Глава 2

Мелисса и Энди в ожидании завтрака сидели в саду. Развалившись в шезлонге, Мелисса разглагольствовала: как ей опротивела семья, в которой все держится на сплошном притворстве. Отец занят только своей работой, мама в ожидании его, как призрак, бродит по комнатам с кислой миной, в доме постоянно пахнет валерианой и еще какой-то гадостью, но все должны делать вид, что происходящее — в порядке вещей.

— Тебе хорошо, — оживленно жестикулируя, продолжала Мелисса, — ты уехал учиться в Бостон только приезжаешь на каникулы…

— И ты уезжай, — лениво посоветовал Энди. Мысли его были заняты другим. Вчера он еле выкрутиться из одной переделки. Полицейские отпустили его только после того, как он назвал имя своего отца. Оно для блюстителей закона звучало весьма внушительно. Дело в том, что у Энди подходил к концу запас зелья. Он посетовал на это своему приятелю Тато.

— Сейчас это сложно, — стал мяться Тато. Энди знал, что он себе просто цену набивает, и принялся уговаривать Тато.

— Хорошо, — наконец сдался Тато. — Прихвати монеты, я сведу тебя с одним типом.

«Типа» они нашли в занюханном баре на окраине, где собирался всякий сброд. Его звали Чико. Тато прежде рассказывал Энди об этом бесшабашном парне, торговце марихуаной, но, когда Энди увидел его воочию, ему стало не по себе: уж очень странная ухмылка скользнула по губам Чико, когда Тато представил ему своего приятеля. Странная, неприятная. Потом тот снова улыбнулся, и улыбка эта была похожа на оскал.

— Денежки, — не слушая объяснений Тато, бросил Чико.

— Покажи товар, — едва выдерживая взгляд холодных глаз Чико, произнес Энди.

— Денежки, — тоном выше повторил Чико. Энди бросил ему через стол несколько купюр.

Тут-то и нагрянула полиция. Мгновёние и Энди заломили руки.

— Где твои сообщники? — орали ему полицейские.

И Тито, и Чико уже и след простыл. Как им удалось ускользнуть, — в суматохе Энди не заметил. Поспешно обыскав его, один из полицейских сказал: — Этот парень чист.

— Я тут случайно, — завопил Энди, — я студент Бостонского университета.

— Вот и пошли с нами, студент, — ответили ему.

— Но я ничего такого не сделал! — отбивался Энди.

— С тобой только что был один тип, которого мы ищем, торговец «травкой»!

Энди сообразил, что дела плохи, и быстро заговорил:

— Но я его не знаю… Повторяю, я здесь случайно. Мой отец — Андреас Пеньяранда.

Полицейские переглянулись.

— Что же делает здесь сын такого почтенного человека? — произнес один из них.

— Ничего, просто зашел снять девочку на ночь, — уже более развязным тоном сообщил Энди. — Разве это преступление?..

— Сын такого уважаемого сеньора мог бы отыскать место получше этого..

С этим Энди согласился. Он торжественно поклялся больше никогда не показываться в этом вонючем баре, и его отпустили…

К брату и сестре приблизилась Сулейма, хорошенькая мулатка, недавно появившаяся в доме, крестница Марии. Энди, слегка заигрывал с ней, и Сулейме, судя по всему, это нравилось. Взяв сок с подноса, Энди слегка приобнял девушку.

— Принеси мне еще стакан, — многозначительно улыбаясь, сказал он. — И вообще, побудь поблизости. Может, мне еще кое-что потребуется.

— Энди, фу! — воскликнула Мелисса. — Заигрывать со служанкой!

— А служаночка — ничего, — отхлебнув сока, с видом знатока сказал Энди.

…Мария, видевшая эту сцену из окна кухни, обрушилась на Сулейму с упреками:

— Не вздумай иметь дело с молодым сеньором! Быстро же ты тут освоилась! Уже и глазками постреливает! Смотри, отправлю тебя обратно.

Слова эти как бы отрезвили девушку.

— О нет, крестная, ради Бога! Они меня убьют! Они на все способны. Я боюсь, они меня и здесь достанут.

Мария смягчилась:

— Ничего не бойся. Никто здесь тебя не тронет. Но помни, что я сказала, — держись подальше от Энди.

— Хорошо, крестная, — вздохнув, сказала Сулейма.

Свадьба Ноли не могла поразить приглашенных своей роскошью, но в ней ощущалось главное, то, что делает это знаменательное событие таким прекрасным, — неподдельное счастье жениха и невесты.

Когда Ноли в своем пышном, воздушном, белом платье в сопровождении подруг и сестер, также одетых в белое, появилась в церкви, убранной цветами и разноцветными шелковыми лентами, по толпе пронесся вздох восхищения.

Отец Иларио прочитал над новобрачными все необходимые молитвы. По завершении обряда Иоли и Альфредо обменялись клятвами в верной любви до конца дней своих.

Мариелена была слегка задумчива. Ей все вспоминался тот мужчина с необыкновенными глазами… Придя домой после своего случайного приключения, она в самом смешном ключе рассказала о нем сестрам и своей матери Кармеле, но самой ей вовсе не было смешно… С грустью она думала о том, что больше никогда не увидит того человека…

— Скоро и ты с Хавьером так же, как Иоли с Альфредо, войдешь в церковь, — шепнула ей Мече.

После венчания свадебный кортеж направился к дому Муньосов.

Свадьбу решили отмечать в доме невесты оттого, что в жилище жениха не было хозяйки: мать Альфредо, жена дона Руфино, ресторанного скрипача, давно умерла.

Когда Иоли и Альфредо начали встречаться, между доном Руфино и Кармелой сразу установились доверительные отношения. В какой-то степе ни они были залогом того, что и молодые будут жить хорошо.

— Ах, Кармела, все было прекрасно, — сказала соседке Исперанса. — Поздравляю тебя! Скоро, наверно, и моя Чела покинет меня…

— А у нее есть жених? — поинтересовалась Кармела.

— Официально нет, но звонит много парней, — неопределенно отозвалась Эсперанса.

— Кармела, — воскликнула Фуча, сидящая за свадебным столом по правую руку жениха, — ты помнишь, дорогая, того мальчишку с Гаванской набережной, который спас нас всех!

— Ну вот, пошли воспоминания! — воскликнула насмешница Мече.

— Мне кажется, вырез твоего платья несколько глубок, — высказал наконец Мече ее жених Леон мысль, которая не давала ему покоя во время совершения свадебной церемонии. — Тебе, как моей невесте, не следует одеваться так легкомысленно!

— Смотрите, он опять ревнует, — подал голос Тео, отец Леона и Хавьера, — ну, Мече, и характер у твоего жениха!

— Мне нравится, — прижимаясь к Леону, сказала Мече.

— А куда отправятся молодые? — спросила Сесилия, секретарь Альфредо, считающая себя членом его семьи.

— Они будут путешествовать на корабле, — ответила ей Мариелена.

— Тебе грустно расставаться с сестрой? — участливо спросила Сесилия.

— Ах, это все равно должно было произойти, — отозвалась Мариелена. — Я озабочена другим: мне надо искать работу. Сесилия немного помолчала.

— Кажется, я сумею тебе помочь, — наконец сказала она. — В офисе этажом ниже требуется секретарша. Сеньор Сандоваль не так давно лишился своей преданной Лауры. Она ушла по болезни. Он очень хороший человек, я замолвлю за тебя словечко. Приходи завтра к десяти утра, хорошо?

— О да! — радостно сказала Мариелена.

…Поздно вечером гости и родные проводили молодых на корабль. Кармела давала дочери последние наставления:

— Главное, люби своего мужа. Не бойся отдавать. Чем больше отдаешь, тем больше приобретаешь. Ну, храни тебя Господь, любимая…

…Иоли и Альфредо стояли на палубе. Лайнер медленно плыл вдоль берега, по которому гурьбой шли провожающие, помахивая платками и-шляпами.

— О, скорее бы ваша дочь подарила мне внуков! — сказал Кармеле дон Руфино.

— За этим дело не станет, — заверила его Кармела. — Я понесла сразу же, в медовый месяц…

— Дай Бог, дай Бог, — пробормотал дон Руфино.

Поутру дремотную тишину в доме Андреаса Пеньяранды прорезал веселый и бодрый возглас:

— Летисия! Поднимайся с постели! Это я, твоя любимая старшая сестра Ольга!

По существу, этот дом был также и домом Ольги. Сестры Бруасель — Ольга, Летисия и Клаудиа — когда-то приобрели огромный особняк с тремя ра ными входами в свое полное владение: часть дома теперь занимала Ольга, часть — Клаудиа с Луисом Фелипе, а в большей части особняка проживала семья Летисии.

Улыбающаяся Мария с готовностью провела Ольгу в комнату сестры. Ольга подбежала к окну и отдернула занавески:

— Долой этот мрак! Да здравствует солнце!

— Сеньора, чего-нибудь прохладительного? — предложила Мария.

— Милая, ты же знаешь, я не употребляю ничего целебного и натурального… Никаких соков!. Принеси много льда и виски!

— Когда ты приехала, Ольга? — с трудом разлепив глаза, спросила Летисия. Веки после снотворного были налиты свинцовой тяжестью.

— Только что! А ты почему еще в постели?

— Ты же знаешь, я больной человек, — сонным голосом отозвалась Летисия.

— Больной и несчастный — не одно и то же, — немедленно отреагировала Ольга. — Болеешь оттого, что несчастна. Именно так выразился бы мой последний муж, психиатр!

— Как провела время? — без всякого интереса спросила Летисия.

У Ольги всегда все было прекрасно.

— О, Нью-Йорк — волнующий город! Обожаю толпу, шум, мелькание лиц…

— Завидую тебе, — без воодушевления отозвалась Летисия. — Я уже сто лет не путешествовала… Мария, пусть Сулейма принесет мне мои порошки…

— Вот если бы ты поменьше принимала лекарств, а побольше путешествовала! — отозвалась Ольга.

— Да, но я не могу оставить детей, — слабо защищалась Летисия.

— Да уж конечно! Дети уже большие! Скажи лучше, что ты не в силах броситься очертя голову в приключения одна, без Андреаса!

— Андреас все больше отдаляется от меня, — вздохнула Летисия. — Занялся политикой!

— Что он в ней смыслит! — фыркнула Ольга. — Нет, честное слово, женщина не должна выходить замуж! Замужество — это ловушка! Оно превращает независимую красавицу в рабыню!

— И самое страшное, — продолжала Летисия, — это мое одиночество. Дети тоже не радуют. Мелисса меня открыто ненавидит. Энди занят дискотеками и тратой денег в кругу своих приятелей, сливок общества…

— Он хочет расслабиться после учебы! — тут же поддержала племянника Ольга. — И это нормально… Как поживает второй мой зять, этот красавчик?

— Прекрасно, — пожала плечами Летисия. — Луис Фелиле — единственный человек, который жалеет меня и в то же время находит общий язык.

— Что-то Клаудиа слишком долго путешествует! — многозначительно произнесла Ольга. — Как бы чего не случилось в ее отсутствие…

— Она знает, что Луис Фелипе не променяет ее ни на одну манекенщицу или фотомодель, — отозвалась Летисия. — Это все легкие интрижки.

— На ее месте я бы не была так уверена, — сказала Ольга, залпом осушив стакан виски. — Девушка, а ты кто? — спросила она неслышно вошедшую Сулейму.

— Это крестница Марии… Ты принесла порошки? Давай сюда, — Летисия села на постели.

— Кстати, скажи садовнику, чтобы побелил забор! — вспомнила Ольга. — Кто-то нацарапал там три огромные шестерки, знак сатаны…

Стакан с водой выпал из рук Сулеймы. Порошки рассыпались по полу.

— Какая неосторожная, — стала выговаривать ей Летисия. — Подотри пол и принеси мне еще порошки… Да что с тобой?!

Сулейма, уставившись в пол, дрожала, как в лихорадке. Лицо ее исказила гримаса ужаса.

— Что с тобой? — нетерпеливо повторила Летисия. — Ступай же!

Сулейма, сделав над собой усилие, повиновалась.

Мариелена была по натуре очень спокойной, уравновешенной девушкой, ее не так-то легко было вывести себя, по сейчас она не находила себе места от негодования.

Стрелка часов уже подползала к полудню, а это сеньор Сандоваль как будто занял у себя в кабинете глухую оборону против нее Мариелены. Она ходила взад-вперед по приемной и уже думала о том, что скажет ему и какими словами примется убеждать Сандоваля дать ей это место. Ей хотелось одного: выкрикнуть ему в лицо, какой он невоспитанный человек, и уйти, хлопнув дверью.

Несколько раз прибегала Сесилия, чтобы ободрить я успокоить Марне лену. Она утовари-вала ее подождать: у Сандоваля совладелец офиса Урбано Гонсалес, вероятно, у них серьезное совещание.

Наконец, важного вида пожилой сеньор вышел из кабинета Сандоваля, скользнув по Мариелене заинтересованным взглядом, и она, овладев собой, вошла к Сандовалю.

Вошла — и замерла на пороге. За столом сидел тот самый господин, который на своей машине вчера чуть не сбил ее!

Луис Фелше разговаривал по телефону с Сандрой. Эта девушка стала высказывать ему все больше и больше претензий. Слишком часто звонила на работу, требуя, чтобы Луис Фелипе назначил ей встречу всячески показывая, что имеет на него какие-то особые права, ревновала. Это уже сало надоедать Луису Фелипе.

— Хорошо, дорогая, вечером встретимся, — утомленный ее напором, сказал Луис Фелипе и обернулся к посетительнице.

Он слегка оторопел, увидев перед собой вчерашнюю девушку, под впечатлением встречи с которой провел весь вечер.

— А-а, — протянул он. — Это вы? Это вас мне рекомендовала Сесилия?

Мариелена кивнула и села на предложенный Сандовалем стул.

— Вы прежде работали?

— Да, я была секретарем в приемной у одного юриста, служащей в магазине, кассиршей в супермаркете, лифтершей. — перечисляла все свои должности Мариелена, — и еще…

— Должно быть, это скучно, — перебил ее Сандоваль.

— Что именно?

— Работать лифтершей. Вниз-вверх, вниз-вверх.

— Да, — достаточно монотонно… Но мне надо было закончить курсы исполнительного секретаря, а за учебу приходилось платить, — объяснила Мариелена.

— Этого мало, сеньорита. Нужен опыт, мне необходим человек с опытом! Со мной много лет проработала моя секретарша Лаура, и она прекрасно исполняла свои обязанности. Мне не приходилось постоянно вводить ее в курс дела. С вами же у меня возникнут проблемы… Поэтому…

Мариелена почувствовала, что она во что бы то ни стало обязана убедить этого человека взять ее на работу. Семья рассчитывает на ее жалованье. Нет — она не должна уйти отсюда с пустыми руками.

— Умоляю вас, сеньор, выслушайте меня, — горячо заговорила она. — Я занималась ночами, изучая это дело… Вложила в него всю душу! Мне нужен опыт, но я все схватываю на лету, я быстро вникну в тонкости работы! Все равно вам кто-то нужен! Так не гоните же меня, дайте мне шанс!

Луис Фелипе помолчал. Горячая мольба девушки тронула его. Он подумал, что наверняка она из бедного семейства, раз так жаждет найти работу… Да и трудно было остаться бесчувственным к этим прекрасным, огромным глазам. Где ты, Лаура, мысленно вздохнул Луис Фелипе.

— Хорошо, — сказал он, — согласен. Место ваше. Жду вас завтра ровно в восемь утра.

— Благодарю вас, я не опоздаю, — заверила его Мариелена.

Леон, жених Мече, поставил задачу сделать из будущего шурина Кике настоящего мужчину. С этой целью он потащил его к Тельме, владелице ночного бара в их квартале.

— Ты пойми, — убеждал он Кике, — нельзя в этом деле оставаться неучем. Твоя жена тебе этого не простит. И Мече мне тоже бы не простила… Кроме того, мужчины иногда просто обязаны не много расслабиться.

В зале у Тельмы уже сидело несколько девушек то и дело поглядывавших в их сторону.

— Скажи, которая тебе нравится?

— Хозяйка очень любезна, — неуверенно сказал Кике.

— Тельма не в счет. Она этим уже не занимается… Вот кстати… Чуэна! — окликнул он девушку, только что вошедшую в зал со стаканом коктейля в руке. — Ты не могла бы обслужить новенького?

Чуэна вразвалку приблизилась к ним и взъерошила Кике волосы.

— Почему нет, красавчик?

И она увела за собой неуверенно сопротивляющегося Кике.

В узкой комнате, обставленной с намеком на роскошь, было душно! Девушка, к великому смущению Кике, тут же стала раздеваться.

— Не надо, не надо, — застенчиво сказал ей Кике, отворачиваясь.

— А, ты любишь в одежде? Нет проблем, — согласилась девушка. — Сними только туфли. А парашют у тебя с собой?

— Парашют? — не понял Кике.

— Ну да, презерватив… Если нет, я дам тебе, у меня есть…

Покраснев, Кике выскочил из комнаты… По дороге домой он объяснял Леону:

— Ты пойми, я так не могу… События должны развиваться постепенно. Надо находиться в красивом месте, с человеком, который тебе нравится, и все делать с ним по любви, а не из-за денег.

Леон присвистнул:

— Чего захотел! Ну ты и странный тип! Как мне заставить тебя утратить твою невинность, ума не приложу… Ну ладно, что-нибудь придумаем…

На этом они расстались.

Кике отправился домой, чувствуя себя по срамленным и в то же время гордым оттого, что не стал ложиться с первой попавшейся женщиной. Дома стоял радостный гвалт: Мариелена получила работу. Кике тоже поздравил ее, но ему сейчас, после того грязного места, было тяжело находиться рядом со своими родными. Ему захотелось просто дружеского участия, и он поспешил к Тете, сестренке Челы, которую подтягивал по математике.

Тете очень обрадовалась ему.

— Спасибо, что пришел, а то я кое-что не могу решить… Но что с тобой случилось? Отчего у тебя такое лицо?

— Тете, — дрожащим голосом начал Кике, — а что ты обо мне думаешь? Ты не считаешь меня странным?

— Нет, — удивленно молвила Тете.

— Но ведь я не такой, как другие… Я не люблю выпивку, ненавижу насилие… Все не очень любят учиться, а я обожаю сидеть за книгами.

— Что же в этом плохого?

— Ну… просто… это не совсем нормально. Так кое-кто считает. А ты как думаешь. Тете?

— Я восхищаюсь тобой, — от души желая утешить его, сказала Тете.

— И… как мужчиной?

— Мужчиной? Об этом я не думала, — растерянно молвила Тете. — Просто как человеком. Разве этого недостаточно?

— Не знаю, — вздохнул Кике.

Глава 4

Иоли чувствовала себя до краев переполненной счастьем, которого не омрачала ни малейшая тень, Они уже третью неделю путешествовали на большом океанском лайнере, который время от времени приставал к гаваням то одного, то другого небольшого островка, затерянных в Атлантике, и тогда Иоли могла позвонить своим родным и поделиться с ними своим счастьем.

Телефона в их доме не было, зато он имелся у соседки, Эсперансы. Соседка, высунувшись в окно, звала Кармелу… Бог знает сколько денег просадила Иоли на эти переговоры! Но они доставляли ей огромное удовольствие.

На островах они жили в хороших отелях, бродили по улицам небольших городков, заходили в кафе наскоро перекусывали и снова отправлялись гулять, наслаждаться морем, пляжами, залитыми солнцем… Иногда посещали магазины выбирая подарки родным — родным Иоли. У Альфредо из близких были только отец и его секретарша Сесилия, для которой уже была приобретена чудесная сумочка из крокодиловой кожи и много сувениров.

Ночью молодые долго не могли уснуть.

Страсть Альфредо не имела границ, но и нежность — тоже. Он очень мечтал о детях, о том, что у них с Иоли будет много детей, ведь сам он рано лишился матери и остался единственным ребенком у отца, дона Руфино.

Однажды к ним на пляже подошел странного вида мужчина — босой, взлохмаченный, с пронзительным взглядом черных глаз, похожий на цыгана.

— Пусть Господь защищает и покровительствует любви, соединившей ваши сердца, — сказал он. — Позвольте, сеньора, я вам погадаю.

— Значит, ты можешь предсказать будущее? — заинтересовался Альфредо.

— Это может только Бог, — возразил мужчина, — а я всего лишь читаю судьбу по ладони.

Альфредо насыпал в его руку горсть монет а Иоли протянула свою ладонь.:

У вас большая семья, сеньора, которая очень любит вас. Вы средняя дочь в этой семье, еще есть старшая сестра ваша очень красива… Иоли воскликнула:

— Правда! Вы говорите о Мариелене!

— Теперь скажи про нас двоих, — обратился к предсказателю судеб Альфредо, — У нас ведь будет много детей?

— Детей? — лицо предсказателя выразило печаль. — Я не вижу детей… Но вижу несчастный случай, который полностью изменит вашу жизнь.

— Ерунда, — бросил Альфредо. — У нас будут дети! Первым — мальчик…

— Нет, девочка. Но это будет не твоя дочь, — угрюмо возразил предсказатель. — Она — дочь боли, дочь печали… Мне очень жаль, сеньор, но я всегда говорю только то, что вижу!

После этой встречи Альфредо долго пришлось утешаь испуганную Иоли. В конце концов Иоли успокоилась. Мужчина нес чушь, хотел выманить у них побольше денег и нарочно их заинтриговал. Ничего плохого не может случиться с людьми, которые так сильно любят друг друга…

Слух о том, что сеньор Сандоваль обзавелся новой, очень красивой секретаршей, быстро пронесся по всему офису и так же быстро вышел за его пределы.

Из разных отделов приходили люди посмотреть на Мариелену.

Пурита, главная сплетница агентства и по совместительству секретарша Урбано Гонсалеса, предсказывала Мариелене будущность Красной Шапочки, на которую уже точит зубы Серый Волк, пропускающий ни одной привлекательной юбки. Рене, блестящий специалист-фотограф, которому Пурита первому высказала свои соображения, пытался урезонить женщину:

— Послушай, он не из тех, кто заводит шашни на работе… Так что участь Красной Шапочки девушке не грозит.

— Да, простовата немного для Луиса Фелипе, но после Лауры кажется особенно красивой…

Андреас Пеньяранда, увидев Мариелену в приемной Сандоваля оторопел.

Луис Фелипе представил их друг другу.

Когда они остались одни, Андреас, забывший, что пришел говорить о своей рекламной кампании, принялся расспрашивать о Мариелене.

Луис Фелипе рассказал о том, что сначала чуть не сбил девушку на своей машине, как потом она вдруг явилась просить место секретарши, как он, под давлением ее просьб, был вынужден принять Мариелену на работу, как затем она устроила ему истерику и хлопнула дверью и как он сам разыскал ее, — и вот она здесь, и с каждым днем делается ему все более необходимой.

— Это в каком смысле? — насторожился Андрес.

— В рабочем, разумеется, в рабочем. Она все схватывает на лету…

Это было правдой. Мариелена быстро научись обрабатывать почту, делать выжимки из поступающей информации, отвечать на звонки, беседовать с клиентами, и более того, так же как когда-то Лаура, стала давать шефу кое-какие советы по рекламе.

Это было особенно ценным. Получилось это у Мариелены как-то само собой.

Луис Фелипе вслух искал подходящую фразу для рекламы оливкового масла:

— «Чтобы было вкуснее»… нет. «Улучшите вкус»… нет… «Масло „Чавань“ делает пищу вкуснее»… нет, это ужасно!

