Глава 43

    Как обрадовалась бы Лорена дель Вильяр, узнав,  что  ее  заклятый  враг,
Мария Лопес, облегчает ей исполнение ее коварного замысла, сняв охрану,  под
наблюдением которой жил до сих пор ее сын. Но Лорена пока ничего не знала. У
нее был другой повод для  радости:  она  наслаждалась  свободой,  вырвавшись
наконец из цепких рук  сеньоры  Камелии.  Лорена  была  спокойна:  обнаружив
пропажу драгоценностей и денег, Камелия не пойдет в полицию, потому  что  ее
саму тогда упекут в тюрьму за укрывательство  преступницы.  Кто-кто,  а  она
знала, что Лорену разыскивают... И Росендо, этого  простачка,  Лорена  ловко
обвела  вокруг  пальца,   и   этому   она   обрадовалась.   "Королева   моя,
королева!.." - насмешливо произнесла она, копируя незадачливого влюбленного.
     - Прощай  навсегда,  Росендо!  Никто  теперь  не  сможет  помешать  мне
отомстить. Никто! - громко сказала она.
    Правда, она всегда будет поминать его добром:  ведь  Росендо  спрятал  и
драгоценности, и деньги Камелии в своей машине, и  на  этой  же  машине  они
скрылись из городка. Так она оказалась на свободе. Скоро Лорена  изменит  до
неузнаваемости свою внешность,  купит  другую  одежду.  А  пока  она  решила
поужинать в ресторане, и  теперь  с  удовольствием  пила  кофе  с  чудесными
пирожными. Могла ли она предположить невероятное?  Именно  в  этот  ресторан
заглянул тем же вечером и Артуро д'Анхиле и сразу узнал Лорену...
    Оказалось,  что  Лорена  поселилась  в   гостинице,   которая   являлась
собственностью сеньора  д'Анхиле,  все  еще  влюбленного  в  Марию  Лопес  и
по-прежнему безнадежно. Увидев  все  еще  красивую,  но  никогда  раньше  не
привлекавшую его внимания Лорену дель Вильяр,  Артуро  очень  удивился:  что
могло заставить эту состоятельную замужнюю женщину поселиться в его, пусть и
первоклассном,  отеле?  Он  попросил  разрешения   сесть   за   ее   столик,
разговорился, внимательно к ней приглядываясь, и поинтересовался причиной.
     - Все дело в Альберто, - не слишком уверенно отвечала Лорена.  -  После
смерти  от  родов  нашей  дочери  Лауры  отношения  у   нас   стали   просто
невыносимыми... Я решила развестись... Никогда  не  думала,  что  окажусь  в
столь трудных для себя обстоятельствах...
     - Неужели вам пришлось уйти из дома? - спросил Артуро.
     - Да, Альберто завел себе подругу,  звонил  ей  в  любое  время  дня  и
ночи... и, увы, дон Густаво не на моей стороне, э все потому, -  тут  Лорена
наклонилась к Артуро, явно показывая, что собирается открыть  ему  тайну,  -
что я не дочь сеньора  дель  Вильяра  и  Хуан  Карлос  мне  не  брат.  Меня,
оказывается, удочерили... Дон Густаво в припадке гнева выкрикнул мне все это
в лицо. И вот теперь я одна, без всяких средств к существованию...
    Лорена поднесла к глазам кружевной  платочек,  однако  слеза  так  и  не
показалась. Артуро заметил мимоходом, что не любит,  когда  женщины  плачут.
Лорена убрала платочек в сумку.
    Вел Артуро себя как истинный джентльмен.
     - Вы у меня в гостях и во всем можете на меня  рассчитывать,  -  сказал
он. - Живите, сколько понадобится, здесь у вас будет все необходимое.
    Лорена была -на седьмом небе от такой удачной встречи - большего  она  и
пожелать не могла.  Какое-то  время  она  переждет,  а  потом...  осуществит
задуманный план мести.
    Уже утром в ее роскошный номер  принесли  фрукты  и  цветной  телевизор.
"Однако, как любезен этот Артуро", - мысленно отметила Лорена. Вскоре явился
и он сам. На этот раз  д'Анхиле  был  мрачен.  Он,  пристально  взглянув  на
Лорену, сказал, что знает: ее разыскивает полиция, так уж  пусть  она  лучше
прямо сейчас признается ему во всем.  Если,  конечно,  не  хочет,  чтобы  он
позвонил в полицию...
    Угроза подействовала... Лорена решила,  что  может  расположить  к  себе
д'Анхиле своей откровенностью, и сказала со всей прямотой:
     - Да, я ненавижу Хосе Игнасио, наглого, зарвавшегося юнца! Он  отнял  у
меня дочь, единственное, что у меня было в жизни. Он  убил  мою  Лауру,  она
ведь скончалась при родах. Я ненавижу и Марию Лопес, и ее сына!  Они  должны
заплатить мне за все зло,  которое  причинили.  Примирение  невозможно.  Ваш
долг, Артуро, помочь восстановлению справедливости!
    Лорена  выжидательно  смотрела  на  Артуро.  Д'Анхиле  после  некоторого
раздумья отвел в сторону свои проницательные глаза.
     - Да, пожалуй, - согласился он.
    Но он изложит ей сейчас свои правила игры. Он обещает ей выправить новые
надежные   документы.   И   пусть   делает   с   Хосе   Игнасио   все,   что
заблагорассудится. Но Мария Лопес... Он займется ею сам, у него с  ней  свои
счеты: ради нее он готов был на все, она сводила его с  ума,  он  сделал  ей
предложение, но гордячка оттолкнула  его  -  его,  Артуро  д'Анхиле!  Он  не
привык, чтобы с ним так обращались. За его добро  ему  отплатили  злом!  Его
унизили! Он тоже не прощает обид. Мария превратилась для него  в  навязчивую
идею. И он овладеет, овладеет этой гордячкой!
     - Единственно, кто интересует меня  с  некоторых  пор,  так  это  Мария
Лопес. Я ее разорю, уничтожу! - В темных глазах Артуро тлел огонек яростного
гнева. - Я не примирюсь, пока не увижу ее покорной, просящей у меня милости.
    Лорена почувствовала невольную зависть к  той,  которая  сумела  вызвать
столь бурные чувства у такого мужчины, как Артуро д'Анхиле.
    На Лорену Артуро мог положиться, она готова была ему помочь.
    В тот же вечер, вернувшись домой,  д'Анхиле  увидел  у  себя  племянницу
Ивон. Он рад был поболтать с ней, она всегда сообщала  ему  прелюбопытнейшие
новости. На этот раз он первым сообщил ей новость:
     - Имей в виду, племянница, я открыл еще один комфортабельный отель,  на
этот раз в Каире. Спроси разрешения у родителей  и  отправишься  со  мной  в
следующую мою поездку. А что тут у вас было слышно, пока меня не было?
     - О, немало! - Племянница выразительно взглянула на дядюшку.  -  Прежде
всего, конечно, о Марии Лопес, не так ли? Ну так  вот,  с  месяц  назад  она
вышла замуж...
    О том, что  уже  назревает  бракоразводный  процесс,  Ивон  решила  пока
помолчать.
     - Ас Хосе Игнасио ты встречаешься?
     - Конечно! Рано или поздно он будет моим. Любой ценой! Правда, пока  он
никак не придет в себя после смерти Лауры. Кстати, о смерти. Есть и еще одна
новость, печальная... умер брат Лорены, Хуан Карлос.  А  сама  Лорена...  Ты
ведь, наверное, знаешь, дядя, что она сидела в тюрьме, потом ее  перевели  в
психиатрическую лечебницу, но она убежала оттуда!  Никто  теперь  не  знает,
жива ли она вообще... Как, ты этого не знал, дядюшка? Так имей в  виду,  она
сумасшедшая и очень опасна...
    Мария, конечно, ждала, что граф де Аренсо сам позвонит ей, и  когда  он,
наконец, позвонил, с удовольствием выслушала его благодарность  за  чудесное
путешествие по Мексике.
     - Изумительными впечатлениями я обязан прежде  всего  вам,  сеньора.  И
если  сеньора  ничего  не  имеет  против,  был  бы  счастлив,  если  бы  она
согласилась сегодня поужинать со  мной  и  Исабель.  Мы  могли  бы  обсудить
деловые вопросы, связанные с нашей будущей совместной деятельностью.
    Мария приняла приглашение. Договорились, что граф заедет за ней. А  пока
она пошла пожелать внучке спокойной ночи, поцеловать перед сном и, застав  в
детской Хосе Игнасио, спросила, почему бы и ему не  присоединиться  к  столь
приятной компании. Хосе Игнасио отказался.
     - А может, вы поужинаете с маленькой графиней у нас? - предложила Рита.
    На этом и  остановились.  Мария  пошла  переодеваться  к  ужину.  Вскоре
приехали дон Родриго и Исабель.
    Молодежь мало интересовали деловые разговоры, которых, наверное, на весь
вечер хватит Марии и Родриго, поэтому Исабель с  радостью  осталась  в  доме
Лопесов, тем более, что он ей очень нравился.  Хосе  Игнасио  попросил  Риту
приготовить легкий ужин и подать в кабинет Марии  -  это  была  любимая  его
комната, здесь он всегда ощущал присутствие матери. Как славно посидят они с
Исабель в уюте и покое, пока родители уладят дела, касающиеся мира моды!..
    Рита готовила ужин, а Хосе Игнасио знакомил девушку с малюткой Мариитой.
     - О, я не знала, что ты женат  и  у  тебя  такая  прелестная  дочка!  -
удивленно воскликнула Исабель.
     - Нет, - грустно вздохнул молодой  Лопес,  -  я  не  женат,  моя  Лаура
умерла, и вместе с ней мое счастье...
     - Как похожи наши судьбы!  -  вздохнула  Исабель.  -  Мой  жених  погиб
накануне свадьбы. Видно, не суждено мне счастье.
    Проникновенно заглянув в глаза Хосе Игнасио, Исабель прибавила  -  никто
еще так не говорил с ним:
     - В вашей дочери возродилась  ваша  любовь,  возродилась  любимая  вами
женщина, поэтому вы так привязаны к малышке... У меня смерть  отняла  все...
Если бы не отец - он так заботится обо мне, стараясь  предупредить  малейшее
мое желание!.. Вот и в Мексику взял с собой, чтобы не  оставлять  наедине  с
тяжкими думами... А отчего умерла ваша жена?..
    Хосе Игнасио было невыносимо это воспоминание.
     - Я расскажу в другой раз, Исабель, не теперь.
     - Я тоже  ни  с  кем  не  говорю  о  Димитрии,  с  вами  первым.  После
случившегося мне трудно бывать на людях...
     - Счастье всегда мимолетно, - вздохнул Хосе Игнасио.
     - Мои родители жили очень счастливо и ваши, наверное, тоже? -  спросила
Исабель.
     - Нет, меня воспитала мать, я незаконнорожденный, и всегда предупреждаю
об этом... Вот теперь предупредил и вас, Исабель...
    Исабель почувствовала, что нашла столь же ранимую, сродни ей, душу.
     - Неужели вас, Хосе Игнасио, задевают такие пустяки? Лично я не  придаю
ни малейшего значения происхождению. - Исабель помолчала и добавила.  -  Вот
смерть - другое дело... Она приходит, и  человек  перед  ней  бессилен...  И
вместе с тем невозможно принять ее,  смириться...  И  хочется  поднять  бунт
против несправедливой, абсурдной смерти.
    Хосе Игнасио смотрел на хрупкую, красивую Исабель,  и  ему  хотелось  ее
утешить. Но он знал, что,  к  сожалению,  слова  бессильны.  И  сам  пережив
трагедию, он хорошо понимал Исабель...
    Рита принесла аппетитный,  заботливо  приготовленный  ужин.  Мало-помалу
молодые люди перешли от такой  грустной  темы  -  о  смерти  -  к  жизненным
проблемам. Они разговорились и обнаружили немало общего и во взглядах, и  во
вкусах.
    Нашли общий язык и граф де Аренсо с Марией Лопес. Граф был убежден,  что
Мария Лопес - женщина исключительная,  и  главное  ее  достоинство,  кстати,
весьма редкое среди представительниц слабого пола, - это то, что она  знает,
чего  хочет.  Комплимент  графа  Мария  приняла  как   предложение   с   нею
сотрудничать. Тем более, что ему очень понравились разработанные ею  модели.
И действительно, граф предложил открыть совместный магазин в Европе.
     - А где именно? - поинтересовалась Мария.
     - Скажем, в Париже. Сейчас  самый  подходящий  момент,  -  отвечал  дон
Родриго.
    Мария о таком и не мечтала! И сколько перемен! У нее начнется совершенно
иная жизнь. Придется поехать во Францию...  Просто  не  верится,  что  такое
возможно! Подумать только, завоевать имя в  Европе!  Игра  стоит  свеч.  Она
согласна подписать контракт и ехать как можно скорее...
    Узнал граф и о личных неприятностях Марии, ей  пришлось  упомянуть  и  о
смерти отца ее сына, и о предстоящем разводе и его причинах.
     - Тем более я ценю ваше  согласие  поужинать  со  мной,  -  галантно  и
многозначительно сказал граф.
     - Ужин был чрезвычайно приятен, и если я омрачила его своими горестями,
не сочтите, граф, это бестактностью. Я еще не совсем  пришла  в  себя  после
всех своих неприятностей, - ответила Мария любезностью на любезность.
     - Разочарование надо  лечить  новой  любовью,  -  полушутя-полусерьезно
посоветовал граф.
     - Но не мне, - посуровев, ответила Мария.
     - А может быть, ваш брак был обречен с  самого  начала?  -  осведомился
граф. - Вам, Мария, трудно найти себе равного.  -  И,  немного  помолчав,  в
раздумье добавил. - Мужчина, уверенный в себе, никогда не ревнует... Но если
решение ваше окончательно, то расстояние и новые заботы -  лучшее  лекарство
от подобных недугов... Положитесь на меня, я позабочусь об удобной  для  вас
квартире в Париже. Вы, наверное,  предпочтете  тихий  район?  Трудностей,  я
знаю, вы не боитесь и, уверен, одержите победу и в Европе.
    Как за спасательный  круг  ухватилась  Мария  за  предложение  графа  де
Аренсо: Париж, фирменный магазин. Дон Родриго сулил  ей  большой  успех.  Он
прав: перемена места - и в самом деле лучшее средство, чтобы поскорее забыть
обо всех неприятностях, связанных с разводом... Вера в себя, в свои силы,  в
свои возможности должна и на этот  раз  спасти  ее  и  помочь  справиться  с
трудностями. Ей по душе перспектива сотрудничества  с  графом  де  Аренсо  и
будущие состязания  с  прославленными  европейскими  модельерами.  Она  была
благодарна дону  Родриго,  который  оказался  неплохим  психологом  и  сумел
возродить в ней азарт, задеть честолюбивую струнку. Ей было приятно, что  по
достоинству оценили ее деловые качества. Она не задумывалась  над  тем,  что
нравится графу и как  красивая,  обаятельная  женщина...  Да,  Мария  всегда
считала, что лучший способ победить любое горе - это  занять  голову,  руки;
учение и работа всегда спасали ее: и в юности, когда она училась шить, да  и
теперь. Рита нередко ворчала: ох уж эта Мария, ни минуты покоя! Но  что  она
умеет делать, кроме как работать? За работой она забывает и о Лорене. Как ей
хотелось бы, чтобы эта страшная женщина никогда больше не омрачала жизни  их
семьи! Мария не верит, что она умерла, сердце ей  подсказывает,  что  каждую
минуту можно ждать, что она появится. Но вскоре они смогут позабыть об  этом
вечном дамокловом мече: им предстоит поездка в Европу...

