Ким Ки Док: «Как только мне в голову приходит идея, я хочу превратить ее в фильм»

11.05.2005, ГАЗЕТА.GZT.RU, Паоло Перроне

11 мая в Канне открывается 58-й кинофестиваль. На следующий день самый знаменитый в мире корейский режиссер, Ким Ки Док, откроет своим новым фильмом «Поклон» каннскую программу «Особый взгляд». Специально для ГАЗЕТЫ с Кимом Ки Доком побеседовал Паоло Перроне.

О чем ваш новый фильм?
Английский вариант названия — «Поклон», а по-корейски он называется «Лук»: это слово многозначно практически во всех языках и обозначает отнюдь не только оружие, при помощи которого один человек может убить другого. Действие моего нового фильма, как и многих других моих работ, происходит вдали от суши; я снимал его не сходя с корабля. Говоря кратко, это история старого эгоиста…

Без того, чтобы подчеркнуть множественные символические смыслы водной стихии, не обходится ни один ваш фильм. Почему?
Вода похожа на саму жизнь, она — фундаментальный элемент человеческого бытия с момента появления человека на свет. Вода необходима, ни один из нас не смог бы прожить без воды. Вода — влага жизни, инструмент персональной гигиены, неизбежная часть пейзажа, источник удовольствия для детей или туристов… Вода — часть человеческого тела, важнейшая часть, но вода — еще и ловушка, западня. Вода в стакане или, напротив, в озере или море остается главной движущей силой бытия. Она сама наводит на мысли о жизни и смерти.

Ваши фильмы приписывают к «кинематографу отчуждения». Вдохновлял ли вас в какой-то степени классик этого направления, Микеланджело Антониони?
Сам не знаю. Я плохо знаю фильмы Антониони и сомневаюсь, что они на меня повлияли. В Венеции, где я показывал «Пустой дом», меня об этом много раз спрашивали… Разумеется, я не пытаюсь сделать вид, что мой кинематографический стиль абсолютно оригинален и неповторим, но я стараюсь не думать о моделях, навязанных нам отцами современного кино.

Ваши последние фильмы производят не столь шокирующее впечатление, как жестокие и подчас экстремальные ранние работы. Что изменилось в вашей поэтике?
Вы верно заметили, мой взгляд на окружающую реальность поменялся со времен таких фильмов, как «Остров» и «Плохой парень». Возможно, мои фильмы стали более мягкими, в них меньше жестокости и больше метафизики. Однако, как и в начале моей карьеры, я концентрирую внимание на крайностях, продолжаю исследовать черные дыры человеческой природы, изучаю то, как вес судьбы искажает жизнь. Различие лишь в том, что для изображения черного я использую чуть больше светлых красок… Но жизнь в моем понимании остается необъяснимым сочетанием добра и зла.

В каждом вашем фильме исследуются взаимоотношения мужчины и женщины, и нередко вы делаете самые неожиданные выводы насчет того, к чему эти отношения могут привести…
Мужчина и женщина — два различных мира, две вселенные, которым приходится пересекаться друг с другом. Борьба полов — лейтмотив нашего бытия, с какой бы точки зрения вы на него ни смотрели. Жизнь состоит из моментов беспокойства, иногда переходящего в безнадежность, из смешанных чувств радости и тоски. Сложная алхимия, рождающаяся из контакта или конфликта двух элементов, мужского и женского, — то, что я пытаюсь передать на экране.

Сперва в Берлине, а чуть позже — но в том же году! — в Венеции вы удостоились двух наград за лучшую режиссуру, сперва за «Самаритянку», а затем за «Пустой дом». Это как-то изменило направление вашей карьеры?
Мне просто доставило удовольствие, что кому-то настолько нравятся мои фильмы. Главный риск для режиссера, получившего приз, — искушение остановиться, передохнуть и превратиться в конечном счете в лентяя. Нельзя допускать, чтобы художественные цели заслоняло желание личной славы. Быть может, по этой причине я больше привязан не к последним, а к ранним моим фильмам, за которые никто не давал мне призов, ни «Медведей», ни «Львов». Мне немного не по себе, когда я получаю приз на международном фестивале. С другой стороны, мне всегда казалось, что награды дают тем фильмам, в которых режиссерам удается найти общий язык с публикой. Никогда не думал, что мои фильмы смогут привлечь широкую публику!

Так или иначе, ваш нынешний успех в Европе бесспорен — как и успех многих ваших соотечественников. Как по-вашему, в чем объективные причины такой популярности кинематографа, сделанного в Корее, за пределами Азии?
Я могу говорить только за себя. Десять лет назад я совершил путешествие по Европе — был в Греции, Италии, Франции: тогда родилось немало идей, которые я позднее использовал в фильмах. Я уехал в Европу, чтобы научиться живописи, а вернулся кинорежиссером. Большая часть моих корейских коллег не покидают пределов родины, не стремятся научиться иному способу делать кино. В их фильмах на первом месте сюжет, а меня интересует другое: образ, формальный поиск. Некоторые образы в моих фильмах напоминают картины. Если же возвращаться к живописи, то в ней моими кумирами остаются Рубенс и Рембрандт.

Как вам удалось снять десять фильмов за десять лет?
Как только мне в голову приходит идея, я хочу превратить ее в фильм. Вот и все, это единственная причина. Но я не знаю, что ждет меня в будущем. Возможно, я перестану быть режиссером. Возможно, я больше не буду показывать мои фильмы публике, и тогда мне не будут нужны никакие фестивальные призы.

Я этот фильм смотрела тоже ночью, как-то по телевизору. Уже давно. Но до сих пор помню похожие на твои ощущения... Концовка так вообще добила. Не знаю, может, иногда и надо смотреть такие фильмы, чтобы не забывать, что мы люди, что есть другой, не похожий на наш более-менее сложенный мир, что иногда чувства могут быть совершенно не понятными. Я даже не могу внятно описать, то, что чувствовала при просмотре. Но не сказать о Ким Ки Дуке не могла - очень уж нестандартный (если можна так выразиться) режиссер. Лежит у меня подборка его фильмов - в том числе хваленая "Натянутая тетива" и неоднозначная "Самаритянка", может когда-нибудь и посмотрю...