— «Масло „Чавань“ улучшает вкус вашей еды!» — устав от его бормотания, бросила Мариелена.

Луис Фелипе изумленно посмотрел на нее.

— Точно! Так и надо! Очень оригинально!.. Слушайте, надо поставить ваш стол в мой кабинет. Вы будете подсказывать мне оригинальные идеи.

Утром, придя на работу, Мариелена увидела что ее стол уже переставлен в кабинет Сандовал и на нем стоят роскошные цветы.

— А это зачем? — слегка удивилась она.

— Это за то, что вы подсказали мне хорош вариант!

…Мариелена отправилась готовить кофе.

— У, какой вкусный! — восторженно отозвало о напитке Луис Фелипе. — И как только у вас такой получается!

…Мариелена перед обедом успела ксерокопировать нужные шефу документы.

— Как, уже готово? Когда же вы успели?

Однажды Луис Фелипе подошел к ней очень близко. Она думала что он собирается что-то диктовать, но шеф вдруг склонился над ней и шепнул:

Никогда не был в такой волнующей ситуации.

Мариелена встала и отошла в угол.

— Сеньор Сандоваль, я могу лишиться работы по вашей вине!

— Почему?

— Вы не должны говорить мне такие многозначительные вещи. Я здесь для того, чтобы работать, и ни для чего другого… Если вы хотите от секретарши других услуг, нам лучше расстаться.

Эта отповедь ошеломила и почему-то обрадовала Луиса Фелипе. Он торжественно поклялся держать себя в рамках приличий.

— Хотя это трудно, — вздохнув, заключил он.

После этого случая Мариелена осторожно навела справки о своем шефе у Сесилии. Сесилия отозвалась о нем как о добром, внимательном и очень сострадательном человеке.

В этом Мариелена уже имела возможность убедиться: стоило ей рассказать о том несчастье, что постигло ее брата Кике, как Луис Фелипе тут же выразил желание помочь юноше. Он переговорил с Андреасом, и Кике был принят на работу при банке в качестве рассыльного.

Так что Мариелена не могла пожаловаться на своего шефа.

Дон Руфино в последнее время сделался частым гостем в доме Кармелы.

Кармеле это нравилось. Они могли вдвоем вдоволь наговориться о своих детях, Альфредо и Иоли, по которым очень скучали.

— Не понимаю, — говорил дон Руфино, — вы такая интересная, добродетельная женвдина. От. чего вы не вышли замуж во второй раз?

— Я не хотела, чтобы у детей был отчим, хотя, когда овдовела, была еще молода. Я боялась, что отца детям никто не заменит.

— Возможно, вы правы. Моя жена была чудесной женщиной, и я в мыслях не держал того, чтобы найти ей замену, когда она скончалась.

— Зато вы вырастили прекрасного сына, — говорила Кармела. — И теперь с вами будет жить Иоланда…

— Как вы считаете, сеньора, Иоли могла уже забеременеть?

Им обоим очень хотелось внуков.

— Я же говорила вам, дон Руфино, что сама забеременела в медовый месяц, — отвечала Кармела. — Моя Иоли выглядит хрупкой и воздушной, но она здоровая, Сильная женщина.

— Да-да, конечно, — согласился с ней дон Ру фино.

Мариелена очень беспокоилась за подругу. В последнее время Чела словно обезумела. Ее любимый стал всячески уклоняться от встреч с ней Как-то она даже сказала Мариелене:

— Я хочу, чтобы ты пошла со мной в одно место.

— Куда, Чела?

— Искать моего жениха! — возбужденно ответила Чела, — Я хочу посмотреть ему в глаза! Я должна помешать ему бросить меня! Я буду угрожать ему!

— Но Чела, — обескураженная таким напором чувств, запротестовала Мариелена. — Так нельзя. Ты не можешь удерживать его силой!

— Ах, Мариелена, ты просто не была влюблена так, как я, ты не можешь чувствовать этого!

— Не могу? — задумчиво произнесла Мариелена.

Чела уловила в ее голосе что-то необычное.

— Скажи, а что у тебя за отношения с твоим шефом? Ведь он тебе нравится?

— Нравится, — выдохнула Мариелена. — Недавно он подошел ко мне так близко… понимаешь… склонился надо мной… и я почувствовала, что слабею…

— Мариелена! Но со мной было то же самое! — подхватила Чела.

— Нет-нет, это не могло произойти так быстро, — защищалась Мариелена. — Между нами ничего быть не может. Он слишком важный сеньор, а я не хочу строить иллюзий… Мы уже вместе обедали в роскошном ресторане… Он вел себя как настоящий кавалер!

— Ох, подружка, он тебе нравится!

— Нравится, но я не позволю себе попасть в унизительное положение!

— Не зарекайся. — печально проговори Чела. — Знаешь ведь мой Камачо недавно ударил меня…

— Боже мой!.. — проронила Мариелена. — Но как это возможно… поднять на женщину руку..

— Потому что я устроила ему посреди улицы дикий скандал? Я орала на него, как бешеная! Я готова была вцепиться ему в горло! Ах. Мариелена, как мне тяжело! У меня все время болит душа…

— Милая, приготовить тебе липового чаю? — предложила Мариелена. — Ты немного успокоишся…

— Если мне что-то и нужно выпить, так это яду. — мрачно откликнулась Чела.

О том, что у Луиса Фелипе новая секретарша, Летисии сообщил муж, удержавшись, правда, от комментариев. Потом имя этой секретарши все чаще стало упоминаться Андреасом, и Летисия насторожилась. Андреас упомянул о необыкновенно красоте девушки… Напрасно Клаудиа так задерживается. Недавно Луис Фелипе водил эту девушку в роскошный ресторан, об этом проговорился Андреас.

Ольга считала, что сестрам следует позвонить Клаудииии и вызвать ее сюда. Летисия, отдав свои руки в полное распоряжение своей маникюрши вяло внимала словам Ольги.

— Это не Лаура, — повторяла Ольга. — Это молодая, красивая девушка. А Луис Фелипе такой впечатлительный. На месте Клаудии я бы и на неделю его одного не оставила!

— Предпочитаете перламутровый лак, сеньора? — подала голос Ненси.

— Пожалуй, — отозвалась Летисия. — Ольга, но ты напрасно бьешь тревогу. Клаудиа знает, что делает. Она уверена в своем муже…

— Не знаю, не знаю, — пробормотала Ольга и опрокинула в себя стакан виски. — Я бы на ее месте не была так уверена.

Ненси закончила, собрала свой чемоданчик с маникюрными принадлежностями и, попрощавшись с обеими сестрами, вышла.

Энди поджидал ее у самых дверей спальни матери. Зелье, которым он рассчитывал заманить Ненси к себе, уже кончилось. В прошлый раз они славно «взлетели». Энди удалось выклянчить деньги у матери, но он никак не мог разыскать Чико.

— Ну ладно, поехали ко мне, — выслушав его, решила Ненси. — В прошлый раз ты доставил мне радость, теперь моя очередь.

Когда Ненси привела его в свою шикарную, со вкусом обставленную квартиру, Энди изумленно присвистнул:

— Я и не знал, что маникюрши так много зарабатывают!

— Видишь ли… нам еще дают чаевые, — затеялась Ненси. — А кроме того, мне сопутствует удача, у меня отличные друзья. Это… квартира моей подруги. Она уехала, а я за ней присматриваю.

— Вот как? — рассеянно проронил Энди.

— Да, именно так. Открой виски и подай два бокала… да, там. Выпьем за нашу дружбу.

— Послушай, а что ты еще мне предложишь?

Ненси загадочно улыбнулась.

— Кое-что посущественнее того зелья, которым ты угощал меня… Но не вздумай привыкнуть к такому положению вещей, я не собираюсь угощать тебя все время…

— Да, я понимаю, — промямлил Энди. — Я раздобуду еще деньжонок у родителей и достану все, что ты пожелаешь.

— Тебе надо держаться с ними пожестче. У них полно денег. Ты имеешь право оплачивать свои развлечения, — наставляла его Ненси. — Я думаю, у твоей мамы есть отдельный счет и ей не надо просить денег у отца.

— Право, не знаю, — растерянно ответил Энди.

— Но это очень важно, — настойчиво проговорила Ненси. — Ну хорошо. Подожди минуту.

Она вышла из гостиной и спустя какое-то время вернулась с подносом, на котором лежали шприцы.

— Вот тебе сюрприз… Это посущественнее того, что ты мне предлагал.

— Но Ненси… ведь это опасно, — запротестовал Энди.

— Ты трусишь?

Пришлось Энди доказать ей, что он не трус.

…Спустя пару часов, когда он, пошатываясь, вышел из ее квартиры, Ненси набрала номер какого-то телефона и стала отчитываться:

— Да, он был у меня. Все сошло отлично. У меня дар управлять богатенькими сынками. Это неопытный дурачок. И он быстро заглотит крючок, который мы ему подсунем. Будь спокоен, Андреас Пеньяранда будет в твоих руках…

Карлос, поразивший воображение Мелиссы Пеньяранды, снимал небольшой коттедж на окраине, в тихом, уединенном месте. Он содержал его на средства «братства сатанистов», активным членом которого являлся, и никто, кроме «братьев», не был вхож в этот коттедж.

В коттедже был подвал, темница для бывших членов «братства», отрекшихся от сатаны и скрывающихся, как Сулейма, от бывших «братьев».

Сейчас Карлос держал там одну девицу, которая долго пряталась у знакомых, но Карлос ее выследил в одном баре, незаметно подсыпал в ее бокал снадобье, после которого девушка через десять минут осоловела. Тогда он усадил ее в машину и привез сюда. Здесь она получила хорошую дозу морфия, после чего Карлос развлекался со своей жертвой.

Когда девушка приходила в себя после дозы наркотика, то начинала ужасно кричать. Но на Карлоса ее вопли не производили никакого впечатления. Эрнесто. «брата» Карлоса, беспокоила присутствие этой девушки. Она была в ужасном состоянии.

— Думаю, надо позвать к ней врача, — сказал он Карлосу.

— С ума сошел, — равнодушно бросил Карлос.

— Она может умереть. Так стонет… кричит… вдруг услышат!

— У меня нет соседей. Здесь пустынное место. Забудь о ней. У меня забота поважнее: дочка Пеньяранды. С ней надо действовать осторожно. За этим именем столько денег. И с помощью дьявола они будут наши!

Тут девушка начала так страшно кричать, что Карлос был вынужден вытащить ее из подвала и сделать очередной укол. Девушка билась в его руках. Эрнесто держал ее, пока Карлос вводил иглу в вену. Вдруг она дернулась и затихла.

— Черт побери! Она откинула копыта. — констатировал Карлос.

Эрнесто испуганно посмотрел на него.

— Только этого не хватало. Ты уверен?

Карлос положил руку девушке на запястье.

Пульс не прощупывается. Издохла.

— Что же ты будешь делать?

— Кому есть дело до крестьянки, у которой и документов то не было? Ночью вывезу на машине и закопаю где-нибудь в сельве…

Андреас Пеньяранда торжествовал: ему удалось привлечь к участию в своей предвыборной кампании такого всеми уважаемого человека и богача, как доктор Никанор Негретти.

Это была удача.

Он всячески заискивал перед Никанором. У него были и кое-какие другие планы относительно этого человека. Дело в том, что у Негретти был сын, тоже Никанор. Этот Ники был славным малым, а денежки его отца делали его еще более привлекательным. Чем не жених для Мелиссы? Девушку необходимо выдать замуж, пока она окончательно не сдвинулась на своих идеях и не сделалась синим чулком.

Доктор Никанор Негретти не имел ничего против Мелиссы. Он считал, что она красавица, да и сыну пора остепениться. К тому же хорошо, если в его семью войдет дочь будущего губернатора штата.

— Но я не уверен, что меня выберут, — высказал свои сомнения Андреас.

— Почему? Ты тот, кто нужен нашему штату. Тебя поддерживают влиятельные финансовые группы, — проговорил Никанор. — И на меня можешь рассчитывать.

— Спасибо.

— Если дело пойдет и дальше так же хорошо, почему бы нам не породниться? — высказал заветную мечту Андреаса Негретти, Моему сыну пора обзавестись семьей. Конечно, твоя дочь очень молода…

— Да, но именно это и заставляет меня мечтать о ее замужестве, — заторопился Андреас. — Женщина должна рано выйти замуж, чтобы не наделать глупостей.

— Твоя дочь — благоразумная девушка, — изрек Негретти.

— Хотелось бы так думать, — задумчиво произнес Андреас.

Мариелена улучила свободную минутку, чтобы полить цветы в приемной, как вдруг туда с приветливой улыбкой на полных накрашенных губах энергично вошла весьма элегантная дама и властно молвила:

— Здравствуйте. Где Луис Фелипе?

— Сеньор еще не пришел, — наученная горьким опытом, поспешно отозвалась Мариелена.

— Но я видела на стоянке его машину.

— Да, но он занят, — заявила Мариелена.

— Для меня — нет Я его жена.

Мариелена чуть не выронила из рук лейку. Дама заметила это и насторожилась.

— Ты, кажется, удивлена?

— Простите, вовсе нет, — заторопилась Мариелена. — Очень приятно, сеньора…

— Клаудиа. А как твое имя?

— Мариелена.

— Ты новенькая? — продолжала допрос Клаудиа.

— Да, Лаура заболела, и вот сеньор Сандоваль взял меня на ее место.

— И как он тебе?

Девушку смущали и эти вопросы, и тот требовательный тон, каким они были поставлены.

— Он очень хороший руководитель.

— Луис Фелипе иногда бывает чересчур снисходительным к людям, — с нажимом произнесла Клаудиа. — А вот, кстати, и он…

Луис Фелипе открыл дверь своего кабинета, чтобы позвать Мариелену… Его лицо не выразило слишком большой радости при виде жены.

— Дорогая, ты приехала? Почему не предупредила меня, я бы встретил тебя в аэропорту…

— Я хотела сделать сюрприз. — Клаудиа обняла мужа и, несмотря на его явное смущение присутствием третьего лица, крепко поцеловала в губы.

— Ты сразу… сюда? — растерянно спросил Цуис Фелипе:

— Нет, я была дома, но даже не распаковала вещи. Хотелось скорее увидеть тебя. У тебя много работы?

— Да. К сожалению, да.

— Тогда я возьму такси и поеду домой. Жду тебя к обеду. Хорошо, дорогой?

— Разумеется, — без всякого воодушевления отозвался Луис Фелипе.

Когда она ушла, Мариелена спросила:

— Прчему вы не сказали мне, что женаты?

— Разве я должен…

— Нет, конечно, нет, но у меня создалось впечатление, будто вы нарочно скрывали это.

— Это вам кажется. У меня не было причин скрывать свой брак.

— Вы правы. Прошу прощения, сеньор, — Мариелена отвернулась, чтобы скрыть печаль, проступившую на ее лице.

Сестры Бруасель сидели в гостиной и обсуждали внешний вид Клаудии. Конечно, косметическая операция пошла ей на пользу. Значит, она вовсе не путешествовала, а лежала в клинике.

— Да, ты здорово помолодела, — заключила Ольга. — Я обычно молодею после бурно провес денной ночи… А ты после операции.

— Что делать, — отозвалась Клаудиа, — мне приходится соревноваться с красивыми молодыми девушками. Прежде разница в нашем с Луисом Фелипе возрасте была не слишком заметна, но в последнее время она бросалась в глаза. Вот я и решилась.

— И ты очень хорошо выглядишь, — произнесла Летисия.

— Да, но чего мне все это стоит! Постоянная диета, гимнастика, массаж, грязевые ванны лазерные лучи, кремы, гормоны…

— Как у тебя только сил на все это хватает! — воскликнула Летисия.

— Я не хочу, чтобы Луис Фелипе меня бросил, — объяснила Клаудиа.

— Ты видела его новую секретаршу? — спросила Ольга. — Я бы посоветовала тебе избавиться от этой девчонки.

— Она не произвела на меня впечатление охотницы за чужими мужьями, — отозвалась Клаудиа. — По-моему, Мариелена — порядочная девушка.

— Это еще хуже. Клаудиа.

Клаудиа в задумчивости смотрела на свои руки. Они выдают ее возраст. Лицо — нет, теперь — нет. Ничего, она сумеет удержать мужа. Никто не сможет так ублажить Луиса Фелипе, как она, Клаудиа.

Но ночью сомнения вновь овладели ею. Да, Луис Фелипе был нежен, говорил ласковые слова, но особенной страсти в постели, на которую рассчитывала Клаудиа, не выказал. Может, и эта нежность идет от жалости, которую он испытывает к старухе жене?..

При этой мысли у Клаудии от ярости перехватило горло. Она посмотрела на спящего мужа. Прежде он не засыпал так рано… Значит, у него есть другая? Кто?..

Лицо Мариелены проплыло перед ее мысленным взором.

Глава 6

Редко случалось, чтобы Леон предавался унынию, а сейчас он был в особо прекрасном расположении духа.

Дело в том, что в баре у Тельмы стала работать новенькая — Рейна. Эта девушка с первой встречи чем-то несказанно поразила Леона. Странно, ведь она даже не красавица, но, черт побери, держится как королева. Рейна не была лишена честолюбия. Она мечтала когда-нибудь накопить денег, чтобы стать хозяйкой бара, так же как Тельма. Судя по ее манерам, никогда даже и не подумаешь, что Тельма — бывшая проститутка.

Леон провел с Рейной пару часов и сразу же оказался в плену ее чар. Ему хотелось быть с этой девушкой каждый день, проводить с ней как можно больше времени… Но как это сделать. По натуре он не был слишком большим лжецом, но жизнь сделала его изворотливым… Он каждый раз искал предлог, чтобы отпроситься у своего отца Тео, из магазина, желая навестить Рейну. Но отец не всегда отпускал его. Надо было отыскать такую причину, чтобы впредь отец делал это, не задавая лишних вопросов…

И Леон придумал компьютерные курсы. Ему надо учиться. Курсы недорогие. Зато он выучится в настоящего компьютерщика, у него будет хорошая профессия. Только он не сможет днем работать в магазине. Зато вечером сделает все, что не смог сделать днем…

Тео нашел просьбу сына разумной и согласился отпускать Леона на курсы.

Хавьер, узнав о намерении Леона, удивился. Он то знал, что брата никак нельзя назвать усидчивым, а учеба требует от человека большой воли и усердия. Но Леон умел убеждать.

Теперь он получил возможность каждый день встречаться с Рейной. Вдвоем они прекрасно проводили время. Рейна нравилась ему, как ни одна из девушек. Конечно, он рассказал ей о том, что есть невеста. Мече. Рассказ Леона о его чистоте и непорочной невесте разозлил Рейну. Вот такие все! Спят с кем угодно, а женятся на чистых, не святых. Но она не стала пока высказывать Леону своих претензий.

Вечерами Леон аккуратно навещал невесту, была все занята приготовлением приданого, она узнала о том, что ее жених учится на компьютерных курсах, то была вне себя от восторга ради нее он хочет приобрести профессию!

Ради нее и их будущих детей. Какой он хороший. Как она его любит!..

Между тем Леон, не на шутку привязавшись к Рейне, продолжал устраивать невесте сцены ревности.

Он чуть не набросился на девушку с кулаками, когда она открыла ему дверь в мини-юбке.

— Сейчас же переоденься!

— Но это же модно, дорогой! — возразила Мече.

— При чем тут мода? Мече, моя невеста не должна соблазнять мужчин своими ногами!

— Но так ходят все! — отбивалась Мече.

— Все пусть ходят, как хотят, а ты — нет! Ни за что! — возмущался Леон.

— Ты хочешь, чтобы я одевалась как монашка, — не сдавалась Мече. — Ну давай, принеси мне мешок, а если тебе этого мало — прихвати еще и чадру!

— Послушай, Мече, я хочу, чтобы тебя никто не видел! Не трогал! Если это произойдет, я убью его! А… а это что?!

— Это платки. Мама купила их, чтобы сделать небольшой подарок сеньору Сандовалю. шефу Мариелены. Он очень добр к ней.

— Вижу, что платки! А это что? — тыкал в угол одного из платков Леон. — Это что такое?

— Это я вышиваю его инициалы, — объяснила Мече.

— Но почему ты должна вышивать для этого человека? Мне не нравится, что ты вышиваешь платки постороннему мужчине!

— А что в этом такого? — удивилась Мече.

— Как что такого! — завопил Леон. — Чтобы какой то мужчина вытирал нос платком, который вышивала моя невеста! Пусть ему вышивает платки твоя сестра. А ты должна только мне вышивать платки, мне и никому другому! После того как Леон, отбушевав, удалился, Кармела сказала;

— Дочка, уж очень он ревнив! Просто Отелло какой-то! Боюсь я за тебя!

— Что ты, мамочка, — счастливым голосом возразила Мече. — Леон очень добрый. Трудолюбивый. И он очень меня любит. В мире нет другого такого человека, как Леон. Он — лучше всех на свете.

И Кармела была вынуждена согласиться с этой аксиомой.

Знакомство Ники Негретти с Мелиссой Пеньярандой состоялось. Непринужденная обстановка — а дело происходило на вечеринке у одного приятелей Ники, — способствовала тому, чтобы между молодыми людьми завязались дружеские отношения. Для начала, по крайней мере. Именно это входило в планы обоих отцов — Негретти и Пеньяранды.

Но дети не слишком-то брали во внимание намерения своих родителей.

Ники сделал все от него зависящее, чтобы расшевелить эту чопорную Мелиссу. Он пытался слегка напоить ее, но Мелисса делала вид, что отродясь не пила спиртного. Он приглашал ее потанцевать, но Мелиссе не нравилась музыка. Все его усилия были напрасны. Мелисса не поддалась чарам Ники. Напротив, каждое его действие она осыпала градом колкостей и насмешек. Дошло до того, что у нее, как выяснилось, были претензии к его имени.

— Ники, — фыркнула она. — Ужасней, чем имя Никанор, и не придумаешь.

— Называй меня «мой милый», — покладисто согласился Ники.

— Еще чего!. — окрысилась Мелисса, поднялась, подхватила со столика свою сумочку и направилась к двери.

Ники был вынужден броситься за ней. По крайней мере, он должен был проводить ее, подвезти на машине.

В машине Ники снова предпринял попытку ухаживать за Мелиссой. Надо же ему было каким-то образом отчитаться перед отцом о проделанной работе. Он остановил машину посреди улицы и пытался обнять девушку.

— Ты что, считаешь себя неотразимым из-за того, что у тебя куча денег? — взвилась Мелисса. — Дай мне выйти!

— Послушай, не морочь мне голову. Мне хочется получить немного нежности в награду за то, что я весь вечер развлекал тебя! — и он снова потянулся к Мелиссе.

Мелисса изогнулась, открыла дверцу машины, выскочила наружу и крикнула в темноту.

— Сеньор патрульный!

В мгновение ока перед глазами изумленного Ники возник полицейский.

— В чем дело, сеньорита?

— Этот тип хотел силой усадить меня в свою машину! — доложила Мелисса патрульному.

— Вот как? — протянув руку за документами Ники, сказал полицейский.

— Уверена, он хотел меня изнасиловать!

— Изнасиловать? — повторил потрясение Ники. — Да ты в своем уме?

— Задержите его, сеньор, — настаивала Мелисса.

— Значит, сеньорита не знает этого юношу?

— Нет, впервые в жизни его вижу. Зашла к подруге поболтать, — наскоро сочиняла Мелисса, — потом вышла на улицу, чтобы остановить такси. Этот тип вцепился в меня и пытался посадить в свою машину!