Глава 45

    "И опять ты одна, Мария Лопес, опять одна", - думала Мария.
    Конечно, теперешнее ее одиночество не сравнишь с тем, что она пережила в
юности, когда осталась без  гроша  в  кармане  с  крошкой  сыном  на  руках,
брошенная Хуаном Карлосом. Теперь она была состоятельной, могла не думать  о
черном дне и куске хлеба. Но  что  такое  деньги,  фабрика  по  сравнению  с
любовью и привязанностью близких? Когда рядом с  нею  нет  любимых  людей  -
сына, внучки, мужа?..
    "Одна, одна, одна..." - гулко стучало уставшее от страданий сердце, не в
силах справиться с нахлынувшей безнадежностью. Еще совсем недавно ее радовал
чудесный  удобный  дом,  тешили  красивые  вещи,  нарядные   платья,   меха,
драгоценности. Но вот сын отказал ей, не принял ее предложения, не поддержал
в трудную минуту, и что ей вся эта мишура? Разве может  она  уберечь  ее  от
леденящего холода одиночества?.. Хосе  Игнасио  любит  без  памяти  Марииту,
Роман - Риту, Маркое обожает свою очаровательную Перлиту... Альберто Ривера,
зять дона Густаво, который  иногда  навещает  ее,  тоже  счастлив  -  они  с
Сильвией ждут ребенка и, хотя пока не женаты, рано или поздно  поженятся.  А
она,
    Мария - умница, Мария - красавица, как твердят ей со всех сторон, -  она
одна как перст... Горький смысл  пословицы:  "Не  родись  красив,  а  родись
счастлив", - только теперь по-настоящему стал ей понятен.
    Но все-таки она уедет. Да, уедет. Но как, как  ей  оставить  здесь  Хосе
Игнасио одного? Хоть и заверил  ее  клятвенно  лейтенант  Орнелас,  что  они
продолжают розыск Лорены дель Вильяр, но ни  он  и  никто  другой  не  могут
поручиться за  успех.  А  Орнелас,  так  ей  сказал  Альберто,  вновь  очень
обеспокоен и не может никому гарантировать полной безопасности: Лорена  была
ранена и, возможно, прячется где-то в одном из  многочисленных  поселков.  А
может быть, скрылась на другом конце Мексики?.. Во всяком  случае,  тело  не
было обнаружено. И повсюду по-прежнему были расклеены ее фотографии...
    До чего же Лорене повезло! Нежданно-негаданно в лице Артуро д'Анхиле она
обрела  не  только  богатого  покровителя,  но  и  союзника-единомышленника,
сильного, могущественного, изобретательного. Он уже довольно давно не  видел
Марию, однако был прекрасно осведомлен обо всех переменах  в  ее  жизни:  он
знал, что она вышла замуж за эту, как  он  выражался,  посредственность,  за
жалкого школьного учите-лишку. Лорену ее выбор не удивлял:  что  возьмешь  с
деревенщины?.. Как была малограмотной портнихой,  -  и  как  только  мог  ее
сводный брат, Хуан Карлос, попасться к ней на  удочку?  -  так  и  осталась.
Удивительно другое: как такой красавец и умница, Артуро, мог воспылать к ней
чувствами и даже предложить руку и сердце?! Да о такой партии, как д'Анхиле,
женщины круга Лорены дель  Вильяр  могут  только  мечтать!  И  вот  д'Анхиле
признался, что следит за каждым шагом  Марии.  Словно  волк,  подстерегающий
добычу... У него сложился план, правда Лорене он  его  пока  не  открывал  и
сказал только одно:
     - Если прежде я действовал крайне осторожно, то теперь  пойду  на  все,
лишь бы заполучить Марию Лопес!
    Лорена ему поможет, она ненавидит эту Лопес и всех, кто  ей  дорог,  она
отомстит им за все, но еще не настал ее час...
    А пока? Пока Артуро д'Анхиле отвел Лорену в необыкновенный салон, где за
солидную  плату  до  неузнаваемости  меняли  внешность  клиента.  Из  салона
господина Мишеля женщины выходили преображенными.
     - Я хочу, чтобы вы превратили сеньору Бетину Росси в совершенно  другую
женщину... Вы это умеете, маэстро!.. - сказал Артуро.
    И господин Мишель выполнил просьбу Артуро: теперь,  глядясь  в  зеркало,
Лорена сама не узнавала себя, и уж, конечно, никому другому и  в  голову  не
могло прийти, даже лучшему другу или подруге, столкнись они лицом к  лицу  с
Бетиной, что на самом деле это Лорена Ривера.
    Но Лорены больше не было. В номере отеля лежали и  новенькие  документы,
выданные на имя сеньоры Бетины Росси...
    Сообщенная Марией новость  потрясла  Виктора,  Париж!  Граф  де  Аренсо!
Скорый отъезд! Он тотчас вознамерился отправиться к графу. Отчетливого плана
у него не было, он не знал, как будет говорить с этим человеком,  но  твердо
знал одно: он должен помешать жене отправиться во Францию, чего бы  это  ему
ни стоило.
    Донья Мати просто места себе не находила: уж и дон  Че-ма,  и  дон  Куко
давно вернулись домой после злополучной серенады, а Виктора все не было.
    "Может, дай-то, Господи, они помирились с  Марией?  -  вдруг  загорелась
надежда в душе доньи Мати. - А иначе, где бы так задержаться?.."
    Было уже совсем темно, когда она наконец услышала во дворе шаги сына.  С
порога Виктор стал жаловаться: Мария не выносит его, он  внушает  ей  теперь
отвращение!.. Донья Мати принялась утешать его:
     - Такого не может быть, сынок!
     - Омерзение, мама, омерзение! - настаивал Виктор.
     - Мария хочет, чтобы и ты помучился.  Это  так  естественно!  Ее  можно
понять, сынок. А ты все-таки не должен отчаиваться...
    Утешая сына, донья Мати хлопотала по хозяйству, а Виктор вряд ли  слышал
и половину из того, что она ему говорила. Мыслями он был там, с Марией, в их
так еще недавно общем доме...  Затем  он  стал  думать,  где  ему  раздобыть
телефон и адрес графа де  Аренсо...  Да  как  он  сразу  не  сообразил?  Ему
наверняка поможет Рейнальдо... Рейнальдо и в самом  деле  помог  -  полистал
записную книжку и сообщил Виктору, в  какой  гостинице  остановился  граф  с
дочерью. Несмотря на поздний час, Карено отправился к графу.  В  глазах  его
горел недобрый огонек, и донье Мати вновь пришлось волноваться за  сына,  не
сказавшего ей, куда он отправился в столь поздний час.
    Граф еще не ложился. Предложил нежданному гостю кресло  и  вопросительно
поглядел на него. Он, конечно, не мог не догадаться,  зачем  явился  к  нему
этот человек. И вновь, как и в предыдущий раз, при знакомстве, подумал:  что
могла  найти  блестящая,  талантливая,  по  его  мнению,  женщина,  в   этом
малоинтересном, ординарном человеке? И  словно  стремясь  укрепить  графа  в
неблагоприятном о нем  мнении,  Карено  с  первых  же  слов  стал  требовать
немедленного расторжения контракта о сотрудничестве с Марией  Лопес  на  том
основании, что он, ее муж, не позволяет им работать вместе...
    Про себя де Аренсо возмутился до крайности, но, как человек воспитанный,
виду не подал. Он напомнил разгневанному мужу, что решение в  данном  случае
принадлежит исключительно Марии, и он ни с  какой  точки  зрения  не  вправе
расторгнуть  подписанный  контракт.  Однако  Карено,  что  называется,   шел
напролом, добиваясь всеми средствами своего. Прямо, без обиняков, он спросил
у графа:
     - Вы,  конечно,  воспользуетесь  стожившейся  ситуацией,  чтобы  с  ней
сблизиться?
    Граф, скрывая улыбку, вызванную столь  наивной  прямотой,  ответил  тоже
откровенно:
     - Непременно, сеньор Карено!.. Вы и представить себе не  можете,  каким
сокровищем обладали! Боюсь, что вам этого вообще не дано понять...
     - Напрасно вы так думаете, -  с  нервным  смешком  возразил  Карено.  -
Полагаю, исключительность Марии известна мне лучше всех!
     - Может, и известна, сеньор, но ведь вам-то понадобилась другая. -  Тут
граф решительно повысил голос. - Разговор наш ни  к  чему  не  приведет!  Не
будем больше тратить время попусту!  На  прощание  я  дам  вам  один  совет:
забудьте  Марию.  Потому  что...  потому  что...  -  Казалось,  он  подбирал
выражение  помягче.  -  На  развод  ее  вынудили   ваше   ничтожество...   и
закомплексованность!
     - Да как вы смеете?! - Виктор возмущенно поднял руку, но даже руки  его
не слушались, жест получился  вялый,  неубедительный.  -  Замолчите!  -  уже
совсем тихо произнес он, сникнув перед  застывшей  на  лице  графа  вежливой
усмешкой.
    Сбегая по лестнице  вниз,  торопясь  неизвестно  куда,  Виктор  вслух  и
довольно  громко,  удивляя  постояльцев,  попадавшихся   ему   навстречу   в
гостинице, повторял:
     - Мария, оказывается, все продумала заранее, а я-то, простак, а я-то!..
    Рейнальдо уже пожалел, что сгоряча дал адрес графа Виктору: мало ли  что
придет в голову этому ревнивцу?! На душе у Рейнальдо  было  неспокойно.  Ему
так и не удалось отправить Сулейму, похоже,  она  и  не  думала  уезжать  из
Мексики. Наоборот, настойчиво искала, хотя пока и  безуспешно,  работу.  Где
она  только  не  предлагала  свои  услуги!  Она  готова  была   работать   и
манекенщицей, и фотомоделью, но ее не брали и, как она считала,  виновата  в
отказах была Мария Лопес, очевидно, каким-то  образом  всех  предупредившая,
чтобы Сулейму нигде не брали. Как же девушка была зла на нее! Как ненавидела
за благополучие, завидовала успехам, известности модельера, не  задумываясь,
чего стоил Марии этот успех, какого  самоотверженного  труда  на  протяжении
многих долгих лет, бессонных ночей, отказа от развлечений! Злилась Сулейма и
на Рейнальдо, в свое время она делала и на него ставку. А  он,  хотя  вполне
возможно, и питал к ней нежные чувства, надеясь, что  его  доброе  отношение
благотворно повлияет на вздорный характер девушки, теперь окончательно в ней
разочаровался. Роман, у которого с самого начала работы на фабрике сложились
с Рейнальдо  дружеские  отношения,  порадовался  за  него:  найдется  немало
привлекательных, порядочных женщин, которые почтут за счастье  связать  свою
судьбу с таким умным и приятным человеком, как Рейнальдо.
    Сулейма продолжала обивать пороги,  и  все  так  же  безуспешно.  В  ней
копились злоба и раздражение. В один прекрасный день  она  ворвалась  в  дом
Марии и в присутствии Риты стала обвинять Марию во всех смертных грехах:
     - Я простая манекенщица! - кричала она. - А ты если мужа  удержать  при
себе не можешь, хочешь меня со свету сжить?!
    И полился поток брани, угроз, обвинений...
     - Напрасно вы так горячитесь, - попыталась урезонить ее Мария. - Карено
меня не интересует, вы можете располагать им по своему усмотрению...
    И тут вдруг появился и сам виновник баталии.
     - Как нельзя более  кстати!  -  заметила  Мария,  обращаясь  к  бывшему
супругу.
     - Не будь трусом! - взывала  к  нему  Сулейма,  увидев  его  совершенно
растерянное лицо, - скажи ей все сам! Я ведь знаю,  ты  предпочитаешь  меня!
Рядом со мной ты забудешь о Марии Лопес! - Сулейма победоносно взглянула  на
соперницу. - Со мной, дорогой, ты научишься наслаждаться жизнью!
    Виктор вывел Сулейму и закрыл за ней дверь.
    Мария с презрением  поглядела  на  бывшего  мужа,  попытавшегося  что-то
сказать, как-то оправдаться, и резко оборвала его:
     - Какой постыдный цинизм! Чтобы и духу вашего не было у  меня  в  доме!
Уходите немедленно оба! Немедленно!
     - Цинизму я научился у тебя, - разъярился  Виктор.  -  Ты  первая  меня
обманула! Зачем ты выходила замуж, если пообещала де Аренсо ехать  с  ним  в
Париж? Ты же давно ему пообещала! А теперь!..
     - Можешь думать, что тебе угодно, но прошу, не приходи сюда больше!
     - Я пришел забрать свои вещи! Зачем тебе трудиться присылать их?  Я  не
граф, я возьму их сам!
     - И прекрасно! Наконец-то  я  окончательно  от  тебя  освобожусь...  от
человека, в которого слепо верила и очень  скоро  убедилась,  что  вера  эта
ничего не стоит! - с не меньшими, чем у Виктора, страстью и гневом, говорила
Мария.
     - Ошибкой была моя вера в тебя! Я больше не хочу разочарований! Мне они
достаются дорогой ценой. Я  согласен  на  развод.  Можешь  делать  все,  что
захочешь...
    С этими словами Виктор побежал по лестнице наверх за своими вещами.
    "С какой страстью они выясняли отношения! Как  верили,  что  к  прошлому
возврата больше нет!  Как  корили  себя  за  слепоту,  которая  вынудила  их
вступить в этот несчастный брак. Теперь они оба прозрели, что  их  брак  был
ошибкой. И Мария теперь горько сожалела. На протяжении долгих лет Виктор был
для нее идеалом, в  нем  было  все:  и  доброта,  и  понимание,  и  душевная
щедрость. И зачем ей было дано узнать о нем горькую правду?  Открыть  в  нем
человека самолюбивого, амбициозного? Ведь бросил же  он  ей  как-то  в  лицо
фразу, что ему надоело быть  ее  тенью,  тенью  известной  во  всей  Мексике
модельерши, надоело быть ничтожеством рядом со своей знаменитой женой! Нет в
людях однозначности, и  в  минуты  разлада  из  глубин  человеческой  натуры
выплескивается самое затаенное... Виктор оказался совсем  другим  человеком.
Но почему этого не может увидеть Хосе Игнасио? Наверное, потому, что еще  ни
разу не стал свидетелем бурь, бушующих в душе его  крестного,  темных  бурь,
способных смести и любовь, и привязанность..." - так думала Мария,  провожая
безнадежным взглядом будто на крыльях летящего на второй этаж Виктора; он  и
в самом деле, похоже, был очень рад тому, что уходит отсюда, уходит  от  нее
навсегда.
    И когда Хосе Игнасио спросил в очередной раз у крестного, что случилось,
не помирились ли они наконец, Карено ответил:
     - У твоей матери другие планы на будущее. Со мной они никак не связаны.
На все твои вопросы ответить может только Мария!
    Но Хосе Игнасио не стал ни о чем  спрашивать  мать.  Он  стал  взрослым,
узнал любовь и был способен понять, что происходит. Он чувствовал:  несмотря
на все, что говорит Мария, она любит Виктора больной, измученной  страданием
любовью. И эта страдающая любовь была близка  столь  же  больно  страдающему
сердцу сына. Но если для него эта потеря невосполнима, то  мать  и  крестный
могли бы быть счастливы. И он поклялся  себе,  что  сделает  все  возможное,
чтобы перекинуть мосток через разверзшуюся между ними бездну.
    Только около внучки забывала теперь Мария свое горе. Часами  любила  она
сидеть возле спящей малышки, любуясь невинным личиком Марииты,  и  когда  та
просыпалась, брала ее на руки и думала, как  ей  спокойно  дышится  рядом  с
малюткой и как невозвратно далеко то время, когда  она  и  сама  была  точно
такой же и ничего не знала о человеческих страстях и страданиях...
    Отогревшись душой возле внучки, Мария возвращалась и к своим делам, и  к
мыслям о несложившейся с Виктором жизни.  Рита  права,  когда  говорит,  что
Мария сама во всем виновата. Зачем  простила  историю  с  Габриэлой?  Сперва
Габриэла, потом Сулейма... Но как прикажешь сердцу перестать любить? Значит,
ей непременно нужно ехать  в  Париж:  расстояние  притупит  боль,  а  работа
поможет забыть Виктора...
    Пустоту от невосполнимой потери чувствовал и Виктор. Когда он вернулся в
дом к матери, на нем лица  не  было.  Донья  Мати  терпеливо  выслушала  его
сбивчивый рассказ о безобразной сцене с  Сулеймой  у  Марии.  Мария  наверно
подумала, что это он автор этого  жуткого  фарса.  Рассказал  о  предстоящей
поездке Марии с графом в Париж и о  том,  что  рад  будет  дать  ей  развод.
Умудренная жизнью донья Матильда горевала о том, как неразумны ее  дети!  Ей
было ясно как день, что они любят друг друга, но как их научишь жить любящим
сердцем, а не бестолковым умом, который только и знает, что все запутывает?!
    А тут еще эта Сулейма воду мутит. Подумать только, опять явилась!  Роман
с Виктором сидели, мирно толковали после ужина и вдруг словно  темный  вихрь
ворвался. Донья Мати на порог бы ее не пустила, а тут отлучилась куда-то  по
хозяйству, в ее отсутствие Сулейма и возникла... Донья  Мати  услышала,  как
она кричит на Виктора, требуя, чтобы он помогал ей, пока она  не  устроилась
на работу.
    Тут донья Матильда, молчаливо наблюдавшая  со  стороны  эту  невыносимую
сцену, не выдержала.
     - А ну марш отсюда! - набросилась она на Сулейму. - Чтобы ноги твоей  в
моем доме не было!

Глава 47

    Не в меру возбужденный вид Бетины  Росси,  отсутствовавшей  почти  целый
день, заставил Артуро д'Анхиле еще раз предупредить ее, чтобы она лишний раз
не выходила из отеля. Она не должна привлекать к себе внимание. Ее  никто  в
городе не должен узнать.
     - Где ты провела целый день?
     - В магазинах. Мне нужно было кое-что себе купить. И  потом,  нужно  же
мне привыкнуть к своей новой внешности...
    Лорену забавляло, что, сколько бы она ни вглядывалась, она сама себя  не
узнавала в зеркале. Так где уж узнать ее знакомым?
    Косметолог д'Анхиле месье Мишель в самом деле сотворил чудо!.. Теперь ей
не страшно навестить и дона Густаво. Она уверена, что никто  ее  не  узнает.
Ведь не узнала же ее старая нянька, когда она навестила Сильвию. То  ли  еще
будет благодаря мастерству месье Мишеля!.. .
    Мария и Рита очень волновались за Хосе Игнасио:  как-то  он  сдаст  свой
последний экзамен?  Но  волнения  их  были  напрасны:  сдал  он  экзамен  на
"отлично", получил диплом, и они с Луисом даже  отпраздновали  это  событие,
пообедав вместе.
    "Дома у нас царит почти что траур", - заметил  про  себя  Хосе  Игнасио,
едва переступив порог. Мария не выходила, сидела у себя в  комнате  наверху.
Нет, она не плакала, но после развода вся как-то внутренне сжалась, и  глаза
были очень печальные. Хосе Игнасио подумал, что не  сегодня-завтра  их  ждет
разлука: как-то она да и он сам, всю  жизнь  привыкший  быть  с  нею  рядом,
перенесут ее?
    Рита, встретившая крестника, тоже выглядела расстроенной. Она рассказала
ему, как прошел суд.
     - Марии сейчас тяжело, и она нуждается в  твоей  поддержке,  -  сказала
Рита. - Она была с тобой и в горе, и в радости! Как же ты  можешь  отпустить
ее одну на другой край земли, за океан?..
    Хосе  Игнасио  молчал,  понимая,  что  Рита  права,  тысячу  раз  права.
Неизбежное произошло, но и у него совесть была чиста: он сделал  все,  чтобы
Мария и Виктор не расстались. И, конечно, у него не было  никакой  обиды  на
мать за то, что она поступила по-своему. Значит, рана ее была  так  глубока,
что она не могла примириться с изменой. Решение  изменилось  мгновенно.  Что
может быть помехой его отъезду? Мариита с Аной  -  он  за  нее  спокоен,  не
всякая мать так ухаживает за ребенком, как ухаживает его тетушка;  диплом  в
кармане, и ничто больше не держит его в Мехико. Почему бы не посмотреть мир,
не увидеть собственными глазами, как в Париже откроют магазин  Марии  Лопес?
Может, он поможет ей в чем-то, ведь он теперь адвокат...
    Поднявшись в кабинет Марии, он  застал  ее  за  письменным  столом,  она
перебирала какие-то бумаги. Ему  захотелось  сообщить  ей  о  своем  решении
немедленно:
     - Мама! Я знаю, как тебе тяжело! Не думай, что я тебя оставлю в трудную
минуту... Ты всегда помогала мне, и я тоже хочу тебе помочь. Я поеду с тобой
в Париж!.. Когда скажешь! Хоть завтра...
    Мария обняла сына, своего дорогого мальчика, прижалась щекой к его щеке,
вздохнула и, просветлев лицом, сказала:
     - Я очень рада, сынок! Спасибо! Без тебя мне было бы куда труднее.
    Артуро д'Анхиле вернулся от Марии. Они не виделись очень давно,  похоже,
с того злополучного дня в  больнице,  когда  она  сидела  там  возле  своего
умирающего отца. Артуро не простил ей  обиды:  никогда  еще  он  не  получал
отставки у  женщин.  Мужественная  элегантность,  умение  красиво  ухаживать
действовали всегда безотказно. Кроме того, он был  холост,  богат,  так  что
недостатка в обожательницах  никогда  не  испытывал.  А  тут...  Но  не  это
главное. Главное - кого ему  предпочли?  Заурядного,  невидного  учителишку!
Тоже мне конкурент, казалось бы... Над этой загадкой  Артуро  не  раз  ломал
голову. Дело в том, что Мария Лопес нравилась ему, пожалуй, так, как ни одна
другая женщина, он хотел жениться на ней. Но Мария, которая в  самом  начале
их знакомства вроде бы испытывала к нему все возрастающую симпатию, - он это
чувствовал,  интуиция  не  обманывала  его,  -  вдруг  неожиданно  охладела,
отдалилась. И виной всему был Карено.
    И вот теперь они вновь увиделись. Мария была все так  же  обольстительно
хороша, стройна, так же безукоризненно сидело на ее стройной  фигуре  модное
темно-лиловое платье, оттеняя матовый цвет лица. Артуро поторопился сказать,
что умирал от желания увидеть ее, что  пришел  поздравить,  узнав,  что  она
вышла замуж. Но оказалось, что его поздравления  запоздали,  она  предложила
поговорить о чем-нибудь другом. Глаза Марии не излучали радости, как в былые
дни их знакомства. Артуро был в недоумении. Отвечая  на  его  немой  вопрос,
Мария пояснила, что она уже в разводе и уезжает  на  днях  в  Париж,  у  нее
контракт с графом де Аренсо. Артуро прекрасно знал этого предпринимателя. Не
раз они вместе проводили зиму в Париже.
     - Ты позволишь мне навещать тебя в Париже? - спросил Артуро.
     - Конечно, но при одном условии, Артуро:  никаких  иных  чувств,  кроме
дружеских...
    При воспоминании об этом разговоре в глазах Артуро  загорался  злорадный
огонек: ну еще бы не дружеские чувства!
    Он сообщил Ивон, что на днях уезжает в Париж. Ивон стала просить дядюшку
взять ее с собой. У нее тоже найдутся дела в Париже, поскольку Хосе  Игнасио
отправляется в путешествие вместе с матерью. Д'Анхиле  обещал  подумать.  Но
мысли его были о другом: теперь Мария попадет в его сети! Он не  остановится
ни перед чем, не оплошает... И тут он услышал голос Ивон:
     - Сильвия потеряла своего ребенка, дядя! Но может,  это  и  к  лучшему,
ведь если появится Лорена Ривера и узнает, что Сильвия живет с ее  Альберто,
клянусь тебе, она ее убьет!..
    Тем же вечером Артуро  заглянул  к  Лорене  и  спросил  о  Сильвии.  Она
ответила, что понятия ни о чем не имеет.  И  тут  Артуро  увидел  у  нее  на
столике пистолет. Д'Анхиле  разъярился  не  на  шутку.  Он  не  позволит  ей
провалить его планы, делая, что ей на ум взбредет. Он найдет на нее  управу.
Здесь он хозяин.
     - Отвечай сейчас же! - рявкнул Артуро. -  Ты  была  у  той  женщины,  о
которой говорила Ивон?
    После некоторого замешательства Бетина - Лорена кивнула:  отрицать  было
бесполезно, д'Анхиле рано или поздно узнает все равно.
     - Была! У меня с ней кое-какие счеты... Но упала она с  лестницы  сама,
клянусь! Я только чуть-чуть ее подтолкнула.
     - Не играй моим терпением,  Бетина!  -  ноздри  Артуро  раздувались  от
гнева. - Ты в моих руках! И приказываю здесь я! А ты подчиняешься. Ясно?
     - Да, конечно! Извини! Ты совершенно прав, -  смиренно  опустила  глаза
Лорена, бросив робкий взгляд на д'Анхиле. - Ты приказываешь, я подчиняюсь...
    Артуро не знал еще, что ровно час назад Лорена была на весьма отдаленном
расстоянии от отеля, где ей приказали жить, запретив  появляться  в  городе.
Она побывала в доме Густаво дель Вильяра, который  стал  второй  жертвой  ее
мести.
    Как посмеялась она  над  этим  аристократом,  гордящимся  своей  голубой
кровью! С каким наслаждением смотрела на его растерянное лицо, на старческие
слезящиеся глаза. Как кричала на него в саду,  куда  он  спустился  подышать
вечерней прохладой. В доме никого: Флоренсия ушла к приятельнице, Томас  был
занят чисткой водоема. Дон Густаво не узнавал ее,  а  она,  называя  его  то
папой, то папочкой, припоминала маленькие семейные тайны,  известные  только
самым близким, и хохотала над его растерянностью, беспомощностью. Потом  она
все-таки сказала ему, что пришла свести с ним счеты. Она не забыла, как  дон
Густаво приходил к  ней  в  тюрьму  и  как  стал  на  сторону  ублюдка  Хосе
Игнасио!.. Лорена ничего не забыла и ждет только подходящего момента,  чтобы
покончить со всеми ними раз и навсегда.
    Дон  Густаво  сперва  пытался  приказать,  потом  просил,  потом   молил
униженно, чтобы Лорена ушла и оставила семью дель Вильяр  и  семью  Лопес  в
покое, но все было напрасно. С перекошенным от злобы  лицом  -  новым  своим
лицом, но таким же злобным -  и  прежним,  хрипловатым  голосом,  с  наглой,
развязной интонацией Лорена, топнув ногой, потребовала,  чтобы  дон  Густаво
встал на колени и просил прощения за  то,  что  заставил  ее  страдать,  был
плохим отцом и бросил ее на произвол судьбы...
    Старик повернулся к ней спиной, лицо его исказилось от глубочайшей муки.
Неверными шагами двинулся он по дорожке к дому, но, не пройдя и пяти  шагов,
пошатнулся и упал...
    Томас,  наткнувшись  на  неподвижно  распростертое  тело  дона  Густаво,
немедленно побежал звонить в клинику Альберто.
    Когда Альберто рассказал о случившемся Сильвии, она заявила, что  поедет
к дону Густаво с ним вместе, одного его она не отпустит.
    Сильвия испугалась. Еще так свежа была в памяти ее собственная трагедия,
и вот следом - вторая. Третьей она  допустить  не  могла.  "Лорена,  Лорена,
Лорена..." - твердила Сильвия про  себя.  Свое  горе  она  переживала  одна,
молча, не сетуя на судьбу. Доктор Валадес, дождавшись результатов  анализов,
сказал, что после несчастного случая она больше  не  сможет  иметь  детей...
Сильвия знала, что  теперь  заплатила  за  все  грехи,  и  на  наказание  не
жаловалась.
    Мария просыпалась по утрам с ощущением, что вот-вот у нее начнется новая
жизнь. Какой она будет там, в Париже? Как  пойдут  дела  в  новом  магазине?
Понравятся ли ее модели?.. Вопросы были, ответов не было. Но  даже  если  бы
ответы были отрицательными, Мария все равно бы  уехала.  Конечно,  часть  ее
души останется здесь, в Мехико, на ее  фабрике,  но  фабрика  в  надежных  и
преданных руках Рейнальдо  и  Романа.  За  свое  дело  в  Мексике  Мария  не
беспокоилась.
    Несчастный случай с доном Густаво, похоже,  задержит  ее  отъезд.  Очень
жаль. Всего несколько  дней  назад  Хосе  Игнасио  навещал  дедушку,  и  тот
чувствовал себя превосходно, был совершенно  спокоен.  А  теперь  лежит  без
сознания, состояние тяжелое. Все полагали  причиной  удара  недавнюю  смерть
единственного сына. После сильного стресса  реакция  наступает  с  некоторым
опозданием. Мария съездила в клинику, и доктор Валадес обнадежил ее, сказав,
что дон Густаво вышел  из  состояния  комы  и  жизненные  функции  понемногу
приходят в норму.
    И Флоренсия, и Альберто считали, что Марии с Хосе Игнасио незачем больше
откладывать поездку в Париж. В скором времени дон Густаво  сам  позвонит  им
туда и сообщит, что совершенно здоров.
    Вечеринка у Луиса пришлась совсем не ко времени, но Хосе  Игнасио  решил
все-таки пойти на нее, так как был приглашен  вместе  с  Исабель.  Еще  Луис
пригласил Насарию и Ану; Ана  очень  редко  выходила  из  дому,  но  Рита  с
Насарией уговорили ее пойти и повеселиться. Как жалел  потом  Хосе  Игнасио,
что привел туда Исабель!
    Когда они пришли, вечеринка была уже  в  полном  разгаре.  Хосе  Игнасио
любовался тонким, прекрасным лицом Исабель,  считая,  что  она  здесь  самая
красивая. А Луису самой красивой казалась Насария. Не хуже выглядела и  Ана,
простодушно сиявшая в предвкушении праздника. Были тут и Паулина, и Педро, и
вдруг совсем неожиданно появилась Ивон. Она сразу поняла, кто из девушек  ее
соперница, и вызывающе повела себя с Исабель. Педро увлек ее  танцевать,  но
утихомирить не смог, Ивон так и сыпала колкостями.
    Хосе Игнасио выразил свое недовольство Луису за  то,  что  он  пригласил
невыносимую парочку. Но оказалось, что Ивон и Педро явились без приглашения.
Хосе Игнасио пытался как-то смягчить грубые выходки Ивон, и только  светское
воспитание Исабель удержало ее от того, чтобы подняться и уйти, не дожидаясь
конца вечеринки. А Педро  приударил  на  глазах  у  всех  за  растерявшейся,
смущенной Аной. Он  то  и  дело  приглашал  ее  танцевать  и  называл  своей
красавицей, спрашивал, верит ли она в любовь с первого взгляда.  Узнав,  что
Хосе Игнасио уезжает с матерью в Париж, просил о свидании и обещал навестить
ее, чтобы не скучала.  Ана  очень  смущалась,  но  внимание  Педро  было  ей
все-таки очень приятно.
    Когда, наконец, Хосе Игнасио  и  Исабель  вышли  на  улицу  и  он  пошел
провожать ее до дому, всю дорогу  он  извинялся,  чувствуя  себя  бесконечно
виноватым перед ней из-за недопустимого поведения Ивон.
     - Она была подругой Лауры...
    И тут Исабель многое стало ясно. Совсем по-другому оценила она поведение
этой грубой и малоприятной девушки,  которая  была,  очевидно,  способна  на
сильные чувства и очень привязана к своей подруге. Благодаря отношению  Ивон
она отчетливее увидела их взаимную приязнь с Хосе Игнасио. И что  она  могла
поделать, если, засыпая, видела его счастливое лицо - оно  стало  счастливым
после  того,  как  она   пообещала   ему   показать   свои   самые   любимые
достопримечательности Парижа.
     - Вы увидите, как чудесно гулять по этому городу, - сказала она.
    Уезжая, Мария тревожилась за дона Густаво. Странно устроена человеческая
память: пройдет время, и вспоминается чаще хорошее, чем дурное.
    За делами и  хлопотами,  связанными  с  отъездом,  Мария  нет-нет  да  и
вспоминала Виктора - его лицо,  теплую,  ласковую  улыбку,  голос  и  слова,
которые он ей говорил. Мария уже не помнила тревог  и  обид,  не  вспоминала
дней развода, выяснения отношений.  Думала,  что  наверняка  и  Виктор  тоже
вспоминает о ней. Без Виктора в душе ее  стало  пусто,  и  ощущение  пустоты
останется с ней надолго, если не на всю жизнь... Жаль было расставаться и  с
Ритой - их связывало почти два десятилетия верной,  преданной  дружбы.  Кому
она поплачется в Париже, если случится неприятность или  беда?  Рита  всегда
была ее совестью, ее утешительницей, ее любимой сестрой.
    Со слезами на глазах Рита говорила Марии, как пуст и  одинок  будет  без
нее дом для тех, кто в нем останется.
     - Береги всех, Рита, - просила Мария. - Особенно малышку. Вы с  Аной  -
главная моя поддержка. С вами я за маленькую спокойна.
    С покоем и непокоем на сердце улетала Мария на следующий день рано утром
в Париж, где графа де Аренсо, ее и Хосе Игнасио  встречали  Поль  и  Натали,
доверенные люди графа.
    Всю дорогу от аэропорта  до  квартиры,  снятой  и  приготовленной  к  их
приезду Натали, Мария неотрывно смотрела в окно  машины  и  радовалась,  как
ребенок, узнавая знакомые  по  журналам  и  открыткам  достопримечательности
столицы Франции: Елисейские поля, Эйфелеву башню, театр  "Гранд-Опера".  Как
только она немного обживется, непременно все сама обойдет пешком...
    Вот и квартира, где предстоит жить Марии. Граф де  Аренсо  как  радушный
хозяин объяснял Марии особенности  житья  в  Париже,  представил  мажордома,
служанку Бер-надет, повара Антуана, секретаря Натали, шофера.
     - Им будут помогать еще  двое...  -  добавил  граф,  вызвав  молчаливое
недоумение Марии.
     - Не слишком ли  много  для  двоих?  Ведь  дома  мы  с  мамой  привыкли
обходиться самым необходимым, - попытался возразить Хосе Игнасио.
     - А здесь очень скоро привыкнете к другому, - с улыбкой ответил граф.
    Мария обошла комнаты.
     - Чудесно, граф, большое вам спасибо! - поблагодарила она.
    Граф  де  Аренсо  подвел  Марию  к  балконной  двери  и  показал,  какой
великолепный вид на парк открывается отсюда.
     - Надеюсь, дом вам по вкусу? Все это... чтобы вы, Мария,  не  тосковали
по Мехико.
     - Не буду, спасибо! Здесь я начну новую...
    Мария не договорила, все вдруг поплыло у нее перед глазами, и она  стала
падать... Граф де Аренсо едва успел  подхватить  ее  за  талию,  довести  до
дивана. Мария была бледна как полотно.
     - Мама! Что с тобой?.. - бросился к ней в испуге Хосе Игнасио.
    Доктор  Лакруа,  явившийся  буквально  через   несколько   минут   после
тревожного телефонного звонка  к  нему  Натали,  сказал,  что  это  обморок,
связанный, как он  думает,  с  длительным  полетом,  переменой  давления  на
большой высоте.
     - Сделаем анализы и завтра посмотрим результаты. На следующий  день  он
вновь появился в квартире Марии.
     - Ничего страшного, - успокоил  он  ее  тотчас  же,  -  ваш  обморок  -
естественное следствие вашего состояния, сеньора Лопес.
     - Какого состояния? - удивилась Мария.
     - Разве вы еще не знаете, сеньора? Вы беременны.
    Какими словами передать состояние Марии при этом  известии  -  смятение,
испуг, радость, недоумение. Она вновь едва не потеряла сознание.

