Глава 22

Бонни была взволнована и сбита с толку. Было темно.

- Хорошо, - произнёс голос, резкий и успокаивающий одновременно. – Тут два возможных удара, одна колотая рана, нуждающаяся в прививке против столбняка – и – ну, я боюсь, мне придётся дать успокоительное твоей девушке, Джим. И мне потребуется помощь, но тебе совсем нельзя двигаться. Просто ляг на спину и закрой глаза.
Бонни открыла свои собственные глаза. Она смутно помнила, как падала на свою постель. Но она была не дома; она всё еще была в доме Саиту, и лежала на кушетке.
Как и всегда, когда была в замешательстве или испытывала страх, она огляделась в поисках Мередит. Мередит вышла из кухни с самодельным пакетом со льдом в руках. Она приложила его к и без того влажному лбу Бонни.
- Я просто упала в обморок, - объяснила Бонни, когда сама это поняла, - вот и всё.
- Я знаю, что ты упала в обморок. И ты очень сильно ударилась головой о пол, - ответила Ме-редит, и в этот момент выражение её лица было очень понятным: волнение, сочувствие и облегчение – всё это легко можно было прочесть на нём. И глаза были наполнены слезами. – О, Бонни, я не могла добраться до тебя вовремя. Изабель была у меня на пути, и те матрасы не сильно смягчили пол – и ты отключилась почти на полчаса! Ты напугала меня.
- Прости, - Бонни вытащила руку из-под одеяла, в которое она, казалось, была завернута и сжа-ла ладонь Мередит. Это означало, что их сестринские отношения не изменились. И также это озна-чало «спасибо тебе за заботу».
Джим неуклюже развалился на другой кушетке, прикладывая пакет со льдом к затылку. Его лицо было зеленовато-белым. Он попытался встать, но доктор Алперт – это её голос был резким и добрым одновременно – заставила его снова лечь на кушетку.
- Вам не следует сейчас тратить силы, - сказала она. – Но мне нужен помощник. Мередит, ты можешь помочь мне с Изобель? Мне кажется, с ней будет достаточно много хлопот.
- Она ударила меня лампой по затылку, - предупредил их Джим. – Никогда не поворачивайтесь к ней спиной.
- Мы будем осторожны, - ответила доктор Алперт.
- А вы двое останьтесь здесь, - решительно добавила Мередит.
Бонни наблюдала за взглядом Мередит. Она хотела подняться и помочь им с Изобель. Но во взгляде Мередит читалась та самая решимость, которая означала, что сейчас с ней лучше не спорить.
Как только они ушли, Бонни попыталась встать. Но тут же у неё перед глазами заплясали пульсирующие серые точки, и это значило, что она снова собирается упасть в обморок.
Она снова легла, стиснув зубы.
Долгое время из комнаты Изобель доносились грохот и крики. Бонни слышала, как доктор Ал-перт повысила голос, затем Изобель, а затем и третий голос – не Мередит, которая никогда не крича-ла, но этот голос звучал как голос Изобель, только замедленный и искаженный.
Затем, наконец, наступила тишина, и Мередит с доктором Алперт вернулись, волоча между ними прихрамывающую Изобель. У Мередит из носа текла кровь, а тронутые сединой волосы доктор Алперт стояли дыбом, но всё же им как-то удалось натянуть футболку на измученное тело Изобель, а доктор Алперт даже умудрилась сохранить свою черную сумку.
- Потерпевшим оставаться на своих местах. Мы вернемся, чтобы вам помочь, – сказала доктор в своей немногословной манере.
Затем Доктор Алперт и Мередит сделали новый рейс, чтобы забрать с собой бабушку Изобель.
- Мне не нравится её цвет лица, - коротко бросила доктор Алперт, - И её пульс. Нам всем не помешало бы пройти медицинское обследование.
Минуту спустя они вернулись, чтобы помочь Джиму и Бонни добраться до внедорожника док-тора Алперт. Небо затянулось тучами, а солнце висело над горизонтом красным шаром.
- Вы хотите, чтобы я дала вам какое-нибудь обезболивающее? – спросила доктор, увидев, что Бонни пристально разглядывает её черную сумку. Изобель поместили в самый конец внедорожника, где сиденья были сложены.
Мередит и Джим занимали два места перед ней, с Бабушкой Саиту между ними, а Бонни – по настоятельной просьбе Мередит – была на переднем сиденье рядом с доктором.
- Ох, ну, всё в порядке, - сказала Бонни. В действительности она сейчас думала о том, могут ли доктора в больнице вылечить Изобель от этой инфекции лучше, чем травяные компрессы миссис Флауэрс.
Но несмотря на то, что её голова пульсировала и болела, а на её лбу росла шишка размером со сваренное вкрутую яйцо, она не хотела чтобы что-нибудь затуманивало её мысли. Было что-то, что не давало ей покоя, какой-то сон или кое-что произошедшее пока, по словам Мередит, она была без сознания.
Что это было?
- Ну хорошо. Пристегнули ремни? Тогда поехали. - Внедорожник рванул с места от дома Саиту. – Джим, ты говорил, у Изобель была трёхлетняя сестра, которая спала наверху, поэтому я позвонила своей внучке Яниле, чтобы она приехала туда. По крайней мере, кто-то должен быть в доме.
Бонни обернулась, чтобы посмотреть на Мередит. Они заговорили одновременно.
- О, нет! Она не должна туда заходить! Особенно в комнату Изобель! Послушайте, пожалуйста, вы должны…- захлебывалась Бонни.
- Я действительно не уверена, что это хорошая идея, доктор Алперт, - произнесла Мередит не менее быстро, но более отчетливо. – Если только она будет держаться подальше от той комнаты и если с ней будет кто-то еще – хорошо бы, если парень.
- Парень? – доктор Алперт, казалось, была сбита с толку, но сочетание паники Бонни и искрен-ности Мередит вроде бы её убедило. – Ну, Тайрон, мой внук, смотрел телевизор, когда я уходила. Я попробую позвать его.
- Ого! – невольно воскликнула Бонни. – Это тот самый Тайрон, который будет нападающим в команде по футболу в следующем году, да? Я слышала, его называют Тайр-минатор.
- Ну, скажем, я думаю, он сможет защитить Янилу, - ответила доктор Алперт, сделав звонок. – Но мы тут одни, в машине с… хм, перевозбуждённой девушкой. И судя по тому, как она реагирует на успокоительное, я бы сказала, что она и сама как «терминатор».
Телефон Мередит заиграл мелодию, означавшую, что номер звонившего был не из телефонной книжки, а затем объявил: «Вам звонит миссис Флауэрс. Возьмёте ли вы…» Мередит тут же нажала на кнопку принятия вызова.
- Миссис Флауэрс? – сказала она. Шум внедорожника заглушал Бонни и остальным всё, что говорила миссис Флауэрс, поэтому Бонни продолжила концентрироваться на двух вещах: что она знала о «жертвах» Салемских «ведьм», и что за неуловимая мысль приходила ей в голову, пока она была без сознания.
Но все эти раздумья сразу прекратились, как только Мередит положила трубку.
- Что это было? Что? Что? – Бонни не могла хорошо разглядеть лицо Мередит в сумерках, но она явно выглядела бледной, и когда она заговорила, даже её голос звучал бледно.
- Миссис Флауэрс занималась в саду своими растениями и уже собиралась идти обратно в дом, когда она заметила что-то в кустах бегонии. Она сказала, это выглядело как будто кто-то пытался засунуть что-то между стеной и кустом, но она заметила торчащий оттуда кусочек такни.
Бонни почувствовала себя так, будто её сбил с ног порыв ветра.
- И что это было?
- Это была большая спортивная сумка, полная одежды и обуви. Ботинки. Рубашки. Брюки. Всё Стефана.
Бонни издала пронзительный вопль, от которого доктор Алперт чуть не потеряла управление автомобилем.
- О, боже мой! О боже! Он не уехал!
- О, я думаю, он как раз и уехал. Только не по собственной воле, – мрачно произнесла Мередит.
- Дамон, - ахнула Бонни, и резко вжалась в сиденье, её глаза наполнились слезами, которые за-тем стали стекать по её щекам. – Я так хотела верить…
- Что, голова разболелась? – спросила доктор Алперт, тактично игнорируя разговор, который её не касался.
- Нет… ну, то есть да, - призналась Бонни.
- Так, откройте мою сумку и дайте мне взглянуть… У меня там всего полно… хорошо, вот оно. Кто-нибудь видел тут бутылку с водой?
Джим вяло протянул ей бутылку.
- Спасибо, - сказала Бонни, проглотив маленькую таблетку и запив её большим глотком воды. Ей было необходимо привести мысли в порядок. Если Дамон похитил Стефана, тогда ей стоит Вы-звать его, не так ли? Ведь одному Богу известно, где он на этот раз. Почему никто из них даже не подумал об этой возможности раньше?
Ну, во-первых, потому что новый Стефан должен был быть сильным, а во-вторых из-за заметки в дневнике Елены.
- Вот оно что! – воскликнула она пораженно. Всё это снова нахлынуло на неё, всё, о чём они говорили с Мэттом…
- Мередит! – сказала она, не обращая внимания на косой взгляд, который бросила на неё доктор Алперт, - пока я была без сознания, я общалась с Мэттом. Он тоже был без сознания…
- Он был ранен?
- О боже, да. Дамон кажется сделал что-то ужасное. Но он сказал не обращать на это внимания, и что с тех самых пор как он увидел ту записку, которую Стефан оставил Елене, она продолжала беспокоить его. Что-то насчет того, как Стефан в прошлом году разговаривал с учителем английско-го, спрашивая как правильно пишется слово «правосудие». И он просто повторял: «Найди резервную копию файла. Найди резервный файл… прежде чем это сделает Дамон.»
Она вгляделась в лицо Мередит, плохо освещенное тусклым светом, осознавая, что и Джим, и доктор Алперт дружно уставились на неё, в то время как они медленно подъехали к перекрёстку и остановились. И у тактичности есть свои пределы.
Тишину нарушил голос Мередит.
- Доктор, - сказала она – я собираюсь попросить у вас кое-что. Если вы повернёте здесь налево, а затем еще раз налево на Лавровой Улице, а там просто пять минут езды до Старого Леса, то это не будет слишком далеко от вашего маршрута. Но это позволит мне добраться до пансионата, в котором как раз и находиться тот компьютер, о котором говорит Бонни. Вы наверное подумаете, что я сошла с ума, но мне нужно добраться до этого компьютера.
- Я знаю, что ты не сошла с ума. Я уже успела это понять, – невесело рассмеялась доктор, - и я уже тут кое-что слышала о Бонни… ничего плохого, честно, только то, во что довольно трудно по-верить. Но после того, что я сегодня увидела, я думаю, я начинаю менять своё мнение.
Доктор резко свернула налево, бормоча себе под нос:
- Кто-то убрал знак «Проезд запрещен» еще и с этой дороги…
Затем она продолжила говорить с Мередит:
- Я могу сделать о чём ты просишь. Я подвезу тебя прямо до самого пансионата…
- Нет! Это может быть слишком опасно!
- Но я должна отвезти Изобель в больницу как можно скорее. Не говоря уже о Джиме. Я думаю, у него действительно сотрясение. И Бонни…
- Бонни тоже собирается в пансионат, - заявила Бонни, чётко проговаривая каждое слово.
- Нет, Бонни! Я же собираюсь бежать, ты понимаешь это? Я собираюсь бежать так быстро, как только смогу – и я не могу позволить тебе задерживать меня, – голос Мередит был жестоким.
- Я не буду задерживать тебя, я клянусь. Ты пойдешь вперед и побежишь. Я тоже побегу. Моя голова теперь не болит. Если тебе придется оставить меня позади, просто продолжай бежать. А я до-берусь следом за тобой.
Мередит открыла рот и затем снова его закрыла. Должно быть, что-то в лице Бонни подсказало ей, что любые возражения будут бесполезны. Потому что так оно и было.
- Вот мы и приехали, - сказала доктор Алперт несколько минут спустя. – Угол Лавровой Улицы и Старого Леса.
Она извлекла из своей черной сумки маленький карманный фонарик и посветила им по очереди в глаза Бонни.
- Ну, мне кажется, у тебя нет сотрясения. Но ты знаешь, Бонни, по моему медицинскому за-ключению, тебе не следует никуда бежать. Я просто не могу заставить тебя пройти лечение, если ты этого не хочешь. Но я могу заставить тебя взять вот это. – Она протянула Бонни маленький фонарик. – Удачи.
- Спасибо за всё, - сказала Бонни, на мгновение накрыв своей бледной ладонью смуглую, с длинными пальцами ладонь доктора Алперт. – Вы тоже будьте осторожны, - остерегайтесь повален-ных деревьев, и Изобель, и чего-нибудь красного на дороге.
- Бонни, я ухожу, - Мередит уже была снаружи внедорожника.
- И заприте двери! И не открывайте, пока не проедете лес! – сказала Бонни, выскочив из ма-шины вслед за Мередит.
И тогда они побежали. Конечно, всё, что Бонни сказала о том, что Мередит должна бежать впереди неё, было бессмыслицей, и они обе это знали. Мередит схватила Бонни за руку, как только ноги Бонни коснулись дороги, и начала бежать как охотничья собака, таща Бонни за собой, время от времени чуть не отрывая её от земли.
Бонни не нужно было объяснять как важна была скорость. Она отчаянно хотела, чтобы у них сейчас была машина. Она много чего хотела бы, и для начала чтобы миссис Флауэрс жила в центре города, а не в этой глуши.
В конце концов, как и предвидела Мередит, Бонни выдохлась, и её рука стала настолько пот-ной, что выскользнула из ладони Мередит. Бонни согнулась почти пополам, руки на коленях, и пы-талась восстановить дыхание.
- Бонни! Вытри свою руку! Мы должны бежать!
- Просто… дай мне… минуту…
- У нас нет ни минуты! Ты слышишь? Давай!
- Мне просто нужно… восстановить… моё дыхание…
- Бонни, оглянись. И не кричи!
Бонни оглянулась, закричала, и затем обнаружила, что совсем не выдохлась. Она сорвалась с места, хватая Мередит за руку.
Она могла слышать это, сейчас, даже не смотря на своё хрипящее дыхание и звон в ушах. Это был звук насекомого, но не жужжание, а скорее низкое гудение. Это звучало как вертолётное «вжиквжиквжик», только выше тоном, как если бы у вертолёта были усики насекомого вместо про-пеллера. Мельком взглянув, она смогла различить сплошную серую массу из усиков, с головами впереди – и все эти головы были готовы раскрыть рты, полные острых белых зубов.
Она пыталась включить фонарик. Опускалась ночь, и у неё не было ни малейшего представле-ния, сколько еще пройдет времени, прежде чем взойдет луна. Все, что ей было известно, так это то, что из-за деревьев всё кажется еще темнее, и что те существа гнались за ней и за Мередит.
Малахи.
Вжикающий звук усиков, рассекающих воздух сейчас был гораздо громче. Гораздо ближе. Бонни не хотела оборачиваться и видеть источник этого звука. Этот шум толкал тело Бонни за пре-делы всех разумных границ. Она не могла не прокручивать в голове снова и снова слова Мэтта: «Как будто мою руку засунули в мусорный контейнер. Как будто мою руку засунули в мусорный…»
Её ладонь и ладонь Мередит были снова покрыты потом. А серая масса явно их догоняла. Ос-тавалась еще примерно половина пути, а вжикающий звук становился всё выше и пронзительнее.
В то же время её ноги стали будто резиновые. Буквально. Она не чувствовала свои колени. И сейчас они были словно резина, растворяющаяся и превращающаяся в желе.
Вжиквжиквжиквжиииииии….
Это был звук одного из них, ближе чем остальных. Ближе, ближе, и затем он был перед ними, его рот раскрылся в форме овала, по всему периметру которого были зубы.
Прямо как говорил Мэтт.
Бонни настолько выдохлась, что даже не могла закричать. Но ей нужно было закричать. Каза-лось, что у этого существа вообще не было головы, глаз и каких-либо частей лица, а только этот ужасный рот, который развернулся к ним и летел прямо на неё. И её инстинктивное решение – за-махнуться на него ладонью – могло стоить ей всей руки. О боже, он приближался к её лицу…
- Вон пансионат! – выдохнула Мередит, резко толкнув Бонни и чуть не сбив её при этом с ног, - Бежим!
Бонни пригнулась как раз в тот момент, когда малах попытался атаковать её. В тот же миг она почувствовала как его усики вжикнули по её кудрявым волосам. Её внезапно отбросило назад, и она больно ушиблась, её ладонь вырвалась из ладони Мередит. Её ноги были в полном изнеможении. Всё внутри неё готово было кричать.
- О, господи, Мередит, он добрался до меня! Беги! Не позволяй кому-то из них достать тебя!
Перед ней, пансионат был освещен, будто отель. Обычно он был темным, за исключением мо-жет только окна Стефана и еще одного. Но сейчас он сверкал как драгоценность, только вне дося-гаемости для неё.
- Бонни, закрой глаза!
Мередит не покинула её. Она всё еще была здесь. Бонни могла чувствовать как похожие на вьющееся растение усики коснулись её уха, затем легко переместились на её порытый испариной лоб, двигаясь дальше по лицу, к горлу… Она всхлипнула.
А затем последовал резкий, громкий треск, смешанный со звуком, похожим на звук лопающей-ся спелой дыни, и что-то влажное прокатилось по её спине. Мередит отбросила толстую ветку, кото-рую она держала словно бейсбольную биту. Усики уже выскользнули из волос Бонни.
Бонни не хотелось смотреть на беспорядок позади неё.
- Мередит, ты…
- Давай, беги!
И она снова побежала. По усыпанной гравием подъездной дорожке к пансионату, вверх по ступенькам, до двери. И там, на пороге стояла миссис Флауэрс со старомодной керосиновой лампой.
- Заходите, заходите, - сказала она и, когда Мередит и Бонни вошли, судорожно глотая воздух, она захлопнула за ними дверь. Они все услышали звук, который за этим последовал. Он был похож на тот же звук, что и после удара веткой – резкий треск и хруст, только гораздо громче, и повторив-шийся много раз, будто лопающийся поп-корн.
Бонни всю трясло, когда она оторвала руки от ушей и сползла вниз по стене, опустившись на коврик у порога.
- Ради всего святого, что вы сделали с собой, девочки? – произнесла миссис Флауэрс, погляды-вая на лоб Бонни и на опухший нос Мередит, не говоря уж о том, какими вспотевшими и изможден-ными они выглядели.
- Это слишком долго… объяснять, - ответила Мередит, - Бонни! Ты можешь посидеть… навер-ху!
Бонни так и сделала. Мередит сразу же подошла к компьютеру и включила его, рухнув на стоящий перед ним стул. Бонни использовала свои последние силы на то, чтобы стянуть с себя топ. Вся спина была в пятнах от жидкости неизвестного насекомого. Она скатала топ в шарик и запустила его в угол.
Затем она упала на кровать Стефана.
- Что конкретно сказал Мэтт? – Мередит уже восстановила своё дыхание.
- Он сказал «Посмотри в резервный файл» или «Найди резервную копию файла», или что-то в этом роде. Мередит, моя голова… мне нехорошо.
- Ладно. Просто расслабься. Ты сегодня итак молодец.
- Это всё потому, что ты спасла меня. Спасибо тебе… опять…
- Не волнуйся об этом. Но я не понимаю, - пробормотала Мередит себе под нос, - Тут резервная копия файла в этой же самой папке, что и сам файл, но они ничем не отличаются. Я не понимаю, что Мэтт имел в виду.
- Может быть, он что-то напутал, - с неохотой произнесла Бонни, - может, ему тогда было очень больно, и он немного помешался.
- Резервный файл, резервный файл…постой! Разве Word не сохраняет копии файлов автомати-чески в каком-нибудь странном месте, например в папке администратора или еще где-нибудь? – Ме-редит быстро кликала мышкой по всем папкам. Затем разочарованно сказала, - Нет, тут ничего нет.
Затем она откинулась на стуле, тяжело дыша. Бонни знала о чем она, должно быть, думает. Их долгий и отчаянный бег через опасность не мог быть напрасным. Не мог.
Затем, медленно, Мередит произнесла:
- Здесь есть много временных файлов к одной маленькой заметке.
- Что еще за временные файлы?
- Это просто временное сохранение твоего файла, пока ты над ним работаешь. Хотя обычно они выглядят вообще как какая-то ерунда, - кликанье началось снова, - Но я всё равно должна быть внимательной… ох! – прервала она сама себя. Кликанье прекратилось.
И затем повисла абсолютная тишина.
- Что такое? – взволнованно спросила Бонни.
Ещё тишина.
- Мередит! Поговори со мной! Ты нашла резервный файл?
Мередит ничего не сказала. Кажется, она даже ничего и не услышала. Она заворожено что-то читала, на её лице застыло выражение шока и ужаса.