— Но это же неправда! — воскликнул Ники. — Мы с ней знакомы! Она меня знает!

— Арестуйте его, я дам против него показания, — стояла на своем Мелисса.

Через полчаса после происшедшего в доме Андреаса Пеиьяранды зазвонил телефон. Андреас взял трубку. Летисия видела, как он вдруг изменился в лице. Его глаза чуть не вылезли из орбит Договорив, он обернулся к ней и в бешенстве крикнул:

— Этого еще мне не хватало!

— Что случилось? — испуганно спросила Летисия.

— Мелисса сдала в полицию сына Никанора Негретти. Она обвиняет его в попытке изнасилования. Его отец вне себя! Ну, я задам этой девчонке…

Мелисса не заставила себя долго ждать. Она появилась с непроницаемым выражением лица и, кивнув отцу и матери, поджидавшим ее в гостиной, собралась было идти к себе. Андреас остановил ее:

— Я только что имел приятную беседу с отцом Ники. Он сообщил мне, что ты инкриминируешь его сыну попытку изнасилования. Ты что, специально создаешь мне проблемы? Ты хочешь навредить мне?

— Я не намерена терпеть выходки этого Ники! — отбивалась Мелисса.

— А я не позволю испортить мне политическую карьеру! — наступал Андреас. — Ты пойдешь и попросишь прощения у этого юноши.

— Никогда! — вздернула подбородок Мелисса.

— Сегодня же! — завопил Андреас. — Завтра утром!

— Мелисса, ты должна подчиниться отцу. — причитала Летисия. — Ты должна слушаться отца! Он хочет уладить все свои дела, перед тем как мы с ним отправимся в путешествие!

— Какое путешествие! — Андреас потряс кулаками над головой Летисии, изумляясь ее глупости. — Какое может быть путешествие! Все отменяется!

— Что ты говоришь. — пролепетала Летисия. — Я же готовилась. Билеты заказала, чемоданы собрала…

Мелисса, воспользовавшись стычкой между родителями, ускользнула незаметно в свою комнату.

— Ну так разбери, черт возьми, чемоданы! — заорал Андреас. — Никуда мы не едем! Слышишь, никуда! Из-за твоей дочери я на грани политического краха, — с этими словами Андреас схватил со стола телефон и стал как сумасшедший нажимать на кнопки.

Летисия в отчаянии выскочила из дома.

Если бы Андреас Пеньяранда мог предвидеть дальнейшие действия своей взбалмошной жены, он бы, конечно, помчался следом за ней…

Летисия ворвалась в приемную своего мужа, когда там никого, кроме Кике, сортировавшего почту для отправки ее клиентам, не было. Ирма, дождавшись ухода шефа, ушла сама, напутствовав посыльного поскорее разделаться с корреспонденцией… С воплями «проклятая политика», «проклятые деньги» Летисия устроила в кабинете Андреаса настоящий погром…

Ошеломленный Кике смотрел, как летят папки с документами, как топчутся счета, разбиваются вдребезги вазы и сувениры.

— Нет, только не телефон, сеньора, — Кике, — это собственность банка! Не переворачивайте стол, прошу вас!

Кике оттащил упирающуюся Летисию от стола ее мужа, быстро принес ей воды… Руки у нее дрожали. Но она постепенно приходила в себя.

— Господи, — пролепетала она. — Я не смогу вести машину.

— Я отвезу вас, сеньора, — с готовностью произнес Кике, — не беспокойтесь, я сяду за руль. Что с вами?

Летисия не держалась на ногах.

— Обопритесь на меня, — уговаривал он ее, как маленькую. — Вот так. Очень хорошо. Где ключ от машины? Благодарю вас… Куда ехать, сеньора? Домой?

— О, только не домой! Ненавижу дом!

…Кике остановил машину около парка.

— Пойдемте, прогуляемся немного. Вы успокоитесь. Видите, как чудесно вокруг.

— То, как поступил со мной Андреас, — непростительно! — возбужденно стала объяснять Летисия. — Мы хотели уехать… Я купила билеты… И вдруг он заявил, что никуда не поедет. Я возлагала такие надежды на эту поездку! И вот — всему конец.

Кике понимал, что этой женщине необходимо выговориться. Он помнил, что в приемной осталась почта, которую он обязан был развезти по адресам. Но он не мог бросить эту сеньору в таком состоянии.

— Не хочу его больше видеть! Ни его, ни детей!

— Как можно говорить такое — покачал головой Кике. — Семья — это святое.

— Да, но не такая, как у нас! Как я одинока! У меня все есть — деньги, подруги, сестры… но мне нечем занять себя… Понимаешь меня? — вцепившись в рукав Кике, горячо говорила Летисия. — Понимаешь?

— Да, конечно, — согласился Кике. — Это очень нехорошо, когда человек чувствует себя одиноким… Вот мой платок. Он чистый. Вытрите, сеньора, слезы.

— Должно быть, я ужасно выгляжу, — смущенно произнесла Летисия, принимая платок.

— Вы — прекрасны, — с искренним убеждением в правоте своих слов сказал Кике.

— Ты так добр… Не оставляй меня сейчас, ладно?.. Вот небольшой ресторанчик, давай там немного посидим.

Кике заказал кофе и сосиски и уговорил Летисию немного поесть.

— Вам необходимо подкрепиться, сеньора. Ну еще, еще кусочек!

Летисия после кофе и впрямь почувствовала себя бодрее.

— Ах! Горячие сосиски! Как давно я не ела таких, — восхищалась она. — Вечность! Спасибо тебе за угощение. И за твою доброту. Спасибо, что выслушал меня.

— Моя мама говорит: если бы не было трудностей, мы бы не смогли узнать и оценить то, что дано нам Богом!

— Твоя мама — верующая? Верно? Хотела бы я веровать так же, как она. Но, — Летисия печально усмехнулась, — я уже стара и измениться не могу.

Кике широко раскрыл глаза.

— Вы — стары?! Сеньора, что вы говорите! Вы молоды, красивы, элегантны! Вы похожи на девушек с обложки журнала. Вам бы только научится видеть мир по-новому…

— Я постараюсь, — серьезно ответила Лети сия. — Обещаю тебе. Скажи мне твое имя?

— Энрике Муньос, сеньора. Всегда к вашим услугам…

…На другой день Мариелена вернулась домой, падая от усталости. Мать приступила к ней с печальной новостью: сеньор Андреас известил Кике через свою секретаршу, что он уволен, поскольку не развез вчерашнюю почту. Кике пытался объяснить, что это произошло не по его вине, что ему пришлось успокаивать одну попавшую в беду сеньору и поэтому он не мог выполнить свои обязанности, но Ирма была непреклонна… Мариелена ответила, что попытается уладить все через своего шефа, и закрылась в спальне.

Приходил Хавьер, но она не вышла к нему. Она думала о Луисе Фелипе.

Сегодня с утра они решили заняться проектом рекламы предвыборной кампании Андреаса Пеньяранды. Но им все время мешали. Посетители с утра шли потоком, телефонные звонки раздавались поминутно. Тогда Луис Фелипе сказал, что им следует уединиться в квартире, которую он именно для таких случаев снял наверху, на двенадцатом этаже, чтобы без помех продолжить работу.

Именно так они и поступили. За несколько часов упорной работы проект был готов. После этого Луис Фелипе поблагодарил Мариелену, и они спустились вниз. Но что-то не давало девушке покоя… Наверно, нельзя было уединяться им вдвоем, что-то в этом есть не совсем приличное. Чтобы как-то успокоить себя, она спросила, случалось ли шефу трудиться здесь с Лаурой. Она была уверена в положительном ответе, но он покачал головой:

— Нет Лаура и не знала о существовании этого моего убежища. И никто не знает. Теперь только ты и я…

Это признание смутило девушку. «Ты и я». Их уже объединяла общая тайна.

…Тихонько открылась дверь, и к дочери вошла Кармела.

— Мне следует попросить у Господа прощение за свою ложь… — проговорила она.

— Какую, мама? — Мариелена приподнялась.

— Я сказала Хавьеру, что ты уже уснула… чему ты не вышла к нему? Ведь он тебе нравится.

— Конечно, мама, — согласилась Мариелена.

— И мне тоже. Лучше его не найти. Добрый покладистый, красивый, — перечисляла Кармела. — И к тому же сын твоих крестных. Как бы я хотела, чтобы вы поженились.

— Мама, а как ты поняла, что мой отец — мужчина твоей жизни? — вдруг спросила Мариелена.

Кармела задумалась.

— Словами это не объяснишь. Это чувствуешь вот здесь, — она положила руки на грудь.

— Мама, а у тебя были поклонники до моего папы? — допытывалась Мариелена.

— Нет. Он был первым и единственным.

— Мама… — Мариелена слегка запнулась, но продолжила: — Скажи, а если бы ты узнала, что у твоего любимого есть другая, как бы ты поступила?

— Нехорошо отнимать мужчину у другой женщины, — ответила Кармела. — Бог за это наказывает. Я бы не приняла любовь такого мужчины. А почему ты об этом спросила, девочка?..

— Не знаю, — отвернувшись к стене, сказала Мариелена. — Просто так…

Летисия проснулась рано утром, чего с ней давно уже не случалось, и в прекрасном настроении. Она с удивлением припомнила, как вчера бушевала в офисе своего мужа, как убивалась из-за того, что он отменил поездку.

Он не отправится с ней в путешествие? Ну и не надо. Жизнь-то на этом не кончается. Пусть сидит до осатанения в своей конторе, она больше и пальцем не пошевелит, чтобы выманить мужа из его скорлупы. Нет, ей этого уже не надо. Вчера она совершила одно из прекраснейших путешествий в своей жизни — путешествие по парку с замечательным юношей, который разорвал мрак, опутавший ее душу.

Мария принесла порошки. К черту порошки, она еще не старуха, чтобы глотать лекарства. Тот юноша сказал, что она, Летисия, молода и прекрасна. Ему можно верить. Так оно и есть: она прекрасна и молода.

Нестерпимое желание вновь увидеть своего благодетеля овладело Летисией настолько сильно, что она еле усидела за завтраком. Потом села в машину и поехала в банк Пеньяранды.

Ирма встретила ее со своей обычной ровной приветливостью. Вышколенная секретарша излишних эмоций не допускает. И тут же, оберегая покой своего любимого шефа, сообщила, что у него с минуты на минуту начнется важное совещание. Ирма смотрела на Летисию так, будто не было и в помине никакого погрома в кабинете шефа. Умница! Конечно, все уже прибрали.

— Мне Андреас не нужен, — заявила Лети, — мне хотелось бы переговорить с вашим курьером.

— О ком вы говорите, сеньора? — не в силах сдержать своего удивления при этой необычной просьбе спросила Ирма.

— Об Энрике Муньосе. Его еще называют Кике Я искала его внизу, но не нашла. Его куда-то послали?

— Нет, сеньора, — немного опешив, ответила Ирма. — Дело в том, что этот парень у нас больше не работает. Ваш супруг его уволил.

— Почему? — удивилась Летисия.

— Видите ли, вчера он куда-то исчез на целый день и не отвез почту клиентам…

Летисия, не дослушав, прошла мимо нее и распахнула дверь кабинета.

Андреас сидел, прикипев ухом к телефонной трубке. Летисия подошла к столу и вырвала у него из рук трубку.

— Боже мой, зачем ты пришла! Опять устроить погром? У меня сейчас собрание акционеров, я тороплюсь…

— У меня к тебе дело, — спокойно ответила Летисия. — Ты уволил курьера за то, что он не успел развезти почту. Так вот, я сейчас возьму у Ирмы его адрес, отыщу парня и сообщу ему, что ты передумал. Он будет работать здесь.

— Но он… — начал было Андреас.

— Знаю, он вчера не успел выполнить свою работу. И в этом виновата я. Мне стало плохо, и просила его отвезти меня на машине. Получилось так, что я его задержала настолько, что него уже не было возможности вернуться…

Итак, могу я считать, что парень восстановлен на работе?

— Разумеется, дорогая, — поторопился сказать Андреас, — раз он помог тебе… я ему очень благодарен.

— Не забудь выразить парню свою благодарность. Пока, — Летисия вышла.

Андреас с облегчением перевел дух: слава Богу, хоть на этот раз обошлось без истерики. И снова принялся нажимать кнопки телефона…

Глава 8

Устройством на работу в рекламное агентство Рене был обязан никому иному, как жене Луиса Фелипе, Клаудии.

Он хорошо помнил то время, когда, для того чтобы заработать на кусок хлеба, брался за любую, даже самую тяжелую работу. А между тем Рене был классный специалист.

Клаудиа случайно увидела снимки Рене в какой-то бульварной газетенке. Она тогда сама подыскивала штат для агентства, стремясь нанимать в основном мужчин, а если женщин — то некрасивых и в возрасте.

Клаудиа разыскала Рене и пригласила его работать в фирме своего супруга. С того момента дела Рене совершенно наладились, и он не уставал возносить Богу молитвы за Клаудиу. Вот почему ему были неприятны намеки Пуриты, повсюду разносившей сплетни, что у Луиса Фелипе и Мариелены — любовь. Он в это верил и не верил. Конечно, Мариелена красивая и хорошая девушка, но Клаудиа всегда была предана Луису Фелипе, всегда обожала его, и чтобы он оставил ее ради секретарши — это казалось невозможным. С другой стороны, Клаудиа на много старше мужа, и разница в возрасте становится с годами все заметней. К тому же у них нет детей.

Рене ощутил себя чуть ли не загнанным в западню, когда Клаудиа обратилась к нему за помощью.

— Я пришла к тебе, потому что между нами есть некоторое доверие, — начала Клаудиа. — Ни к кому другому я бы не позволила себе обратиться, только к тебе, Рене. Ведь ты мне не откажешь в просьбе?

— Я ни в чем никогда не смогу отказать вам, — подтвердил Рене.

— Я должна знать, Рене, существуют ли между моим мужем и его секретаршей любовные отношения?

Этот прямой вопрос, тон, которым он был задан, а главное, потерянный вид Клаудии поразили доброго Рене в самое сердце. Ах, как нехорошо получается! Конечно, сам он не сомневался в, что Луис Фелипе питает какие-то чувства к Мариелене, он сам это видел, видел, какими глазами смотрит шеф на девушку, но о том, как далеко ли их отношения, — Рене и думать не хотел. Он наделся, что девушка себе ничего такого не позволит.

— Клаудиа, — сказал он, стараясь, чтобы его слова прозвучали как можно убедительнее, — между ними ничего нет! Они просто вместе работают. Вот и все.

— Ты не обманываешь меня? — с мольбой спросила Клаудиа.

— Нет. Я не обманываю вас, — сделав над собой усилие, выговорил Рене.

Однако Клаудиа не поверила в правдивость утверждения Рене относительно верности ее супруга. И только случайная встреча, которую ей послала судьба, окончательно развеяла ее сомнения.

В последнее время они с мужем стали часто ходить в кино. Клаудиа не понимала этого вдруг появившегося пристрастия Луиса Фелипе к боевикам. Она подозревала, что он таскает ее по кинотеатрам нарочно, чтобы как можно меньше оставаться с ней наедине, и эта мысль выводила ее из себя.

Они уже выходили из кинотеатра, когда вдруг столкнулись с секретаршей Луиса Фелипе. Девушка была не одна. Ее сопровождал красивый, весьма интеллигентной наружности мужчина. При виде этой пары Луис Фелипе слегка изменился в лице, чего Клаудиа, во все глаза, смотревшая на спутника секретарши, не заметила. Зато Мариелена не смутилась. Поприветствовав шефа, она самым светским тоном произнесла:

— Хавьер, позволь представить тебе сеньору Сандоваль, супругу моего шефа… Сеньора, это мой жених, доктор Хавьер Варела.

— Как, ты помолвлена, Мариелена?! — не в силах скрыть своей радости воскликнула.

Мужчины в это время чинно раскланивались.

— Да, сеньора, помолвлена. Извините, нам пора…

И дружная, красивая парочка скрылась за углом.

— Милый, почему ты не сказал мне, что у твоей секретарши есть жених? — ласково спросила мужа Клаудиа.

— Не думал, что это для тебя так важно, — буркнул тот.

— Какой симпатичный жених у Мариелены, — разливалась Клаудиа, — они так подходят друг другу!

— Да, хорошая парочка, — был вынужден согласиться Луис Фелипе.

В тот же вечер Клаудиа поспешила поделиться своей радостью с сестрами. Летисии не было дома, и она помчалась к Ольге.

— Ольга, конец всем моим страхам! У Мариелены есть жених, мы сегодня случайно встретили их! Как я рада, что мои подозрения оказались напрасны!

— Ох, ну и наседки же вы с Летисией, — отозвалась Ольга. — Ничего не видите, кроме своих мужей! Только они для вас и существуют, а ведь на свете столько удовольствий! — Ольга мечтательно прищурилась и потянулась. — Я бы вас с радостью познакомила с другими мужчинами, молодыми, дерзкими, но вы — вы и знать никого больше не желаете, кроме своих супругов, дурочки!

А между тем Ольга ошибалась, хотя бы в отношении младшей сестры.

В то время, когда они с Клаудией обсуждали неожиданную новость о Мариелене, Летисия сидела во французском ресторане с Кике, и лучшего общества, судя по ее настроению, ей и не надо было.

Кике чувствовал себя неловко. Он не привык, чтобы за него платили. К тому же этот ресторан — такой дорогой!

— Не думай об этом, Кике, — уговаривала его Летисия. — Ты потратил на меня то, что дороже всего, — часть души и много времени. Ты… ты спас меня от отчаяния. Мне хочется сделать тебе подарок.

— Но вы подарили мне роскошный одеколон, — взволнованно сказал Кике. — Прошу вас, больше ничего не надо…

— Нет-нет, мне еще что-то хочется тебе подарить, например рубашку. Ах, не возражай, это доставит мне удовольствие!

— Сеньора, а мне очень нравится самому зарабатывать себе на жизнь. Благодаря вам я могу немного помочь маме и моим сестрам! Без вас не видать бы мне этой работы как своих ушей!

— Ты такой добрый. Кике!.. За каплю нежности я бы отдала все золото мира! А ты очень бережно и нежно отнесся тогда ко мне, — в упоении лепетала Летисия.

Ей и в самом деле приятно было «оторваться» с Кике — отвлечься от своих проблем, от неприятности, происшедшей с Энди, от грубости Мелиссы, от вечно занятого делами мужа…

— Ну что вы, — смущался Кике. — Ведь я только отвез вас домой.

— Ты выслушал меня и утешил. Ты осушил мои слезы своим платком. Я буду беречь этот платок!

— Да что вы, сеньора!

— Но ты и правда лучше всех на свете, Кике. Ах, — Летисия нежно взъерошила юноше волосы, — если бы мой сын Энди был хоть немного похож на тебя!

Андреас приехал домой вне себя от бешенства, которому, к сожалению, он сейчас не мог дать надлежащий выход: он ждал гостей.

Ему в офис позвонил ректор университета и сообщил, что Энди исключен не только из-за плохой учебы, но и потому, что в его комнате обнаружили наркотики.

Андреас взглянул на часы.

До прихода Негретти с сыном еще было немного времени, и он велел Марии позвать в гостиную Энди.

Когда Энди с выражением скуки на лице возник в дверях, Андреас обрушил на него град упреков.

— Но я не виноват, папа, — стал выкручиваться Энди. — Наркотики были у моего соседа по комнате! Он принес их, и в этот момент вошел мистер Джонсон!

В разгар этой интересной беседы вернулась из ресторана Летисия.

— Что тут происходит? Чего вы так шумите?

— Поздравляю тебя! — ядовито обратился к ней Андреас. — Твоего сына исключили из университета потому, что он пользуется наркотиками!

— Мама, я не виноват! Это мой сосед свалил свою вину на меня! Скажи отцу, что я тут ни при чем! Ты же веришь мне? — взывал к матери Энди.

— Боже мой, — сокрушался Андреас, — изгнан из-за наркотиков! И это в тот момент, когда вот-вот должна начаться предвыборная кампания.

— Это единственное, что тебя волнует! — тут же взвилась Летисия. — Тебя интересует не судьба твоего ребенка, а то, что скажут о тебе люди!

Андреас открыл рот, чтобы как следует ответить жене, но вспомнил о предстоящей встрече с Негретти, перед которой ему надо было переговорить с Мелиссой. Он злобно махнул рукой и направился в комнату дочери.

Мелисса сидела на полу с какой-то растрепанной книгой в руках. При виде отца она отложила ее и пересела на кровать.

— Не хотел тебе мешать, — начал Андреа, — но дело в том, что сейчас к нам должны прийти доктор Негретти и Ники. Ты спустишься вниз извинишься перед юношей.

— Ни за что не сделаю этого. — отозвалась Мелисса.

— Ты сделаешь это. — Тон у Андреаса сделался таким, что Мелисса перепугалась. — Ты спустишься. На лице твоем должно быть раскаяние. Ты скажешь, что вела себя недостойно, и попросишь прощение…

— Но папа, — пролепетала Мелисса.

— Ты сделаешь это, — тем же тоном произнес Андреас.

Мелисса поняла, что не в силах оказать отцу сопротивление, и краска гнева и стыда за саму себя выступила на ее лице…

Прошло несколько дней после того, как Мариелена, сама того не желая, ответила на поцелуй своего шефа, Луиса Фелипе, и за это время девушка почти свыклась с мыслью о том, что эту любовь удастся в себе задушить.

Новый приступ самобичевания вызвала в ней ее сестра Иоли, которая, подходя к своему бывшему дому, с тем чтобы поздравить Мариелену с помолвкой, увидела ее, выходящую из машины Луиса Филиппе. На глазах ошеломленной Иоли сестра поцеловала своего шефа. Машина тотчас отъехала, Мариелена медленно и потерянно побрела к дому. Тут ее и окликнула Иоли.

— Так вот оно что, — сузив глаза от гнева, произнесла она. — Ты только что объявила о помолвке с Хавьером… Объясни, как прикажешь все это понимать?

— Иоли, — вырвалось у Мариелены, — я полюбила этого человека и ничего не могу с собой поделать!

— А он? — потрясенная признанием сестры, спросила Иоли.

— Он — тоже… Никак не могу понять, как это могло со мной случиться… — расплакалась Мариелена.

— Погоди… Но зачем же ты тогда пообещала себя Хавьеру? — недоумевала Иоли.

— Чтобы защититься от Луиса Фелипе. Ведь он женат, — Мариелена снова разразилась рыданиями.

— Мариелена, ахнула сестра, — как тебе только в голову пришло связаться с женатым человеком?! Перестань плакать. Это смешная, банальная история — роман между шефом и его секретаршей… Уйди с работы! Отдались от него!

— Не могу, не могу, — беспомощно ответила Мариелена.

— Чего ты не можешь, так это продолжать ваши отношения. С ними пора покончить.

— Ах, Иоли, он ведь несчастен со своей женой! — воскликнула Мариелена.

— Дорогая! И ты веришь его словам? Ведь так говорят все женатые мужчины, — воскликнула Иоли, — только дуры могут на это клюнуть! Вот что. Об этом надо сказать маме. — решительно добавила она.

— Нет! — покачала головой Мариелена.

— Она единственная сможет помочь тебе. Она заставит тебя положить этому безумию конец. Если ты не скажешь, скажу я.

— Нет! — Мариелена вскинула голову. Слезы у нее моментально высохли. — Нет! Это моя жизнь. И никто не имеет права вмешиваться. Моя жизнь, тебе понятно, Иоли?