Глава 49

    На ранчо давно не получали от Марии вестей. "Париж кому угодно  вскружит
голову",  -=-  считали  няня  Чайо  с  Эстелой.  "Разберется  с   делами   и
позвонит", - утешал их Федерико. В эти дни он был неимоверно счастлив: у них
гостил Клементе, его сын. Не виделись они года три.  По  расчетам  Федерико,
Клементе вот-вот должен был получить диплом. Няне Чайо с трудом  верилось  в
это, она знала сына Федерико с малых лет, с тех пор, когда была еще жива его
мать Ампа-рито. Когда же ее не стало, Федерико был в растерянности, не зная,
что делать с мальчиком, и решил отправить его учиться в пансион за  границу.
Мальчик всегда был непослушным, учителя на  него  жаловались,  из  класса  в
класс он переходил с переэкзаменовками. Федерико всегда был строг с сыном, и
нельзя сказать, что  очень  был  к  нему  привязан,  зато  теперь...  словно
наверстывал упущенное.  Няня  не  сомневалась:  не  пройдет  и  недели,  как
Клементе наскучат дела на ранчо, скотный двор, где с утра до позднего вечера
возился его отец, и он уедет.
    Эстела была бы довольна, если бы  Клементе  не  загостился,  нет-нет  да
ловила она на себе жаркие взгляды пасынка, говорящие совсем не о родственном
чувстве...
    Дон Густаво с трудом начал говорить. Правы были  и  врачи,  и  Альберто,
считавшие, что его довольно крепкий организм справится с бедой... А Сильвия,
навестив больного, поняла, что предчувствие не обмануло ее: горе у них одно,
и виновата в нем злая, бессердечная женщина, которую все они сочли погибшей.
Едва Альберто выходил из палаты, Густаво умолял Сильвию рассказать мужу, что
Лорена на свободе. Вернувшись, Альберто нередко  заставал  жену  и  тестя  в
слезах. "Да что это с ними?" - недоумевал  он.  Но  ни  тот,  ни  другой  не
решались ему что-либо объяснить. Они жили в постоянном  страхе  перед  новым
появлением злодейки.
    Лорена, изменив внешность, почувствовала себя как рыба  в  воде.  Теперь
она беспрепятственно сможет осуществить свои планы мести... Она считала, что
Артуро д'Анхиле ее обожает, раз зовет не иначе,  как  "дорогая"  и  берет  с
собой в Париж. Там они займутся Марией  Лопес,  а  Ивон  -  Хосе  Игнасио...
Злобность красивого и удачливого  Артуро  ничуть  не  удивляла  Лорену.  Она
считала, что сам Господь Бог соединил их, чтобы враги ее - все до  одного  -
получили по заслугам.
    "Не успокоюсь, пока не покорю Марию! - твердил про
    себя Артуро. - Я найду способ сломить ее гордыню... Рано или поздно  она
будет моей..."
    "Единственная моя мечта - расправиться со своей внученькой, - размышляла
Лорена. - Но сначала я помогу Артуро и Ивон."
    Маркое любил Виктора, и Виктор в эти тяжелые для него  времена  особенно
ценил привязанность младшего брата. Маркосу  не  надо  было  объяснять,  как
страдает Виктор от разлуки с горячо любимой Марией, как тяжелы ему посещения
Сулеймы, которая никак не желала оставить его в покое и все  еще  на  что-то
надеялась. Если бы Маркосу пришло в голову  пройтись  по  улице  с  какой-то
знакомой, Перлита сочла бы его прогулку изменой и вела бы себя точно так же,
как Мария: Маркое потерял бы Перлиту навсегда...
    Как остро чувствовал  Маркое  это  "навсегда"...  Последние  анализы  не
обнадеживали, количество белых кровяных шариков неумолимо росло, и последняя
черта придвигалась все ближе и ближе. Он понимал, что умрет, и  смотреть  на
любимую Перлиту и жизнерадостного малыша становилось для  него  невыносимым.
"Нет, - твердил себе Маркое, - нет, я должен непременно что-то придумать. Ни
мама, ни Перлита не должны видеть моих последних дней на больничной койке. Я
должен и обязательно что-то придумаю!.."
    Доктор успокаивал его, пытаясь вселить надежду, но Маркое знал, что  его
ждет.
    Рита была очень расстроена, она навестила  в  больнице  дона  Густаво  и
повидалась с Сильвией. В несчастливой судьбе  Сильвии  Рита  видела  и  свою
судьбу. Им обеим не повезло: многие, не желавшие иметь детей,  их  имеют,  а
вот они обе, казалось бы, созданные для материнства и больше всего на  свете
желающие ребенка, - увы, лишены этой радости.  Но  Рите  легче,  она  успела
свыкнуться со своим несчастьем, на ее руках вырос Хосе Игнасио,  теперь  она
заботилась о маленькой Мариите. Сильвии приходилось труднее,  Рита  понимала
это и искренне ей сочувствовала. Сейчас  Сильвия  самоотверженно  выхаживала
дона Густаво, просиживая около него ночами, как самая внимательная  сиделка.
И ее искусные  руки,  ее  доброе  сердце  делали  свое  дело:  дель  Вильяру
становилось лучше. Врачи надеялись, что со временем он сможет  даже  ходить.
"Дай-то Бог", - думала Рита. А у  нее  забот  и  хлопот  хватало  дома.  Ана
училась, значит, нужно было присматривать за Мариитой. А тут подоспело новое
огорчение:  Рита  обнаружила,  что  к  Ане  приходит  Педро.  Пока  они  чаи
распивают, но кто знает, чем может  кончиться  в  один  прекрасный  день  их
чаепитие. Насария не раз предупреждала Ану, что  Педро  заклятый  враг  Хосе
Игнасио, и лучше бы ей  с  ним  не  встречаться.  Но  Ана,  не  избалованная
вниманием молодых людей,  расцветала  на  глазах,  стоило  появиться  у  них
однокашнику Хосе Игнасио. Что делать, как его отвадить? Ни Насария, ни  Рита
ничего не могли придумать; Ана же была уверена, что всерьез нравится  Педро,
уж очень он с нею любезен.
    По  приезде  в  Париж  Артуро  д'Анхиле,  близкий   знакомый   Констансы
Пеналберт, засвидетельствовал ей по телефону свое  почтение,  известив,  что
приехал со своей дальней родственницей и племянницей и будет рад  повидаться
с ней в ближайшие дни. Заодно Артуро узнал у нее адрес  Хосе  Игнасио:  Ивон
очень просила его об этом, просила, как только приземлился самолет.
    Констанса  повесила  трубку   и   продолжила   неприятный   разговор   с
племянником. Исабель  удивленно  поглядывала  на  отца  и  тетушку,  она  не
привыкла к разговорам на повышенных тонах.
     - Ты слишком торопишься, Родриго, устроить прием,  всех  перезнакомить.
Это  люди  не  нашего  круга,  к  ним  надо  присмотреться.  Совершенно   не
обязательно деловых партнеров превращать в друзей.
     - У тебя допотопные взгляды, тетушка! -  возмущался  Родриго.  -  Мария
очаровательная  женщина;  многие  после  знакомства  с  нею  становятся   ее
друзьями.
     - Как бы ты не проиграл в этой игре, Родриго! И  во  всяком  случае,  я
запретила бы тебе играть судьбой твоей дочери! Исабель не должна встречаться
с Хосе Игнасио.
    Родриго,  вспылив,   попросил   тетушку   воздержаться   от   дальнейших
комментариев.
    Обе стороны остались крайне недовольны друг другом. Граф  де  Аренсо  не
ждал от тетушки такой непримиримости, а Констанса  от  племянника  -  такого
упрямства. Она была очень раздражена и, разумеется, во всем винила Марию.
    Мария не сходила с языка Констансы  и  во  время  визита  Артуро  с  его
дамами. Дамы сразу нашли общий язык и без умолку болтали в  уютной  гостиной
Пеналбертов, где был сервирован чай. Казалось, знакомы они целую вечность  и
понимают друг друга с полуслова. Констанса жаловалась госпоже Бетине  Росси,
что с появлением этой мексиканки ее племянник будто ума лишился.
     - О-о, с нею надо быть поосторожнее, - предостерегала Лорена, - я  знаю
историю этой авантюристки, бескультурной, малообразованной... Она приехала в
Мехико из глухой деревни, жила в прислугах!..
     - Не умела ни читать, ни писать, - хохотала Ивон.
    Артуро попытался было приостановить поток яда, вылившегося на Марию,  но
не тут-то было. Лорена  нашла  в  собеседнице  заинтересованного  слушателя:
Констанса хотела знать об этой выскочке все!
     - Она обольстила молодого дель Вильяра  -  очень  известная  в  Мексике
фамилия, - продолжала Лорена. - Род дель  Вильяр  -  один  из  старейших.  И
родила от него сына. Однако Хуан Карлос вскоре понял, что она  за  птица,  и
отказался от нее...
     - Бетина хочет сказать, -  очень  к  месту  вмешался  в  этот  разговор
Артуро, - что Хосе Игнасио незаконнорожденный...
    Сеньора Пеналберт  была  весьма  благодарна  сеньоре  Бе-тине  Росси  за
сведения об этой  чужестранке.  Интуиция  не  подвела  Констансу,  и  она  с
чувством признательности смотрела на Лорену.
     - И что будет дальше с этими сведениями? - поинтересовался Артуро.
     - Я передам их по телефону всем приглашенным  на  прием  в  честь  этой
дамы. - Констанса со значением улыбнулась старому другу.
    Артуро д'Анхиле ответил ей столь же многозначительной улыбкой.
     - Деточка! - обратилась Констанса к Ивон. - Не скучайте  со  стариками,
спуститесь в парк, там должна гулять моя племянница, познакомьтесь с ней.
    Ивон мило прощебетала какие-то слова благодарности и отправилась в парк.
    Хосе Игнасио и Исабель сидели на скамейке в парке в тени платана; сладко
пахли яркие летние цветы, а они болтали без умолку обо  всем  на  свете.  Им
было интересно друг с другом, они  говорили  и  не  могли  наговориться.  Им
хотелось, чтобы и тишина, и покой, и мирная беседа в этой тишине никогда  не
кончались.
    О чем они только не поведали друг  другу  -  и  о  счастье,  и  о  своих
родителях, и о хрупкости человеческих отношений...  Хосе  Игнасио  рассказал
Исабель то, о чем долго не решался говорить ни с кем на свете: он доверил ей
историю своей любви с Лаурой дель Вильяр. Рассказал о том, как вынужден  был
идти даже  против  собственной  матери,  которая  противилась  их  браку,  о
быстролетном, но таком ослепительном счастье с любимой...
    Исабель в порыве откровенности еще в Мехико рассказала  Хосе  Игнасио  о
своем погибшем женихе, об отношениях с отцом. И теперь  вновь  вспоминала  о
невозвратимом счастье с Димитрием.
     - Ты уверена, что больше никогда не полюбишь? - Хо-се Игнасио  печально
смотрел на погрустневшую Исабель.
     - Еще совсем недавно была уверена, - вздохнула девушка, подняв на  него
глаза, - но теперь... теперь не знаю, Хосе Игнасио...
    И именно в эту особенную, неповторимую минуту в парке появилась Ивон. Ее
появление было для молодых людей неожиданностью:  досадной,  ошеломительной.
Но и Ивон не ожидала столь скоро увидеться с Хосе Игнасио. Не  ожидала  она,
что  давно  знакомая  ей  Исабель  окажется  племянницей   Констансы.   Ивон
растерялась, но виду не подала. К тому  же  она  давным-давно  усвоила,  что
лучшая защита - это нападение.
     - Ах, какой прелестный вид, какой чудесный парк!  -  щебетала  Ивон.  -
Рада тебя видеть, Хосе Игнасио... Ты не приглашаешь меня  даже  присесть?  А
нам есть о чем поговорить!
     - Будь добра, оставь нас! - попросил Хосе  Игнасио.  -  Нам  не  о  чем
говорить!.. Постойте, Исабель, прошу вас. - И  Хосе  Игнасио  взял  за  руку
собравшуюся уходить девушку.
    Исабель остановилась в нерешительности: от Ивон ей хотелось  убежать,  с
Хосе Игнасио - остаться.
     - Я думаю, лучше всего уйти вам, - обратилась она к Ивон.
     - Выгонять?! Гостью?! - возмутилась Ивон. - Ну и манеры! Однако и мы за
себя постоим! Графинюшка сейчас поймет, кто я такая! Да не держи меня,  Хосе
Игнасио! И имей в виду - увижу вас вместе, пожалеете!..
     - Пойдемте, Исабель! Мне так неловко, поверьте мне! -  Хосе  Игнасио  с
трудом отстранил Ивон и, больше не  обращая  на  нее  внимания,  подал  руку
Исабель. - Эта девушка для меня ровным счетом ничего не значит. Верите?
     - Верю. Хотите, мы с вами пройдемся по городу?  -  спросила  она,  тоже
будто не видя разозленную Ивон.
     - С удовольствием!
    Хосе Игнасио и Исабель, взявшись за  руки,  пошли  к  выходу  из  парка,
оставив оцепеневшую Ивон.
    Пока все шло так, как и задумал Артуро д'Анхиле.  Лоре-на  сыграла  свою
роль, и сыграла неплохо: в семействе графа де Аренсо посеяны семена  вражды,
дай-то Бог, чтобы во имя справедливости они пошли  в  рост!..  Машина  мести
запущена  умелой  рукой.  Незадолго  перед  визитом  к  Констансе   д'Анхиле
договорился- со своим человеком, Серхио  Урите,  чтобы  тот  предложил  свои
услуги в качестве агента-распространителя  Дому  моды  Марий  Лопес...  Если
Мария клюнет на эту
    удочку, Артуро  будет  в  курсе  всех  проектов  Марии.  Тоща-то  уж  ее
предприятие провалится наверняка.
     - Лорена, - с удовлетворением улыбнулся Артуро  после  визита,  -  твой
враг больше уже не встанет на ноги, Марию  ждет  банкротство!  И  ее,  и  ее
сына!..
    Мария собиралась на прием, который устраивал в ее честь граф де  Аренсо.
Хосе Игнасио давно не видел мать такой оживленной  и  красивой.  Что  значит
воодушевление!.. О, этот вечер много для нее значит.
     - Ты выглядишь словно королева!  -  желая  сделать  ей  приятное  и  не
покривив душой, сказал сын.
     - Посмотрим, как отнесутся к королеве сливки здешнего  общества,  -  не
слишком уверенно произнесла Мария, бросая  последний  взгляд  в  зеркало.  -
Родриго говорил, что соберется вся аристократия.
     - Убежден, об этом вечере ты будешь помнить всю жизнь! -  Хосе  Игнасио
еще раз восторженно оглядел нарядную Марию. - Ну, пора!..
    Подъехав к Дому моды, Мария удивилась: на стоянке  машин  всего  два-три
автомобиля, хотя гостей должно было быть не меньше двухсот... В  холле  тоже
было пусто и малолюдно. Ее встретил граф де Аренсо, извинился за  Констансу,
сославшуюся на невыносимую мигрень. Однако и ему казалось странным,  что  до
сих пор никого нет... Не могла ничем  объяснить  непунктуальность  гостей  и
Жюстин: приглашения она разослала вовремя...
     - Может  быть,  это  мы  пришли  преждевременно?  -   не   без   иронии
осведомилась Мария.
     - О, ни в коем случае... - начал было граф де Аренсо и смолк, видя, как
по лицу Марии разливается меловая бледность.
    Прошел еще час, музыканты извинились и ушли, потом ушла Жюстин.
     - Произошло какое-то досадное недоразумение, - предположил Родриго.
     - Напротив,  проявлена   высшая   разумность:   аристократия   избежала
неподобающего знакомства со скромной швеей...
    Мария не успела договорить, вошел дворецкий графа и доложил, что прибыли
гости.
     - Проси! Проси! - живо ответил граф и весело посмотрел на Марию,  давая
понять, что несмотря ни на что все будет в порядке.
    На  пороге  гостиной  стоял  Артуро  д'Анхиле  под   руку   с   красивой
темноволосой женщиной.
     - Похоже, что я и в самом деле всю жизнь буду помнить
    об этом вечере... - тихо, почти про себя сказала Мария и с этими словами
пошла к выходу  из  гостиной,  как  раз  навстречу  сияющему  д'Анхиле.  Его
спутница кого-то напомнила Марии, но она  никак  не  могла  вспомнить,  кого
же...
     - Я виноват, виноват. Я подверг ее этому испытанию! - Граф де Аренсо не
мог прийти в себя.  -  А  тебе  не  кажется,  -  растерянно  смотрел  он  на
Исабель,  -  что  к  этому  неожиданному  афронту  приложила  руку   тетушка
Констанса? Если так, ей придется дать мне ответ...