Глава 24

«Никакой легкий поцелуй не удовлетворил бы Дамона», - подумала Елена. С другой стороны, Мэтта нужно соблазнить, иначе он не сдастся. К счастью, Елена уже давно разгадала код Мэтта Хо-никатта. И она планировала быть бесжалостной в использовании его слабого, восприимчивого тела.
Елена отпустила его и вздохнула. Она почувствовала, как что-то поползло по ее лапаткам, как будто кто-то наблюдал за ней. Она оглянулась и увидела Дамона, стоящего на некотором расстоянии от нее с сосновым прутом Вирджинии, но она не почувствовала ничего необычного. Она оглянулась еще раз – и ей пришлось зажать кулаком рот.
Дамон был здесь; рядом с ней; так близко, что она не могла бы протянуть два пальца между его телом и ее. Она не знала, как ее рука не коснулась его. Она практически оказалась заманена в ло-вушку между двумя мужскими телами.
Но как он это сделал? Не было никакой возможности на перемещение с того места, где он сто-ял, на то, которое было на расстоянии двух дюймов от Елены за секунду, на которую она отверну-лась. Никакого звука, похожего на то, как он продирается через сосновые иглы, как феррари, он про-сто появился...тут.
Елена сдержала крик, который уже хотел вырваться из ее легких, и попыталась дышать. Ее тело остро ощущало тревогу. Мэтт дрожал позади нее. Дамон наклонился и все, что она могла унюхать была сладость сосновой смолы.
Что-то с ним не так. Что-то не так.
- Знаешь что, - сказал Дамон, наклоняясь вперед так, что она наклонилась от него к Мэтту и даже находясь напротив трясущегося тела Мэтта она смотрела прямо на Запретные Лучи на расстоя-нии трех дюймов. - сейчас ты получила двойку с минусом.
Теперь Елена дрожала так же как и Мэтт. Но она должна была овладеть собой, должна была встретить эту агрессию лицом к лицу. Чем пассивнее были она и Мэтт, тем больше времени было у Дамона, чтобы подумать.
Ум Елены лихорадочно искал выход.
«Возможно, он не читает наши мысли, - подумала она. – Но он, конечно, поймет, если мы бу-дем говорить правду или лгать. Это обычная вещь для вампира, пьющего человеческую кровь. Что мы можем сделать? Что мы можем сделать с этим?»
- Это был приветственный поцелуй, - смело сказала она. – Чтобы определить, что за человек, которого ты встретила, так что ты всегда сможешь угадать его последующие действия. Даже...даже хомяки это делают. Теперь...пожалуйста...мы можем немного пошевелиться? Я чувствую себя раз-давленной.
«Это слишком провокационная позиция, - подумала она. – Для всех.»
- Даю еще один шанс, - сказал Дамон, и в этот раз он не улыбался. – Я хочу увидеть поцелуй – настоящий поцелуй – между вами. Или…
Елена извивалась в ограниченном пространстве. Ее глаза искали Мэтта Они, в конце концов, долго были парой в прошлом году. Елена видела взгляд голубых глаз Мэтта: он хотел поцеловать ее настолько, насколько он вообще мог чего-то хотеть после той боли. И он понял, что она должна бу-дет пройти через все эти капризы, чтобы спасти его от Дамона.
«Так или иначе, мы выберемся», - подумала Елена, мысленно обращаясь к нему. У некоторых парней не было никаких кнопок в эгоистичной области их мозга. У некоторых, как у Мэтта, были кнопки «ЧЕСТЬ или ВИНА»
Мэтт был спокоен, когда она взяла его лицо в свои руки, наклоняя его к себе и вставая на цы-почки, потому что он так вырос за последний год. Она думала об их первом настоящем поцелуе в его машине по пути домой с мелкой школьной дискотеки. Он был напуган, его руки были влажными, внутри он дрожал. Она была спокойной, чувственной, нежной.
А сейчас она двигала теплый кончик своего языка к нему, раздвигая его замороженные губы. И на вский случай, если Дамон подслушивал ее мысли, она думала только о Мэтте, о том, какой он солнечный, о его теплой дружбе, храбрости и любезности, с которой он всегда обходился с ней, даже когда она рассталась с ним. Она не поняла, когда его руки обняли ее за плечи и когда он стал управлять поцелуем, как человек, умирающий от жажды, который наконец нашел воду.
Она ясно понимала: он никогда не думал, что когда-нибудь еще раз поцелует Елену Гилберт вот так.
Елена не знала, как долго это продолжалось. Наконец она убрала свои руки с шеи Мэтта и от-странилась.
А потом она что-то осознала. И в страшном сне невозможно было представить, что Дамон по-ходит на режиссера. Он держал камеру размером с ладонь и смотрел в видоискатель. Он снял все это.
С Еленой, отлично узнаваемой. Она понятия не имела, что случилось с бейсбольной кепкой для маскировки и темными очками. Ее волосы были в беспорядке, а дыхание ненарочно участилось. Кровь прилила к ее коже. Мэтт не выглядел так собранно, как она думала.
Дамон смотрел на них из видоискателя.
- Зачем тебе это нужно? – Мэтт зарычал голосом, абсолютно отличающимся от его нормально-го.
«Поцелуй тоже его задел», - подумала Елена. Больше, чем ее.
Дамон высоко поднял сосновую ветвь и снова и снова махал ей, как японский фанат. Сосновый аромат достиг носа Елены. Он выглядел задумавшимся, как если бы думал, попросить их переснять кадр или нет, затем передумал, блестяще им улыбнулся и убрал камеру в карман.
- Все, что вам нужно знать – это был великолепный кадр.
- Тогда мы уходим, - поцелуй как будто придал Мэтту сил, даже если для того, чтобы говорить неправильные вещи. – Прямо сейчас.
- О, нет, но сохрани это преобладающее агрессивное отношение. Как будто ты снимаешь с нее рубашку.
- Что?
Дамон повторил тоном режиссера, дающего инструкциии своим актерам.
- Расстегни пуговицы на ее рубашке и сними ее.
- Ты псих, - Мэтт повернулся и посмотрел на Елену, как раз вовремя, чтобы увидеть выражение на ее лице и единственную слезу, текущую из глаза, не прячась.
- Елена...
Он отвернулся, но она тоже отвернулась. Он не могу заставить ее взглянуть ему в лицо. Он мог чувствовать жар, исходящий от ее щек.
- Елена, давай бороться с ним. Разве ты не помнишь, как боролась с плохими вещами в комнате Стефана?
- Но это хуже, Мэтт. Я никогда не чувствовала ничего хуже этого. Это сильно. Это...давит на меня.
- Ты хочешь сказать, мы должны признать его...? – именно это сказал Метт, он говорил так, как будто был уже на краю того, чтобы стать плохим. То, что говорили его глаза, было простым. Они говорили: «Нет. Нет, даже если он убьет меня за отказ.»
- Я имею в виду...- Елена вдруг повернулась обратно к Дамону.
– Отпусти его, - сказала она. – Это касается только нас с тобой. Давай уладим это без него, - она продала бы душу дьяволу, чтобы спасти Мэтта, даже если он не желал быть спасенным.
«Я сделаю все, что ты захочешь», - подумала она, громко мысленно обращаясь к Дамону, наде-ясь, что он услышит это. В конце концов, он пил ее кровь против ее воли – по крайней мере сначала – раньше. Она могла бы пережить это снова.
- Да, ты сделаешь все, что я захочу, - сказал Дамон, доказывая, что он мог читать ее мысли лучше, чем она думала. – Но во прос в том, после скольки?
Он не сказал чего «скольки». Он и не должен был.
- Я только что сказал тебе кое-что сделать, - сказал он, наполовину повернувшись к Мэтту, но все еще смотря на Елену. – Потому что я до сих пор могу видеть, что ты думаешь. Но...
Елена видела взгляд в глазах Мэтта и его горящие щеки, она знала – и тут же попыталась скрыть это знание от Дамона – что он собирается сделать.
Он собирался совершить самоубийство.

- Если мы не говорим, что Вы не с нами, значит Вы с нами, - сказала Мередит миссис Флауэрс. – Но...там есть такие вещи...
- Да, дорогая, я знаю. И солнце садится. Это плохое время для того, чтобы находиться снаружи. Но, как говорила моя мама, две ведьмы лучше, чем одна, - она улыбнулась Бонни отсутствующей улыбкой. – И, хотя вы были так добры, что не говорили этого раньше – я очень стара. Я помню дни до первых автомобилей и самолетов. Я могу знать что-то, что поможет вам в поиках ваших друзей – и с другой стороны, я не такая уж важная персона.
- Конечно нет, - пылко сказала Бонни. Они использовали гардероб Елены, сваливая в кучу оде-жду.
Мередит взяла туристический мешок с одеждой Стефана и кинула его на кровать, но как только она взяла рубашку, она уронила ее снова.
- Бонни, ты можешь взять что-то из вещей Стефана, раз уж мы идем, - сказала она. – Возможно, у тебя будет какое-нибудь видение. Э, возможно Вы тоже, миссис Флауэрс? – добавила она. Бонни поняла. Одной вещью было позволить кому-то называть тебя ведьмой; другой вещью было называть так кого-то, намного старше тебя.
Последней вещью в гардеробе была рубашка Стефана и Миссис Флауэрс засунула один из его носков в карман.
- Но я не хочу идти через парадную дверь, - сказала Бонни. Она не могла перенести этот беспо-рядок.
- Хорошо, мы выходим через черный ход, сказала Мередит, выключая лампу Стефана. – Идем.
Они уже почти вышли через черный ход, когда услышали звоной в парадную дверь.
Все они обменялись взглядами. Мередит повернулась:
- Это могут быть они!
И она поспешила назад, к тусклому парадномй входу. Бонни и миссис Флауэрс последовали за ней, но не так стремительно.
Бонни закрыла глаза и услышала, как открылась дверь. Когда она не услышала восклицаний о беспорядке, она их открыла.
Не было никакого признака, что что-то необычное случилось за дверью. Никаких раздавленных тел насекомых – умирающих или мертвых – на крыльце.
Волосы на шее Бонни зашевелились. Не то, чтобы она хотела увидеть малаха. Но она хотела знать, что с ними случилось. Непроизвольно, одна ее рука дотронулась до шеи, чтобы проверить, не было ли там усика. Ничего.
- Я ищу Мэтью Хоникатта, - голос разрезал мечтания Бонни, как горячий нож масло и глаза Бонни полностью открылись.
Да, это был шериф Рич Моссберг, это был он, от сверкающих ботинок до накрахмаленного во-ротника. Бонни открыла рот, но Мередит заговорила первой.
- Это не дом Мэтта, - тихо сказала она.
- Вообще-то я уже был в доме Хоникатта. И в доме Сайлз, и в доме МакКаллог. Те, кто там на-ходился, предположили, что если Мэтта нет в одном из тех мест, то он должен быть здесь.
Бонни захотелось пнуть его в голень:
- Мэтт не крал дорожные знаки! Он бы никогда, никогда не сделал что-то в этом роде. И я хо-тела бы знать, где он, но я не знаю. Никто из нас не знает! – она остановилась, чувствуя, что, воз-можно, слишком много сказала.
- И ваши имена...?
Миссис Флауэрс вступила в разговор:
- Это Бонни МакКаллог и Мередит Сайлз. А я миссис Флауэрс, хозяйка этого пансиона. И я могу поддержать Бонни в ее замечаниях о дорожных знаках...
- Вообще-то, есть кое-что серьезнее пропажи дорожных знаков, мадам. Мэтью Хоникатт по-дозревается в нападении на молодую женщину. Есть значительное физическое свидетельство в дока-зательство ее истории. И она утверждает, что они знали друг друга с детства, так что не может быть никакой ошибки с идентификацией личности.
Секунду стояла ошеломленная тишина, а потом Бонни почти прокричала:
- Кто? Кто она?
- Истица – мисс Кэролайн Форбс. И я предлагаю, если кто-то из вас увидит мистера Хоникатта, посоветовать ему вернуться самостоятельно. Пока его не вернули силой, - он сделал шаг вперед, как будто пытался войти в дом, но миссис Флауэрс тихо преградила ему путь.
- Вообще-то, сказала Мередит, снова овладевая собой. – Я думаю, вы понимаете, что Вам ну-жен ордер, чтобы войти в это помещение. У Вас он есть?
Шериф Моссберг не ответил. Он резко повернулся направо, спустился вниз по дорожке, на-правляясь к своему автомобилю и исчез.

Глава 26

Линии Лей. Стефан говорил о них и о том, что мир духов до сих пор имеет влияет на нее. Она могла их видеть не прилагая усилий. Сейчас, лежа, направив оставшуюся часть Силы к глазам, она осматривала землю.
И осознание увиденного заставило ее сжаться от ужаса.
Насколько она могла видеть, здесь, на этом месте, сходились линии со всех сторон. Толстые линии, пылающие холодным свечением, средней толщины линии, имеющие тусклое свечение, по-добное свечению испорченных грибов из подвала, и тонкие линии, напоминающие идеальные пря-мые трещины в материальной поверхности мира. Они походили на вены, артерии и нервы под кожей животного.
Неудивительно, что тут все выглядело живым. Она лежала в центре схождения Линий Лея. И она не могла представить, что могло быть хуже этого.
Если Дамон, так или иначе, нашел способ выпустить ту Силу … неудивительно, что он выгля-дел другим, высокомерным, непобедимым. С тех пор как он оттолкнул ее, выпивая кровь Мета, ее голова кружилась, от гнева. Но сейчас все прекратилось, поскольку она сконцентрировалась на вы-числении способа использования этой Силы. Должен ведь быть способ.
Темнота не прояснилась. В конце концов, Елена понимала, что это не потому что она слаба, а потому что снаружи тьма, непроглядная тьма.
Она попробовала снова подняться, и на этот раз ей это удалось. Почти сразу ей протянули руку и, непроизвольно, она ухватилась за нее, позволяя поднять себя на ноги.
Она увидела, кто это сделал, Дамон или кто-то другой использующий его способности или его тело. Несмотря на полную темноту, он до сих пор не снял очки, скрывающие лицо. Она не могла ни-чего разобрать по не скрытой части его лица.
«Сейчас» сказала сущность в очках «Ты пойдешь вместе со мной»
Непроглядная тьма окружала, и они находились на поляне, подобной зверю.
Это место было губительным. Она боялась поляны так, как никогда бы не побоялась человека или животного. Немая злость отдавалась в ее ушах, и она не могла закрыть их.
«Поляна думает и мысли четкие» думала она.
Она ужасно переживала за Мета, боялась, что Дамон взял у него слишком много крови или слишком жестоко играл с ним, как с игрушкой, мог нанести ему вред.
И она боялась этой сущности Дамона. Она беспокоилась, о том, какое влиянии это место могло произвести на настоящего Дамона. Деревья вокруг них не должны были иметь влияние на вампиров, кроме как физического. Возможно ли, что Дамон внутри поврежден? Если он мог понимать что-либо из произошедшего, мог ли он распознать что причиняет ему боль и вызывает у него гнев на Стефана?
Она не знала. Она знала, что его взгляд пугал, когда Стефан сказал ему убираться из пансиона-та. Насколько она знала, здесь в лесу были создания, малахи, которые могли воздействовать на чело-веческое сознание. Она боялась, очень боялась, что малахи использовали Дамона сейчас, увеличивая его темные желания и изменяя его, в нечто ужасное, нечто каким он никогда не был.
Но как она могла быть уверена? Как она могла знать, есть или нет здесь нечто подобное малаху, нечто, что контролировало его? Ее душа говорила ей, что должна быть причина, чтобы Дамон полностью не осознавал, что делает его тело, но это также могли быть долгожданные мысли.
Конечно же, все, что она могла ощущать вокруг себя, были небольшими, злобными существа-ми. Она могла чувствовать их окружающих свет, странные, подобно-насекомым существа, наподобие того, что напало на Мета. Они были в шоке от возбуждения, управляя своими щупальцами производя шум подобный гулу вертолета.
Управляли ли они Дамоном сейчас? Конечно, он никогда бы раньше не причинил вреда, по-добного сегодняшнему ни одному человеку и она это знала. Ей надо вытащить их троих отсюда. Еще раз она почувствовала волны нужды в Стефане, он мог знать, что нужно делать в такой ситуации.
Она медленно повернулась, посмотрев на Дамона.
«Могу ли я позвать кого-нибудь, чтобы он пришел и помог Мету? Я боюсь бросать его здесь. Я боюсь, что они завладеют им» Лучше дать ему понять, что она знает, что они прячутся везде: в пече-ночнике, рододендроне и в огромных кустарниках падуба.
Дамон медлил, было похоже, что он задумался. Затем он тряхнул головой.
« Мы же не хотим дать им слишком много подсказок о нашем местонахождении» сказал он ве-село. « А было бы интересно понаблюдать, как малах завладеет им»
«Мне не было бы интересно» Голос Елены был тусклым. «Метт мой друг»
«Тем не менее, мы оставим его здесь. Я не поверю тебе, даже если ты попросишь меня отпра-вить сообщение Мередит или Бонни, даже если оно будет отправлено с моего телефона»
Елена промолчала. Фактически он был прав, не доверяя ей, ведь она, Мередит и Бонни рас-шифровали тщательно разработанный код безвредной на вид фразы, как только они узнали, что Да-мон был после Елены. Целую жизнь назад «для нее буквально» – но она могла все еще помнила это.
Молча, она просто последовала за Дамоном к Феррари.
Она была ответственной за Мета.
«Ты не споришь на этот раз и мне даже интересно, что же ты планируешь»
«Я подумала, что мы может также разобраться и с этим. Если ты скажешь мне что «это»» ска-зала она смело, хотя внутри она не чувствовала себя так.
«Хорошо, сейчас что «это», так важно для тебя» Дамон пнул Мета по ребрам мимоходом. Он прогуливался по кругу вокруг поляны, которая казалась меньше, чем обычно, круг который не включал ее. Она сделала несколько шагов к нему и поскользнулась. Она не могла понять, как это произошло. Может выдохнуло гигантское животное. Может это были всего лишь скользкие сосно-вые иголки под ее ботинками.
Но только что она стояла, она направлялась к Мету и в следующий момент ее ноги ушли из-под нее и она движется к земле и не за что схватиться.
И затем вежливо и поспешно она оказывается в руках у Дамона. С веками Вирджинского эти-кета позади она автоматически поблагодарила «Спасибо»
«Рад помочь»
«Да», подумала она «Это все имеет значение. Это помощь и это поведение».
Она заметила, что они направляются к ее Ягуару.
«О нет, мы не должны» сказала она
«О, да, мы поступим так, как я попрошу» сказал он «Если не хочешь увидеть своего друга Мета страдающим снова, до момента, когда его сердце остановиться»
«Дамон» Она вырвалась из его рук, вставая на ноги «Я не понимаю. Это не похоже на тебя. Возьми, что ты хочешь и уходи»
Он лишь продолжал смотреть на нее «Я ничего не делал»
« Ты не брал кое-что особенное, не брал мою кровь. И Метт не узнает. Он в отключке»
На длительный момент на поляне держалась тишина. Абсолютная тишина. Ночные птицы и сверчки перестали петь. Внезапно Елена почувствовала себя так, будто она катается на американских горках, она летит вниз, с ощущением, что внутренние органы остались наверху. Затем Дамон заговорил
«Я хочу тебя. Непременно»
Елена сконцентрировалась, пытаясь сохранить ясность в голове, несмотря на туман, который казалось, проникал в нее.
«Ты знаешь, что это невозможно»
«Я знаю, что это было возможно для Стефана. Когда вы с ним, ты не думаешь ни о чем кроме него. Ты не можешь видеть, не можешь слышать, не можешь чувствовать ничего кроме него»
Мурашки побежали по всему телу Елены. Говоря осторожно, из-за возникшего в горле комка, она сказала «Дамон, Ты сделал что-то со Стефаном?»
«Почему я должен был хотеть сделать с ним что-то?»
Очень тихо, Елена сказала «Ты и я оба знаем почему»
«Ты подразумеваешь, «Дамон начал говорить небрежно, но его голос становился все более ин-тенсивным, он схватил ее за плечи «что ты не будешь видеть ничего кроме меня, слышать ничего кроме меня, думать ни о чем кроме меня?»
По-прежнему спокойно, по-прежнему контролируя свои страх, Елена сказала «Сними солнеч-ные очки, Дамон»
Дамон взглянул вверх и вокруг как если бы убеждал себя что никакой последний луч заката не мог проникнуть в зелено-серый мир окружающий их. Затем с помощью одной руки, он снял очки.
Елена вглядывалась в глаза, которые были настолько черны, что казалось, не было никакого различия между радужной оболочкой и зрачком. Она… дернула рубильник в своем мозгу, сделала так, чтобы все ее чувства были направлены на лицо Дамона, его выражение, Силу, проходящую через него.
Его глаза были все также черны, как глубины неизведанной пещеры. Никакого красного цвета. Но у него было время подготовиться к этому.
«Я верю в то, что видела раньше», подумала Елена. «Своими собственными глазами».
«Дамон, я сделаю все, все, что ты захочешь. Но ты должен ответить мне. Ты сделал что-то со Стефаном?»
«Стефан был все еще полон твоей крови, когда он ушел от тебя» он напомнил ей, «и отвечу на твои вопрос, Я не знаю где он. Даю свое слово. Но в любом случае, это правда, что ты думала ранее» добавил он, когда Елена попыталась отойти назад, высвободившись из его схватки. « Я единствен-ный Елена. Единственный кого ты не смогла завоевать. Единственный кем ты не можешь управлять. Интригующе, не правда?»
Внезапно, несмотря на свой страх, она разозлилась. «Тогда почему ты причинял боль Мету? Он только друг. За что ты сделал это с ним?»
«Только друг» И Дамон начал смеяться, устрашающе, как и прежде.
«Хорошо, я знаю, он имел никакого отношения к уходу Стефана» набросилась на него Елена
Дамон завел ее, но на поляне было слишком темно, чтобы она могла прочитать выражение на его лице. « И кто сказал, что я сделал? Но это не может означать, что я не собираюсь использовать возможность» Он легко поднял Метта и показал нечто, что отблескивало серебром в его другой руке.
Ее ключи. Из ее кармана Джинс. Взятые, без сомнение, когда она лежала без сознания на земле.
Ее голос ей не подчинялся и она не могла ничего сказать, за исключением чего-нибудь жестко-го и мрачного – все как обычно, когда он говорил о Стефане. «С твоей кровью в нем. Я не мог убить моего брата, даже если бы попытался. В прошлый раз я видел его» добавил он.
« Ты пытался?»
«Фактически, нет. Так же даю свое слово»
«И ты не знаешь где он?»
«Нет» Он поднял Мета.
«Что как ты думаешь ты делаешь?»
«Беру его с нами. Он залог твоего послушания»
«О нет» категорически заявила Елена, приближаясь. «Это только между мной и тобой. Ты дос-таточно помучил Мета» Она закрыла глаза и, открыв их, чуть не закричала, обнаружив, что Дамон так быстро оказался так близко. «Я сделаю все, что бы ты не захотел. Но не здесь и не при Мете»
«Давай, Елена» думала она. «Где-то подчиняющее поведение, когда ты хочешь этого? Ты была способна управлять любым парнем, теперь, только потому, что он вампир, ты не можешь сделать этого?»
«Возьми меня где-нибудь» произнесла она, мягко беря его за руку, «В Феррари. Я не хочу идти в мою машину. Возьми меня в Феррари»
Дамон отступил назад к багажнику Феррари, открыл его и заглянул внутрь. Затем он взглянул на Мета. Было ясно, что высокий, хорошо сложенный паренек не влезет в багажник…по крайней мере, не в месте со своими конечностями.
«Даже не думай об этом» сказала Елена «Только положи его в Ягуар вместе с ключами и дос-таточно будет его закрыть там, он будет в безопасности». Елена молила, чтобы сказанное ею оказа-лось правдой.
Несколько мгновений Дамон ничего не говорил, затем он так ярко улыбаясь, поднял глаза, что она смогла увидеть это даже через сумрак. «Хорошо» сказал он. Он снова бросил Мета на землю. «Но если ты попробуешь бежать, пока я завожу машину, я перееду его»
Дамон, Дамон, неужели тебе никогда не понять? Люди не сделают того, что может причинить вред их друзьям, подумала Елена, пока он вылизал из Феррари, залазил в Ягуар и затаскивал туда Мета.
«Все в порядке» сказала она тихим голосом. Она боялась смотреть на Дамона. «Теперь, что ты хочешь?»
Дамон склонился в очень изящном поклоне, приглашающим в Феррари. Она размышляла, что произойдет, когда она сядет в него. Если он был обычным нападавшим – если бы не было Мета, о котором приходится думать, если бы она не боялась леса даже больше, чем боялась его…
Она помедлила и затем залезла в машину Дамона.
Внутри, она вытащила свою рубашку из джинс, утаивая факт, что она не одела ремень безо-пасности. Она подозревала, что Дамон заставит ее одеть ремень безопасности или заблокирует двери или сделать что-нибудь похожее на это. Осторожность была не для него. И сейчас она молила, чтобы у него не возникло мыслей об этом.
«Серьезно, Дамон, куда мы едем?» спросила она, когда он влез в Феррари.
«Вначале, как насчет выпить по одной на дорожку?» предложил Дамон, поддельно-шутливым голосом.
Елена ожидала чего-то подобного этому. Она сидела неподвижно, когда Дамон взял ее подбо-родок пальцами, которые немного дрожали и наклонить его вверх. Она закрыла глаза, как только почувствовала змеиный укус, острых, как бритва клыков, проникающий в ее кожу. Она держала гла-за закрытыми, пока напавший на нее не зафиксировал свои рот на ее кровоточащей плоти и не начал пить. Идея Дамона «выпить по одной на дорожку» была ожидаема ею: им было достаточно оказаться в опасности. Когда она действительно начала чувствовать, что она теряет сознание, она толкнула его в плечо.
Он задержался на несколько очень болезненных секунд, лишь, для того чтобы показать, кто здесь главный. Затем он отстранился от нее, жадно облизывая свои губы, его глаза практически пронзали ее.
«Изящно» произнес он «Невероятно. Почему ты..»
«Да, скажи мне, что я бутылка эксклюзивного шотландского виски», думала она. «Это путь к моему сердцу»
«Можем ли мы теперь ехать?» остро спросила она. И затем, она внезапно вспомнила привыч-ную для Дамона манеру езды, вдумчиво добавила «Будь осторожен, эта дорога петляет, и часто встречаются резкие повороты»
Она надеялась на эффект от своих слов. Дамон вдавил педаль газа, и они вылетели с поляны на высокой скорости. Затем они взяли резкий поворот у Старого Леса быстрее даже чем Елена, когда кто-либо осмелился поехать с ней как с пассажиром ранее.
Но, тем не менее, это были ее дороги. В детстве она играла здесь. Существовала только одна семья, которая жила прямо на границе Старого Леса, но их подъездная дорога располагалась на пра-вом ответвлении от дороги и Елена готовилась. Он взял неожиданный зигзаг налево точно до второго ответвления, которое вело к дому Дунстанов – и на втором ответвлении она выпрыгнула.
Конечно же, не было никакого тротуара обрамляющего дорогу идущую через Старый Лес, но была одна проблема, это крупные заросли рододендрона и других кустарников. Все что она могла сделать, так это молиться. Молить, чтобы она не разрезала свою шею при столкновении. Молить, чтобы она сломала руку или ногу, прежде чем она прохромает несколько ярдов по лесу до подъезд-ной дороги. Молить, чтобы Дунстаны были дома, когда она постучит в их дверь и молить, чтобы они послушали, когда она скажет им не пускать вампира идущего за ней.
Она увидела поворот. Она не знала, почему Дамон не смог прочитать ее мысли, но очевидно он не мог. Он не разговаривал, и, кажется, единственной предосторожностью против ее побега была скорость.
Она знала, что пораниться. Но хуже всяческой боли был страх и она не боялась.
В тот момент, когда он завернул на повороте, она потянула ручку и толкнула открытую дверь с той силой, которая была в ее руках, в тоже время она пнула ее со всех сил ногами. Дверь распахну-лась, с предельной скоростью под воздействием ног Елены.
Ее единственный пинок выбросил ее из машины. Дамон попытался схватить ее, но в руках у него остался лишь небольшой клок ее волос. На мгновение она подумала, что он удержит ее, даже без прикосновения к ней. Она много раз успела перекувыркнуться в воздухе, приблизительно двумя футами над землей, вытягиваясь, пытаясь схватиться за листья, ветки кустов, что-нибудь, что помог-ло бы ей замедлить ее скорость. В этом месте присутствовала магия и физика, она смогла приоста-новиться, замедлиться
Она стукнулась о землю, подпрыгнула и совершила переворот в воздухе, упала, ударивший задницей и лопатками, что-то шло не так и ее левая пятка ударилась первой – Боже! – и запуталась, развернув ее, стукнув ее колено об бетонное покрытие – Боже, Боже! – подкинув ее в воздух и уро-нив ее на ее правую руку со всей силы, пытаясь будто бы вогнать ее руку в плечо.
Воздух вышел из нее при первом ударе и шипел на втором и третьем.
Несмотря на верчение, летающую вселенную, была один знак, она не могла забыть - необычная ель, растущая на ее пути, это она отметила за 10 шагов до нее, Слезы не поддавались контролю, сте-кали со щек, после того, как она дернула усики куста, что запутал ее лодыжку. Несколько слез зату-манили ее обзор, заставив ее бояться, дважды она чувствовала жуткие взрывы боли, чуть не заста-вившие ее упасть в обморок. Но она вне дороги, ее глаза были чисто промытыми, она могла видеть ель под 45 градусным углом от нее. Она не могла пропустить дом Дунстанов, подъездная дорога, дом, амбар, поле были все там приблизительно 25 шагов в лес.
Она прекратила катиться, ухватившись за кустарник, что мешал ей, и ухватил ее ноги, так же она вытащила стебли запутавшиеся в ее волосах. Расчеты на счет дома Дунстанов пронеслись мгно-венно в ее голове, тогда повернувшись, она увидела помятую растительность и кровь на дороге.
В начале она посмотрела в недоумении на ее с содранной кожей ладони, они не могли не со-держать окровавленного отпечатка. И он был. Одно колено было с содранной кожей, правое видимое теперь через ее джинсы и одна сильно пострадавшая нога, менее окровавленная, но причиняющая ей сильную боль, даже когда она лежала спокойно, даже когда она не пыталась двигать ею. Обе руки были ободраны.
Не было времени выяснять насколько или понимать, что она сделала с плечом. Визг тормозов. Боже мой, он медлит. Нет, я быстрее, испытывая боль и страх. Надо использовать это!
Она встала на ноги и бросилась в лес. Ее правая нога подчинилась, но когда она подняла и опустила свою левую ногу, феерверк пронесся перед ее глазами. Она находилась в состоянии повы-шенной настороженности, и приметила палку даже во время падения. Она один или два раза перека-тилась, эти перекаты явились причиной возникновения надоедливых красных вспышек, боль ушла в ее голове, и тогда она была способна схватить эту палку. Она будто была специально предназначено для поддержки, она как раз доставала ее подмышку тупым концом, на другом она была острой. Елена установила ее под ее левой рукой и заставила себя подняться с земли: Поддерживаемая правой ногой и опираясь на палку, она едва касалась левой ноги землей. Она была вся в грязи.
Елена развернулась снова – и там она увидела последние остатки заката и дорогу позади нее. Она подумала «Нужно держаться на 45 градусов правее солнца» Слава Богу, именно ее правая рука была повреждена, так что она могла помочь себе левым плечом развернуться на опоре. Без колеба-ния, не давая Дамону дополнительных миллисекунд, чтобы последовать за ней, она бросилась по выбранному ею направлению в лес.
В Старый Лес.