Сестра в ужасе отшатнулась от нее.

— Нет, — тихо произнесла она. — Подумай, Мариелена! Подумай о нас, о маме, о Хавьере. И о том, что это сплошное унижение — любить женатого человека!..

Время от времени Мелисса встречала Карлоса то на набережной в сопровождении Эрнесто, то в каком-нибудь баре, то на пляже. И всякий раз он умел произвести на нее впечатление. Его тонкая улыбка, проницательный взгляд, загадочный вид говорили о наличии какой-то удивительной, богатой духовной жизни, не в пример самой Мелисе.

После того как отец так унизил ее, заставив просить прощения у этого ничтожества Ники, Мелисса, вне себя от негодования выскочила на улицу и сразу же увидела Карлоса.

У нее мелькнула мысль, что это не случайная встреча, но ей так хотелось облегчить душу, выговориться, что она отогнала эту мысль прочь.

Карлос привел ее к себе. Он сразу понял, как себя вести. Надо сидеть с умным видом, молчать, а девчонка пусть мелет себе языком, рассказывает о своих страданиях в роскошном особняке. Карлос так и поступил. Он сидел и, еле сдерживаясь, чтобы не зевнуть, ждал, пока иссякнет поток красноречия Мелиссы, предающейся воспоминаниям о тяготах своего богатого, но одинокого детства…

— Почему бы тебе не послать все это к чертям, — наконец выговорил он, — уж если ты так ненавидишь своих родных… Останься у меня, — он подсел к ней. — Останься, останься…

Мелисса как завороженная смотрела на него.

— Зачем тебе вся эта ложь? Правда в тебе самой, в том, что ты чувствуешь кожей, — Карлос осторожно провел пальцами по обнаженной руке девушки. — Хватит быть ребенком. Пора стать женщиной.

— Нет, Карлос, подожди, — попыталась остановить его Мелисса.

— Ты не доверяешь мне?

— Нет, доверяю.

— Тогда докажи, — жарко прошептал ей Карлос в ухо и, легко подхватив девушку на руки, перенес ее на кровать.

— Нет, не сейчас. — лепетала Мелисса.

— Я не слишком хорош для тебя? Да, у меня в доме не было гувернантки, которая следила бы за мной и моими братьями! Да, мы жили как сельди в бочке, спали на полу! Матери некогда было рассказывать нам сказки, потому что она работала как каторжная, чтобы мы имели хотя бы кусок хлеба на обед! У меня не было отца — президента банка, которого бы я стыдился. Мой отец… Он умер в тюряге!

— Прости, Карлос, — ошеломленная услышанным, пролепетала Мелисса. — Я не знала. Но ты не прав… Я… я доверяю тебе…

— Докажи!

— Хорошо, — прошептала Мелисса, — иди ко мне…

Тельма не раз предупреждала Рейну, что с Леоном ей следует держаться осторожнее. Хозяйка бара была женщиной с трагическим жизненным опытом. Она не сгинула, как многие женщины древнейшей профессии, не пошла ко дну лишь потому, что оказалась наделенной от природы колоссальной выдержкой и осмотрительностью. Она поняла, что Рейна для Леона нечто большее, чем публичная девка. Как-то проведав о том, что занята с клиентом, Леон учинил в баре настоящий скандал. Досталось и Тельме, и Рейне, которая занималась любовью с Леоном бесплатно следовательно, имела на него какие-то виды. Вот это-то и беспокоило Тельму.

— Мне это не нравится, Рейна, мне не нужны проблемы, — после ухода Леона выговаривала девушке Тельма. — Я не хочу никаких осложнений.

— Их не возникнет, — спокойно возразила Рейна. — Он впредь будет паинькой.

Чтобы сделать внушительное предупреждение Леону, Рейна навестила его невесту, Мече, представившись подругой Леона по компьютерным курсам. Она пришла якобы за конспектами. Она очень ценит Леона, у этого парня есть голова на плечах. И он так обожает свою невесту, только о ней и говорит.

Радостная Мече, тронутая словами этой девушки, с восторгом рассказала о ее визите Хавьеру.

Хавьер с недоверием покрутил головой:

— Какие могут быть конспекты у тех, кто учится работать на компьютере?

— Не знаю, — ответила доверчивая Мече, — она приходила за конспектами.

Леон же, узнав о посещении подруги с компьютерных курсов, сразу все понял.

— Она тебе не представилась? — спросил он Мече.

— Ее зовут Рейна. Леон был взбешен.

Как, эта девка посмела явиться в дом его невесты! Ну нет, он не позволит себя шантажировать!

— Ты не должна была приходить в дом моей Мече! Я тебе говорил: моя невеста — святая, и я не хочу, чтобы ты даже упоминала о ней.

Рейна задрожала от гнева.

— Потише, парень! Я не твоя собственность чтобы ты орал на меня!

— Так это месть? Ты хотела отомстить мне? Ты хотела меня запугать?!

— Нет, предупредить, Леон. Только предупредить. Чтобы и ты не смел впредь устраивать мне скандалов.

— Ну так вот — я ухожу! Между нами все кончено! Ты мне надоела!

С этими словами Леон вышел и изо всех сил хлопнул дверью.

Рабочий день был окончен.

Мариелена и Луис Фелипе сидели за столом напротив друг друга и вполголоса разговаривали.

— Я хочу подняться наверх, в свою квартиру, и быть там с тобой… Ты же знаешь, что не сможешь больше сдерживать то чувство, которое горит в тебе и заставляет тебя дрожать, — положив ладонь на действительно дрожащие пальцы, говорил Луис Фелипе.

— Ты отдаешь себе отчет в том, о чем просишь меня? — пытливо глядя на него, спросила Мариелена.

— Я знаю, ты отдашь многое, но ведь многое и получишь, — уговаривал ее Луис Фелипе.

— Что я получу Луис Фелипе?

— Любовь, дорогая.

— Но есть и другое. Ведь ты не можешь быть с двумя… С кем из нас ты неискренен? Со мной или со своей женой? — не сдавалась Мариелена.

— Я честен перед самим собой. Перед своими чувствами, — у Луиса Фелипе, похоже, на все был ответ. — Ты мне очень нужна. Я одинок. Тебе трудно это понять, ты живешь в семье, а у меня семьи нет. Нет детей. А я так хотел бы маленькую девочку!.. По воскресеньям я водил бы ее в парк. Мы катались бы на деревянной лошадке… Милая, я бы хотел познакомиться с тобой гораздо раньше. Но случилось иначе, и нельзя требовать от жизни слишком многого. Нам и так дан огромный подарок: наша встреча… Мы не должны потерять друг друга, Мариелена…

Мариелена поднялась, и Луис Фелипе встал следом за ней, выжидательно глядя на девушку.

— Хорошо, — сказала она. — Пошли.

…Через несколько часов, упоительных часов, которые они провели в квартире Луиса Фелипе, он, приподнявшись на постели, смущенно произнес:

— Только теперь я по-настоящему понял, что все это для тебя значило.

— Ты не верил, что я — девушка?

— Я не был уверен, — повинился Луис Фелипе, — прости меня. Ты невероятно чистая.

— И неопытная? улыбнулась Мариелена.

— Но страстная! И все же меня мучат угрызения совести, — признался Луис Фелипе.

— Забудь об этом. Это было мое решение. Я пошла на это сознательно, — голос у Мариелены был мечтательный, мягкий, она словно грезила наяву.

— Ты не будешь раскаиваться? — вдруг встревожился Луис Фелипе.

— Нет, но Я бы хотела быть уверенной в твоей любви.

— Я люблю тебя так, как только может мужчина любить женщину, клянусь! — Луис Фелипе поднял правую руку, точно давал нерушимую клятву. — Теперь мы навеки принадлежим друг другу.

Глава 10

Единственное, что могла сделать для подруги Мариелена, — это привести ее к Хавьеру, который, по крайней мере, может внести в возникшую ситуацию ясность: подтвердить беременность Челы или, напротив, рассеять ее подозрения.

Хавьер осмотрел Челу и сказал ей, что она беременна. Чела, рыдая, вышла из кабинета, а Хавьер, не понимающий причины столь глубокого отчаяния, перевел недоумевающий взгляд на свою невесту.

— Зачем так сокрушаться, — пробормотал ОН. — В конце концов, беременность может ускорить замужество Челы.

— Она не может выйти замуж, — опустив голову сказала Мариелена.

— Не может? — поднял брови Хавьер, — Но почему?

— Человек, которому отдалась Чела, женат, — пришлось сказать Мариелене.

Хавьер чуть не подпрыгнул на стуле.

— Да она сошла с ума! Как могла Чела связаться с женатым мужчиной!

— Она полюбила его, Хавьер! — вступилась за подругу Мариелена.

— Не думая ни о чем? Ни о себе самой, ни о матери? Ведь ты представляешь, какой это будет позор для ее семьи, когда все откроется? — беспощадно сыпал вопросами Хавьер.

— Но она полюбила его без оглядки, — больше оправдывая саму себя, чем подругу, возразила Мариелена. — И я не могу ее осуждать.

— Как это не можешь? Никто лучше тебя не посоветует ей… не будет для нее примером, которому она должна следовать.

— Ах, — Мариелена горько усмехнулась, — какой я пример!

— Конечно, пример, — подтвердил Хавьер. — Ты девушка серьезная, достойная, с твердыми жизненными принципами, а не сумасшедшая, которая приходит в восторг от первого встречного, наболтавшего ей красивых слов.

— Хватит, Бога ради, хватит! — Мариелена зажала уши руками.

— Но что с тобой? — недоумевал Хавьер.

— Я не совершенна, пойми это, ради Бога, я не совершенна! Я не хочу причинить тебе боль!

— Ты и не способна никому причинить боль, — проникновенно сказал Хавьер. — Ты слишком для этого хороша… благородна… Ты не способна на предательство.

Слова его как отравленные стрелы летели в самое сердце Мариелены.

— Раз она не хотела иметь ребенка, — вернулся к прежней теме Хавьер, — надо было предохраняться. Известно много способов…

— Чела легкомысленная, — ответила Мариелена, — и потом, она была влюблена и забыла об осторожности.

— И вот результат, — саркастическим тоном сказал Хавьер. — Но неужели она на самом деле думает избавиться от этого ребенка?

Мариелена кивнула.

— А ты разве согласна с ее решением? — спросил Хавьер.

— Нет, конечно, я считаю, что, раз уж так случилось, пусть дитя родится на свет. Но Чела сама должна принять решение…

— Бедный ребенок, — Хавьер сокрушенно развел руками. — Он не должен отвечать за безответственность своих родителей. Он имеет право на жизнь!

Чела разыскала Камачо в бильярдной.

Когда она увидела, что он беззаботно гоняет шары, в то время как она не находит себе места от ужаса, ею овладела такая ненависть, что захотелось вцепиться ему в глотку, бить его, вырвать волосы… Увидев ее, Камачо как ни в чем не бывало сказал:

— Ты? Отлично, ты пришла, чтобы поднять мне настроение?

— Мне надо поговорить с тобой, — выдавила из себя Чела.

— Тогда смени, дорогая, выражение лица. Оно что-то очень кислое, будто ты объелась алычи. И поцелуй меня, — Камачо потянулся к ней.

— Остановись, Камачо, — Чела предостерегающе подняла руку. — Выслушай меня. Я беременна. И это твой ребенок.

Камачо оторопел.

— Чела, этого не может быть!

— Как «не может быть»? — закричала Чела, уже совсем не владея собой. — Я беременна. Скоро у сеньора Камачо будет маленький Камачито.

— Никаких Камачито! — лицо Камачо исказилось от злобы. — Если ты действительно беременна, поищи для своего ребенка другого отца. Этот ребенок не мой!

Услышав эти слова, Чела, как кошка, бросилась на него и вцепилась ему в волосы. Камачо ударил ее, и Чела отлетела в угол. К ней поспешили на помощь, подняли, поставили на ноги.

— Ну, прошипела Чела, — ты мне за все заплатишь, подонок! За все!

C синяком под глазом Чела явилась домой. По счастью, мать ее еще не вернулась. Дома была одна Тете.

Увидев Челу, Тете ахнула:

— Это тот мужчина тебя ударил, верно?

Она бросилась за мешочком со льдом, чтобы приложить его к месту ушиба.

— Я упала, споткнулась на улице и упала. — ответила Чела.

— Не ври. Я знаю, ты встречалась с мужчиной. Об этом судачит весь наш квартал!

— Меня не волнует, что говорят сплетники!

— А меня волнует. — Тете и в самом деле волновалась. — Ты моя сестра, и мне больно, когда о тебе говорят плохо… Теперь я понимаю, почему ты не приводишь его домой. Потому что мужчина, который может поднять руку на женщину, — это животное. Почему ты позволяешь ему, чтобы он так поступал с тобой? Неужели ты его так любишь?

Чела долгим, измученным взглядом посмотрела на сестру:

— Да, люблю, — ответила она. — И эта любовь как проклятие. У меня нет никакого желания жить. — Чела в изнеможении прикрыла глаза.

— Но любовь не может быть такой Чела. Любовь — это когда тебя переполняет радость и ты дрожишь, как листок, кажется, что ноги не держат, а сердце готово вырваться наружу.

Чела скорбно усмехнулась:

— Поначалу так оно и было. Но все это иллюзии. А потом приходится столкнуться с реальностью. И это страшно, Тете, страшно!..

Иоли, пошатываясь, вышла из больницы и, не помня себя от горя, побрела по улице. Только что врач сообщила ей результаты обследования: у нее никогда не будет детей. Это так страшно, что не умещалось в голове…

Иоли только и жила мыслью о детях, о семье в которой будет много детишек, о доме, заполненном детскими голосами, игрушками, о милых детских вещичках. И вот результаты обследования показали, что она — пустой, высохший сук, безводная пустыня, одинокая скала, о которую бьются волны ледяного безбрежного моря.

Боже мой, как сказать об этом Альфредо? Мужу, который ни о чем так страстно не мечтает, как о детишках? А дону Руфино, который грезит внуками? При этой мысли Иоли зарыдала. Нет, она ничего не сможет им сообщить, она не в силах повторить эти роковые слова, которые только что произнесла врач:

— У вас не может быть детей!

Ничего более страшного с Иоли и не могло случиться… Она сидела в парке на скамейке, а вокруг нее играли маленькие дети. Матери с безмятежным видом, переговариваясь друг с другом, поглядывали на своих деток. Счастливые! Они даже не понимают, какие они счастливые! Она, Иоли, так мечтала иметь дитя, что временами ей казалось, будто она чувствует, как мягко ребеночек шевелится в животе или ударяет в него своей крохотной пяточной! И вот конец всем мечтам, всему конец!

Ей было трудно дышать, слезы не переставая текли из глаз.

Но к кому прийти со своим горем? Альфредо ничего не должен знать, мама — тоже, Мариелена… У Мариелены свои проблемы, ей не до Иоли.

Иоли пришла в церковь к отцу Иларио.

Когда она все рассказала ему, священник вымолвил:

— Такова Божья воля, дитя мое.

— Но разве это справедливо? — воскликнула Иоли. — Я, которая только и думала о детях, не могу их иметь! И я, и Альфредо…

— Дочь моя, это промысел Божий, который мы не в силах постичь своим умом. Но жизнь на этом не кончилась. Скажи все своему мужу.

— Нет, никогда, — закричала Иоли, — никогда я не смогу ему это сказать!

— Дочка, нет ничего хуже тайн, которые встают между супругами. Вы должны доверять друг другу.

— Нет, падре, нет. И вас я умоляю ничего не говорить ни Альфредо, ни моей маме…

— Но ты же не сможешь долго скрывать от них истинное положение вещей? — сказал отец Иларио.

— Да, конечно, — согласилась Иоли, — но пока… пока я буду молчать. И вы — обещаете, что не раскроете никому моей тайны?

Отец Иларио ласково провел рукой по ее волосам.

— Я священник, дочка. Я никогда не выдаю тайн своих прихожан.

От отца Иларио Иоли направилась к Хавьеру. Хавьер был потрясен. Совсем недавно перед Ним рыдала женщина, для которой беременность заключала в себе позор и ужас, и вот пришла другая, которая с ума сходит потому, что не может забеременеть.

Хавьер тут же затребовал результаты обследования Иоли.

Ознакомившись с ними, он сказал:

— К сожалению, все так, Иоли. У тебя не может быть детей. Но ведь жизнь на этом не кончается, — как будто повторил он слова священника.

— Для меня кончилась, Хавьер, — произнесла Иоли. — Я — конченый человек.

— Милая, у тебя муж, дом… Ты можешь вернуться на работу…

Иоли покачала головой:

— Для меня жизнь кончена, Хавьер.

— Иоли, найди в себе силы и расскажи все Альфредо. Ты должна это сделать, — настаивал Хавьер. — Должна ради вашей любви.

— Он разлюбит меня, Хавьер, когда узнает, что я не могу иметь детей, — убежденно сказала Иоли. — Но скажи… ты врач… неужели ничего, нельзя сделать?

Хавьер опустил глаза:

— К сожалению, нет дорогая. Нет Мне очень жаль…

С каждым днем Луис Фелипе все больше и больше привязывался к Мариелене.

Девушка не переставала удивлять и даже восхищать его. Мало того что она давала ему очень ценные советы. Мариелена втайне от своего шефа взялась подготовить один рекламный ролик самостоятельно, — в этот секрет она посвятила только Рене.

После просмотра ролика Луис Филиппе воздел руки и закричал на весь смотровой зал:

— Ура! На нашем рекламном небосклоне взошла новая звезда!..

Особенно окрыленным и гордым почувствовал себя Луис Филиппе, когда заказчик не только одобрил рекламу, сделанную Мариеленой, но и заказал новую. Луис Фелипе не стал скрывать от заказчика, кто автор ролика. Успех девушки очень радовал его.

Мариелена тоже чувствовала себя счастливой, но только тогда, когда могла отбросить мысли о Хавьере и своей семье, а это удавалось ей только на работе.

Она чувствовала, что рано или поздно их с Луисом Фелипе связь откроется и она станет притчей во языцех. Уже сейчас Сесилия предостерегала ее, что о них с Луисом Фелипе ходят разные сплетни. Путира заимела привычку в разное время заходить к Луису Фелипе под тем или иным предлогом — что-то вынюхивала.

Как-то Луис Фелипе выразил желание, чтобы они пообедали в своем гнездышке, и Мариелена спустилась в супермаркет, чтобы купить продукты. Сумка ее уже была полна всякой всячины, когда она столкнулась в Пуритой, забежавшей купить для офиса кофе и галеты.

— Ты что, собираешься стать поваром своего шефа? — полюбопытствовала Пурита.

— Нет, это я домой… — ответила Мариелена.

— Давай я подвезу тебя, — предложила Пурита. — О нет… — замялась Мариелне, — мне еще надо на работу…

— Но здесь мясо. Куда ты его денешь?

— У нас в офисе есть холодильник, — нашлась Мариелена.

Луис Фелипе и Мариелена замечательно проводили врем в своей квартирке, и Мариелена стала привыкать к такому положению вещей, что после работы они сразу поднимаются наверх.

Но она понимала, что это не может долго продолжаться.

Когда-нибудь у Клаудии лопнет терпение, с которым она каждый день ждет мужа после работы, а он является поздно вечером и старается всячески уклониться от выполнения супружеского долга — в этом Мариелена не сомневалась. Рано или поздно должно произойти объяснение Луиса Фелипе с женой, но вот чем оно закончится для нее, Мариелены?..

Летисия испытывала потребность в обществе Кике, и сама не отдавала себе отчет, что означает эта потребность.

— Я для вас как отдушина, — как-то сказал Кике.

Они в это время ходили по магазинам. Летисия отпросила Кике у своего мужа, для того, чтобы паренек помог ей нести пакеты.

— Вначале так оно и было, — призналась Летисия, — но теперь все иначе. Я чувствую себя счастливее, моложе, чувствую себя женщиной. Ты заставил меня вспомнить об этом.

— Вы не должны так говорить, сеньора, — стыдно заметил Кике.

— Почему, ведь ты мне как сын! Впрочем, к счасть, ты не мой сын! — воскликнула Летисия.

— Почему вы так говорите?

— Потому что тогда ты бы был со мной таким же грубым и эгоистичным, как мои дети, — объяснила Летисия.

— Мама нас воспитывала по-другому. Она всегда была очень ласковой, но в тоже время очень строгой. И ей не нравится, что вы все время пытаетесь что-то мне подарить. Да и мне это, признаться, беспокоит, — чистосердечно сказал Кике.

— Беспокоит? Почему? — не поняла Летисия.

— Что может сказать ваш супруг обо всем этом? Ему бы это не понравилось.

— А что ему может не понравится? В том как я к тебе отношусь нет ничего плохого. Наоборот.

— Ну раз вы так считаете, — вздохнул Кике.

— Конечно. Все хорошо. И мы с тобой друзья, — проговорила Летисия.

Знакомство Андреаса с Никонором Негретти оказалось не только полезным, но и приятным.

Это загадочный, уравновешенный, очень умный человек быстро завоевал симпатию Андреаса тем, что внимательно и терпеливо вникал во все его семейные неурядицы и давал хорошие советы.

Так, например, очень дельный совет дал Негретти в отношении Энди.

— По чему бы тебе не перевести его в наш университет? — как-то сказал он Андреасу.

— Да, но в Бостоне я учился сам… — начал было Андреас, но Негретти продолжал:

— Дело в том, что здесь тебе было бы удобно контролировать мальчика… Он был бы под твоим неусыпным надзором. Я мог бы переговорить кое с кем в университете, что бы его оформили переводом из Бостона.

— Спасибо нИканор, — с чувством сказал Андреас, — я подумаю. А что ты мне посоветуешь в отношении Мелиссы?

— А что Мелисса? — не понял Никанор. — Она прекрасная девушка. Я надеюсь увидеть Мелиссу женой своего сына.

— Разве Ники не отказался от этой идеи после того, что он увидел на приеме? — немного растерянно спросил Андреас.

— Напротив, этот случай помог ему понять, что он любит твою дочь. И она ответит емуна это чувство… со временем. Я уверен, если они проведут день на моей яхте, то обо всем договорятся. Энди, разумеется, тоже приглашен.

Вечером Андреас пригласил детей на семейный совет.

— Садитесь, — сказал он им. — Я хочу поговорить с вами. Вы уже не маленькие и должны работать на этот дом.

— Как это? — в один голос спросили Энди и Мелисса.

— Делать то, что устраивало бы всех, — объяснил Андреас и. обернувшись к сыну, сказал: — Я сегодня говорил о тебе с Никанором. Он убедил меня, что будет лучше, если ты будешь учиться в здешнем университете.

Энди даже подпрыгнул от радости.

— Да, — заметив его реакцию, продолжил Андреас, — только не думай, что и здесь ты будешь бить баклуши. Я стану следить за твоей учебой.

— Хорошо папа, с готовностью согласился Энди.

Андреас перевел взгляд на дочь.

— У Ники не пропало желание познакомиться с тобой поближе. Как это ни странно, — добавил Андреас. — Итак, он приглашает тебя на прогулку на яхте. Вместе с Энди.

— Папа, но я не переменилась по отношению к Ники, — проговорила Мелисса.

— Ты изменишь к нему свое отношение. Ники прекрасный парень, умный, воспитанный. — Андреас посмотрел на дочь взглядом, не предвещавшим ничего доброго в случае ее отказа, — в отличие от тебя. Будешь вести себя с ним как настоящая сеньорита. И имей в виду, я не потерплю больше от тебя подобных выходок.