Глава 51

    Мария снова сняла трубку. Теперь она набрала номер Виктора. Как забилось
ее бедное сердце, когда на другом конце земли раздался его голос:
     - Мария! Я думал, ты никогда больше не захочешь говорить со мной!
     - Все так серьезно, Виктор! Я совсем не о тебе, не обо мне - о  Маркосе
и Перлите... Я знаю, что творится у вас в доме, я звонила...
     - Хоть это нас  еще  объединяет.  -  Голос  Виктора  звучал  невыразимо
грустно...
     - Виктор!  Нельзя  оставлять  Маркоса  одного!  Нужно  сказать   правду
Перлите...
     - Не волнуйся, Мария, я скажу Перлите, если Маркосу  будет  трудно  это
сделать. И брата я не оставлю...
    Мария понимала, какую тяжелую миссию взял на себя Виктор. А  как  тяжело
будет узнать матери, донье Мати, о том, что дни  ее  сына  сочтены!  Что  он
неизлечимо болен. Как это страшно, когда взрослый сын умирает  на  глазах  у
матери, когда она знает, что никогда уже не увидит его веселым, полным  сил,
когда он оставляет любимую жену, маленького ребенка...
    От невеселых  мыслей  Марию  оторвал  Артуро  д'Анхиле,  придя,  как  он
выразился, засвидетельствовать свое почтение. Марии был неприятен его визит,
но не принять Артуро она не могла.
    Д'Анхиле был как всегда элегантен. В дорогом, отлично сшитом костюме  он
так и излучал волны благополучия и  довольства  жизнью  и  самим  собой.  Он
пришел пригласить Марию на прогулку, чтобы познакомить со столицей. Но Марии
было не до прогулок - она готовила к  открытию  Дома  мод  новую  коллекцию.
Артуро попытался  было  настаивать.  Хосе  Игнасио  чувствовал,  что  матери
неприятно присутствие гостя, он и сам его никогда не любил. А тут еще Артуро
позволил  себе  пренебрежительно  отозваться  о  Викторе,  и  Хосе   Игнасио
взорвался.
     - Мама не хочет вас видеть, разве вы этого не понимаете?  -  подойдя  к
нежеланному гостю, в упор задал он  вопрос.  -  Кроме  того,  вас  никто  не
приглашал и пора  уходить...  И  как  ты,  мама,  терпишь  любезности  этого
человека?!
    Мария попыталась сгладить грубость сына извинениями.  Артуро  ничего  не
оставалось, как откланяться. Хосе Игнасио извиняться не собирался. Он  этого
хлыща не выносил.
    Но Артуро недолго занимал мысли Хосе Игнасио. Хосе Игнасио  спешил,  его
ждала Исабель. Теперь они виделись каждый день, и  встречи  для  обоих  были
несказанным счастьем. Они бродили по городу и говорили обо всем на свете:  о
маленькой Мариите, о Лауре, Димитрии... Сейчас  они  вместе  волновались  за
Марию. Уже почти три месяца она работала над своей новой коллекцией моделей.
Она редко куда выходила и города пока еще толком не видела, ей было некогда,
она работала.
    Исабель восхищалась целеустремленностью Марии,  ценила  ее  независимый,
цельный характер. Хосе Игнасио с  удовольствием  рассказывал  о  матери,  он
гордился ею, был ей благодарен - всем, что у него было, он был обязан только
ей. Еще он был очень привязан к крестному. О разрыве Марии и Виктора  он  не
мог говорить без боли.
    Постоянно встречая Хосе Игнасио вместе  с  Исабель  то  в  кафе,  то  на
верховой прогулке, то  в  саду  у  Пеналбертов,  Ивон  выходила  из  себя  и
напоминала дядюшке, что тот обещал разорить Лопесов.
     - Не все сразу, племянница, не все сразу,  -  посмеиваясь,  отвечал  ей
Артуро.
    Артуро не оставлял Марию Лопес своим  вниманием,  навещал,  напоминал  о
себе.
     - Приворожила! - возмущенно говорила Лорена Ивон.
     - Ничего подобного, - возражала Ивон.  -  Неосуществившаяся  прихоть  и
раздраженное самолюбие.
     - Те же причины, что и у тебя с Хосе Игнасио, - язвила Лорена.
     - Нет, я его люблкИ Я не могу без него!
     - Лаура тоже его любила, и вот  что  из  этого  вышло...  Так  же,  как
страдала моя бедная Лаура...
     - Нет! - взрывалась Ивон. - Ни в коем случае! И не думай сделать что-то
дурное Хосе Игнасио!
     - Но ты ведь хочешь, чтобы прекратились твои мучения, они и прекратятся
раз и навсегда...
     - Нет!  -  злоба  душила  Ивон  и  меняла  ее  хорошенькое  личико   до
неузнаваемости. - Нет! Нет!.. Хосе Игнасио лучше не  трогай!  Поняла?  Здесь
распоряжается мой дядя! Кто тебя спас? Кто дал  новые  документы,  благодаря
которым ты скрылась от полиции, Бетина Росси? Так запомни, точно так  же  он
может у тебя все это отнять! Так что думай, что делаешь, и будь осторожна!..
Мария - это его личное дело, но Хосе Игнасио!..
    Если бы вдобавок ко всем своим тревогам и горестям Мария  знала,  что  и
здесь, в Париже, преследует ее черной тенью зловещая  мстительность  Лорены,
вряд ли бы она так спокойно и  сосредоточенно  трудилась  над  моделями  для
предстоящей выставки. Омрачали ее работу  по-прежнему  сложные  отношения  с
Жюстин, которая относилась к Марии все хуже и хуже.  В  доме  Констансы  она
успела наслушаться о Марии всяческих сплетен и теперь открыто дерзила ей.
    Мария старалась быть снисходительной к ее резкостям. Она никогда бы себе
не  позволила  вовлечь  графа  де  Аренсо  в  выяснение  своих  отношений  с
персоналом, он и так слишком много делал для  предстоящего  открытия,  чтобы
тревожить его какими-то пустяками. И все же выносить постоянную враждебность
было тяжело. В один прекрасный день Жюстин заявила:
     - Зря вы так стараетесь! Репутация у вас в Париже не блестящая. Сеньора
Констанса позаботилась, чтобы близкие ей люди знали, с кем имеют  дело.  Так
что предприятие ваше обречено на провал - и совершенно справедливо.
    Жюстин откровенно высказала то, что многие, окружавшие  Марию  люди,  не
высказывали вслух. Мария с огорчением приняла это к сведению.
     - Мне бы хотелось, чтобы вы не краснели  за  такого  партнера,  как  я,
граф, - обратилась она к де Аренсо, когда тот пришел осведомиться, как  идут
дела.
     - Если я и краснею, то только от гордости, Мария. Признаться,  не  ждал
такого высочайшего профессионализма. У меня для вас подарок...  Вернее,  для
вашей внучки и будущего малыша...
    Граф де Аренсо достал из  внутреннего  кармана  пиджака  два  серебряных
медальона с изображением Лурдской Божьей Матери.
     - Боже, Родриго, какая прелесть! Пусть пока один носит Хосе Игнасио,  а
другой буду носить я сама. Благодарю, благодарю от души.
     - И я буду словно бы  вас  всех  оберегать,  -  с  печальной  нежностью
ответил граф.
     - Родриго, в самые трудные минуты вы поддерживали  во  мне  надежду  на
лучшее, ободряли, вдохновляли, хранили  мою  тайну...  Всему  хорошему,  что
принес мне Париж, я обязана только вам!
    Предварительная выставка  моделей  Марии  пользовалась  успехом  вопреки
предсказаниям Жюстин.
    Граф де Аренсо сиял. Теперешний  успех  был  заслуженным  воздаянием  за
пройденный тернистый путь. Ему хотелось и дальше облегчить  путь  Марии,  и,
поздравив ее с успехом, он тихо сказал:
     - Не отвечайте сразу. Но если вы  сочтете,  что  вашему  ребенку  нужен
отец, то он у него будет - самый нежный и преданный...
    Вечером они скромно отпраздновали успех Марии  в  ресторане  "Лидо",  и,
вернувшись домой, Мария долго не могла заснуть. Перед глазами у  нее  стояло
доброе лицо графа де Аренсо, на груди  она  чувствовала  холодок  медальона,
подаренного им, а губы ее невольно шептали: "Я так ясно слышала сегодня твой
голос, Виктор!.. Вместе нам быть невозможно... Но невозможно  и  расстаться.
Ты всегда со мной... Всегда..."
    Тем  же  вечером,  в  далеком  Мехико,  в  дом  доньи   Мати   осторожно
постучали... Не ложился спать один Виктор, он сидел,  и  перед  его  глазами
вновь проходили  события  минувшего  дня:  Маркое  вернулся  домой,  он  все
рассказал Перлите, и они просили друг у друга прощения...  Как  смотрели  на
Маркоса мама и  Перлита,  когда  он  сказал,  что  дни  его  сочтены...  Как
мужественно вела себя Перлита, сказав, что и в радости, и в  горе  поклялась
перед алтарем  всегда  быть  со  своим  любимым  мужем.  И  свое  слово  она
сдержит...
    Постучали еще раз, Виктор открыл дверь. На пороге  стояла  Сулейма.  Она
даже не захотела войти в дом, чем несказанно удивила Карено.
     - Я пришла, Виктор, сказать тебе правду. - Сулейма выглядела поникшей и
печальной. - Той ночью, помнишь, когда ты был у меня, между нами  ничего  не
было. Прости, что обманула, я, знаешь, надеялась...
    Сулейма повернулась и пошла. С тяжелой усталостью он смотрел ей вслед. В
себе он не сомневался. И всегда знал правду. Но ему было больно,  что  Мария
могла поверить Сулейме. Было отвратительно, что можно так бесстыдно и  грубо
лгать.
    Шли последние приготовления к открытию Дома моды. Многое  из  того,  что
можно было бы доверить служащим, Мария  делала  сама.  Во  время  показа  не
должно  быть  ни  малейшей  шероховатости,  и  она  проверяла  освещение   и
музыкальное сопровождение. Кажется, ничего не забыто. Открытие  должно  было
проходить под знаком Мексики.  Родриго  идея  показалась  оригинальной,  для
Марии она была естественной - она родилась там, она - мексиканка. И особенно
остро ощутила это на чужбине. Как часто нужно  уехать  далеко-далеко,  чтобы
оценить то, что всегда было с тобой рядом.
     - И вы, граф, точно так же слепы, как была я. Рядом  с  вами  настоящее
чудо, а вы пока  его  не  видите.  Оглянитесь  из  экзотической  Мексики  на
привычную Францию!
     - Вы имеете в виду Жюстин?
     - Да, Жюстин!
     - Простите, Мария, но я не давал вам советов относительно Виктора...
    Второй выговор за неделикатность Мария получила от Жюстин.  Оказывается,
она слышала весь разговор и возмутилась не на шутку, попросив  Марию  впредь
никогда не оказывать ей услуг ни с добрыми, ни с дурными намерениями!
    Что ж, Мария впредь и в самом деле будет осторожнее.
    До позднего вечера пробыла Мария в Доме моды с Натали и Серхио  и  никак
не могла избавиться  от  неприятного  осадка  после  этих  двух  разговоров.
Возвращаясь домой на машине, она мысленно  говорила  Виктору:  "Как  мне  не
хватает тебя, Виктор! Как мне тебя не хватает..."
    Чего бы не отдал теперь Виктор, лишь бы Мария сама,  собственными  ушами
услышала признание Сулеймы! Сулейма наконец-то решилась уехать. Она  поняла,
что внушает Виктору только неприязнь. А отъезд Марии ничуть не  облегчил  ей
устройство на работу. Так что в Мехико  ей  было  делать  нечего.  Рейнальдо
посадил Сулейму на самолет,  дав  денег  на  первое  время.  Он  по-прежнему
чувствовал себя виноватым: он привел Сулейму к Марии...
    В доме доньи Мати все ходили тихонько, стараясь не потревожить  Маркоса.
Перлита сидела у его постели и со слезами на глазах  убеждала  мужа,  что  в
слабости и небольшой температуре нет ничего страшного. Они  вспоминали  свое
детство, юность, свою любовь, первые  встречи,  первые  поцелуи...  В  каком
счастливом, ничем не омраченном мире прожили они свою жизнь!..
     - Ты - единственная женщина, которую...  я...  целовал,  -  еле  слышно
говорил Маркое.
     - А ты мой единственный мужчина... У  нас  есть  сын,  мы  с  тобой  не
расстанемся, глядя на него, я буду видеть твое лицо, слышать твой голос...
    Слушая свою Перлиту, Маркое закрыл глаза... И  Перлита,  наклонившись  к
маленькому Маркитосу, который подошел к постели, едва слышно произнесла:
     - Твой папочка, мое счастье, уснул навсегда...
    Наутро печальную новость узнала и Мария, позвонив из Парижа донье  Мати.
Маркое был для Марии как брат...
    Хосе Игнасио тут же собрался лететь  в  Мехико...  Мария  не  могла:  на
следующий день открывался Дом моды.
    Перед тем как уехать в аэропорт, Хосе Игнасио  должен  был  увидеться  с
Исабель. Он сидел на их с Исабель скамейке в парке и  нервничал,  поглядывая
на часы. Послышались шаги. Наконец-то! Но рядом с ним  бесцеремонно  уселась
Ивон и, томно закатив глаза, принялась говорить, как  безумно  она  страдает
без Хосе Игнасио. А Хосе Игнасио чуть ли не с ненавистью смотрел на нее.  Но
его недовольство только подзадоривало Ивон. Сейчас она ему  напомнит  другие
времена, когда  он  смотрел  на  нее  совсем  по-другому.  И  Ивон  страстно
прильнула к губам Хосе Игнасио.
    В этот самый миг на ближайшем к скамейке  повороте  показалась  Исабель.
Увидев эту сцену, она испуганно заторопилась обратно к дому...
    Проводив  Хосе  Игнасио  в  аэропорт,  Мария  ехала  домой,  думая,  что
наконец-то кончился этот невероятно тяжелый для нее день и сейчас  ей  можно
будет немного отдохнуть перед  завтрашним  днем,  который  будет  ничуть  не
легче. Но дома ее дожидался Артуро д'Анхиле.  Ему  было  необходимо  в  этот
вечер принять окончательное решение.
     - Мы созданы друг для друга, Мария, - твердил д'Анхиле. - Хосе  Игнасио
нет, и тебе нет надобности скрывать свои чувства.
     - Я открыто говорю, что у меня нет никаких чувств,  -  устало  отвечала
Мария.
     - А вдруг они появятся?..
    И не успела Мария опомниться, как Артуро уже держал ее в своих  железных
объятиях. Чудом, сама не понимая как,  Мария  вырвалась  и  стала  звать  на
помощь. В ту же секунду появился ее дворецкий. Мария облегченно вздохнула.
     - Сеньор  уходит,  проводите  его,  -  распорядилась  Мария,  поправляя
сбившуюся прическу.
     - Не надо провожать! - резко заявил удивленному дворецкому д'Анхиле.  -
Мы видимся в последний раз, запомни это, Мария!..
    Решение было  принято.  Лорена,  когда  он  вернулся,  упрекнула  его  в
бездействии, но он даже не счел нужным ответить ей.
    В полночь ему позвонил Серхио, и Артуро отдал ему распоряжение.
     - Люди на месте, - ответил Серхио. - Все будет сделано сегодня ночью...
     - Можешь заняться Исабель, пока нет Хосе  Игнасио,  -  обратился  он  к
Ивон, которая только что приняла душ и собиралась подняться в спальню.  Ивон
насмешливо улыбнулась.
    "Ты попросишь у меня пощады, Мария Лопес, и, похоже,  я  буду  столь  же
несговорчив!" - никак не мог успокоиться Артуро.
    Хосе Игнасио успел на похороны  Маркоса.  Смерть  сына  подкосила  донью
Мати, она едва держалась на  ногах.  Перлита,  вся  в  черном,  застыла  как
каменная,  и  лицо  ее  оживало,  лишь  когда  она  смотрела  на  маленького
Маркитоса.
    Виктор кинулся к крестнику, будто тот привез ему целительное снадобье.
     - Маркое перед смертью советовал мне лететь к Марии... Но я будто  умер
вместе с ним... Жизнь потеряла для меня всякий смысл, - говорил Виктор  Хосе
Игнасио. - Никуда я не поеду, мне не суждено быть вместе с Марией Лопес...
    Глядя на осунувшееся лицо старшего сына, донья  Мати  говорила,  что  не
хочет терять еще одного ребенка, она такого  не  вынесет.  О  ночном  визите
Сулеймы уже все знали. Больше всех расстраивалась Рита, слишком уж жарко она
вступалась за Марию и слишком отчаянно ругала Виктора.
     - Да, мне придется на коленях прощения просить, -  всхлипывала  она.  -
Так я его обидела, так мне стыдно!..
    Перед Виктором забрезжил свет надежды. Как близко к сердцу принимают все
их разрыв с Марией, как желают примирения! Хосе Игнасио уверяет,  что  Мария
любит только Виктора и в Париже с утра  до  ночи  занята  одной  работой.  С
графом де Аренсо у нее исключительно деловой контакт. И снова перед  глазами
Виктора брат Маркое, со слабой улыбкой едва слышно он  говорит  ему:  "Скажи
Марии все, как есть!.. Поезжай к ней!.." И Виктор в который раз даже  сейчас
отвечает: "Не могу, Маркое, не могу! Я для нее ничего не значу!.."
    Дома Хосе Игнасио ждала маленькая Мариита. Он взял ее маленькие ручки  в
свои руки, и его глаза увлажнились. Как же он по ней соскучился!..
     - Если бы она умела говорить,  -  сказала  Ана,  -  она  бы  тебе  тоже
сказала, что очень скучала!
    Тут Хосе Игнасио вспомнил о подарке графа де Аренсо -  образке  Лурдской
Божьей Матери, которую так почитают во Франции.
    Пусть хранит маленькую и защищает от  злых  духов!  Хосе  Игнасио  надел
невесомую серебряную цепочку на шейку своей девочки.
    Хосе Игнасио было хорошо в  родном  доме,  в  кругу  семьи.  Но  он  был
неприятно удивлен, когда, ближе к вечеру, в холле вдруг появился Педро.  Вот
это новость!.. Что ему у нас надо? Оказалось, он пришел к Ане, он ее  жених!
Ну и ну! Да этот наглец только и умеет что издеваться над  девушками!  Пусть
Ана поверит, Хосе Игнасио не раз был свидетелем злых выходок Педро... Но  на
этот раз Педро не  желал  ссор,  он  сказал,  что  Ана  -  его  невеста,  он
собирается жениться на ней, потому что она ему нравится и  он...  ее  любит!
Хосе Игнасио ему не поверил и  собрался  было  выставить  его  вон  из  дома
Лопесов, но тут за Педро решительно вступилась тихая, всегда молчаливая Ана:
     - Почему он не может любить меня? Потому что я некрасивая?  Потому  что
для тебя я всегда была старой девой и неудачницей?.. Я  буду  защищать  свою
любовь, так и знай, Хосе Игнасио!..
    И Хосе Игнасио смирился.
    Не смирился он с разлукой Марии и Виктора, часто заходил к  крестному  и
убеждал его поехать к Марии.  Он  видел,  что  с  Виктором  творится  что-то
странное. Виктор почти  перестал  ходить  в  колледж,  бросив  все  дела  на
компаньона, почти не выходил из дому. Донья Мати никак  не  могла  прийти  в
себя после похорон Маркоса, а тут новое горе - Виктор.  Она  чувствовала:  и
тут все может кончиться большой трагедией. Но как поможешь, если  он  никого
не хочет слушать - ни Хосе Игнасио, ни Романа, ни Рейнальдо?
    Повидал Хосе Игнасио и Луиса, рассказал ему об  очаровательной  Исабель,
которая  с  каждым  днем  нравилась  ему  все  больше.  Удивился   сословным
предрассудкам отца Луиса, который и  слышать  не  хотел  о  свадьбе  сына  с
Насарией, считая, что она ему не пара. Но Луис твердо решил жениться,  нашел
работу: его взял к себе адвокат Идальго, так что скоро он станет независимым
человеком, и тогда их счастье с Насарией станет реальностью...
    Навестил Хосе Игнасио и деда: Флоренсия не теряла надежды, что  время  и
уход сделают свое дело, и дон Густаво будет ходить.
    Несколько дней в Мехико промелькнули как один. Хосе  Игнасио  прожил  бы
здесь, наверное, еще неделю-другую. Но тревожный  звонок  матери  из  Парижа
заставил его изменить планы. Мария сообщила Рите, что  накануне  показа  все
модели были похищены. Все до единой!
    Хосе Игнасио решил лететь немедленно к Марии: она как никогда  нуждается
сейчас в его поддержке и помощи.