Глава 28

Мэтт не представлял, сколько сейчас времени, но под деревьями был глубокий сумрак. Он ле-жал на боку в новом автомобиле Елены, как будто его бросили и забыли. Все его тело болело.
В этот раз он очнулся и сразу подумал о Елене. Но нигде не было видно белого пятна ее лиф-чика и когда он позвал ее, сначала осторожно, потом почти крича, ответа не было.
Он прошелся по поляне на руках и коленях. Казалось, Дамон исчез и это дало ему искру наде-жды и храбрости, которая осветила его разум, как маяк. Он нашел брошенную рубашку Пэндл-тон...изрядно истоптанную. Но, когда он не смог найти никакого мягкого и теплого человека на по-ляне, его сердце ухнуло куда-то вниз, к ботинкам.
А потом он вспомнил о ягуаре. Он отчаянно рылся в кармане для ключей, но там было пусто; наконец он обнаружил, что они непостижимым образом были в зажигании.
Он пережил мучительный момент, когда машина не заводилась, а затем был потрясен, увидев свет ее фар.
Он немного задумался над тем, как развернуть машину, удостоверясь, что не переедет тело Елены, потом порылся в отсеке для перчаток, вытащил руководства и несколько пар темных очков. А, вот и кольцо из ляписа-лазури. Кто-то хранил запасное здесь, на всякий случай. Он надел его, оно сидело как влитое.
Наконец его пальцы нашарили фонарик и теперь он мог полностью обыскать поляну, как и хо-тел.
Елены не было.
И не было феррари.
Дамон увез ее куда-то.
Хорошо, он выследит их. Чтобы сделать это, он должен оставить автомобиль Елены, но он уже видел, что эти монстры могут сделать с машиной, так что многого не говорил.
Он должен быть осторожнее с фонариком. Кто знает, сколько заряда осталось у батарейки?
Черт, он пытался дозвониться на мобильник Бонни, потом на ее домашний и пансион. Сигнала не было, даже при том, что, согласно его мобильному, он был. Не нужно спрашивать почему – это был Старый Лес, переворачивающий все вверх тормашками. Он даже не задавался вопросом, почему пытался дозвониться именно до Бонни, когда Мередит, возможно, вела бы себя более здравомысля-ще.
Он легко нашел следы феррари. Дамон смылся отсюда быстро, как летучая мышь... Мэтт мрач-но улыбнулся, так как про себя закончил это предложение.
А затем он поедет так, как будто выбирается из Старого Леса. Это было просто, было понятно, что или Дамон шел слишком быстро для правильного контроля, или Елена сражалась, потому что в нескольких местах, в основном вокруг углов, следы шин ясно виднелись на мягкой земле.
Мэтт очень боялся наступить на что-то, что могло быть уликой. Ему, возможно, придется вер-нуться назад. Он был осторожен и также, он игнорировал тихие звуки в ночи вокруг него. Он знал, что малахи где-то здесь, но он запретил себе думать об этом.
И он даже не спрашивал себя, почему он делает все это, специально кидается в лицо опасности вместо того, чтобы отступить и уехать на ягуаре из этого Леса. В конце концов, Стефан не нанимал его телохранителем.
«Но тогда ты не можешь доверять всему, что может сказать Дамон», - подумал он.
И кроме того...ну, он всегда бдительно следил за Еленой, даже раньше их первого свидания. Он может и неуклюжий, медленный и слабый по сравнению с их теперешними врагами, но он всегда будет пытаться защитить ее.
Он почти добрался до конца дороги. Дом Дунстанов скоро можно будет увидеть на правой стороне. Он спросит их, если они видели...
Кровь.
Сначала ео мозг подыскивал такие нелепые ассоциации как темно-красная краска. Но его фо-нарик поймал нечто красное на обочине, как будто дорога сделала резкую кривую. Там была кровь. И не просто чуть-чуть крови.
Елена спрыгнула.
Или так, или Дамон вышвырнул ее из движущегося автомобиля – но после всех усилий, кото-рый он предпринял, чтобы заполучить ее это не кажется верным вариантом.
Убить ее, вышвыривая из машины?
Глупый способ, но может Дамон расчитывал что его маленькие питомцы позаботятся о теле.
Возможно, но не очень вероятно.
Так что же вероятно?
Ну, дом Дунстанов будет на правой стороне, но ты не можешь видеть его отсюда. Выглядело так, как будто Елена выпрыгнула из машины, в то время как она поворачивала. У нее бы вышибло мозги и кишки, и было бы невероятной удачей, если она не умерла.
Фонарик Мэтта медленно осветил пролом в живой изгороди из кустов рододендрона.
Боже, вот что она сделала. Да. Она выпрыгнула и попыталась катиться по земле. Здорово, зна-чит она удачлива, раз не сломала шею. Но она продолжала катиться, хватаясь за корни и ползучие растения, чтобы остановиться. Вот почему они все вырваны из земли.
Восторг охватил Мэтта. Он делал это. Он шел по следам Елены. Он видел ее падение так ясно, как будто присутствовал при нем.
«Но когда ее захлестнул тот корень дерева, - подумал он, продолжая следовать за ее следами. – Он, должно быть, поранил ее. А потом она скатилась с травы и прокатилась немного на бетоне – это, должно быть, было мукой; там она потеряла много крови, а потом - обратно в кусты.
А потом что? Рододендрон больше не показывал признаков ее падения. Что там случилось? Дамон развернул феррари и вернул ее?
«Нет», - решил Мэтт, тщательно исследуя землю. Тут был только один тип следов, и это были следы Елены. Елена встала…только для того, чтобы упасть снова, возможно из-за ран. А потом ей удалось встать снова, но следы были фантастическими – нормальный след с одной стороны и глубо-кое, но маленькое углубление с другой.
Костыль. Она нашла себе костыль. Да, и этот волочущийся след – след ее больной ноги. Она приблизилась к этому дереву, а потом прошлась вокруг него – или проковыляла, на это было похоже больше. А потом она добралась до дома Дунстанов.
Умная девочка. Тогда ее невозможно было узнать, и в любом случае, какая разница заметили ли они сходство между ней и покойной великой Еленой Гилберт? Она могла быть кузиной Елены из Филадельфии.
Она прошла раз, два три...восемь шагов и увидела дом Дунстанов. Мэтт мог видеть свет. Мэтт мог унюхать лошадиный запах. Взволнованный, он бежал остаток пути – несколько раз упал, что не принесло ничего хорошего его больному телу, но он упрямо шел к свету у заднего крыльца. Дунста-ны не были людьми, освещающими свой парадный вход.
Когда он добрался до двери, он заколотил по ней почти в исступлении. Он нашел ее. Он нашел Елену!
Казалось, прошло много времени, прежде чем дверь отворилась на щелочку. Мэтт автоматиче-ски просунул свою ногу в эту щель так, чтобы дверь не могла закрыться, думая о своем. Да, отлично, вы осторожные люди. Не тот тип, который впустит вампира после того, как видел девочку, всю в крови.
- Да? Что тебе нужно?
- Это я, Мэтт Хоникатт, - сказал он глазу, рассматривающего его из щели открытой двери. – Я пришел за Ел...за девушкой.
- О какой девушке ты говоришь? – сказал голос грубо.
- Послушайте, у вас нет повода для беспокойства. Это я...Джейк знает меня со школы. И Кри-стин меня тоже знает. Я пришел помочь.
Что-то в искренности его голоса, казалось, нашло отклик у человека за дверью. Дверь откры-лась и за ней был большой, темноволосый мужчина, который был в рубашке и нуждался в бритье. Рядом с ним, в гостиной, была высокая, тоненькая и почти изможденная женщина. Она смотрела так, как будто она готова была закричать. Рядом с ними обоими был Джейк, который был на год старше Мэтта в Старшей Школе имени Роберта Ли.
- Джейк, - сказал Мэтт. Но не получил никакого ответа, кроме унылого тоскливого взгляда.
- Что такое? – испуганный, потребовал ответа Мэтт. – Девушка пришла сюда некоторое время назад, она была вся в крови, но...но...вы впустили ее, верно?
- Никакая девушка не приходила сюда, - категорически сказал мистер Дунстан.
- Она должна была. Я следовал по ее следу – она оставила след из крови, понимаете, почти до вашей двери. – Мэтт не позволял себе думать. Так или иначе, если он продолжит говорить факты достаточно громко, они отдадут ему Елену.
- Еще проблемы, - уныло сказал Джейк голосом, который очень шел выражению его лица.
Миссис Дунстан, казалось, сочувствовала Мэтту больше всех:
- Мы слышали какой-то голос ночью, но когда мы выглянули, никого не было. И у нас свои собственные проблемы.
А потом, прямо на последней реплике, в комнату ворвалась Кристин. Мэтт уставился на нее с чувством де жа вю. Она была одета во что-то, напоминающее одежду Тами. Она отрезала брючины ее джинс до того, что они стали почти невидимыми. На верху на ней было одет верх бикини, но с... – Мэтт торопливо отвел взгляд – двумя большими дырками там, где у Тами были большие картонные круги. И она украсила себя блестящим клеем.
Господи! Ей всего...сколько, двенадцать? Тринадцать? Как она вообще может вести себя так?
Но в следующий момент все его тело затряслось в шоке. Кристин направилась к нему и про-ворковала:
- Мэтт Хони-батт! Ты пришел чтобы увидеть меня!
Мэтт осторожно дышал, чтобы преодолеть свой шок. Мэтт Хони-батт. Она не могла знать это-го. Она даже не ходила в ту же школу, что и Тами. Зачем Тами звонить ей...и говорить что-то такое?
Он потряс своей головой, как будто выбрасывая эти мысли из нее. Он посмотрел на миссис Дунстан, которая казалась самой доброй.
- Могу я позвонить? – сказал он. – Мне нужно...мне правда нужно сделать несколько звонков.
- Телефон не работает со вчерашнего дня, - сказал мистер Дунстан резко. Он не пытался ото-двинуть Кристин от Мэтта, который был странным потому что он был ужасно зол. – Возможно из-за упавшего дерева. И ты знаешь, что мобильные тут не работают.
- Но...- мозг Мэтта явно перегрузили. – Это правда, что никакая девушка не приходила в дом и не просила о помощи? Блондинка с голубыми глазами? Клянусь, я не тот, кто причинил ей боль. Клянусь, что хочу помочь ей.
- Мэтт Хони-батт? Я делаю татуировку, только для тебя, - все еще прижимаясь к нему, Кристин протянула свою левую руку. Мэтт в ужасе уставился на нее. Она, очевидно, использовала иголку или булавку, чтобы проколость отверстия на ее левом предплечье, а потом открыла стежень авторучки чтобы влить туда темно-синий цвет. Это была основная татуировка тюремного типа, сделанная ребенком. Беспорядочные буквы М Э Т были уже видны, наряду с еще одним чернильным пятном, которое, видимо, готовилось быть еще одной буквой Т.
«Неудивительно, что они не были рады впустить меня, - ошеломленно подумал Мэтт. Теперь Кристин обнимала его обоими руками за талию так, что ему стало трудно дышать. Она стояла на цыпочках, разговаривая с ним и быстро шепча некоторые из непристойных вещей, которые говорила Тами. Он уставился на миссис Дунстан:
- Честно, я не видел Кристин с...должно быть, год. Последний раз я видел ее на карнавале и Кристин помогала мне с поездками на пони, но...
Миссис Дунстан медленно кивала:
- Это не твоя вина. Она вела себя так же с Джейком. Своим собственным братом. И с... с ее от-цом. Но я говорю правду, мы не видели никакую другую девушку. Никто, кроме тебя, не стучал в нашу дверь сегодня.
- Хорошо, - глаза Мэтта были влажными. Его мозг, прежде всего думавший о его собственном выживании, твердил ему сохранять свое дыхание, не спорить. – Кристин...я правда не могу дышать...
- Но я люблю тебя, Мэтт Хони-батт. Я не хочу, чтобы ты оставлял меня. Особенно из-за той старой шлюхи. Старой шлюхи с червями в ее глазницах...
И снова Мэтт почувствовал смысл мирового раскачивания. Но он не мог задохнуться. Ему не хватало воздуха. Он повернулся с вытаращенными глазами к миссис Дунстан, которая была ближе всего.
- Не могу...дышать...
Как может тринадцатилетняя девочка быть такой сильной? И мистер Дунстан и Джейк пыта-лись оторвать ее от него. Это не сработало. Он уже начал видеть серую сеть, пульсирующую перед его глазами. Ему нужен был воздух.
Послышался резкий звук, отозвавшийся ударом по чьему-то телу. А потом еще один. Вдруг он почувствовал, что может снова дышать.
- Нет, Джейкоб! Не надо больше! – закричала миссис Дунстан. – Она отпустила его – не бей ее больше!
Когда Мэтт снова обрел способность видеть, он увидел, что мистер Дунстан поправляет свой ремень. Кристин вопила:
- Тыыыы....ненавижу! Ты...ненавижуу!!! Ты пожалеешь!! – после этого она умчала прочь из комнаты.
- Я не знаю, поможет ли это, или станет только хуже, - сказал Мэтт, когда к нему вернулась способность ровно говорить. – Но Кристин не единственная девочка, ведущая себя так. По крайней мере еще одна в этом городе...
- Все, что меня волнует – это моя Кристин, - сказала миссис Дунстан. – И это...существо не она.
Мэтт кивнул. Но была одна вещь, которую нужно было сделать прямо сейчас. Ему нужно найти Елену.
- Если блондинка постучит в дверь и попросит о помощи...пожалуйста впустите ее, - попросил он миссис Дунстан. – Пожалуйста! Но не впускайте никаких парней – даже меня, если не хотите, – выпалил он.
На мгновение его глаза и глаза миссис Дунстан встретились и он почувствовал, некую связь. Потом она кивнула и поспешила выпроводить его из дома.
«Хорошо, - подумал Мэтт. – Елена направилась сюда, но не добралась. Посмотрим на следы.»
Он посмотрел. И следы показали ему, что, когда осталось всего несколько шагов до собствен-ности Дунстанов, она необъяснимо резко повернула направо и пошла глубоко в лес.
Почему? Что-то напугало ее? Или она...- Мэтт почувствовал приступ тошноты. – Или она об-манывала, делая вид, что ковыляет, пока наконец не оставила всю человеческую помощь позади?
Все что он мог сделать – это следовать за ней в лес.

