,  конечно,  ты  ведь  теперь
девушка из высшего света, но что-то незаметно, чтобы ты надула губки,  когда
увидела драгоценности". К сожалению, рядом торчал этот мальчишка - Габриэль,
который не сводит с нее глаз, и у нее не было возможности ответить так,  как
он того заслуживал. Она только бросила: "Ты можешь  быть  самым  богатым  на
свете, но все равно останешься жлобом".
    ...Через некоторое время Рамон опять обратился к Ракель:
     - Я понимаю, что поступаю не слишком деликатно,  -  сказал  он,  -  но,
думаю, ради доброго имени семьи Ломбардо, мой долг сказать вам это.
    Рамон в некотором смущении посмотрел на Ракель:
     - О чем вы?
     - Вы помните, как сеньорита Марта получила в подарок браслет?
     - Да, но она его вернула, Рамон.
     - Только сегодня мне удалось выяснить, кто этот человек.
     - Кто же?
     - Луис Трехо. Тот молодой человек, что раньше работал здесь. Это он был
с сеньоритой, когда она наехала на человека. Чучо  случайно  видел,  как  он
поджидал сеньориту у ворот дома. И потом  -  он  ей  все  время  звонит,  но
никогда не называет своего имени...
    Ракель  схватилась  за  голову.  Как  может  ее  сестра   водить   такие
знакомства? Ведь не зря же Антонио выгнал его! И вообще: она, жена  Антонио,
хозяйка этого дома, а ее сестра встречается с такими  сомнительными  типами,
как этот Трехо... Нельзя же так компрометировать ее! И не  только  ее  -  их
всех, весь дом Ломбарде!
    Ракель бросилась в комнату сестры, чтобы немедленно все выяснить.  Марты
не было. Она попросила Рамона разыскать ее, а сама  открыла  платяной  шкаф:
теперь она не была уверена, что прошлый раз Марта поступила так, как сказала
ей, - вернула браслет. Ракель быстро передвигала вешалки, на которых  висели
многочисленные наряды сестры,  и  вдруг  увидела  подвешанный  к  одному  из
платьев свернутый узелком шелковый платок. Она  схватила  его,  положила  на
кровать и в нетерпении развернула... Боже! Столько драгоценностей! Откуда  у
Луиса Трехо деньги, чтобы покупать такие вещи? Наверное, он их украл...
    Едва Марта вошла в комнату, Ракель в сердцах напустилась на нее:
     - У меня не хватает слов, чтобы сказать тебе, кто ты такая.
    Марта сделала вид, что не понимает, в чем дело.
     - Кто подарил тебе все эти драгоценности? Луис Трехо,  да?  И  не  смей
отрицать это! Ты уже целый месяц с ним встречаешься... Ты ...,  сумасшедшая
или что?
     - Я не понимаю, в чем проблема? Луис - мой приятель, Ракель, - спокойно
сказала Марта. Но это спокойствие было только видимостью - она понимала, что
ее игра с Луисом Трехо затянулась. Хочешь не хочешь, но  скоро  ей  придется
делать выбор. Но это ее проблемы, и Ракель нечего вмешиваться в них.
     - Приятель, который делает такие подарки? В  обмен  на  что,  Марта?  -
негодовала Ракель. - Мне надоело, что ты такая  ...!  Дошла  до  того,  что
принимаешь такие подарки от... от кого угодно, Марта. Так  поступают  только
уличные женщины.
     - А ты сама кто? Зовешьсй сеньорой Ломбарде" и живешь на  деньги  этого
мертвеца, а сама никогда не выходила за него замуж!
     - Идиотка! Ты немедленно дашь мне телефон этого кретина, и я сама верну
ему все эти штуки.
     - Нет.
     - Хорошо. Тогда Макс отыщет его, и я попрошу, чтобы он  поставил  этого
типа на место.
    И Ракель, хлопнув дверью, направилась в свою  комнату  и  в  изнеможении
прилегла на кровать. В ушах стояли слова Марты: "...живешь на  деньги  этого
мертвеца..." Антонио - мертвец? Нет.

    Глава 52

    Да, прошло уже почти полгода, как исчез Антонио,  но  каждый  вечер  она
засыпала с ощущением, что муж жив, что  грядущий  день  принесет  ей  добрую
весть. Она часто и подолгу разговаривала с Викторией и как-то сказала ей  об
этом своем непроходящем ожидании.