— Хорошо, — согласилась Мелисса.

Когда отец ушел, Энди спросил сестру:

— Ты и правда будешь паинькой? Там, на яхте…

— Сам увидишь, — загадочно усмехнулась Мелисса, — у тебя же место в первом ряду…

Фуча сидела у Кармелы и занималась составлением кляузы.

«Как матери семейств и достойные женщины, — произносила вслух и усердно записывала свои слова Фуча, — мы должны объединиться, чтобы выбросить из квартала этот притон греховности, где устраиваются оргии…»

Она так увлеклась, что не замечала недоуменного взгляда подруги и Мече.

— Фуча, не преувеличивай, — наконец не выдержала Кармела, — это простой бар, где девушки обслуживают клиентов. И лично я не хочу вредить этой Тельме.

— Даже несмотря на то, что Тельма вредит всем? Что она совращает наших мужей и сыновей? — взвилась Фуча.

— Все можно уладить по-другому, стояла на своем Кармела.

— Нет-нет, мы обязаны подготовить это письмо и направить его властям, чтобы они убрали отсюда эту женщину, — не сдавалась Фуча.

— Я считаю, такую бумагу должен составлять адвокат, — подала голос Мече. Фуча не согласилась:

— Я напишу черновик, а потом его кто-нибудь проверит, добавит кое-что, исправит… Это можно поручить Кике.

— И все же мне это не нравится — покачала головой Кармела.

Возле больницы маршировала по кругу толпа митингующих женщин с плакатами в руках. Они дружно скандировали:

— Мы — против абортов! Мы — против абортов! «Против они, — злобно подумала Чела, — вы против, потому что ни одна из вас не была в моей ситуации».

Ей надо было срочно пробраться сквозь эту толпу, перекрывшую вход в больницу, потому что врач, с которым она договорилась, уже ждал ее.

У самого входа стоял человек с микрофоном и вещал в него:

— Мы ведем репортаж с демонстрации участников движения за запрещение абортов… Сеньорита, а что вы скажете по поводу запрета на аборты? Он сунул микрофон Челе.

Чела с ужасом посмотрела на микрофон. Ноги ее как будто приросли к асфальту. Еще немного — она переступила бы порог больницы… Но что-то оказалось на этот раз сильнее ее. Резким движением оттолкнув от себя человека с микрофоном Чела бросилась бежать — прочь от этих демонстрантов, от больницы, где ее уже ждал врач.

— Хорошо, что ты этого не сделала, — выслушав сбивчивый рассказ подруги, сказала Мариелена. — Ты растеряна и не знаешь, что делать.

— Да, в тот момент я почувствовала себя преступницей, Мариелена.

— Не переживай, дорогая. Вот когда родится ребенок…

— Нет! Он не должен появиться на свет! — вскричала Чела. — Нет, ни за что!

— Чела, это дитя имеет право на жизнь, это твой ребенок…

— Нет, Мариелена, нет. Он не должен родиться, нет не должен, — не желала и слушать Чела.

— А кто ты такая, чтобы решать это? — рассердилась Мариелена. — Ты не имеешь права решать, должен кто-то родиться или нет…

— Мариелена…

— Нет, выслушай меня, — горячо заговорила Мариелена, — ты всегда была доброй, отзывчивой, неспособной причинить зла даже дворовой собаке… А сейчас ты хочешь убить собственное дитя.

— Замолчи, — Чела зажала уши руками.

— Нет, — еще громче заговорила Мариелена, ты — будущая мать. Внутри тебя крохотный комочек, но он уже чувствует, он переживает твою нелюбовь, твое неприятие. Не делай этого Чела, не отнимай то, что ты сама уже дала ему, — право на жизнь.

— Но если он родится, Мариелена, то будет обречен на страдания. У него не будет отца, — снова заплакала Чела.

— А ты поговори с Камачо. Постарайся по-хорошему с ним поговорить, а не так, как тогда. Он должен почувствовать свою ответственность за этого ребенка…

— Ты думаешь? — с надеждой глядя на нее, спросила Чела.

— Попытайся, Чела. — Мариелена положила руку на плечо подруги. — Уверена, в конце концов Камачо полюбит этого ребенка.

Глава 12

В страшном напряжении Чела ждала, пока мать и Тете уйдут из дома.

Знахарка дала ей снадобье и объяснила, как им пользоваться, чтобы избавиться от ребенка.

И сейчас Чела, наблюдая за сборами Эсперансы и Тете, мысленно молила Бога, чтобы они ушли поскорее и чтобы все обошлось.

Наконец, Эсперанса и Тете, покончив со сборами, напутствовали Челу, чтобы она как следует отдохнула, пока их не будет, — и дверь за ними закрылась.

Чела достала из-под валика дивана припрятанное ею снадобье.

Она вся дрожала. Но мысль, что она обязана избавиться от этого позора и избавить от него своих родных, придавала ей силы.

— Боже, прости меня, прости меня за то, что я собираюсь сделать, — сказала она. — Прости меня. Господи!

…Эсперанса и Тете нашли ее спустя несколько часов, лежащую в луже крови…

На вопль Эсперансы примчались Кике и Мариелена. Кике сбегал за Тео.

Лежащую без сознания девушку перенесли в машину Тео и повезли в больницу.

Сегодня было дежурство Хавьера. Он быстро осмотрел Челу и распорядился:

— Подготовьте операционную!

Мариелена в ужасе вцепилась в Хавьера:

— Да скажи же, что с ней? Хавьер наклонился к ней и шепнул:

— Чела пыталась прервать беременность.

Девушку увезли в операционную.

Эсперанса рыдала навзрыд. Она не могла понять, что случилось с ее дочерью. Мариелена и Тете старались ее утешить.

Два часа прошло в томительном ожидании, наконец двери операционной открылись и появился Хавьер. Все бросились к нему.

— Хавьер, Хавьер, как моя дочка? — чуть живая от тревоги, спросила Эсперанса.

— Все в порядке, Эсперанса. Она побудет здесь пару дней, пока не окрепнет.

— О Господи! Да что же произошло! — выкрикнула Эсперанса.

— Все уже в порядке. Чела не потеряет ребенка, — несмотря на отчаянные знаки, которые подавала ему Мариелена, произнес Хавьер.

— Ребенка? — отпрянула от него Эсперанса. — Какого ребенка?!

— Послушайте, вы бы все равно узнали, — смущенно сказал Хавьер. — Чела беременна.

Эсперанса в ужасе схватилась за голову.

— Моя дочь? Моя Чела? Нет! Нет! Этого не может быть!

Пока Хавьер успокаивал Эсперансу, Мариелена подошла к каталке, на которой лежала подруга.

Чела с трудом разлепила глаза.

— Мариелена, — тихонько позвала она. — Мне так плохо, я умираю… Перед смертью я хочу увидеть его…

— Чела, нет, Хавьер сказал, с тобой будет все в порядке! — воскликнула Мариелена.

— Умоляю тебя, привези его… Он живет… помнишь я тебе говорила…

Челу повезли в реанимационную палату.

Мариелена помнила: домик рядом с гаражами. Ей не оставалось ничего другого, как вместе с Тео, на его машине, отправиться к Камачо. Может, и к лучшему. Мать Челы уже все знает, так пусть же увидит виновника того, что случилось с дочерью!

Эсперанса то начинала рыдать, то благословляла небо за то, что оно не отняло у нее ее девочку.

Конечно, это страшный позор, но что было бы с ней, если бы ее дочка погибла! Хорошо, что они с Тете не особенно задержались. Бог был с ними. Это Бог сделал так, что весь этот кошмар произошел именно в дежурство Хавьера, их спасителя.

Между тем Мариелена и Тео привезли Камачо. Увидев его, Эсперанса сразу же набросилась на него с упреками.

Вот, значит, кто виновник всего! Вот кто обманул ее девочку! Негодяй! Он ошибается, если думает, что ему все сойдет с рук! Он обязан жениться на Челе!

— Послушайте, сеньора, — сразу решил поставить точки над «I» Камачо. — Чела уже не девочка… И я не могу дать этому ребенку свое имя.

— Как это не можете! — завопила Эсперанса.

— Я буду говорить с вами прямо, — решительно сказал Камачо. — Я женат!.. Но я не брошу вашу дочь, если вы не станете создавать мне проблем. Чела мне нравится. И у нее будет мой ребенок. Одним словом, смиритесь со всем, сеньора, ничего уже не изменишь. И не расстраивайте слезами и упреками свою дочь. В ее положении волноваться вредно. А сейчас пропустите меня к Челе…

Хавьер усадил рыдающую Эсперансу на диван и повел Камачо к Челе…

Эрнесто выследил Сулейму, когда девушка отправилась за покупками в близдежащий магазин…

Сулейма заметила слежку, когда переходила через дорогу, и, потеряв голову от страха, совершила ошибку — бросилась в переулок, вместо того чтобы остановиться на оживленной магистрали и затормозить первую попавшуюся машину.

В переулке машина, в которой сидели Эрнесто и его друг, также принадлежавший к «братству», быстро настигла Сулейму. Выскочив из машины, Эрнесто настиг Сулейму и втащил туда упирающуюся девушку. Эта операция заняла всего пару минут.

Сулейму привезли в домик на окраине и, еле передвигающую ноги от страха, втащили к Карлосу, швырнув на топчан посередине комнаты.

— Отпустите меня, отпустите! — взмолилась Сулейма.

— Да, конечно, ты уйдешь домой, но сначала мы проведем кое-какое время вместе, вспомним старое, — наслаждаясь отчаянием девушки, ухмыльнулся Карлос.

— Нет, ради Бога, нет!

— Бога? — лицо Карлоса выразило изумление. — Так вот как ты заговорила! Бога! Вот чему тебя научили эти люди! Женщина, которая живет с тобой. Твоя крестная мать.

— Нет, не трогай ее! — Сулейма на коленях поползла к Карлосу. — Умоляю, не причиняй ей вреда.

— Но она уже старая! — задумчиво продолжал Карлос. — Она может упасть с лестницы… или попасть под машину… Не правда ли, друзья? Ты узнаешь, Сулейма, друзей, которых предала? Узнаешь ты их?

— Отпусти меня, — зарыдала Сулейма.

— Ну конечно, конечно, девочка, только сначала ты кое-что попробуешь, чтобы уйти отсюда удовлетворенной и чтобы никогда не забывать нас…

Сулейма вернулась домой, когда Мария, а вместе с ней и Мелисса, очень любящая старую служанку, не находили себе места от тревоги.

Сулейма не могла дать никаких объяснений. Или не хотела. Она была вся истерзанная, сразу можно было понять по ее виду, что над ней кто-то надругался, но на все расспросы девушка отчаянно мотала головой, а когда Мелисса хотела вызвать полицию, в таком ужасе стала умолять сеньориту не делать этого, что Мелисса отступилась.

Сулейму отвели в ванную комнату, отмыли ее все исцарапанное тело, завернули в полотенце и уложили спать. Мелисса и Мария не вышли из ее комнаты, пока не убедились, что измученная девушка уснула.

Потом они спустились вниз, в гостиную, где Энди, уже узнавший о том, что произошло, беспокойно мерил комнату шагами.

— Она уснула, — сказала брату Мелисса.

— И все же я считаю, надо было вызвать полицию! — сказал Энди.

— Я тоже, — присоединилась к нему Мария.

— Да, но она так этого боится. — пожала плечами Мелисса.

— Прямо не знаю, что делать, — заплакала Мария.

Мелисса нежно обняла ее.

— Но кто же, — задумчиво произнесла она, — кто же эти негодяи? Кто они?..

Клаудиа чувствовала, что муж с каждым днем все больше и больше отдаляется от нее.

И ничего нельзя было с этим поделать.

Дошло до того, что он стал под разными предлогами не только уклоняться от близости с ней, но и все время устраивал так, чтобы они не оставались наедине.

К каким только уловкам ни прибегала Клаудиа, чтобы вернуть его. Она была с ним ласкова, слушалась каждого его слова, выполняла малейшее желание, но все было напрасно, — он мягко, но непреклонно возводил между ними стену, которую невозможно оказалось проломить. Единственная надежда Клаудии теперь заключалась в Мариелене, которая, как верила она, посвятит ее в тайную, неведомую для нее жизнь мужа. Поэтому она принялась изо всех сил нахваливать Луису Фелипе его секретаршу, говоря, что прежде была несправедлива к Мариелене, а теперь понимает, что это благодаря ее работоспособности Луис Фелипе иногда приходит с работы рано. Луис Фелипе слушал ее, согласно кивая головой. На самом деле он был вынужден являться так рано только потому, что Мариелена в последнее время была занята своей подругой, с которой произошло какое-то несчастье.

Луис Фелипе, чтобы не оставаться с женой наедине всякий раз тянул ее к Пеньяранде. Ему якобы надо обсудить предвыборную кампанию Андреаса. Что было делать Клаудии, чем, как говорится, крыть… Таким образом, каждый вечер они просиживали за ужином у ее сестры Летисии.

Как-то, возвращаясь с подносом, уставленным аперитивами, Клаудиа подслушала разговор, который вел Луис Фелипе с Андреасом. Она уже чуть было не вошла в гостиную, но, услышав свое имя, остановилась и замерла на ступенях, ведущих в гостиную.

— А как же Клаудиа? — спрашивал шурина Андреас. — Как ты собираешься выбраться из этой ситуации? Ты думал о Клаудии?

— Не знаю, не знаю, что делать с Клаудией, — страдальческим голосом произнес Луис Фелипе, — мне нужна свобода, но я не могу набраться мужества, чтобы оставить ее. Я испытываю к ней нежность, жалость, благодарность…

— Жалость? — перебил его Андреас. — Но это ужасно, Луис Фелипе!

— Знаю, — вздохнул Луис Фелипе и сокрушенно добавил: — Чувствам нельзя приказать, Андреас. Я бы хотел испытывать к ней прежнюю страсть, но не могу, Андреас, не могу…

Клаудиа, боясь, что ее застанут за подслушиванием разговора мужчин, — с минуту на минуту должна была спуститься Летисия, — вышла из своего укрытия с улыбкой на губах…

Утром, когда Луис Фелипе ушел в офис, она сделала то, к чему еще никогда не прибегала: произвела обыск в карманах брюк и пиджака мужа, в которых он вчера ходил на работу. В кармане она нашла бумажку.

Это была квитанция за приобретение дорогого золотого перстня…

Иоли несколько раз порывалась обо всем рассказать своему мужу, но, когда она встречала ласковый, исполненный доверия взгляд Фредди, правда замирала на ее устах.

Фредди видел, что с женой что-то происходит, но относил ее состояние на счет того, что Иоли нанервничалась, проходя эти бессмысленные обследования.

— Больше никаких обследований, — сказал он ей однажды, — тебя они выбивают из колеи, дорогая. Не беспокойся, мы и без врачей сумеем зачать сына…

Эти слова будто нож поворачивали в израненном сердце Иоли.

Да и как сказать обо всем Фредди? Он, как и она, смысл своей жизни видит в детях. Но и скрывать истинное положение вещей стало для нее сущей мукой.

Чтобы немного развлечь жену, Фредди решил сходить с ней в гости к Кармеле. В этом обычно спокойном доме царила суматоха.

Только что стало известно о беременности Челы.

Эту новость принес Кике, сообщив, что Мариелена осталась посидеть в больнице возле Челы, которая чуть было не потеряла своего ребенка. Хавьер, можно сказать, спас жизнь им обоим.

Фуча, преисполненная негодования, обрушилась на Кармелу:

— Видишь, а ты возражала против моего письма против Тельмы! Эти женщины развращают нащих мужчин! Это по их милости упал уровень нравственности в нашем квартале! Я уверена что тот мужчина, который совратил Челу, в свое время пользовался услугами этих дам! Иначе откуда такой цинизм!

— Мече, пойди в свою комнату, — сказала Кармела. — И ты, Кике. Вам этого не следует слушать. А ты, милая, присаживайся, — обратилась она к Иоли. — Фредди, твоя жена что-то бледненькая…

— На меня просто произвело большое впечатление то, что случилось с Челой, — объяснила Иоли.

— Да, и это лучшая подруга Мариелены! — воскликнула Фуча.

— Бедная Чела, — вздохнула Иоли, а про себя подумала: «О Господи, кому не надо, та беременеет, а я, которая только и мечтает о ребенке, никогда не смогу его иметь!»

— При чем тут Мариелена? — строго произнесла Кармела.

— Но я же сказала, она лучшая подруга Челы, — ответила Фуча, не замечая знаков которые делал ей Тео.

— С моими девочками ничего такого не может произойти, — проговорила Кармела и, подойдя к образу Мадонны, перекрестилась: «Пресвятая Дева, помоги бедняжке Челе выносить ее дитя».

В квартире Тельмы все было готово к приходу гостя.

В вазах были расставлены цветы, в бочоночке со льдом охлаждалось вино.

Мать Тельмы, Росалия, ненавидевшая друга Тельмы, демонстративно заперлась в своей комнате.

А Тельма перебирала в памяти их недавний разговор с Тео. Она знала, что Тео — лучший мужчина из тех, кого Тельма встречала за свою жизнь. Она знала также, что Тео испытывает к ней нежность и благодарность за то, что она когда-то помогла ему встать на ноги, дала деньги, для того чтобы он открыл свое дело, магазин. И еще она знала, что Тео никогда не забывал ее и никогда не забудет.

Но в то же время Тео ни за что не хотел ей сказать, кому он отдал ее сына в те давние времена, когда она была вынуждена расстаться со своим ребенком. Как ни молила, ни заклинала она Тео, тот не уступал. Но и Тельма знала, что она не отступится от принятого ею решения — во что бы то ни стало разыскать сына.

Размышления ее прервал звонок.

Она поправила волосы и, взглянув еще раз в зеркало, открыла дверь….

Никанор Негретти нежно обнял ее.

— Если бы ты знала, — сказал он. — как дано я жаждал этого момента! Столько работы… а тут еще предвыборная кампания Андреаса… А где твоя мать? Почему она не вышла, чтобы излить на меня свой яд?

— Дорогой, не говори так о маме, — попросила Тельма.

— Но это же правда, — возразил Никанор. Мы Столько лет вместе, а она никак не угомонится.

— Мама спит, и ты приляг, отдохни. Сейчас налью тебе вина.

…Именно за этот покой, уют, умиротворение, — которые умела создать Тельма, Никанор Негретти ценил ее и любил.

Ни одна женщина на свете не стала бы так искренне заботиться о нем, И он, конечно, во всем помогает ей, одно только плохо — видятся они редко… Но ничего, вот Ники женится на Мелиссе, и у них с Тельмой будет еще много времени, которое они проведут вместе. Долг перед сыном прежде всего.

Тельма в это время ласковыми движениями расстегивала на нем рубашку, снимала с ног туфли… После ухода Никанора Росалия вышла из своей комнаты.

— Думала, ты уже спишь, — удивилась Тельма.

— Я и спала, но тут в воздухе повеяло этим мужчиной…

— Мама, до каких пор ты будешь придираться к Никанору, — с упреком сказала Тельма. — он столько сделал для нас, привез в эту квартиру, платит за нее, помог открыть мне дело, которым я зарабатываю на жизнь…

— За его услиги ты с ним расплатилась сполна. — отрезала Росалия. — Ты рискуешь жизнь., встечаясь с этим человеком. Он проклят! Он сам дьявол! И он принесет в наш дом кровь и смерть!

Отношения Энди и Ненси ничего бы не омрачало, если бы не постоянные напоминания девушки о деньгах. О долге, который она должна отдать людям, дающим ей наркотики.

Энди зевал, слушая ее жалобы на этих людей. Он обещал со дня на день отдать долг, но добыть деньги не так-то просто.

— Ты обязан, обязан заплатить! — горячилась Нэнси.

— А ты забываешь, что я скоро начну работать банке у моего отца. И тогда все будет намного проще — оправдывался Энди.

— Ты давно говоришь об этом, — ядовито произнесла Нэнси. — а воз и ныне там.

— Милая, ты можешь говорить о чем-то другом — вышел из себе Энди.

— Видишь ли, — серьезно ответила Ненси, — ты не знаешь этих людей. Они способны все. Мне бы не хотелось…

— Чего? — несколько струхнув, задал вопрос Энди.

— Чтобы с тобой что-то случилось.

— Неужели эти люди такие крутые? — спросил Энди.

— Ты не принимаешь их всерьез? — усмехнулась Ненси. — Напрасно. Поверь мне, с ними шутить не стоит.

Энди передернулся:

— Хорошо, Ненси, не будем об этом. Я что-нибудь придумаю и заплачу свой долг. Я попрошу денег у тети Клаудии.

— Я бы на твоем месте нашла бы лазеечку, чтобы положить лапу на счет твоего отца в банке, — осторожно заметила Ненси.

Энди кивнул:

— Со временем я обдумаю и такую возможность. Потерпи, ладно?

Ники согласился на поездку на яхте не только для того, чтобы доставить удовольствие отцу. Вообще-то ему и самому стало интересно, сумеет ли он справиться с этой гордячкой, которая открыто заявила ему, что никогда не выйдет за него замуж.

— Что общего между приглашением покататься яхте и замужеством, — пожал плечами Ники, — я не сделал пока тебе предложения.

— Да. Твой отец еще не отдал тебе такого приказа, — парировала Мелисса.

— Мой отец никогда мне не приказывает, — отозвался Ники. — Иногда он дает мне советы.

— А ты слушаешься его, — ехидно заметила Мелисса.

— Ты многого не понимаешь, — задумчиво произнес Ники. — Ты выросла в большой, любящей тебя семье. И ты не знаешь, что значит расти одному, без матери. Без чьей-либо заботы. Когда не к кому прильнуть в минуты страха, некому пожелать «спокойной ночи», некого поцеловать перед сном. У меня не было мамы, которая провожала бы меня в колледж и которую я мог бы представить моим друзьям… Моя мама предпочла путешествия, развлечения…

— Вот как? — спросила Мелисса небрежным тоном; однако начиная прислушиваться: то, что говорил Ники, было ей хорошо знакомо.

— Да. Иногда я беру ее фотографию, смотрю на нее. Но я уже почти не помню ее. Я забыл ее, как и она забыла про нас с отцом. Я тебе надоел?

Мелисса отвернулась. Слова Ники тронули ее, но она постаралась, чтобы он этого не заметил.

— Очень, Ты столько наговорил…

— Прости. Я хотел, чтобы ты поняла, отчего мы так близки с отцом. Он заменил мне маму. Старался, чтобы мне не было одиноко. Заботился обо мне. И я благодарен ему.

— Да, я вижу, он хорошо промыл тебе мозги, — сказала Мелисса.

— Нет, Мелисса, — Ники покачал головой. — Просто мы с отцом любим друг друга. Но тебе этого не понять, потому что ты никого не любишь. Мелисса несколько смутилась:

— Из чего ты сделал такой вывод?

— Из твоего поведения, — отозвался Ники. — Ты всех хочешь уязвить, обидеть. Но я почему-то уверен, — Ники пристально посмотрел девушке в лицо, — что наступит день и ты полюбишь меня. Да-да, не смейся. Ты еще узнаешь, что такое любовь, Мелисса…

Утром Луис Фелипе пришел в офис в радужном настроении.

— Осторожно, нас увидят, — прошептала Мариелена, когда он обнял ее и поцеловал.

— Знаешь, я кое-что купил для тебя, — сообщил Луис Фелипе и извлек из кармана маленькую коробочку.