Глава 30

Мэт разочаровался в уликах. Насколько он мог рассказать, что-то заставляло Елену обходить дом Дунстана и сарай полностью, обходя снова и снова пока она не добралась до расплющенной и порванной кровати тонких ползающих виноградных лоз. Палец Мэта хромал и это напомнило ему ощущение от щупальцев на его шее.
И оттуда не было ни малейшего признака человеческого движения. Это было, как если бы лучи НЛО освещали её.
Сейчас он был потерян в глубоком лесу. Если бы он хотел, он мог бы фантазировать, что все виды шумов были вокруг него. Если бы он хотел он мог бы вообразить, что свет глаз больше не был таким ярким, что он имел болезненный жёлтый оттенок…
Всё это время, ища, он старался быть настолько тихим, насколько это было возможно, понимая, что он мог бы красться за тем, что не хотело красться. Но сейчас, где-то внутри него, что-то раздува-лось и его способность остановиться ослабевала.
Когда это вырвалось из него, это поразило его настолько, как будто это могло иметь любых возможных слушателей.
“Елеееееееена!”
Со времени, когда он был ребёнком, Мэт учился говорить ночные молитвы. Он мало знал о церкви, но он имел глубокое и искреннее чувство, что есть кто-то или что-то не отсюда, наблюдаю-щий за людьми. То, что где-нибудь и, так или иначе, всё это имело смысл и были причины для всего.
Эта вера серьёзно тестировалась на протяжении прошлых лет.
Но воскрешение Елены отмело все его сомнения. Это казалось, доказывало все, во, что он все-гда хотел верить.
Вы же не вернули её к нам на несколько дней, и не заберёте её потом назад? Он удивлялся, и удивление было формой просьбы. Вы не станете, пожалуйста?
Мысль о мире без Елены была слишком мучительна, без её искры; её сильного желания; её способов находить сумашедшие приключения, а затем ещё более безумно справляться с ними. Без неё мир бы снова окрасился в серые и тёмно коричневые цвета. Не было бы красноты пожарной ма-шины, зелёного попугая, ни лазури, ни нарцисса, ни серебра, ни золота.
“Елеееееена! Проклинаю тебя, ответь мне! Это Мэт, Елена! Елееееена!”
Внезапно он прервался и стал слушать. Целое мгновение его сердце бешено стучало.
“Елееееена? Мээээээт? Где вы?”
“Бонни? Бонни! Я здесь!” Он поворачивался, медленно озираясь по кругу. “Ты меня видишь?”
“Ты видишь нас?”
Мэт медленно вертелся. И, да, были огни света, два огня, три!
Его сердце забилось сильнее при виде трёх огней. “Я иду к вам, “он кричал. Тайна была давно оставлена позади. Он спотыкался всё время, что-то пыталось схватить его за лодыжки, но он бежал. “Стойте там! Я иду к вам!”
И потом свет был прямо перед ним, он ослеплял его, кто-то обнял его, это была Бонни и она плакала. Это покрайней мере сделало ситуацию нормальной. Бонни плакала на его груди, а он смот-рел на Мэредит, которая тревожно улыбалась, и на…миссис Флауэрс? Это должна была быть она, она носила садовую шляпу с искусственными цветами так же как, что-то, что выглядело как семь или восемь непонятных свитеров.
“Мисси Флауэрс?” спросил он, “но, где Елена?”
Было внезапное молчание среди этих трёх людей, наблюдающих за ним, как будто они были не готовы к новостям и теперь резко разочаровались.
“Мы не видели её” Мэредит сказала спокойно. “Ты был с нею”
“Я был с нею. Но пришёл Дамон. Он травмировал её, Мэредит” – Мэт чувствовал сжимающие-ся руки Бонни. “Он вращал её на месте требуя компенсации. Я думаю, он собирается убить её. И он травмировал меня. Я предполагаю, что потерял сознание. Когда я очнулся её уже не было.”
“Он забрал её?” – отчаянно спросила Бонни.
“Да, но…я не знаю, что случилось дальше”. Мучаясь, он объяснил о Елене, по-видимому, вы-прыгнувшей из автомобиля.
Бонни дрожала в его руках.
“И затем случились другие вещи”, сказал Мэт. Медленно, иногда колеблясь, он приложил все усилия, чтобы объяснить о Кристине и о поведении Тами.
“Это…сверхъестественная равнина”, сказала Бонни, “я думаю я знаю ответ, только если Кри-стина не общалась с любой другой девочкой…”
“Ты, вероятно, подумала что-нибудь о Салемских ведьмах, дорогая” сказала миссис Флауэрс. Мэт всё ещё не мог привыкнуть к миссис Флауэрс говорящей с ними, она продолжила, “Но ты дей-ствительно не знаешь с кем была Кристина прошлые несколько дней. Или с кем Джим был, впрочем. Дети в наше время имеют слишком много свободы.”
“Кроме того, даже если это подчинение, это может быть самый различный его тип”, сказала Мэредит. “Кристина живёт не далеко от Старого леса. Старый лес полон этих тварей – этих Малахов. Кто знает, случилось ли это когда она просто вышла из дома? Кто знает, что ждало её?”
Сейчас Бонни тряслась в руках Мэта.
“А как насчет телепатии?” спросил Мэт у миссис Флауэрс.” Я имею ввиду, что не верю в то, что реальные ведьмы нападали на девочек из Салема. Я думаю, они подчиняли себе девочек, которые находились в состоянии истерии, и когда они собрались вместе это вышло из под контроля. Но как Кристина могла назвать меня, назвать меня так же как назвала Тами?”
“Возможно, мы поняли всё неправильно” сказала Бонни, её голос прозвучал где-то в солнечном сплетении Мэта. “Возможно, это совсем не то, что в Салеме. У нас истерия распространяется горизонтально, если вы понимаете, о чём я. Возможно, за ней кто-то стоит, кто-то кто распространяет её повсюду, где они захотят.”
Была недолгая тишина, и затем миссис Флауэрс пробормотала “Устами ребёнка глаголет исти-на…”
“Так вы считаете, я права? Но кто же распространитель? Кто делает всё это?” требовательно спросила Мэредит. “Это не может быть Дамон, он дважды спасал Бонни и один раз меня.” Прежде чем кто-нибудь смог подобрать слова, она продолжила. “Елена была уверенна, что что-то управляло Дамоном. И так, кто ещё это может быть?”
“Кто-то кого мы не встречали раньше, “ злобно пробормотала Бонни. “Кто-то отличающийся от нас”
В это время, позади них был слышен хруст ветвей. Как один человек, одно тело, они поверну-лись, чтобы посмотреть.
“Что я действительно хочу” сказал Елене Дамон, “это, чтобы ты согрелась. И поэтому я приго-товил кое-что горячее.”
“Я…не думаю, что я смогу что-нибудь съесть…”
“Да ладно, это Американская традиция. Яблочный суп? Самодельный Куринный пирог?”
Она смеялась, несмотря на своё состояние. “Это яблочный пирог и мамин домашний Куринный суп. Но для начала не плохо”.
“Хорошо? Я обещаю не смешивать яблоки и цыплёнка вместе”.
“Я попробую не много супа, “ медленно сказала Елена. “И, о, Дамон, я так хочу пить, только простую воду, пожалуйста.”
“Я знаю, но ты пьёшь слишком много. Я сделаю суп”.
“Он готовится в маленькой красной кастрюле. Накрой её сверху крышкой чтобы она закипела ….” Елена остановилась, так как он повернулся к двери.
Дамон знал, что у нее есть большие сомнения на счет всего плана, но он также знал что если бы он принес ей что-нибудь попить, то она выпила бы это. Жажда мучила ее. Он был неживым доказа-тельством примера.
Как только он прошёл в дверь был ужасающий шум, как от пары кухонных вертолётов.
“Дамон!” голос слабо кричащий через дверь. “Дамон ты в порядке? Дамон! Ответь мне!”
Вместо этого он обернулся, изучил дверь, которая была совершенно нормальной, и затем от-крыл её. Любой наблюдающий за ним задался бы вопросом, потому, что он помещал ключ в неза-пертую дверь, сказав “Комната Елены” и затем открыл дверь.
Он побежал, как только оказался внутри.
Елена лежала в безнадёжной путанице простыней и одеял на полу. Она пыталась встать, а её лицо было бело-синим от боли.
“Что подняло тебя с кровати?” спросил он. Он собирался медленно убить Шиничи.
“Ничего. Я услышала ужасный звук, как только закрылась дверь. Я пыталась добраться до тебя, но…”
Дамон уставился на неё. “Я пыталась добраться до тебя, но…” Это болеющее, покалеченное существо пыталось спасти его? Так старалась, что уменьшила свою кровать?
“Прости меня, “ сказала она, со слезами на глазах. “Я не могу привыкнуть к гравитации. Ты травмирован?”
“Не так как ты, “ сказал он, преднамеренно делая свой голос грубым, его глаза расширились. “Я сделал кое-что глупое, оставляя комнату, и дом…напомнил мне”.
“О чём ты говоришь?” удивленно спросила Елена, одетая только в простынь.
“Этот ключ, “ Дамон показал ей его. Он был золотым, и мог носиться как кольцо, но два свёр-нутых крыла сделали красивый ключ.
“Что с ним не так?”
“То как я его использую. Этот ключ даёт власть, он откроет всё, что угодно и перенесёт тебя куда угодно, но он работает, только если его вставить в замок, скажи, куда ты хочешь попасть и по-верни ключ. Я забыл сделать это уходя из твоей комнаты”.
Елена выглядела озадаченной. “Но, что если замка нет? Большинство спальных дверей не за-пираются”.
“Это ключ переносит к любой двери. Можно сказать, что он создаёт свой собственный замок. Это сокровище я забрал у Шиничи, когда был, сердит за то, что он тебя травмировал. Скоро он захо-чет его назад”. Глаза Дамона сузились и он слабо улыбнулся. “Интересно кто в итоге оставит его у себя. Я заметил другой в кухне – запчасть, конечно.”
“Дамон всё это о волшебном ключе конечно интересно, но не мог бы ты помочь мне подняться с пола…”
Он сразу же раскаялся. Затем последовал вопрос, положить ли её в кровать.
“Я приму ванну,” тихим голосом произнесла Елена. Она пыталась избавиться от джинсов.
“Подожди минуту! Ты можешь упасть в обморок и утонуть. Ляг и я обещаю сделать тебя чис-той, если ты желаешь попробовать и поесть”. У него было новое резервирование в доме.
“Теперь, разденься и оберни простынь вокруг себя. Я делаю жуткий массаж, “ добавил он, ухо-дя, прочь.
“Стой, нет причин, чтобы ты уходил. Это, что-то, что я пока не могу объяснить, я…вернулась, “ сказала Елена. “Табу скромности. Я не понимаю, почему кто-либо должен стыдится своего тела, “ (в это время она подошла к нему и произнесла томным голосом) “Я имею в виду, любого кто сказал, Бог создал нас, Бог создал нас без одежды, так же как Адама и Еву. Если это так важно, почему он не создал нас в полотнах?”
“Да, действительно, то, что ты сказала, напоминает мне о том, что я однажды сказал Королеве Франции , “ сказал Дамон, решительно оставляя её раздетой, пока он пристально смотрел на щель в деревянной панели на стене. “Я сказал, что если Бог был бы и всемогущим и всезнающим, и он бы знал наши судьбы заранее, то почему праведники обречены, рождаться голые как грешники, как проклятые?”
“И что она ответила?”
“Ни слова. Но она хихикнула и три раза хлопнула своим веером по тыльной стороне моей руки, что, как я и говорил раньше, было приглашением на свидание. Но, увы, у меня были дела поважней. Ты всё ещё на кровати?”
“Да, я под простынёй, “устало сказала Елена. “Поскольку она была королевой я могу предпо-ложить, что ты был доволен, ” добавила она удивлённым голосом. “Разве они не старые матери?”
“Нет, Австрийская Анна. Королева Франции, сохранила свою красоту до конца. Она была единственной краснокожей.”
Дамон остановился, подбирая слова, как только оказался у кровати. Елена сделала так, как он попросил. Он даже не представлял насколько она будет похожа на Афродиту, вышедшую из океана. Белая простыня идеально подходила к её молочной коже. Она нуждалась в очистке, конечно, но од-ного лишь понимая того, что под простынёй она была абсолютно голая, было достаточно для того, чтобы он потерял дыхание.
Она скатала свою одежду, в шар и бросила его в самый дальний угол комнаты. Он не винил её.
Он не думал. Он не дал себе времени. Он просто протянул свои руки и сказал, “ Горячий мяс-ной бульон из цыплёнка в чашке Микаса и масло из цветка сливы, очень горячее, в пузырьке”
Как только бульон был съеден и Елена снова лежала на спине, он принялся мягко массажиро-вать её плечи с маслом. Цветок сливы всегда служил хорошим началом. От него кожа немела, и боль притуплялась, и это обеспечивало основу для более экзотичного масла, которое он планировал ис-пользовать на ней.
В некотором смысле, это было намного лучше, чем погружать её в современную ванну или джакузи. Он знал, где находились её повреждения; он мог нагреть масло до соответствующей темпе-ратуры для любого из них. И вместо едва подвижной Джакузи, хлещущей холодным струями он мог избежать любого болезненного места.
Он начал с её волос, постепенно добавляя масло, что бы сделать её спутанные волосы более лёгкими. После смазывания её волосы сияли как золото, как мёд на сливках. Затем он перешёл к мускулам на её лице: крошечные удары его большими пальцами по её лицу, чтобы пригладить или расслабить их, вынуждая её и саму расслабиться. Медленные, круглые водовороты на её висках, с самым лёгким давлением. Он мог видеть тонкие синие вены, и он знал, что более сильное давление могло усыпить её.
Тогда он перешёл к предплечьям, к её рукам, демонстрируя ей, правильные удары и свою древнюю сущность, чтобы пока она свободна она могла пойти с ним, пока она была мягкой и уступ-чивой сущностью под простыней. Он показал свою сверкающую улыбку при растяжении пальца но-ги, затем она стала нелепой. Сейчас он мог получить от неё то, чего хотел. Она была не в том со-стоянии, чтобы что-нибудь понять. Но он не рассчитывал на то, что проклятая простыня будет его. Все знали, что запретное, не зависимо от того каким простым он бы не было привлекало внимание. И массаж каждого дюйма Елены только сосредоточил его на том, что было под простыней.
Через некоторое время Елена вяло произнесла, “Ты собираешься рассказать конец истории? Об Австрийской Анне, которая была единственной краснокожей…”
“…ах, естественно осталась краснокожей до конца своей жизни, “ пробормотал Дамон. “Да, считалось, что Cardinal Richelieu был её возлюбленным”.
“Это случайно не злой кардинал из Трёх Мушкетеров?”
“Но, возможно, не настолько злой насколько он был изображён, и конечно способный политик. И как некоторые говорят, настоящий отец Луи…теперь перевернись”.
“Странное имя для короля”.
“Хм?”
“Что?”
“Я спросила тебя”
“Тебе сейчас тепло? Всё сделано,” сказал Дамон, неблагоразумно лаская самая высокую кри-вую область ландшафта под простыней.
“Эй!” Елена пришла в ярость, и Дамон, покрасневший, с мускулами как сталь под шелковистой кожей, сбежал. Через некоторое время он вернулся с большой порцией супа. Елена, прикрытая лишь простынёй, которую она превратила в тогу, взяла его. Она даже не пыталась ударить его, когда он повернулся спиной.
“Что это за место?” спросила она вместо этого. “Это не может быть Дунстан, они старая семья со старым домом. Они фермеры”.
“О, позволь, я называю это моим домом в лесу”.
“Ха, “ засмеялась Елена. “Я знала, что ты не спишь на деревьях”.
Дамон поймал себя пытающимся не улыбаться. Он никогда раньше не был с Еленой когда си-туация не была бы между жизнью и смертью. Теперь, если бы он сказал что понял, что ему важно её мнение, когда он массажировал её голой под простынёй, никто бы не поверил ему.
“Чувствуешь себя лучше?” спросил он.
“Так же как яблочно – куриный бульон”.
“Я никогда не услышу конец истории? Так ведь?”
Он оставил её на кровати, в то время как продумывал ночную рубашку, все размеры и стили, и халат, и шлёпанцы, и был рад осознать, что это была прогулка. От шелковистого женского белья до старомодной ночнушки и колпаков, в этом шкафу было всё.
Она выбрала длинную белую ночную рубашку из не большого количества скромной ткани. Дамон погладил королевское лазурное платье, подвязанное тем, что было похоже на подлинный шнурок от Валентина.
“Не мой стиль,” сказала Елена, быстро убирая это к другим халатам.
Не твой стиль рядом со мной. Подумал, удивлённый Дамон. И так, маленькая мудрая девушка. Ты же не хочешь соблазнить меня, чтобы жалеть об этом завтра.
“Ладно, пусть тебе приснится хороший сон”. Он остановился, поскольку она смотрела на него с удивлением и отчаянием.
“Мэт! Дамон, мы искали Мэта, я только что вспомнила. Мы искали его и я, и я…я не знаю. Я получила травму. Я помню падение, а потом я оказалась здесь.”
Потому, что я принёс тебя сюда, думал Дамон. Поскольку этот дом, лишь мысль Шиничи, по-скольку единственное постоянное здесь – это мы двое.
Дамон сделал глубокий вдох.

Глава 32

«Кто это?» – голос доносился из темного леса– « Кто там?»
Бонни была благодарна Мэтту просто из-за того, что был рядом с ней. Ей нужно было общение с людьми. Если бы она могла погружаться глубже в других людей, она бы оставалась в безопасности. Она даже не сумела закричать, когда затемнение раскачивалось как в фантастической сцене.
«Изобель!»
Это была настоящая Изобель, не в больнице Ridgemont, а здесь в Старом лесу. Она стояла в за-ливе, почти голая, за исключением крови и грязи. На этом фоне она была похожа и на добычу, и на лесную богиню, богиню мести, охоты и наказания всех, кто стоит на её пути. Ветер сдувал её, она тяжело дышала, слюни выходили из её рта, но она не была сломлена. Нужно было просто посмотреть на её красные горящие глаза, чтобы заметить это.
Бонни увидела фигуры позади Изобель. Одна фигура была высокой и худой, а другая малень-кой, но крепкой. Они выглядели как гномы, преследующие лесную нимфу.
«Доктор Альперт!» - голос Мередит едва ли звучал так, как, когда она контролировала себя.
В это же время Бонни заметила, что отверстия на теле Изобель стали хуже. Она потеряла большинство игл, гвоздиков и обручей, и на местах где она были, была кровь и выходящий из них гной.
«Не пугайте её» - прошептал Джим из тени. Мы следили за ней с тех пор, как должны были ос-тановиться. Бонни могла чувствовать Мэтта, который, черпая воздух, чтобы закричать, задыхался. Она увидела, почему Джим казался слишком высоким. У него был Obaasan на его спине и с руками вокруг шее. Как рюкзак, подумала Бонни.
«Что с вами случилось» - прошептала Мередит – «Мы думали вы пойдете в госпиталь»

«Дерево упала поперек дороги, когда мы отпустили вас, и оно не дало пройти на в больницу или еще куда-нибудь. В дереве было гнездо шершней, или чего-то похожего на них.
«Изобель пробудилась, как сейчас» - доктор сжимал её пальцы – « Потом услышали шершней, и она побежала от них. Мы побежали за ней. Я могу сказать, что я бы сделал тоже самое, если бы был один»

«Видел еще кто-нибудь этих шершней?» Мэтт спросил, спустя какое-то время.

«Нет Начало темнеть. Но мы слышали их всю ночь. Самая сверхъестественная вещь, которую я когда-либо слышал. Шершни были, словно один фут в длину» - сказал Джим.

Теперь Мередит сжимала руку Бонни с другой стороны. Молчать или говорить, Бонни не знала, что ей делать. Да и, что она могла бы сказать? «Упавшие деревья буду оставаться упавшими, до того как полиция осмотрит их» «Или посмотрите на адский поток насекомых размером с вашу руку?» «Между прочим, прямо здесь возможно только одна сторона Изобелль» Это бы взволновало Джима.

«Если бы я знала обратный путь к пансиону, я бы оставила этих трёх там» сказала миссис Флауэрс. «Они не часть этого»

К удивлению Бонни, доктор Альперт не возражала тому, что она «не часть этого»
К тому же она не спрашивала, что делает миссис Флауэрс с двумя подростками в Старом лесу в это время. То, что она сказала им, было еще более удивительным: « Мы видели свет, когда вы начали кричать. Это правильный путь назад»

Бонни почувствовала, как мускулы Мэтта напряглись. « Слава богу» - сказал он.
Но затем, он произнес медленно: « Но это невозможно. Я покинул Дунстанов за десять минут до того, как мы встретились, и мне кажется правильное направление к пансиону с другой стороны Старого леса. Это займет где-то 45 минут, чтобы пройти туда»

«Хорошо, возможно это или нет, мы видели пансион, Сеофилия.
Свет был везде с первого до последнего этажа. Невозможно это перепутать. Ты точно не оши-баешься во времени?» - сказала она Мэтту.

Миссис Флауэрс звали Сеофилия, Бонни еле сдержалась, чтобы не засмеяться. Напряжение дошло до неё.

Только она подумала о чем-то, как почувствовала толчок локтем от Мередит.
Иногда ей казалась что она, Елена и Мередит могут читать мысли друг друга. Может, это было не, в самом деле, но временами взгляд, один взгляд был заменой тысячи слов.
И иногда – совсем редко- Мэтт и Стефан были тоже частью этого. Но это не была настоящая телепатия с ясными голосами в голове, будто ты слышишь их ушами – просто иногда мальчики буд-то были на одном канале с девочками.

Бонни точно знала, что означал этот толчок. Мередит выключила лампу в комнате Стефана на верху, и миссис Флауэрс выключила свет на нижнем этаже, когда они ушли.
До этого Бонни представляла ясное изображение пансиона со светом ламп, то теперь это каза-лось не реальным.
Кто-то попытался растолковать, что означал толчок Мередит. Мэтт находился на той же волне, даже если у него была другая причина. Он наклонился к Мередет и Бонни.
«Может нам вернуться к Дунстанам – сказала Бонни ребяческим голосом – Они нормальные люди. Они могут защитить нас».

«Пансион на той возвышенности – сказала доктор Альперт жестко – и я жду ваших советов, как остановить инфекции Изобель, Мисси Флауэрс»

Миссис Флауэрс затрепетала. Нет других слов для этого «Боже мой, какой комплимент. Первое, что мы должны сделать – это промыть немедленно все раны»

Это было так очевидно и не похоже на миссис Флауэрс, что Мэтт прижался к Бонни так сильно вместе с Мередит, которая тоже прислонилась к ней. Еее! Подумала Бонни. Наше телепатическая сила действует или нет. Тогда Доктор Альперт лжет нам.
«Ну, тогда мы пойдем в пансион. И Бонни не волнуйся, мы позаботимся о тебе» - сказала Ме-редит спокойным голосом.
«Конечно, позаботимся» - сказал Мэтт и прижал её еще раз. Я знаю кто не на нашей стороне - против нас» - потом он добавил строгим фальшивым голосом – « Это плохая идея идти к Дунстанам. Я уже говорил это Миссис Флауэрс и девочкам об этом, но у них есть дочь похожая на Изобель».

«Прокалывает сама себя?» - сказала испуганно Доктор Альперт.