    "Мы часто не хотим смириться с реальностью и живем в мире желаемого",  -
заметила тогда Виктория. Она никогда больше не спрашивала  Ракель,  от  кого
она ждет ребенка, но Ракель чувствовала - Виктория считает, что это  ребенок
Макса. Однажды Ракель даже спросила ее об этом, но  Виктория  уклонилась  от
ответа. "Я его в любом случае буду любить", - сказала она.
    В общем, с того времени  как  исчез  Антонио,  перемен  произошло  мало.
Изредка звонил Андрее и спрашивал, нет ли каких известий об Антонио.  Уехала
Алеханра, так и не решившись на тайный брак с Рафаэлем Гарсиа. Дни  тянулись
однообразной  унылой  чередой.  Иногда  Ракель  даже  была  готова  поверить
Максимилиано, который клялся, что не имеет никакого отношения  к  тому,  что
случитесь с Антонио. Он стал теперь спокойнее, увереннее в себе,  и  недавно
она слышала, как доктор Пласенсия сказал: "Может быть, все это  время  Максу
не хватало самостоятельности". Он по-прежнему не упускал случая юговорить  с
ней о своей любви, хотя не был теперь так назойлив, как  раньше.  "Просто  я
научился быть спокойным в твоем присутствии, Ракель", - как-то признался  он
ей.
    Разговор с Мартой взбудоражил ее и она долго не могла  уснуть.  А  когда
забылась тяжелым беспокойным сном, вышедшая из-под контроля память услужливо
подсунула  то,  о  чем  она  старалась  забыть:  первая  встреча  с  Максом,
замужество, известие об авиакатастрофе, в которой  погиб  настоящий  Антонио
Ломбардо, и злые угрозы Макса: "Тогда ты и твоя сестра окажетесь  в  тюрьме,
вместе с вашим  отцом!"  Она  проснулась  от  собственного  крика.  Над  ней
заботливо склонился Макс - он проходил мимо ее комнаты и неожиданно  услышал
крик.
     - Ракель, Ракель, ты плохо себя чувствуешь? Позвонить Оскару?
     - Нет...
    ...В это утро Ракель была особенно тихой и  сосредоточенной.  Она  взяла
маленькую голубую шапочку и думала о вчерашнем разговоре с Мартой, о нелепых
снах, мучивших  ее  всю  ночь.  Но  думала  об  этом  уже  спокойно,  как  о
неприятном,  но  уже  свершившимся  и  пережитом.  Должно   быть,   на   нее
подействовали умиротворяюще и тишина  большой  уютной  гостиной,  и  пестрые
квадраты солнечного света, лежащие на  полу,  и  то  занятие,  которому  она
полностью сейчас отдавалась.
    В гостиную вошел Макс и, как всегда, когда заставал ее одну, задержался,
чтобы поговорить с ней.
     - Ты знаешь, что на  будущей  неделе  приезжают  Клаудио  и  Камила?  -
спросил он.
     - Надеюсь, Камила не станет злиться, как раньше, - сказала  Ракель,  не
отрываясь от вязания.
     - Я поговорю с ней, не беспокойся. Не  хочу,  чтобы  кто-либо  досаждал
тебе.
    Ракель подняла на него глаза.
     - Мне кажется невероятным, что ты мог так измениться. Теперь  ты  опять
такой, каким я узнала тебя в Гвадалахаре, - внимательный, добрый.
    Максимилиано, услышав ее слова, встрепенулся и, не  отрывая  взгляда  от
Ракель, спросил:
     - Ты меня уже простила?
     - Я не хочу об этом больше говорить, - устало вздохнула Ракель.
     - Но я хочу, - настойчиво сказал он. - С каждым днем  мне  все  тяжелее
думать, что ты меня не простила, что все еще злишься на  меня.  Ракель,  что
мне сделать, чтобы добиться у тебя прощения?
     - Я любила тебя, Макс, очень любила. Не знаю,  зачем  тебе  нужно  было
сделать все это. Для тебя так важны деньги?
     - Нет, дорогая, речь не о деньгах, - Макс недобро  улыбнулся.  -  Когда
моя мать вышла замуж за Альберто Ломбардо, отца Антонио, ее отношение ко мне
переменилось. Я уже не был для нее главным в жизни.
     - Но это же нормально...
     - Да,    нормально,    но    сложно    и    больно    для     мальчишки
тринадцати-четырнадцати лет. Из-за них - старика, Антонио  и  Камилы  -  она
отдалилась от меня. Я чувствовал себя одиноким и  униженным.  Мой  отец  был
простым инженером в фирме Ломбардо. И, когда мы приехали  в  этот  дом,  все
смотрели на меня сверху вниз, начиная со слуг  и  кончая  друзьями  дома.  А
больше всех издевался надо мной Антонио. Он был самый лучший, и  всем  давал
это понять. Он издевался надо мной, ставил меня в глупое  положение.  Ты  не
представляешь, как мы ненавидели друг  друга.  Да,  он  ненавидел  меня,  но
другим этого никогда не показывал. Все время с улыбочкой... Лицемер!