Глава 53

     - Париж у ее ног, - злобно прошипела  Лорена,  с  ненавистью  глядя  на
Артуро. - Ты этого хотел? Да? О-о, как я вас всех ненавижу!
    Нет, больше никому она не доверит своей  мести.  Д'Анхиле  подвел.  И  в
результате эта портниха  снова  посмеялась  над  всеми!  Лорена  негодовала,
Артуро молчал. Мария стала для него наваждением. Во что бы то  ни  стало  он
завоюет ее! Как-никак он сделал широкий жест с отправкой чемоданов  обратно.
В некотором роде Мария своим триумфом обязана  и  ему.  Артуро  считал,  что
имеет право на  вознаграждение.  Все,  что  говорилось  Лореной,  он  слушал
вполуха.
    В отделе его ждал Серхио. Д'Анхиле рассчитался с ним за оказанную услугу
и, выдав сверхусловленного кругленькую сумму, приказал исчезнуть.
    Утром Мария позвонила в Мехико Рите и рассказала  ей,  как  замечательно
прошел показ моделей и какую неоценимую услугу оказала ей Жюстин...
    С Жюстин они теперь стали друзьями.  Когда  Мария  пришла  в  Дом  моды,
Жюстин поздравила ее: пресса замечательная, все газеты хвалят  мексиканского
модельера, тонкий вкус Марии Лопес, чувство меры,  а  главное  -  стремление
обогатить современный стиль одежды национальным колоритом.
    Глаза Жюстин сияли: граф  де  Аренсо  пригласил  ее  сегодня  вечером  в
фешенебельный ресторан...
    Мария порадовалась новостям. Но почивать на лаврах было  некогда.  Мария
торопилась приготовить модели будущего весенне-летнего сезона.  Каждый  день
был дорог, нужно было все успеть до рождения ребенка... Еще  Марии  хотелось
восстановить уничтоженные образцы, - сердце ее болезненно сжималось,  стоило
вспомнить пеструю кучу лоскутов: все, что осталось  от  платьев,  в  которые
было вложено столько труда и вдохновения.  А  для  этого  нужны  ткани,  она
закажет их своему постоянному поставщику в Мексике...
    Жюстин очень удивилась, когда Мария сказала ей  о  будущем  ребенке.  Но
спрашивать ни о чем не стала. Мария сама все объяснила:
     - Я согласилась сотрудничать с графом и из-за того, что давно  хотелось
показать свои модели в Париже и для того, чтобы уехать  подальше  от  своего
бывшего мужа. Он не знает, что у меня будет ребенок, и не узнает никогда.
     - Вы разлюбили его? - грустно спросила Жюстин.
     - Трудно разлюбить, когда любишь  по-настоящему.  Но  ему  понадобилась
другая женщина, и я вынуждена с этим считаться. Вот и все. А теперь  давайте
заниматься делом. Натали! Попроси Серхио зайти ко мне...
    Но Серхио, как ни искали, отыскать не смогли.  Выяснилось,  что  в  этот
день он вообще не появлялся на работе. Не было его и  на  демонстрации  мод.
Странная история, но Марли сейчас было не до Серхио. Потом  все  прояснится.
Пока она не  будет  его  даже  увольнять,  потому  что  он  очень  прилежный
работник. На ее совести пока только увольнение Сулеймы. Не  уволить  Сулейму
было выше ее сил, и она чувствовала себя виноватой... Воспоминание  об  этой
истории  причиняло  ей  боль,  и  стоило  Хосе  Игнасио  начать  разговор  о
примирении  с  Виктором,  Мария  замыкалась  и  ничего  не  хотела  слышать.
Предательство! Еще одно предательство! Но когда  сын  признался,  что  любит
Исабсль и надеется на взаимность, благословила его от всей души:
     - Без любви невозможно жить, мой мальчик.
     - Тогда почему ты отказываешься от любви? - тут же пошел в  наступление
Хосе Игнасио. - Если бы ты видела, в каком  состоянии  Виктор:  не  ест,  не
спит, жизнь потеряла для него всякий смысл. Донья Мати боится  потерять  его
вслед за Маркосом и собиралась обратиться к врачу. Да как  ты  вообще  могла
подумать, что Виктор может взглянуть на другую женщину? Да еще на такую, как
эта противная кривляка?
     - У меня слишком горький жизненный опыт, сынок. В жизни бывает  все.  И
не надо больше об этом.
    "Да, в жизни бывает все", - думал и Хосе Игнасио. Он, например,  считал,
что после Лауры никого больше не сможет полюбить. И Исабель думала точно так
же после гибели Димитрия. И вот произошло чудо... Любовь,  наверное,  всегда
чудо... Хосе Игнасио знал, что никогда не  забудет  Лауру.  Она  жила  в  их
дочери. Иногда он просто в себя прийти не мог: в этом крохотном существе  он
вдруг видел свою любимую Лауру - глаза, брови, улыбку... Воспоминания  живы,
но они воскрешают прошлое. Исабель - его настоящее. Она  призналась  ему  на
днях, как мучилась из-за Ивон. Он попросил прощения. Ивон  тоже  прошлое,  и
тогда под платаном он простился с ней. Исабель поняла. Самым удивительным  в
их  отношениях  было  это  глубокое  взаимопонимание.  И  Хосе  Игнасио   со
счастливой благодарностью смотрел на Исабель.
    Артуро вновь надеялся и с  надеждой  вновь  шел  к  Марии.  Он  хотел  и
восторжествовать над ней, и просто быть с ней  вместе,  любой  ценой  он  не
хотел ее терять.
    Он вошел в гостиную. Мария  устало  сидела  в  кресле,  она  только  что
вернулась из Дома моды. На Артуро она взглянула  с  той  же  усталостью,  но
спросила довольно резко:
     - Чему обязана? Должны быть серьезные основания, чтобы  явиться  в  дом
после всего, что произошло!
     - И они есть! Я попытался украсть у тебя триумф,  и  я  же  вернул  его
тебе, разве нет? - рассмеялся д'Анхиле.
     - Ты? Ты вернул гору лоскутов! Ты уничтожил мою работу!  И  еще  смеешь
так цинично со мной говорить?! Убирайся!
    Артуро ее уже не слушал, он подходил все  ближе  и  ближе  к  креслу,  в
котором сидела Мария. Она обеспокоенно поднялась, предчувствуя недоброе.
     - Не приближайся! Не смей! Хосе Игнасио! - громко позвала она.
     - В конце концов, ты уступишь мне! Если думаешь, что одержала верх,  то
глубоко заблуждаешься! - почти шипел он, стоя около кресла Марии.
    Но спасение пришло не от сына - сын не слышал ее в  дальней  комнате  за
закрытой дверью. Раздался звонок, и через минуту на пороге стоял улыбающийся
Родриго де Аренсо.
    Но улыбка мгновенно погасла, едва он увидел  еле  держащуюся  на  ногах,
бледную Марию.
     - Что вам здесь надо, д'Анхиле?! - прогремел его голос. - В доме  Марии
вы нежеланный гость! Уходите немедленно!.. Немедленно! - граф  указал  рукой
на дверь.
    Артуро на секунду заколебался и приготовился уйти, но прежде, чем  уйти,
предостерегающе поднял руку:
     - Я выполню свое обещание, Мария Лопес,  вот  увидишь!  Мария  без  сил
опустилась в кресло.
     - Это давняя история, граф! Сколько лет прошло, но сеньор д'Анхиле  так
и не смирился с моим отказом. Теперь он грозит  мне  разорением.  Пугает  не
разорение, а ненависть.  Она  тяжела  мне.  А  вам  я  очень  благодарна  за
дружбу!..
     - Не стоит, Мария! Д'Анхиле предоставьте мне. И разрешите быть с  вами,
заботиться о вас, о ребенке.
    Мария, сидящая в кресле спиной к двери, и почтительно склонившийся перед
ней граф не услышали скрипа открывшейся двери и тихих шагов.
     - О ребенке? Ты ждешь ребенка, Мария?  Ребенка  от  этого  человека?  -
Рядом  с  Марией  стоял  Виктор  Карено,  бледный,  исхудавший,  с   горящим
нездоровым блеском в глазах. - От графа де Аренсо? Злые шутки играет  судьба
с человеком! Я готовил тебе сюрприз, но ты приготовила для меня еще больший!
     - Я и не ждала тебя, и уж тем более не готовила  никаких  сюрпризов,  -
отвечала Мария, не без труда справившись с волнением.
     - Ты уехала, и все вокруг -  доктор  Торрес,  Роман,  Рита,  Рейнальдо,
мама, Хосе Игнасио, когда недавно приезжал, - только и делали, что  убеждали
меня ехать к тебе, уверяя, что ты меня еще любишь. И убедили... к несчастью.
     - Люблю? Тебя? - не глядя на Виктора, отозвалась Мария. - И прошу тебя,
граф де Аренсо - мой деловой партнер, и не стоит вовлекать его  в  выяснение
каких бы то ни было отношений.
    Но Виктора трудно уже было остановить, в припадке ревности он припоминал
Марии все, что за короткий медовый месяц показалось ему подозрительным;  она
с той же страстью упрекала его в предательстве... Граф де  Аренсо,  чувствуя
себя лишним при этой бурной семейной сцене, вышел в другую комнату,  прикрыв
за собою дверь. А Виктор и Мария продолжали изливать свои обиды, не особенно
слушая друг друга:
     - Тебе   всегда   нравились   мужчины   с   изысканными   манерами    и
недвусмысленными намерениями... -  запальчиво  выкрикивал  Виктор.  -  Но  я
приехал не за тем, чтобы упрекать тебя... Я приехал сказать, что  измены  не
было, Сулейма сказала сама.  Она  устроила  мне  ловушку,  дала  снотворное.
Теперь она уже в Бразилии. Ты, конечно, не веришь  мне,  я  понимаю.  И  это
обиднее всего, потому что я же  тебе  говорил...  Говорил!  А  ты  предпочла
поверить наговорам какой-то... Да! Ты... Ты...
    Он не мог даже договорить. Ему все было ясно: у Марии другая жизнь, и он
в ней не нужен. Прав он или не прав, Марии это просто неинтересно.
     - Прощай, Мария. Вот теперь я ухожу  навсегда.  Захлопнулась  дверь,  и
только тут Мария поняла: Виктор ее  не  обманывал,  не  мог  обманывать,  не
обманывал ее никогда! Скорее за  ним!  Догнать!  Вернуть!..  Мария  побежала
следом, на ходу предупредив служанку:
     - Скажите Хосе Игнасио, что приехал Карено, я за ним  -  в  аэропорт...
Если успею...
    На улице она схватила такси. Время неудачное,  машина  еле  двигалась  в
потоке автомобилей. Мария торопила водителя, твердила, что опаздывает, и он,
рискуя наскочить на движущийся рядом транспорт, лавировал  как  только  мог,
продвигаясь вперед.  Наконец  такси  оторвалось  от  машин,  скопившихся  на
подъезде к трассе, что вела в аэропорт, но тут со встречной  полосы  на  них
наскочил огромный лимузин. Удар, скрежет железа, Мария потеряла сознание.
    Скорая  помощь  приехала  мгновенно.   Когда   Марию   выносили,   рядом
остановилась какая-то машина, из  нее  выскочила  женщина  и,  бросившись  к
носилкам, закричала:
     - Пустите, пустите меня к ней! Я ее сестра!..
    ...И кому в этой сутолоке могло прийти  в  голову,  что  это  не  так?..
Зеваки,  сгрудившиеся  вокруг  места  происшествия,  потеснились,  пропуская
"сестру" вперед.
    А перед этим, перед этим...