«Нет. Она ведет себя странно. Но это не хорошее место» - Мэтт вновь прижался к девочкам.

Я поняла это давно, подумала Бонни. Но теперь я должна замолчать.

«Следуйте впереди» - сказала Миссис Флауэрс, она выглядела взволнованнее, чем раньше - «Вернемся в пансион»
И они позволили Джиму и доктору идти впереди. Бонни бормотала что-то про себя, и никто не слышал её. Она, Мередит и Мэтт следили за Джимом и доктором.

«Хорошо» - сказала Елена Дамону, - «Я нарядилась как кто-то на океанском лайнере, я на-строена как напряженная гитара, и я сыта по горло все этой задержкой. Итааак…где здесь, правда, только, правда и ничего кроме правды?» Она потрясла головой. Время тянулось для неё.
Дамон сказал, « В каком то смысле, мы сейчас находимся в крошечном земном снежном шаре, который я сделал для себя. И это значит, что какое то время они не будут слышать нас. Это самое время для настоящего разговора».
«Ну, тогда мы должны поговорить быстро»- сказала Елена, улыбнувшись ему.

Она пыталась помочь ему. Она знала, что он нуждается в помощи. Он так хотел сказать ей правду, но это было не в его стиле, это походило на приручение дикой лошади, которую нужно обуздать.

«Много проблем с этим». - Дамон прохрипел, и она знала, что он читал её мысли.
«Они – они пытались сделать невозможным для меня сказать тебе об этом. Они сделали это как в старых сказках: с большим количеством условий. Я не мог сказать тебе это в доме, но также не мог сказать и снаружи. Хорошо, прогулка вдовы не внутри, но ты не можешь сказать это снаружи. Я не могу сказать тебе при солнечном или лунном свете. Солнце сядет, и будет еще 30 минут до появле-ния луны, и я думаю это условие выполнено. И я не могу сказать тебе это, если ты будешь одетой или голой».
Елена автоматически посмотрела на себя в тревоге, но ничего не изменилось – насколько она могла это видеть.

«И я предполагаю, что условие выполнено, даже думая он клялся мне, что отпустил меня в один из крошечных снежных шаров, но он не сделал это. Мы в доме, который не является домом – мысли чьего то разума. Ты одета в одежду, которая не является настоящей – это вымысел воображе-ния».

Елена открыла рот вновь, но он приложил к её губам два пальца. «Подожди, Позволь мне про-должить, пока я могу это. Я всерьез думаю, что он может никогда не остановиться с условиями, ко-торые он взял из сказок.
Он поглощен этим, и английской поэзией. Я не знаю почему, ведь он с другой стороны света, с Японии. Вот кто Шиничи. У него есть сестра близнец…Мисао».

Дамон перестал дышать с трудом после этого, Елена предполагала, что были еще условия, не дающие сказать ему.
«Ему понравится, если ты переведешь его имя как первая смерть или первый номер в материи смерти. Они оба как подростки, со своими законами и играми, им больше тысячи лет».

«Тысяча?!» - Елена сказала как можно мягче, так как Дамон мог остановиться, он выглядел из-нуренным, но решительным.

«Я ненавижу думать о том, сколько тысяч лет они вдвоем творили зло. Мисао одна из тех, кто делал все с девочками в городе. Она овладевала ими с малахами и потом заставляла малахов делать так, чтобы девочки делали все эти вещи. Ты знаешь Историю Америки?
Салемских ведьм? Это была Мисао, или кто-то вроде неё. И это случилось за сотни лет до это-го. Ты можешь поискать монастырь Ursuline, когда будешь вне этого. Это был тихий женский мона-стырь, где вскоре девушки стали эксгибиционистами и хуже – некоторые начали сходить с ума – и те, кто пытался помочь им, стали подвластными»

«Эксгибиционистами? Как Тамра? Но она же только ребенок».

«Мисао только ребенок в её голове».

«И откуда пришла Кэролайн?»

«В любом случае здесь не нужно было быть подстрекателем – кто-то совершил сделку с дьяво-лом или с демоном. Вот откуда пришла Кэролайн. Но для всего города, они должны были дать ее, что-то очень большое.

«Весь город? Они собираются в церковь Феллов…?»

Дамон огляделся. Правдой было то, что они собирались разрушить церковь, но не было смысла говорить об этом. Его руки были на коленях, когда он сидел на старом деревянном стуле.
«До того как мы сможем сделать что-то, чтобы помочь кому-то, мы должны выбраться отсюда. Из мира Шиничи. Это важно. Я могу блокировать его на некоторое время, чтобы он не видел нас, но я быстро устаю и нуждаюсь в крови. Я нуждаюсь в большем, чем ты могла бы восстановить». Он посмотрел на неё.
« Он оставил Красоту и Животное вместе здесь и он оставит нас, чтобы мы выдели его победу».

«Если это значит, что нужно убить остальных, он в ожидании моего конца».

«Это то о чем ты думаешь сейчас. Но это специальная ловушка. Здесь ничего нет кроме Старо-го леса также как и вначале, когда мы ездили вокруг. Любое человеческое жилье – это минус. Только один дом в этом доме, и настоящие существа здесь только двое из нас.
Ты захочешь видеть меня мертвым вскоре».

«Дамон, я не понимаю, что они хотят здесь? Даже с тем, что линии лей проходят через церковь и образуют маяк, как говорил Стефан».

«Это был маяк, который тянул их, Елена. Они любопытные, как дети, и я чувствую, что они могли быть везде в любых бедах - это их настоящая жизнь. Возможно, они наблюдали за концом сражения и за твоим возрождением, Елена».

«И тогда …они хотят уничтожить нас? ...Повеселиться? … Взять город и сделать нас марио-нетками?»
«Всё вместе. Они могут веселиться, пока кто-то в другом измерении просит у них пощады. Для них будет забавой разобрать город на части. Также я верю, что Шиничи вернётся к нашей с ним сделке для получения того, что он хочет сильнее, чем город. И они могут прекратить сражение.

«Что за сделка с тобой, Дамон?»

«Для тебя. Стефан обладал тобой. Я хотел тебя. Он хочет тебя».
Елена почувствовал холод в животе и тряску, которая началась там. «И каков источник сдел-ки?»
Он посмотрел в сторону- «Это плохая часть».

«Дамон, что ты сделал?» - она кричала сквозь слезы – «Что это была за сделка?» - её начало трясти.

«Я совершил сделку с демоном, и я знал кто он, когда делал это. Это была ночь, когда твои друзья были атакованы деревьями – после того как Стефан выгнал меня из комнаты. И…в общем, я был зол, и он повысил уровень моего гнева. Он использовал меня, управлял мной. Я вижу это сейчас. Это тогда, когда он начал с его условий».

«Дамон…» -начала Елена, но он продолжил, говоря быстро, будто скорей хотел пройти через это, прийти к заключению, пока его нервы выдерживают это.
«Конечным являлось то, что он помог бы мне убрать Стефана с моей дороги, и я бы смог запо-лучить тебя, а он получит Кэролайн и остаток города, который он поделит с сестрой».

Елена ударила его. Она не понимала, как у неё получилось освободить руку и сделать это мол-ниеносное движение, но она это сделала. И потом она ждала, смотря на каплю крови стекающую с его губ, его ответа или свою силу, чтобы попытаться убить его.

Глава 34

Елена однажды упала с этого балкона, и Стефан прыгнул и поймал ее прежде, чем она могла коснуться земли. Человеческое падение с этой высоты могло бы стать летальным исходом. Вампир с полным владением его или ее рефлексами, просто сделал бы сальто в воздухе, и подобно коту легко приземлился бы на ноги. Но одна деталь в обстоятельствах с Дамоном сегодня ночью…
По звуку он попытался кувыркнуться, но только закончил тем, что приземлился не так, как следовало, и сломал кости. Елена сделала вывод последнего из его проклятия. Она не стала дожи-даться услышать больше специфических особенностей. Она подобно кролику спустилась вниз к уровню комнаты Стефана — где мгновенно и почти подсознательно, она отсылала бессловесную просьбу — и затем вниз по лестнице.
Кабина превратилась в совершенную копию пансиона. Елена не знала почему, но инстинктивно она бежала к стороне дома, который Дамон будет знать наименее: к кварталу старого слуги. Она поняла это прежде, чем она рискнула шептать дому, вместо того, чтобы требовать, она просила дом повиноваться ей, поскольку это повиновалось Дамону.
“Дом тети Джудит,” она шептала, толкая ключ в дверь — он вошел как горячий нож в масло и повернулся почти по собственной воли, и затем внезапно она оказалась вновь там, что было ее домом в течение шестнадцати лет, вплоть до ее первой смерти.
Она оказалась в прихожей, с открытой дверью в комнату маленькой сестры Маргарет, показы-вая ее расположение на полу своей спальни, и смотрящей с широко раскрытыми глазами на кни-гу-раскраску.
- Это - призрак, конфетка! - она объявила это так, как будто призраки появлялись каждый день в доме Гилбертов, и Маргарет должна была знать, как иметь дело с ними.
- Ты побежишь к подружке Барбаре, а затем она должна быть Этим. Не останавливайся, пока ты не доберешься до нее, и затем не увидишь маму Барбары. Но сначала ты подаришь мне три поце-луя. - И она подняла Маргарет и крепко ее обняла, и затем почти толкнула ее в дверь.
— Но Елена, ты вернулась.
— Я знаю, любимая, и я обещаю встретиться снова в другой день. А теперь беги, малышка!
— Я сказала им, что ты вернешься. Ты сделала раньше…
— Маргарет! Беги!
Захлебываясь слезами, но возможно признавая искренним способом серьезность ситуации, Маргарет бежала. И Елена последовала за ней, но, когда Маргарет свернула к лестнице, девушка юркнула в другую сторону...
И затем она оказалась напротив ухмыляющегося Дамона.
—Ты тратишь слишком много времени на разговоры с людьми, — сказал он, в то время как Елена отчаянно просчитывала свои варианты. «Выход через балкон? Нет. Кости Дамона могли бы только немного повредиться, но если бы Елена прыгнула, то она, вероятно, свернула бы свою шею. Что еще? Думай!»
И затем она открыла дверь в буфет, в то же самое время выкрикивая:
— Дом двоюродной бабушки Тилды, - неуверенной в том, что волшебство будет все еще рабо-тать. И затем она хлопала дверью перед лицом Дамона.
И она оказалась в доме своей Тети Тилды, но в доме Тети Тилды из прошлого. «Неудивительно, что они обвиняли бедную Тетушку Тилду в наблюдении странных вещей» - думала Елена, поскольку она видела, что женщина повернулась, держа большое стеклянное блюдо кастрюли, полное кое-чего, что обоняло просторное месиво, и крикнула, уронив блюдо.
— Елена! — воскликнула она — Что? - это не можешь быть ты - ты выросла!
— Какие проблемы? — потребовала Тетя Мэгги, которая была подругой Тети Тилды, входя из другой комнаты. Она была выше и более сильнее, чем Тетя Тилда.
— За мной гонятся, — кричала Елена. — Я должна найти дверь, и если вы увидите парня после меня…
И именно тогда Дамон ступил из шкафа, и в то же самое время Тетя Мэгги толкнула его акку-ратно, и сказала:
— Дверь ванной рядом с тобой, — и подняла вазу и ударила ею по голове поднимающегося Дамона. Сильно.
А Елена мчалась через дверь ванной, крича:
— Средняя школа Роберта Э. Ли прошлой осенью тогда, когда прозвенел звонок!
И затем она плавала против потока, с множеством студентов, пытающихся добраться до своих классов вовремя, — но потом один из них признал ее, а потом другой, и, хотя она, видимо, попала в то время, когда она не была мертва — никто не кричал "Призрак" – но не один из учеников школы в Роберта Ли когда-либо не замечал Елену Гильберт, одетой в мужскую рубашку поверх лифчика, и с ее волосами, дико спадающими по ее плечам.
— Это - костюм для игры! — крикнула она, и создала одну из бессмертных легенд о себе пре-жде, чем она даже умерла, добавляя:
—Дом Кэролайн! — и двинулась в чулан дворника.
Спустя мгновение, самый великолепный парень, которого кто-либо когда-либо видел, появился сзади нее, и влетел в те же двери, произнося слова на иностранном языке. И когда каморка дворника открылась, ни девушки, ни юноши там не оказалось.
Елена продолжала бег по коридору и чуть не врезалась в господина Форбса, который выглядел довольно шатким. Он пил то, что, казалось, было большим стаканом томатного сока, который пахнул как алкоголь.
— Мы не знаем, куда она пошла, ясно? — он начал кричать прежде, чем Елена могла сказать слово.
—Она выглядела будто не в своём уме, насколько я могу судить. Она говорила о церемонии, что будет во «вдовьей площадке»— и то, как она была одета!.. Родители больше не имеют никакого контроля над детьми! - Он резко упал против стены.
— Я очень сожалею, — пробормотала Елена.
«Церемония... Хорошо, церемонии черной магии, как правило, проводятся в полночь или во время восхода луны… И это всего за несколько минут до полуночи.» Но в те минуты, Елена только что переходила к плану Б.
— Простите, — сказала она, взяв напиток из рук господина Форбса и брызнула его прямо в ли-цо Дамона, который появился из шкафа.
Потом она прокричала:
— Место, которое их род не видит!.. — И вошла в ...
Неопределенность (забвение)?
Небеса?
Некоторые места, которое их род не мог видеть. Первое, что Елена сделала - задала себе этот вопрос, потому что она не могла видеть большую часть чего-нибудь вообще.
Но затем она поняла, где она находитсяа - глубоко в земле, ниже пустой могилы Хонории Фелл. Однажды, она боролась здесь, чтобы спасти жизни Стефана и Дамона.
И сейчас там, где не должно быть ничего кроме темноты и крыс, и плесени, был очень малень-кий, сияющий, легкий… Подобно миниатюрной Тинкербелл (маленькая летающая фея из "Питера Пена") — только пятнышко, это колебалось в воздухе, не доводя ее, не связываясь, но… защищая, осознала Елена. Она взяла свет, который ощущался ярким и прохладным в ее пальцах, и вокруг себя она очертила круг, достаточно большой, чтобы взрослый человек мог лечь.
Когда она вернулась, Дамон сидел посередине.
Он выглядел странно бледным для того, кто только что поел. Но он ничего не сказал, ни слова, просто смотрел на нее. Елена подошла к нему и прикоснулась к его шее. И мгновение спустя, Дамон снова делал большой глоток, глоток самой экстраординарной крови в мире.
Обычно, он проанализировал бы вкус: вкус ягоды, вкус тропических фруктов, гладких, дым-ных, древесных, округленных с шелковистым остаточным вкусом… Но не сейчас... Не эта кровь, которая значительно превосходит всё, для чего у него были слова. Эта кровь, которая наполняла его Силой, такой как, он никогда не знал прежде.
«Дамон…»
Почему он не слышит? Как он пришел, чтобы выпить эту экстраординарную кровь, которая являлась на вкус так или иначе загробной жизни, и почему он не слышал донора?
«Пожалуйста, Дамон. Пожалуйста, борись с этим …»
Он должен признать этот голос. Он слышал его много раз.
«Я знаю, что они контролирует тебя. Но они не могут контролировать тебя полностью. Ты сильнее, чем они. Ты самый сильный...»
Да, это было действительно так. Но он все больше и больше путался. Донор, казалось, был не-счастным, а ведь он в прошлом был мастер того, чтобы доноры чувствовали себя счастливыми. И он не совсем забыл... Он действительно должен вспомнить, как всё начиналось…
«Дамон, это я. Это Елена. И ты делаешь мне больно».
Так много боли и недоумения. С самого начала, Елена знала, что лучше не сопротивляться ис-сушиванию ее вен. Это только бы причинило страдания, и ничего хорошего из этого не вышло бы, кроме как помешало бы работе ее мозга.
Таким образом, она пыталась заставить его бороться со страшным зверем внутри него. Хорошо, да, но это изменение должно пройти изнутри… Если она вынудила его, то Шиничи, должно быть заметил, и попытается овладеть им снова. Кроме того, простое "Дамон, будь сильным" не помогало.
Там ничего нельзя было сделать, но что тогда, умирать? Она могла, по крайней мере, бороться с этим, хотя она знала, что сила Дамона сделает это бессмысленным. С каждым глотком ее крови, он становился сильнее; он менялся все больше в…