    Ракель внимательно слушала  его  и  не  могла  понять,  правда  это  или
очередная его ложь. Во всяком случае, до сих пор он еще никогда не говорил о
своем прошлом, о детстве в доме Ломбардо, о корнях  и  причинах  его  жгучей
ненависти  к  Антонио.  А  Максимилиано  продолжал  с  такой   же   яростной
убедительностью, с такой же страстной напористостью:
     - Он пользовался любой возможностью, чтобы досадить мне. Поэтому мне  и
пришел в голову весь этот план. Конечно, это было безумием. Но я был слеп. И
тольк0 хотел отплатить за все унижения  и  побои,  которые  терпел  от  него
мальчишкой.
     - Я понимаю твою злость, Максимилиано, но неужели твоя ненависть  дошла
до того, что ты задумал убить  его?  -  спросила  Ракель,  потрясенная  этим
бурным приступом ненависти.
     - Я думаю, все мы в какой-то момент желаем кого-нибудь убить, -  сказал
он. - Но мне не хватило духу это сделать. Клянусь тебе, я не причастен ни  к
аварии самолета, ни тем более к исчезновению Антонио. Ты  не  представляешь,
как я раскаиваюсь в том, что сделал, потому что потерял самое дорогое, что у
меня было, потерял тебя. Дай мне еще  один  шанс.  Мне  необходимо  утешить,
обласкать тебя, - Макс почти что плакал.
    Боясь, что Максимилиано выполнит свое обещание расправиться с  Мерседес,
Габриэль никому ничего не сказал, даже Чучо, который и обнаружил его лежащим
на полу в проходной комнате. Он сказал, что оступился и упал. Ему,  конечно,
не поверили, но так как он твердо стоял на своем, Допытываться до истины  не
стали: и Мерседес, и Чучо понимали, что это не  сулит  ничего,  кроме  новых
осложнений. Габриэль пролежал в  больнице  больше  месяца.  Он  вернулся  на
костылях, но дух его был не сломлен. Ему по-прежнему было мучительно думать,
что они отплатили Ракель за ее доброту черной неблагодарностью  -  скрыв  от
нее правду о Роберто Агирре. Он ненавидел Максимилиано, хотя тот не  обращал
на них никакого внимания, как будто забыл, кто они и  как  здесь  оказались.
Тщетно Мерседес уговаривала и его забыть обо всем -  сказать  правду  Ракель
мог и дон Даниэль, но он  тоже  не  хочет  ворошить  прошлое.  Самые  лучший
выход - все забыть. Но Габриэль не собирался  жить  с  постоянным  ощущением
вины и стыда за свою трусость. Он ждал случая, чтобы снять с себя камень.  И
этот случай представился на следующий день после бурного объяснения  сестер.
Марта вихрем налетела на Габриэля.
     - Это ведь ты, да?
     - Что? - удивился ничего не понимающий Габриэль.
     - Предатель, лицемер! Ты рассказал Ракель о Луисе Трехо?
    Марта, распалившись и не слушая юношу, выкрикивала угрозы рассказать все
полиции об их обмане. Габриэль побледнел.
     - Да, сеньорита, вы совершенно правы. Пойдите и скажите все в  полиции.
Я тогда тоже смогу все рассказать. Я  действительно  трус  и  обманщик,  это
правда. Но я не говорил сеньоре о Луисе Трехо.
    Разыскивая по всему дому свою сестру, Ракель зашла на половину слуг. Еще
издали она услышала в одной из комнат громкие голоса, а когда подошла ближе,
до нее донеслись последние слова Габриэля. Торопливо войдя  в  комнату,  она
вмешалась в разговор:
     - Это не он мне сказал. И прежде  чем  обвинять  человека  без  всякого
основания, можно было спросить у меня.
     - Нет, сеньора, не ругайте ее.  Она  совершенно  права.  Потому  что  я
виноват, но виноват перед вами.
     - Передо мной? О чем ты, Габриэль? - удивилась Ракель.
     - И я, и моя сестра  -  мы  вас  обманывали  все  это  время,  сеньора.
Человек, который приходил к моей сестре под именем  Роберто  Агирре,  -  это
сеньор Максимилиано.