Мариелена раскрыла ее — и ахнула. В бархатном футляре лежал великолепный перстень с большим рубином в окружении бриллиантов.

— Луис Фелипе! — на лице Мариелены отразился испуг. — Ты не должен был этого делать! Это безумно дорого!

— Для тебя не жалко, — возразил Луис Фелипе. Но что я скажу дома?

— Дорогая, что-нибудь придумай… Я хочу, чтобы ты сняла кольцо, которое носишь, и надела этот перстень. И, несмотря на сопротивление Мармелены, Луис Фелипе надел ей на палец кольцо.

Довольный собой, Луис Фелипе направился к Гонсалесу.

Первым, кто заметил подарок Луиса Фелипе, был Рене.

— Девочка! — он взял ее за руку, уставившись на перстень. — Какое чудо! Ты так много зарабатываешь?

Мариелена уклончиво ответила, что это подарок и, сняв перстень, положила его в футляр.

Вернулся Луис Фелипе.

— Дорогая, мне придется, поехать на съемки рекламного ролика. Увидимся на квартире, хорошо?

— А как я узнаю, сможешь ты вырваться или нет?

— Вот телефон нашего гнездышка, — Луис Фелипе протянул ей листок бумаги. — Это частный номер, его никто не знает. Позвони мне! Я уже буду там! Пока!..

Луис Фелипе ушел, а Мариелена, повертев листок с номером телефона, положила его под коробочку с перстнем.

Глава 14

Никанор давно уже привык жить двойной жизнью. Весь день он провел в банке у Андреаса, играя уже привычную роль крупного денежного туза, уверенного в себе человека. Они обсуждали предстоящую избирательную кампанию, составляли речь Андреаса перед избирателями. Потом Никанор обедал в доме у Пеньяранды. В сущности, до позднего вечера он играл роль. Роль преуспевающего дельца, покровителя начинающего политика, лучшего друга и советника Андреаса Пеньяранды.

И вот наконец он освободился и поспешил на встречу с Тельмой. Она уже давно с нетерпением ждала его у накрытого стола. Никанор с облегчением сбросил все свои маски, как только переступил порог этого дома. Здесь он отдыхал от дел и становился самим собой — далеко не уверенным в себе, отягощенным множеством забот человеком нечистой совестью. Тельма знала его долгие годы, перед ней не нужно было никого играть.

Только ей он мог довериться и рассказать обо все что его тревожило.

— Скоро у нас с тобой будет больше свободного времени, дорогая, — обещал он. — Мы будем чаще видеться, как только Ники женится на Мелиссе. Сейчас для меня самое важное — устроить судьбу.

Вчера Никанор проводил Ники на пристань. Долгожданная прогулка на яхте наконец состоялась. Ники отправился путешествовать с Мелиссой, ее подругой и Энди. Никанор возлагал на это плавание большие надежды. На яхте все должно решиться. Там Ники обещал сделать Мелиссе предложение. Они вернутся женихом и невестой.

— Но почему ты так настаиваешь на этом браке? — недоумевала Тельма. — Ведь Ники не любит эту девушку. Будет ли он счастлив с ней?

Ах эти женщины, снисходительно улыбнулся Никанор. Даже в зрелом возрасте они продолжают грезить о любви. Любовь приходит и уходит При заключении браков романтические чувства не так уж и важны. Вот он сам женился когда-то по любви. И что из этого вышло? Сейчас он многое бы дал, чтобы избавиться от жены.

— Женившись на Мелиссе, Ники станет членом очень влиятельного и респектабельного семейства, — терпеливо объяснял Никанор Тельме. — Сам я живу с чувством постоянной опасности. Меня могут арестовать. Но Ники не посмеют тронуть.

Андреас заступится за зятя. К тому же Ники ни в чем не замешан. Он ничего не знает о моих делах.

— Ради Бога, будь осторожен! — каждый раз молила его Тельма.

Она знала, чем занимается Никанор. На ее квартире он иногда встречался со своими подчиненными. Все эти люди очень не нравились Тельме. Она чувствовала, что они способны на любую подлость, предательство и даже убийство. Особенно недолюбливала она Роберто.

В тот вечер, когда случилось несчастье с Ники, как раз Роберто и позвонил Никанору. И потребовал немедленной встречи.

— Это очень важно, шеф, — настаивал он.

Никанор поморщился, ему так хотелось отдохнуть хотя бы несколько часов, не думать о делах, но вынужден был уступить. Роберто не терпелось вручить шефу чек, полученный от Энди. Ненси каждый день требовала от него денег. И вот наконец Энди удалось выпросить у тетки довольно значительную сумму. Но это была только часть его долга за маленькие пакетики с зельем, которыми регулярно снабжала его Ненси. По, этому поводу Ненси выразила недовольство и даже отказала Энди в назначенном ранее любовном свидании. Он был в отчаянии, в ярости, обещая завтра же достать еще денег.

— И это все? — спросил Никанор, разглядывая чек. — Мог бы подождать до завтра.

— Хочешь, я вытрясу все деньги из этого маменькиного сынка? — злобно сказал Роберто, — Он, видите ли, отправился прогуляться на яхте. До чего ненавижу этих молодчиков с собственными машинами, яхтами.

— У тебя явно садистские наклонности, — брезгливо покосился на громилу Никанор. — Одни мечты — сломать кому-нибудь кости, набить морду. Не смей его трогать. Пускай его долг растет, — это нам на руку.

— Я-то думал, вы хотите испортить жизнь его папаше-банкиру, — Роберто был явно разочарован и недоволен.

— И не думай впредь. Я думаю, а ты всего лишь исполнитель! — взорвался Никанор. — И не своевольничай. Ступай, ты и так отнял у меня много времени.

Этот идиот способен все испортить, так ненавидит богатых и любит драться, с беспокойством думал Никанор. Сам он был вовсе не на вершине пирамиды, а всего лишь средним звеном в иерархии. Получил задание от шефов сделать Андреаса Пеньяранду своим человеком, связать его какими-то обязательствами. И Никанор преуспел в этом деле, стал близким другом Андреаса, организатором его предвыборной кампании. А Энди мог бы стать дополнительным рычагом воздействия на, Андреаса, если тот в будущем вздумает заартачится и откажется выполнить их волю. Вот почему Никанор так испугался, что этот безмозглый от пустит в ход кулаки и нарушит его планы, его тонкую игру.

Только Никанор отогнал наконец все мысли о делах и расслабился, развалившись с бокалом в руке в мягком кресле, как вновь раздался телефонный звонок. Тельма уговаривала его не брать трубку. Но Никанор, вздохнув, все таки потянулся к телефону. Если кто-то из его людей звонит сюда, то дело экстренное, не терпящее отлагательства.

— Что случилось? — недовольно рявкнул Никанор в трубку, но вдруг побагровел и сник. — Ники упал в воду? Этого не может быть, мальчик прекрасно водит яхту! Он жив? Скажите мне правду! Я немедленно выезжаю.

Случилось несчастье, сразу поняла Тельма, бросившись к Никанору. Тот тяжело дышал, прижав ладонь к сердцу.

— Если с Ники что-нибудь случится, я этого не переживу, Тельма, — стонал он. — Сын — единственный смысл моей жизни. Но нет, мой мальчик хорошо плавает, он выплывет, я это чувствую, он жив.

В доме Андреаса Пеньяранды царила тишина. Все говорили шепотом или вполголоса, как в траурные дни. Ники все еще не нашли. Яхта вернулась, но никто не мог добиться от Энди и Мелиссы вразумительного рассказа о том, как все случилось. Никто якобы не видел Ники в тот момент, когда он упал в воду.

— Может быть, на повороте яхта сильно накренилась, — предполагал Энди. — Мы хватились когда его уже не было на палубе. Кто поднял тревогу? Кажется Мелисса. Я тут же позвонил спасателям. Мы несколько часов прочесывали этот район, но никого не нашли.

— Он умер, я чувствую, его уже нет в живых! — со слезами причитала Карола, подруга Мелиссы.

— Замолчи сейчас же, не ной! — приказала ей Мелисса. — Может быть, все еще обойдется и он доплывет до берега.

Мелисса была очень встревожена и подавлена. Казалось, ее что-то мучило. Но в общей суматохе этого никто не замечал. Никанор был убит горем. Утром они даже отменили очень важное совещание, и Андреас привез его домой, чтобы он смог чуть-чуть отдохнуть и забыться. Никанор всю ночь провел на пристани и вместе с береговой службой несколько раз выходил в море. И сейчас он продолжал каждые полчаса звонить спасателям — нет ли каких новостей. Новостей не было.

Все утешали Никанора и уговаривали его поесть. В это время Мелисса тихо выскользнула из дома и, пройдя через сад, очутилась во владениях другой семьи — Сандовалей. Она знала, что дядя Луис Фелипе еще не ушел в офис. Он был единственным человеком, с которым она могла поговорить откровенно.

— Что случилось, девочка? Зачем я тебе понадобился? Почему ты так взволнована? — Луис Фелипе любил Мелиссу как свою дочь и сразу замети, что она сама не своя.

— Дядя, у меня неприятности. Мне нужна твоя помощь.

И Мелисса сбивчиво рассказала ему все. На яхте они с Ники, как всегда, ссорились и старались уязвить друг друга побольнее. Мелиссу злило, что отец заставляет ее встречаться с ним. Но и Ники тоже выполняет волю отца и терпеть ее не может.

— Я слегка толкнула его, дядя. Это была шутка, клянусь. Я не думала, что случится что то плохое. Может быть он погиб. По моей вине. Что мне делать?

— Успокойся. Не будем опережать события, Мелисса. Ники молод, силен. Будем надеятся на лучшее. Никому об этом не рассказывай. Мы что-нибудь придумаем.

Луис Фелипе обладал особым даром воздействия на людей. Мелисса почувствовала его спокойную, уверенную силу. Ей стало легче. Она почти поверила, что все уладится, Ники найдут. Ну почему Луис Фелипе не ее отец, не раз с тоской сожалела Мелисса.

Луис Фелипе проводил племянницу и хотел было незаметно выскользнуть из дома. Он чувствовал себя виноватым перед Клаудией. Уже который день он возвращался домой очень поздно. А вчера даже не поднялся в спальню. Ему все труднее становилось оправдываться перед женой. Клаудиа окликнула его уже двери.

— Как, ты уже уходишь, Луис Фелипе? Что происходит? Я не видела тебя два дня, — не смогла удержаться она от упреков.

— Но ты сама говорила, что плохо себя чувствуешь. Я не хотел тебя беспокоить, — оправдывался он.

— Мы тобой живем как соседи под одной крышей, а не как муж с женой. — с раздражением говорила Клаудиа. — Весь день звоню тебе в офис и не застаю, Где ты проводишь вечера, мне тоже неизвестно…

— Прошу тебя, Клаудиа, не терзай меня. Ты знаешь, как мне ненавистны твоя постоянная слежка, твоя ревность! — взорвался Луис Фелипе. — Если ты не перестанешь давить на меня, я подам на развод.

— Я знала, знала, у тебя есть другая женщина. Признайся, кто она? Вернись! — кричала ему вслед Клаудиа.

Но Луис Фелипе стремительно выбежал из дома и направился к машине. Эти жестокие слова вырвались у него случайно, но сейчас он почувствовал, что готов к развязке, что развод был бы лучшим выходом для всех.

— Я вся как натянутая струна, — жаловалась Клаудиа сестре. — Сегодня он впервые прямо заговорил о разводе. Я не смогу жить без него, Ольга. Где твой Вальдес? Я вчера весь день звонила ему в агентство. Его нет.

Клаудиа говорила по телефону и поглядывала часы — уже шесть. Луис Фелипе, конечно, не возвращался. Похоже, и этот вечер ей придется провести в одиночестве. Раньше ей удавалось справляться с собой. Но сегодня, после разговора о разводе и нескольких безуспешных звонков в офис к Луису Фелипе и частному детективу Вальдесу, Клаудиа была необычайно взвинчена. Нервы у нее сдали. Она схватила сумочку и поспешила в офис. Зачем? Она сама не могла бы объяснить этого. Просто чтобы еще раз убедиться, что муж так и не вернулся в свой кабинет. Значит, он с ней. На той же квартире, куда она звонила, или в загородном ресторане. Воображение уже рисовало ей картины, от которых Клаудиа приходила в ярость и отчаяние.

В эту минуту Луис Фелипе входил в свой кабинет, усталый, но довольный. Несколько часов подряд они с Рене провели в студии, отбирая девушек для предстоящих съемок рекламных роликов. Он славно поработал и имел полное право на отдых. Вот почему Луис Фелипе был в отличном настроении. Прежде чем скрыться за дверью кабинета, он одарил Мариелену нежным и многозначительным взглядом. Через полчаса они собирались вместе отправиться в свое гнездышко. Мариелена ответила ему таким же взглядом. Они уже давно научились разговаривать без слов.

Она аккуратно разложила по пакетам бумаги, заперла столы, наметила в блокноте, что предстоит сделать завтра. И даже не заметила, как вслед Луисом Фелипе в кабинет проскользнула одна из фотомоделей, Татьяна. Сеньора Сандоваля всегда осаждали люди — клиенты, модели, девушки, жалеющие получить работу.

В ближайшие дни фирма должна была подписать очень выгодный контракт. Поэтому все девушки-фотомодели были взволнованы и озабочены. Всем хотелось получить эту работу. Но Татьяна отличалась особой активностью. «Под лежачий камень вода не течет, — говорила она. — Действовать — вот мой девиз». Обычно нахальством и напором она добивалась своего, особенно от мужчин. Татьяна была очень хорошенькой и знала это.

На Луиса Фелипе она повела атаку уже давно. Пустила в ход все свои чары. И все напрасно. Этот истукан, сеньор Сандоваль, оказался на удивление равнодушным и непробиваемым. Он попросту не замечал ее кокетства, ее соблазнительных поз. Татьяна была уязвлена. Она даже предложила ему как-то после работы посидеть в кафе Но он вежливо отказался, сославшись на занятость. К тому же ее ухаживания не остались незамеченными: подруги и Рене посмеивались над ней.

— Будь осторожна, Татьяна, ты еще не имела дела с его женой, — советовал ей Рене.

Так вот в чем дело — он просто боится своей супруги-мегеры поняла Татьяна. Поэтому она после просмотра незаметно последовала за Луисом Фелипе в кабинет, не сомневаясь, что, оставшись с ней наедине, он мигом сбросит свою притворную годность. До нее доходили слухи о многочисленных романах сеньора Сандоваля в прошлом. Но хитрец предпочитал обделывать свои любовные делишки без свидетелей.

Луис Фелипе встретил ее удивленным взглядом.

— Сеньор Сандоваль, я видела, как вышла ваша секретарша, и воспользовалась этим, — сказала Татьяна, — смело глядя ему прямо в глаза, — Мне нужно поговорить с вами наедине. У меня столько интересных идей. Согласитесь, в нашей работе много рутины. Нужны новые веяния, смелые находки.

— Вот и хорошо, — согласился Луис Фелипе. — Расскажите все Рене. Это его поле деятельности.

— Нет, вы — человек умный, интеллигентный. Только вы поймете и оцените мои задумки, — настаивала Татьяна, принимая одну из самых выигрышных своих поз. — Вы не можете мне отказать в такой малости — подарить мне час-другой своего времени. Я давно хотела продемонстрировать вам свои актерские способности, свой темперамент.

Татьяна подошла так близко к Луису Фелипе, что тот вынужден был отстраниться.

— Не будьте таким робким, — Татьяна положила ладонь ему на шею и чуть пригнула к себе его голову.

— Я вовсе не робкий, — озадаченно отвечал Луис Фелипе, пытаясь высвободиться.

Женщины не обделяли его вниманием, но, никто еще так откровенно не вешался ему на шею.

В эту минуту Клаудиа уже входила в приемную. Чуть ли не с порога она заговорила взволнованно сбивчиво:

— Где мой муж, Мариелена? Я звонила весь день. Ты знаешь эту женщину. Кто она?

— Сеньора! Ваш муж в кабинете, он только что вернулся, — пролепетала испуганная Мариелена.

У Клаудии был устрашающий вид. Казалось, она сейчас разнесет в щепки всю приемную. Недоверчиво взглянув на Мариелену, она бросилась к дверям кабинета и распахнула их. Мариелена робко выглядывала из-за ее плеча. То, что они увидели, потрясло обеих женщин. Полуодетая красотка обнимала Луиса Фелипе за шею, их губы почти встретились. Парочка тоже заметила вошедших. На какое-то время воцарилась гнетущая тишина…

Первой нарушила молчание находчивая Татьяна, которая часто попадала и в более щекотливые ситуации.

— Это совсем не то, о чем вы подумали, сеньора, — льстиво защебетала она. — Мы просто репетировали. Я фотомодель.

— Вы бесстыдница, которая путается с женатыми мужчинами! — в ярости кричала Клаудиа, наконец-то столкнувшись со своим врагом лицом к лицу. — По вашей одежде видно, что вы потаскушка. Надавать бы вам пощечин.

И Клаудиа бросилась на соперницу. Если бы не Луис Фелипе. она бы закатила Татьяне хорошую оплеуху.

— Ну и жена у вас, сеньор Сандоваль, настоящая фурия, — бросила на прощание Татьяна, поспешно убегая от греха подальше.

— Дрянь! Завтра же тебя не будет в фирме. Я вышвырну тебя вон! — кричала ей вслед Клаудиа.

Пока продолжалась эта перепалка, Мариелена потерянно стояла в дверях кабинета. Увиденное потрясло ее не меньше, чем супругу шефа. Луис Фелипе заметил это. Ему хотелось броситься к Мариелене и объяснить ей все. Но вместо этого приходилось сдерживать бушующую жену.

— Сейчас же перестань кричать, Клаудиа. Я тебе клянусь, ничего не было, — терял он терпение. — Посмотри на себя. На кого ты похожа? Раньше ты никогда не опускалась до истерик.

— Ты клянешься! — рыдала Клаудиа. — Как будто у меня нет глаз. Вот свидетель — Мариелена. Она тоже видела.

Луис Фелипе, взглянув на Мариелену, понял, что ее будет труднее убедить, она не простит ему никогда.

— Сеньора, успокойтесь. Подождите, я дам вам воды — Мариелена принесла Клаудии стакан воды.

Она чувствовала себя такой же несчастной и обманутой, как эта женщина. Ей хотелось поскорее очутиться дома с родными и забыть эту безобразную сцену.

— Все, Клаудиа, поговорим дома. Уходи! — Луи Фелипе настойчиво выпроваживал жену, чтобы поскорее остаться наедине с Мариеленой.

— Луис Фелипе, я тебя прощаю. Обещай мне только, что никогда больше не увидишься с ней. Обещай! — умоляла Клаудиа.

Луис Фелипе мог пообещать что угодно, только бы поскорее избавиться от нее. Он утешал ее ласково, как больного ребенка. Поклялся в своей невиновности. Проводил Клаудиу до машины и поцеловал на прощание. Потом бросился в офис и напрасно обыскал приемную и кабинет. Мариелена исчезла.

Вечером Тео закрыл магазин и занялся счетами и кассой. Вдруг в дверь тихо постучали. Этот поздний посетитель явно не был покупателем. Каково же было изумление Тео, когда на пороге он увидел Тельму. Сколько раз он просил ее не приходить сюда, потому что боялся ревности жены и неприятностей в доме.

— Прости, я на минутку, — прошептала Тельма, испуганно озираясь вокруг, нет ли поблизости Фучи. — Пойми, я больше не выдержу этих мучений, неизвестности. Скажи, где мой сын, и я тут же уйду. И не буду больше тебя беспокоить.

— Тельма, ты опять за свое, — простонал Тео. — Это не твой сын, ты сама от него отказалась. Он давно живет в другой семье, у него есть родители.

— Но я его мать, я его настоящая мать! — исступленно твердила Тельма. — Я жалею о том, что отдала его. Не могу больше жить с этим чувством вины. Хочу обнять моего мальчика, на коленях просить у него прощения. Я думаю только о нем. Скажи, это Леон?

— Хватит, Тельма, не изводи себя. Это не Леон. Твоего сына я отдал бездетной семье из Нбю-Йорка. Ты не имеешь на него никаких прав.

— Какой, какой семье? Скажи, пожалей меня! — со слезами молила Тельма.

Тео вспомнил, как двадцать лет назад он принес в дом крохотного пищащего младенца и сказал жене:

— Фуча, неужели мы бросим этого беднягу на приизвол судьбы? Его родители погибли в автокатастрофе, и у него никого не осталось в этом мире, ни одного близкого человека.

У его жены всегда было доброе сердце. Она не раздумывала ни минуты, взяла малыша на руки, прижала к груди, и с этой минуты он стал ее родным сыном, И вот теперь, много лет спустя, Тельма не дает ему покоя, требуя сказать, где ее ребенок. Признаться, Тео очень жалел ее. Он видел, как искренне ее раскаяние, как страстно ей хочется хотя бы повидать сына. Утешая, он обнял ее за плечи, вытер ее слезы своим платком. Как ей помочь, мучительно раздумывал Тео. Если сказать ей правду о Леоне, это внесет такую смуту и раздор в его дружную семью. Прежде всего, это сделает несчастной Фучу. Она всегда болезненно ревновала его к Тельме и ненавидела ее.

— Как посмела эта наглая мерзавка явиться сюда! — вдруг раздался возмущенный возглас.

На пороге стояла разгневанная Фуча. Она не своим глазам. Случилось то, чего так боялся Тео.

— Успокойся, Фуча. Сейчас я тебе все объясню. Тельма зашла на минутку посоветоваться. У нее проблемы, — Тео загородил собой гостью, потому что жене явно не терпелось расправиться с ней.

— Простите меня, я уже ухожу, — бормотала Тельма, пятясь к двери.

— Нет, ты не уйдешь просто так. Я научу тебя уважать приличных людей. Гулящая! Шлюха! Получай! — Фуча вырвалась из рук Тео и отвесила Тельме увесистую пощечину.

Тельма не защищалась и не оправдывалась. Закрыла лицо ладонями и молча выбежала за дверь. Но эта тихая покорность не остудила Фучу. Только теперь ее гнев обрушился на мужа.

— Мы прожили с тобой столько лет, вырастили детей. Как ты можешь так поступать со мной? — набросилась она с упреками на Тео, — Ты помнишь, как мы приехали сюда без гроша, работали с утра до ночи в нашем магазине. Я всегда была тебе верной помощницей и подругой. И вот теперь на старости лет ты спутался со своей старой возлюбленной.

— Как тебе такое пришло в голову, Фуча! — пытался вставить словечко и оправдаться Тео. — У нее большое горе, а поделиться не с кем. Она очень одинокая и очень несчастная женщина.

Но Фуча ничего не желала слышать об этой злодейке. У нее всегда были легионы мужчин, какая же она одинокая. Вот пускай ее клиенты и решают ее проблемы. Нет, Фуча была уверена, что Тельма вертится возле ее, мужа только с одной целью — соблазнить его, отбить от семьи. Такая у нее натура. Для этого она и прикидывается несчастной и просит советов.

Тео не переставал удивляться как люто его жена ненавидит Тельму. Обычно Фуча была необыкновенно сердобольной женщиной, жалелаи опекала соседей, родственников. Но как толькоречь заходила о Тельме, она становилась жестокосердной и непреклонной. Вот что делает с женщинами ревность, сокрушался Тео.