Глава 55

    В отсутствие Хосе Игнасио позвонила Исабель и передала Ане, что вылетает
из Парижа и как только устроится  в  Мехико,  ему  позвонит.  Педро  не  без
интереса тоже выслушал это сообщение.
    Перед отлетом Исабель выдержала тяжелый разговор с Констансой. Констанса
была возмущена: ее племянница и вдруг бегает за  этим  ужасным  донжуаном  и
сердцеедом, который к тому же человек совсем не их круга!  Куда  смотрит  ее
отец?!
    Граф де Аренсо только пожимал плечами: его дочь  выросла,  он  не  может
распоряжаться ее чувствами. Ведь в этом мире так трудно найти свое счастье!
    Ивон  хотя  и  не  беседовала  с  Констансой,  но  подумала  об  Исабель
совершенно то же самое, услышав от Педро, что ее соперница летит  в  Мехико.
Распрощавшись с Педро, она отправилась в  дом  к  Лопесам.  Но  в  холле  ее
встретила негодующая Рита и не  захотела  пустить  дальше  порога.  Ивон  не
постеснялась в выражениях, ругая Риту и возмутив ее до глубины души.
     - У тебя язык змеи, и я буду не я, если  не  заставлю  тебя  проглотить
его! - услышал голос Риты спускающийся по лестнице Хосе Игнасио.
    Он принялся успокаивать крестную, а на все, что говорила Ивон,  отвечал,
что не желает иметь с ней ничего общего.  Он  любит  Исабель,  и  скоро  они
поженятся...
    Ивон была вне себя.
     - Вы никогда не поженитесь, запомни, Хосе Игнасио! Ты принадлежишь мне,
и я никому тебя не отдам! А если ты решишь по-другому, я убью и тебя и ее. Я
не позволю издеваться над моей любовью!
    Ивон вылетела, хлопнув дверью, Рита покачала головой ей вслед.
     - А тебе, Хосе Игнасиа, я советую быть осторожнее. Отчаявшаяся  женщина
способна на все!
    Хосе Игнасио в ответ засмеялся. Он  ждал  Исабель.  Думал  о  ней.  День
тянулся и казался ему вечностью. Он должен  был  занять  себя,  чтобы  время
бежало быстрее... Что ж, сейчас он сделает  то,  что  ему  было  так  трудно
сделать: он позвонит на ранчо, а потом отправится к Луису.
    К телефону подошел  Федерико.  Услышав  печальную  новость,  он  выразил
немедленную готовность помочь, обещал все передать се родным. Бедная, бедная
Мария!..
    Как тяжело переживала свое горе Эстела! Она пыталась  чем-то  отвлечься,
заглушить тоску по горячо любимой сестре. "Господи, - думала  Эстела,  -  да
что же за наказание такое?! Столько страданий выпало на долю Марии, а теперь
даже не знаем, где успокоилась ее душа... И на могилу  некуда  прийти.  Хосе
Игнасио сказал, что заочно отпели в  храме..."  И  она  горячо  молилась  за
упокой души своей безвременно ушедшей из жизни сестры.
    А  жизнь  на  ранчо  входила  в  прежнюю  колею.  Так  же  рано  вставал
рачительный Федерико, отправляясь осматривать обширное хозяйство, где  всюду
нужен был его хозяйский  глаз.  Так  же  поздно  вставал  Клементе,  пасынок
Эстелы, так и не полюбивший сельских работ, хотя поначалу Федерико очень  на
это надеялся. Зато он был всюду, где бы ни была Эстелита.
     - Любовь не выбирает, - твердил он. - Мы  не  родня,  и  я  живу  здесь
только для того, чтобы тобой любоваться. Мы с тобой молодые, у  нас  горячая
кровь!
     - Я люблю Федерико и запрещаю тебе говорить со мной.
     - Ты не можешь его любить, он старый! - закричал Клементе.
    Эстела не стала его слушать, встала и ушла. К ее  горю  прибавилось  еще
одно - непокой в доме.
    Клементе  по-прежнему  подстерегал  Эстелу.  Он  не  сомневался:  Эстела
сдастся, а отказывает она только  из  ложной  стыдливости.  И  когда  Эстела
заговорила с ним о необходимости уважать  дом,  где  он  поселился,  ее  как
хозяйку этого дома  и  как  жену  его  собственного  отца,  Клементе  только
засмеялся.
     - Не борись с собой! - бросил он ей.
     - Ты вынуждаешь меня пожаловаться Федерико, - тихо сказала Эстела.
    И в этот миг в кухню, где они сидели, вошел Федерико.  В  этот  день  он
вернулся домой пораньше и очень обрадовался, застав сына и  жену  за  мирной
беседой: он мечтал, чтобы все близкие ему люди были друг другу по сердцу.
     - Лучшей жены ты не мог найти, отец! - сказал ему Клементе.
     - Постарайся, Клементе, чтобы она полюбила тебя как сына, - обрадованно
сказал Федерико.
     - Постараюсь, отец, я уже  полюбил  ее...  как  мать!..  -  с  усмешкой
отозвался Клементе.
    Не желая расстраивать мужа, Эстела,  проведя  ночь  без  сна,  попросила
наутро Федерико, чтобы тот посоветовал Клементе вернуться в город.
     - Я не стану ничего ему советовать, Эстелита. Я обрел сына в преклонном
возрасте, ты по-матерински о нем заботишься. Он сказал мне, что  любит  тебя
как мать, пусть сам все и решает...
    Эстела поняла, что все разговоры бесполезны: она не имеет права отнимать
у Федерико сына. И тут же она представила себе Хосе Игнасио. Как он,  должно
быть, страдает, потеряв Марию, и как бы она хотела очутиться сейчас рядом  с
ним, чтобы  помочь  мальчику  пережить  горе!  Если  бы  знала  Эстела,  что
случилось с ее племянником, она полетела бы его спасать...
    А случилось вот что. Хосе Игнасио  собирался  к  Луису  -  они  задумали
открыть  совместную  юридическую  консультацию,  и  у  них  было   множество
неотложных дел. На прощание он поцеловал Марииту и пошел  к  машине,  открыл
переднюю дверцу, разгладил сиденье. И  вдруг  его  запястье  обвила  змея  -
очевидно, она притаилась между подушками. Он попытался  стряхнуть  ее,  стал
размахивать рукой, но только раздразнил. Змея выпустила жало,  Хосе  Игнасио
вскрикнул и побежал обратно в дом.
     - Позвони доктору Фернандо! - попросил он Риту.
    Фернандо, к счастью, оказался дома и приехал немедленно. К  его  приезду
рука у Хосе Игнасио, туго перетянутая Ритой ремнем, распухла так,  что  было
страшно смотреть. Хосе Игнасио потерял сознание. Перепуганные Ана,  Насария,
Рита хлопотали вокруг него. Фернандо успокоил их.
     - Не волнуйтесь, примем меры, и Хосе Игнасио поправится, - пообещал  он
твердо.
    Рита  не  сомневалась:  во  всем  виновата  Ивон.  И  тут  же  позвонила
лейтенанту Орнеласу.
    Лейтенант не заставил себя ждать, и Рита рассказала ему об угрозах Ивон.
Роман предположил, не дело ли  это  рук  Лорены,  но  лейтенант  отверг  его
предположение:
     - Лорена будто сквозь землю  провалилась.  А  что  касается  подозрений
относительно Ивон, то если сеньор предъявит обвинение и оно подтвердится,  у
нее будут серьёзные неприятности.
    После визита доктора  Торреса  Хосе  Игнасио  стало  значительно  легче:
лекарство  оказалось  и  впрямь  замечательным.  Но  еще  лучшим  лекарством
оказался для него приезд Исабель.
    Вечером Артуро отчитывал легкомысленную племянницу: глупая  шутка  могла
иметь серьезные последствия,  ее  могли  обвинить  в  преднамеренном,  пусть
неудавшемся, но убийстве. Придется нанимать толкового адвоката, но при одном
условии - Ивон должна крепко держать язык за зубами. Ивон еще раз  поклялась
молчать, сказав, что уже выразила свои соболезнования Хосе Игнасио...
    Прежде Артуро смеялся, если кто-то говорил ему,  что  любовь  к  женщине
способна раздавить человека, превратить его  в  игрушку.  Никогда  не  думал
д'Анхиле, что станет рабом своей любви, что  он  пойдет  на  преступление  и
обман только ради того, чтобы его избранница была  рядом  с  ним,  чтобы  он
безраздельно владел этой женщиной. Лорена смеялась,  не  скрывая  презрения.
Его страсть превратилась в болезненную манию, и ему все время казалось,  что
Марию у него отнимут, и тогда жизнь для него потеряет всякий  смысл.  Он  не
хотел ее выздоровления, он дорожил ее беспамятством  как  самым  драгоценным
даром. И поэтому пришел в ярость, узнав, что доктор Арвисо с согласия  Марии
применил гипноз: в прошлой жизни Марии Артуро не нашлось места, не  найдется
и в будущей, если память однажды к  ней  вернется.  Ему  нужно  было  только
успокоить Марию, о чем и просил позаботиться психиатра.
     - Наш сын умер, - сказал он, - воспоминания сейчас  вредны  моей  жене.
Она должна родить здорового ребенка.
    Доктор Арвисо согласился с мнением сеньора Лемуса, но счел, что в  таком
случае ему в доме делать нечего.
    Приближался срок родов,  и  Артуро,  занятому  приготовлениями  к  этому
знаменательному событию, казалось уже, что это его собственный ребенок,  что
он его выстрадал. Теперь Артуро хотел этого ребенка ничуть  не  меньше,  чем
сама Мария. Самую светлую в доме комнату по желанию Марии отделали в белых и
бежевых  тонах,  купили  приданое  для  новорожденного,  пригласили  опытную
акушерку. Мария,  видя  заботливую  предусмотрительность  Андреса,  начинала
чувствовать к нему благодарность и уверяла,  что  скоро,  совсем  скоро  они
начнут новую жизнь.
     - И я буду заботиться о тебе, Андрее, - говорила  она.  -  Наш  ребенок
сблизит нас. Ты лучший из мужей, я уверена в этом. Ты любишь  меня  несмотря
ни на что, даже после того, как я потеряла...
     - Не вспоминай, прошу  тебя,  любовь  моя,  ты  обещала  мне  забыть  о
прошлом.
     - Мне не трудно обещать тебе это, Андрее. А почему ты не хочешь,  чтобы
я рожала в клинике? Ты не боишься осложнений?
     - В том-то и дело, что боюсь,  а  сеньора  Франциска  -  самая  опытная
акушерка, она приняла множество детей, и все роды прошли  благополучно...  Я
доверяю ей тебя, мое сокровище!
    Акушерка попросила сеньора Андреса покинуть комнату Марии.
    Лорена, глядя, как взволнован  Артуро,  расхохоталась:  вжился  в  роль!
Подумать только, он, похоже, чувствует себя папашей!
     - Не  переигрывай,  Артуро,  -  обратилась  к  нему  Лорена.  -  Помни,
ребенок - мой! Так что играть тебе осталось недолго.
    Артуро не  знал,  сколько  прошло  времени:  час,  два,  день.  Таинство
появления нового человека в мир Божий было скрыто от  него  дверями  комнаты
Марии. Время от времени подходя к ним, он прислушивался. Мучений Марии он не
видел, не видел искаженного от боли лица, по которому струился пот, не видел
прекрасных разметавшихся по подушке волос. Очнулся он  только  тогда,  когда
радостный голос Дульсе пригласил его войти.
     - У вас прелестная  девочка,  сеньор  Лемус,  поздравляю  вас,  вылитая
сеньора Мария!
     - Теперь  моя  жизнь  обретет  смысл.  Я  буду   заботиться   о   своей
маленькой, - тихо и счастливо говорила Мария. - Дульсе, наденьте это малышке
на шею! - Она сняла с  себя  серебряный  медальон  с  изображением  Лурдской
Божьей Матери. - Не помню, откуда он у меня, наверное, ты, Андрее,  мне  его
подарил? А теперь я дарю его нашей дочери... Он оберегал меня. Не смотри  на
меня, Андрее, я сейчас такая некрасивая...
     - Ты всегда прекрасна, Мария де Лос Анхеле. И мы опять... вместе, мы  -
семья, ты, я, наша дочка...  Я  сделаю  тебя  самой  счастливой  женщиной  в
мире... Теперь нас ничего уже не удерживает в Мехико, мы  будем  много-много
путешествовать...
     - Рано еще говорить о путешествиях, девочка только-только родилась... А
сейчас  попрощаемся,  Андрее,  я  так  устала,  так  слаба!  Я  очень   тебе
благодарна, Андрее! Дульсе... я  больше  не  буду  тосковать,  будущее  моей
дочери заменит мне утраченное прошлое. Я буду жить ради нее,  ради  мужа.  Я
счастлива, Дульсе, очень счастлива!
    Артуро  уже  не  хотел   отдавать   девочку   Лорене,   будущее   втроем
представлялось ему таким лучезарным!.. Он попытался как-то  оттянуть  минуту
расплаты:
     - Погоди  немного,  Мария  так  воодушевлена  рождением  девочки,   так
радостна, - говорил он.
     - Нет, ждать нечего, сегодня же, после  ухода  Дульсе...  -  настаивала
Лорена.
     - К чему спешить,  -  уговаривал  ее  д'Анхиле.  -  Своим  необузданным
своенравием ты все только испортишь...
     - Обещал - выполни, - настаивала Лорена. - Этот выродок принадлежит мне
по праву, я должна отомстить этой семейке. Если не отдашь,  я  все  расскажу
Марии. Ты потеряешь ее навсегда, я тебе обещаю!
     - Лорена!
     - Пойми! Я  оказываю  услугу  тебе  и  устраняю  единственную  связь  с
прошлым!
    Мария заснула рано, но сон ее был тревожен, беспричинное беспокойство то
сжимало сердце, то заставляло его биться учащенно.  Пришел  Андрее  пожелать
спокойной ночи ей и девочке. Услышав, как она  во  сне  повторяет  с  мукой:
"нет, нет, нет...", он, легонько взяв ее за руку, разбудил:  "Что  с  тобой,
любовь моя?"
     - Ужасный сон: у меня отняли мою девочку!
     - Хочешь, я посижу с вами?
     - Нет, спасибо тебе, я засну и постараюсь больше не видеть плохих снов.
     - Тогда спокойной вам ночи! - и Артуро вышел. Солнце уже заглядывало  в
окна, когда Мария проснулась.
    Проснулась  она  с  радостью:  Боже!  Какое  счастье!   Ночные   кошмары
отступили, сейчас она увидит свою крошку! Дульсе еще не пришла. Мария встала
с постели и, осторожно ступая, подошла к колыбели.
     - Ты уже проснулась, моя маленькая? - нежно  спросила  она,  заглядывая
под полог, и в ужасе отпрянула. - Доченька!.. Где моя доченька? - Охваченная
смертельным ужасом, она не могла сдвинуться с места - кроватка была пуста...
    Хосе Игнасио пролежал несколько дней в постели, рука у него почти уже не
болела. Единственно, что нарушало его душевное равновесие, были визиты Педро
к Ане. Педро  он  не  терпел  по-прежнему  и,  даже  встречая,  старался  не
замечать: выбор Аны был ему непонятен. Как-то Педро не выдержал:
     - Не  здороваешься,  не  разговариваешь  со  мной!..   Твое   поведение
некорректно по отношению к будущему дядюшке! У нас ведь и кольца куплены,  и
квартира есть, так что свадьба не за горами...
    Будто не слыша его слов, Хосе Игнасио подошел вплотную  к  растерявшейся
Ане:
     - Ты совершишь самую большую ошибку в своей жизни, если  выйдешь  замуж
за этого проходимца и бездельника! - сказал он.
    Ана никак не могла понять, почему Хосе Игнасио не верит Педро -  ведь  и
родители его на днях возвращаются из путешествия специально  на  свадьбу,  и
квартира подарена будущему мужу... Как Хосе Игнасио не понимает - сердцу  не
прикажешь, она так любит Педро, так благодарна ему за  то,  что  он  дал  ей
возможность  испытать  это  необыкновенное  чувство.  Какой  он,   однако...
отказался даже прийти на свадьбу. Слава Богу, что другие родственники, Рита,
Роману  подруга  Насария  будут  с  ней  в  этот  счастливый  день,  а  Рита
согласилась быть посаженной матерью... Вместе с Ритой они выбрали  свадебное
платье, Ана от него в восторге...
    Хосе Игнасио, не глядя на них обоих, вышел из дому,  после  происшествия
со змеей он выходил впервые, и  немедленно  отправился  к  Виктору.  Виктор,
помимо работы в колледже, помогал теперь на фабрике Роману и Рейнальдо.
     - Время, только время нас вылечит, - сжимая  руку  крестника,  повторял
он. Но по лицу его было видно, что он не надеется и на время.
    Затем Хосе Игнасио поехал в свою новую юридическую консультацию.
     - Как бы я хотел, Луис, чтобы мама разделила нашу  радость!  -  грустно
сказал он, глядя на вывеску, где значились  две  фамилии:  его  и  Луиса.  -
Собственное дело! Мама тоже когда-то  завела  собственное  дело!  И  мне  бы
хотелось достичь в своем деле таких же успехов.
     - И достигнешь! Ты очень похож на свою маму и  должен  этим  гордиться.
Вообще, ты счастливчик - у тебя есть Мариита, Исабель...
     - А у тебя - Насария! - подхватил Хосе Игнасио. - И теперь у  нас  есть
собственное дело, так что... Когда же свадьба? Пригласишь, надеюсь?
    Близился и день свадьбы Хосе Игнасио.  Они  с  Исабель  виделись  каждый
день, и для них наступила блаженная пора счастливой уверенности  в  будущем.
Исабель все сильнее привязывалась к маленькой  Мариите,  и  та  отвечала  ей
взаимностью. Глядя на склоненные головки своих любимых  девочек,  увлеченных
какой-то игрушкой, Хосе Игнасио  думал  с  радостной  благодарностью:  "Ведь
пошлет же Господь такое счастье!.."
    Исабель не раз говорила Хосе Игнасио:
     - Ты мне дал все, к чему может стремиться женщина, вернул меня к жизни,
пробудил желание любить...
    Но и эти  прекрасные  дни  омрачало  горькое  чувство  потери.  "Как  бы
радовалась сейчас Мария, глядя на них на всех, как была бы счастлива  вместе
с ними", - думал каждый.
    Мария выслушала все, что сказала ей Лусия, но ничего не поняла.  Вечером
девочка была совершенно здорова, она сама уложила ее в кроватку, та  заснула
без слез и дышала спокойно и ровно. А Лусия говорит, что ночью девочке стало
плохо, она закашлялась, не могла  дышать,  они  с  Андресом  -отвезли  ее  в
больницу, Мария спала, они ее не тревожили.  Но  не  помогла  и  медицинская
помощь!..
    Мария ей не поверила, хотя Лусия сказала, что подобное случилось и с  ее
первенцем, Хосе Игнасио: его тоже не смогли спасти. "Что же это за несчастье
с  ее  детьми,  что  за  Божеское  проклятие?!  Но  она  не  верит,  что  ее
единственная надежда, ее доченька, умерла! Она хочет  видеть  ее,  пусть  ей
немедленно вернут дочь!"
    Мария металась, словно раненый зверь, у  которого  отняли  единственного
детеныша. Она требовала одного - вернуть ей ребенка,  и  никакие  увещевания
Андреса и Лусии не помогали. Вдруг все поплыло у нее перед  глазами,  и  она
потеряла сознание. Артуро подхватил ее, прошептав Лорене:
     - Ты довольна? Ты успокоилась?
    Придя в себя, Мария чувствовала только слабость. И по-прежнему не  могла
понять, что ей говорили: какое-то путешествие в Египет, еще что-то...  Мария
посмотрела на Лусию, потом на Андреса.
     - Если девочка умерла, то и для меня все кончено, - сказала она ровным,
безжизненным голосом. - Мы не будем больше жить вместе, Андрее. Нам  не  для
чего больше жить вместе. У нас нет будущего...
    Видя состояние Марии,  Артуро  попытался  уговорить  Лорену  вернуть  им
девочку. Он был в отчаянии, он терял Марию, и терял ее навсегда!..
    Но Лорена только рассмеялась. Сделанного не вернешь. И не стоит копаться
в прошлом. Лорена никогда  не  оставляет  следов.  И  потом  у  них  опасное
прошлое - если оно воскреснет, оно погубит их обоих. Так что к лучшему,  что
девочки больше нет...
     - Это ты хотела ее смерти! - в отчаянии закричал Артуро.
    И Мария услышала эти последние слова,  неподдельное  горе,  звучавшее  в
голосе мужа. Она вышла в соседнюю комнату, где ссорились Андрее с Лусией,  и
попросила сказать ей правду, всю правду до конца. Но Андрее неожиданно  стал
защищать Лусию. А Лусия стала снова лгать, теперь Мария уже не сомневалась в
этом. Она сказала, что девочка родилась больной,  врачи  были  бессильны  ей
помочь, ока была обречена, но Марию  боялись  расстраивать...  Мария  ей  не
поверила. Теперь она знала правду: Лусия хотела смерти ее дочери. Но почему?
Почему?
    Шатаясь от слабости, Мария вернулась к себе.
    Артуро, с ненавистью глядя на Лорену, приказал ей идти к Марии и  впредь
не давать ей повода сомневаться, что Лусия - ее сестра и нежно  привязана  к
ней. Лорена только засмеялась. Она чувствовала  свою  безнаказанность.  Если
Артуро вздумает причинить зло ей, Лорене, она погубит его в один миг,  и  он
прекрасно знает об этом! Но к Марии она все-таки пошла. Однако  вместо  слов
утешения, с какими она обычно входила к  ней,  Лорена  -  Лусия  зашлась  от
негодования и злости.
     - Хватит с меня твоих жалоб и слез! Терпению моему пришел конец! У тебя
было все - любовь, дружба, нежность, а ты все жалуешься и жалуешься.  Хочешь
правду? Хочешь? - Она больно схватила Марию за руку. - Да, я ненавидела  эту
девчонку, потому что она твоя дочь! Ненавижу и тебя! Ты сломала мне жизнь, и
я рада, что девчонка умерла!
     - Ты что-то сделала с ней, правда? - дрожащим голосом спрашивала Мария.
     - Мне повезло, она родилась больной... а ты, ты - ненормальная, ты  все
равно не могла бы о ней позаботиться. И до катастрофы у  тебя  все  признаки
безумия были налицо, а теперь мы окончательно убедились: голова у тебя не  в
порядке... Что ты думаешь о сумасшедшем доме, сестричка? А?  -  С  нарочитой
заботливостью Лорена заглянула в глаза Марии, и та в ужасе отпрянула.  -  Но
только попробуй пожаловаться на меня Андресу! Только попробуй!..
    Марию душили рыдания, и она припала к плечу Дульсе, которая  только  что
вошла и которую едва не сбила с ног в гневе вылетевшая  из  комнаты  сеньора
Лусия.
     - Она меня ненавидит... она сама сказала, Дульсе! И рада, что моя  дочь
умерла. Что мне делать... что  делать?  Мужа  я  не  люблю...  Не  хочу  его
поцелуев, близости, ласк... Хочу расстаться с ним.
     - Но, сеньора, ваш муж мне кажется таким искренним, таким  любящим,  он
готов ради вас на все... Другое дело... сеньора Лусия, ваша сестра. Может, я
ошибаюсь, но мне кажется... она влюблена в вашего мужа... дона Андреса?..
    Мать Кармсла обходила свои владения иногда по  несколько  раз  за  ночь.
Делом ее жизни стал приют для бездомных детей. Сердце се было полно  доброты
и сострадания к  ближним.  Особенно  она  была  добра  к  малышам,  лишенным
родительского тепла и ласки. Но не осуждала и тех несчастных, что  приносили
на порог приюта завернутых в  тряпье:  лишний  рот  в  семье  бедняка  порою
непоправимое горе.  Од-  ~  нако  сердце  ее  переполнялось  горечью,  когда
подброшенный ребенок был в дорогих, тонких, с  шитьем  пеленках  и  атласном
одеяльце... Все говорило о достатке  в  доме,  где  появился  на  свет  этот
несчастный. Какой же грех надо было взять на душу, каким  обладать  черствым
сердцем, чтобы отторгнуть ..  от  себя  это  беспомощное  существо,  бросить
безжалостной рукой на холодные ступени, в чужие, неизвестные руки?!
    Так всякий раз думала мать Кармела, когда находила ни в чем не  повинное
создание, жертву несчастной любви, около приюта, брала на  руки  и  несла  в
приемный покой... Вот и еще  одна  бедняжка,  подброшенная  минувшей  ночью.
Девочка безмятежно спала и даже не проснулась, когда мать Кармела и Мерседес
распеленали ее. О, да у нес на шейке серебряный медальон с  Лурдской  Божьей
Матерью...
     - Мы его  сохраним,  -  решила  мать  Кармела,  -  и  отдадим  приемным
родителям, если кто-то ее возьмет.
     - Сколько малюток ждут своей очереди, да ведь  не  каждая  дождется,  -
грустно добавила Мерседес, помогая Кар-меле пеленать ребенка.  -  Детишек  у
нас много, и тут рук не достает за ними ухаживать...
     - Будем ее любить,  как  любим  всех  детей,  посланных  нам  Богом,  -
перекрестилась мать Кармела, глядя на медальон. - Как мы ее назовем? У  нас,
знаешь, обычай - называть по дню недели, в который ребенка принесли в приют.
     - А  для  этой  малютки  давайте  сделаем   исключение,   -   попросила
Мерседес, - назовем ее, когда будем крестить,  Лурдес...  в  честь  Лурдской
Божьей Матери на ее медальоне.
    Мария хотела знать, что творится у нее в доме. Помочь  ей  могла  только
Дульсе. Дульсе ей и сказала, что слышала случайно, как сеньор Андрее  кричал
на Лусию, а она умоляла не выгонять ее, потому что не сможет без него  жить.
Теперь Мария понимала, почему Лусия ее ненавидит, но  ей  не  было  дела  до
чувств Лусии. Она только с большим основанием стала  опасаться  ее,  видя  в
любом ее жесте и намерении подвох и ловушку.  Добрая  Дульсе  советовала  ей
принять предложение сеньора  Андреса  и  отправиться  с  ним  путешествовать
куда-нибудь подальше от дома и сестры. В ответ Мария начинала  плакать,  она
не любит его, ей с ним тяжело, она хочет от него уйти. У Лусии она  пыталась
добиться, где все-таки ее девочка, но  та  только  усмехалась  и  советовала
успокоиться, а то как бы Марии и в самом деле не попасть в сумасшедший дом!
    После разговоров с Лусией Мария  плакала  еще  горше.  Дульсе  с  трудом
уговорила ее выпить сладкого  чая.  Мария  отпила  глоток,  другой  и  вдруг
почувствовала острые боли в желудке.
     - Кажется, я умираю, - простонала она, согнувшись пополам и прижимая  к
животу руки.
    Сиделка засуетилась, дала ей  болеутоляющее  лекарство,  и  Марии  стало
полегче. Обе были в недоумении и тревоге: у Марии  со  вчерашнего  вечера  и
крошки во рту не было, может быть, это от голода?
     - От чая ничего не может быть, - раздумывала вслух Дульсе, - я сама его
заварила, сама положила две ложки сахару, как сеньора любит...
     - Нервное, и ничего больше, - ответила Мария. -  Сколько  вам  со  мной
хлопот!
    Дульсе улыбнулась:
     - Мне не хочется вас и на ночь оставлять одну,  но  я  не  предупредила
племянницу Мерседес, так что запишите  мой  номер  телефона.  Соскучитесь  -
звоните...
    Дома Дульсе  уже  ждала  Мерседес,  которая  вернулась  из  приюта,  где
работала.
    За ужином Дульсе и Мерседес по обыкновению  делились  новостями.  Дульсе
мысленно все еще  была  с  Марией,  она  тревожилась  за  нее  и  рассказала
племяннице, как Мария ждала ребенка, как попала в катастрофу и как  внезапно
умерла девочка - трудно и представить себе страдания несчастной сеньоры...
    А Мерседес, Мече, как ее называли дома,  рассказала  тетке,  что  к  ним
подбросили очаровательную девчушку... только родившуюся...
     - Есть  же  такие  негодяи!  -  возмущалась  Мерседес.  -  Одни  матери
страдают, теряя детей, а другие  от  них  избавляются,  считая  обузой.  Как
несправедливо  устроен  мир,  -  кипятилась   девушка.   -   Бог   прибирает
долгожданного младенца и позволяет появиться на свет нежеланным...
     - Бог тут ни при чем, - недовольно  заметила  Дульсе.  -  Все  беды  от
людей. Главная беда сеньоры Марии в том, что ее сестра влюблена в ее мужа и,
скорее всего, она и повинна в смерти малютки. Но самое  ужасное...  что  эта
Лусия,  сестра  сеньоры,  способна  на  все  и,  похоже,  задумала  отравить
несчастную...
    С этими словами Дульсе открыла свою  сумку  и  достала  пакетик  сахара.
Затем она отсыпала немного, сказав Мерседес, что хочет сдать  его  завтра  с
утра на анализ в лабораторию.
    Мерседес, широко раскрыв  глаза,  с  ужасом  смотрела  на  тетку,  затем
улыбнулась:
     - Ты так привязалась к сеньоре Марии, что тебе мерещится Бог знает что.
    Тетка поджала губы: ну, завтра узнаем, мерещится ей или нет.
    Лусия опять была сама кротость и так хотела накормить  Марию  завтраком,
но та отказалась. И чай не будет пить. И сок тоже... Сестра обиделась:
     - Мне хочется помочь тебе, сестричка, позаботиться!
     - А мне хочется, чтобы меня оставили в покое, - тихо сказала Мария, - и
если хочешь помочь, то, пожалуйста, дай мне отдохнуть.
    Недовольная, Лусия удалилась, а Дульсе, присев рядом с Марией,  тревожно
зашептала, оглядываясь на дверь:
     - Я и подумать не могла, что ваша сестра дойдет  до  такого!  Имейте  в
виду, она... хочет... вас... убить.  Сегодня  утром  я  получила  результаты
анализа сахара, с которым вы вчера пили чай. В сахаре обнаружены... ядовитые
вещества. Так что ничего не принимайте из рук сестры. Я сама буду покупать и
все вам готовить. А пока... выбросим этот сахар и насыпем другой!..
     - Я не боюсь умереть, Дульсе, - сказала Мария со слезами на глазах. - Я
хотела бы умереть! Без дочки мне жить незачем, так  что...  если  она  убьет
меня, то окажет мне этим неоценимую услугу, поверь!
     - Да что вы такое говорите, сеньора! -  возмутилась  сиделка.  -  Жизнь
прекрасна, и только Богу дано право давать или отнимать ее  у  человека!  Из
любого положения есть выход, вот увидите...
    Дульсе не успела договорить, в комнату вошла  Лусия  и  хозяйским  тоном
стала распекать Дульсе за нерадивость: она рассыпала сахар, она плохо кормит
Марию. Лусия вынуждена ее рассчитать.
    И вдруг покорности Дульсе как  не  бывало,  она  взглянула  на  Лусию  с
презрением:
     - Вы не любите свою сестру! Она всегда от вас плачет. И я все  расскажу
об этом сеньору Андресу, которого вы... так любите!
     - Забирай свои вещи и немедленно убирайся отсюда, грубиянка!  -  злобно
зашипела Лорена - Лусия.
    Дульсе с достоинством, без тени страха выслушала Лусию и тихо сказала:
     - Меня нанимал сеньор Андрее. Если он скажет, что я его не устраиваю, я
уйду.
    Лусия вылетела из комнаты.
    Мария решила сегодня же все рассказать Андресу, но он все  не  приходил.
Стемнело, женщины заперлись на ключ - в этом пустом, страшном доме  им  было
очень не по себе.
    Вдруг  Марии  почудилось,  что  щелкнул  замок.  От  неожиданности   она
вздрогнула - перед ней стояла Лусия.
     - Для чего запираться? - усмехнулась она. - У меня ключи от всех комнат
в доме. Я говорила с Андресом по телефону... он  тоже  считает,  что  Дульсе
должна уйти.
     - Нет, - запротестовала Мария, - ты, Лусия, в этом доме не хозяйка, так
что нечего распоряжаться всем и всеми. А  если  все  дело  в  Андресе...  то
оставайся с ним, я не собираюсь мешать вашему счастью...
    После этих слов Лорена бросилась на  нее  разъяренной  кошкой,  руки  ее
тянулись к горлу Марии, вот-вот схватят и задушат.
     - Ты... ты, - шипела она как змея, - не помешаешь мне никогда больше!
    На выручку Марии бросилась Дульсе, стараясь высвободить ее из цепких рук
сестры. Лусия переключилась на сиделку.
     - Вы мне обе заплатите, обе! - грозила Лусия, сверкая глазами и  пятясь
задом к двери. - Заплатите!
    Выдворив общими усилиями Лорену из  комнаты,  женщи-  .  ны  со  вздохом
облегчения опустились на диван. Теперь им нужно было  принять  решение,  что
делать дальше. Дульсе считала, что пока Мария с нею, ничего не случится. Она
звала Марию уйти из этого  страшного  дома,  где  ей  каждую  минуту  грозит
смерть.
     - Куда?  -  отвечала  Мария.  -  У  меня   нет   друзей,   нет   других
родственников, я одна как перст...
    Дульсе грустно посмотрела на Марию и сказала:
     - А на что же Дульсе? Мой дом к вашим услугам, сеньора. Я предлагаю вам
и кров, и дружбу. Бежать из этого проклятого дома  -  единственный  для  вас
выход. Держите, вот вам ключ от сада сеньора Андреса... Я выйду через дверь,
а вы, сеньора, закройтесь в своей комнате на стул, так будет надежнее.
    Дульсе не ушла незамеченной.  Едва  она  вышла  от  Марии,  как  тут  же
столкнулась с Лусией.
     - Я решила, что не вернусь в ваш дом, сеньора, - сказала она.  -  Я  не
собираюсь оставаться в доме, где меня за мой  труд  постоянно  оскорбляют  и
унижают...
     - Наконец-то, наконец-то я покончу с тобой,  Мария  Ло-пес!  -  шептала
Лорена, торопливо запирая входную дверь за  сиделкой  и  подходя  к  комнате
Марии. Жизнь Марии теперь в ее распоряжении. И она заставит ее выпить  очень
полезное лекарство...
    Лорена повернула ручку двери, но дверь не открылась. Не  помог  и  ключ.
Подергав дверь еще и еще раз, Лорена убедилась, что войти не сможет...
    Мария, внимательно следя, как покачивается, как  поворачивается  стул  в
ручке двери, повторяла про себя:
     - Я должна убежать... Должна убежать... Должна... Должна...
    Если бы Мария знала, как печалились, потеряв ее, все, кто  ее  любил,  -
друзья, родные, знакомые... Дня не проходило, чтобы  кто-то  из  близких  не
вспоминал ее, не жалел, что ее нет, что  никогда  ей  не  переступить  порог
родного дома, который она так любовно и с таким вкусом убрала. Теперь каждый
чувствовал, как много значила для него Мария, - она умела поддержать в беде,
участливым словом развеять сомнения, вселить надежду,  дать  дельный  совет.
Рите приходилось, пожалуй, труднее всех. Если бы Мария была жива!..  С  этой
горестной мыслью она ложилась и  вставала.  Она  тосковала  без  подруги,  с
которой прожила бок о бок двадцать лет, она нуждалась в совете  Марии.  Вот,
например, с Аной. Ана твердит, что они с Педро  любят  друг  друга.  А  Хосе
Игнасио считает, что Педро морочит Ане голову и непременно ее обманет, они с
Исабель отказались даже идти на свадьбу, чем огорчили  всех,  особенно  Ану.
Рита не могла ничего запретить девушке, но и она чувствовала, что  Педро  не
тот человек,  который  нужен  Ане.  А  Мария?..  Что  бы  она  сказала,  как
поступила?..
    Сомневались в благополучии этого брака и Эстела с Федерико. Федерико все
повторял:
     - Была бы жива Мария, никогда бы не разрешила устраивать эту свадьбу...
Все изменилось с тех пор, как умерла твоя сестра, Эстелита...
    И оба горестно вздыхали, жалея Ану... Диего вообще считал младшую сестру
предательницей: обещала  до  конца  своих  дней  пестовать  Марииту  и  вот,
пожалуйста...  А  это  ничтожество,  Хосе  Игнасио,  только  и  знает,   что
материнские деньги транжирить... Маргарита одергивала брата, говорила:
     - Видела бы тебя Мария, не очень-то порадовалась бы... Не  учишься,  не
работаешь толком! Характер вконец испортился!
    Родные с ранчо на свадьбу не поспевали, обещали приехать позже,  уже  на
венчание.
    На скромной свадебной церемонии, которая состоялась на квартире  жениха,
народу было немного, только самые близкие: Рита, Роман, Рейнальдо,  Насария,
Луис.  Судья  провел  церемонию  сухо,  без  лишних  слов,   соблюдая   лишь
необходимые формальности. Подняв бокалы с шампанским за счастье молодоженов,
гости стали расходиться...