     - Максимилиано? - недоверчиво переспросила она, еще не осознавая смысла
услышанного.
     - Да. Просто он запугал нас. Чучо тоже об этом знает, и дон Даниэль...
     - Мой папа? - в изумлении воскликнула Ракель. - Мой папа знал и  ничего
не сказал мне?
    Она заметалась по комнате, потом бросилась в гостиную: расспросить отца,
узнать, правда ли это. В  гостиной  она  увидела  Максимилиано,  только  что
вошедшего в дом. От  неожиданности  она  остановилась,  ее  огромные  глаза,
казалось, стали ее больше, потом в бешенстве бросилась к нему:
     - Подонок! Убийца! Ненавижу тебя...
     - Что с тобой, Ракель? - недоуменно спросил Максимилиано.
     - Это ты убил Антонио! Ты - Роберто Агирре!
     - Я не убивал...
     - Ты Робер...
    Ее крик оборвался на полуслове. Согнувшись,  она  схватилась  за  живот,
громко застонала... Превозмогая острую, режущую боль внутри, она еще  успела
выплеснуть в яростном крике всю огромную, никогда  не  отпускавшую  ее  боль
своей души.
     - Убийца! На этот раз я все расскажу полиции!  Остаток  своих  дней  ты
проведешь за решеткой!
    Максимилиано склонился над Ракель, пытаясь ее поднять.
     - Что с тобой, Ракель? Что происходит? Мама! Мама! - закричал он.
    Из своей комнаты быстро выбежала Виктория.
     - Что случилось?
     - Ей плохо! Надо отвезти ее к врачу. Позвони врачу! Ракель, Ракель!
    Трудно сказать, сколько времени они  плыли.  Час,  второй,  третий...  -
время для них остановилось. Солнце палило нещадно. Вода, которую они  налили
в выдолбленные кокосовые орехи, кончилась. Все чаще и чаще обессилевший Кот,
скорчившись, ложился прямо в воду, заливавшую  плот,  и,  проклиная  все  на
свете, призывал спасительную смерть. "Держись", - подбадривал  его  Антонио.
Так, поддерживая нужное направление слабыми  взмахами  весел,  они  плыли  и
плыли в слабой надежде, что, может, и на этот раз судьба  смилостивится  над
ними и  их  прибьет  к  берегу.  Им  действительно  повезло.  Солнце  только
перевалило за полдень, когда Антонио увидел вдруг темную стену  зелени.  "Мы
спасены! Мы спасены!" - закричал  он.  Они  быстрее  заработали  веслами,  и
вскоре Антонио прыгнул в воду и, подталкивая утлый плотик, вышел на берег.
    Антонио не имел представления, куда вынесло их море - то ли южнее, то ли
севернее Акапулько.  Да  это  и  неважно.  Антонио  знал,  что  вдоль  всего
побережья проходит шоссе, от которого  ответвляются  многочисленные  дороги.
Их-то им и надо искать. Кот оставался верен себе. Они  не  прошли  и  десяти
ярдов, как он отказался идти, жалуясь на голод и жажду.
     - Пошли, - не останавливаясь, коротко приказал ему Антонио.
    С трудом вытягивая ноги из топкой  зелени,  они  брели  наугад,  надеясь
выйти к какой-нибудь деревне.
     - Послушайте, дон Антонио, - начал Кот, когда выйдем  к  шоссе,  каждый
пойдет в свою сторону. Вы в Акапулько, а мне, честно говоря, совсем не стоит
туда соваться.
    Антонио остановился и, несколько раз глубоко вздохнув, чтобы отдышаться,
сказал:
     - Сначала ты должен рассказать в полиции все, что  знаешь,  а  потом  я
постараюсь добиться, чтобы власти отнеслись к тебе снисходительно.
     - Нет, сеньор, вы не знаете дона Родриго. Он способен подослать ко  мне
убийцу даже в тюрьме, - запротестовал Кот.
     - Дон Родриго окажется за решеткой раньше, чем сообразит  что  к  чему.
Пошли.
    Но Кот не двинулся с места. Он хорошо знал своего хозяина и не собирался
рисковать. Не слушая Антонио, он  стоял  и  ныл,  напоминая,  что  без  него
Антонио не выбрался бы с острова, да и свое пригрешение -  назваться  именем
Роберто Агирре, - он считал небольшим преступлением.
     - Топай, - приказал Антонио, и сам  двинулся  вперед.  Они  молча  шли,
продираясь через цепкую густую зелень, - Антонио  впереди,  Кот  за  ним,  -
когда почти одновременно они увидели