С этого дня его жизнь превратилась в ад. Фуча не разговаривала с ним и не замечала его приветствия, то изводила его руганью и упреками. Тео были невыносимы обвинения в предательстве и неблагодарности, но он молчал в ответ. Спорить с Фучей было бесполезно. К тому же Тео видел, что жена тоже страдает, мечется. Она даже стала прихварывать.

По вечерам Тео не хотелось возвращаться домой, чтобы не видеть угрюмое лицо Фучи и не слышать ее ворчания. Он шел куда-нибудь в бар иликафе пропустить рюмочку-другую и забыться, алкоголь помогал мало, тяжелые мысли все равно одолевали. Что, если Фуча узнает, кто мать Леона? Что, если все откроется? Тео знал, что все рано или поздно становится явным.

Глава 16

— Мама, мама, Мариелена вернулась! — радостно кричала Мече, завидев из окна сестру.

Бедная Кармела всю ночь не сомкнула глаз. Ей грезилось, что дочь с подругами сейчас купаются в море, а их подстерегает кровожадная акула. Да мало ли какие опасности и соблазны грозят молодой чистой девушке. По ночам уже страшно выходить на улицу, преступность растет. Поэтому Кармела вздохнула с облегчением, увидев Мариелену живой и невредимой.

— Все было замечательно! Мы прекрасно провели время, — как можно радостней говорила Мариелена.

На самом деле ей было нестерпимо стыдно за эту мелкую, бессовестную ложь. Ей казалось, что она лжет так неумело и неправдоподобно. И как мать и Мече до сих пор не замечают этого.

— Я уже жалела, что отпустила тебя, — призналась Кармела. Все-таки это неприлично для девушки — ночная вечеринка где-то вдали от дома.

Мариелена только горько усмехнулась на это. Они с Иоли не раз посмеивались над милой старомодностью своей матери. Недавно Руфино пригласил ее в театр. Но Кармела заявила, что должна подумать и посоветоваться со своими взрослыми дочерьми. Позволят ли они ей совершить такой опрометчивый поступок — отправиться в театр вдвоем с мужчиной. Она думала долго и наконец ступила уговорам дочерей. Но все-таки взяла с собой в театр Мече.

В это время хозяйственная Мече с увлечением распаковывала дорожную сумку Мариелены, удивляясь про себя, что уложенные ею вчера платья, халат и туалетные принадлежности как будто бы остались нетронутыми. Ей показалось, что сестра и не заглядывала в сумку. А в этом не было ничего удивительного: Луис Фелипе подарил Мариелене красивый халат, на их квартире у нее было все необходимое.

— Оставь: пожалуйста, мои вещи, Мече, — забеспокоилась Мариелена. — Я сейчас приму душ и сама все уложу в шкаф.

Но Мече не угомонилась. Ей очень нравилось хозяйничать. Она заведовала в доме постельным и столовым бельем, следила, чтобы у всех был запас свежих носовых платков, нашивала метки, раскладывала по полкам в шкафах рубашки. Она аккуратно расставляла на туалетном столике флаконы и вдруг в косметичке Мариелены нашла маленький футляр. Любопытная Мече просто не могла не открыть его.

— О, смотри, мамочка, какое красивое кольцо. Откуда оно у Мариелены? Наверное, дорогое.

Когда Мариелена вернулась в комнату, чтобы одеться и отправиться в офис, мать и сестра с недоумением разглядывали ее перстень, подарок Луиса Фелипе. От неожиданности она так растерялась, что потеряла дар речи.

— Ведь это настоящие камни, доченька? — не веря своим глазам, спросила Кармела.

— Что ты, мама! Оно совсем недорогое. Я его купила в рассрочку, — пролепетала Мариелена. — К нам в офис часто заходит разносчик, он продает всякие украшения, стал уговаривать — купите да купите. Деньги я ему буду отдавать по частям…

— А почему ты так разволновалась, дочка? — Кармеле вдруг стало жалко Мариелену. Бедняжка даже покраснела. — Ты купила его на свои деньги. Ты хорошо зарабатываешь и заслуживаешь большего, чем это колечко.

— Прости, мамочка, мне так стыдно. У нас ведь так трудно с деньгами. — Мариелена готова была расплакаться.

Проклятая бедность, с досадой подумала Кармела, всю жизнь каждый грош на счету. Конечно, ее девочкам тоже хочется покупать красивые платья и украшения. И вот Мариелена соблазнилась, теперь чувствует себя преступницей.

— Дорогая моя, не кори себя. Оно тебе так идет. Какие красивые руки, как у принцессы, — утешала ее Кармела. — Я сэкономлю на домашних расходах и помогу тебе выплатить долг. Только никогда больше ничего не скрывай от меня, ничего не делай тайком. Обещаешь?

— Хорошо, мамочка, — виновато опустив голову, проговорила Мариелена.

Она оделась, выпила чашечку кофе и отправилась в офис. Ей уже невыносимо трудно было оставаться с матерью и сестрой. Она готова была сквозь землю провалиться от стыда за свою постоянную ложь. Но Луису Фелипе бесполезно было жаловаться на это невыносимое положение.

— За что тебе стыдно? За нашу любовь, за те чудесные мгновения, которые мы переживаем вместе? — спрашивал он ее. — Поверь, любимая, нам недолго осталось прятаться. Я обещаю все устроить.

Мариелена верила и не верила ему. Луис Фелипе до сих пор оставался для нее загадкой. Все для него было просто и разрешимо, а она сама все больше запутывалась. Как разорвать этот гордиев узел, она не знала. В пять часов Мариелена незаметно покинула офис, чтобы, как обычно, ждать Луиса Фелипе в их тайной квартире. Он обещал прийти туда час спустя, как тоько закончит работу с Рене.

Утром Тамайо Вальдес уже представил сеньоре Сандоваль отчет о результатах ночных наблюдений за ее мужем: Клаудиа знала, что он никуда не ездил. Поздно вечером она не удержалась и вновь позвонила по таинственному номеру, хотя давала себе слово больше не делать этого. Луис Фелипе взял трубку.

— Вот адрес, сеньора, — Вальдес протянул ей отчет — Ваш муж провел всю ночь в этой квартире. Она находится в том же здании, что и его офис.

— Утром он вышел оттуда один, с ним не было женщины? — нетерпеливо перебила Клаудиа.

— Он был один. Хотите, мы продолжим слежку за квартирой, — предложил Вальдес.

Нет уж, теперь я сама, решила Клаудиа, отпустив сыщика. С этой минуты разум ее полностью отключился, остались одни чувства и эмоции. Она действовала импульсивно, окончательно потеряв контроль над собой. Другая обманутая жена на ее месте обдумала бы сложившуюся ситуацию, составила план действий на будущее. Клаудиа же быстро собралась и кинулась прочь из дома не в силах больше ждать ни минуты. Она должна сейчас же увидеть эту женщину. Зачем? Что произойдет дальше? Об этом она не задумывалась.

Она несколько раз звонила в дверь квартиры. Никто не открывал. Клаудиа бродила вокруг офисча — посидела в кафе, заглянула даже в магазины. Время пробежало незаметно. Уже пять, половина шестого. Как раз сейчас там может появиться Луис Фелипе. Но даже это не остановило и не отрезвило Клаудиу. Ей хотелось увидеть их вместе и окончательно во всем убедиться.

Клаудиа снова поднялась к квартире и позвонила. Вдруг за дверью раздался знакомый голос:

— Ты снова забыл ключи, Луис Фелипе? Дверь распахнулась. На пороге стояла Мариелена, которую Клаудиа никак не ожидала здесь увидеть. Обе женщины вначале в ужасе отпрянули друг от друга.

— Как, это ты? Это все-таки ты? — изумленно воскликнула Клаудиа. — Бесстыдница, мерзавка, воровка, это ты украла у меня мужа!

Ярость, обиды, унижения, скопившиеся за эти тяжелые дни неизвестности, вьшлеснутгась на беззащитную Мариелену. Клаудиа бросилась на нее как тигрица. Не ограничившись несколькими увесистыми пощечинами, она разразилась такими ругательствами, которые никто бы не ожидал услышать из уст дамы из высшего общества.

Мариелена не проронила ни слова и не пыталась защититься, только закрывала ладонями лицо. Она давно предчувствовала близкую развязку, но даже предположить не могла, что разоблачение будет таким грубым, безобразным, унизительным. Ну что ж, она все вьщержит. Она заслужила кару. Оскорбления, пощечины — еще малая часть платы за Луиса Фелипе, за ее любовь. Гораздо больнее будет, когда узнают мать, близкие.

Клаудиа наконец выдохлась и, бесслильно прислоняясь к стене, с ненавистью смотрела на соперницу.

— Ты не только потаскушка, но и подлая лицемерка, — бросала она в лицо Мариелене полные яда слова. — Притворщица. Как ловко сыграла роль честной девушки, невесты. Скромной, чистой. Ты и жениху своему так морочишь голову?

Мариелена всегда считала себя слабой и очень несамостоятельной. Всегда за нее другие принимали решение, брали под защиту. Казалось бы, в такой ситуации она должна была только плакать и умирать от стыда. Но вместо этого она приказала себе не терять присутствия духа и достоинства.

— Сеньора, вы еще не устали оскорблять и бить меня? — тихо и покорно сказала она. — Вы видите, я даже не сопротивляюсь. Да, я очень виновата перед вами, но не стыжусь. Мне не стыдно за свои чувства, за свою любовь.

Злоба снова всколыхнулась в Клаудии: она еще заносится перед ней, гордячка, напоминает ей, что она всего лишь стареющая, нелюбимая жена.

— Не обольщайся, голубушка, и не романтизируй вашу так называемую любовь, — насмешливо и ядовито парировала Клаудиа. — Это всего лишь вульгарные отношения шефа и секретарши. Ты — одна из его многочисленных любовниц, которых он менял довольно часто.

— Может быть, любовница для вас оскорбительное слово, но оно все-таки обозначает ту, которую любят, — не удержалась от колкости Мариелена хотя и дала себе слово молчать и не перечить. — К тому же я уже не секретарша, со вчерашнего дня я помощница, ассистентка Луиса Фелипе.

— Ах вот оно что, и ассистенство ты у него вытянула, как и дорогое кольцо. Значит, твои романтические чувства не так уж и бескорыстны? — заметила Клаудиа.

Этот диалог соперниц, похожий на турнир, продолжался уже более получаса. Мариелена и Клаудиа осыпали друг друга словесными ударами и мелкими, но чувствительными колкостями. У каждой из них были свои преимущества и слабые позиции в этой схватке. Клаудиа напоминала о том, что она — законная супруга, много сделавшая для Луиса Фелипе и счастливо и дружно прожившая с ним много лет. Зато Мариелена была молода, красива и любима. И могла бы подарить ему ребенка, с ужасом думала Клаудиа.

Мариелена то и дело беспокойно поглядывала на часы и на дверь.

— Клаудиа, вы все сказали мне, прошу вас — уходите. Вот-вот должен прийти Луис Фелипе.

— Какая наглость! Я уйду и оставлю тебя развлекаться с моим мужем! Нет уж, я дождусь его, — заявила Клаудиа. — Сейчас он поймет, что я вас разоблачила и что пришла пора выбирать. Ты боишься?

— А вы не боитесь? Вы уверены, что он сделает выбор в вашу пользу? — спросила Мариелена.

Клаудиа метнула на нее быстрый и тревожный взглад. Эта тихоня не зря питает надежды. Как видно, Луис Фелипе ей что-то обещал. Ей вспомнились его разговоры и намеки о разводе, о ее утомительной ревности. Да, пожалуй, бесстыдная лицимерка права: Луис Фелипе уже задумывался о развязке и готов к ней. Весь день Клаудиа прожила на эмоциах. Даже набросилась с кулаками на эту мерзавку, готова была убить ее. Она поморщилась, вспомнив эту сцену. Но сейчас к Клаудии начало возвращаться сознание, способность обдумывать свои поступки. Действительно, стоит ли дожидаться Луиса Фелипе и устраивать скандал? Не лучше ли вернуться домой и сначала все взвесить и продумать?

Но ее мучило чисто женское любопытство. Ужасно хотелось рассмотреть подробно это прибежище любви, куда муж уже долгие годы водил своих красоток. Несмотря на протесты Мариелены, она обошла квартиру и даже заглянула в шкафы, ванную.

— Так вот, значит, где вы встречались. Как уютно — цветы, музыка, постель. Очень удобно. Просто дом. Второй дом, куда этот неблагодарный каждый день спешил к тебе.

Раздался телефонный звонок.

— Возьми трубку! — приказала Клаудиа. — Это наверняка Луис Фелипе.

У Мариелены дрожали руки под пристальным, цепким взглядом непрошеной гостьи. Луис Фелипе сообщал, что немного задержится, — Урбано все еще не приготовил счета на рекламу, а это очень важно.

— Скоро буду. Приготовь свои поцелуи. Как я хочу тебя! — в его приглушенном голосе звучали страсть и нежность.

Мариелеиа с облегчением положила трубку: он задерживается. Ее вдруг поразил вид Клаудии, с ней явно что-то произошло. Она вдруг застыла на ходу, словно пораженная внезапной болью, лицо ее побагровело, потом побледнело. Клаудиа беспомощно взмахнула руками и рухнула бы на пол, не окажись рядом кресла.

— Что с вами? — рванулась к ней испуганная Мариелена.

— Воды! — побелевевшими губами прошептала Клаудиа, нашаривая в супочке коробочку с таблетками.

Мариелена достала из коробочки таблетку, сама поднесла к ее губам стакан. Уже во второй раз она стала свидетельницей неожиданного приступа у Клаудии. А может быть, не только свидетельницей, но и причиной. Через несколько минут Клаудии стало легче.

— Не надейся, я не умру, — с трудом проговорила она слабым голосом. — Думаешь, я старая, больная. Твое единственное преимущество — молодость. А у меня годы брака, уважение, привязанность, благодарность.

Сеньора, я ничего не требовала от Луиса Фелипе, не заставляла его жениться на мне. Я и дальше бы терпела свое положение. Вы сами хотели разоблачения вы поставите его перед выбором — я или вы. И если вы окажетесь проигравшей, я не виновата. — предупредила Мариелена.

А ведь она права, вдруг прозрела Клаудиа, скандал мне сейчас вовсе невыгоден. Она с трудом приподнялась с кресла, торопясь поскорее уйти до прихода Луиса Фелипе. Ее довела до приступа даже не стычка с Мариеленой и не усталость. Сердце у нее защемило, когда она жадно разглядывала их прибежище, его халат и туалетные принадлежности. Они проводили здесь счастливые часы, она это чувствовала. Он спешил сюда к ней, а домой возвращался только по обязанности. На нее нахлынула такая черная тоска и обида, а потом знакомое удушье сдавило горло. Клаудиа вспомнила о таблетках: положила ли она их в сумочку?

Минут через десять после ее ухода Мариелена тоже покинула квартиру. Ей невьшосима была встреча с Луисом Фелипе. Она не знала, что сказать ему. Пусть узнает обо всем от жены.

Ольга с Летисией ужинали на открытой веранде и поглядывали через сад на окна дома Клауции. Несмотря на позднее время, ни одно окно еще не светилось. Летисия очень волновалась за сестру. В последнее время Клаудиа жила в постоянном нервном напряжении. А от этого у нее поднимается давление. В свое время их отец умер от резких перепадов давления.

— Ты забьшаешь, что папа был вдвое старше нас, когда умер. А Клаудиа просто ходит по магазинам. Не волнуйся. Ты лучше поведай мне, Лети, что с тобой происходит? — с любопытством взглядывалась в сестру Ольга. — Ты так похорошела, села на диету, даже походка у тебя стала соблазнительной. Или муж стал наконец больше обращать на тебя внимания?

Или ты вспомнила, что кроме него есть на свете и другие мужчины? Расскажи о твоих таинственных прогулках. Тебя по целым дням не бывает дома.

— Это совсем не то, что ты думаешь, — сердито отвечала Летисия. — Он совсем не похож на твоих мускулистых атлетов. Он чудесный человек, очень чистый и благородный. В наших отношениях нет ничего предосудительного. Он просто сопровождает меня по магазинам, мы даже были в зоопарке, как-то гуляли в парке, бегали босиком по траве.

— Бедняжка, ты, наверное, сразу же запыхалась, — беззлобно подтрунивала Ольга над сестрой. — Они ходили в зоопарк. Как это трогательно, мило!

Летисия рассказывала о Кике, а Ольга разочарованно слушала. Она терпеть не могла Андреаса и так мечтала, чтобы Лети всерьез наставила ему рога. Но, увы, до этого далеко. Этот мальчишка совсем ребенок, и у них с Лети платонические, даже идиллические отношения.

Ольга вспомнила годы молодости, когда Андреас появился в их доме. Он и тогда уже был таким же сухарем, занудой, помешанным на делах, политике, карьере. Одна только Ольга могла рассмешить его своими шутками, а он обожал ее, настойчиво ухаживал за ней. Но Ольга предпочла таких же веселых и легкомысленных молодых людей, ка Андреас, как самый верный ее поклонник часами терпеливо дожидался ее. Развлекать гостя, разговарить с ним приходилось их отцу и молоденькой Лети. И вскоре Летисия без памяти влюбилась в Андреаса. Он был для нее самым умным, значительным и интересным мужчиной в мире.

— Что же касается Андреаса, то он по-прежнему не обращает на меня внимания, — пожаловалась Летисия сестре, — Каждый день я умоляю уделить мне хоть немного времени, выбраться со мной в театр, отдохнуть. Но он и слышать об этом не хочет. Вообразил себя великим политиком, общественным деятелем. Знаешь, что он говорит? Что от него теперь зависят судьбы тысяч людей и он не имеет морального права тратить себя исключительно на близких.

Ольга только хмыкнула на это и воздела глаза и руки к небесам. Она считала Андреаса недалеким, мелким и тщеславным человеком. Именно такие лезут в политику и хотят управлять всем миром. Для нее было загадкой, как могла Летисия до сих пор любить его и оставаться ему верной.

Наконец в доме Клаудии зажегся свет, и Летисия вздохнула с облегчением: сестра вернулась, значит, все благополучно. Летисия собралась проведать ее.

— Нет-нет, только без меня, я возвращаюсь домой. — заторопилась Ольга. — Снова слышать о Луисе Фелипе — увольте. Вы обе зациклились на своих мужьях, вечно стонете, что они не обращают на вас внимания, страдаете и тоскуете. А от тоски бывают морщины и седые волосы. Прощай, дорогая. Теперь твоя очередь утешать Клаудиу.

— Я всегда говорила, всегда, — ворчала Мария, убирая со стола. — Ничего хорошего не бывает, если женщина выходит замуж за мужчину намного моложе себя. Вот и последствия.

— Как хорошо, что ты пришла, Лети, я уже собиралась звонить тебе. — Клаудиа была необычайно возбуждена и взволнована. — Я только что все узнала. Абсолютно все.

И Клаудиа в подробностях поведала сестре о всех событиях сегодняшнего дня, с того момента, когда сыщик вручил ей адрес тайной квартиры.

— Представь себе, я звоню в дверь, и мне открывает знаешь кто? Не фотомодель, как я ожидала, а она — Мариелена. Ольга была права.

Летисия онемела от удивления и с ужасом уставилась на сестру. Она знала характер Клаудии поэтому не хотела бы присутствовать при встрече двух соперниц, из которых одной, по-видимому, чень не поздоровилось. Летисия ждала подробностей, но Клаудиа о подробностях умолчала. Ей самой неприятно было вспоминать сейчас, как она, потеряв всю свою респектабельность, била разлучницу по щекам, осыпала ее площадными ругательствами. Разве могла она рассказать все это.

— Что же ты собираешься делать, когда Луис Фелипе, узнает, что ты их разоблачила? — не могла не подумать вслух Летисия.

И вдруг Клаудиа еще больше изумила ее.

— Он ничего не знает и может быть, не узнает! — тихо ответила Клаудиа, таинственно улыбаясь.

— Как? Ты хочешь сказать, что будешь терпеть эту связь и дальше?

Летисия спешила к сестре, боясь застать ее больной, разбитой, отчаявшейся. Но Клаудиа выглядела совсем иначе. Она как будто совсем успокоилась, взяла себя в руки — и думала, думала. Какие хитрые планы роились в ее голове? Летисии очень хотелось бы это знать.

— О, я бы так не смогла! — призналась она. — Я бы на твоем месте выложила ему все и потребовала положить этому конец.

— Моим первым побуждением было сделать то же самое. Я пошла туда, устроила ей скандал. Но потом я испугалась. Да-да, я испугалась. Она так уверенно держалась, она такая молодая, красивая. Ты бы видела эту квартиру, Лети! Она сама в халате, как дома. Цветы, музыка, ее вещи, его вещи. Если я сейчас поставлю его перед выбором — я или она, знаешь, что он может сделать?

— Собрать свой чемодан и уйти туда, — упавшим голосом закончила ее фразу Летисия.

Клаудиа грустно кивнула головой. Нет, она не даст ему повод воспользоваться этой ссорой и сбежать от нее. Она уже обуздала себя и будет действовать по-другому. Мариелена тоже ничего не скажет ему, она и не хотела огласки.

Все дело в том, что эта маленькая лицемерка совсем не знает Луиса Фелипе. Для нее он пока что романтический возлюбленный. А я его очень хорошо знаю, Лети, — говорила Клаудиа с тонкой, ядовитой улыбкой. — Луис Фелипе не выносит никаких проблем, трудностей, печальных лиц и слез. А я буду создавать эти проблемы каждый день. Я сделаю ее жизнь невьшосимой, доберусь до ее родственников. В фирме у меня много друзей. У нее начнутся неприятности и на службе. В конце концов он сам не выдержит и бросит ее. Ну, как тебе мой план?

Они сльппали, как подъехала машина, и вскоре в гостиную вошел озабоченный Луис Фелипе. Летисия испуганно замерла, поглядывая то на него, то на сестру. Клаудиа держалась великолепно, словно ничего не произошло. Она, как всегда, встретила мужа ласковой улыбкой, с участием расспрашивала о делах. Луис Фелипе рассеянно отвечал что-то о счетах, о совещании с Урбано, о новой рекламе. Мысли его были далеко.

— Мы сегодня ужинаем у Летисии, дорогой, пойди переоденься, — попросила Клаудиа, с нежностью глядя на него.

— Простите, Клаудиа, Летисия, ужинайте без меня! — вдруг вскочил Луис Фелипе. — Я совсем забыл, что меня ждет клиент. Очень важное дело. Вернусь через час.

Клаудиа действительно хорошо знала мужа и догадалось, что произошло. Он явился на квартиру, не нашел там свою подружку и теперь мечется, бедняга. Сейчас он помчался к ней. Клаудиа была уверена, что Мариелена промолчит, потому что боится огласки.

Летисия смотрела на сестру с восхищением.

— Как ты мне нравишься такой, сестрица. — спокойной, как скала, уверенной, невозмутимой!

— И так будет всегда, поверь! — пообещала Клаудиа. — Я сожму свое сердце в кулак, буду улыбаться, говорить только о приятных вещах. Пускай та, другая, плачет, жалуется на трудности. А они у нее будут. С завтрашнего дня я объявляю ей настоящую войну!

Глава 18

Когда Луис Фелипе вернулся домой после встречи с Мариеленой. Клаудиа спросила его как ни в чем не бывало:

— Ну что, дорогой, удалось встретиться с клиентом?

— Да, все в порядке, мы поговорили, — рассеянно отвечал Луис Фелипе, потирая щеку, горевшую от пощечин Хавьера.