Во что? Это промывающая кровь. Возможно, он ответил бы на эту просьбу, которая была также ее мольбой. Возможно, так или иначе, внутри, он мог убить монстра, не привлекая внимания Шиничи.
Но она нуждалась в некоторой новой силе, некоторой новой уловке…
И как раз когда она думала это, Елена почувствовала новую Силу, наполняющую ее, и она зна-ла, что это было там всегда, только ждало особого случая, чтобы использовать это. Это была очень особая Сила, не для того, чтобы использоваться во время борьбы или даже не ради сохранения себя. Но всё же это было в ней. Вампиры, которые охотились на нее, получили только несколько глотков, и сейчас она весь запас крови наполняла своей огромной энергией. И призывая Это также легко, как идущих к нему с открытым сердцем и открытыми руками.
Как только она это сделала, она обнаружила новые слова, идущие к губам, и самое странное из всего - новые крылья, возникающие из ее тела, которые упирались Дамону в бедра. Эти эфирные крылья были не для полета, а для чего-то другого, и, когда они полностью развернулись - они обра-зовали огромную радужную арку, сияние которой окружало и окутывало Дамона и Елену.
А после она телепатически произнесла – «Крылья откупа».
И внутри, беззвучно, Дамон крикнул.
Потом крылья немного приоткрылись. И только тот, кто знал многое о магии, смог бы увидеть то, что происходило внутри них. Мучение Дамона становилось мучением Елены, поскольку она бра-ла от него каждый болезненный инцидент, каждую трагедию, каждую жестокость, что таилось в слоях равнодушия и злобы его каменного сердца.
Слои — столь же твердые, как камень в сердце черной карликовой звезды — разбивались и от-летали. Ничего не могло это остановить. Большие куски и валуны сломались, прекрасные куски раз-рушились. Некоторые из них растворялись в облачко едко-пахнущего дыма.
Было что-то - то, что находилось в центре,— некоторое ядро, которое было чернее, чем ад, и тяжелее, чем рожки дьявола. Она не могла хорошо видеть, что происходило с этим. Она думала и надеялась, что в самом конце и это взорвется.
Сейчас, и только сейчас, могла она призвать к следующему набору крыльев. Она не была уве-рена, что сможет пережить первое нападение; она хорошо понимала, что не сможет пережить это в одиночку. Но Дамон должен был знать.
Дамон опустился на пол, на одно колено, упершись в пол сжатыми кулаками. Он должно быть в порядке. Он был все тем же Дамоном, и был бы намного счастливее без веса всего этого – ненависти, предубеждения и жестокости. Он не хотел бы вспоминать свою юность и другие моменты молодости, когда дразнил своего отца «старым дураком», из-за его пагубных увлечений инвестициями и любовницами, что были моложе, чем его собственные сыновья. И при этом он, конечно же, не остановился бы на своем собственном детстве, когда всё тот же самый отец избил его в пьяном гневе, когда он пренебрег своей учебой и завязал дружбу с нежелательными компаньонами.
И, наконец, он не стал бы смаковать и просматривать многие ужасные вещи, что он когда-то совершал. Он был искуплен, во имя небес и во время небес, словами, произнесенными Еленой.
Но теперь… было что-то, что он должен вспомнить… Если только она права…
— Что это за место? Девушка, вы ранены? — в своем смущении он не мог признать ее.
Он стоял на коленях, и теперь и она опустилась рядом с ним.
Он пристально на нее посмотрел.
—Мы молились, или мы занимались любовью? Было ли это Watch или Gonzalgos?
— Дамон, — произнесла она, - это я, Елена. Сейчас двадцать первый век и ты – вампир.
Затем, нежно охватывая его, прижимаясь своей щекой об его, она прошептала: «Крылья памя-ти».
И пара полупрозрачных крыльев бабочки, фиолетового, лазурного и темно-синего цвета, вы-росли из ее позвоночника, чуть выше бедер. Крылья были украшены крошечными сапфирами и про-зрачными аметистами, и складывались в узоры. Используя мышцы, которыми она прежде не пользо-валась, она легко расправила крылья и окутала ими Дамона. Это было похоже на то, как бы быть заключенным в тусклой, обитой драгоценным камнями, пещере.
Она могла видеть в прекрасно-воспитанных особенностях Дамона, что он не хотел вспоминать что-то большее, чем он вспомнил прямо сейчас. Но новые воспоминания, воспоминания, связанные с нею, уже поднимались в нем. Он взглянул на свое кольцо ляписа - лазури, и Елена могла видеть, как слезы выступают на его глаза. Потом, медленно его пристальный взгляд переключился на нее.
— Елена?
— Да.
— Кто-то управлял мной и забрал воспоминания о времени, я был охвачен… — прошептал он.
— Да, по крайней мере, я так думаю.
— И кто-то причинил тебе боль.
— Да.
— Я поклялся убить его или сделать его твоим рабом сто раз. Он ударил тебя. Он взял твою кровь силой. Он придумал смехотворные истории для причинения тебе вреда другими способами.
— Дамон, да – это так. Но пожалуйста…
— Я, было, напал на его след. Если бы я его встретил, то догнал бы, и возможно вырвал бы сердце из его груди. Или я, возможно, преподал бы ему самые болезненные уроки теми способами, о которых я когда-либо слышал – а я знаю много рассказов, и в конечном итоге, я бы заставил его, твоего раба, целовать своими кровавыми губами твои пятки, до самой его смерти.
Это не было хорошо для него. Она могла это видеть. Его глаза полностью были белы, как у ис-пуганного жеребенка.
— Дамон, прошу тебя...
— И тот, кто причинил тебе боль…, был я…
— Не ты. Тобой управляли…
— Ты боялась меня настолько, что разделась для меня…
Елена вспомнила оригинальные рубашки Пендлтон.
— Я не хотела видеть борьбу между тобой и Мэттом…
— Ты позволяла мне делать это, даже против своей воли…
На этот раз она не нашлась чем возразить.
— Да.
— Я, - Боже мой! - Я использовал свои силы, чтобы огорчить тебя ужасным горем.
— Если ты подразумеваешь нападение, которое причиняло жгучую отвратительную боль и за-хваты, то, да. И ты обошелся с Мэттом хуже.
Мэтт не был в радарной области Дамона.
— И затем я похитил тебя…
— Ты попытался.
— А ты выскочила из автомобиля на большой скорости, чтобы не рисковать со мной.
— Ты играл грубо, Дамон. Они сказали тебе выйти на улицу и играть грубо, возможно, даже сломать свои игрушки.
— Я искал того, кто заставил тебя выпрыгнуть из автомобиля. Я не мог вспомнить, что было до этого. И я поклялся вырвать его глаза и язык, прежде чем он умрет в мучениях. Ты не могла ходить. Ты была вынуждена использовать костыль для того, чтобы пройти через лес, и именно тогда, когда должна была прийти помощь, Шиничи заманил тебя в ловушку. Ах, да, я знаю его. Ты бродила в его снежном мире ... и будешь бродить еще, если я не разобью его.
— Нет, - ответила спокойно Елена. — Я бы уже давно была мертва. Но ты нашел меня в месте удушья, помнишь?
— Да. — Момент жестокой радости на его лице. Но затем испуганный взгляд возвратился.
— Я был мучителем, преследователем, тем, кого ты так боялась. Я заставлял тебя делать вещи с…
— Мэттом…
— О, Боже!.. — сказал он, и это была просьба к божеству, а не просто восклицание, потому что он поднял, держа сжатыми, руки к небу… — Я думал, что я был для тебя героем. Вместо этого я - отвращение. Что теперь? По справедливости, я уже должен быть мертвым у твоих ног…
Он смотрел на нее широкими, дикими, черными глазами. Не было никакого юмора в них, ни-какого сарказма, никакого сдерживания. Он выглядел очень молодым и очень диким и отчаянным. Если бы он был черным леопардом, то он отчаянно шагал бы по своей клетке из угла в угол.
Тогда он склонил свою голову, чтобы поцеловать ее босые ноги.
Елена была потрясена.
— Я твой, делай со мной, что хочешь. - сказал он тем же ошеломленным голосом. — Можешь приказать мне, чтоб я умер прямо сейчас. После всей моей умной речи выяснилось, что я – монстр.
И тогда он заплакал. Вероятно, никакое другое стечение обстоятельств не могло бы вызвать слезы на глазах Дамона Сальваторе. Но он корил себя. Он никогда не нарушал своего обещания, и он дал себе слово, что сломает того монстра, который причинил все это Елене. Тот факт, что он был под влиянием сначала немного, а затем все больше, пока не овладели его умом, и не стал одной из игрушек Шиничи для развлечения, не оправдывал его преступления.
— Ты знаешь, что я — я проклят. - сказал он ей, как будто возможно, что он мог пройти ма-ленький путь к реституции (восстановление нарушенных прав с возмещением происшедших от на-рушения убытков).
— Нет, я не знаю. – ответила Елена, — Поскольку я не верю, что это правда. И Дамон, подумай о том, сколько раз ты боролся с ними. Я уверена, что они хотели, чтобы ты убил Кэролайн той но-чью, ты сказал, что чувствовал что-то в ее зеркале. Ты сказал, что почти сделал это. И я уверена, что они хотят, чтобы ты убил меня. Ты собираешься сделать это?
Он снова наклонился к ее ноге, и она торопливо схватила его за плечи. Она не могла смотреть на него в такой боли. И теперь он смотрел по сторонам, как будто у него была определенная цель. Он также крутил кольцо ляписа - лазури.
— Дамон, о чем ты думаешь? Ответь мне, о чем ты думаешь!
— О том, что он может использовать меня как марионетку снова — и что на сей раз может быть ареальный прут березы. Шиничи - чудовище вне твоей невинной веры. И он может овладеть мной при удобном случае. Мы видели это.
— Он не сможет, если ты позволишь мне поцеловать тебя.
— Что? — Он смотрел на нее так, как будто она не следила за беседой должным образом.
— Позволь мне поцеловать тебя. И обезоружить того умирающего малаха, что внутри тебя.
— Умирающего?
— Он умирает с каждым разом всё больше, когда ты получаешь достаточно сил для того, чтобы отвернуться от него.
— Он очень большой?
— Такой же большой, как ты сейчас.
— Хорошо, — прошептал он. — Если бы я мог бороться в одиночку…
— Pour le sport? (*Ради спорта?*) — ответила Елена, показывая, что ее лето во Франции в про-шлом году не было полностью потрачено впустую.
— Нет. Поскольку я ненавижу кишки ублюдка, и я с радостью перенесу его боль сто раз, пока я знаю, что я убиваю Это.
Елена решила, что больше не было времени для промедления. Он был готов.
— Ты позволишь мне сделать последнюю вещь?
— Я сказал тебе прежде — монстр, который причинил тебе боль, теперь твой раб.
Хорошо. Они могут поспорить об этом позже. Елена наклонилась вперед и наклонила свою го-лову, поджав немного свои губы.
Через несколько мгновений, Дамон, Дон Жуан тьмы, получил знак. Он поцеловал ее очень нежно, как будто боясь установить слишком много контакта.
— Крылья очистки, — прошептала Елена губами.
Эти крылья были столь же белы как беспрепятственный снег, и кружевовидными, едва ли су-ществующими в других местах вообще. Они выпрямились высоко над Еленой, мерцая и переливаясь, напоминая ей о лунном свете на матовых паутинах. Они окутали смертную и вампира в сети из алмаза и жемчуга.
— Это будет больно, — сказала Елена, не зная, откуда она об этом знала. Знания, казалось, приходили момент за моментом, когда они были необходимы. Это было почти как во сне, где вели-кие истины понятны даже без непосредственного опыта, и принимаются без удивления.
И было именно так, как она знала – то, что Крылья Очистки будут искать и разрушать что-нибудь инородное внутри Дамона, и то, что ощущения могли быть очень неприятными для него. И когда оказалось, что малах не выйдет без своего собственного согласия, она произнесла, побуж-денная своим внутренним голосом:
— Сними свою рубашку. Малах присоединен к твоему позвоночнику, и Это находится вблизи к коже позади твоей шеи, откуда Это вошло. Мне необходимо снять это вручную.
— Приложено к моему позвоночнику?
— Да. Ты когда-либо ощущал это? Я думаю, что оно было сначала похоже на жало пчелы, по-скольку это вошло в тебя, только острая небольшая боль и капля желе, которая попала в позвоноч-ник.
— О. Комариный укус. Да, я чувствовал это. И затем позже, начала болеть моя шея, и наконец, всё тело. Это росло… внутри меня?
— Да, и занимало все больше твоей нервной системы. Шиничи управлял тобой подобно ма-рионеткой.
— Господи! Я сожалею.
— Давай заставим его сожалеть об этом. Ты снимаешь свою рубашку?
Тихо, как доверчивый ребенок, Дамон снял свой черный пиджак и рубашку. Тогда, поскольку Елена указала ему жестом его положение, он лег на ее колени, его мускулистая спина выглядело бледно на фоне земли.
— Извини, — сказала она. — Придется избавиться от Этого через отверстие, откуда оно про-никло – будет действительно больно.
— Хорошо, — буркнул Дамон. А потом он закрыл свое лицо гибкими, мускулистыми руками.
Елена использовала подушечки своих пальцев, чтобы почувствовать то, что она искала на его позвоночнике. Мягкая точка. Волдырь. Когда она нашла это, она сжала это своими ногтями, пока не хлынула кровь.
Она почти упустила Это, поскольку оно попыталось сбежать, но она проследила за ним своими острыми ногтями — и Оно было слишком медленным. И вскоре, она держала это между двумя паль-цами и двумя ногтями.
Малах был все еще жив и хорошо понимал, что был слаб для того, чтобы оказывать ей сопро-тивление. Но Это походило на медузу, пробующей противиться — только медуза сломалась бы, как только бы ее потянули… Эта гладкая, слизистая вещь, человекообразной формы сохранила свою форму, поскольку Елена медленно тянула ее через отверстие на коже Дамона.
И это было очень больно. Она могла это сказать. Она начала принимать некоторую боль в себя, но он ахнул: "Нет!" с таким пылом, что она решила дать ему пойти через этот путь.
Малах был намного крупнее и более существеннее, чем она представляла. «Оно, должно быть, росло длительное время», - думала она. – «Маленькая капля желе, которая расширилась до тех пор, пока не стало управлять им всецело».
Ей пришлось присесть, потом уйти прочь от Дамона и вернуться обратно к Этому существу, что лежало на земле, - болезненный, жилистый, бледная карикатура на человеческое тело.
— Готово? — запыхавшись, спросил Дамон — это действительно причинило боль.
— Да.
Дамон стоял и смотрел вниз на дряблое белое существо, которое только дергалось— на то су-щество, что заставило его преследовать человека, которого он любил больше всех в мире. Затем, сознательно, он растоптал Это, сокрушая его под пятками своих ботинок, пока Оно не стало изо-рванным в клочья, а затем растаптывая куски. Елена поняла, что он не стал использовать свою Силу из-за страха оповещения Шиничи.
Наконец, всё, что от него осталось - были пятна и запах. Елена не знала почему, но она тогда почувствовала головокружение. Но она потянулась к Дамону, а он потянулся к ней, и они встали на колени, держась друг за друга.
— Я освобождаю тебя от всех обещаний, данных мне тобой во время одержимости малахом. — Сказала Елена. Это была стратегия. Она не хотела освобождать его от обещания заботы о своем бра-те.
— Спасибо. — прошептал Дамон, положив свою голову на ее плечи.
— А теперь, — сказала Елена, как воспитательницы детского сада, которая хочет быстро пе-рейти на другую тему, — Мы должны составить план. Но чтобы план был в тайне...
— Мы должны обменяться кровью. Но Елена скольким ты сегодня пожертвовала? Ты выгля-дишь бледной.
— Ты сказал, что ты мой раб отныне — а теперь ты хочешь взять немного моей крови.
— Ты сказала, что освобождаешь меня, а вместо этого считаешь, что всегда будешь надо мной, не так ли? Но есть более простое решение. Ты возьмешь часть моей крови.
И в конечном итоге именно это они и сделали, хотя он заставил Елену чувствовать себя немно-го виноватой, как будто она предавала Стефана. Дамон порезался с минимумом суеты, и затем нача-лось — они разделяли умы, легко растворяясь вместе. Это заняло намного меньше времени, чем, ес-ли бы они обменивались информацией вслух — Елена рассказала ему, что ее друзья узнали насчет эпидемии среди девушек Церкви Фелла, а Дамон в свою очередь рассказал ей, что он знал о Шиничи и Мисао. Елена обдумывала план насчет запугивания одержимых девушек, как Тамми, а Дамон обе-щал выяснить о местонахождении Стефана от близнецов.
И, наконец, когда не было больше, что сказать, и кровь Дамона вернула цвет щекам Елены, они построили план относительно их следующей встречи. На церемонии. И потом в комнате осталась только Елена, а большая черная ворона направилась в направлении Старого леса.
Сидя на холодном каменном полу, Елене понадобилась лишь одна минута, чтобы собрать все, что она теперь знала, в одну картину. Неудивительно, что Дамон казался настолько странным. Не-удивительно, что он помнил, а затем забыл, и потом вспомнил, что он был тем, от которого она бе-жала.

Она рассуждала, что он помнил тогда, когда Шиничи не управлял им, или, по крайней мере, держал его на очень свободной узде. И его память была пятнистой, потому что некоторые из тех ве-щей, что он совершил, были настолько ужасны, что его собственный ум отвергал их. Они легко стали частью памяти одержимого Дамона, тогда, когда захватчик Шиничи управлял каждым словом, каждым делом. И в промежуточные моменты, Шиничи говорил ему, что он должен найти мучителя Елены и убить его.
Она предполагала, это всё было забавно, для этого китсуна, Шиничи. Но и для нее, и для Да-мона - это был ад.
Ее разум отказывался признать, что там были моменты неба вперемешку с адом. Она принад-лежала Стефану, только ему. Это никогда не изменится.
Теперь Елена нуждалась в еще одной волшебной двери, и она не знала, как найти её. И здесь снова возникло мерцание, волшебный свет. Она предположила, что это было последнее из волшеб-ства, что Хонория Фелл оставила для защиты города, который она основала. Елена чувствовала себя немного виноватой, используя это — но если это не было предназначено для нее, почему тогда она была перенесена сюда?
Для того чтобы попытаться добраться до важного пункта назначения, она должна была вооб-разить. Дотрагиваясь пятнышка света одной рукой, и сжимая ключ в другой, она шептала со всей силой свою команду:
— Место, где я смогу услышать, увидеть и прикоснуться к Стефану.

Глава 36

Елена ждала в своем дереве.
Это не было фактически чем-то другим, все ее шесть месяцев в мире духов, где она провела большую часть своего времени, еще наблюдая за другими людьми, за ожиданием, и наблюдением некоторых из них. Те месяцы преподавали ей терпеливую настороженность, которая изумит любого, кто знал старую, вспыльчивую Елену.
Конечно, старая вспыльчивость Елены все еще была в ней, и иногда бунтовало. Насколько она могла видеть, ничего не случалось в темном пансионате. Только луна, казалось, перемещалась, ползя медленно выше в небо.
Деймон сказал, что у Шичини было дело в 4:44 утра или вечера, она задумалась. Может быть, эта Черная магия работала по другому графику, чем она слышала.
В любом случае, это было для Стефана. И как только она подумала, что она знала, что она бу-дет ждать здесь в течение многих дней, если это было тем, что было нужно. Она могла, конечно, ждать до рассвета, когда никакой обладающий чувством собственного достоинства раб Черной магии не будет фактически начинать церемонию. И в конце то. Чего она ждала, пришло, чтобы отдохнуть возле правой стороны ее ног. Сначала прибыла фигура, идя из Старого Леса к тропам гравия пансиона. Их не трудно было узнать, даже на длинном расстоянии. Одним был Деймон, у которого было бог весть что такое, что Елена не могла не заметить даже с расстояния полумили- и с другой стороны была его аура, которая была хорошей копией его старой ауры, тот нечитаемый, неразрушимый мяч черной стороны. Отвращение хорошая имитация фактически. Фактически, это почти походило на тот…
Это было тогда, Елена позже поняла, что она чувствовала свой самый первый приступ расте-ряности.
Но прямо сейчас она охвачена моментом, что она отбросила плохую мысль. Тот с глубокой се-рой аурой с темно – красными вспышками должен быть Шиничи, предположила она. И та с той же самой аурой, какой охвачены девочки: своего рода грязный цвет, скрещенный с апельсином, должна быть сестрой-близнецом Мисао. Только те два, Шиничи и Мисао держались за руки, иногда даже тыкаясь носом друг в друга, как могла видеть Елена, поскольку они подходили близко к пансиону. Они, конечно, не действовали как какие-нибудь брат и сестра. Которых видела Елена.
Кроме того, Деймон нес главным образом голую девочку на плече, и Елена не могла вообра-зить, кто это мог быть.
Терпение, она думала про себя. Терпение. Главные игроки, как и обещал Деймон, будут здесь позже. И незначительные игроки…
Хорошо, во-первых, следующие за Деймоном и его группой были три маленькие девочки. Она признала Тами Брайс быстро, из-за ее ауры, но две другие были незнакомками. Они прыгали, скакали и резвились из леса к пансиону, где им Деймон что-то сказал, и они пришли, чтобы сидеть в огороде госпожи Фловерс, почти непосредственно под Еленой. Один раз взглянуть на ауры странных девочек было достаточно, чтобы идентифицировать их как большое количество домашних животных Мисао.
Тогда, по дороге прибыл очень знакомый автомобиль - он принадлежал матери Керолайн. Ке-ролайн вышла, и помог ей Деймон, который, как заметила Елена, не упустит этот шанс.
Елена радовалась, поскольку она видела, что огни продвинулись, когда Деймон и его три гостя путешествовали по пансиону, освещая их путь как они пошли. Они вышли очень высоко, стоя в од-ном ряду на прогулке вдовы, смотря вниз.
Деймон хватал свои пальцы, и огни заднего двора горели, как будто это была реплика для по-каза.
Но Елена не видела актеров-жертв церемонии, которая собиралась начаться именно тогда. Они были у далекого угла пансиона. Она могла видеть их всех: Мэтта и Мередит, и Бонни, и госпожу Фловерс, и странно старого д-р Алперта. То, что не понимала Елена, было то, почему они не боро-лись, более твердая Бонни конечно делала достаточно шума для всех них, но они действовали, так как, будто они выдвигались вперед против их желания.
Это было то, когда она видела вырисовывающуюся темноту позади них. Огромные тени, без особенностей, которые она могла идентифицировать.
Это было в том пункте, что Елена поняла, даже по воплям Бонни, если бы она держалась все еще внутри и сосредоточилась достаточно трудно, то она могла бы услышать то, что говорили все вдовы на прогулке. И пронзительный голос Мисао пробуждал остальных.
«О прекрасно! Мы вернули их всех»,- она визжала, и поцеловала щеку своего брата, несмотря на его беглый взгляд раздражения.
«Конечно, мы сделали. Я так и сказал» - начал он, когда Мисао еще раз завизжала.
«Но с кого из них мы начнем?», она поцеловала своего брата, и он мягко погладил её волосы.
«Ты первая, выбирай», сказал он.
«Дорогой», бесстыдно ворковала Мисао.
Эти два, Елена думала, являются реально обаятельными. Близнецы, ха?
«Один немного шумит» сказал Шиничи твердо указывая на Бонни. «Успокойся! Заткнись!» Он добавил, поскольку Бонни была выдвинута или продвинута тенями. Сейчас Елена могла видеть ее более ясно.
И она могла услышать душераздирающие просьбы Бонни к Деймону, чтобы не делали это с другими. «Я не прошу обо мне не посредственно» - кричала она. Поскольку ее тянули в свет, - «но д-р Алперт - хорошая женщина, она не имеет никакого отношения к этому. Ни госпожа Фловерс. И Мередит и Мэтт уже достаточно пострадали. Пожалуйста!»
Был рваный хор голосов, поскольку другие, очевидно, пытались бороться и были подчинены. Но голос Мэтта возвышался выше всего этого. «Если ты тронешь ее, Сальваторе, ты будешь про-клятым будь уверен, тебе придется меня убить тоже!»
Сердце Елены дрогнулось, поскольку она слышала голос Мэтта, казавшийся настолько силь-ным и прекрасным. Она, наконец, нашла его, но не могла придумать способ спасти его.
«И затем мы должны решить, что с ним сделать, с чего начать», сказала Мисао, хлопая как сча-стливый ребенок на вечеринке по случаю ее дня рождения.
«Выбирай» Шиничи ласкал волосы сестры и шептал ей на ухо. Она повернулась и поцеловала его в губы. Также не торопливо.
«Что-Что продолжается?» сказала Керолайн. Она никогда не была одной из робких, подумала Елена. Теперь она подвинулась, чтобы зацепится за незанятую руку Шиничи.
В течение момента Елена думала, что он будет бросать ее от прогулки вдовы и наблюдать ее погружение к основанию. Тогда он повернулся, и он и Мисао уставились друг на друга.
Тогда он засмеялся.
«Извини, извини, тяжело, когда твоя жизнь вечеринка» сказал он. «Что ты думаешь об этом Каролин - Керолайн?»
Керолайн уставилась на него. «Почему она держит тебя на этом пути?»
«В Ши никакой Ши драгоценной сестры.» сказал Шиничи. «И… хорошо я не видел ее долгое время. Мы заново знакомимся.» но поцелуй, которым он поцеловал Мисао, едва ли был братским. «Продолжай» обратился он к Керолайн. «Ты выбираешь первое действие на Фестивале Лунных ду-хов! Что мы с ней сделаем?» Керолайн начала подражать Мисао, целуя щеку и ухо Шичини. «Я здесь новая, « сказала она кокетливо. «Я действительно не знаю, что ты хочешь, чтобы я выбрала».
«Глупая Керолайн. Естественно, как она…» Шиничи был внезапно задушен большими объ-ятьями и поцелуем сестры. Керолайн которая очевидно хотела внимания выбора, обреченного на нее, даже если она не понимала предмет сказала «Хорошо, если ты не говоришь мне, я не могу выбирать. И так или иначе, где Елена? Я не вижу ее где-нибудь!» Она казалось осмотрелась вокруг, когда Деймон скользнул и прошептал на ухо. Тогда она улыбнулась снова, и они оба посмотрели на сосны, окружающие пансион.
Это был второй приступ растерянности у Елены. Но Мисао уже говорила, и это потребовало полного внимания Елены.
«Прекрасно! Тогда выберу я» Мисао наклонилась вперед, посмотреть на краю крыши на людей ниже, ее темные широкие глаза, подводя итог возможностей в том, что было похоже на бесплодное прояснение. Она была настолько деликатна, столь изящна, как она вставала, чтобы шагнуть и поду-мать; ее кожа была настолько белоснежной, и ее волосы столь гладкие и темные, что даже Елена не смогла отвести взгляд от нее.
Тогда лицо Мисао осветилось и она заговорила. «Распространите ее на алтаре. Ты принес не-которые из своих гибридов?»
Последнее было не как вопрос, а как взволнованное восклицание.
«Мои эксперименты? Конечно, любимая. Я сказал тебе так,» Шиничи ответил и добавил, смот-ря в лес, «Два из вас- мужчина и Старый Верующий!» И он щелкнул своими пальцами. Было не-сколько минут беспорядка, во время которого люди вокруг Бонни были поражены, пинались, броса-лись на землю, топтали, и сокрушались, поскольку они боролись с тенями. И затем вещи, которые волочили ноги вперед раньше, волочили ноги далеко впереди с Бонни, удерживая их, мягко свисаю-щие с каждой тонкой руки.
Гибриды были кое-чем как мужчины и кое-чем как деревья со всеми ободранными листьями. Выглядели они так, как будто они должны быть определенно асимметричными. У каждого была изогнутая узловатая левая рука, которая свисала почти к ногам, правая рука, которая была толстой, шероховатой, и была только до талии.
Они были отвратительны. Их кожа была подобна хитину коже насекомых, но намного более ухабистой, с сучками и всеми аспектами коры на ветвях направленными наружу. У них был косма-тый незаконченный взгляд в местах
Они были ужасающими. Их тела были искривленны; они шли, волоча ноги вперед как обезья-ны, их тела законченные на вершине подобны деревянным карикатурным человеческим лицам, пре-одолеваемых путаницей более тонких ветвей, торчащих под нечетными углами- они были созданы, чтобы быть похожими существ кошмара.
И они были голые. И у них вместо одежды не было ничего, чтобы замаскировать ужасные уродства их тел.
Потом Елена действительно знала, какой будет террор, как два шаркающих малаха хромая не-сли Бонни к высеченному пню своего рода напоминающий алтарь, положили ее на это и начали щи-пать во многих слоях одежды, неуклюже, тощими подобными палке пальцами, которые прервались с небольшими потрескивающими звуками, как раз тогда когда порвалась ткань. Они кажется не заботились о том, что сломали пальцы, пока не выполнили свою задачу.
И затем они стали использовать полосы порванной ткани, чтобы еще более неуклюже привя-зать Бонни к четырем узловатым выступам, из собственного тела выхватили и стали стучать в осно-вании вокруг ствола четырьмя сильными ударами толстой палкой.
Тем временем, где-то подальше в тенях, третье дерево-человек, передвинулось вперед. И Елена видела, что этот был, бесспорно, мужского пола.
На мгновение Елена заволновалась, что Деймон мог потерять это. Сойти с ума, обернуться и напасть на обоих лис, это раскрывало его истинную преданность теперь. Но его чувства к Бонни очевидно изменились, так как он спас ее от Керолайн. Он казался отлично гармонирующем около Шиничи и Мисао, бездельничая и улыбаясь, даже говоря что-то, что заставило их смеяться.
Внезапно кое-что в Елене, казалось, резко упало. Это не было приступом растерянности. Это был распустившийся террор. Деймон никогда не выглядел настолько естественным, таким фальши-вым, таким счастливым с кем-нибудь, поскольку он был с Шиничи и Мисао. Они возможно измени-ли его, не возможно, она пыталась убедить себя. Они не могли обладать им снова так быстро, не без нее, Елена знала это.
Но когда ты показала ему правду, он был несчастен, шептало ей сердце. Отчаянно несчастный, несчастно отчаянный. Он возможно достиг владения, как неповинующийся алкоголик достигает бу-тылки, желая только забвения. Насколько Елена знала Деймона, он охотно предложил темноте вер-нуться назад.
Он не мог выдержать стоять на свету, думала она. И так теперь он в состоянии смеятся даже над страданием Бонни.
И где это ее ставило? Деймон не перешел на другую сторону, больше союзник или враг? Елена начала дрожать с гневом и ненавистью да и страхом также, поскольку она рассмотрела свое положе-ние.
В полном одиночестве как она могла вообразить как бороться с тремя самыми сильными вра-гами, и их армией деформированных убийц? Не упоминая Керолайн, основной злостной болельщи-цы?
Как будто в подтверждении ее страхов, как будто показать ей, то насколько малы ее возможно-сти были действительно, дерево, за которое она цеплялась, казалось внезапно опустило ее, и на мгновение Елена подумала, что упадет, вращаясь и крича, полностью к земле. Ее захваты и точки опоры, казалось, исчезли внезапно, и она спасла себя только безумной и болезненной борьбой от за-зубренных сосновых игл до гофрированной, темной коры. Ты- теперь человеческая девочка, моя до-рогая, казалось ей говорит это сильный смолистый запах. И ты по уши в Силе нечести и магии. По-чему это борьба? Вы проиграли прежде, чем вы начали. Сдайтесь сейчас, и повреждений будет не так много.
Если бы ей говорили, пытаясь вбить это, то слова, возможно, зажгли бы некоторый вызов, из-за характера Елена. Но вместо этого было только чувство, которое прошло через нее, аура гибели, знание безнадежности ее причины, и несоответствие оружия, которое, казалось, обосновывалось так мягко и так неизбежно как туман.
Она опиралась своей пульсирующей головой на ствол дерева. Она никогда не чувствовала себя настолько слабой, настолько беспомощной- или настолько одинокой, не так как она была недавно разбуженным вампиром. Она хотела Стефана. Но Стефан был не в состоянии победить этих троих, из-за этого она никогда не могла бы его снова видеть.
Кое-что новое случилось на крыше, она поняла устало. Деймон смотрел вниз на Бонни на алта-ре, и его выражение было раздражительным. Белое лицо Бонни смотрело взглядом в вечернее небо решительно, как будто отказываясь больше плакать или просить снова.
Но... неужели все эти случайности так предсказуемы? Спросил Деймон, представляясь искрен-не скучающим.
Ты ублюдок, ты включил бы своего лучшего друга для развлечения, думала Елена. Хорошо, ты только ждешь. Но она знала, что правдой было то, что без него она не могла даже исполнить план А, намного меньше борьбы против этих лис.
«Вы сказали мне, что Ши не Ши , я буду видеть акты подлинной новизны», продолжал Деймон. «Девы загипнотизировали, чтобы порезаться …»
Елена проигнорировала его слова. Она сконцентрировала всю свою энергию на скапливаю-щейся боли в центре ее груди. Она чувствовала, как будто она тянула кровь из ее самых крошечных капилляров, из далеких пределов ее тела, и собирала здесь в ее центре.
Человеческий разум бесконечен, думала она. Это является столь же странным и столь же бес-конечным как вселенная. И человеческая душа …
Три, самые молодые из овладевших, начали танцевать вокруг распластанной Бонни, напевая ложно сладкими голосами маленьких-девочек:
«Ты умрешь прямо здесь,
И когда ты умрешь,
Они будут кидать грязь тебе в лицо!»
Как восхитительно, думала Елена. Тогда она настроилась, развернулась задним ходом от дра-мы, разворачивающейся на крыше. То, что она увидела, поразило ее. Мередит была теперь на про-гулке вдовы, двигаясь, как будто она была очарована под водой. Елена упустила, как она добралась туда- это было своего рода волшебством? Мисао теперь стояла перед Мередит, хихикала. Деймон смеялся, также, но в насмешкой недоверия.
«И Вы ожидаете, что я буду полагать что, если бы я дал девочке ножницы …» он сказал, «она фактически порезала бы ее собственный»
“Попробуйте и лично убедитесь,” Шиничи прерывал, одним из его вялых жестов. Он присло-нялся к куполу в середине прогулки вдовы, Деймон все еще пытался бездельничать. “Разве Вы не видели нашего призера, Изобель? Вы несли ее сюда — она никогда не пыталась говорить?”
Деймон протягивал руку. "Ножницы", он сказал, и изящная пара маникюрных ножниц оказа-лась в его руке. Казалось, что, пока у Деймона был волшебный ключ Шиничи, волшебная область вокруг них продолжит повиноваться ему даже в реальном мире. Он смеялся. “Нет, ножницы взрос-лого размера, для того, чтобы работать в саду. Язык сделал из сильных мускулов, не бумаги.”