Глава 57

    Теперь Артуро знал наверняка: Лорена все это время лгала  ему,  а  сама,
страстно желая отделаться от Марии, шла напролом к своей  гнусной  цели.  Он
возвращался к себе от Дульсе с намерением немедленно расправиться с Лореной.
Он убьет ее, а дальше... Но Лорена... Как она преданно смотрела ему в  глаза
и как правдиво объяснила, что произошло. Дело в том, что к  Марии  вернулась
память. Поэтому она и хотела от нее избавиться. Разве не связаны  они  общей
тайной, разве не опасно им разоблачение? Мария  сбежала  из  его  дома,  уже
зная, кто она на самом деле. Однако и это открытие не за горами. Так что оба
они в опасности. И нужно ее опередить, пока она там блаженствует в  объятиях
Виктора Карено!.. Лорена пустила в  ход  все,  что  могло  подействовать  на
Артуро... И достигла успеха...
    Артуро совсем обезумел: "Провал! Все потеряно! Мария снова с этим жалким
учителишкой! Ну что ж, если у него рухнули все надежды  на  счастье,  то  не
будет счастья и у Марии!.." А Лорена горячо шептала ему  на  ухо  задуманный
план  отмщения.  Артуро  согласился:  этой  же  ночью  они  приведут  его  в
исполнение.
    Напротив проходной фабрики, бдительно охраняемой ночным сторожем,  вдруг
резко затормозила машина. Водитель  потерял  сознание,  очевидно,  сердечный
приступ. Из машины выскочила женщина и бросилась к будке сторожа.
     - Сеньор, сеньор! Помогите, умоляю вас, разрешите воспользоваться вашим
телефоном! Моему мужу плохо, он без сознания в машине! Нужен врач!  Откройте
мне! - взывала она.
     - Позвоните из автомата, сюда пускать никого не положено...
     - Один звонок! Срочно! У меня  умирает  муж!  -  Отчаяние,  звучащее  в
голосе незнакомки, сделало свое дело, сторож сдался.
     - Ладно-ладно! Успокойтесь! Сейчас открою... Открыл  и  тотчас  получил
удар чем-то тяжелым по голове.
    Канистра с  бензином  и  зажигалка  были  у  Лорены  под  рукой;  Артуро
д'Анхиле, продолжая разыгрывать приступ, наблюдал за действиями  Лорены.  Он
увидел, как за забором взметнулся столб пламени, а Лорена в  тот  же  момент
вскочила обратно в машину.
     - Я отмщен, - проговорил Артуро.
    И тут на его голову обрушился сильнейший удар...
     - Наконец-то я... от тебя избавилась! -  пробормотала  Лорена.  -  Твои
деньги пойдут мне на пользу. Я немного отдохну от  всех  вас...  а  потом...
потом доведу до конца свой план мести...
    Машина мчалась вперед, за рулем сидела Лорена, больше в машине никого не
было...
    Мария благодарила Всевышнего за спасение от злой  ненавистницы-сестры  и
за приют у матери Кармелы.
    Кармела сострадала Марии, предлагала ей врачей. Но Мария теперь  боялась
своего прошлого, она знала уже, что потеряла не только маленькую дочь, но  и
сына... И чувствовала, что в прошлом таится что-то для  нее  ужасное...  Она
довольствовалась  настоящим,  оно  приносило  ей  хоть   какие-то   радости.
Например, малыш Чучо. Она перевязывает ему  порезанные  пальцы,  причесывает
вихры, играет с ним во всевозможные игры. Чучо серьезен не по годам и ни  на
шаг не отходит от Марии. Он ревнует Марию к посторонним, проявляющим  к  ней
внимание. За день Хесус успевает наслышаться от взрослых всяких  разговоров,
хотя они ему  не  очень-то  интересны.  Вот  мать  Кармела  уверяет  сеньора
Идальго, который часто приходит сюда, что он с кем-то путает Марию.  И  сама
Мария тоже. Но убедить Идальго не так-то просто: он стоит на своем...  Хесус
тоже задает Марии вопросы: почему сеньор ее знает, а она его -  нет?  Почему
он глаз не сводит с Марии? Объяснения Мерседес Хесусу ничего не дают:  он  и
сам знает, что Мария красивая... А потом Мече сказала  Марии  что-то  совсем
непонятное:
     - Может, - предположила она, - адвокат вас и в самом деле  знал,  вы-то
ведь ничего не помните после катастрофы?..
    Не все понятно Хесусу, что происходит  между  взрослыми.  Не  понял  он,
почему Мария, так поначалу пугавшаяся Идальго, в конце концов поверила,  что
он ей друг, хотя ничего не захотела знать о себе в прошлом. Ни от  него,  ни
от кого-либо вообще...
    Поздно вечером, когда дети были  уложены  спать,  дежурные  собрались  у
телевизора. Мария проходила  мимо  и  услышала  дикторский  текст  программы
"Эхо": "Пожар в городе Мехико... на фабрике одежды  "Селексионес"...  Здание
охвачено огнем... Причины пожара... неизвестны... Погиб один человек... пока
не опознан... Ущерб исчисляется миллионами..."
    "Господи, - перекрестилась Мария, - за  что  же  людям  такое  бедствие?
Упокой, Боже, душу раба твоего, погибшего в огне..."  Она  пошла  к  себе  в
комнату, и уже в следующую минуту мысли ее обратились  к  маленькой  Лурдес.
Она привязалась к ней, как мать  к  собственному  ребенку.  А  сегодня  днем
Мерседес сказала ей, что эту девочку собираются удочерить бездетные супруги.
Ну почему, почему Господь так жесток к ней? За какие грехи отнимает Он у нее
малышку, так напоминающую ей потерянную дочь?  А  Мече  твердит,  что  Мария
должна быть счастлива:  девочке  повезло,  у  нее  будут  любящие  родители,
домашний очаг... И Мария, обретшая было любовь и привязанность Хесуса и этой
малышки, вдруг опять почувствовала, как она одинока. И вообще, есть ли смысл
жить на этом свете?.. Зачем?..
    Весть о пожаре на фабрике  распространилась  быстро.  Первому  позвонили
Роману, он - Виктору. Ущерб, нанесенный  пожаром,  исчислялся  миллионами...
Собравшись вместе, Роман, Рейнальдо и Виктор не могли понять, как это  могло
случиться. В тот вечер они ушли  с  фабрики  очень  поздно,  засидевшись  за
обсуждением текущих дел. Ничего не предвещало беды.
     - Будем восстанавливать, - высказал общую  для  всех  мысль  Виктор.  -
Продам колледж, вы же знаете, с прошлого года я его владелец, заложу дом, но
дело Марии не должно погибнуть. Модели Марии будут жить.
    Рейнальдо и  Роман  были  с  ним  согласны,  но  все  понимали,  что  на
восстановление фабрики средств от продажи колледжа явно не хватит.
    В то же время на другом конце земли, в Париже, Родриго де Аренсо не  мог
оторвать глаз от телевизора.  Уже  в  который  раз  он  выслушивал  весть  о
страшном бедствии, постигшем семью Лопес, но никак  не  мог  поверить  в  ее
реальность. Наконец решение было принято:  он  немедленно  летит  в  Мехико.
Тетушка Констанса отговаривала его:
     - Что тебе за дело  до  какой-то  фабрики?!  -  И  компаньонка-то  твоя
давным-давно умерла!..
    На следующее утро узнал о случившемся и  Хосе  Игнасио.  Он  только  что
вернулся вместе с Луисом с ранчо в самом радужном настроении: наконец-то они
помирились с Диего. Весел был и Луис:  Крисанта,  мать  Насарии,  дала  свое
согласие на их брак... И вдруг ужасная весть, сообщенная Ритой:
     - Фабрика твоей мамы сгорела... Не осталось ничего!.. Крестный  продает
свой колледж на ее восстановление...
    Хосе Игнасио был до глубины  души  тронут  благородством  крестного:  он
принес в жертву собственное дело ради памяти  Марии.  Когда  Виктор  пришел,
Хосе Игнасио бросился к нему, обнял и сказал, что они могут  рассчитывать  и
на него, сына Марии Лопес, он будет  работать  вместе  с  ними  не  покладая
рук... Правда, со свадьбой ему придется повременить...
    Поговорил Хосе Игнасио и  с  Исабель,  сказал,  что  теперь  беден,  как
церковная мышь... Но Исабель только засмеялась: она любит его и  хочет  быть
всегда с ним рядом. Они вместе будут возрождать дело  его  матери.  Еще  она
сказала, что из Парижа прилетел ее отец: он тоже  хочет  принять  участие  в
восстановлении фабрики - ведь ровно половина доходов от парижского Дома моды
Марии Лопес по праву принадлежит ее наследникам, то есть ему, Хосе  Игнасио.
Хосе Игнасио возражал, он считал, что восстановление - это дело только семьи
Лопес.
     - Но я не потерял надежды в самом скором времени стать ее  членом...  в
качестве тестя, я имею в виду, - сказал граф де Аренсо.
    Хосе Игнасио невольно засмеялся, весело с ним здороваясь.
     - Из пропасти лучше выбираться всем  вместе,  -  справедливо  рассудила
Рита.
    Вскоре после катастрофы в  дом  Лопесов  позвонил  лейтенант  Орнелас  и
сообщил Хосе Игнасио, что полиция наконец установила имя человека, погибшего
в ту ночь на пожаре. Им - подумать только! - оказался Артуро д'Анхиле!
     - Но... - тут лейтенант замялся. - Пожар  был  умышленный.  И  как  раз
д'Анхиле виновен в нем... Будет новая информация, немедленно сообщу.
    Сообщение Хосе Игнасио о поджоге фабрики очень  огорчило  сестер  Марии.
Настроение у них было и так не блестящее - они  только  что  проводили  отца
Луиса, который приезжал к Крисанте. Он наговорил ей кучу недоброго: он-де не
согласен на брак своего сына с Насарией, ему нет  дела  до  их  любви,  жена
будет помехой Луису в его деле  и,  в  конце  концов,  он  ее  возненавидит.
Крисанта,  день  назад  благословившая  Луиса,  приезжавшего  просить   руки
Насарии, резко переменила свое  мнение  относительно  этого  брака:  она  не
разрешит дочери выходить замуж за сына этих... расфуфыренных... дочь  у  нее
крестьянка, как и сама Крисанта, и пусть себе ищет мужа попроще.
    Хосе Игнасио искренне  сочувствовал  другу,  но  был  уверен,  что  Луис
женится -на Насарии даже против воли отца.
    Сосредоточиваться на проблеме двух влюбленных не было нужды -  сами  все
уладят, - и Хосе Игнасио с головой ушел в восстановление фабрики.
    Виктор продал колледж и с помощью графа  де  Аренсо  они  начали  все  с
начала.  Как  двадцать  лет  назад  Мария  Лопес,  начали  они  с  небольшой
мастерской. Дел - непочатый край, работали без выходных. Хосе  Игнасио  было
приятно  видеть  склоненные  рядом  головы  Родриго  и   Виктора.   Когда-то
непримиримые соперники, они теперь трудились вместе.
    Душой возрождающегося  дела  был  Роман.  Радовалась  и  Рита  всеобщему
участию в деле, но сама была все же далека от их забот. В  эти  дни  решался
самый главный вопрос ее жизни:  она  отважилась  наконец  взять  ребенка  из
приюта. Идальго обещал ей помочь в оформлении документов,  и  она,  придя  в
приют, сразу же выбрала себе дочку - очаровательную,  крохотную  девочку  по
имени Лурдес. Рита хотела быть матерью только  этой  малышки  и,  увидев  ее
улыбающееся личико, забыла обо  всем  на  свете,  мечтая  об  одном:  скорее
привезти прелестную девочку к себе домой.
    Рафаэль, в тот же день приехавший в  приют,  странно  поглядывал  то  на
Риту, то на девочку, затем осведомился, уверена ли сеньора Лопес, что  хочет
взять именно этого ребенка. О другом Рита и слышать не  хотела:  да,  только
малышку  Лурдес!  Но  все  в  приюте  будто  сговорились   оттягивать   этот
счастливейший миг: мать Кармела тоже задала Рите множество  вопросов,  затем
предложила заполнить анкеты и пригласила к себе для  знакомства  Романа.  На
этом они пока и расстались.
    Мать Кармела вызвала к себе Марию. Мария  вошла,  глаза  ее  были  полны
слез. Если сказать по правде, она  в  отчаянии,  узнав,  что  сеньора  Лопес
выбрала ее любимицу.
     - Я знаю, - мягко возразила Кармела, - вы очень одиноки и привязались к
малютке  Лурдес,  но,  думаю,  вы  прекрасно  понимаете,  что   значит   для
оставленного ребенка обрести родителей и семейный очаг.
     - Понимаю, - заплакала Мария, - но не знаю, что буду  делать,  когда...
увижу пустой ее колыбельку.
     - Сеньора Лопес заинтересовалась ребенком. Но мало ли  что  случится...
прежде чем она решится забрать малютку. И все же не забывайте, Мария: всегда
есть надежда, что ребенка возьмут в семью...
    Мария  старалась  свыкнуться  с  неизбежной  утратой,  она  стала   реже
приходить  к  малышке,  больше  внимания  стала  уделять   Хесусу,   который
по-прежнему ходил за ней по пятам. Нередко Мария брала его  с  собой,  когда
шла в ближайший магазин  или  аптеку.  И  однажды  перепугалась  до  смерти:
расплачиваясь с продавцом, она бросила случайный взгляд  на  стоявшую  рядом
женщину и обомлела: сестра, Лу-сия!.. Сомнений быть не могло.  Она  схватила
Чучо за руку и потянула за собой, стараясь затеряться в толпе покупателей.
     - Бежим, Чучо, бежим! - только и успела сказать Мария.
    И та, от которой они так поспешно  прятались,  потеряла  их  в  толпе  и
только посылала проклятия.
    Возвращаясь поздно вечером после такого напряженного дня  домой,  Виктор
испытывал чувство ни с чем не сравнимой радости. Даже работая в колледже, он
не был так захвачен делом. Вот сегодня в мастерскую завезли швейные машинки.
И он вспомнил - а ведь прошло столько лет! - одинокий сгук машинки Марии. Он
осторожно спрашивал ее: "До какого часа думаешь работать сегодня?" И  слышал
в ответ ставшие привычными слова: "До полуночи, наверное..."
    Вспомнил он всю ее жизнь, проходившую в беспрестанном труде и заботах  о
сыне, вспомнил и свою, прожитую рядом с ней, и  ни  о  чем  не  пожалел.  Он
только  благодарил  Создателя,  что  Тот  наградил  его  чувством  к   такой
необыкновенной женщине. Единственное, чего бы ему  сейчас  хотелось,  -  это
точно знать, где могила его Марии, куда ему  приносить  цветы,  где  сидеть,
думая о ней...
    И Родриго, и Виктор мысленно уже благословили брак  своих  детей,  видя,
как они привязаны друг к другу. Но в их отношения  не  вмешивались,  считая,
что в этой буре невзгод они сами решат, когда им  обвенчаться.  Зато  вопрос
венчания безмерно задевал тетушку Констансу, которая  вслед  за  племянником
прилетела в Мехико. Она была безмерно счастлива, услышав  о  разорении  Хосе
Игнасио, сочтя это достаточным основанием для расторжения  помолвки.  О  чем
она и вознамерилась сообщить непосредственно Хосе  Игнасио,  приехав  в  дом
Лопесов.
    С  людьми,  которых  она  считала  ниже  себя,  Констанса   забывала   о
вежливости. Исабель - голубая кровь, знатная аристократка - заслуживала,  на
взгляд Констансы, лучшей партии, нежели какой-то безродный Лопес.
     - Чувство  собственного  достоинства  есть  у  каждого,   сеньора,   и,
наверное, лучше не задевать его. -  Хосе  Игнасио  сжал  руки  за  спиной  в
кулаки, понимая, что с леди преклонного возраста сражаться кулаками  ему  не
следует. Но не удержался и добавил:
     - Думаю, что вам лучше покинуть мой дом!
     - А это еще кто такая?! - Констанса высокомерно воззрилась на  вошедшую
в комнату Риту. - Что она тут делает? Горничная?
    Рита подошла к непрошенной гостье почти  вплотную  и  сказала  тихо,  но
внятно:
     - Попрошу вас вон из моего дома, ваше королевское величество!
    И сеньоре пришлось покинуть  этот  негостеприимный  дом  разобиженной  и
непонятой.
    Да, много горя приносит людям спесь. Вот и Луису стыдно за своего  отца;
после его визита к Крисанте он порвал с ним всякие отношения.  Правда,  мать
ему жаль, но он никогда от своей Насарии не откажется.
    Они с Насарией собираются в ближайшее время обвенчаться. Что ж, поначалу
у молодых особой роскоши не будет, Луис только открывает свое  дело,  только
встает  на  ноги.  Но,  работая,  он  достигнет  всего  и  сделает   Насарию
счастливой...
    Слава Богу, что Родриго де  Аренсо  лишен  сословных  предрассудков,  он
считает:  главное  в  жизни  -  это  чувство  собственного   достоинства   и
привязанность, нет ничего выше этого. Свое жизненное кредо  он  уже  не  раз
подтверждал поступками, один из них - деятельное участие в сохранении доброй
памяти о Марии Лопес,  восстановление  ее  дела.  Хотя,  конечно,  это  было
связано с немалыми затратами и трудностями.
    Трудности возникали на каждом шагу.  Вот,  скажем,  вчера  Хосе  Игнасио
столкнулся со страховой компанией: она, по неизвестным причинам,  не  желала
выплатить всю страховку сразу, а  им  для  закупки  оборудования  необходимо
иметь немалые деньги. Рита, видя озабоченное  лицо  крестника,  настоятельно
посоветовала обратиться за консультацией к адвокату  Идальго,  он  наверняка
сможет помочь. И Хосе Игнасио, не найдя адвоката  в  конторе,  отправился  к
нему домой.
    Хотя Роман предпочитал взять мальчика - как всякий мужчина,  он  считал,
что в семье должен быть наследник, работник, хотел воспитать  его  в  добрых
традициях семьи Лопес, -  Рита  стояла  на  своем:  только  малышку  Лурдес.
Идальго, по просьбе Марии, уговаривал Риту посмотреть и на  других  малышей,
но она отказалась. И Рафаэль вынужден был огорчить Марию: девочки  в  приюте
больше не будет. А
    Мария сказала ему, что ее снова преследует сестра Лусия. И, наверное, ей
лучше покинуть приют, чтобы не создавать матери Кармеле  лишних  хлопот.  Ее
сестра может доставить немало неприятностей всем,  кто  здесь  служит.  Мать
Кармела успокаивала ее, но Мария твердо решила, что уйдет.
    Верный Чучо просил взять с собой и его. Но куда, куда  она  могла  взять
привязавшегося к  ней  мальчугана,  когда  сама  не  знала,  где  преклонить
голову...
    Идальго  почувствовал  состояние  Марии,  ее  страх,  ее  отчаяние,   ее
готовность идти куда глаза глядят. И вдруг  ему  показалось,  что  он  нашел
решение:
     - Мария, я приглашаю вас к себе! - с волнением сказал он.  -  Приглашаю
от всего сердца, не поймите меня превратно... позвольте мне по-дружески  вам
помочь. Умоляю вас, позвольте!..
    С минуту Мария колебалась, страх перед  Лусией  боролся  с  сомнением  -
следует ли ей принимать приглашение Идальго? Похоже, он искренен,  зовет  от
души. "Будь что будет, - решилась она наконец.  -  Во  всяком  случае...  на
несколько дней... там видно будет..." и протянула ему руку:
     - Спасибо, сеньор адвокат, я принимаю ваше приглашение.
    Экономка сеньора  Идальго  радушно  пригласила  Хосе  Игнасио  присесть,
подождать.
     - Сеньор Идальго звонил, он скоро будет, - сказала она. -  С  кем  имею
честь?
     - Хосе Игнасио Лопес.
     - Сеньор Лопес? Очень приятно. Уж не сын ли известной Марии Лопес?
     - Да, сеньор адвокат был дружен с моей матерью...
    Не успел Хосе Игнасио взять в руки газету,  лежавшую  на  столике  возле
кресла, как раздался звонок. Экономка открыла дверь. Первой в гостиную вошла
скромно одетая стройная женщина, следом за ней адвокат Идальго  со  словами:
"Чувствуйте себя как дома", сказанными каким-то особым, теплым и приветливым
тоном.
    Хосе Игнасио посмотрел на женщину... Нет, не может этого быть!
     - Мама! - воскликнул он. - Мамочка! Боже мой! Неужели мы не  расстались
с тобой навсегда?
    Мария  испуганно  смотрела  на  красивого  молодого  человека,   который
бросился к ней, называя ее "мамочкой". Она вытянула руки  вперед,  опасаясь,
как бы он не заключил ее в  свои  объятия.  Хосе  Игнасио  и  в  самом  деле
собирался  было  ее  обнять,  но,  увидев  ее  неожиданный  жест,  застыл  в
недоумении.
     - Простите, но... я не ваша мама. Простите, молодой человек.
    Хосе Игнасио показалось, что он сходит с ума.
    Рафаэль усадил Марию  в  кресло  и  пошел  распорядиться  насчет  ужина.
Дорогой, не поворачивая головы, он шепнул остолбеневшему юноше:
     - Я все вам потом объясню, Хосе Игнасио, успокойтесь...  И  вдруг  Хосе
Игнасио заговорил, захлебываясь, путая слова, чуть ли не со слезами:
     - Жива, неужели жива, мамочка! Мама! А мы,  мы  пролили  столько  слез!
Боже мой! Как же все обрадуются!?.
    Адвокат что-то пытался ему объяснить, но  Хосе  Игнасио  не  нужны  были
никакие объяснения: кто может усомниться, что это Мария Лопес, его мать?
    Мария вновь равнодушно повторила:
     - Я вас не знаю. Сына я потеряла при родах.
    И тогда  Идальго  объяснил,  что  у  Марии  после  катастрофы  наступила
амнезия, она не помнит прошлого.
     - Ах вот как?! - вознегодовал  Хосе  Игнасио.  -  И  вы  задумали  этим
воспользоваться?! Вы привели ее к себе в дом, вы забыли, что ее муж - Виктор
Карено?
     - Муж? Виктор Карено? - удивилась Мария. - Мне это ничего не говорит.
     - Во всяком случае, мы немедленно едем домой! - решил Хосе Игнасио.
    Идальго, разумеется, не возражал.