Он был у нее, но она ему ничего не сказала, поняла Клаудиа. Ну что ж, может быть, это и к лучшему. Мариелена оказалась опасной соперницей, и борьба с ней предстояла нелегкая, но Клаудиа уже объявила войну, и отступать было поздно. Она продумала свои действия на ближайшие дни. А там, как знать, подойдет время и для генерального сражения.

На следующее утро она отправилась в офис следом за Луисом Фелипе, чтобы застать парочку в нале рабочего дня. Они, действительно, были вместе в кабинете и, похоже, любезничали, перед тем как она вошла. Первое, что сделала Клаудиа, — нежно поцеловала мужа на глазах у Мариелены. Поцелуй был долгим и страстным. Луис Фелипе не посмел отстраниться.

— Извини, любовь моя, сегодня я проспала и ты ушел на службу без поцелуя. Вот он! — Клаудиа обвила руками его шею и прильнула щекой к его щеке, стараясь затянуть сцену, — Мариелена, надеюсь, нас простит. Я просто очень любвеобильна, а Луис Фелипе страстен.

Последняя реплика относилась уже к Мариелене. Краем глаза Клаудиа видела, что у той вытянулось лицо и от гнева потемнели глаза. Ах, ты еще и ревнива, голубушка, обрадовалась Клаудиа. Она нащупала уязвимое место соперницы и собиралась побольнее бить именно по нему. А вызвать ревность не так уж трудно.

— Ты не забыл, дорогой, что вечером мы ужинаем у Урбано? Я уже дала согласие, — напомнила Клаудиа.

Луис Фелипе поморщился, вечно Клаудиа решает за него, и забеспокоился, поймав взгляд Мариелены. Значит, сегодня вечером обычного свидания на квартире на будет, поняла она. Поняла, что Клаудиа начала свои иезуитские игры с целью разлучить их. По крайней мере, на ннешней вечер ей это удалось.

Это был первый удар. Второй Клаудиа нанесла непосредственно Мариелене. Дождавшись, когда Рене уведет Луиса Фелипе на очередной просмотр, она вернулась, чтобы поговорить с ней наедине.

— Ты видишь, какие большие преимущества у законной супруги, — весело говорила она сопернице. — Я имею право целовать своего мужа при людях, когда и где захочу. А ты только по темным углам, тихо, украдкой, как воровка. Но это еще не все. Сегодня ночью Луис Фелипе сделал меня счастливейшей из женщин. Да, не удивляйся. Ты думала, что тебе одной он дарит свою любовь? Я очень любвеобильна, а он страстный мужчина и никогда не отказывает мне в ласках.

Клаудиа торжествовала. Она и не ожидала такого эффекта от своих слов. Мариелена побледнела и отпрянула, как от удара. Она была уверена, что ни с кем не делит Луиса Фелипе, даже с женой. О, лучше бы Клаудиа залепила ей пощечину, чем слышать эти острые, как бритва, слова.

Кто бы мог подумать, что эта тихоня такая ревнивая, удивлялась Клаудиа. Итак, начало очень хорошее. Уже сегодня Мариелена встретит Луиса Фелипе с недовольным лицом, не удержится от ревнивых упреков. А он этого не любит, очень не любит. И если такие мелкие стычки будут повторяться изо дня в день, — никакая страстная любовь не выдержит подобного испытания и станет медленно угасать.

Но после разговора с Мариеленой Клаудиа не собиралась покидать офис. Ей предстояло нанести один удар, довольно уязвимый и болезненный для соперниы. В фирме у Клаудии было немало друзей и приятелей. Кое с кем из них она спешила повидаться. В первую очередь с Энрикетой, женой Урбано. Энрикета сделает все, о чем она ни попросит. Не только из дружеского расположения, но еще и потому, что Клаудиа владела самым большим пакетом акций фирмы и, по существу, была ее главной владелицей.

— Я в курсе твоих проблем, дорогая, и очень тебе сочувствую, — начала Энрикета, когда они заняли столик в кафе и официант подал им два бокала белого вина. Она имела в виду конечно же историю с Татьяной.

Энрикета — решительная и властолюбивая супруга одного из владельцев фирмы — правила в ней по своему усмотрению. Урбано покорно выполнял все ее приказы. Это она распорядилась уволить Татьяну, что и было тут же исполнено. Клаудиа одобрила изгнание этой вертихвостки: другим неповадно будет покушаться на ее мужа.

— Ах, если бы меня волновала только эта модель, Энрикета. К сожалению, она не единственная женщина на пути Луиса Фелипе, — вздохнула Клаудиа. — Меня больше беспокоит его секретарша, а теперь ассистентка Мариелена. Она молода, красива и целый день у него на виду, с ним в одном кабинете.

— Так в чем дело, Урбано ее завтра же уволит, — недолго думая предложила Энрикета.

— Если бы все было так просто, — улыбнулась Клаудиа. — Луис Фелипе ни за что не позволит.

Он считает ее ценным работником. Но вы с Урбано можете мне помочь. Попроси мужа понаблюдать за Мариеленой. Нет безупречных людей. Я уверена, она тоже допускает ошибки. Хорошо бы устроить все так, чтобы она сама вынуждена была уйти из агентства.

Энрикета с полуслова поняла подругу и одобрила. Она сама поступила бы так же, если бы какая-нибудь красотка угрожала ее мужу.

— Рассчитывай на нас, Клаудиа, — торжественно заверила она. — Мы с Урбано добьемся, что девушка вынуждена будет уволиться по собственному желанию.

Клаудиа знала въедливый характер Урбано и настойчивость Энрикеты. С этой минуты Мариелена будет работать под неустанным придирчивым контролем. Любые ее ошибки, просчеты, даже опоздания Урбано станет отмечать и ставить ей в вину.

Клаудиа была довольна собой: уже в первый день после объявления военных действий она успела многое сделать и заметить первые результаты. Дух борьбы опьянил ее. Посмотрим кто кого, Мариелена!

Альфредо все-таки настоял на том, чтобы отправиться вместе с Иоли на прием к Хавьеру. Иоли нервничала и пыталась ему втолковать, что эти визиты к гинекологу очень интимны, поэтому мужья никогда не сопровождают к врачу своих беременных жен.

— Ничего, я подожду тебя в коридоре, а потом зайду к Хавьеру и поговорю с ним, — упорствовал Альфредо.

Иоли шла к Хавьеру со своими проблемами, Фредди мешал ей. Но как не дать им с Хавьером встретиться? Она тайком выскользнула из дома, когда муж еще допивал кофе, и помчалась в больницу. Иоли вовсе не походила на будущую мать. На лице у беременных женщин словно лежит печать спокойной, уверенной силы и счастья. Иоли же всегда была чем-то обеспокоена, раздражена. Наверное, поэтому Альфредо так хотелось поговорить с Хавьером о ее состоянии.

Иоли была рада, застав Хавьера одного, без коллег и больных, потому что разговор касался вовсе не ее здоровья.

— Прошу тебя, Хавьер, только ты один можешь помочь мне. — Иоли не скрывала, что ее план, похоже, проваливается. — Вчера Чела мне заявила, что не может отдать своего ребенка. Ее семья против. Мать смирилась с тем, что скоро появится нежданный внук.

— Это очень хорошо, — одобрил Хавьер. — Чела все равно рано или поздно опомнилась бы. Да и я не стал тебе помогать. Почему ты решила, Иоли, что сможешь всех обмануть, даже собственного мужа? Как ты собиралась изображать передним беременность? К какой бы лжи еще прибегла?

— Я готова на все! — как безумная повторяла Иоли. — Неужели ты бросишь меня в такой момент? Помоги мне найти другого ребенка. Наверное, здесь, в больнице, найдется женщина, желающая оставить своего ребенка?

Но тут в дверь робко постучали. Альфредо хватился жены и понял, что его обманули. Он был деликатным человеком и не любил навязываться, но что-то заставило его отправиться вслед за Иоли в больницу. Какое-то смутное предчувствие подсказывало ему, что с ней не все в порядке и она нуждается в его помопди.

— Мне можно войти? — робко спросил Альфредо. — Как дела, Хавьер? Прости, Иоли, но я догадался, что ты здесь. Мне очень хотелось узнать о результатах обследования, Хавьер.

Для Хавьера неприемлема была любая ложь, даже во спасение. Он ненавидел мелкие хитрости, увертки, умолчания. Сам он никогда не лгал и знал по опыту других, что ложь невыгодна: она рано или поздно открывается и приносит только горе и страдания. Глаза Иоли молили о пощаде. Хавьер заглянул в эти глаза и понял, в каком аду живет эта бедная женщина, запутавшись во лжи по вине своих близких. Он быстро принял решение. Как хирург скальпелем отсекает злокачественную опухоль, так он решил раз и навсегда покончить с ложью. Это будет мгновенная боль, зато потом наступить выздоровление.

— Альфредо, мне очень жаль говорить тебе об этом, но Иоланда не беременна. — сказал он, глядя прямо в глаза Фредди. И заметив, что тот онемел и не верит своим ушам, постарался смягчить удар: — Такие случаи бывают. Это называется «психологической беременностью», когда женщина так страстно желает иметь ребенка, что начинает вести себя, как будто она действительно беременна.

— Я все понял, — вдруг поник Альфредо. — Это мы виноваты. Я виноват. Я так часто говорил ей об этом ребенке, расспрашивал ее, покупал одежду и игрушки для нашего будущего малыша.

Альфредо понял даже то, что Хавьеру не хотелось бы говорить. О том, что Иоли постоянно ощущала давление всей семьи. А ей так хотелось угодить родным.

— Не сердись на меня, Иоли. Я не мог поступить иначе. — Хавьер все-таки чувствовал себя виноватым. — Сейчас постарайся отвлечься, найди себе занятие, заполни чем-нибудь жизнь. Не говорите пока о ребенке. Наберитесь терпения.

Вначале Иоли показалось, что это разоблачение ее окончательно добило, она потеряла все — семью, надежды на счастье. Но вдруг она почувствовала огромное облегчение, как будто тяжелая упала с плеч. В самом деле, почему ее родные в ней только механизм для продолжения человеческого? Она еще и женщина, супруга, человек. Ей очень захотелось найти себе какое-нибудь интересное дело, вернуться на службу, где ее уважали. И не думать, не вспоминать большео своем несчастье.

Энди ничего не оставалось, как отправиться за деньгами к отцу. Он уже выклянчил сколько мог у теток, знакомых и дальней родни. В конце концов ему перестали давать и в долг и на развлечения. Оставался только один источник. Так как отца редко можно было застать дома. Энди отправился в банк.

Андреас был, как всегда, страшно занят, торопился на встречу с акционерами, принимал клиентов. Ему было не до Энди.

— Потом, потом, дома поговорим, — отмахнулся он.

— Но отец, деньги мне нужны именно сейчас, — канючил Энди, У меня были больпше расходы — машина, одежда, пластинки, развлечения. Я не могу пригласить девушку в бар, не на что.

Но Андреас уже исчез за дверью, оставив сына в обществе Никанора, просматривающего в мягком кресле очередной шедевр — речь Андреаса перед избирателями. Через час они собирались на встречу депутата с народом. Никанор невольно слышал разговор отца с сыном и почему-то заинтересовался затруднительным материальным положением Энди. Во всяком случае. Энди вначале удивило его участие.

— В чем дело, Энди? — отечески заботливо расспрашивал он его. — В твои годы денежные затруднения — обычное дело. Я помогу тебе, хочешь. Ты — сын моего лучшего друга, значит, все равно что мой собственный сын. Ты и похож на моего Ники, такой жедобрый, доверчивый.

Никанор умел нравиться людям, вызывать у них доверие. А завоевать Энди было не так уж и трудно. Тем более что впервые в жизни он не просил денег, их ему предлагал, казалось бы, совершенно посторонний человек. И Энди рассказал доброму дяде Никанору все или почти все. О том, что все началось с увлечения девушкой. Ее зовуг Ненси. Из-за нее он залез в долги. И вдруг явились какие-то люди и потребовали немедленно эти долги отдать. Избили его.

— Это страшные люди, — с содроганием вспоминал Энди. — Они обещали убить меня и сделают это, уверен, если я не найду денег.

Энди ушел очень довольный, получив нежданно-негаданно довольно значительную сумму. А Никанор, оставшись один, задумался. Ведь он запретил Роберто трогать Энди. Неужели этот упрямый осел посмел ослушаться? Его и раньше не раз уличали в чрезмерной самостоятельности. Очень хочет выбиться в большие шишки, это с его-то мозгами. Никанор не терпел неповиновения и никогда не прощал его.

Вечером он позвал Эсекьеля — свою тень, верную слугу. которому доверял безраздельно, и попросил разобраться с этим делом.

— Бедняга Роберто, как видно, решил действо самостоятельно и мог сильно навредить мне с Андреасом. Узнай, брал ли он с мальчишки деньги и где они. Накажи по собственному усмотрению, в зависимости о тстепени вины — или проучи или убери.

Эсекьель кивнул. У него были свои методы добывания сведений. Он уже планировал взяться за одного из людей Роберте, который был ему обязан. Над Ненси и Роберто собирались черные тучи. Но сами они пока и не подозревали об этом. Роберто по-прежнему тешил себя честолюбивыми планами выдвинуться в шефы, а Ненси мечтала, как бы побольше выколотить денег из Энди и утаить их.

Прошло несколько дней, и Иоли совершенно успокоилась и свыклась со своим новым состоянием: ребенка у нее не будет, все родные знают об этом и меньше донимают ее заботами. Она уже решила поскорее вернуться на службу, потому что не привыкла к праздности. Ее деятельная, сильная натура требовала все новых и новых занятий, забот, планов.

Наконец-то она могла позволить себе заняться Мариеленой, ее судьбой. Иоли считала, что она просто обязана это сделать по долгу сестры, пока отношения Мариелены с шефом не зашли слишком далеко. Иоли даже мысли не допускала, что Мариелена, скромница и тихоня, позволила бы перейти границы приличий.

Начала она с того, что попросила Альфредо подыскать Мариелене новую работу. Она якобы не ладит с шефом и хотела бы уйти. Фредди с готовностью бросился выполнять поручение жены. Иоли уже собралась серьезно поговорить с сестрой и потребовать от нее сменить службу и не видеться больше с шефом. Ведь сердце забывает то, что не видит глаз. И Мариелена забудет этого гнусного волокиту и обольстителя и помирится с женихом. Но тут открылись новые обстоятельства, которые ошеломили Иоли и заставили ее действовать еще решительней.

Как-то за чашкой кофе они с матерью обсуждали разрыв Мариелены с Хавьером. Это был страшный удар для Кармелы. Она все еще не могла успокоиться. А сколько упреков ей пришлось выслушать от Фучи в том, что современным девицам дают слишком много воли. Во времена их молодости не принято было так бесцеремонно отказывать хорошим женихам.

— Воспитание здесь ни при чем. Разве я не держала вас в строгости? — обиженно говорила мать Иоли. Виновата ее работа. Мариелена проводит на работе слишком много времени, совсем не бывает дома, не встречается с женихом. Даже на вечеринку она ходила одна, без Хавьера. Наверное, он узнал об этом, обиделся, и они поссорились.

— Какая вечеринка? — насторожилась Иоли.

И Кармела рассказала ей о дне рождения Сесилии о поездке в Лос-Кайос, где Мариелена даже отставалось на ночь — вещь неслыханная. Но Кармела не могла ей отказать, потому что девочка так много работает и нуждается в отдыхе. Кто знает, может быть, Хавьер узнал, что его невеста не ночевала дома, и возмутился.

Эмоциональная Иоли едва заставила себя еще полчаса посидеть и побеседовать с матерью. Она вся горела от нетерпения немедленно бежать к Сесилии и выяснить все обстоятельства этой загадочной вечеринки. Во-первых, день рождения у Сесилии зимой. Это она точно знала. Альфреде очень внимателен к своим подчиненным, а секретаршу он обязательно поздравляет с праздниками и днем ангела. Во-вторых, у Сесилии нет родственников в Лос-Кайосе. И в-третьих, Сесилия никуда не уезжала и была на месте до позднего вечера в тот день.

Попрощавшись с матерью, Иоли бросилась к Сесилии, как буря ворвалась в приемную мужа и застала Сесилию врасплох. Это и входило в планы Иоли — неожидакиость и напор. Она учинила Сесилии строгий допрос. Сесилия краснела, бледнела. С первых минут Иоли поняла, что она не умеет лгать, что вечеринки вовсе не было.

— Ты была в тот день на работе и никуда не выезжала — это я выяснила у Аяьфредо. В Лос-Кайосе у тебя нет родни. Ты думаешь, меня так легко обмануть? Где была, моя сестра той ночью. Сесилия?

— Я не знаю, Иоланда, правда не знаю. — лепетала испуганная девушка.

— Говори! — требовала Иоли. — Я не оставлю тебя в покое, пока не узнаю все.

— Клянусь тебе! Мариелена попросила меня сказать это. Я не виновата, — со слезами оправдывалась Сесилия.

Но Иоли уже поняла все и перестала терзать Сесилию. Разумеется, она не виновата, просто не могла отказать Мариелене в такой малости — подтвердить ее выдумку о вечеринке. Виноват этот негодяй, из-за которого сестра так переменилась и совершает чудовищные поступки. Их Мариелена — образец кротости, примерного поведения. Ну, я еще доберусь до тебя, обманщик, совратитель, пообещала про себя Иоли. Она вся кипела от возмущения и в эту минуту способна была на все — рассказать матери о безрассудном поведении Мариелены, ворваться к Луису Фелипе и устроить скандал.

Через час Иоланда уже входила в кабинет Луиса Фелипе. С высоко поднятой головой, твердо и решительно. Она чувствовала себя абсолютно правой, защищая сестру, разоблачая этого повесу.

— Чем могу служить, сеньора? — учтиво осведомился Луис Фелипе.

— Я сестра Мариелены. Мне нужно поговорить вами. Я требую, чтобы вы немедленно оставили ее в покое! — с ходу заявила Иоли. — Вы женаты и ничего не можете предложить ей, кроме стыда и унижения.

— Я люблю вашу сестру, Иоланда. И это не легкое увлечение, а настоящее чувство, — тихо возразил Луис Фелипе.

— Если вы ее действительно любите, — с сомнением перебила его Иоли. — то порядочнее будет немедленно разорвать ваши отношения. Надеюсь они еще не зашли слишком далеко. Найдите какой-нибудь предлог, например ревность вашей жены, и увольте ее. Мой муж уже нашел ей другую работу.

— Вы просите о невозможном, — покачал головой Луис Фелипе.

Этого нужно было ожидать, думала Иоли, с ненавистью глядя в красивое, холеное лицо этого любимца женщин. Ведь он эгоист, привыкший потворствовать любой своей прихоти. Разве он добровольно откажется от любимой игрушки, пока она сама ему не надоела? Бесполезно взьшать к благородству и честности этого любителя похождений.

Иоли только раскрыла рот, чтобы высказать Луису Фелипе все это, как пришла Мариелена. Она занималась с Рене новым роликом и очень удивилась, застав в кабинете шефа сестру. Мариелена давно ждала от нее чего-нибудь подобного: уж очень Иоли импульсивная и властная, обо всем на свете имеет свое собственное мнение и не колеблясь навязывает его ближним.

— Что ты здесь делаешь? Что это значит? — возмутилась Мариелена, поспешно уводя сестру из кабинета.

— Я пришла помешать твоему безумию, потребовать от этого сеньора, чтобы он оставил тебя в покое. Признайся, как далеко зашли ваши отношения? — испытующе глядя сестре в глаза, вопрошала Иоли.

— Ты не имеешь права ничего требовать и вмешиваться в мою жизнь. Мои отношения с Луисом Фелипе — это мои отношения, — выговаривала ей в сердцах Мариелена. — Я скажу тебе правду — мы давно близки с Луисом Фелипе.

Иоли была поражена. Бедная мама, что будет с ней, когда она узнает? Она уверена, что ее дочки хорошо воспитанные, порядочные сеньориты… И главное, Мариелена — самая рассудительная из них.

— Сначала я не понимала, что со мной происходит, Иоли, — взволнованно говорила Мариелена. Ей так хотелось исповедаться перед сестрой и быть понятой. — Когда я видела его, весь мир кругом исчезал, мы оставались вдвоем — только он и я. Я отдалась ему и не жалею об этом, не раскаиваюсь. Я была и буду с ним, потому что Луис Фелипе делает меня невероятно счастливой…

Мариелена чувствовала, что не может остановиться. Как будто эти слова давно лежали у нее на сердце и вот вырвались наружу. Иоли внимательно слушала и вдруг заплакала. Может быть, снова вспомнив о матери и пожалев сестру, которая по своей воле губит свою жизнь. А может быть, наконец поняла Мариелену, потому что сама любила была любима.

У Мариелены появился в агентстве настоящий друг. Она поняла это проработав с Рене несколько месяцев. Теперь они проводили немало времени вместе, обсуждая рекламные ролики и снимая с оператором и моделями на улице и в студии. Рене был человеком тонкой душевной организации, умным, проницательным и очень снисходительным к слабостям окружающих. Он никогда никого не осуждал, не сплетничал, не проявлял излишнего любопытства. А когда сослуживцы изливали ему душу внимательно выслушивал их, утешал старался дать дельный совет.

Рене сразу заметил, что с Мариеленои происходит что-то неладное. Она потеряла покой, стала грустной и встревоженной.

— Что с тобой, девочка? У тебя такое лицо, как будто по тебе утюгом проехали, — как-то спросил с сочувствием Рене.

— У меня проблемы, Рене, — пожаловалась Мариелена.

Она знала, что на Рене можно положиться. Луис Фелипе — его близкий друг и очень откровенно делится своими заботами. Ей тоже нужно кому-то излить душу. И она рассказала Рене о том, что сестра Иоли узнала ее тайну и приходила к Луису Фелипе с требованием оставить ее в покое. О постоянном страхе, в котором она живет, — страхе огласки и скандала.

— В чем дело, девочка? Ты взрослая и самостоятельная женщина и не совершаешь никакого преступления! — Рене не поучал ее, а просто высказывал свое мнением. — Если ты не преодолеешь этого страха перед будующим, перед своей родней, если позволишь и дальше своей семье вмешиваться в ваши отношения с Луисом Фелипе, ты его потеряешь.

Рене знал и любил Луиса Фелипе, считал его редким человеком с творческой натурой и большой душой. Он не выносил житейских дрязг и трудностей. Это жена может докучать ему жалобами и требованиями. Но Мариелена всегда должна быть улыбающейся, красивой, божественной. Такая женщина ему нужна — оазис покоя, любви и наслаждения.

Мариелена с грустью понимала, что Рене прав. Наверное, она старомодная маменькина дочка. Привыкла подчиняться семье. Родные всегда давили на нее, заставляли жить по устоявшимся, дедовским законам. Она слабо, но сопротивлялась, этому давлению, расторгла помолвку с Хавьером. Она имела на это право. И все же почему-то не могла избавиться от чувства вины.

Только наедине с Луисом Фелипе, в часы их свиданий, она ненадолго забывала обо всем на свете, о своем страхе, сомнениях.

— Тебя не должно волновать, что будет через дня. Может быть, через три дня мы с тобой умрем. Научись жить настоящим, — учил ее Луис Фелипе — Сегодня, сейчас, только этот миг! Счастье вьшадает так редко, нельзя отказываться от со страхом думать о последствиях. А вдруг потом ты пожалеешь, что упустила возможность быть счастливой? Любимая, то, что мы имеем сейчас, — наше навсегда!