Что он держал в своей руке, были большие ножницы определенно не игрушки для детей. Он поднимал их, чувствуя их вес. И затем, к чрезвычайному шоку Елены, он смотрел прямо на нее в ее убежище верхушки дерева, не будучи должный искать ее там вовсе -и подмигивал.
Елена могла только смотреть в ужасе.
Он знал,думала она. Он знал, где я была все время.
Именно об этом он шептал Керолайн.
Это не работало-крыло выкупа, не работало, Елена думала, и чувствовала это, как будто она падала и упадет навсегда. Я должна была понять, что это было бы бесполезно. Независимо от того, что сделано к нему, Деймон всегда будет Деймоном. И теперь он предлагает мне выбор: смотри на двух лучших друзей, замученных и убитых, или шаг вперед, и остановите этот ужас, соглашаясь на его сроки.
Что она могла сделать?
Он устроил шахматные части блестяще, думала она. Пешки на двух различных уровнях, так, чтобы, даже если бы Елена могла бы так или иначе спуститься вниз, чтобы попытаться спасти Бонни, Мередит была бы потеряна. Бонни была привязана к четырем сильным должностям и охранялась мужчинами -деревьями. Мередит была ближе, на крыше, но получить ее Елена должна будет подойти к ней и затем через Мисао, Шиничи, Керолайн, и Деймона непосредственно.
И Елена должна была выбрать. Выйти вперед теперь, или быть выдвинутыми вперед мучением одного из двух, кто был почти частью ее.
Она, казалось, поймала слабое напряжение телепатии, поскольку Деймон стоял там и излучал, и сказал, Это - лучшая ночь моей жизни.
Вы могли всегда только подскакивать, прибыл подобный туману гипнотический шепот унич-тожения еще раз. Закончите тупиковую дорогу, Вы идете. Закончите свое страдание. Закончите всю боль … точно так же как это.
«Теперь- моя очередь,”»говорила Керолайн, проносясь мимо близнецов, чтобы стоять перед Мередит непосредственно. “Это, как предполагалось, было моим выбором во-первых. Таким образом это - моя очередь теперь.”
Мисао смеялась истерично, но Мередит уже выходила вперед, все еще в трансе.
«О,это твой собственный путь,» сказал Деймон. Но он не двигался, все еще смотря любопытно, поскольку Керолайн сказала Мередит, «у тебя всегда был язык как у змеи. Почему ты не делаешь, это для нас прямо здесь, прямо сейчас? Прежде, чем ты разрежешь на куски это.”
Мередит протягивал ее руку без слов, как автомат.
Все еще ее смотря глазами на Деймона, Елена медленно делала вдох. Ее грудь, казалось, вхо-дила в судороги, поскольку она, когда заводы сосунка имели рану их путь вокруг нее и отключали ее дыхание. Но даже сенсации в ее собственном теле не могли остановить ее. Как я могу выбрать? Думала она. Бонни и Мередит—Я люблю их обеих.
И нет ничего иного, чтобы сделать, поняла она, онемела, чувствительное иссушение от ее рук и ее губ. Я не уверена даже, если Деймон может спасти их обеих, даже если я соглашаюсь на …, под-чинение ему. Эти другие- Шиничи, Мисао, даже Керолайн— они хотят видеть кровь. И Шиничи не только управляет деревьями, но и примерно всем в Старом Лесу, включая тех чудовищных мужчин- деревьев. Возможно на сей раз Деймон перехитрил себя, взял больше, чем он мог взять. Он хотел меня — но он пошел слишком далеко, чтобы получить меня. Я не могу увидеть выход.
И затем она действительно видела. Внезапно все упало на места и было блестяще ясно.
Она знала..
Елена смутила Бонни, почти в состоянии шока. Бонни смотрела на нее, также. Но не было ни-какого ожидания спасения в том маленьком, треугольном лице. Бонни уже приняла свою судьбу: мука и смерть.
Нет, думала Елена, не зная, могла ли бы Бонни услышать ее.
Верь, говорила она Бонни.
Не вслепую, никогда вслепую. Но верь в то, что тебе ум говорит, правда, и что твое сердце го-ворит тебе, правильный путь. Я никогда не позволял бы тебе идти — или Мередит также.
Я верю, думала Елена, и ее душу качала сила этого. Она чувствовала внезапную волну в преде-лах себя, и она знала, что пришло время идти. Одно слово звонило в ее уме, поскольку она стояла и отпустила своих захватов на стволе дерева. И что одно слово отозвалось эхом в ее уме, поскольку она нырнула головой вперед от ее шестидесятифутовой высоты в дереве.
Верить.