Глава 59

    Мария уже почти любила этого высокого стройного юношу, который так  добр
к ней, так внимателен. Но в ее сознание  врезались  слова  мнимой  сестры  о
гибели этого мальчика в младенческом возрасте, и  Мария  все  еще  не  могла
поверить, что Хосе Игнасио - это реальность, что у него есть дочка  Мариита,
а теперь вот и невеста, очаровательная Иса-бель, которая, как говорят, очень
была по душе Марии до катастрофы. Наверное, и в самом деле так  было,  ее  в
этом доме не обманывают. Она видела, как привязаны друг к другу ее сын и эта
милая, нежная девушка.
    Но вот однажды в доме появилась тетка Исабель и  с  порога  велела  Рите
передать "этому голодранцу Хосе Игнасио", чтобы он и не рассчитывал на  брак
с ее племянницей.
    Став невольной свидетельницей этого  поистине  непристойного  заявления,
Мария,  сначала  было  решившая  не  показываться,  вошла  в  гостиную,  чем
буквально ошеломила леди-грубиянку. Та накинулась на Марию и пообещала:
     - Вы еще пожалеете, что вернулись с того света!
    Но Мария, к великой радости  Риты,  дала  достойный  отпор  родственнице
графа де Аренсо:
     - Мой сын любит Исабель, - заявила она, -  по-моему,  это  взаимно.  Им
наплевать на ваши социальные предрассудки. А я, сеньора, горжусь... горжусь,
что начинала свой путь с горничной, слышите? Каждое свое песо  я  заработала
сама тяжким трудом! И в вашем капитале мы не нуждаемся...
    От слова к слову голос Марии креп, становясь все более уверенным:
     - В  следующий  раз,  когда  вы  вздумаете  прийти  сюда,   пожалуйста,
выбирайте слова! Не ждите, чтобы горничная  Мария  Лопес  поставила  вас  на
место!
    С облегчением вздохнув после  визита  незваной  гостьи,  Мария  пошла  в
детскую. "Вот будет радость, - думала она, - когда Лурдес и  Мариита  начнут
топать ножками по этому большому светлому дому..."
    Телефонный звонок прервал мысли Марии.  Матушка  Кармела  сообщала,  что
Лусия Дуран побывала  в  приюте,  разыскивая  Марию.  Значит,  все-таки  эта
хитроумная пантера выследила ее после того, как они случайно  столкнулись  в
магазине!.. Выследила и готовится к прыжку...
    А через несколько дней к матери Кармеле пришла молодая женщина и, плача,
стала умолять матушку вернуть ей младенца, которого она оставила  на  пороге
их заведения. Раскаявшаяся мать назвала дату, и Кармела, заглянув в  журнал,
поняла, что речь идет о Лурдес, потому что другие дети к ним в тот  день  не
поступали.
     - К сожалению, в данном случае это невозможно: вашу дочь  уже  взяла  к
себе добропорядочная семья, - сказала мать Кармела. -  Закон  на  этот  счет
очень строг, и адреса, где теперь живет ребенок, я дать вам не могу.
     - Бог наказал меня жить  вдали  от  доченьки!  -  забилась  в  истерике
несчастная и слезы градом полились из ее глаз...
    Кармела ко многому привыкла за годы служения в приюте, но горе  одинокой
матери было столь неподдельно, столь искренне...
     - Сейчас я схожу за водой...
    Едва матушка Кармела вышла - Лорена дель Вильяр, а это была, конечно же,
она, - метнулась к столу, на котором лежала толстая регистрационная книга, и
стала  судорожно  листать  страницы.  "Лурдес...   вес   три   килограмма...
физическое состояние: здорова.  Приемные  родители:  сеньор  Роман  Лопес  и
сеньора Рита Лопес. Адрес: Монтес Альпинос две тысячи сто".
    Когда матушка Кармела вошла с чашкой воды к себе в кабинет, он был пуст,
а книга открыта на  странице,  где  значились  приемные  родители  маленькой
Лурдес и их адрес.
    Если бы в доме Лопесов знали, чем, или точнее, кем  был  подогрет  визит
дамы из высшего общества!.. Накануне к ней нагрянула -  подумать  только!  -
Бетина Росси, очаровательная спутница  Артуро  д'Анхиле.  Но  внешний  облик
Бе-тины так изменился, что Констанса едва узнала ее.
     - Хотела  чуточку  измениться,  -  довольная  произведенным   эффектом,
поясняла Бетина, - я ведь люблю  маскарад,  сеньора!  Сегодня  блондинка,  а
завтра... завтра неизвестно, что мне взбредет в голову.
    Они быстро нашли общий язык, сойдясь во  мнении,  что  молодой  Лопес  -
совсем не пара Исабель.
     - Безотцовщина, сын портнихи! - говорила Бетина.
    Констанса жаловалась ей, что Исабель слепа, Лопес словно околдовал ее, а
Родриго во всем потворствует дочери. Да что там говорить, он сам  влюблен  в
Марию Лопес: едва узнал, что фабрика ее сгорела - немедленно примчался сюда,
в Мехико, чтобы предложить свои услуги этой...  черни.  Кстати,  слышала  ли
Бетина, что на пепелище найдены останки обгоревшего сеньора Артуро?
     - Нет, я ничего не знала об этом, -  отвечала  ошеломленная  Бетина.  -
Последний раз мы виделись с д'Анхиле в Париже... Какой ужас!..
    Выйдя из дома Лопесов разгневанной, Констанса тотчас  вспомнила  Бетину:
как она права, как права! Эта чернь недостойна ей... чистить ботинки. О-о-о!
А если бы Бетина еще узнала, что восстала из  мертвых  эта  модельерша,  вот
сенсация-то!.. Вот новость!..
    Исабсль в последнее время  грустила:  отношения  с  тетушкой  Констансой
ухудшались  день  ото  дня.  Агрессивности   у   Констансы   не   убавилось,
оскорбительными намеками на происхождение Марии и Хосе Игнасио она надеялась
расстроить свадьбу, называя все происходящее спектаклем с дурными  актерами.
Все  это,  как  говорила  Констанса,  она  делает  из  доброго  отношения  к
племяннице, которую ожидает печальная участь мачехи.
     - Не забывай, что дочь всегда будет напоминать твоему избраннику о  его
первой жене.
    Никогда прежде не жаловалась Исабель отцу, но  наступил  предел,  и  она
потребовала, чтобы отец запретил Кон-стансе вмешиваться  в  их  отношения  с
Хосе Игнасио.
     - Пусть уезжает из Мехико, тем более, что здешний  климат  не  подходит
для ее неустойчивого кровяного давления, - говорила Исабель.
    Родриго же  не  хотел  скандалить  с  Констансой  и  старался  примирить
непримиримое: призывал Исабель быть снисходительной к тете.
     - Папа, я понимаю, что тетя больна, но не  хочу  по  ее  вине  потерять
любимого человека, - говорила Исабель.
    Констанса же, распаляя собственную ненависть и неприязнь к Хосе Игнасио,
питаемые довольно частыми визитами к  ней  Бетины  Росси,  додумалась  с  ее
помощью до весьма изощренного хода: она будет слать поддельные нежные письма
своей племяннице от лица якобы безумно влюбленного в нее юноши, вызывая  тем
самым ревность у Хосе Игнасио.
    Надежды Констансы оправдались очень скоро. Однажды  в  присутствии  Хосе
Игнасио посыльный вручил сияющей Исабель букет роскошных цветов с  запиской.
Исабель тотчас прочла ее вслух: "Самой  великолепной  женщине,  которую  мне
когда-либо приходилось видеть в жизни. От восторженного поклонника..." Стоит
ли говорить, какой была реакция Хосе Игнасио! А Исабель обрадовалась, думая,
что эти цветы, конечно же, от него, ее жениха.  Но  Хосе  Игнасио  сказал  с
горькой усмешкой:
     - Ты же знаешь, что именно  теперь  я  не  в  состоянии  окружить  тебя
вниманием, к которому ты так привыкла. Вот это и делают... другие.
    Цель была достигнута, и то ли еще будет, ликовала Констанса,  когда  эти
письма и букеты станут появляться чуть ли не каждый день!..
    Мария старалась следовать всем советам доктора Торреса, но временами она
впадала в отчаяние, часами не выходила из своей комнаты,  чтобы  не  портить
настроение ни Рите, ни Хосе Игнасио, которые расстраивались, видя ее в таком
состоянии. "Это худшее, что может быть, - говорил в этих случаях Фернандо. -
Она должна держать себя в руках, и память со временем восстановится..."
    Фернандо умел утешить Марию, вселить надежду.  Но  лучше  всего  на  нее
воздействовали дети - Лурдес, Мариита. Часто приходил из приюта Чучо и  тоже
доставлял ей немало радости.
    Вот и сегодня Рита с Аной ушли  в  магазин,  вверив  заботу  о  девочках
Марии. Рядом крутился Хесус, задавая, как и положено в его  возрасте,  массу
вопросов. Удивился, узнав,  что  у  Марии  есть  внучка.  Каталина  принесла
бутылочки с питанием и взяла к себе Марииту, боясь, что Мария  не  справится
сразу с двумя девочками. Хесус попросился поиграть в сад.
     - Конечно, иди...
    Мария сидела на тахте, прижав к себе крошку  Лурдес,  наслаждаясь  видом
малютки, жадно поглощающей  положенное  ей  питье.  Вдруг  дверь  неожиданно
открылась: на пороге, бесшумно проникнув в дом, стояла  женщина,  одетая  во
все темное. Платок на голове скрывал часть лица, видны были лишь потупленные
долу глаза. Чем Мария может служить матушке?..
     - Я монахиня Суплисио, - тихо промолвила женщина. - Принадлежу к миссии
Санта Клары. Мы собираем пожертвования для престарелых  нашего  приюта.  Они
нуждаются в малом, однако теперь все так дорого, и нам приходится взывать  к
милосердию ближних... Какая прелестная крошка!..
    Рука монахини потянулась к Лурдес, и Мария объяснила, что ее  двоюродный
брат и его жена недавно удочерили девочку.
    Женщина в черном присела, как предложила ей Мария, но только на минутку:
надо обойти еще  несколько  домов.  Мария  сказала,  что  хотела  бы  делать
ежемесячные взносы.
     - О, старики будут благодарны  вам  за  любую  помощь!  -  взволнованно
произнесла монахиня и добавила: - Я могу подержать малышку, пока вы  сходите
за вашим кошельком.
    И минуты не прошло, как Мария оставила монахиню с Лурдес  на  руках,  но
когда она вернулась - ни девочки, ни монахини в гостиной уже не было.
     - Помогите, помогите!  Чучо!  Прошу  тебя,  где  ты?  Украли  Лули!  Ее
похитили! - кричала Мария. - Что мне делать?  Боже  мой!  Эта  женщина  меня
обманула!
    Мария выбежала на улицу, но похитительницы и след простыл!
    Из магазина пришла Рита. Поддавшись панике, тоже стала звать на помощь.
     - Украли мою дочку? Мою ненаглядную Лурдес? Этого не может быть! - Рита
плакала, заламывая руки, не находя себе места...
    ...Когда полчаса спустя в дом Лопесов явился  лейтенант  Орнелас,  Рита,
неподвижно  уставившись  в  одну  точку,  все  повторяла:  "Почему...  моего
ребенка? Почему? Монашка никогда бы такого не сделала...  Я  уверена  -  это
снова была Лорена дель Вильяр!  Эта  змея  украла  мою  дочь!  Она!..  Чтобы
отомстить Марии, она готова умертвить нас всех! Она погубит  моего  ребенка,
лейтенант!.. Делайте же что-нибудь скорее!.."
    Мария словно окаменела и думала только о  том,  что  она  одна  во  всем
виновата. Если с Лули случится что-нибудь дурное, она  умрет,  не  перенесет
этого...
    На убитую горем Риту невозможно было смотреть, и  Мария,  сознавая  свою
вину, пыталась объяснить, как все произошло.
     - Оставь меня в покое! Оставь! - грубо  обрывала  ее  Рита.  -  Я  хочу
остаться одна!..
    Роман и Хосе Игнасио считали, что она зря обижает Марию: та ни в чем  не
виновата. Кто мог предвидеть такое коварство, ведь точно так же эта  монашка
могла поступить и  с  Ритой,  останься  она  одна  дома  и  поддайся  на  ее
ухищрения.
    Дом Лопесов снова погрузился в траур. Из угла в угол  неприкаянно  ходил
Чучо, пока Роман и Рейнальдо не пошли проводить его до  приюта  -  на  улице
темнело, и они боялись отпускать  мальчика  одного.  Доверчиво  вложив  свою
ладошку в большую, крепкую  рукуРомана,  Хесус,  все  время  оглядываясь  на
Марию, пошел к двери...
    Ничего не скажешь, удачный выдался денек, девчонка снова в ее  руках,  а
проклятая беспамятная Мария проливает слезы. Как  Лорена  опять  ловко  всех
провела! Видно, ничему ее не учит жизнь, попалась на  крючок,  сама  вручила
младенца!..
    Лорена торжествующе глядела на себя  в  зеркало,  снимая  с  лица  грим,
который помог ей провернуть это дельце. Позвонила горничной,  та  немедленно
явилась, с недоумением рассматривая орущий сверток на диване.
     - Поручаю ее тебе! Хорошенько смотри за  девчонкой.  Головой  ответишь,
если с ней что-нибудь случится! Твой труд будет  оплачен...  прэси,  сколько
считаешь нужным, все получишь!
     - Это, простите, ваша... ваш ребенок? - робко спросила Глория.
     - Вопросы задаю я! Запомни это!