Глава 38

Бонни знала, что отправляется на смерть.
Она уже предвидела это - деревья, которые двигались как люди, с их уродливыми лицами и толстыми, узловатыми конечностями - окружили небольшую группу людей в старом лесу. Она ус-лышала рык большой черной собаки, на миг промелькнувшей в свете ее фонаря. В семье Бонни су-ществовала одна примета, связанная с собаками: в след за рыком приходила смерть.
Теперь смерть придет за ней.
Но она молчала, даже когда доктор Альберт спросил: «Во имя Небес, что это?». Бонни пыта-лась быть смелой. Мередит и Мэтт были смелыми. Было в них что-то, заставляющее идти вперед да-же в тех ситуациях, в которых нормальные люди убежали бы и спрятались. Они были хорошей ко-мандой. Конечно, доктор Альберт тоже был сильным и надежным, и миссис Флауэрс, решившая, что подростки являются ее собственностью и нуждаются в заботе.
Бонни тоже хотела казаться смелой. Она приподняла голову, прислушиваясь к шорохам и пы-таясь найти Елену, если не с помощью слуха- то своими психическими способностями. Было трудно использовать два вида слуха одновременно. Слишком много она слышала собственными ушами: различные шорохи в тишине и шепот кустарника, в котором никого не было. От Елены не было ни звука. Даже когда Бонни начала звать ее снова и снова: Елена, Елена, Елена!
Она снова человек, наконец, с грустью поняла Бонни. Она не может меня слышать или отве-тить. Из всех нас она единственная, чудом сумевшая спастись.
Это было после того, как первые Древо-люди появились перед группой искателей. Казалось, детский кошмар воплотился в жизнь, когда внезапно деревья-гиганты начали двигаться, превращая длинные ветки в руки, в оружие. Все с криком пытались убежать подальше.
Бонни никогда не забудет как Мэтт и Мередит пытались помочь ей сбежать.
Древо-человек был нетороплив. Но когда они развернулись, пытаясь сбежать, оказалось, что позади стоит еще одно. И справа и слева. Они были окружены.
Они были как загнанный скот, как рабы. Тех, то пытался сопротивляться, деревья били по го-лове, связывали ветвями и с помощью небольшой повязки на ноге тащили за собой.
Их поймали, но не убили. Возможно, им была уготована другая участь. Не трудно догадаться какая: фактически у Бонни было много вариантов. Это была иллюзия выбора, который был уже сде-лан за них.
В конце, кажется после часов ходьбы, Бонни начала узнавать вещи. Они собирались вернуться в пансион снова. Теперь их туда тащат. Машина Кэролайн была снаружи. В доме горел свет, хотя несколько окон оставались темными.
Палачи уже ждали их.
И теперь, после просьб и криков, она попыталась снова стать смелой.
Когда этот парень со странной прической сказал, что она будет первой, она точно поняла что он имел ввиду и как она умрет и внезапно ей стало страшно. Но она не собиралась кричать.
Она видела неясные тени в окне, но Дамон рассмеялся, когда Древо-люди начали срывать с нее одежду. Теперь он смеялся, наблюдая как Мередит связывает садовый куст. Она не попросит у него помощи. Не теперь, когда это не будет иметь никакого смысла.
Теперь она упала на спину, ее руки и ноги были связаны, она была абсолютно беспомощной в тех лоскутах, что остались от ее одежды. Она хотела, чтобы ее убили первой, чтобы не видеть как Мередит разрывается на куски.
Крик поднимался в ней подобно змее, когда она увидела Елену, находившуюся высоко над бе-лой сосной.
- Крылья ветра,- прошептала Елена, все быстрее проносясь над землей.
Они появлялись из ниоткуда, словно находясь в Елене. Они были неосязаемыми, около сорока футов в развороте, они были словно сотканы из золотистой паутины, по цвету похожего на Балтий-ский янтарь , медленно переходящий в слабый цетрин(pale citrine) на концах. Они все еще держали ее в воздухе, медленно двигаясь вверх-вниз, они помогали ей лететь навстречу ветру, неся к месту, где ей придется идти пешком.
Не к Бонни. Это то, чего они ждали. С высоты ее полета она видела Бонни, но никак не могла придумать как освободить ее от пут и снова подняться вверх.
Вместо этого Елена в последний момент свернула на вдовью площадку("вдовья площадка" -площадка с перильцами на крыше прибрежного дома, где жёны моряков ожидали своих мужей, здесь имеется ввиду крыша пансиона),выхватила из поднятой руки Мередит садовые ножницы, и затем отрезала прядь длинных шелковистых красновато-черных волос. Мисао закричала, а потом…
Это началось когда Елене действительно нужна была поддержка. Ей нужны были силы для по-лета, а пока она просто парила. Ей нужны были положительные эмоции, чтобы сделать хотя бы взмах. Такие как… как когда она впервые поцеловала Стефана. Другие девушки ждали бы инициа-тивы от парня, но не Елена. Кроме того Стефан считал поцелуи прелюдией для жертвы и она стала первой, от которой он ничего не требовал взамен.
И теперь ей действительно нужно лететь.
Я знаю, что могу…
Но Мисао была не так проста, и память Елены ослабевала. Огромные золотые крылья станови-лись меньше. Шиничи пытался заставить ветви плюща подняться вверх и схватить Елену, а Дамон удерживал Мередит неподвижной.
Слишком поздно Елена поняла, что ее план не сработает.
Она была одна против всех. Их было слишком много.
Она была одна, и боль заставляла ее повернуть назад. Мисао делала ее все тяжелее, и крылья начинали дрожать. Было слишком тяжело держаться в воздухе и через пару минут она уже не сможет держаться.
Она была одна и как любой человек скоро умрет.
И потом, через агонию, скрутившую ее тело, она услышала голос Стефана:
- Елена! Перестань бороться! Просто падай, и я поймаю тебя!
Как странно, подумала Елена, как будто во сне. Его любовь и паника звучали в голосе, делая его другим. Делая его похожим на:
- Елена! Я с тобой!- сказал Дамон.
Словно выпрыгнув из сна, Елена осмотрелось вокруг. Внизу был Дамон, он стоял перед Мере-дит, словно защищая ее, и смотрел на Елену. Его губы продолжали шевелиться.
Он был с ней.
- Мередит,- продолжил он,- девушка, но это не повод страдать лунатизмом! Твои друзья нуж-даются в тебе! И Елена нуждается!
Медленно Мередит посмотрела вверх. Ее глаза остановились на золотых крыльях Елены. И Елена увидела в ее глазах желание жить и немедленно действовать.
- Елена,- прокричала Мередит. – Я с тобой! Елена!
Как она знала, что сказать? Ответ был прост: Мередит на то и Мередит. И она всегда знала что говорить.
Теперь она услышала крик Мэтта:
-Елена,- радостно кричал он,- Я с тобой! Елена!
И глубокий голос доктора Альберта:
- Елена, я с тобой! Елена!
И на удивление стойкий вскрик миссис Флауэрс:
-Елена, я с тобой! Елена!
И даже тихий шепот Бонни:
- Елена, мы все с тобой! Елена!
И где-то глубоко в сердце голос Стефана шептал: «Я с тобой, мой ангел»
- Мы все с тобой, Елена!
Она не бросила Мисао. Ее крылья вновь подхватили поток воздуха, и хоть она и не могла управлять полетом, но уже держалась в воздухе более устойчиво. Она все еще смотрела вниз на Да-мона. Смотрела, и слезы капали из глаз. Елена не знала, почему она плачет, но часть ее всегда будет стыдиться того, что она могла сомневаться в нем.
Потому что Дамон был не просто на ее стороне. Прежде она ошибалась, а он был готов отдать за нее жизнь. Он боролся с ветвями лозы, спасая Мередит и Елену.
Это задерживало Мисао, но Шиничи, успевший превратится в лиса, пытался допрыгнуть до Елены, чтобы разорвать ей глотку. Он не был похож на настоящего лиса. Он был огромным, как волк и свирепым как росомаха.
Тем временем вдовья площадка полностью скрылась под зарослями лозы, по которым подни-мался Шинчи. Елена не знала, каким путем ей избежать столкновения. Ей нужно было время, чтобы собраться с собой и справиться со всем этим.
Кэролайн закричала, и Елена, проследилаза ее взглядом. В своем подсознании, которое она также направила на промежуток между ветками, в которые бросилась сама, она знала, что держит Мисао за волосы. Это должно было быть чрезвычайно болезненным для женщины-лисы, потому что та уже качалась взад-вперед, подобно маятнику, ниже Елены.
Елене было достаточно одного взгляда, чтобы увидеть, что делал Дамон за ее спиной. Он дви-гался быстрее всех, кого она знала. Он держал Мередит на руках и торопился отнести ее к выходу. Как только она вошла –то сразу появилась внизу, направляясь к Бонни, распятой на своеобразном алтаре только чтобы врезаться в одного из Древо-людей. В то же время Дамон уже подлетел к Елене. Их глаза встретились, и что-то промелькнуло между ними как удар электричества. Ее тело покрылось мелкими мурашками от его взгляда.
Потом она снова сфокусировала свой взгляд на кричащей Кэролайн. Воспользовавшись ее за-мешательством Мисао использовала свой хлыст и схватила Елену за ногу, подзывая на подмогу од-ного из Древо-людей. Елене нужно было подняться выше. Она не представляла как управлять своими золотыми крыльями, но они сами откликнулись на ее мысли. Словно она всегда имела их. Хитрость была не в том, чтобы думать как лететь, важнее было где она хотела оказаться.
С другой стороны Древо-человек начал расти. Это было похоже на детский кошмар о гигантах. Это заставило Елену почувствовать себя маленькой и беспомощной. Древо-человек уже возвышался над крышей пансиона, а Мисао вновь умудрилась обхватить ногу Елены хлыстом. Джинсы Елены превратились в клочья. Она вскрикнула от боли.
Я должна взлететь выше.
Я смогу сделать это.
Я хочу спасти вас всех.
Я верю.
Быстрее, чем взмах крыла колибри, она взмыла вверх, все еще держа Мисао за ее длинные чер-но-красные волосы. Мисао закричала потому, что Шиничи веселился, даже сражаясь с Дамоном.
Как она с Дамоном и надеялась, как они и планировали, Мисао обратилась в свое настоящие обличие и Елена уже держала корчащуюся лису за загривок.
Елене было трудно держать равновесие. Она должна была помнить, что Мисао, с ее шестью хвостами, весит больше обычной лисы.
К тому времени она снова оказалась над Древо-человеком, слишком медленным, чтобы достать до нее. План работал отлично. Кроме этого Дамон, из всех людей, забыл, что именно он должен де-лать. За долго до вступления плана в силу, Дамон обманул Шиничи и Мисао, и Елена тоже. Теперь, согласно плану, он должен был защищать любых невинных прохожих, пока Елена исполняла роль приманки, отвлекая Шиничи.
Но вместо этого что-то внутри у него натянулось, и он, методично избивая Шиничи обратился к его подсознанию:
- Черт… ты! Где… мой… брат?
- Я могу убить тебя прямо сейчас,- закричал в ответ Шиничи. Ему не хватало воздуха, и он не считал Дамона легким оппонентом.
- Ну, давай,- Дамон медленно обернулся- А потом она,- продолжил он, указывая на парящую Елену. -Перережет горло твоей сестре.
Презрение Шиничи было резким:
- Ты думаешь, я поверю, что девушка с такой аурой способно на убийство?
Иногда приходит время, когда нужно быть сильным как камень. И для Елены, горящей силой и славой, время пришло. Она глубоко вдохнула, мысленно попросила прощения у Вселенной, и поле-тела к земле стрелой. Она прижала к себе ношу так сильно, как могла.
Красный, с черным кончиком хвост лисицы скрутился и упал на землю, а Мисао закричала от боли и ярости. Он упал прямо по центру поляны, извиваясь, словно змея. А потом просто исчез.
Теперь Шиничи действительно закричал.
- Ты хоть знаешь, что сделала, невежественная сука? Я сровняю это место с землей! Я порву тебя на куски!
- Ну да, конечно ты это сделаешь. Но сначала,- с издевкой сознательно произнес Дамон.- Ты должен пройти мимо меня.
Елена едва слышала его слова. Для нее было нелегко сжимать ножницы. Она думала о жизни и ножницах в ее руках, а Бонни, распятой на алтаре, о Мэтте, ранее корчившемуся на земле. И о миссис Флауэрс, и о трех потерявшихся маленьких девочки, и о Изобель, и о сделке со Стефаном.
Но с тех пор, как ее руки окропила чужая кровь, у нее появилось новое чувство ответственно-сти. Словно ледяной ветер подул в ее лицо, отбрасывая волосы за спину, и говоря в ее замороженное, задыхающееся лицо: « Никогда, без причины. Никогда, без необходимости. Никогда, только если нет другого пути».
Елена почувствовала, что внутренне выросла. Слишком быстро, чтобы успеть попрощаться с детством, она стала воином.
- Все вы думали, что я не могу бороться,- произнесла она, обращаясь к близнецам.- Вы ошиба-лись. Вы думали, что я стала бессильной. Вы снова ошиблись. И я использую остатки своих Сил в этом бою, потому что вы двое - настоящие монстры. Нет, вы отвратительны. И если я умру, я буду отдыхать рядом с Онорией Фелл и наблюдать за церковью Фелла снова.
- Церковь Фелла сгниет или ее сожрут извивающиеся личинки,- прошептал голос около ее уха. Это был низкий бас, не имеющий ничего общего с пронзительным криком Мисао. Даже не оборачи-ваясь, Елена поняла, что к ней обратилась белая сосна. Жесткий чешуйчатый сук, облепленный иг-лами с ядом, врезался в ее живот и она, утратив равновесие, разжала руку. Мисао спасалась, зарыва-ясь в ветви рождественского дерева.
- Плохие… деревья… отправляйтесь… в… Ад, - Елена заплакала, и направила весь свой вес, переходя в атаку. Она направилась к основанию дерева и обрезала ножницами длинную ветку, а из раны потекла смола, показывая место ранения.
Она обернулась в поисках Мисао. Лис найти не так просто, как хотелось. Не так просто, как огромное дерево. Елена посмотрела на обрубок хвоста. Как ни странно, на лисах не было никаких следов крови или травм.
Наверно поэтому она не может стать человеком? Из-за отрезанного хвоста? Даже если бы после превращения она оказалась голой, а по опыту других оборотней это было именно так, она была бы в лучшем состоянии, чтобы спуститься с дерева.
Мисао наконец выбрала окончательный вариант спуска- прыгая с ветки на ветку, что вполне позволяло ее лисье обличие. Это означало, что она только пока на десять метров ниже Елены.
Все, что нужно было Елене, это проскользнуть мимо еловых иголок и потом затормозить с по-мощью крыльев или чего-нибудь еще. Если она верит в свои крылья. Если Дерево не погонится за ней.
- Ты слишком медлительно,- закричала Елена. Потом она побежала, чтобы преодолеть рас-стояние, неподвластное простому человеку.
Пока не увидела Бонни.
Бонни все еще лежала на жертвеннике, бледная и холодная на вид. Теперь четверо Дре-во-людей держали ее за руки и за ноги. Они начали растягивать ее, каждый на себя, с такой силой, что ее тело уже зависло в воздухе.
И Бонни проснулась. Но не кричала. Она не хотела привлекать к себе внимания, и Елена по-чувствовала прилив любви, ужаса и отчаяния. Вот почему она не хотела привлекать к себе внимания. Она хотела, чтобы главные игроки боролись со своими врагами, не задумываясь о ее спасении.
Древо-люди подались назад, и лицо Бонни исказила агония.
Елена должна была добраться до Мисао. Обе лисы были ключами, на пути ее поисков Стефана. Только Мисао и Шиничи знали где он. Она посмотрела на темное небо, казавшееся еще более тем-ным с тех пор, как она на нетто смотрела в последний раз. Она искала в нем ответы, но всепогло-щающая темнота молчала. Она посмотрела вниз. Мисао еще немного продвинулась на пути к спасе-нию. Если она ее упустит… она любила Стефана. Но Бонни - Бонни была ее подругой с самого детства…
И тогда она придумала план Б.
Дамон сражался с Шиничи. Ну, или пытался.
Шиничи всегда был на сантиметр от кулака Дамона. Кулак другой руки Шиничи попал в свою цель, и лицо Дамона стало похожим на кровавую массу.
- Используй лес,- внезапно закричала Мисао странным голосом, так не похожим на ее детский писк.- Вы мужчины - идиоты! Думаете только о своих кулаках!
Шиничи сломал столб, поддерживающий вдовью площадку, одной рукой, демонстрируя свою силу. Дамон блаженно улыбнулся. Елена знала, что он будет наслаждаться этим, даже если щепки будут оставлять раны на его теле. Елена закричала: « Дамон, посмотри вниз!» . Ее голос казался слабым и сконфуженным на фоне криков ярости и рыданий, разносившихся в округе- «Дамон, взгляни вниз на Бонни!»
Ничего ранее не могло ослабить концентрацию Дамона, ведь он был намерен узнать где они держат Стефана, а потом убить Шиничи.
Но услышав слова Елены, Дамон немедленно обернулся. Он посмотрел вниз.
- Клетку,- орал Шиничи.- Построй мне клетку.
Ветви деревьев наклонились, отрезая его и Дамона от внешнего мира, сдерживая их внутри.
Древо-люди наклонялись все больше. Не обращая внимания на себя, Бонни закричала.
- Вот видишь? – засмеялся Шиничи.- Все твои друзья умрут в агонии, или, что хуже, мы забе-рем вас одного за другим!
Это было тогда, когда Дамон, казалось, действительно сошел с ума. Он начал перемещаться подобно ртути, подобно прыгающему пламени, подобно некому животному с рефлексами намного более быстрыми чем у Шиничи. Теперь в его руке появился меч , вызванный волшебными ключами дома, и меч отсекал все ветки, пытавшиеся добраться до него. И тогда он взлетел, перепрыгивая че-рез перила вот уже второй раз за эту ночь.
Только на этот раз баланс Дамона был идеальным и он подобно кошке, изящно приземлился рядом с Бонни, не повредив не одной кости. И тогда его меч, подобно светящейся дуге, сметая на пути все ветви, связывающие руки Бонни.
В следующий миг она уже пыталась стать на ноги, придерживаемая Дамоном, который легко спрыгнув с алтаря, отнес их в тень около дома.
Елена перевела дух и вернулась к своим собственным делам. Ее сердце билось быстро и силь-но, с радостью, гордостью и благодарностью, но вдруг было словно скованно болезненными иглами ведь Мисао удалось юркнуть из под ее наблюдения известными только ей способами. Как не вовре-мя.
Но она все же смогла схватить лису за шкирку. Мисао издала странный, даже для животного, плач и укусила Елену за запястье так сильно, словно хотела слиться с ней воедино. Елена закусила губу, стараясь не кричать, и почувствовала вкус крови.
Разрушенное, умирающее и превращающееся в суглинки (Суглинок — осадочная горная поро-да, глина низкой пластичности) дерево прошептало Елене в ухо: «Твой вид может кормиться поим родственником лишь раз». Голос был древним, злым и очень-очень страшным.
Ноги Елены без промедления откликнулись на команду мозга. Изо всех сил она оттолкнулась от земли и крылья подняли ее в небо, удерживая над алтарем.
Она подтянула морду рычащей лисы чуть ближе к своему лицу, но так, чтобы ее нельзя было достать.
- Где две части вашего ключа,- спросила она.- Скажи мне или я отрежу тебе еще один хвост и буду его носить. Не обманывай себя, вы не только ими гордитесь, не так ли? В них содержится ваша сила. Как ты будешь чувствовать себя без нее?
- Как человек, но не такой как ты. Ты- урод,- теперь Мисао расхохоталась снова в ее задыхаю-щемся собачьем пути, ее лисьи уши прижались к голове.
- Просто ответь на вопрос!
- Если ты сможешь понять мой ответ. Если я кажу тебе что один из них внутри серебряного со-ловья, это натолкнет тебя на мысли?
- Возможно, если ты объяснишь все чуть более ясно.
- Если я скажу, что один из них спрятан в балетном зале Blodwedd's, сможешь ли ты найти его, снова лиса усмехнулась, давая подсказки, ведущие в никуда или куда угодно.
- И это твой ответ?
- Нет, - резко закричала Мисао и задергала лапами как собака, вырывающая яму в земле. Только вместо земли она использовала живот Елены, чувствуя что ее когти хорошо повреждали тело. Она почувствовала ее падающую слезу.
- Я же сказала, что не собираюсь играться,- Елена плакала. Она подняла лису левой рукой, а в правой держала ножницы.
- Где первая часть ключа,- угрожающе спросила она.
- Поищи сама! Тебе всего-то весь мир обыскать и каждый кустик,- лиса оценивающе посмотре-ла на горло Елены, желая его порвать.
Елена напрягла руку и подняла лису чуть выше.
- Я предупреждала тебя, поэтому не делай вид, что тебе есть на что жаловаться!
Она сжала ножницы.
Мисао издала испуганный визг, потонувший в общем переполохе. Елена почувствовала еще большую усталость.
- Ты все лжешь, да? Посмотри вниз, если хочешь. Я ничего тебе не отрезала. Ты только услы-шала звук клацающих ножниц и уже закричала.
Мисао попыталась попасть когтем Елене в глаз. Ну хорошо. Теперь для Елены не существовало ни моральных ни этических проблем. Она не вызывала боли, просто использовала силу. Она начала резать ножницами еще и еще. Мисао закричала, проклиная ее, а под ними Древо-человек быстро уменьшался в росте.
- Где первая часть ключа?
- Отпусти меня и я скажу,- голос Мисао стал менее визгливым.
- Честное слово? Конечно, если ты можешь говорить о чести без смеха.
- Слово чести, лисы тоже ее имеют. Пожалуйста! Ты не можешь оставить лису без настоящего хвоста. Вот почему ты не причинила мне боли. Они- символ нашей чести. Но мой настоящий хвост находится посередине, с белым кончиком, если ты ранишь меня там, то увидишь кровь, оставляю-щую следы.- Мисао выглядела совсем испуганной и готовой к сотрудничеству.
Елена много знала об интуиции, которая вместе с ее мозгом и сердцем говорили ей не верить этому существу. Но она так хотела верить, надеяться…
Она медленно опустилась к земле и замерла на расстоянии пятидесяти фунтов сказала
- Ну хорошо, слово чести, каким же будет твой ответ?
Шестеро Древо - людей ожили вновь и начали протягивать к ней свои веткообразные пальцы.
Но они не застали Елену врасплох. Она не упустила свою хватку Мисао, только немного осла-бив ее. Теперь она снова перехватила ее посильнее.
Волны силы начали подниматься в ней и она вновь взмыла к верху вдовьей площадки мимо взбешенного Шиничи и плачущей Кэролайн. Затем Елена встретилась глазами с Дамоном. Его взгляд был полон огня и гордости за нее. Она была полна жаркой свирепой страсти.
- Я не ангел,- объявила она тем, кто еще не понял этого. – Я не ангел и я не в духе. Я - Елена Гилберт, побывавшая на том свете. И прямо сейчас я собираюсь сделать все то, что могу, включая надрать чью-то задницу!
Внизу что-то зашумело, и она сначала не могла понять что. Потом до нее дошло, что это были ее друзья. Миссис Флауэрс и доктор Альберт, Мэтт и даже дикая Изобель. Они одобряли ее действия, и внезапно задний двор залился солнечным светом.
Это я такое делаю? Елена удивилась и поняла что она. Она освещала поляну, вокруг дома мис-сис Флауэрс, оставляя лес в темноте.
Может я смогу расширить это,- думала она.- Сделать Старый Лес более молодым и менее злым.
Если бы она была более опытной, то никогда не пошла бы на это. Но прямо здесь и прямо сей-час она чувствовала, что должна попытаться. Она повернулась вокруг своей оси. Везде был Старый Лес. Она заплакала и закричала: «Крылья очистки!» и стала наблюдать за огромными, морозными, радужными крыльями бабочки, распростиравшимися все выше и шире, выше и шире.
Вокруг нее была такая удивительная тишина, что даже борьба Мисао не имела никакого значе-ния. Это была тишина, напоминавшая о чем-то: о всех самых красивых музыкальных аккордах, слившихся в единый мощный аккорд.
И затем потоки Силы потекли из нее. Не такой разрушительной, как у Дамона. Силы восста-новления, весны, любви, молодости и очищения. И она наблюдала, как свет распространялся все дальше и дальше, и деревья начали уменьшаться в росте, становясь более аккуратными. Шипы и ползучие лианы исчезали. На земле вокруг нее начали появляться цветы любых размеров и расцве-ток. Тут и там росли нежные фиалки, цветы королевы Анны и дикие розы. Они были повсюду. Это было настолько красиво, что у нее защемило в груди.
Мисао зашипела, и Елена окончательно вышла из транса. Она осмотрелась вокруг и увидела как Древо-люди, под воздействием ее света, исчезли, а на их месте появились деревья причудливой формы, усеянных плющом. Некоторые очертаниями напоминали людей. На миг Елена замерла, оза-даченно осматриваясь, а потом поняла: что- то было не так. Все настоящие люди исчезли.
- Я никогда бы не привела тебя сюда,- к удивлению Елены эту фразу произнесла Мисао, обра-щаясь к брату.- Ты испортил все из-за этой девчонки. Шиничи ты идиот.
- Сама идиотка,- закричал Шиничи на Мисао.- Оноре! Ты реагируешь точно так же, как они хотят!
- А что еще мне оставалось делать?
- Я слышал как ты дала девчонке ключ,- прорычал Шиничи.- Ты готова на все ради своей внешности, эгоистка!
- Ты говоришь это мне? Ты же еще не потерял ни одного хвоста?
- Только потому, что я быстрее.
- Это ложь, и ты это знаешь! Забирай свои слова обратно!- отрезала Мисао.
- Ты слишком слаба для борьбы! Ты давно должна была сбежать! И не приходи ко мне пла-каться.
- Как ты смеешь говорить мне это!- и Мисао вырвалась из рук Елены и напала на Шиничи. Он ошибался. Она была хорошим бойцом. Через миг они уже выглядели катающимся клубком, прово-рачивающимся вокруг своей оси. Вокруг летал черный и алый мех. Сквозь шум борьбы пробивались обрывки фраз.
- По-прежнему не найдут ключ…
-… не все из них…
-… даже если они…
-… какое это имеет значение?
-… все еще должны найти мальчика…
- … пусть попытаются, ради спортивного интереса…
Мисао пронзительно засмеялась:
- И увидят что они найдут
- В Ши нет Ши!
Внезапно они остановили бой, превратившись в людей. Они выглядели потрепанными, но Елена знала что ничего не сможет сделать если они начнут драться снова.
Вместо этого Шиничи сказал:
- Я остановлю землю. Здесь, - он повернулся к Дамону и закрыл глаза.- Где твой драгоценный брат. Я оставлю подсказки в твоей голове, если ты сможешь расшифровать карту. Но как только вы туда доберетесь- сразу умрете. И не говорите, что я вас не предупреждал.
Он повернулся к Елене и сказал:
- Я сожалею, что ты тоже умрешь. Но я посвящу тебе оду.
Шиповник и сирени,
Пчелиный мед с маргаритками,
Елена прогонит зиму
Ценою своей улыбки.
Колокольчики и фиалка,
Наперстянка и ирис,
Смотреть на ее следы
И как колышется трава.
Где бы она не прошла
За ней прорастут белые цветы.
- Я хотела бы поскорее узнать ключ,- сказала Елена, обращаясь к Шиничи, зная что после этой песни Мисао ей не ответит.- Честно говоря, я устала от этого вашего бычьего гавна.
Она заметила что все вновь уставились на нее, и она чувствовала почему. Она чувствовала раз-ницу в своем голосе, позе, формах речи. Но самым главным было то, что она почувствовала себя свободной.
- Мы дадим вам столько, сколько сможем,- сказал Шиничи.- Мы не тронем их. Найди их с по-мощью ключей или другими способами, если сможешь.
Он подмигнул Елене и повернулся к дрожащей и бледной Немезиде.
Кэролайн. Что еще она делала за последние минуты кроме как плакала, заламывала руки или, как догадывалась Елена, размазывала макияж по лицу.
- Ты тоже,- спросила она Шиничи.- Ты тоже?
Он лениво улыбнулся и спросил:
- И что я два раза тоже?
Он поднял два пальца, образовавшие букву V, и продемонстрировал их Кэролайн.
- Ты тоже в нее влюбился? Посвящаешь ей стихи, подсказывая как найти Стефана.
- Это не очень хорошие подсказки,- ободряюще сказал Шиничи и снова улыбнулся.
Кэролайн попыталась ударить его, но он перехватил ее кулак.
- Ты думаешь, что сможешь так просто уйти сейчас,- буквально прокричала она. Ее крик был не таким пронзительным, как у Мисао, но все же имел странный тембр.
- Я знаю, что мы уйдем,- он взглянул на угрюмую Мисао.- После еще одной сделки. Но не с тобой.
Елена напряглась, но Кэролайн попыталась вновь атаковать Шиничи:
- После того, что ты мне говорил? После всех твоих слов?
Шиничи осмотрел ее с ног до головы, словно видел впервые. Он даже выразил искреннее не-доумение.
- Говорил тебе, - переспросил он. – Разве мы встречались до этой ночи?
Раздалось тихое хихиканье. Все обернулись. Мисао тихо смеялась, прикрывая рот рукой.
- Я использовала твой образ,- сказала она брату и в довершении своего виноватого образа, по-тупила взгляд.- Твой голос. В зеркале, когда давала ей указания. Она была расстроена из-за какого-то парня, бросившего ее. Я сказала ей, что влюбилась бы в нее и отомстила ее врагам, если бы она ока-зала мне пару услуг.
- Так и поселяются Малахи в маленьких девочках,- мрачно заметил Дамон.
Мисао вновь захихикала.
- И в мальчиках тоже. Я знаю какого это, когда малахи внутри тебя. Это не больно. Они просто там.
- А вас никогда не заставляли делать то, что вы не хотите,- спросила Елена. Она чувствовала как в ее глазах горит синее пламя.- Как считаешь, это будет больно, Мисао?
- Это был не ты,- спросила Кэролайн, все еще глядя на Шиничи, она явно была не в состоянии идти в ногу с событиями.- Это был не ты?
Он вздохнул и слегка улыбнулся.
- Не я. Боюсь, золотые волосы мне не пойдут. Золотой… или красный противостоит черному,- добавил он, глядя на сестру.
- Так все это было ложью, - сказала Кэролайн. За миг ее лицо переменилось с отчаянного на разгневанное. – Ты всего лишь еще один фанат Елены.
- Смотри,- прямо сказала Елена.- Он мне не нужен. Я его ненавижу. Единственный человек, о котором я забочусь - это Стефан!
- Ах, так он единственный человек, да?- спросил Дамон, бросая взгляд в сторону Мэтта, дер-жавшего Бонни на руках, пока дрались лисы. На миссис Флауэрс и доктора Альберта.
- Ты знаешь, что я имела ввиду,- ответила Елена Дамону.
Дамон пожал плечами.
- Многие златокудрые красавицы оказывались в грудой нужде,- потом покачал головой.- По-чему я spouting drek как он?
Его могучее тело возвысилось над Шиничи.
- Это просто остаточное влияние… от одержимости… ты же знаешь,- Шиничи развел руками, все еще глядя на Елену.- Мой образ мышления…
Дамон выглядел так, как будто назревала новая драка, но он только усмехнулся.
- Так ты дал Мисао свободу действий в городе, а сам следил за Еленой и мной.
- И.
- Мэттом,- почти на автомате добавил Дамон.
- Я хотела сказать Стефан,- сказала Елена.- Нет, я не думаю, что Мэтт стал очередной жертвой плана Мисао и Кэролайн до него, я встречалась с вами когда вы были полностью под властью.
- А теперь ты думаешь, что сможешь так просто уйти, сказала Кэролайн грозным трясущимся голосом.
- Мы уходим,- сухо сказал Шиничи.
- Кэролайн, подожди,- сказала Елена. – Я могу помочь тебе своими Крыльями Просвещения. Ты контролировалась малахами.
- Мне не нужна твоя помощь! Мне нужен муж!
На крыше воцарилась абсолютная тишина. Даже Мэтт перестал пытаться подняться.
- Или, хотя бы жених, - пробормотала Кэролайн, прикладывая руку к животу. – Моя семья должна принять это.
- Мы справимся с этим,- мягко сказала Елена, а затем тверже добавила,- Верь мне, Кэролайн.
- Я не поверю в тебя, если…
Ответ Кэролайн был грубым. Потом она плюнула в сторону Елены. Потом она затихла сама или же под руководством малаха внутри нее.
- Возвращаясь к делу,- произнес Шиничи.- Давайте пересмотрим наши цены за ключи и за на-хождение маленького блока памяти. Скажем… от того времени, как я встретился с Дамоном впер-вые, до теперешнего момента. Возьмем из мыслей Дамона.
Он ехидно улыбнулся.
- Ты не можешь этого сделать,- Елена почувствовала панику, охватывающую ее сердце и рас-пространяющуюся к конечностям.- Он уже не такой, как прежде. Он помнит вещи, изменившие его. Если ты заберешь эти воспоминания…
- Все его милые изменения исчезнут,- сказал ей Шиничи. – Тогда может, я возьму твою память?
- Да!
- Но ты единственная слышала подсказки к ключам. И я не хочу видеть вещи твоими глазами. Я хочу видеть тебя… через его глаза.
Теперь Елена была готова начать борьбу с собой. Но Дамон своей фразой решил все.
- Иди и возьми все, что пожелаешь, а потом убирайся из города или я этими ножницами отрежу тебе голову.
- Согласен.
- Нет, Дамон.
- Ты хочешь вернуть Стефана?
- Не такой ценой!
- Плохо,- вмешался в их разговор Шиничи. – Другого предложения не будет.
- Дамон! Пожалуйста, подумай об этом!
- Я думал. Во-первых это я виноват, что малахи распространились так быстро. Я виноват в том, что не вмешался и позволил им делать такое с Кэролайн. Меня не волнует, что случится с людьми так долго, пока вновь прибывшие будут держаться подальше от меня. Но я могу исправить некото-рые вещи, которые сделал ища Стефана,- он повернул к ней голову и улыбнулся своей небрежной улыбкой.- В конце концов заботится о брате моя робота.
- Дамон, послушай меня.
Но Дамон смотрел на Шиничи.
- Согласен,- сказал он.- Мы заключили сделку.